Дерзкий поцелуй

15

Даже через много лет Эви не могла без смеха вспоминать о том, что случилось. Она изумленно спрашивала себя, что на нее нашло, почему она решилась на такой детский, глупый и опрометчивый поступок: толкнуть огромного, сильного и опасного Джеймса Мак-Алистера в грязную воду пруда.

Но именно это она и сделала. Она шагнула вперед, уперлась ладонями ему в спину и так сильно толкнула, что Мак-Алистер головой вперед полетел в зеленую и мутную воду.

И хотя мотивы собственного поступка оставались для нее непонятными — если не считать того, что она разозлилась на него за то, что он назвал ее наивной, — даже в тот момент Эви была уверена: она никогда не пожалеет об этом. Ни на мгновение.

Мак-Алистер обрушился с причала с громким всплеском и на долю секунду скрылся под водой. Мгновение спустя он вынырнул на поверхность. При этом он не хватал воздух широко раскрытым ртом и не ругался — словом, не делал ничего из того, чего она от него ожидала, толкая в спину. Он вырос над водой тем самым плавным движением, которому Эви так завидовала, быстрым, изящным и даже грациозным. И замер, глядя на нее.

Если не считать его совершенно неожиданной и, следовательно, далекой от идеала реакции на ее выходку, Эви наслаждалась каждым драгоценным мгновением при виде невозмутимого Мак-Алистера, стоящего по грудь в воде и промокшего до нитки. С его длинных темных волос струилась вода, с плеча свисала длинная полоска буро-зеленых водорослей, а на правой щеке красовалось жирное черное пятно. По-прежнему не сводя с нее тяжелого взгляда своих прищуренных глаз, превратившихся в щелочки, он медленно стер его тыльной стороной руки.

— Ну что, быть может, теперь вы измените свое мнение обо мне? — любезно поинтересовалась Эви, благоразумно отступая под защиту берега.

— Идите сюда, Эви.

Она коротко хихикнула и спрыгнула с причала на берег.

— Похоже, к перечню своих комплиментов о моем характере вы намерены присовокупить еще и эпитеты «простодушная» и «недалекая»?

Мак-Алистер не ответил. Вместо этого, не отрывая от нее взгляда, он медленно и неторопливо зашагал к берегу — к ней.

Эви поспешно отступила еще дальше от края воды, давясь смехом.

— Согласитесь, вы не имеете права сердиться. Вы оскорбили меня.

— Я назвал вас утонченной.

Мак-Алистер достиг болотистого берега.

Обвиняющим жестом Эви ткнула в него пальцем.

— Вот именно.

Он приближался к ней размеренным, широким шагом. Она испуганно ойкнула, опустила руку, развернулась и бросилась наутек.

Далеко убежать ей не удалось.

Мак-Алистер настиг ее в два прыжка. Обхватив за талию, он потянул ее назад и одним движением поднял, прижав к груди. После чего неторопливо зашагал обратно к пруду.

— Нет! Стойте!

Эви отчаянно брыкалась, но трудно воспринимать чьи-либо протесты всерьез, когда они перемежаются взрывами смеха. А она хохотала так заливисто и искренне, что не могла вымолвить буквально ни слова.

Он подошел к краю причала и остановился, так что ее ноги повисли над водой.

— Вы умеете плавать?

Она на мгновение заколебалась, прежде чем ответить.

— Нет.

— Лгунья.

Мак-Алистер широко улыбнулся и шагнул с причала. Ей оставалась доля секунды на то, чтобы закричать или сделать глубокий вдох. Она предпочла набрать в грудь воздуха.

В следующее мгновение она с головой ушла под воду. Та была не настолько холодной, чтобы у Эви перехватило дыхание, но и теплой ее назвать тоже было трудно, так что когда он вновь выпрямился над водой, девушка задыхалась, безудержно смеясь и ругаясь самыми черными словами.

— Вы — чертов дурак! Не могу поверить… Глазам своим не верю!

Эви неожиданно умолкла, осознав вдруг, что над водой разносится не только ее смех.

Мак-Алистер тоже смеялся!

Он смеялся. Смеялся громко, во весь голос, от души. Его глубокий и раскатистый смех поразил ее намного сильнее, чем неожиданное купание в грязном пруду.

— Вы смеетесь, — негромко проговорила она.

Услышав ее слова, он замолчал, и она поспешно добавила:

— Мне нравится, как вы смеетесь… пусть даже это похоже на рев двух сцепившихся медведей.

Мак-Алистер не засмеялся вновь, зато широко улыбнулся, глядя на нее. Она улыбнулась в ответ и подумала о том, кто же из них первым сделает попытку отстраниться. Это точно буду не я, решила Эви. Ей нравилось ощущать его сильные руки у себя на талии, нравилось упираться ладонями в его широкую грудь, нравилось чувство покоя и уюта, когда он держал ее на весу, как пушинку. Эти ощущения привели ее в восторг.

Мак-Алистер опустил одну руку, но второй по-прежнему прижимал ее к себе.

— А вы изрядно извозились…

Он усмехнулся и смахнул с ее плеча плеть водорослей.

Она несколько мгновений смотрела на него, потом запрокинула голову и рассмеялась.

— Вы тоже извозились изрядно, — повторила Эви и провела пальцем по его сюртуку, облепленному водорослями. — Водоросли у вас везде.

Он опустил глаза, рассматривая себя.

— Кажется, мне тоже досталось.

— Не больше, чем вы того заслуживали.

— Я поплатился за свою доверчивость, повернувшись к вам спиной?

— За то, что отозвались обо мне в такой манере, которая требовала, чтобы я столкнула вас с причала. — Эви высокомерно фыркнула. — И за то, что отомстили мне, хотя я того и не заслуживала.

— Не заслуживали, значит?

— И за поведение, недостойное джентльмена, — подчеркнула она.

— А я никогда и не говорил, что считаю себя джентльменом.

— Вы вообще редко когда говорите, — уколола она его.

— Зато вы болтаете без умолку за нас обоих.

— А, теперь я еще и болтушка. Вы избрали неверный способ принести извинения, если начинаете с упреков.

— Эви?

— Да?

— Задержите дыхание.

— Задержать дыхание?

Она заметила озорной блеск в его глазах и едва успела набрать в легкие воздуха, как он выпустил ее из рук. Когда она вынырнула, размахивая руками и отплевываясь, Мак-Алистер уже приближался к берегу.

— Вам чертовски повезло, что я умею плавать! — крикнула она ему вслед, убирая с лица промокшие пряди волос.

— Ничего страшного, — не оборачиваясь, отозвался он. — Глубина здесь не больше четырех футов.

Но когда девушка нащупала наконец кончиками пальцев илистое дно, оказалось, что вода доходит ей до горла. А потом, когда ступни ее погрузились в мягкую грязь, ей пришлось запрокинуть голову, чтобы не захлебнуться.

— Фу, какая мерзость.

Решив, что плыть до берега будет легче, чем идти, Эви попыталась оттолкнуться от дна, но добилась лишь того, что ноги ее еще глубже увязли в илистом грунте.

Мгновением позже она обнаружила, что, стараясь выдернуть ноги, лишь взбаламучивает воду вокруг себя, зачерпывая ботиночками отвратительную черную жижу.

— Проклятье.

Содрогаясь от отвращения, Эви продолжала барахтаться, размахивать руками и ногами, но добилась лишь того, что вода вокруг нее стала напоминать жидкое и дурно пахнущее месиво.

— Эй, Мак-Алистер? — окликнула она его, подняв голову и поразившись тому, что он спокойно стоит на берегу, невозмутимо глядя на нее сверху вниз.

— У вас возникли небольшие затруднения, как я погляжу? — любезно осведомился он.

— Да, я…

Она оборвала себя на полуслове, уловив нескрываемые нотки снисхождения в его голосе. К тому же, он стоял, заложив руки за спину, и улыбался ей с видом полнейшего превосходства. Он знал.

— Вы заранее знали о том, что дно здесь илистое.

— Скажем так — я предполагал.

— Вы знали, что я увязну.

— Такая возможность приходила мне в голову.

— Вы… я…

На языке у нее вертелись десятки ругательств и обидных слов, но все они прозвучали бы, по меньшей мере, нелепо из уст торчащей над взбаламученной водой растрепанной головы. Эви опять пришлось запрокинуть лицо, чтобы не наглотаться отвратительной черной жижи, после чего она вновь фыркнула, стараясь вложить в этот жест все свое высокомерие и достоинство, которые у нее еще оставались.

— Вы собираетесь помочь мне или нет?

— А как же ваша независимость и самодостаточность?

Она одарила насмешника яростным взглядом. Скорее всего, впечатление она производила жалкое, однако почувствовала себя капельку увереннее.

Эви вновь фыркнула, стремясь закрепить и развить скромные успехи, которых ей удалось добиться, хотя бы в собственных глазах.

— Очень хорошо.

Не будучи в состоянии придумать что-либо еще, она набрала полные легкие воздуха, зажмурилась и нырнула.

В грязной воде Эви ничего не видела вокруг себя, но для того, что она задумала, зрение ей не требовалось. Она собиралась развязать шнурки на ботиночках и выскользнуть из них, справедливо полагая, что именно они тянут ее вниз и что потом она сумеет вытащить обувь из грязи. Разумеется, она рисковала потерять их вообще, как только оттолкнется от дна, но она готова была сыграть в эту игру с высокими ставками. Лучше проходить остаток дня босиком, чем терпеть снисходительное отношение к себе Мак-Алистера.

Развязать мокрые шнурки оказалось делом совсем нелегким, но она сумела распутать узел на одном ботинке, перед тем как почувствовала, что задыхается. Она вынырнула на поверхность и вновь набрала воздуха. Эви успела услышать, как Мак-Алистер окликает ее по имени, но предпочла не обратить на него внимания.

Ей понадобилось еще три раза погрузиться с головой, но в конце концов она освободилась от одного ботинка и даже вытащила его из грязи. С триумфальным криком: «Ага!» — она вынырнула на поверхность в четвертый раз и едва не ударила Мак-Алистера в челюсть своим башмаком — то есть, не ударила только потому, что он успел перехватить ее руку на лету.

— Какого дьявола вы там делаете? — пожелал узнать он.

Эви тряхнула головой, а потом провела рукой по лицу, протирая глаза.

— Мне кажется, это вполне очевидно. Снимаю свои ботинки.

Мак-Алистер забрал у нее башмачок.

— А со стороны казалось, будто вы тонете.

— В луже глубиной в четыре фута? — презрительно фыркнула она. — Я не настолько маленького роста, если хотите знать. Хотя так вам и надо! Подумать только, бросить меня одну барахтаться в этом болоте! А теперь прошу простить меня, мне надо достать второй ботинок… Нет! — Она выставила перед собой руки, когда он потянулся было к ней. — Я сама.

— Вы уже доказали, что хотели.

Он отвел ее руку в сторону и прижал к себе.

Эви ничего более не оставалось, кроме как обнять его за шею и радостно улыбнуться.

— И что же именно я доказала? — полюбопытствовала она, спеша насладиться плодами своей победы.

Мак-Алистер подхватил ее другой рукой под колени и понес к берегу.

— Что вы умны, как сам дьявол.

Это не совсем то, что признать ее независимой, решила Эви, но для начала вполне достаточно. В любом случае, сейчас она была не в настроении затевать очередной спор, особенно когда его руки обнимали ее.

«Интересно, поцелует он меня или нет?» — раздумывала она, когда они подошли к самому берегу.

И хочет ли она, чтобы он ее поцеловал?

Эви исподтишка рассматривала его мужественное и красивое лицо — полные губы, которые так редко улыбались, твердую линию подбородка, означавшую суровую решимость, и эти удивительные темные глаза, которые сейчас явно избегали смотреть на нее.

Он сказал, что она не предназначена для него, и хотя она сама заявила ему, что предназначена тому, кому предназначена судьбой, Эви все больше склонялась к мысли, что никому не составит пары. Она считала себя независимой женщиной, и таковой намерена была оставаться и впредь.

Но сейчас она уже не была в этом так уверена. Да и как могло быть иначе, если случайного прикосновения, иногда даже одного взгляда этого мужчины оказывалось достаточно, чтобы сердечко ее начинало учащенно биться?

И как могла Эви оставаться твердо уверенной в себе, когда она слышала, как он смеется? Один только звук его чудесного смеха открыл неведомые и доселе запертые двери в ее сердце. А осознание того, что это она вызвала его смех — пусть даже невольно, — принесло ей такое удовлетворение и удовольствие, о которых она даже и не мечтала.

Эви очень хотелось, чтобы Мак-Алистер снова рассмеялся. Она хотела, чтобы он вновь посмотрел на нее таким взглядом, от которого у нее по коже бегут мурашки, а в ушах начинает шуметь кровь. Она хотела, чтобы он прикоснулся к ней. Она хотела его самого.

Нет, она совсем не была уверена, что не предназначена никому.

И да, ей очень хотелось, чтобы он поцеловал ее.

На тот случай, если он тоже думал о такой возможности, Эви покрепче обвила его шею руками, так что их лица оказались в опасной близости друг от друга. Кончики его волос щекотали ей пальцы, и ее вдруг охватило нестерпимое желание протянуть руку и развязать шнурок, которым они были перехвачены на затылке. Сейчас его грива потемнела, отчего сочный каштановый цвет превратился в угольно-черный. Кудри Мак-Алистера выглядели просто потрясающе, совсем как у пирата из какого-нибудь душещипательного романа Кейт. И Эви в который уже раз представила себе, каково это — запустить пальцы в его густые волосы. И подивилась про себя — ну, не странно ли, что она так настойчиво думает об этом и грезит этим?

Ее пальцы дрогнули у него на шее, словно обретя способность жить собственной жизнью. Движение это было слабым, легчайшим, едва заметным, но Мак-Алистер явно ощутил его. Взгляды их встретились, и Эви готова была поклясться, что на мгновение она увидела в его глазах отражение собственного желания.

Конечно, он поцелует ее. Поцелует обязательно.

Не отводя глаз, он медленно опустил ее, и ноги ее коснулись болотистого берега. Казалось, на долгое-долгое мгновение она замерла в его объятиях, глядя ему в глаза и чувствуя, как дрожит от желания каждая жилочка в ее теле.

И вдруг Мак-Алистер стиснул зубы, на скулах у него заиграли желваки, и он отвел глаза. Ей показалось, что он вздрогнул всем телом — хотя, с таким же успехом, это могла быть она сама — и отпустил ее.

— Я уложу наши вещи. Надевайте свой башмачок.

Сделав ей это начисто лишенное романтики предложение, Мак-Алистер протянул ей ботинок, развернулся и зашагал к расстеленному на земле одеялу.

Значит, он не собирался целовать ее.

Поскольку, повернувшись к ней спиной, он не мог видеть выражения ее лица, Эви показала ему язык и сделала вид, будто намеревается запустить ботинком ему в голову.

Я уложу наши вещи? Надевайте свой башмачок? Из всех чудесных, замечательных и восхитительных вещей, которые он мог в тот момент сказать или сделать, Мак-Алистер оказался способен лишь на это?

Обида боролась в ней с раздражением. И, вполне естественно, она решила, что проглотить раздражение будет легче. Эви поднялась чуть выше по берегу, опустилась на траву и сунула ногу в мокрый башмак.

Ей и даром не нужны проявления нежности от таких бесчувственных чурбанов, как Мак-Алистер, кипела она. И уж, конечно, ей и даром не нужны его поцелуи. Она всего лишь позволила глупым фантазиям в очередной раз вскружить себе голову, только и всего. И разве не корила она себя за склонность предаваться мечтам, в которых неизменно фигурирует он, Мак-Алистер?

Очевидно, одного раза оказалось недостаточно, раз ей потребовалось болезненное напоминание.

Эви хмуро уставилась ему в спину и решила, что волосы его выглядят ничуть не романтично. Они просто мокрые, и выглядят таковыми, вот и все. Может, даже грязными и липкими.

И Эви перенесла внимание на шнурки своих ботинок.

А перебирать в пальцах грязные волосы не так уж и здорово, решила она. Она лишь запутается в них, и ничего больше.

И настолько абсурдной и нелепой показалась ей вдруг картина того, как ее пальцы запутываются в его влажных и грязных волосах, что Эви поневоле улыбнулась.

— Ну что, вы больше не сердитесь? — небрежно поинтересовался Мак-Алистер.

Эви подняла голову и обнаружила, что он смотрит на нее в упор. Первым ее побуждением было фыркнуть и отвернуться, но она сдержалась. В конце концов, он не сделал ничего такого, чтобы заслужить ее гнев. Нельзя же требовать от него, чтобы он полагал ее привлекательной и неотразимой. А в таком наряде это вряд ли возможно в принципе, удрученно подумала Эви, глядя на свое безнадежно испорченное платье. Должно быть, она выглядит сущим пугалом огородным.

Кроме того, за последние полчаса она фыркала (презрительно, высокомерно и по-всякому) по меньшей мере целых три раза. Фыркнуть в четвертый раз — уже перебор.

Поэтому она ограничилась тем, что стала выжимать свои волосы.

— Я ничуть не сержусь, и у меня хорошее настроение, — осторожно ответила Эви, надеясь, что он поверит ей.

Мак-Алистер выразительно приподнял бровь, но воздержался от комментариев. А Эви лишь передернула плечами в ответ на его выжидательный взгляд.

— Просто немного устала. И промокла до нитки. Далеко еще до коттеджа?

— Еще часа три, немногим больше или немногим меньше. — Мак-Алистер поднял с земли сложенное одеяло. — Нам пора ехать.

Эви принялась выжимать воду из своих юбок.

— Но мы же мокрые как мыши.

— Мы и вчера были мокрыми.

— Всего какой-то час, даже меньше. А вы сказали, что до коттеджа еще целых три часа верхом. — Эви перевела взгляд на лошадей. — На мой взгляд, они не заслужили того, чтобы нагружать их сверх меры.

— Это всего лишь вода, а не камни, — возразил он, засовывая одеяло в один из седельных мешков. — Полагаю, они выдержат, с ними ничего не случится.

— Не представляю, как выдержу я. Снова карабкаться в седло, а потом покачиваться в нем…

— Если хотите подождать немного, то время у нас еще есть.

Эви уже хотела согласиться, но потом сообразила, что будет чувствовать себя ужасно неловко, сидя на земле рядом с Мак-Алистером еще полчаса — и терзаясь при этом недостойными мыслями и фантазиями. Нет, неловко — это слишком мягко сказано.

— Я… — Она отчаянно старалась придумать что-нибудь более подходящее и не столь унизительное. — Пожалуй… пожалуй, я прогуляюсь недолго.

— Прогуляетесь? — с недоумением переспросил он. Действительно, в данный момент прогулка отнюдь не выглядела самым подходящим вариантом выхода из неловкой ситуации.

— Немного, — неопределенно махнула рукой Эви, — прогуляюсь вдоль берега, туда и обратно. В движении моя одежда быстрее высохнет.

В конце концов, это предположение не выглядело лишенным здравого смысла.

Мак-Алистер едва заметно пожал плечами — чем привел ее чуть ли не в бешенство — и уселся на землю.

— Как вам будет угодно.