Девять дней

ГЛАВА 7

«Если бы ты только смогла увидеть то, что вижу я, ты бы поняла, почему я столь отчаянно тебя желаю» — What Makes you Beautiful by One Direction.

Колин

Мне удаётся записать несколько — примерно по две-три секунды — видеороликов с участием Лили.

Мы разговариваем весь вечер напролёт, в основном о том, как весело она провела время с Аароном и своим отцом без ведома матери.

Она называет эти воскресенья «свиданиями на коньках». Она также признаёт, что это звучит странно, но на самом деле её это не слишком волнует.

Пока она рассказывает о своих воспоминаниях, довольно легко поймать несколько кадров выражения её лица. В основном грустные, но не только грустные. Но это как раз то, что мне нужно.

Скоро придут и счастливые.

Прежде чем я смогу изобразить счастливую сторону жизни, я должен убедиться, что запечатлел и уродливую сторону. Это и есть печаль.

Хотя даже в печали есть своя прелесть.

Лицо Лили загорается, как сотни фонариков в темноте, когда она говорит о катании на коньках и о том, как она должна была серьёзно относиться к своим соревнованиям, но никогда этого не делала.

Похоже, фигурное катание, возможно, и было её страстью, но она предпочла бы заниматься им ради удовольствия, чем быть связанной контрактами и тому подобным.

Мне нравится слушать, как она говорит, нравится наблюдать, как она улыбается воспоминаниям и смеётся, когда вспоминает, что она чувствовала в эти моменты. Она выглядит такой… беззаботной. Такой спокойной. Даже когда по её щекам время от времени скатывается слеза, похоже, что это болезненное воспоминание.

Когда я приду домой около 10 часов, мне повезёт, если я не встречу Аарона. Я не держу зла на него за то, что он не рассказал мне о Лили, но мне, конечно, нравится притворяться, что это так.

—♡—

Сейчас только 5 утра, когда я спускаюсь вниз, чтобы взять воды с кухни. Как бы удивительно это ни было, Аарон сидит на барном стуле, облокотившись на стойку, подперев голову руками.

— Ты в порядке, Рон? — спрашиваю я, входя на кухню.

Его голова тут же вскидывается, и он смотрит на меня. Я беру новую бутылку воды и прислоняюсь к закрытому холодильнику, ожидая ответа.

— Лили рассказала тебе.

Конечно, она, рассказала.

— Да, я вроде как надавил на неё, чтобы она рассказала мне. Мне очень жаль. — Правда. Если бы я знал историю их тайного договора «мы-собираемся-продолжать-быть-близнецами», я бы не стал вызывать у неё отвращение и заставлять рассказывать мне. Но я не мог знать. — Я не скажу ни слова. Ты же знаешь, что я этого не сделаю.

— Я знаю. — Так же, как и Лили, Аарон тяжело вздыхает. С тех пор как я узнал, что они родственники, я начал замечать это по их привычкам.

Аарон часто вздыхает, когда он расстроен. Как и Лили.

У Лили есть один особый взгляд, который заставляет тебя чувствовать себя запуганным. У Аарона такой же.

И даже не рассказывайте мне об их чертах лица. Цвет их глаз? Тот же оттенок зелёного. У них один и тот же нос. Цвет их волос также идентичен. У них обоих веснушки.

Единственное существенное отличие заключается в том, что у Лили нижняя губа больше и она более изогнута, чем у Аарона. Её лук купидона более выразителен, чем у него. У Аарона более тонкие губы.

И, возможно, что у Аарона более раздутое самомнение.

Вообще-то я хочу поцеловать Лили. Вчера я шутил, но одна мысль о её губах, заставляет меня хотеть попробовать их.

— Теперь я понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я прикасался к ней, — говорю я, надеясь, что это каким-то образом рассеет тёмную тучу над головой Аарона.

— Послушай, Колин, — начал Аарон, — если ты искренне заинтересован в моей сестре, то вперёд. Я знаю, что ты не будешь обращаться с ней как с дерьмом. Но я не хочу, чтобы ты использовал её для секса, хорошо? Она моя сестра. Я не хочу, чтобы она спала с половиной команды, как какая-то puck bunny (прим. пер: puck bunny — это термин, используемый для описания женского фаната хоккея, чей интерес к этому виду спорта в первую очередь мотивирован сексуальным влечением к игрокам, а не получением удовольствия от самой игры).

— Это нормально, что я залез к ней в штаны, когда я хочу отношений с ней? — дразню его я.

Поскольку ещё темно, а я не потрудился включить потолочный свет, я не вижу, как в меня летит тряпка, которую Аарон бросает в меня. Как назло, это всего лишь тряпка, могло быть что-нибудь похуже — лампа, например.

— Ты мне противен, — говорит он, смеясь. — И вообще, почему ты так рано встал?

— Веду твою сестру на свидание.

— Тупица. Ты полностью проигнорировал все мои «держи свои руки подальше от Лили».

— Забавно. Твоя сестра называет меня точно так же. Просто звучит более мило, когда она это говорит. — Я упоминал, что мне нравится дразнить Аарона?

— Сейчас пять утра. Куда ты её ведёшь? — Я сомневаюсь, что это вопрос. Он требует ответа.

Итак, Аарон — чересчур заботливый брат.

— Пока не знаю, — соврал я. Конечно, я знаю, куда я её веду, но я не хочу, чтобы он испортил всё моей Лилибаг.

Интересно, проснулась ли она? Скорее всего, нет. Хотя не помешало бы отправить ей смс-ку, верно?

— Можешь прислать мне её номер? — спрашиваю я у Аарона. Он фыркает.

— Ты пригласил её на свидание, а она даже не дала тебе свой номер?

Технически, это не свидание, но я не могу сказать ему об этом.

Возможно, мне стоит рассказать ему о её «безжизненном путешествии 101».

Но она заставила меня пообещать, что я не буду.

Однако, она собирается покончить жизнь самоубийством. Это довольно веская причина, чтобы нарушить обещание, не так ли?

— В свою защиту скажу, что я был за секс. Очевидно, я не могу этого сделать, не объявив её своей девушкой. Так что, пришли мне, пожалуйста, её номер.

Когда мы услышали звук приближающихся к нам шагов, на потолке загорается свет. Мы с Аароном оба поворачиваемся к раздвижной стеклянной двери, которая ведёт на веранду нашего заднего двора.

— Какого черта вы, ребята, не спите так рано? — Озадаченный Грей прислоняется к стене кухни.

Аарон скрещивает руки на груди, приподнимая брови.

— Мы могли бы спросить тебя о том же.

— У меня гость, — отвечает он без колебаний.

— О, и кто же это?

— Какой-то парень с моего курса психологии. Не думаю, что ты его знаешь. — Само собой.

Аарон прищуривает глаза, анализируя выражение лица и язык тела нашего лучшего друга.

Это то, чем он часто занимается. Он анализирует людей, когда они предоставляют ему не совсем ту информацию, которую он ожидает.

— Тогда, если у тебя в гостях парень, почему ты здесь, а не у себя дома, в своей спальне, не обнимаешься с мистером парнем с курса психологии?

— Потому что он спит, а я голоден. — Верно. В доме напротив нашего не хватает продуктов. Не потому, что у них недостаточно денег, чтобы что-то купить, а потому, что им двадцать один год, и они заняты выполнением заданий, хоккеем и своими сексуальными партнёрами.

Не то чтобы мы с Аароном регулярно ходили за продуктами, но у нас, по крайней мере, всегда есть, что поесть.

На лбу Аарона появляется морщинка, он облизывает губы, затем кладёт руку на столешницу.

— Вы, ребята, типа, просто друзья? Друзья с привилегиями? Уникальными привилегиями? Состоите в отношениях?

Грей усмехается. Он медленно покачивает головой, отворачиваясь от нас с Аароном. Его щёки слегка порозовели.

— Значит, всё серьёзно, да? — замечаю я, ошеломлённый реакцией Грея.

— Я думаю, да.

— Это потрясающе, чувак! Мы должны это отпраздновать, — радостно вставляет Аарон, хлопая в ладоши, прежде чем вскочить со своего места. Он подходит к Грею и заключает его в крепкие мужские объятия.

Мужские объятия, я имею в виду, что он обнимает его так, как парень обнял бы свою девушку. С прижатием ягодиц и всё такое.

— Ты такой странный, Марш. — Грей каким-то образом высвобождается из объятий Аарона и делает несколько шагов назад. — Кстати, ты мог бы сказать нам, что у тебя есть сестра-близнец.

Аарон стоит неподвижно. Его голос пропадает, как будто у него его никогда и не было. И лицо его бледнеет.

Очевидно, что Аарону не нравится говорить о Лили. Или скорее об их отношениях к друг другу. Но, судя по тому, что сказала мне Лили, думаю, я понимаю их обоих.

Я прикусываю язык, не желая, чтобы смех, застрявший у меня в горле, вырвался наружу. Несмотря на то, что Аарон пытался скрывать от нас Лили в течение трёх лет, даже имея на то веские причины, всё равно забавно, как его задницу только что надрали.

— Мне пора, — говорю я, выходя из кухни, чтобы найти ключи от машины.

— Тебя никто не отпускал, Картер, — сказал Грей, остановив меня. — Ты неравнодушен к сестре Рона. Удачи тебе в этом. Если она хоть немного похожа на него, тебе она определённо понадобится.

Даже если бы она была совсем не похожа на него, мне бы она всё равно понадобилась.

— Мне надо идти, придурки. Увидимся позже на тренировке. — Грею я отвечаю лишь кривой улыбкой, за которой следует ленивое подмигивание.

Пять минут спустя я выхожу из дома, и уже сидя в своей машине на мой телефон пришло уведомление. Это сообщение от Аарона, я знаю, потому что у него специальный звук уведомления. Он действительно прислал мне номер Лили.

Слава Богу, он это сделал. Ведь я уже начинал придумывать план по борьбе за её номерок.

Я нажимаю на её контактную информацию и решаю отправить ей короткое сообщение. Если мне повезёт, она проснётся. Если нет, мне придётся позвонить ей, чтобы разбудить.

Колин: Привет, Лилибаг. Это твой любимый парень. Ты проснулась?

Я слышу её стон у себя в голове. Я просто знаю, что стон будет первым звуком, который она издаст после прочтения моего сообщения.

Одна только эта мысль стоит того.

Лили: Сейчас да. Спасибо тебе, тупица.

Лили: И ты не мой парень, Картер. Ты тот, кто задерживает «моё безжизненное путешествие 101».

Ни с того ни с сего, я действительно рад, что подождал несколько минут, чтобы узнать, ответит ли она. Мне нравится её энергия. На самом деле мне нравится, что она не восхищается мной, как все остальные девушки в Тревери.

Это отрезвляет. Такой позор, что она не видит, насколько она потрясающий человек. И я имею в виду, что даже я смог это понять после пяти дней знакомства с ней.

Колин: Я не самолёт, который прилетает с задержками. Я также не Deutsche Bahn (прим. пер: Немецкий железнодорожный поезд), который никогда не бывает пунктуальным. Я делаю остаток твоих дней лучше, не добавляя к этому времени.

Хотя я бы хотел этого.

Лили: Почему ты спросил, проснулась ли я?

Колин: Мы собираемся кое-куда сходить. Одевайся. Я буду там примерно через 15 минут.

15 минут спустя я подъезжаю к общежитию. Лили сказала мне, что я должен подождать снаружи, но мне не нравится слушать, что она говорит, когда речь заходит о том, чтобы провести с ней время.

Я боюсь, что она может обмануть меня. Если я подожду снаружи, она, вероятно, даже никогда не выйдет. Это приводит к тому, что я стучу в её дверь до тех пор, пока она не открывает её. И когда она это делает, я жалею, что она это сделала.

Лили не стала одеваться. На самом деле она все ещё в пижамных шортах и тоненькой футболке. Я предполагаю, что она так и уснула. На ней также нет лифчика, что пробуждает фантазии, в которых я в данный момент не нуждаюсь.

— Я сказала тебе ждать в машине, — срывается она на меня.

— Ты ещё даже не оделась. Я сказал, что буду здесь через 15 минут. Прошло двадцать, а ты ещё не готова.

— Я устала, Колин. Я не хочу выходить. Ещё даже не шесть утра. — Она тихо стонет, открывая дверь шире, позволяя мне войти.

— Не порти настроение, Лилибаг. Тебе понравится сегодняшний день. — Я захожу в дом, следуя за Лили в её комнату. Она садится за свой стол, одежда, которая лежала там только вчера, теперь разбросана по всему полу, я же ложусь на её кровать.

— Я не хочу портить настроение. Я бы покончила с собой вместо этого.

Я сажусь в мгновение ока. У меня вырывается вздох, когда я смотрю в глаза Лили через зеркало.

— Ты должна перестать говорить подобные вещи.

— Почему? Это же правда.

— Я не хочу слышать, как ты говоришь о своей смерти. Той, которой, скорее всего, не будет, — говорю я ей. Я уверен, что она захочет остаться в живых после этих девяти дней.

Ладно, я не уверен. Надеюсь, она захочет дать жизни второй шанс. Позитив — это мой ключ к успеху.

— Скорее всего, я умру к 8 октября.

— Лилибаг, ты недооцениваешь мою способность заставить тебя сначала влюбиться в меня.

Она фыркает и роняет щётку, которую держала в руках.

— Ты хотел заставить меня влюбиться в жизнь, а не в себя, — напоминает она мне.

— Но если я — твоя жизнь, то это два в одном, — шучу я. Я не планирую заставлять Лили влюбляться в меня. Пока будет достаточно заставить её почувствовать себя любимой.

— Продолжай мечтать, Картер. — Лили продолжает приводить в порядок своё лицо. Она выглядит прекрасно, даже тогда, когда она без макияжа.

— С удовольствием. — Я откидываюсь на её подушки, расслабляясь. — Твой брат сказал мне, что я могу залезть к тебе в штаны. Он буквально дал мне на это разрешение.

— Он этого не делал. Перестань обманывать себя.

— Конечно же, он это сделал. Аарон любит меня, — возражаю я.

— Неважно. Мы не будем возвращаться к этому разговору. А теперь закрой глаза, чтобы я могла одеться.

— Или я оставлю глаза открытыми и буду наблюдать за тобой, — предлагаю я. Но прежде чем она успела подойти и избить меня снова, я хватаю следующую лучшую вещь, которой можно занять мои глаза.

Следующая лучшая вещь — это её книга о самоубийстве. Поправка, её «безжизненное путешествие 101».

— Ты не возражаешь, если я это почитаю? — спрашиваю я. — В конце концов, я обещал, что позабочусь о том, чтобы все получили свои письма после твоей смерти. Я прочитаю это, несмотря ни на что.

— Валяй. Но не смей это комментировать.

Как будто я когда-то так делал.

На самом деле, я мог бы представить себя делающим именно это. Комментировать каждую фразу, с которой я не согласен. Фразы вроде: «Я хочу умереть», или «Это моё прощание», или «Я умру».

Дорогой читатель, любой, кто читает это.

Я начинаю читать. Но я ничего не могу с собой поделать.

— Почему ты всегда пишешь «Дорогой читатель, любой, кто читает это»? — спрашиваю я. — Тебе следует заменить это на «Дорогой Колин, малыш».

— Это звучит отвратительно. Я просто оставлю это. — Конечно, она проигнорировала мой вопрос. Но, думаю, что я могу себе представить, почему она не обратилась к одному конкретному человеку.

Колин Картер — засранец. Я планировала потратить оставшиеся две недели на то, чтобы написать свои прощальные письма и свои мысли по пути к смерти, но вместо этого я застряла с невежественным и упрямым спортсменом.

— Я не уверен, что я должен об этом думать, — комментирую я, несмотря на приказ Лили не делать этого, — но я не засранец.

— Ты именно такой.

— Нет, — отвечаю я. — Я удивительный парень, обладающий только лучшими качествами, которые когда-либо существовали.

Он не примет даже простого «нет».

Он настоял показать мне, что есть ещё ради чего жить.

А теперь угадай что?

Следующие пару дней мне придётся провести в его власти.

Девять дней, если быть точной.

Я сдалась и дала ему девять дней, чтобы доказать, что я неправа.

Ему это не удастся.

Мой разум настроен на то, чтобы умереть.

Он может показать мне всё, что захочет, это ничего не изменит.

Но я думаю, что он прав.

Зачем мне проводить свои последние дни в одиночестве, когда я могу провести их с каким-нибудь незнакомцем, который предлагает мне хорошо провести время бесплатно?

Я, конечно, надеюсь, что он не заставит меня ни за что платить.

Я имею в виду, что я вообще не хочу там быть, так что он вполне может заплатить.

Я начинаю смеяться.

Интересно, считаются ли эти дни свиданиями?

Разве не для этого нужны свидания?

Два человека встречаются, ищут приключений, едят в слишком дорогом ресторане, совершают глупости. И просто отлично проводят время.

Но если это так, то считается ли время, проведённое с другом, также свиданием?

Может быть, свидание с другом?

— Лилибаг, ты сейчас моя девушка. Это действительно свидания, — сообщаю я ей, шутя.

Всего секунду спустя меня избивают мягкие игрушки Лили.

Ну, она избивает меня одной из них, но это, по сути, одно и то же.

— Я не твоя девушка, тупица.

— Это очень плохо. Я запланировал несколько свиданий, на которые мы могли бы сходить. Например, созерцание звёзд или рисование вином. Может быть, даже пройдём вместе курс плавания, — шутя говорю я.

— Оу, неужели суперзвезда Тревери не умеет плавать? — Она дуется, смотря на меня большими глазами. — Он что, только кататься умеет?

— Ох, я думал, ты не умеешь плавать. — И снова она бьёт меня плюшевой игрушкой-лягушкой. Я думаю, что назову его сержантом Фрогго. Он носит армейскую форму, так что с таким же успехом может стать знаменитостью или вернуться домой с таким именем. — Перестань бить меня. Ты причиняешь боль сержанту Фрогго.

— Сержант-кто? — Она рассмеялась, падая на кровать рядом со мной. — Это не его имя.

— Я уверен, что это так. Он похож на него.

— Его зовут Кермит.

— Слишком банально. Теперь это сержант Фрогго, — произношу я. — А теперь позволь мне продолжить читать. Мне становится интересно, милая.

Я даже не знаю. Я никогда раньше не была на свидании.

По крайней мере, не на настоящем.

Так или иначе, следующее письмо будет посвящено Уинтер.

Я знаю, для Уинтер — это будет чересчур.

Она редко бывает милой.

И да, она просто королева драмы.

О Боже, Уинтер, если ты читаешь это прямо сейчас, мне очень жаль. Но ты знаешь, что это правда.

Но, несмотря на её стремление устраивать драмы, она была моей лучшей подругой, в течении некоторого времени. Я бы не смогла жить спокойно, если бы она не получила прощального письма. Это такая ирония, меня даже не будет в живых, чтобы увидеть, как она это читает.

Лили

Ты так ошибаешься, Лилибаг. Ты будешь жить. Ты снова будешь счастлива. Я обещаю.