Действуем, сестра! Свадьбе быть?

5. Роберто. Вот это встреча!

Всего-то пару часов в пути, а такое ощущение, будто зад стал квадратным и спина окоченела. Нет, все-таки выезды в другой город — это совсем не то же самое, что за полчаса проскочить всю Книжную, а потом пить кофе, дожидаясь следующего рейса. Хорошо хоть погода не подвела — солнышко, легкий ветерок. Сейчас бы пуститься вскачь! Пусть это не так быстро, как в режиме полета, но уж гораздо быстрее и приятнее, чем в обычном.

Хоть бы подвезти кого-нибудь, что ли? Скукотища. Кстати, а это не жаждущий помощи верный слуга империи?

Вглядываюсь в темное пятнышко на обочине дороге. Пока слишком далеко, чтобы различить подробности, но, кажется, я вижу форменный бирюзовый мундир, который носят связисты. Это заблуждение думать, что лучший воин — непременно самый сильный физически или магически. Порой исход всего сражения зависит от того, насколько быстро управятся с доставкой информации связисты. Интересно, это летун или телепат?

— Добрый день, могу я вам чем-то помочь? — притормаживаю за несколько корпусов до путника, чтобы не обдать того пылью.

— Благодарю, я уж как-нибудь сама, — ухмыляется в ответ девица, которой и оказался путник. С формой я, правда, не ошибся.

— Да ладно, я сам военный, приписан к корпусу Белый дракон. Нет, если вы боитесь, можете и дальше шлепать по жаре, глотая дорожную пыль. Н-но! — легко дергаю поводья, и Нэнси с Алексом трогаются с места.

— А вы в Брейвиль?

Девица, почуяв, что с ней не собираются церемониться, ускоряет шаг, чтобы не упустить карету.

— Туда, — киваю я, — планирую к вечеру быть.

— Это как же? Превратите карету в дракона и долетите? — со смешком спрашивает она.

— Вы удивитесь, но приблизительно так, — хмыкаю я. — Так вы едете или нет? Это последнее предложение.

— Еду!

Вскочила попутчица не в карету, а ко мне на облучок. Что ж, поболтаем хоть. Пока она рассаживается, неприметно приглядываюсь. Ничего такая. Остроносенькая, волосы по принятой у летунов моде заплетены в множество косичек, связанных в один большой пучок на затылке. Глаза светло-зеленые, как дымка весной в лесу, когда листьев еще нет, но уже появляется легкий зеленовато-серый туман.

— Роберто, — бросаю я через плечо, не отвлекаясь от дороги.

— Ариза, — чуть повременив, отвечает она.

Хм, если не ошибаюсь, Ариза — фамильное имя семьи Ланцетти, возможно, мы даже пересекались на каком-нибудь из сотен бесконечных приемов и балов.

— Почему своим ходом? Где твой пегас?

— А почему один из белых драконов занимается извозом?

— Мадам, вообще, я совладелец транспортной компании, а извозом занимаюсь только для души, — говорю с пафосом.

Смеется Ариза звонко, дробно, будто мелкие бусинки рассыпаются по металлическому листу. Нет, все-таки даже в наших унылых аристократических кругах можно встретить приятного человека. Впрочем, его отличительной чертой будет желание эти круги покинуть.

Мы болтаем о всякой ерунде. Обмениваемся столичными сплетнями полугодовой давности, спорим какие войска лучше и честно делим на двоих ужин, распотрошив остатки запасов, что собрала мне Хлоя.

— Темнеет, — говорит Ариза, кивая на оранжево-синюю полосу на западе. — А до столицы не менее, погоди-ка, — она преувеличенно сосредоточенно морщит нос, — дня ходу. Как ты планируешь оказаться там к вечеру, если уже вечер?

— Ну, положим, до ночи еще не меньше трех часов, — говорю я. — Впрочем, если ты наконец-то дожевала, можем и ускориться. Держись покрепче, эту поездку ты запомнишь на всю жизнь. Впрочем, как и местные крестьяне.

Ариза скептически наблюдает за мной, даже не думая за что-то взяться. Ну-ну, леди, слетишь, плакаться не приходи. Снимаю предохранитель, раскручиваю рычаг до упора, так он не увеличивает карету, а переводит в летающее состояние. Она вздрагивает, кони неуверенно переступают ногами.

— Н-н-но!

И мы взлетаем! Разрезаем воздух острыми, похожими на рыбьи, гребнями, и летим, летим!

— Великая Лейна! — визжит Ариза. — Ты не врал, дирхов маньяк! Не врал!

— Я вообще никогда не вру, — тоном обиженной невинности отвечаю я. — Держитесь крепче, останавливаться, чтобы собрать ваши переломанные останки и доставить родственникам я не буду.

— Еще посмотрим, кто кого родственникам привезет. Не забывай, что разговариваешь с летуном!

И правда, она не боится. Как-то уцепилась ногами и двигает тело так, чтобы оно было в противовес маневрам кареты. Ловко, ничего не могу сказать. Сидит, как влитая. И все с такой легкостью, будто дома на стуле.

Проходит немногим больше часа, и впереди уже появляется отсвет огней Брейвиля. В городские ворота мы въезжаем с первыми лучами заката, вызолотившими стены домов, брусчатку и уже начинающие желтеть листья.

— Ну спасибо, Роберто, — жмет мне руку Ариза, — вот уж не думала, что окажусь дома так быстро. Родители будут в восторге.

— Да мелочи, я взял тебя на случай нападения волков, — подмигнув, с серьезным видом отвечаю я. — Спасибо, что скрасила мне дорогу. До встречи, летун.

Провожаю девчонку взглядом. Нам стоит подумать о найме в качестве возницы на дальние расстояния кого-нибудь из летунов. Это хорошая идея, странно, что она не пришла мне в голову раньше. Жаль только, у меня нет знакомых в этом ведомстве, но, может, Грасс что-то подскажет. К нему сегодня ехать уже поздно, домой, признаться, не очень-то и хочется. На постоялый двор идти опасно, как бы кто-то не позарился на карету. На ней, конечно, не написано, что она летающая, но кто-то мог видеть, как мы подлетали к городу, кто-то мог услышать, кто-то мог узнать, к чему так рисковать? Что ж, есть у меня один вариант на такой случай. Главное, чтобы был дома.

Цокнув коням, чтобы ехали, я потихоньку направился в сторону самого богатого квартала Брейвиля. Тут был и дворец императора, и бесчисленные дворцы знати, и самые дорогие магазины, и вообще все, чего так жаждут те, кто этим не владеет. Когда же тут рождаешься, вся эта красота больше напоминает золотую клетку. Даже хуже, какую-то вызолоченную ферму по выведению потомства с родословными. Меня даже скукоживает от воспоминаний. Нет уж, папенька, если вам была охота жениться на маменьке, ваше дело. А я вам не пес у заводчиков и не племенной жеребец, чтобы жениться по вашей указке.

Вспоминаю Зою и все остальное меркнет. Такая сильная, такая умная, такая смелая. Я видел немало красивых женщин, хотя привычка выбирать супругов по долгу, а не сердцу, не лучшим образом отражается и на внешности, и на разуме. Но все-таки немало. Но такая отчаянная сила духа мне встретилась впервые. Впрочем, справедливости ради, все эти замечательные качества сочетаются с красотой. Но так привлекает меня все-таки не она. Моя упрямая сердитая девочка, как ты там? Не грустишь? Не обижают? Все ли благополучно. Конечно, Реми не даст сестер в обиду, но мне все равно неспокойно. Будто дома происходит что-то, что меня бы огорчило.

А вот и особняк Девиллей. Основное здание строилось еще два века назад, но за это время успело обрасти бесчисленными настройками, пристройками, флигелями и прочими сарайками и закуточками, которые чрезвычайно огорчали попечительский совет района. Но Брайену наплевать на их брюзжание. И я могу его понять, у дома есть свое очарование, своя индивидуальность. Пресветлая Лейна, он выстроил себе домик на дереве?

Ворота закрыты, и мне приходится долго стучать молотком, пока заспанный дворецкий не удосужится подойти и открыть мне.

— Господин дома?

— Да где ж ему быть, бездельнику. Три дня уж как соорудил себе гнездо на кленах и сидит там, как канарейка, — ворчит старый слуга.

Наверняка один из тех, кто с Брайеном еще с детства. Отец его не очень проникся идеей родительства, а мать рано умерла. Время от времени в их жизни возникали всякие кузины и тетушки, но отец, а позднее и сам Брайен решительно пресекали вторжения в их холостяцкий быт. Ну а нам, пацанам, было только в радость выбраться сюда.

— Поставь карету в сарай, только будь острожен, она необычная и очень хрупкая.

— Буду, господин, как не быть, — безразличным тоном отвечает дворецкий и ведет лошадей вглубь хозяйственного двора.

Я обхожу высокие, слившиеся кронами клены, разглядывая монументальное творение. Да уж, о таком домике на дереве мечтает каждый мальчишка любого возраста. Да и девчонка, если она вроде Зои или Аризы, тоже.

— Эй, бездельник, — кричу я вверх, — встречай друга!

Из приоткрытой двери на высоте в два человеческих роста появляется помятая и заспанная физиономия.

— Роберто? Иди ты к дирхам!

— Я тоже рад тебя видеть!

— А я вот не рад! Твоя родня вывернула мне все нервы и наплела из них кружев, — недовольно пробурчал владелец физиономии, но вниз спрыгнул.

— Ну обними же меня! — я сам сжимаю в охапку друга. — Так соскучился по твоим склокам, дирхов ты сын.

— Зная твоего папеньку, еще большой вопрос кто тут дирхов сын, — отвечает Брайен и от нашего дружного хохота испуганно взлетает стайка птиц с кустов.

— Ладно, пойдем выпьем да поговорим о жизни. Где ты пропадал? Я не преувеличиваю, твоя родня уверена, что уж лучшему другу-то ты точно написал, вот и наведывается ко мне чуть ли не каждый день. А мне даже стыдно признаваться, что я понятия не имею, где тебя носит.

Мы входим не через главный вход, он давно закрыт, а неприметную дверку на хозяйственном дворе. Зато попадаем сразу на большую, уютную кухню. Тут приятно пахнет едой, что-то вроде мясного рагу с овощами.

— Надеюсь, Мамми еще с тобой?

— Шутишь, только ее заботами мы тут все и живем.

На кухню вплывает обширная, как большое белое облако, Мамми. На ней всегда белый фартук, да и сама она белая, пухлая, как сдобная булка.

— Мамми! — восклицаю я, обнимая стряпуху, по сути, заменившую мать не только Брайену, но и нам всем. Наши матери были слишком благородными, слишком следили за тем, как они выглядят и что говорят, чтобы мы чувствовали себя с ними свободно. А Мамми встречала нас на кухне с тарелкой горячего супа или кружкой чая, громко смеялась и называла нас всех шалопаями.

— Роберто, шалопай, ты почему так давно не заходил? И, Лейна великая, ты что — голодал? Почему ты такой худой и бледный?

— Мамми, ну не преувеличивай, не так уж все плохо, — смеюсь я, а сам уже сижу за столом, окруженный теплом и заботой. — Но я так рад тебя видеть.

— И я рада, мальчик мой. Ну, не буду вам мешать.

Она выставляет на стол то самое ароматное рагу, ставит тарелки, хлеб, графин с морсом и уплывает к себе. Несмотря на всю свою шумливость и непосредственность Мамми очень хорошо чувствует, когда стоит оставить ее любимых мальчиков одних.

— Так что тебя сподвигло вернуться? Неужто настолько соскучился по семье?

— Скажи уж лучше по рагу Мамми, — фыркаю я. — Сам не верю, что так говорю, но я здесь по делам. В Рейвенхилле я стал совладельцем небольшой транспортной фирмы. Помнишь Грасса?

— Еще бы не помнить, он меня трижды отправлял на пересдачу, старый пердун!

— Ну вот благодаря ему мы можем получить крупный имперский контракт. Завтра пойду на собеседование, надо презентовать наш бизнес в лучшем виде.

— А с кем соревнуетесь?

— «МагикМажинерик».

Брайен присвистывает.

— Высоко глядишь, Роб. Неужели ваша компания может тягаться с таким монстром?

— Не поверишь, но у нас мастером внук старика Дунса.

— Владельца «МагигМажинерик»?

— Именно. А еще у него золотые руки и бриллиантовая голова. Только смотри не проболтайся, — склоняюсь над столом, — он заставил нашу карету летать. Вместе с лошадьми! Знаешь, за сколько я доехал сюда от Рейвенхилла? Меньше, чем за день.

— Врешь, — уверенно говорит Брайен. — Часов в тридцать я бы еще поверил.

— Еще сегодня утром я завтракал там. Дирха мне за шиворот, если вру! Хочешь, я тебя прокачу? Только поедим, я не рассчитывал на попутчиков, и Ариза изрядно подъела мои запасы.

— Ариза? — удивленно переспрашивает Брайен. — Так ты уже познакомился с невестой?

— С какой еще невестой? Я подобрал по дороге девчонку, довез до города.

— Ну ты даешь, — Брайен качает головой.

— Да не тяни ты, дирха тебе в корпус! Рассказывай толком.

— Да что тут рассказывать? Твой отец сговорился с Ланцетти, и тебя уже заочно, как бы сказать, почти женили. А что, Ариза — девка хоть куда.

— Ну вот пусть хоть куда и идет! А у меня уже есть невеста, и никакие Аризы мне не нужны. Ну что ж, они хотели брак, они его получат.

— Да погоди ты кипятиться. Тарелку вон чуть не перевернул. Хочешь, так хоть вовсе к ним не заходи.

Брайен, конечно, прав. Но я уже устал от тирании и деспотизма отца. Либо они примут меня таким, как я есть, либо я официально отрекусь от родства. Пусть им Лиззи наследника рожает, если ей не претит роль племенной кобылы.