Дерзкий поцелуй

3

Неудобство хромоты заключалось в том, что с этим недугом практически невозможно было сердито топнуть ногой. Разумеется, это был не единственный и отнюдь не главный недостаток, но в данный момент именно это обстоятельство досаждало Эви сильнее всего.

Стиснув зубы, она двинулась по коридору неторопливыми мелкими шажками, которые одни только и позволяли ей сохранять ровную походку. После того как она серьезно повредила ногу — карета, в которой она ехала, перевернулась, — быстрая ходьба стала ей заказана. Но если специально не присматриваться и не вслушиваться в звук ее шагов, то было практически незаметно, что она слегка припадает на одну ногу. Все это, конечно, было очень хорошо и даже замечательно, но сейчас ее увечная нога не дала ей возможности хлопнуть дверью и выскочить вон из комнаты с выражением высокомерного презрения на лице, как того недвусмысленно требовала ситуация.

Нет, вы только подумайте, он сказал «хорошо»!

Перешагнув порог своей комнаты, Эви с грохотом захлопнула за собой дверь, что доставило ей хоть какое-то удовлетворение.

Она попыталась собраться с мыслями и упорядочить свои расстроенные чувства. Она была в ярости, это само собой разумеется, но отнюдь не весь ее гнев был направлен на Мак-Алистера. Изрядное его количество она приберегала для собственной персоны.

Какой дьявол в нее вселился, что все эти месяцы она, как последняя идиотка, надеялась, что Мак-Алистер вернется в Халдон и припадет к ее ногам с букетом цветов и сборником лирических стихов собственного сочинения? Неужели она ожидала нежных признаний в любви, открытого ухаживания и даже — о Боже! — предложения руки и сердца? Глаза девушки метали молнии, она была готова обвинить во всех смертных грехах ни в чем не повинную дверь, так что едва не принялась пинать ее носком туфельки. Остановило ее лишь соображение, что больно станет ей самой, а отнюдь не двери. Это будет уже слишком, решила Эви и, постаравшись взять себя в руки, упала со вздохом в мягкое глубокое кресло.

Я же не хочу выходить замуж, напомнила она себе. Тем более что на память мне остался всего лишь поцелуй. Один-единственный поцелуй мужчины, которого она едва знала. Совершенно очевидно, он не питал на сей счет никаких иллюзий и вовремя заметил, что она позволила себе увлечься и выстроить воздушные замки на ровном месте, то есть из ничего. Вот почему он предпочел вызвать ее гнев, а не иметь дело с влюбленной коровой.

Но ведь это же просто ужасно!

По крайней мере, он мог бы проявить больше такта, мрачно подумала Эви, но ведь Мак-Алистер — всего лишь отшельник, а не записной придворный шаркун. И уж, конечно, он не виноват в том, что она воспылала к нему странной привязанностью с того самого дня, когда много лет назад впервые увидела его: он сидел на невысоком каменистом утесе и свежевал кролика. До того момента он оставался для нее лишь вымышленным героем, неким мифическим персонажем, которого выдумал Уит, чтобы напугать и развлечь молодых леди из поместья Халдон-Холл. Таинственный воин, обитавший в окрестных лесах, темноволосый и опасный дикарь, скрывающийся от большого мира. Кузен рассказывал сестрам, что они должны не бояться его, а уважать и стараться не попадаться ему на пути.

Поскольку она была единственной представительницей слабого пола, предпочитавшей бродить по лесу в потемках — и это притом что в светлое время дня затащить ее туда было решительно невозможно, — Уит регулярно повторял ей свои предостережения.

Впрочем, Эви не верила ни единому его слову… до тех пор, пока собственными глазами не увидела Мак-Алистера на утесе, когда лучи заходящего солнца обливали золотом его сухощавую и мускулистую фигуру. Он предстал ее взору всего лишь на мгновение, а потом исчез в темной чаще леса, А Эви долго смотрела ему вслед, лей казалось, что она видела нечто сверхъестественное, не принадлежащее этому миру. Нечто чудесное и замечательное. И всякий раз, вступая под сень вековых деревьев, она надеялась вновь увидеть его и ощутить волшебную магию его присутствия.

Нет, ну надо же придумать такое, с горечью говорила себе Эви сейчас. Ее воображение сыграло с ней злую шутку, хотя и вполне объяснимую, учитывая обстоятельства — лучи закатного солнца и величественный антураж дикой природы. Нет, в самом-то деле! Почему же, дьявол ее раздери, она не понимала этого раньше? Ей следовало рассказать подругам о том, что она видела его, а не бережно хранить воспоминания об этой встрече все эти годы. Они лишь посмеялись бы, посудачили немножко, превратив то случайное столкновение в лесу в самое обычное и не заслуживающее внимания событие, каковым оно на самом деле и являлось.

И впрямь, чего это я так разнервничалась, спросила себя Эви. В конце концов, его поцелуй не стал для нее первым. Кстати, интересно, что сказал бы по этому поводу сам Мак-Алистер, узнай он об этом? Да ничего, решила она и капризно надула губки. Скорее всего, он одарил бы ее своим холодным и равнодушным взглядом, от которого, впрочем, сердце ее начинало учащенно биться, а по коже бегали мурашки.

Взглянув на свое рассерженное отражение в маленьком зеркальце на туалетном столике, Эви лишь горестно вздохнула. И тут же охнула еще раз, обратив внимание на свое простое платье кремового цвета. Если бы она заранее знала о приходе Мак-Алистера, то непременно переоделась бы, выбрав что-нибудь не такое удобное, зато выгодно подчеркивающее достоинства ее фигуры. Не то чтобы ее теперешний наряд был неудачным или недостойным ее, нет, совсем напротив, но леди Терстон не раз указывала ей на то, что платья бывают милыми и очень милыми. Пусть даже она навоображала себе невесть что из-за случайного, в общем-то, поцелуя, это ведь не значит, что она не может постараться выглядеть как можно лучше, чтобы напомнить Мак-Алистеру, почему он поцеловал ее. Кроме того, она уже заметила, как взгляды мужчин, оказавшихся в ее обществе, неизменно соскальзывают с ее лица чуточку ниже и задерживаются там весьма продолжительное время. Эви не без оснований полагала, что виной тому — ее пышная грудь.

Встав с кресла, она подошла к зеркальцу и принялась внимательно изучать свое лицо. Без всякого тщеславия она в который раз подумала, что выглядит оно милым и симпатичным — строгой овальной формы с большими карими глазами, тонким носом и полными губками, — но отнюдь не красивым. Красивой она не станет уже никогда. Девушка провела пальчиком по длинному белому шраму, который тянулся от виска до подбородка, — еще одно напоминание о страшном несчастье, произошедшем с ней в детстве.

Будучи ребенком, она очень страдала из-за своего увечья; может быть, оттого, что рана заживала слишком долго. Даже спустя много месяцев после того, как она затянулась, кожа вокруг оставалась покрасневшей, распухшей и воспаленной. Из-за изуродованного лица и бросающейся в глаза хромоты Эви полагала себя настоящим чудовищем.

К тому же, всякий раз при виде дочери лицо матери покрывалось смертельной бледностью.

В результате Эви стала прятаться от глаз окружающих и начинала заикаться, когда избежать их внимания не удавалось. И только когда леди Терстон привезла ее в свой особняк Халдон-Холл (следует заметить, что миссис Коул с огромным облегчением приняла это приглашение), ее застенчивость начала понемногу проходить. Ее приняли столь тепло и сердечно, а тетка и двоюродные братья и сестры полюбили ее столь искренне, что со временем прежняя уверенность вернулась к девушке. И сейчас она нервничала и заикалась лишь тогда, когда натыкалась на откровенный и любопытный взгляд кого-нибудь, кого она знала не очень хорошо… например, Мак-Алистера.

— Дорогуша, ты ходишь по кругу, причем замкнутому, — пожурила она себя.

Ее невеселые размышления прервал очень кстати раздавшийся грохот открывающейся двери, соединявшей ее спальню с соседней. В комнату ворвалась Лиззи, горничная, которую они с Кейт делили на двоих, запыхавшаяся и возбужденная.

— Это правда, мисс? Он и впрямь здесь?

Эви отвернулась от зеркала и вновь опустилась в уютное кресло.

— Полагаю, ты имеешь в виду мистера Мак-Алистера?

Лиззи выразительно закатила глаза.

— Нет, кузнеца! Я прямо вся дрожу, когда он приходит сюда. Да, конечно, я говорю о Мак-Алистере.

Эви невольно рассмеялась, хотя всего минуту назад ей было совсем не до смеха. Она считала Лиззи самой нахальной и дерзкой горничной во всей Англии. Впрочем, эта черта в Лиззи ей нравилась, и она всячески поощряла ее.

— Да, мистер Мак-Алистер действительно почтил нас своим присутствием.

— Ага, теперь он уже стал мистером, значит?

Лиззи в комическом удивлении приподняла брови. Среднего роста и плотного телосложения, с длинным носом и круглым личиком, она относилась к той категории женщин, которых незатейливо именуют невзрачными простушками. Но сама Эви всегда придерживалась того мнения, что исключительно выразительное личико Лиззи делает ее настоящей красавицей. Глядя на нее, невозможно было не улыбнуться.

— Выходит, ни с того ни с сего он стал джентльменом?

— Во всяком случае, он одет подобающим образом.

— Вот как?.. — Лиззи опечалилась. — А я-то надеялась узреть его во всей красе отшельника.

— Увы, жизнь полна разочарований.

— Очевидно. — И Лиззи преспокойно устроилась в кресле напротив Эви. — Ну, и какой же из него получился джентльмен? Наверное, годы дикой и бурной жизни не могли не сказаться на нем?

— Он довольно красив.

Причем настолько, что у нее самой перехватывает дыхание.

— Но как же все-таки он выглядит? Высокий, низенький, синеглазый или…

— Он высок ростом, у него темные волосы и темные глаза. Полагаю, совсем скоро ты увидишь его и сможешь составить о нем собственное впечатление.

— Да, конечно, но я хотела бы знать, чего мне ожидать. — Лиззи возбужденно подалась вперед, едва не свалившись со своего кресла. — Наверное, глядя на него, можно перепугаться до смерти? А он рычит и скалит зубы, если кто-нибудь пытается заговорить с ним?

— Нет. Просто он очень… сдержан.

Лиззи с негодованием поджала губы и вскочила на ноги.

— Он — не единственный, кто ведет себя так.

— Видишь ли, в данный момент меня занимают вещи посерьезнее.

— Вы имеете в виду письмо? — Лиззи нахмурилась. — Слишком много шума и суеты вокруг какой-то жалкой писульки, я бы сказала. Лорд Терстон не позволит и волосу упасть с вашей головы.

Эви в гневе закусила губу.

— И чтобы добиться этого, он намерен отправить меня в Норфолк. Я должна буду выехать завтра на рассвете, в сопровождении вооруженной охраны.

Лиззи ошеломленно уставилась на свою госпожу.

— В Норфолк?

— В сопровождении вооруженной охраны, — повторила Эви.

— Не может быть!

— Еще как может. Уит настроен очень серьезно и решительно. — Эви глубоко вздохнула. — Мне нужно собирать вещи.

Сборы протекали очень медленно и неохотно. А тут еще и Лиззи каждые десять минут бегала вниз по любому поводу:

— Спрошу у леди Терстон, сколько дней вы будете отсутствовать.

И без оного:

— Надо напомнить повару, чтобы он нарезал лук тоненькими дольками, как любит миссис Саммерс.

— Ну что, полюбовалась на своего отшельника? — поинтересовалась Эви, когда Лиззи вернулась после седьмого по счету путешествия вниз.

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

Лиззи постаралась придать своей плутовской физиономии самое невинное выражение и принялась укладывать последние отобранные платья в саквояж.

Эви лишь фыркнула в ответ и начала осторожно заворачивать шляпку в китайскую шелковую бумагу.

— Выходит, вся твоя беготня вверх и вниз по лестнице вовсе не имела целью увидеть мистера Мак-Алистера?

Лиззи скорчила обиженную гримаску.

— Он очень ловко ускользает от меня.

— В этом деле у него обширная практика, если помнишь, — рассмеялась Эви.

— Да уж, в этом он преуспел. Мне даже пришлось спросить у Джона Герберта, не видел ли он нашего отшельника хотя бы одним глазком. Оказалось, что нет, не видел, а ведь Джон всегда в курсе того, что происходит в Халдоне.

— Ты имеешь в виду нового ливрейного лакея?

— Мисс, позвольте вам заметить, что он служит тут уже семь месяцев. Пожалуй, я при всем желании не смогла бы назвать его новым лакеем.

— Это оттого, что ты находишь его чертовски привлекательным, — решила поддразнить горничную Эви.

— А что поделать, если он действительно красив? — драматически вздохнула Лиззи.

Стремясь избежать обсуждения исключительной привлекательности Джона Герберта, за которым неизбежно последовал бы монолог о необычайной физической силе Роберта Кляйна, после чего речь бы гарантированно зашла о дьявольском очаровании Кельвина Брэдли, Эви поспешила поинтересоваться:

— Прибыл еще кто-нибудь из гостей?

— Мистер Хантер, — ответила Лиззи, принимаясь за очередное платье. — Он пожаловал к нам около часа назад. Кроме того, только что прибыл гонец от лорда Рокфорта с каким-то важным известием. Его светлость задерживается, там что-то непонятное — ему нужно улизнуть из дома под покровом ночи.

При мысли о том, что гордый и могущественный герцог Рокфорт вынужден тайком удирать из собственного дома, чтобы не наткнуться на супругу и друзей, Эви широко улыбнулась.

— А откуда ты знаешь, что велел передать на словах герцог? Опять подслушивала, наверное?

— Только не на этот раз, — нимало не смутившись, заявила Лиззи. — Просто мистер Флетчер взялся прочесть послание вслух, для мистера Хантера. Ну, а я в тот момент совершенно случайно оказалась в малой гостиной.

— Очень удачное совпадение.

— Можно и так сказать. — Лиззи нахмурилась, рассеянно обозревая содержимое саквояжа. — Кстати, он не кажется вам знакомым?

— Мистер Хантер? — Эви отложила в сторону шляпку. — Тот же самый вопрос задает мне Кейт всякий раз, когда видит его.

Лиззи задумчиво кивнула:

— В нем есть нечто такое, что вызывает у меня какие-то смутные воспоминания. Я пытаюсь вспомнить, что именно, но не могу. А у него вечно такой вид, будто он знает, что это, но не хочет говорить.

— Он что же, был груб с тобой? Он позволил себе?..

— Нет, нет, мисс, что вы! Ничего подобного. — Лиззи отрицательно покачала головой. — С прислугой он ведет себя как настоящий джентльмен, более того — его обхождение намного любезнее, чем у тех, кто носит это звание по праву рождения. Думаю, у него есть тайна, вот и все.

— Быть может, мне удастся выяснить это для тебя за ужином.

Лиззи поморщилась.

— Ужин! Боже, я совсем забыла. Леди Терстон велела передать вам, что нынче вечером вы ужинаете в своей комнате.

Не веря своим ушам, Эви растерянно уставилась на горничную.

— Она не сказала почему?

— Сказала, но не мне. Я услышала, как она говорила миссис Саммерс, что ей немного не по себе при мысли о том, что вы будете находиться внизу поздно вечером.

— И ты, конечно же, совершенно случайно оказалась в нужный момент в малой гостиной?

— Нет, на этот раз я подслушивала.

Эви презрительно фыркнула:

— Какой абсурд! Не могу поверить в то, что она действительно так думает.

Стук в дверь и появление на пороге служанки с подносом, уставленным тарелками, продемонстрировали ей всю серьезность намерений леди Терстон. Не зная, плакать ей или смеяться, оттого что ужинать теперь придется в спальне, Эви распорядилась поставить поднос на кровать. Когда служанка вышла, она присела на краешек постели и потянулась за булочной.

— Повторяю, это абсурд.

— В этом доме ужасно много окон и дверей, — многозначительно заметила Лиззи.

— Помнится, ты давеча говорила, что чрезмерный шум и суета поднялись из-за какой-то жалкой писульки.

— На мой взгляд, ужин в постель — не такая уж и суета.

Рука Эви с булочкой замерла на полпути ко рту.

— Что-то в этом есть, — задумчиво протянула она. — Пожалуй, ты права.

Действительно, подумала Эви, а почему, собственно, она возмущается? Мысль о том, чтобы спуститься вниз к ужину, теперь уже не казалась ей такой привлекательной. Кроме того, она никогда не показывалась за общим столом, если в доме были гости. Наличие гостей за обеденным столом подразумевало любопытные взгляды и назойливое сочувствие, а также необходимость отвечать на вопросы и вообще поддерживать разговор. Когда же в качестве одного из гостей выступал Мак-Алистер, любопытные взгляды и сочувствие представлялись ей невыносимыми. Во всяком случае, любопытные взгляды.

Интересно, а не означает ли чувство облегчения, которое она испытала, осознав, что не увидит его сидящим напротив себя за столом, что она — трусиха? Вонзив зубы в булочку, она вновь обдумала свою реакцию и решила, что переживать из-за этого не стоит. Она такая, какая есть. Вероятно, в некоторых ситуациях она не проявляла должной твердости духа, зато с лихвой компенсировала это храбростью в других.

— Ну вот, по-моему, все готово.

Эви проглотила откушенный кусочек, встряхнулась, мысленно приказав себе вернуться с небес на землю, и подняла голову. Лиззи стояла над двумя уложенными и закрытыми саквояжами.

— Прошу прощения, ты что-то сказала?

— Все ваши вещи уложены, — повторила Лиззи. — Если только мы не забыли чего-нибудь.

Зви мысленно перебрала все, что они уложили в дорожные сундуки.

— Кажется, я взяла все, что может мне понадобиться. И потом, я уезжаю всего на две недели.

Лиззи ободряюще затрясла головой:

— Вот именно. Не расстраивайтесь. Вы еще не успеете доехать до Норфолка, как лорд Терстон уладит все проблемы.

Эви пробормотала себе под нос нечто невнятное. Уладится эта нелепая проблема или нет, но ровно через две недели она вернется в Халдон. Ведь через две недели миссис Нэнси Ярд из Лондона будет ожидать, что кто-нибудь встретит ее за таверной Мавера в соседней деревушке Бентон. Работа Эви как раз и заключалась в том, чтобы оказаться этим самым «кем-нибудь», а заодно и побеспокоиться, чтобы женщина получила инструкции и деньги, необходимые для следующего отрезка ее путешествия. Точнее, бегства. Если все пройдет хорошо, то миссис Ярд начнет новую жизнь в Ирландии, вне досягаемости своего супруга с его дикими выходками.

Итак, у Уильяма Флетчера есть ровно две недели, чтобы успокоить свою совесть, и ни днем больше.

Лиззи обвела взглядом спальню, в которой вновь воцарился образцовый порядок.

— Мисс, если вам больше ничего не нужно, то я бы хотела пойти поужинать, а потом пораньше лечь спать.

Эви кивнула, отпуская горничную, после чего вернулась к еде, пытаясь пробудить в себе аппетит. Собственно говоря, есть Эви не хотелось, но более заняться ей все равно было нечем — из доступных развлечений оставался лишь поднос с ужином. Она съела еще кусочек булочки, отщипнула крылышко цыпленка, поковырялась в моркови — словом, превратила блюдо на тарелке в неаппетитное месиво. Встав с кровати, она перенесла поднос на туалетный столик и, решив, что не стоит беспокоить Лиззи по пустякам, переоделась в пеньюар самостоятельно.

Если есть ей не хочется, то, по крайней мере, она может заснуть. Да, конечно, было лишь начало десятого, но день сегодня выдался долгий и утомительный, а с учетом того, что вставать ей предстояло еще до рассвета, решение лечь спать пораньше выглядело вполне разумным. Откровенно говоря, она была бы рада любому занятию, которое позволило бы ей отвлечься от мыслей об одном из гостей поместья.

Она тихонько легла и укрылась одеялом до подбородка, постаравшись не думать ни о чем. Все, решено — она не вспоминает о нем. Не вспоминает! И сделает все, чтобы образ симпатичного и таинственного мистера Мак-Алистера не потревожил ее покой. И не станет заново переживать тот поцелуй, не станет ворошить воспоминания о том, как он стоял совершенно неподвижно в то мгновение, когда их губы слились. И о том, как бешено застучало у нее в груди сердце и перехватило дыхание, когда он вперил в нее взгляд своих немигающих глаз, она тоже не будет вспоминать. Как не станет гадать, где он будет спать сегодня ночью, или чем он сейчас занимается, или…

— Проклятье, проклятье, ПРОКЛЯТЬЕ!

Эви перевернулась на живот, несколько раз стукнула кулаком по ни в чем не повинной подушке, после чего устало легла на спину и тяжело вздохнула.

Пожалуй, и ночь ей предстоит не из легких.

Впрочем, Эви и сама не заметила, как заснула — на целых два часа. Она, наверное, проспала бы беспробудно всю ночь, если бы ее покой не потревожила Лиззи, которая, споткнувшись о порог, ввалилась к ней из соседней комнаты. Как и давеча, глаза у нее округлились от изумления, правда, сейчас на ней была ночная рубашка, а к груди горничная прижимала скомканное постельное белье.

Эви села на кровати, мгновенно проснувшись, и уставилась на Лиззи затуманенным ото сна взором.

— В чем дело? Что случилось?

— Он в моей комнате. Он выгнал меня из моей собственной комнаты.

Эви соскочила с кровати.

— Он? Кто он?

— Отшельник, — выдохнула Лиззи. — Мак-Алистер.

— В твоей комнате?

Эви схватила со стула пеньюар и набросила его на плечи.

Лиззи утвердительно затрясла головой и перевела дух.

— Он просто взял и вошел ко мне, красавчик этакий, правда, предварительно постучав, — сообщила она. — Но потом он потребовал, чтобы я собрала свои вещи и отправилась спать сюда, к вам.

— Но это же просто невероятно! Не могу поверить, что он вломился к тебе в комнату.

Или он думает, что может обращаться с Лиззи, как ему заблагорассудится, только потому, что она служит в особняке горничной?

— А я до сих пор не могу поверить, что видела его во плоти, — задыхаясь, выпалила Лиззи. — Весь день я безуспешно искала его, а он вдруг взял и…

— Вломился к тебе в комнату, — закончила вместо нее Эви. Она решительно поправила на себе пеньюар, закутавшись в него поплотнее. — Но это мы еще посмотрим, чья возьмет.

— Быть может, лучше послать за лордом Терстоном или…

— Я и сама вполне способна управиться с Мак-Алистером и ему подобными.

Эви решительно шагнула к двери, намереваясь исполнить задуманное.