Действуем, сестра! Свадьбе быть?

4. Хлоя. Друзья.

Кристоф меня совершенно ошарашил своим предложением. Поверить не могу, что это правда! Я могу заявить свой приют, как заповедник, и получить грант от императора. Тогда я буду не просто помогать фамильярам, оставшимся без хозяев, и другим магическим существам, попавшим в беду, но и заботиться о сохранении редких видов. Если только мне удастся провернуть такое грандиозное дело, уже никто не скажет, что моя работа — детские игры. В каком я долгу перед Барбарой, она меня поддерживает с первого дня тут, надо сделать для нее что-то хорошее. Вот только что? Нет, коробочка тех самых особо вкусных конфет из «Латтерии» будет всегда кстати, но хотелось бы придумать что-то поинтереснее.

— Так, малыши, стройтесь, — говорю и вхожу в помещение приюта.

Какое все-таки противное слово «приют». В голове сразу рисуется что-то печальное и отвратительное, с замученными детьми и серыми застиранными простынями. Но что тогда? Питомник? Это что-то про разведение. Зоопарк или зоосад? Но посещение у нас далеко не главное. Учредители гранта придерживаются слова «заповедник», но, мне кажется, тогда нужно забираться куда-нибудь в леса. Больше всего мне нравится слово «дом», но тут начинается проблема с путаницей. Дом, который мой дом, или чей-то дом, или дом моих пушистиков.

Что-то ощутимо дергает меня за волосы, и я, ойкнув, выуживаю из локонов одного из малышей-рибисов. Вот так, заведешь дома магический поглотитель плохих мыслей, и уже даже сама себе не дашь слабины. Сразу прилетит пухлая голубая жужжалка и примется с удовольствием устраиваться на твоей дурной голове.

— Вам лишь бы поесть, — укоризненно говорю я рибису и сажаю его на лежанку к маме, — а я, между прочим, по делу. Нам нужно определиться, кто будет лицом нашего заведения. Ну не в смысле прямо лицом, — поправляюсь я, — надо понять, кто из вас самый редкий. И вообще, кто-то из вас редкий? Эх, я и про половину толком ничего не знаю. Но теперь-то у нас есть деньги! Можно, наконец, отвезти вас всех к целителю, или пригласить его сюда. Он, конечно, человек с характером, но большой специалист. Хоть бы согласился, а то ладно еще слухач со своим песком и даже телец, но как я потащу Лалу? Вместе с горшком?

Я подошла к большому, растянувшемуся почти на весь оконный проем растению. Найти Лалу с каждым разом все сложнее, для нее это почти как лес. Но в этот раз мне повезло, малютка, дремала в одном из листьев, как в гамаке. Кто такая Лала я не знаю, она выросла на засохшем растении, которое я нашла на заднем дворе. Теперь она уже может от него отделяться, а не растет на ветке как помидор, но совсем ненадолго.

Может, если за целителем поехать с нашей каретой, он согласится быстрее? Все-таки так намного меньше времени тратится. А если есть что-то, чем он дорожит больше, чем своим одиночеством, это время. Интересно, Реми уже удалось найти карету?

— М-да, похоже, ему не до этого, — цежу я сквозь зубы, наблюдая, как мой благоверный стоит в окружении трех барышень, которым что-то вдохновенно рассказывает. Судя по тому, как они восторженно ему внимают, там секрет вечной жизни, не меньше.

Пока я думаю: вернуться или постоять еще, посмотреть куда это все зайдет, ко мне подходит какой-то мужчина.

— Добрый день, барышня, вы Зоя? Нам бы насчет работы поговорить, а то к вашему старшему не пробиться.

— К сожалению или счастью, но я — Хлоя и к мастерской отношения не имею. Я поищу сестру.

Стараюсь быть милой, а у самой хвост дымится. Я, конечно, очень ценю, что Реми такой джентльмен, но хотелось бы, чтобы других девушек он осыпал своими милостями чуть менее щедро.

Иду на второй этаж, стараясь не расплескать раздражение. Реми даже не заметил, что я заходила. Я прошла у него чуть ли не под носом! Ну хоть Зоя дома, сейчас изолью свое негодование за чашкой кофе или бокальчиком холодного лимонада. Но, когда я подхожу к кухне, меня чуть ли не сбивает с ног взрывом хохота. Дверь приоткрыта, и мне прекрасно видно, как моя сестрица и какой-то слащавый хлыщ сидят и оживленно беседуют. Такое впечатление, что по городу объявили дни неверности, а я проспала.

В себя прихожу уже в Белом саду. Куда я шла, и что собиралась делать — секрет даже для меня самой. Видимо, в голове настолько не укладывалась вся эта ситуация, что ноги предусмотрительно сами унесли меня подальше. Что ж, спасибо им в таком случае. Но про карету-то я не спросила! Ну и ладно, мало, что ли, карет в городе? Найму кучера, если будет нужно. Как хорошо, что я пошла в эту сторону: до лечебницы рукой подать.

Со времени моего последнего визита у них стало заметно уютнее. Ой не просто так тут появилась та милая девушка, что как-то помогала нам осмотреть соблося, когда он простудился.

— Ну что, барышня, нашли очередного подобрыша и решили его загубить неправильным уходом? — спрашивает меня суровым голосом Лотиан.

Но я уже знаю, что он грозный только с виду. Ну и когда кто-то обижает животных, но тут я с ним солидарна.

— Нет, пришла расплатиться с вами за всю ту помощь, что вы нам оказывали, — радостно сияя, говорю я и достаю мешочек с монетами.

— Ах, девочка, оставь, — машет рукой лекарь, — купи лучше своим подопечным…

— Лежанки? — сжав зубы, спрашиваю я.

— Вот-вот. Лежанки, игрушки. Отстрой вольер побольше. В общем, пусти на благо животных, это будет лучшая оплата для меня.

Да что это такое вообще? Хоть кто-то воспринимает меня всерьез?

— Лотиан, почему вы не хотите брать оплату? Ведь вы так много помогали нам. И ваши услуги стоят дорого!

— Для богатых бездельников, — кивает он. — А девочке, которая ничего не имея, дает заботу беззащитным существам в беде, я сам готов приплачивать. Поэтому убери свои деньги, я не нуждаюсь в них.

— Хорошо, — у меня больше нет сил спорить и что-то доказывать, — но я пришла не только по этому вопросу. Дело в том, что мне нужно понять, какое из моих животных более редкое. И есть ли вообще среди них кто-то редкий.

— А что редкого ты бы любила больше? — хмурится целитель.

— Вот еще, — усмехаюсь я, — мне предложили поучаствовать в конкурсе для получения статуса заповедника. Но это только если у нас есть кто-то редкий, понимаете?

— Ну, твой муракот точно редкий, — кивает он. — Да и остальные, в общем-то, тоже.

— Может, зайдете как-нибудь? У меня много новеньких, которых не так просто принести сюда.

— Отчего нет, загляну завтра. Угостишь меня хорошим кофе, вот и будем в расчете, — добродушно говорит он, — а теперь ступай. У меня много дел.

Все-таки манеры — не его конек. С другой стороны, мне от него и не манеры нужны. Раскланявшись, выхожу из клиники. Вроде бы и все сделала что хотела, а настроение все равно нет. Что мне нужно сделать, чтобы меня начали воспринимать всерьез? Вот и Лотиан туда же со своими лежанками. Я что всегда буду просто младшей сестрой Зои? Было у матушки две дочери, одна взрослая и самостоятельная, а вторая маленькая и глупая? Мне такая сказка не нравится.

— Ты чего такая сердитая?

Слышу за спиной голос и сначала хочу ответить что-то резкое, но потом понимаю, что это Кристоф. Кажется, только он и Барбара меня понимают.

— Да, ничего, — я дергаю плечом, будто могу скинуть с него свои заботы и дурное настроение. — Вот скажи, Крис, я что реально девочка?

— Ну уж не мальчик, — озадаченно отвечает он.

— Да нет! Ну в смысле, я девочка или уже взрослый человек?

— Ты девушка. И вполне взрослая. Во всяком случае, империя считает тебя взрослой. А откуда такой странный вопрос?

Я только поджимаю губы, вздыхаю и, взяв Кристофа под руку, и хоть и решила молчать, выговариваю ему все свои обиды. Ведь именно для таких случаев и существую друзья. А мы с Кристофом — хорошие друзья, даже можно сказать, что близкие. Мы бродим по улицам до самого вечера. И я давно забыла про свои жалобы. Мы смеемся и прыгаем через ручьи в Белом саду. Едим пушистую сладкую вату на углу Книжной и Замковой, и добираемся к дому только в густых сумерках.

— Я провожу тебя до дверей на втором этаже, — говорит Кристоф.

— Да ну кто мне может повредить тут, у самого дома?

— Бандиты. Решат украсть твоего мурракота.

— Пусть попробуют, мои малыши сами кого хочешь украдут.

Я смеюсь, но все-таки поднимаюсь до дверей в дом, сжимая в ладонях руку Кристофа.

— До свидания, — шепчу, чтобы не беспокоить домашних и лишний раз не привлекать внимание к своему позднему возвращению.

— До свидания, — отвечает он.

Как-то так выходит, что Кристоф поворачивается, чтобы уйти, и одновременно поворачиваюсь я, потянувшись к ручке двери. И на секунду мы оказываемся слишком близко друг к другу. Почти утыкаюсь лицом в его плечо, так что чувствую запах одеколона — теплое кедровое дерево с нотками горького лайма. Но почему-то не отхожу, а поднимаю голову и, как завороженная, смотрю в его глаза. В темноте они кажутся не голубыми, а темно-синими, цвета закатного неба.

— Хлоя, — тихо, почти шепотом говорит Кристоф,

Делает еще один крошечный шаг ко мне, и наваждение спадает. Прерывисто вздохнув, как всхлипнув, я вхожу в дом, закрываю дверь и долго стою, прислонившись к стене, не в силах успокоиться. Наконец, тишину за дверью нарушают сбегающие вниз по лестнице шаги — Кристоф уходит. Я на цыпочках иду к себе.

А спустя секунду закрывается и дверь в комнату Реми.