Девять дней

ГЛАВА 34

«Я полюбил тебя до глубины души» — 24 Hours by Alexander Stewart.

Колин

— Мы опоздаем на занятия.

Сегодняшние занятия меня совсем не волнуют.

Лили сидит за кухонным столом рядом с плитой, пока я — в кои-то веки — готовлю завтрак. Это не так изысканно, как фруктовые блинчики Лили, но это хотя бы съедобно. Не думаю, что можно что-то испортить, насыпая хлопья в миску.

— Серьёзно, Колин. Ты знаешь, что случилось в прошлый раз, когда я опоздала. Я отказываюсь от ещё одной панической атаки.

Я вздыхаю, ставя коробку с хлопьями на стойку. Я подхожу к Лили, становлюсь между её ног, кладя руки ей на талию.

— Мы сегодня не пойдём.

На самом деле это не так. Я решил, что, поскольку это мой последний день с ней, мы останемся здесь — ну, не здесь, не дома. У меня есть планы. План заключается в том, чтобы сходить в «Build-A-Bear».

Кроме того, не похоже, чтобы Лили действительно нуждалась в этих занятиях. Я очень сомневаюсь, что она передумает, так что не имеет значения, будет она присутствовать или нет.

— Я должна. А как же мои оценки?

Я прищуриваюсь, глядя на неё, пытаясь понять, почему она заботится о своих оценках, когда они на самом деле не имеют значения.

Лили кладёт руки мне на плечи, одна из них скользит вниз по моей груди.

— Может, и хорошо, что мы остаёмся дома. Мы можем заняться… другими вещами.

Ухмыляясь, я убираю её руку со своей груди, целую костяшки пальцев, прежде чем прижать её ладонь прямо к моей промежности.

— Всё готово для «других вещей».

Я ожидаю, что Лили будет смеяться надо мной, потому что она определённо не любительница мужского самолюбия, но она удивляет меня, когда вместо этого проводит пальцами вдоль контура моего члена, поглаживая меня через боксёры.

— Тебе холодно, Колин? — спрашивает она, ухмыляясь. — Ты без штанов, но на тебе рубашка.

— Это называется мода, — повторяю я ей её вчерашний ответ.

— Ты что-то скрываешь, Картер. — Лили тянется к подолу моей рубашки, приподнимая её. Я останавливаю её в ту секунду, когда она собирается обхватить мой пресс. — Значит, я права. Что ты скрываешь?

Я предпочитаю хранить молчание, но я понимаю, что Лили найдёт способ вытянуть из меня правду.

— Мне нравится твоё платье, где ты его взяла? — спрашиваю я, скользя руками вверх по её бёдрам, цепляясь пальцами за резинку её трусиков. Немного потянув, мне удаётся снять с неё трусики, скользя ими вниз по её шелковисто-мягким ногам.

Я сжимаю в кулаке её трусики, другой рукой провожу по внутренней стороне её бедра.

Она тихо ахает, но знает, что это я пытаюсь её отвлечь. В попытке отвлечь меня ещё больше, её рука скользит в мои боксёры, обхватывая мой член по всей длине. Её большой палец скользит по кончику моего члена, заставляя меня стонать.

— Скажи мне, Картер, что ты скрываешь? — говорит она, в то время как её губы почти касаются моих. — Или ты хочешь, чтобы я вытянула из тебя ответ? — Её рот так близко к моему, что если бы я пошевелился хоть чуть-чуть, то почувствовал бы её мягкие губы, почувствовал вкус топлива для моей зависимости.

Она гладит меня по боксёрам, отчего мне становится труднее дышать.

— Что случилось, детка? Мы больше не такие болтливые, не так ли?

Я хочу, чтобы она замолчала, заткнуть ей рот и трахать её до тех пор, пока она не забудет своё собственное имя. Прямо. Блять. Сейчас.

Но я не буду первым, кто сдастся.

— Ты хочешь поцеловать меня, не так ли?

Дразнилка, вот кто она такая. Она подходит ближе, но её губы не касаются моих. Лили целует уголок моего рта, затем оставляет ещё пару поцелуев вдоль линии подбородка и вниз по шее.

Она убирает руку с моего члена. С мягким ударом о пол Лили соскальзывает со стойки, вставая передо мной на колени. Она смотрит на меня, её глаза полны вожделения и чего-то опасного для меня.

— Где Аарон? — спрашивает она, зацепляя пальцами резинку моего нижнего белья.

— На утренней тренировке, — выдыхаю я.

Ухмыляясь, она стягивает с меня боксёры, пока моя эрекция не высвобождается, её нежная рука моментально обхватывает мой член.

Я резко вдыхаю, когда её язык скользит по губам, облизывая мой член.

Шипя, я запускаю свободную руку в её мягкие светлые волосы, крепко сжимая их, но не до такой степени, чтобы это причинило ей боль.

Лили все ещё смотрит на меня снизу вверх, и если бы я хорошо не знал её, я бы сказал, что она спрашивает меня, что делать дальше.

Затем она запечатлевает поцелуй на кончике моего члена, прежде чем открыть рот и обхватить его губами, отсасывая мне.

Моя голова запрокидывается назад, дыхание становится тяжелее по мере того, как Лили берёт его глубже.

— Чёрт, Лили, — прохрипел я, наслаждаясь теплом её рта, обхватывающего мой член.

Она двигается так дразняще медленно, что это настоящая пытка. Ту часть моего члена, которая не помещается у неё во рту, Лили двигает рукой, используя медленные и нежные поглаживания.

После пары мучительно медленных движений Лили двигается быстрее, её хватка на моем члене сжимается ровно настолько, чтобы одно её прикосновение отправило меня смотреть на звезды.

Я почти уверен, что мои стоны становятся громче, когда Лили засовывает в свой рот мой член глубже до такой степени, что её почти тошнит.

Когда я думаю, что она больше не сможет меня удивлять, она удивляет.

Тот факт, что на ней в данный момент даже нет трусиков, не совсем помогает мне справиться с желанием кончить.

В последний раз, когда мне хотелось кончить через пару мгновений, когда я получал минет, это было ещё в старших классах. Лили умудрилась заставить меня полностью потерять рассудок. Из-за неё.

— Лили, ты должна остановиться, — выдавливаю я, отталкивая её от своего члена и поднимая на ноги.

Мой рот тут же прижимается к её рту, я больше не в силах оторваться от её губ. Без колебаний я просовываю свой язык ей в рот, ожидая, что она издаст этот слишком знакомый тихий шепчущий стон.

И когда это происходит, этот мягкий звук проникает прямо в мои яйца.

— Ты нужен мне, Колин, — говорит она мне в губы, её голос хриплый. — Ты нужен мне внутри, прямо сейчас, — поправляет Лили, когда я опускаю руку к её киске, скользя пальцем по её складочкам.

— Такая нетерпеливая, Лилибаг. — Давая Лили то, что она хочет, я поднимаю её и несу на кухню, усаживая на столешницу. Она раздвигает ноги, позволяя мне встать между ними.

Я хватаю свою эрекцию, провожу кончиком члена по её складочкам, распределяя её влагу вокруг, накрывая ею кончик.

Прижимая её губы к своим, положив руки на её попку, я осторожно проникаю в неё, входя в неё всё глубже и глубже, наблюдая за её лицом в поисках признаков боли. Когда она не приходит, я чувствую некоторое облегчение.

Если и есть что-то, чего я отказываюсь делать, так это причинять боль Лили. Любым возможным способом.

Как только я полностью оказываюсь внутри неё, Лили берет мою рубашку в руки, приподнимая её. И хотя это последнее, чего я хочу прямо сейчас, я не сопротивляюсь. Я помогаю ей снять с меня рубашку, но, к моему счастью, Лили не обращает особого внимания на моё тело, когда я начинаю входить и выходить из неё.

Она стонет моё имя, откидываясь и придерживая себя руками.

— Ещё, — требует она, и таким образом получает то, что хочет.

Впиваясь кончиками пальцев в кожу на её бёдрах, крепко прижимая её к себе, я двигаюсь быстрее, проникая в неё глубже, грубее.

— Чёрт возьми, да, — кричит она, ложась на стойку, её руки больше не держат её.

— Тебе нравится?

Она громко стонет в ответ, вызывая усмешку на моих губах.

Одна из её рук скользит вниз по телу, пальцы находят клитор и потирают его. Другая её рука лежит на прикрытой груди, слегка сжимая её. Она делает с собой всё то, что я хочу сделать с ней.

Но, Боже, как же жарко наблюдать за ней. Наблюдать, как её пальцы покрываются её собственной влагой, когда она обводит свой клитор именно так, как ей больше всего нравится.

И всё же, как бы мне ни нравилось наблюдать за ней, я беру верх, используя большой палец и потирая подушечкой по набухшему бугорку.

Я чувствую, как её стенки её влагалища напрягаются, сжимаясь вокруг моего члена.

— Отпусти, милая, — приказываю я, глядя ей в глаза.

Она смотрит на меня в ответ, её рот образует идеальную букву «О», когда с её губ срывается ещё больше стонов.

— Я хочу, чтобы ты кончил со мной.

Она тяжело дышит, я тоже. Капли пота стекают по нашим телам, создавая впечатление, что ни один из нас не принимал душ всего час назад. Но, чёрт возьми, я бы принимал душ каждый час, если бы это означало, что Лили будет вот так сводить меня с ума в промежутках.

Мне удаётся только кивнуть, проникая в Лили ещё чуть-чуть глубже. И когда она кончает с моим именем, слетающим с её губ, я кончаю в неё, отмечая её ещё больше как свою, чем она уже есть.

Лили принимает душ гораздо дольше, чем я, так что к тому времени, как она спускается вниз, только что, приняв душ, я уже доедаю свой завтрак.

После душа я надел нижнее белье и спортивные штаны, что означает, что я все ещё без рубашки. Но это не значит, что Лили ещё не видела мою новую татуировку.

Я знаю, что она отказывалась спрашивать меня об этом… до настоящего момента.

— Почему ты вытатуировал лилию у себя на груди, прямо над сердцем? — спрашивает она, присаживаясь на барный стул рядом со мной.

— Мне нравится смысл, Лилибаг.

Она усмехается, но при этом её брови приподнимаются.

— Что это значит? Чистота?

— Не чистота.

Её руки скрещены на груди.

— А какой здесь может быть другой смысл?

— Преданность.

Я слышу, как Лили тяжело дышит, но вместо того, чтобы потерять самообладание, как я от неё ожидал, она говорит:

— Она даже не сочетается с другими твоими татуировками.

Я пожимаю плечами. Она права. Все мои татуировки не имеют цвета, просто потому, что чёрные чернила подходят мне больше.

За исключением моей новой.

У этой есть пара зелёных штрихов вдоль лепестков. Тот же зелёный цвет, который я вижу, когда смотрю в глаза Лили.

Однако все мои татуировки имеют важное значение. Важные, по крайней мере, для меня. С этой стороны лилия не так уж и уникальна. И всё же, каким-то образом, она по-прежнему важна для меня.

— Она совпадает с отметиной на моём сердце.

Немного испугавшись, Лили спрыгнула с барного стула и встала передо мной, проводя указательным пальцем по контурам лилии на моей груди.

— Мы оба знаем, что ты сделал эту татуировку из-за меня.

— Даже не буду этого отрицать.

— Преданность, да? — Она делает паузу, глубоко вдыхая, прежде чем продолжить. — Ты пожалеешь об этом, Колин. Я имею в виду, что ты уже посвятил себя этому, так что ты больше ничего не можешь с этим поделать. Но почему ты вообще это сделал?

Я резко вдыхаю немного воздуха.

— Я хочу знать правду.

— Потому что, mi sol, даже если ты умрёшь, я всегда буду помнить тебя. Ты всегда будешь частью моей жизни, моего сердца. Даже если это закончится тем, что осколки стекла разобьются вдребезги. Ты сделала мою жизнь лучше за пару дней. Ты сияла сквозь слои тумана, который окутал меня. Я действительно безгранично предан тебе, даже после твоей смерти. Я не могу уйти от тебя. Я даже не хочу этого делать. Ты — всё, что я есть, Лили. Я чувствую, что задыхаюсь, когда тебя нет рядом. И когда я делаю вдох, ты присутствуешь в каждом моем вдохе. Ты везде, куда бы я ни посмотрел, куда бы я ни пошёл. Ты повсюду. И я хочу, чтобы всё было именно так.

Я добавляю:

— Я не хотел делать эту татуировку после того, как ты сдашь экзамен. Я хотел — нуждался, — чтобы ты знала, что у тебя есть я. Я всегда буду у тебя.

По её лицу скатывается слеза, которую я хочу вытереть, но Лили мне не позволяет.

— Это безумие, — говорит она, плача. — Ты сумасшедший.

— Возможно, так оно и есть. Возможно, я сумасшедший. Но это не значит, что ты значишь для меня меньше.

— Этого не должно было случиться! — Она делает пару шагов назад. — Ты не должен был… делать это, почувствуй это! Ты должен был показать мне красивые места, запечатлеть в моей голове пару хороших, сияющих воспоминаний, прежде чем все погрузится во тьму на всю вечность.

— Жизнь не всегда складывается так, как ты этого хочешь. Думаю, тебе следует это знать.

Лили закатывает глаза, отворачиваясь. Она направляется к лестнице, вероятно, чтобы забрать свои вещи и убежать. Затем она снова поворачивается и начинает говорить: —Я не могу этого сделать, Колин. Я больше не могу этого делать — с нами. — Она делает глубокий, прерывистый вдох. — Ты причиняешь боль нам обоим. Излишне.

— Тебе не было бы больно, если бы ты не испытывала ко мне таких же чувств.

Мой телефон звонит как раз в тот момент, когда Лили уходит, бормоча что-то о том, что жизнь и мир жестоки.

Я проверяю свой телефон на случай, если речь идёт об Эйре, прежде чем побежать за Лили.

Когда я читаю сообщение на своём экране, весь мой мир останавливается на целую секунду. Я отбрасываю в сторону всё, что чувствую в своём сердце. Сделав глубокий вдох, я засовываю телефон в карман и бегу за девушкой, которой принадлежит моё сердце.

Она в моей комнате, сидит на моей кровати, крепко прижимая ноги к груди.

— Лили, — спокойно говорю я. Мой взгляд обращён к окну, на мгновение я замечаю, как льёт дождь. В моей комнате темно из-за отсутствия солнца, но это соответствует всему, что происходит внутри меня прямо сейчас.

— Остановись, — кричит она. — Я не могу больше терпеть жестокость.

Я в двух секундах от того, чтобы сойти с ума. И когда Лили что-то бормочет себе под нос, я больше не могу сдерживаться.

— Да, Лили, мир чертовски жесток. Это ломает тебя, отнимает всё хорошее, что у тебя есть. Это больно. Здесь темно. Это сводит тебя с ума, чёрт возьми. — Я качаю головой и поджимаю губы. — Но в то же время она яркая и наполнена радостью. Но он также яркий и наполнен радостью. Она имеет хорошие вещи, чтобы предложить, если ты, блять, впустишь их. — Я издаю недоверчивый смешок.

— Ты живёшь на плавающем утёсе, наполненной водой, и ожидаешь, что жизнь обретёт смысл. Что ж, срочные новости: это ни для кого не имеет никакого грёбаного смысла. Всё твоё существование не имеет смысла. Насколько нам известно, мы могли бы быть частью чьего-то воображения и даже не подозревать об этом, потому что это, наша текущая жизнь, — это всё, с чем мы знакомы. И всё же ты здесь. Ты здесь по какой-то причине, несмотря на то, что это, возможно, вообще не имеет смысла. Причина, по которой ты здесь, конечно же, не в том, чтобы умереть раньше, чем тебе суждено. Тебе предстоит ещё многое испытать, ещё многое увидеть. И ты хочешь избавиться от этого. Я показал тебе мир. Я бросил этот грёбаный мир к твоим ногам, а ты всё ещё жалуешься на то, что это несчастливое место. Это, блять, не самое счастливое место, но ты могла бы сделать жизнь немного менее отстойной, если бы только попыталась.

Она плачет сильнее, чем раньше, и это разбивает мне сердце. Возможно, всё, что я говорю, — это совершенно неправильные вещи, но на данный момент это всё, что я могу предложить.

— Я не могу прожить жизнь одна, Колин. Я не могу. Я не настолько сильна. Я разваливаюсь на части из-за каждой мелочи, которая мне противостоит. Я не могу продолжать жить, чувствуя себя осколком, который никогда больше не станет целым.

— Ради всего святого, Лили! — говорю я громче, чем намеревался, находясь в нескольких секундах от того, чтобы ударить кого-нибудь — не Лили — кулаками. — Ты не одна!

— Одна.

— Скажи это ещё раз, я попытаю удачу.

— Я од…

— У ТЕБЯ ЕСТЬ Я! — кричу я изо всех сил. — У тебя есть я. Я всегда буду с тобой, Лилиана Хевен Рейес. Я принадлежу тебе с того самого дня, как я нашёл тебя плачущей на арене. Все эти дни я только и делал, что любил тебя. Я водил тебя на глупые свидания. Счастье, которое ты испытывала всё это время, было вызвано не тем, что места были такими волшебными. Ты чувствовала себя живой. Ты чувствовала себя любимой.

— Ну и что? Поиграл с моим сердцем? — Её глаза покраснели от слез, нос тоже. Она шмыгает носом, вытирая слезы, причиной которых, как я поклялся, я никогда не буду.

Я в отчаянии запускаю пальцы в волосы, делаю глубокий вдох и смотрю в потолок. Для человека, который от природы умён, сейчас она выглядит довольно глупой.

— К черту это, Лили. — Мои глаза встречаются с её.

Я ненавижу, когда она плачет. И ещё больше я ненавижу то, что через несколько секунд мне придётся уйти. Мой телефон продолжает вибрировать у меня в кармане, так что, кто бы ни попытался до меня дозвониться, — это не будет хорошей новостью.

— Я влюбился в тебя, Лили. Я провёл с тобой восемь или семь, сколько бы дней у меня ни было на самом деле, пытаясь заставить тебя тоже влюбиться в меня.

Она открывает рот, чтобы заговорить, но я прерываю её прежде, чем она успевает это сделать.

— Я знаю, что я чертовски эгоистичен. Но да, это так. Я люблю тебя. А теперь давай, разбей мне сердце, Лили. Мне всё равно, что ты с этим сделаешь, у тебя есть всё. Выбрось это на улицу, и пусть машина переедет это, наступи на это, мне действительно всё равно, пока ты являешься той, кто ломает меня.

На этот раз она даже не пытается больше что-то сказать, вероятно, потому, что слишком сильно рыдает, чтобы сделать это, или потому, что она просто отказывается что-либо говорить.

— Послушай, у меня есть вторая машина, припаркованная внизу по дороге. Это чёрный BMW, ты можешь воспользоваться им, чтобы уехать, если захочешь. Ключи внизу. Я должен отменить встречу на сегодня, в любом случае, не уверен, что ты вообще захочешь куда-нибудь ещё пойти. Это будет так дерьмово с моей стороны, но я должен идти.