Девушка с Острова Ураганов

Глава пятнадцатая Венсан

Мне было одиннадцать, когда я слышал, как убивали моего отца. Он тогда вернулся из рабочей поездки поздно ночью, и мы с Виктоир решили сделать ему сюрприз. Но в последний момент она струсила — испугалась темноты, и мне пришлось пойти одному. Честно говоря, я хорошо понимал сестру, мне и самому хотелось бы остаться, но я был слишком горд, чтобы признать, что мне тоже страшно.

В таком месте, как Локк было бы страшно любому ребёнку. Я с детства терпеть не мог наше загородное имение, а теперь оно напоминает только о смерти отца и опасности, которая нависла надо мной. Локк — это старинный замок, построенный нашими предками больше тысячи лет назад. В то время Сосновые Острова ещё не были такими безопасными как сейчас, и тех Локонте мало волновали внешний вид и убранство замка. Куда больше их заботили такие вещи, как защищённость, неприступность и толщина стен. Я нигде не видел таких толстых стен как в Локке. Из-за них внутри холодно даже в разгар лета.

Представьте, что вы крадётесь по тёмным и холодным каменным коридорам, снаружи завывает ветер, хлещет дождь, гремит гром и сверкают молнии. Ночь была самая подходящая для того, чтобы разыгралась трагедия.

Наш план был прост, и я не видел смысла что-то в нём менять, потому что сестра со мной не пошла. Мы с Виктоир подслушали разговор матери с прислугой и знали, во сколько отец должен приехать. За час до назначенного времени мы поднялись, оделись и тайком выскользнули из своих спален.

Виктоир продержалась несколько коридоров и три удара грома. После она расплакалась, сказала, что больше не может, и бросилась обратно к нашим комнатам. Я остался стоять, смотря ей вслед. Но оставаться на месте было ещё страшнее, так что я решился продолжить путь.

Мы направлялись в кабинет отца, который находился в другой части огромного замка. Мы знали, что отец первым делом идёт в свой кабинет, когда возвращается домой из поездок и неважно, что он приехал поздно ночью — всё равно пойдёт туда.

В кабинете стоял большой шкаф. Он был новым, его привезли, когда отец отсутствовал, а никто не имел права входить в кабинет, когда его не было. Даже горничные туда не заходили, отец всегда убирался сам. Поэтому шкаф пока что стоял пустой, и мама очень нервничала: не разозлится ли отец, потому что она позволила работникам, заносившим шкаф, войти на минутку, чтобы поставить его? Не стоило ли попросить оставить его в коридоре? Ах, ну почему она не подумала об этом?

Пока Виктоир слушала причитания матери, у неё возник план, которым после завтрака она поделилась со мной. Мы собирались спрятаться в этом шкафу и удивить отца своим неожиданным появлением. Мы знали, что он не будет злиться. Даже сейчас, сколько ни роюсь в памяти, не могу вспомнить ни одного раза, когда отец был зол на нас, груб с нами, или чем-то недоволен. Родителем, на плечи которого легла забота о нашем воспитании, была мать.

Часы на самой высокой башне замка пробили два, и я прибавил шагу, но не побежал, несмотря на то, что очень хотел это сделать. Я думал, как скажу с утра сестре, что она трусишка, а я вот ни капли не испугался призраков и хищных теней, которые, как мы были абсолютно уверены, живут в замке. Лучше бы я на самом деле встретил тогда полчище призраков и десяток хищных теней.

К кабинету я успел вовремя — Виктоир отдала мне ключ, который стащила — и спрятался в шкафу. Было очень удобно осматривать комнату через дырочку замочной скважины. Потекли минуты ожидания. На самом деле, должно быть, прошло не больше десяти-пятнадцати минут, но тогда мне казалось, что я сижу в шкафу чуть ли не час. Наконец, дверь открылась, и вошёл отец.

Я не стал сразу выпрыгивать из шкафа и теперь очень жалею об этом. Вряд ли это бы остановило охотников, но они бы дождались моего ухода. По крайней мере, я мог бы в последний раз обнять отца и поговорить с ним.

Но я остался в шкафу. Было волнительно смотреть, как отец ходит по кабинету, снимает плащ, перебирает какие-то бумаги на столе и не подозревает о том, что я здесь. Вот он подошёл к шкафу, и я приготовился прыгнуть прямо к нему в руки, когда он откроет дверцу, но отец только посмотрел на шкаф и отошёл. Я смотрел, как он садится в кресло, спиной к зашторенному окну и уже протянул руку, чтобы открыть дверцу и с криком выскочить наружу, когда прямо за спиной отца появилась человеческая фигура.

Я отпрянул вглубь шкафа и прижался спиной к задней стенке — совершенно инстинктивно, не успев ни о чём подумать. Только что в комнате нас было двое и вот незнакомец, закутанный в плащ так, что не видно лица, появился, словно из воздуха.

Отец тоже заметил его присутствие, хоть и сидел к нему спиной. Он вскочил, обернулся, вскрикнул и бросился к двери. Но у двери уже стоял второй человек в плаще — выше и шире в плечах, чем первый. Он ударил отца, тот налетел на низкий столик посередине комнаты и пошатнулся, но устоял на ногах.

Я следил за ним через замочную скважину, умирая от страха. Какой-то тонкий голосок в голове твердил, что я должен выйти и помочь отцу, но ужас сковал мои мышцы, я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Отец переводил взгляд с одного незнакомца на другого.

— Что вы от меня хотите? — Спросил он надтреснутым голосом, какого я никогда у него не слышал.

Заговорил незнакомец, стоящий у окна и я понял, что ошибся. Голос был женский, это была незнакомка.

— Ты знаешь, почему мы здесь, Людовик.

— Я предполагаю, — осторожно ответил отец.

Высокий незнакомец хмыкнул. Это, похоже, был мужчина.

Женщина вздохнула.

— Тут нечего предполагать, Людовик. Твоя родословная предельно ясно обо всём говорит.

— Может быть, — согласился отец, чей голос явно выдавал страх. — Но я никогда не делал ничего противозаконного. Никогда не использовал свою магию.

Магия.

Это слово шокировало меня, ведь отец не был магом крови, костей или плоти. А другой магии, кроме запрещённой, быть не могло. И даже если бы захотел, где бы он её выучил? И что имела в виду женщина, упомянув его родословную? Насколько было известно мне, отец происходил из семьи богатого торговца, но дворянином не был. Он взял фамилию матери, происходившей из уважаемого дворянского рода — Локонте — когда женился на ней. Может быть, об этом она и говорила? О том, что он не дворянин?

Но ведь за это не убивают. Я уже был достаточно взрослым, чтобы понять, зачем могут тайком прокрадываться в дом два вооружённых человека, с ног до головы закутанные в плащи. Да, я знал, что говорят о моей матери, связавшей свою жизнь со «столь недостойным мужчиной», как выразилась одна пожилая дама. Виктоир за это подложила ей таракана в суп. Хорошо, что не попалась. Узнай мать, что это её рук дело, сестре бы ни поздоровилось.

(Хотя теперь, оглядываясь назад, я подозреваю, что она прекрасно поняла, что это сделала Виктоир и возможно даже почувствовала гордость за дочь, таким образом заступившуюся за родителей).

Но даже если кто-то из родственников или бывших воздыхателей матери хотел таким образом избавиться от отца, то зачем ждать двенадцать лет? Нет, дело было не в этом.

Конечно, в тот момент, наблюдая за загнанным в ловушку отцом, я не думал столь пространными предложениями, все эти мысли оформились позже. Тогда мой разум затопил страх — за отца и за себя. Что я буду делать, если моего любимого отца не станет? А что, если эти люди найдут меня и убьют? Я попытался придумать способ, которым могу помочь отцу. Даже хотел ощупать заднюю стенку шкафа: вдруг найдётся потайной ход? Но не мог сдвинуться с места от страха. Ну и, конечно, никакого хода там не было и быть не могло.

Женщина рассмеялась, но теперь, вспоминая тот смех, мне кажется, что звучал он печально.

— Я знаю, Людовик. Но боюсь, это не имеет значения.

В этот момент я нашёл в себе силы двинуться, чтобы лучше разглядеть происходящее, и увидел лицо отца. Тогда я не до конца понял его выражение, но теперь могу с уверенностью сказать — это было отчаяние. Вокруг него появились синие искры и ринулись к мужчине. Тот отшатнулся, но часть искр всё равно его задела. Он не закричал, хотя позже я узнал, что раны, нанесённые магией, очень болезненны. Молча схватившись рукой за стену, мужчина сполз на пол. Даже в шкафу мне было слышно его тяжёлое дыхание.

Женщина не осталась в долгу: она подняла руку и с неё сорвались оранжевые искры. Отец пытался защититься, и несколько атак у него получилось отбить — маленькие искорки сталкивались в воздухе с небольшой вспышкой и исчезали. Не самая впечатляющая магическая дуэль: два неподвижных человека и носящиеся, сталкивающиеся, взрывающиеся оранжевые и синие искры. Это могло бы быть красиво, не будь они такими маленькими.

Но, конечно, тогда мысли о красоте или зрелищности мне и в голову не приходили. Я никогда в своей жизни не был так напуган, потому что видел, что случилось с мужчиной, когда искры коснулись его и догадывался, что отцу придётся ещё хуже. В тот момент я, с присущей счастливому ребёнку верой в победу добра над злом, верил, что отец может выйти из этой схватки победителем.

Но в какой-то момент он пропустил одну искорку, потом ещё несколько и вот он уже стоит на коленях, уперевшись руками в пол и дыша так же тяжело, как мужчина перед тем, как потерять сознание. Но отец сознание не терял. Женщина продолжала осыпать его оранжевыми искрами, он поднял руку, пытаясь защититься, но с пальцев соскочило всего несколько искорок, и они быстро погасли. Его рука упала, и он застонал.

И в этот момент женщина спросила:

— Твой сын, Людовик. Он унаследовал твою магию?

Когда она произнесла «твой сын» я чуть не обмочился от страха, потому что подумал, что она каким-то образом узнала, что я сижу в шкафу. Смысл второй фразы не сразу дошёл до меня. Если мне от отца передалась магия, значит, я тоже могу пускать эти странные искорки? Не успел я как следует подумать об этом, как услышал слабый голос отца.

— Нет. Он не унаследовал мою магию. Оставьте мою семью в покое.

Женщина вздохнула.

Стоны отца сменились криком. И он всё никак не прекращался. Я и думать забыл о том, что и сам, возможно, владею магией. Я был слишком напуган. Этот звук был самым ужасным из всех, что я слышал в своей жизни. Он до сих пор иногда стоит у меня в ушах.

Я больше не хотел смотреть. С закрытыми глазами я прижался к задней стенке шкафа, отчаянно жалея, что он пустой и ничего не приглушает звук. Я зажал уши пальцами так сильно, что стало больно, но всё равно слышал, как кричит отец.

Не знаю, когда звук прекратился. Казалось, что прошло несколько часов. В какой-то момент я понял, что сижу в тишине. Сначала я подумал, что что-то сломал в ушах и оглох, но я всё ещё слышал своё дыхание и сердцебиение. Отняв руки от ушей я, так бесшумно как только мог, подполз поближе к дверце и выглянул в замочную скважину.

Женщина и мужчина в плащах исчезли, а отец лежал на полу. Я подумал, что он, должно быть, потерял сознание от боли. Подождав ещё немного, чтобы убедиться, что незнакомцы точно ушли и не вернутся, я выбрался из шкафа и подошёл к отцу.

Он лежал на животе, лицом вниз. Я присел около него и неуверенно дотронулся до его плеча. Потом потряс.

— Папа?

Никакого ответа. Его тело было совершенно безвольным. С трудом, но я всё же смог перевернуть его на спину. И тут же отшатнулся, стоило взглянуть на его лицо. Глаза открыты, приятные черты исказила гримаса боли и страха. На лице я успел заметить светлые пятна, едва различимые на его коже.

Тогда я понял, что отец не просто без сознания — он мёртв. Странно, но за этой мыслью пришло полное опустошение. Я не заплакал, не закричал, не бросился будить мать или искать слуг. Во мне как будто вообще не осталось никаких чувств, словно я абсолютно лишился способности чувствовать.

Я понял, что больше ничем не смогу помочь отцу и не хотел отвечать на вопросы, которые непременно возникнут, если я разбужу мать. Но больше всего мне не хотелось быть тем, кто расскажет ей, что она теперь вдова, а сестра — сирота. Мне не хотелось иметь ничего общего со смертью отца.

Это было желание ребёнка, пережившего ужасную травму и больше всего в тот момент хотевшего притвориться, что ничего не произошло. По крайней мере, до утра. Какая-то часть моего мозга нашёптывала, что, может быть, если я сейчас уйду, вернусь в свою комнату и лягу спать, то утром отец встретит нас с Виктоир в столовой, живой и невредимый. Поэтому я вышел из его кабинета и направился к себе.

Ощущение было такое, словно меня накрыли толстым стеклянным колпаком. Или, скорее, будто я в аквариуме и все мысли и чувства, все ощущения, весь мир должны пробиться через слои стекла и воды, прежде чем смогут достичь меня.

Теперь я думаю, что это решение, вполне вероятно, спасло мне жизнь. Если бы Охотники знали, чему я стал свидетелем, то убили бы меня, и не важно, передался мне дар отца или нет. Он утверждал, что нет, но я думаю, что это была последняя слабая попытка защитить меня.

Мой отец был ведьмаком-полукровкой и все найденные мной исследования на эту тему утверждают, что от брака полукровки с человеком в девяти из десяти случаев рождается обычный человек. Впрочем, моя надежда рассеялась, когда я прочитал о признаках, позволяющих распознать, передалась ли ребёнку магия «нечистого» родителя.

Отличительными признаками являются светлая кожа, чёрные волосы и глаза необычайного тёмного серого цвета. Такие были у моего отца. И, к сожалению, у меня. От матери, тоже черноволосой и кареглазой, мне досталась смуглая кожа. Но увы, первый признак, если верить учёным, является необязательным.

Утром, когда обнаружили тело отца, меня накрыло болью и горем так, словно я действительно до этого не знал, что он мёртв. На время эти боль и горе вытеснили остальные чувства и к мыслям о том, что сказали убийцы отца, я вернулся только спустя несколько месяцев.

И тогда на смену горю и боли пришёл страх. Если мне действительно передались магические силы и если охотники узнают об этом — они придут за мной. С тех пор страх стал моим постоянным спутником, не было и дня, когда бы я ни боялся.

Ничто в Мертоне не намекало на скорый приход весны. Март стал продолжением серого, холодного, мокрого и ветреного февраля. Венсан пожалел, что надел пальто, а не плащ с капюшоном. Дождь мог пойти в любую секунду, а от зонта в такую погоду проку мало. Ледяной ветер дёргал его за волосы и обжигал лицо. Венсан ускорил шаг, подавив порыв оглядеться. Снова.

Ему было страшно, но страх укоренился в нём настолько глубоко, что, не научись он с ним жить, давно бы задумался о самоубийстве. Сердце билось где-то в горле, на коже выступил холодный пот, дышать было тяжело, но со стороны он выглядел совершенно спокойным. Сегодня Венсан должен был встретиться с охотницей по имени Габриэлла Арамиц.

Он готовился к встрече с ней почти полгода и был уверен, что она его не выдаст. Если бы у него было хоть малейшее сомнение, его бы здесь сейчас не было. Но Венсана не переставал грызть червячок тревоги. Охотники — могущественная организация, приближённая к трону. Что, если они всё подстроили? Что, если сейчас его схватят или попросту убьют, как отца?

Эти мысли мучили его со вчерашнего вечера. Ночь он провёл без сна, а с утра почти поддался соблазну никуда не ходить. Но информация, которую он мог получить от Габриэллы, была слишком важна, чтобы не попытаться.

Она назначила ему встречу недалеко от моста Вилль. Ничем не примечательный район рабочего класса и обычный трёхэтажный дом. Венсан оделся так, что никто бы не признал в нём дворянина, сына герцогини. Все предосторожности были соблюдены, но, когда он подходил к дому, его тошнило.

Габриэлла ждала его в уютной гостиной в маленькой квартирке на втором этаже. Она сидела на диване с чашкой чая в руках, но стоило Венсану войти и закрыть за собой дверь, как она встала, сунула ему в руку кожаный портфель и, обойдя его, взялась за ручку двери.

— Деньги оставите в условленном месте.

Ему очень хотелось схватить её за руку, потребовать объяснений, сказать, чтобы она осталась… Но они говорили об этом, когда уславливались о встрече. Их переписка длилась чуть больше двух недель, и они обсудили все детали. Поэтому теперь он позволил Габриэлле уйти.

Дождавшись, когда её шаги на лестнице стихнут, Венсан подошёл к столу и сел на её место. Чашка с недопитым чаем стояла перед ним и, повинуясь какому-то непонятному порыву, он залпом осушил её. Чай на вкус оказался отвратительным — дешёвое пойло, совсем не похожее на то, что пили у них дома.

Переведя дыхание, Венсан положил на колени портфель. Он очень надеялся, что ему никогда не придётся использовать эту информацию, но она была его гарантом безопасности. Если всё пойдёт совсем уж плохо… Венсан открыл портфель, достал несколько листов бумаги и быстро пробежал глазами. Похоже, Габриэлла честно сделала свою работу. Убрав бумаги обратно, он поднялся. Нужно было возвращаться, пока его не хватились. Лучше, чтобы сестра и мать думали, что весь сегодняшний день, вечер и ночь он провёл дома. Никому не стоило знать, куда он ходил.

Венсан поймал экипаж, как только вышел за пределы рабочего района. Доехал до Розовой улицы — довольно респектабельное место, где, однако, появление человека в дешёвом пальто не было чем-то необычным. Дома здесь были построены из розового камня, за что она и получила своё название. Здесь у него на сутки была снята комната. Зашёл он через задний двор, а вышел из главных дверей уже другим человеком. Снова поймав экипаж, он доехал до самого Труа — одного из городских домов семьи Локонте.

Уже сидя в экипаже, Венсан вспомнил чай и устало опустил голову. Подобные моменты происходили всё чаще и чаще и пока казались довольно безобидными, но кто знает, что будет дальше? Он делал вещи, совершенно ему несвойственные, часто — лишённые смысла и боялся, что рано или поздно они станут опасными. В тот момент, когда он это делал, всё казалось Венсану абсолютно правильным и логичным и только через какое-то время до него доходило, какую глупость он совершил. Это началось пару лет назад, и самому себе он объяснил это тем, что его разум и тело устали бояться.

Экипаж остановился перед крыльцом роскошного трёхэтажного дома, Венсан расплатился с кучером и, дождавшись, когда экипаж укатит, обогнул дом и зашёл тем ходом где, как он знал, не должно быть слуг. Быстро поднявшись в свою комнату, он переоделся и уселся в кресло, чтобы как следует изучить содержимое портфеля.

Часы пробили шесть утра. Мать поднималась в восемь, а Виктоир — ещё позже, так что времени у него было много. Венсан вытащил стопку бумаг и принялся за чтение. Он купил у Габриэллы информацию обо всех ведьмах и ведьмаках, которые жили сейчас на Сосновых Островах. Информация не была достоверной, потому что знай охотники наверняка где прячется ведьма, они тут же устроили бы на неё охоту. Но у них в распоряжении было много слухов и фактов, недостаточных для того чтобы поймать ведьму, но достаточных чтобы понять, что где-то эта ведьма есть.

Наиболее обнадёживающей показалась Венсану история о ведьме из Черничного леса. Охотники были абсолютно уверены, что ведьма там есть, но так её и не обнаружили. А ведь следили за этим местом несколько лет. Читая отчёты и информацию, которую им удалось собрать, Венсан почувствовал облегчение — редкая для него вещь. Ведь если какой-то ведьме удаётся водить Орден Охотников за нос уже несколько лет, может, не так уж они вездесущи и умны, как о них говорят?

Это были опасные мысли, поэтому Венсан поспешил откинуть их прочь. Эта ведьма, должно быть, очень сильна и умна, к тому же в её распоряжении магия. Ему лучше не обольщаться, он не такой. Вздохнув, он убрал бумаги в портфель, а его спрятал в один из своих тайников. Об их необходимости Венсан задумался ещё лет в четырнадцать.

Слуги уже встали, но мать спала, и до завтрака осталось два с половиной часа. Кроме той кружки чая, которую он допил на встрече с Габриэллой, он ничего не пил и не ел с прошлого вечера, а встал в четыре утра. Он, конечно, мог позвать слугу и попросить подать ему завтрак прямо сейчас или спуститься и перехватить что-нибудь на кухне, но Венсану казалось, что его может выдать даже такая малость. Поэтому он сделал то, что делал всегда, когда его одолевали мрачные мысли или хотелось отвлечься — взял меч и пошёл на площадку у стен дома, которую они с Виктоир облюбовали для тренировок.

Труа было одним из самых больших владений в черте города. Огромный дом со множеством комнат и множеством слуг. Росший в таких условиях с самого детства, Венсан чувствовал себя в Труа абсолютно свободно и привык не замечать слуг, как не замечал новые вазы, расставленные по приказу матери.

Но чем дольше он думал обо всём увиденном и услышанном в Локке в одиннадцатилетнем возрасте, тем подозрительнее становился. Он больше не мог не замечать слуг, терзаясь мыслями, не является ли кто-то из них шпионом охотников. Теперь Венсан внимательно, но как можно незаметнее, наблюдал за слугами и знал о каждом из них больше, чем управляющий и уж точно больше, чем мать. Она, пожалуй, вообще не замечала, что у неё работают живые люди.

Он спустился по главной лестнице, старательно игнорируя встреченную по пути прислугу. Ему приходилось делать над собой усилие, чтобы не провожать их взглядом и не вглядываться в их лица.

Площадка, по просьбе Венсана, была огорожена. Если Виктоир было всё равно, что кто-то может увидеть её нелепые первые попытки обращения с мечом, то ему от одной этой мысли становилось плохо. Теперь они оба были прекрасными бойцами, но Венсан всё равно предпочитал тренировки без лишних глаз.

Площадка была достаточно большой — мать старалась дать им всё самое лучшее для подготовки к Драконьим играм — с утоптанной землёй, где уже давно не росла трава. Тут были манекены для тренировки ударов, небольшая полоса препятствий и маленькое здание, где хранилось оружие, доспехи и можно было передохнуть. Большую часть площадки занимало место для спаррингов, но сегодня у Венсана партнёра не было. По крайней мере, это значило, что ему не придётся надевать кожаный доспех поверх одежды.

Полтора часа за тренировкой пролетели незаметно. Он устал, но это была приятная усталость. Тренировки всегда помогали ему очистить голову и успокоиться.

Венсан поднялся к себе, принял ванную и переоделся. Через полчаса к нему заглянул Анри — слуга матери, и доложил, что Её Светлость спустилась завтракать и приглашает его присоединиться. Венсан заверил, что будет через несколько минут. Он был рад, что сестра ещё спит, ему нужно было поговорить с матерью, и он не хотел, чтобы Виктоир присутствовала при этом разговоре. Хватит и вопросов, которыми она засыплет его позже.

В Труа было несколько столовых. Если у них не было гостей, мать предпочитала самую маленькую — уютное помещение, оформленное в бежевых и лимонных тонах. Венсану жёлтые обои казались слишком яркими, этот цвет вообще никогда ему не нравился. Сам он предпочитал Голубую столовую, несмотря на то, что там всегда было холодно и мать соглашалась есть там только летом, в разгар жары.

Увидев сына, Элина Локонте тепло улыбнулась.

— Я рада, что хотя бы ты составляешь мне компанию за завтраком. Моя любимая дочь встаёт только к обеду.

Венсан улыбнулся. Привычка Виктоир спать до полудня была вечной темой семейных шуток. Сейчас сестра пыталась вставать хотя бы в десять, но удавалось ей это далеко не всегда.

Он улыбнулся шутке, сел за стол и поддерживал с матерью светскую беседу, пока не принесли десерт. Глядя, как герцогиня расправляется со своим любимым шоколадным тортом, Венсан, наконец, набрался смелости.

— Я бы хотел на пару недель съездить в Локк. Возьму с собой Виктоир и Мариз, если они захотят поехать.

Мать тут же оторвалась от торта и внимательно посмотрела на него.

— В Локк? — Задумчиво переспросила она.

Венсан кивнул, надеясь, что она не спросит, почему он, избегавший места смерти отца с одиннадцати лет, упрямо отказывающийся ехать туда с сестрой и матерью каждое лето, теперь вдруг сам захотел провести в старом замке целых две недели.

Но она ничего не спросила. Только кивнула с видом человека, глубоко погрузившегося в свои мысли, и сказала:

— Хорошо, вам всем стоит отдохнуть перед Играми.

Так Венсан оказался в карете, удаляющейся на запад от Мертона, под двумя внимательными взглядами. И если сестра проявляла чудеса выдержки и чувство такта и молчала, то Мариз и то и другое было чуждо. Она подпёрла щёку рукой и спросила:

— Итак, ты больше не избегаешь Локка? Десятилетие войны закончено?

— Всего восемь лет, Мариз, — поправила её Виктоир, с беспокойством поглядывая на брата.

— Без двух лет десятилетие, — отмахнулась от неё Мариз.

Венсан с наигранным безразличием пожал плечами.

— Пора посмотреть детским страхам в лицо. В конце концов, в том, как умер отец, виноват не замок. Да и рано или поздно я унаследую Локк, так что глупо его бояться.

Виктоир кивала, явно довольная. Сестру объяснение полностью устраивало, а вот Мариз всё ещё выглядела неубеждённой.

— Почему именно сейчас?

— Хочу разобраться с этим до того, как начнутся Игры. Потом уже будет не до борьбы с детскими страхами.

— Точно, — поддакнула Виктоир, — ещё неизвестно, когда мы сможем снова выбраться в Локк, если станем всадниками.

— Не если, а когда, — с абсолютной уверенностью поправила её Мариз.

Венсан улыбнулся. Обсуждение само собой перешло на Драконьи игры, и он смог вздохнуть с облегчением. Отчасти он сказал им правду. Локк и в самом деле его пугал и он с удовольствием бы держался от замка подальше. С тех пор как стал свидетелем убийства отца, он никогда не чувствовал себя там в безопасности. Казалось, даже стены знают его секрет. А портреты предков провожают обвиняющими взглядами.

И да, Венсан действительно хотел избавиться от этого страха. Сколько можно бояться? С одиннадцати лет вся его жизнь — сплошные страхи. Но была и куда более важная причина.

В день смерти отца мать приказала запереть его кабинет. Предполагалось, что она разберётся с его вещами и бумагами позже. Но она так это и не сделала, то ли забыла, то ли не смогла. Зная мать, Венсан предполагал, что и то и другое.

Пару лет назад он пробрался в кабинет матери в Алье — ещё одном их городском имении, уступающем размерами Труа — украл ключ от кабинета и сделал копию. Но до сих пор он никак не находил в себе силы им воспользоваться. Венсан подозревал, что, в отличие от матери, охотники в кабинете похозяйничали, и найти что-нибудь ему вряд ли удастся, но попытаться стоило.

Карета ненадолго остановилась перед воротами, и Венсан выглянул в окошко. Сам замок отсюда не было видно, до него предстояло ехать ещё минут двадцать, но даже сад — довольно запущенный — под серым небом производил гнетущее впечатление. Как и везде, на большей части территории Локка росли сосны, но семья Локонте могла позволить себе куда больше, чем другие — у них было несколько фруктовых рощиц.

Венсану лиственные деревья нравились больше хвойных, он жалел, что на Сосновых Островах их так мало. В детстве он часто приходил играть в Королевский сад, тогда они с принцем Базилем дружили. Но после смерти отца ему понадобилось почти два года, чтобы окончательно прийти в себя. Они перестали видеться, и дружба сошла на нет.

Вот из-за поворота показался сам замок и Венсан почувствовал, как по шее пробежал холодок. Он вовремя заметил, что Виктоир наблюдает за ним взволнованным взглядом, и улыбнулся ей, расслабленно откинувшись на сиденье. Ответная улыбка была слегка неуверенной.

Карета остановилась у крыльца, дверцу услужливо распахнули и они по очереди выбрались наружу. Мариз раздавала приказы — позаботиться о лошадях, отнести вещи, подать обед — так, будто это её дом и её слуги, но ни Венсан, ни Виктоир не возражали. Да и слуги в каждом из домов Локонте привыкли, что если эта троица приезжает вместе, то распоряжаться будет леди Дане.

Венсан был благодарен ей за то, что его вещи внесли в одну из гостевых комнат, а не в ту, где он жил ребёнком. Мариз поселилась напротив, а Виктоир предпочла собственную спальню. Как и каждый год.

После обеда распогодилось, и сестра решила прогуляться, прихватив с собой Мариз. Они звали и Венсана, но он отговорился усталостью и остался в замке. Впрочем, он довольно быстро понял, что сегодня до кабинета не доберётся. К сожалению, всё оказалось не так просто, как Венсан думал. Стоило ему приблизиться к кабинету, как ноги просто отказывались идти, сердце начинало бешено стучать, дышать становилось сложно, он чувствовал слабость в ногах и страх. Это постоянно был страх, и он не знал, как от него избавиться.

Это заставило Венсана отложить поход в кабинет на несколько дней. Во всяком случае, он надеялся, что это не затянется больше, чем на несколько дней. Преодолев порыв убежать в комнату и закрыться там, он несколько раз обошёл весь замок, стараясь убедить себя в том, что это место не наводит на него необъяснимый ужас.

Виктоир и Мариз вернулись к чаю. Венсан постарался не показать как рад их компании, стены Локка как будто стали давить на него меньше, когда в замке зазвучал звонкий голос сестры и насмешливый лучшей подруги. Когда они втроём уселись за стол, ему стало значительно легче. Мариз болтала о новеньком садовнике, заставляя Виктоир краснеть и отнекиваться.

Венсан был рад забыть о своих проблемах и поболтать о простых вещах. Садовник… В отличие от родителей других детей из дворянских семейств, их мать была романтиком — она вышла замуж по любви, за человека ниже её по положению. Они не были ни с кем помолвлены, и она не ждала от детей выгодных партий. Но садовник, пожалуй, был перебором.

— Тебе стоит отправить его в университет, чтобы потом он нашёл работу. Тогда у него будет шанс.

Виктоир бросила в него скомканной салфеткой, чего никогда не позволила бы себе при матери.

— Сказала же, я просто была дружелюбной. Ничего такого. Кто виноват, что он так красив?

Мариз фыркнула.

— Не так уж и красив он был. Самый обычный парень.

Виктоир повернулась к брату.

— Мне нужно независимое мнение. Пойдём завтра после завтрака гулять по саду, скажешь, что ты думаешь.

Венсан слегка приподнял уголки губ — с одиннадцати лет он так ни разу и не улыбнулся по-настоящему, его искренние улыбки были едва заметны, а все остальные насквозь фальшивыми.

— Что несчастный человек о нас подумает?

— Точно, — поддакнула Мариз. — Будет дни считать до нашего отъезда.

Виктоир закатила глаза, и на сегодня разговор о новом садовнике был исчерпан. Но Венсан хорошо знал сестру и догадывался, что они ещё к этому вернутся. Виктоир была влюбчива, но её вполне устраивало вздыхать о предмете своего обожания издалека или заводить с ним дружбу. Ни одна из её влюблённостей не длилась больше трёх месяцев, зато благодаря им у неё было множество друзей.

Остаток дня Венсан провёл с сестрой и подругой, а вечер — за чтением. Он решил как следует выспаться, а уж завтра с утра взяться за свой страх перед замком.

Но утром, сразу после завтрака, Виктоир, как и грозилась, вытащила его на прогулку. Погода была не такой отвратительной, как обычно, кое-где сквозь серые облака даже пробивалось солнце и дождя не предвиделось. Но из-за холодного ветра Венсан, не догадавшийся надеть плащ потеплее, продрог до костей и уговорил сестру вернуться пораньше. Садовника они не видели, что его совсем не удивило. Вряд ли сейчас у него много работы.

Вернувшись в замок, Венсан сразу же попал в оборот к Мариз, которой было скучно. Они играли в настольные игры и карты до обеда. После она собралась на прогулку, и Венсан, наконец, был свободен. Но ненадолго. Виктоир было просто необходимо показать ему какие-то свои находки — стопку старинных книг, которые она отыскала в библиотеке. Добросовестно пролистав всё и послушно обратив внимание на все указанные сестрой места, он поспешил в свою комнату. До чая оставался час.

Этот час Венсан провёл в коридоре у кабинета. Даже для того, чтобы просто стоять здесь, требовалось приложить немало усилий. Он потел, сердце билось слишком сильно — Венсан чувствовал его удары всем телом. Но он должен был преодолеть этот страх.

Возможно, стоило всё-таки попросить Виктоир пойти с ним. Он мог бы сказать сестре, что пытается избавиться от страха перед местом, где умер их отец — это было правдой, только он бы умолчал о том, зачем ему это нужно. И тогда Венсан мог бы уже войти в кабинет. Но он не хотел впутывать в это сестру. И уж тем более Мариз. Если Виктоир бы не стала задавать никаких вопросов, то подруга докопалась бы до правды. И это разрушило бы их дружбу навсегда.

Мариз происходила из древнего рода потомственных охотников на ведьм. Больше они, конечно, этим не занимались, потому что, по официальной версии, на Сосновых Островах больше не осталось ведьм. Венсан думал, что из Мариз получилась бы отличная охотница — одна из лучших, если не лучшая в роду. И эти мысли отнюдь не прибавляли ему оптимизма. Если она поймёт, в чём дело… Несложно догадаться о её отношении к ведьмам, с такой-то родословной.

Поэтому ему нужно было сделать всё самому.

На следующий день Венсан с трудом, но смог отказаться от прогулки по близлежащим холмам, и Виктоир с Мариз отправились вдвоём. А он после завтрака вернулся в коридор и продолжил мерить шагами расстояние от одного поворота до другого. Ему понадобилась пара часов, чтобы решиться подойти к двери, достать из кармана ключ и вставить в замочную скважину.

Венсан смотрел на свои дрожащие руки и внезапно почувствовал прилив презрения к самому себе. Вовремя, потому что если бы не он, то и сегодня кабинет так бы и остался закрытым. Но это чувство разозлило Венсана и он — всё ещё дрожащими руками — повернул ключ и открыл дверь. Сердце, кажется, готово было разорваться.

Кабинет оказался почти пустым. Никаких бумаг на столе, никакого склада вещей и безделушек на всех возможных поверхностях, ничего похожего на то, что мать в шутку называла «логовом вашего отца». Но Венсан был уверен, что после его смерти она сюда не заходила. Это охотники навели здесь чистоту? Венсан невольно поёжился, представив, как они спокойно разбирают бумаги ими же убитого человека.

Похоже, он был прав, и искать тут нечего. Но, подавив желание немедленно вернуться в свою комнату, Венсан подошёл к столу и открыл ящики. Чистая бумага, перьевые ручки, чернильницы… никаких документов или записей. В четырёх других ящиках было то же самое или не было ничего.

А вот в шестой раз Венсан обнаружил две книги. Он открыл первую и увидел на титульном листе печать библиотеки ближайшего города — Тунара. Вторая оказалась оттуда же. В ней была закладка, просто листочек бумаги, на котором почерком отца было написано: «История ведовства» Асоль Лемье'. Похоже, он искал ещё какую-то книгу помимо этих двух. Обе были об истории Сосновых Островов, и в обеих особое внимание уделялось магии и «нечисти» — другим расам, в особенности ведьмам.

Венсан закрыл книги и положил обратно. Почему охотники оставили их? А охотники ли здесь были? Может, документы и записи забрали те, на кого отец работал? Тогда понятно, почему книги оставили — никакого интереса для них они представляли.

Он шагнул было к двери, но передумал. Развернулся лицом к столу, открыл нижний ящик и снова достал книги. Долго смотрел на ничем не примечательные обложки, потом прижал их одной рукой к груди, вышел из кабинета и закрыл за собой дверь. На шкаф, всё так же стоящий у стены, Венсан старательно не смотрел всё время, которое провёл в кабинете.

Только оказавшись в своей комнате, Венсан начал успокаиваться. Ему нужно будет сходить туда ещё раз, но не раньше чем через три-четыре дня, та и только для того, чтобы вернуть книги на место. Похоже, отец искал сведения о тех, чья кровь текла в его жилах. Как знать, может быть, не сделай он этого, охотники оставили бы его в покое. Но теперь никакого смысла думать об этом не было.

Всё, что было написано в книгах, Венсан и так уже знал. Но всё равно прочитал обе от корки до корки, боясь пропустить что-нибудь важное.

За эти несколько дней он исходил все холмы с Мариз и познакомился с садовником — действительно приятным молодым мужчиной, которому суждено было пополнить ряды бывших возлюбленных и хороших друзей его сестры. А ещё решился на довольно рискованный шаг.

Бумажку с названием третьей книги Венсан перечитал, должно быть, раз сто, так что надпись отпечаталась у него в мозгу. Этим утром он окончательно решил, что ему необходимо побывать в библиотеке и прочитать «Историю ведовства». Возвращать книги на место Венсан не стал, вместо этого он сложил их в сумку и поставил у кровати.

Тунар был недалеко от Локка и, пожалуй, закинуть в головы Виктоир и Мариз мысль, что они должны его посетить, будет нетрудно. Маленький старинный живописный городок — отличное место для отдыха. Вот только они, скорее всего, соберутся ехать одним днём. И весь день уйдёт на развлечения, так что времени сходить в библиотеку у Венсана не будет. Мариз не даст ему невзначай отбиться от них. И даже если Виктоир заинтересуется библиотекой, что вполне возможно, если они пойдут втроём, он ничего не сможет сделать.

И подруга, и сестра знали, что Венсан — домосед и новые места не любит. Так что предложи он поехать в Тунар на два дня и переночевать там, это возбудит подозрения. По крайней мере, у Мариз. Конечно, можно сослаться на то, что он переоценил свои силы, замок его пугает и ему хочется хотя бы ненадолго выбраться отсюда…

Венсан вздохнул. Часы пробили пять, пора было спускаться к чаю.

К счастью, погода благоприятствовала его замыслам. Всё ещё было холодно, но с неба ярко сияло солнце, и ветер стих. Мариз и Виктоир уже сидели за столом, когда он спустился, и о чём-то спорили.

— Венсан! — Воскликнула сестра, увидев его. — Скажи ей, что Ржавый лес слишком далеко, чтобы отправляться туда пешком.

Мариз закатила глаза.

— Не обязательно пешком, можно же взять лошадей.

— Ты же знаешь, что я их боюсь! Для меня это будет не прогулка, а мучение.

Ржавый лес назывался так из-за странного мха цвета ржавчины, который рос там на соснах и находился за холмами, которые девушки исходили вдоль и поперёк за эти дни. Неудивительно, что Мариз потянуло дальше.

— Может, тогда ты составишь мне компанию? — Спросила она.

Венсан покачал головой.

— Нет уж.

И прежде чем она успела возмутиться, добавил:

— Если тебе так хочется куда-то съездить, то как насчёт Тунара? Город близко и ты никогда там не была, да и Виктоир только проездом.

Он изо всех сил старался, чтобы голос звучал как обычно, и ничего не выдавало его волнения. За последние несколько лет Венсан поднаторел в притворстве. Мариз задумалась, зато сестре его идея явно понравилась, она заметно оживилась.

— Там есть сад и старинная библиотека! Мы должны съездить! И почему я сама об этом не подумала? Ты ведь поедешь с нами, Венсан?

Он вздохнул, притворяясь, что не в восторге от этой идеи.

— Хорошо. На самом деле… — Чётко выдержанная пауза. — Думаю, я буду рад уехать из Локка ненадолго.

После этого Мариз, до этого сомневавшаяся, решительно кивнула.

— Тогда едем завтра. Я распоряжусь.

Венсан на мгновение почувствовал себя виновато, но это чувство тут же смела волна облегчения. Первая задача выполнена — они едут в Тунар, а на месте он разберётся, как сделать так, чтобы они задержались там ещё на день. Весь вечер он провёл с Мариз и Виктоир за карточными играми, пытаясь хотя бы на время забыть обо всём, и представить, что он действительно просто приехал отдохнуть с сестрой и лучшей подругой.