Дом всех тварей

Глава 8

Амти стояла у моста, глядя в злую пасть моря. Ночь была на своем изломе, звезды вдали от столицы оказались неестественно яркими, будто в кино. Беснующееся море шумело.

Они ехали до ближайшего к маяку поселка в машине. Амти переживала, что водитель окажется маньяком и была достаточно пьяна, чтобы об этом сказать.

- Нас трое, - сказала она. - Так что даже не пытайтесь.

- Не пытаться что? - спросил водитель, спокойный и пахнущий табаком мужчина средних лет с заметными синяками под глазами, которые делали еще внушительнее ночные тени.

- Ничего не пытайтесь, - сказала Амти, и заснула. Она только надеялась, что в случае потасовки ее разбудят. Однако разбудили Амти только когда пришло время выбираться из машины.

Резкий запах бензина и сигарет сменился оглушительной солью моря. Амти все еще была пьяна, и подойдя к мосту услышала, как отъезжает машина. Она лениво подумала, что если водитель все-таки хочет их убить, то стоит начинать сейчас. Она бы, во всяком случае, так и сделала.

- Здесь так красиво, - подумала Амти. Она возвела взгляд к открытому глазу луны и улыбнулась.

- Я любил море, - ответил Шацар. - Мне нравилось смотреть на него сверху. Мне нравилось кидать в море камни.

Эли подошла к ней, и Амти взяла ее за руку. Взгляд Эли был устремлен на маяк.

- Как ты? - спросила Амти.

- От меня не несет перегаром, в отличии от тебя. Классное место, правда?

Амти не думала, что Эли так просто будет говорить о маяке, на котором для нее все закончилось. Яуди села у моста, скрестив ноги, тоже уставилась вверх.

- А вы не думали, что мы втроем действительно чем-то очень недовольны в своих жизнях? Я имею в виду, мы просто взяли и приехали сюда, на край мира.

Амти посмотрела вперед, и увидела, что далеко за морем сияет белая каемка льда. Рамка, в которую втиснут мир.

- Амти! Амти!

Амти обернулась, и едва успела отойти, чтобы в лицо ей не влетел сорокопут. Яуди поймала Мардиха в ладонь, как мячик.

- Привет, - сказала она. - Отличная подача.

- Здравствуйте, юная прелестница, - вежливо ответил Мардих и принялся вычесывать перышки. Все это кокетство было, на взгляд Амти, совершенно излишним. Яуди даже не относилась к его нынешнему классу.

- Млекопитающее, - сказала Амти.

- Что? - спросила Яуди.

- Ничего.

- Ты бросила меня! - взвился Мардих. - Ты меня просто забыла! Ты забыла меня там, и мне пришлось прицепиться к этому мужчине с зубами, как у акулы. Ты понимаешь, до чего ты меня довела? Я сбился с лап, пока искал тебя, меня два раза чуть не убили фуры! Я старая птица!

- Тебе минимум сто лет, и ты все никак не сдохнешь!

- Имей уважение! - сказал Мардих. - Я едва тебя нашел!

- Это чего вообще? - спросила Эли.

- Не чего, а что, и не что, а кто, и не кто, а Мардих, Инкарни Осквернения, Тварь Лжи. Здравствуйте!

Амти сказала, чуть подумав над определением:

- Это вроде старого друга тире домашнего животного Шацара.

- Я не домашнее животное! Я его приемный дед!

- Что? - спросила Яуди. А потом с некоторым воодушевлением почесала Мардиха по спинке.

- То, - веско сказал Мардих, не сумев скрыть некоторого удовольствия. - Но куда это вы собрались.

- Во Внешние Земли. За Шацаром, - сказала Амти.

- И за ответами на вопросы, - сказала Эли.

- И просто так, - добавила Яуди.

Мардих, к его чести, в подробности вдаваться не стал. Он просто сказал:

- Я с вами!

Амти, Яуди и Эли переглянулись и почти синхронно кивнули. А какая, в конце концов, была разница? Воздушный шпион им, по крайней мере, не помешает.

- Ты же не против? - подумала Амти.

- Мардих взрослый сорокопут, он сам решает что делать со своей жизнью.

Амти почувствовала, что в какой-то степени Шацару было приятно. В каких-то вопросах Шацар и в самом деле все еще был ребенком. Это неожиданно умилило Амти.

- Ладно, - сказала она. - Теперь, когда у нас есть сорокопут, в этом мире нас ничто более не держит. Выдвигаемся.

По мосту Амти и Эли прошлись, держась за руки. Было холодно, и рука у Эли была холодная. Амти очень хотелось ее согреть.

Яуди шла чуть позади и напевала какую-то песенку. У нее оказался неожиданно красивый голос, грудной, чуть хрипловатый. Ее пение сливалось с песней моря, и взгляд луны, будто свет софитов, выхватывал ее, когда Амти оборачивалась. Мардих сидел на плече Яуди, и издавал птичий писк, атональный и очаровательный одновременно.

На этот раз подняться на маяк оказалось легче, но и страшнее. В темноте Амти боялась оступиться и с удивительной ясностью представляла, как срывается вниз, разбивается о камни, и как хрустит в ее теле каждая косточка, а ее кровь смывает с камней море.

- Как думаешь? - подумала она. - Это красивая смерть?

- Смерть это вообще красиво.

Эли пощекотала ее по ноге, и Амти завизжала.

- Трусиха, - сказала Эли.

- Тебе легко говорить, - начала Амти, а потом осеклась. - Извини.

Нашла время и место напомнить ей об этом.

- Все в порядке, дурочка, - ответила Эли. И Амти с удивлением не обнаружила в ее голосе злости. Это показалось странным, почти пугающим.

Пустой маяк встретил их тишиной. После щебетания птиц и шума насекомых, которые наполняли помещение в прошлый раз, Амти оглушило тишиной. Она прижала к себе Эли, чувствуя ее легкое, необязательное дыхание. Яуди и Мардих на ее плече стояли по левую сторону от Эли, и Мардих на секунду напомнил Амти одну из тех сеалий.

- Под полом у маяка? - спросила Амти. - А у маяка вообще может быть подвал?

- Умница, ты вовремя спросила, - сказала Эли. А Яуди прошлась вдоль всего помещения, вокруг лестницы. А потом остановилась, стукнула каблуком ботинка в металлическое покрытие, и оно издало легкий, деревянный звук.

- Отлично.

- Здесь деревянная вставка.

- И что теперь делать? - спросил Мардих.

- Тебе, - пожала плечами Яуди. - Ничего. Если она и вправду деревянная, то это худшее, что можно сделать на маяке. Здесь же влажно, дерево быстро придет в негодность. Так что, думаю, нам достаточно просто попрыгать.

- Может Саянну имела в виду что-то другое? - спросила Амти. - Может даже не этот маяк?! Не один же маяк в Государстве!

- Может, - сказала Яуди безэмоционально. А потом с тем же спокойствием подпрыгнула. Доски жалобно скрипнули. Амти подошла ближе, поймала Мардиха и посадила его в карман куртки, на всякий случай застегнув молнию.

- Чтобы ты не потерялся во времени и пространстве, - объяснила она. Амти снова перехватила Эли за руку, потянула к себе. С полминуты они втроем стояли, а потом вдруг одновременно принялись прыгать. Доски не поддавались. Покрашенные в белый, они не сразу были заметны, а может в тот раз ни у кого просто не было времени инспектировать пол.

Прыгать Амти неожиданно понравилось. Доски чуть прогибались под ними, они втроем смеялись и пищали, и голова быстро закружилась. Амти чувствовала такую невероятную свободу, детскую радость от происходящего. Ей казалось, будто они в парке аттракционов, и хотя им светила только луна, перед глазами танцевали краски. Одна из досок надломилась, и они одновременно отскочили в разные стороны.

Трещина прошла по дереву. Полдела было сделано. Они с усердием принялись доламывать доски. Разрушение приносило особенное удовольствие. Старая, влажная древесина поддавалась легко, однако Амти была уверена, месть в виде болезненных заноз окажется долговечной.

Под досками было нечто. Не ничего, но нечто. Туманная область темноты, как в разрушенном храме. Внизу странствовали вихри.

- Это мы будем прыгать туда? - спросила Эли.

- Наверное, - сказала Амти. - Мы с Мескете ходили над такой бездной в Храме, но думаю, что там была какая-то особая магия, удерживающая от падения.

Амти протянула руку и не почувствовала ничего - ни притяжения, ни отторжения. Когда они завершили работу, открыв достаточный ход, чтобы протиснуться вниз, руки у Амти болели от заноз.

- Я первая, - сказала Амти, не достаточно, впрочем, уверенно. - Я вас сюда позвала, и я обязана предоставить вам шанс сбежать. Если, к примеру, оттуда после моего прыжка брызнет фонтан крови и внутренностей.

- В этом случае мы точно сбежим, - сказала Яуди.

- А как же я?! - спросил Мардих.

- А ты умрешь вместе со мной. Но в общем, ничего подобного не должно случиться. Шацар ведь жив.

Еще несколько минут они молча смотрели вниз, наблюдая за дымными вихрями. Наконец, Амти сказала:

- Ну, удачи мне!

- Удачи тебе, - одновременно сказали Яуди и Эли. Амти жалобно посмотрела на них, и только услышав голос Шацара, который сообщил, что все будет в порядке, прыгнула вниз.

Самым болезненным в этом прыжке была царапина от задевшей ногу доски. Амти на пару секунд почувствовал себя в невесомости, а потом очнулась посреди дня. Она стояла на поле с желтой травой, которую будто придавил к земле прошедшей по местности каток. Трава не поднималась, она будто росла горизонтально, а не вертикально. А еще она кололась. Пахло подоспевшей пшеницей.

Амти посмотрела на небо, и оно было синим. Начиналось все не так плохо. А потом Амти увидела их - существ, покрытых длинной, повторяющей тон желтой травы шерстью, рогатых и больших. Эти животные были похожи на бизонов, однако их бородатые морды были более широкими, и на этих мордах ужасным, призрачным образом смотрелись огромные, с чайные блюдца, светящиеся, пустые глаза. Стадо этих существ проходило мимо, они были огромными, намного больше человеческого роста, и Амти подумала, если эти жуткие, дотварные существа захотят затоптать ее, то у нее не будет никакого шанса спастись, она слишком близко.

Амти замерла, решив не привлекать их внимания движением. Однако, они прошли мимо, не обращая на нее никакого внимания. Медлительные и величественные, с огромными бельмами, похожих на звезды глаз, они совершенно не замечали Амти, будто ее и не было на свете.

Амти расстегнула молнию на кармане и выпустила Мардиха. Он взлетел на ее плечо и издал вздох безграничного удивления.

- Ничего себе, - прошептал он. - Да ладно!

Процессия неведомых животных шла мимо них, и Амти чувствовала звериный дух, похожий на запах, стоящий в конюшне.

- Как думаешь, можно их потрогать? - спросила Амти.

- Ты что с ума сошла? Мы не знаем их привычки! И повадки! Вдруг у них гаптофобия?

- Можно, - ответил Шацар. - Они совершенно безобидные. Я их уже встречал.

Амти улыбнулась его голосу. Теперь она чувствовала его присутствие в этом мире. Он был далеко, и все же он был в одном с ней пространстве. Это успокаивало. Амти сделала шаг вперед, протянула руку и погладила одно из проходящих мимо животных. Оно даже не обернулось. Может быть, существа в этом мире ее не видят? Не чувствуют? Шерсть существа оказалась мягкой и нежной на ощупь, она была неестественно теплой, будто в толстых волосках тоже протекала по сосудам греющая тело кровь.

Амти посмотрела вверх, и увидела с какой быстротой плывут по небу облака. А потом рядом с ней оказалась Эли. Она не упала с неба, как Амти ожидала, ничего такого. Просто оказалась рядом.

- Ого! - сказала Эли. - Ты уже стала пастухом?

- Ой, заткнись.

- Их можно гладить? А если пнуть?

Сама Эли не протянула руки к проходящим мимо существам. Наверное, ей было обидно от мысли, что она может не почувствовать, как это - прикасаться к совершенно иным животным, чем в их мире. Впрочем, наверное, их все-таки нельзя было назвать совершенно иными.

Они были эскизами, прообразами. Амти чувствовала себя, будто заглянула в рабочий блокнот художника. Величайшего художника, когда либо существовавшего во Вселенной.

Амти не знала, что сказать Эли. Описать, как чувствуется теплая, живая шерсть под пальцами или наоборот, промолчать? Ей не хотелось уязвить Эли, обидеть ее. Не хотелось сделать ей больно. Она ждала подсказки или избавления, и пришло избавление. Яуди, оказавшись во Внешних Землях, первым делом смачно выругалась, более ничем своего удивления не выдав.

Они стояли втроем, и их обходили, как поток воды обходит камни, гигантские звери.

- Удивительно, - выдохнула Амти.

- Ага, - сказала Эли. - Вот это да! Мескете что устроила твоему мужу бесплатную экскурсию? Как бы можно было убить кучу людей, которые даже еще ни в чем не виновны, а потом попасть в место с милыми зверушками? Вау!

Амти попыталась отыскать взглядом солнце, однако его не было. Синее небо будто излучало свой собственный свет, по его сияющему полотну быстро, как в ускоренной перемотке, плыли белые, ровные, будто под копирку вырезанные облака.

Некоторое время все они вчетвером просто смотрели. На бескрайнее поле, огромных существ, потрясающее небо.

- Здесь быстро темнеет, - сказал Шацар. - И неожиданно. Вам лучше выбрать место для ночлега.

Когда бесконечное стадо прошло мимо, двинувшись дальше, они, наконец, смогли оторваться от бесцельного созерцания.

- Здорово, - сказала Яуди. - Неплохо. Можно даже не спешить с тем, чтобы что-нибудь там найти.

- Тем более, - сказала Эли. - Не то чтобы мы особо понимали, чего ищем. Ну, кроме тебя, Амти.

- Мардих, милый, ты не хотел бы полететь вперед и поискать там Шацара?

- Нет, - отрезал Мардих и превентивно перелетел с ее плеча на плечо Эли. - Я бы не хотел. Откуда я знаю, может здесь меня сожрет пеликан.

- Пеликан? - хихикнула Эли.

- Ну, я-то не знаю, что здесь водится и что оно ест. Так что давайте повременим! Вряд ли Шацар там умирает? - с надеждой спросил он.

- Не умирает, - сказала Амти, сжалившись над трусливым Мардихом. - Но ты же сам пошел с нами его спасать.

- Я хотел проконтролировать это дело, а не вести его единолично!

Амти вздохнула. Она попыталась прислушаться к своему сильному и первобытному чувству, определяющему близость Шацара. Наверное, если сосредоточиться, можно было почувствовать направление, в котором нужно идти. Сосредоточиться не получалось.

Трава шелестела под ногами. Она вилась по земле, и Амти видела колосья злаков.

- Наверное, - сказала она. - Эти огромные травоядные втаптывают их в землю, когда проходят через поле, и таким образом сажают семена. Поэтому этим растениям удобнее быть ближе к земле.

- Пахнет пшеничкой, - сказала Эли.

- И колется, - добавила Яуди. - Эволюции в этом случае явно не хватало такта. Если она здесь вообще была.

- Куда мне идти, Шацар? - мысленно спросила Амти.

- Сложно сказать, - ответил он. - Я еще не успел составить карту. Для этого мне понадобилось бы обойти всю местность. Однако, доля здравого смысла в том, чтобы попытаться почувствовать друг друга есть. Я постараюсь оставаться на месте, и когда пойму, куда идти - пойду тебе навстречу.

Амти увидела, как между стеблями местной пшеницы скользят существа, похожие на черных червей, однако пищащие как мыши. Раньше Эли бы завизжала, а может даже и зарыдала бы, она боялась и мышей, и червей, однако сейчас она только подцепила червя двумя пальцами и продемонстрировала остальным. Он извивался в ее руках, и Амти увидела зубастую пасть, которую зажала между пальцами Эли. Она действовала безо всякого страха, будто все здесь принадлежало ей. В определенном смысле так и было.

- Он не ядовитый, - сказала Эли безмятежно. - И питательный.

А потом с отвращением отбросила червя и сказала:

- Фу! Ну просто дикая гадость!

Амти никогда не понимала, по какому принципу внутри нее переключается что-то, заставляющее ее быть в один момент жуткой, а в другой знакомой и близкой, смешной.

Еще пара червей прицепились к джинсами Яуди. Она стряхнула их без особенного пиетета к обитателям иного мира. В отличии от Двора, Внешние Земли не были злым местом. Ничто здесь не стремилось уничтожать ради уничтожения, все просто жило. По крайней мере, с первого взгляда. Поле в какой-то момент поросло небольшими кустиками тернистых растений, на которых ярко и маняще выделялись большие, сиреневые ягоды.

- Они ядовитые? - спросила Амти у Шацара.

- Нет, однако довольно быстрые.

Протянув руку за ягодами, Амти быстро поняла, о чем Шацар говорит. Тернии взвились, как щупальца, и устремились к ней, стремясь схватить ее за запястье. Амти успела отдернуть руку, забрав ягодку.

У ягодки был ярко выраженный цитрусовый вкус, похожий на мандариновый, и упругая консистенция, будто свежий сок в какой-то желатиновой пленке. Амти только откусила крохотный кусочек, а остальные две трети протянула Эли, которая тут же закинула все в рот.

- Спасибо, - сказала Яуди. А Эли фыркнула.

Когда они проходили мимо следующего куста, Амти хотела было снова попробовать стащить ягоду, но увидела скелет какого-то небольшого животного, оплетенный терниями. Они впивались в самые кости, от которых расходились трещинки. Прорастая сквозь кости, они питались ими. Тернии казались чрезвычайно сухими на вид, может быть им даже не нужна была вода. Хватало крови и костного мозга.

Кусты встречались все чаще, а потом появились первые деревья. Высокие и тонкие, как осины, они блестели черным, будто были смазаны смолой. Листья на их ветвях были алыми, напоминавшими об оттенках осени в Государстве, однако, казалось, это не был цвет умирания.

По смолистым стволам ползали насекомые, а из одного дупла, которое они заметили, непрестанно высовывался, слизывая смолу, чей-то длинный и тонкий, как шерстяная нить язычок. Они не решились тревожить его обладателя.

Наконец, они нашли ручей. Он протекал в обратном направлении, будто взбирался вверх. Амти почувствовала себя в чьем-то безумном сне. Вода была прозрачной, блестящей. Когда Яуди склонилась над ней и коснулась пальцем, она будто сломала тонкую корочку, словно ручей тек подо льдом. Амти тоже пробила лед, склонилась вниз и почувствовала ток воды на языке. Вода оказалась ледяная и очень сладкая. Сладость эта больше всего напоминала вкус нектара клевера, который Амти любила вытягивать из цветков валяясь на полянке летом. Только это была не капля, достающаяся с таким трудом. Нежный, холодный и пудровый вкус наполнял все. Эли запищала:

- Я чувствую, чувствую!

Они пили долго, позабыв о предосторожностях. Даже Мардих окунул клювик, пробив тонкую корочку льда и не мог остановиться. Он первым перестал пить воду, взлетел, и тут же наткнулся на дерево, свалился на землю.

- Думаю, это отличное место для ночлега, - провозгласил он. - Мне очень нравится! И рядом вода! Тут мы и остановимся.

И Амти поняла, что он безумно пьян. С трудом оторвавшись от безумного ручья, Амти поняла, что пьяна и она сама. Хмельная легкость струилась в ней, заставляла смеяться. Яуди с таким же усилием сумела подняться, ее пошатывало, а щеки раскраснелись. Эли они оттащили вдвоем.

- Чувствую, я чувствую, - твердила она, а потом полезла обниматься. - Я все чувствую!

- Так мы остаемся у ручья? - спросил Мардих, сев на голову Яуди. Ему явно хотелось поучаствовать во всеобщем веселье.

- Шацар говорил, что здесь быстро темнеет. Нам стоит развести здесь костер. Место удобнее мы найдем вряд ли.

- Ты просто хочешь ночевать у бухого ручья, - сказала Яуди. - Но я не против.

- А я больше всех за!

- Это и понятно, Эли.

Однако разжечь костер оказалось не так уж просто. Ветки смолистых деревьев вопреки ожиданиям совершенно не горели, а влажная трава под ногами горела очень слабо. Наконец, Мардих нашел отпавшую ветку терновника и оказалось, что она вспыхивает будто бензин, и горит при этом очень долго. Амти едва не обожгла себе руки. Яуди умудрилась забить палкой ближайший куст, действуя быстро и точно. Ветки они собрали и развели крохотный костерок.

Однако, топлива было слишком мало, чтобы поддерживать огонь всю ночь, если только она длилась дольше пары часов. Эли ухватила Амти за руку и сообщила:

- Мы поищем еще кустов. И убьем их жестоко! Супер, да?

Они все еще были чуточку пьяными, но это опьянение было приятным и легким, придавало всем шуткам особую забавность, а походке кажущуюся пружинистость.

- Мы посторожим лагерь, - заявил Мардих. Причем сказано это было таким тоном, будто лично Мардих собирался защищать границы их владений от орд враждебных существ.

- О, - сказала Яуди. - Вы хотите разделиться как в фильме ужасов? Хорошо. Когда придете, можно пожарить зефирки. Если это вы придете, а не мозговые паразиты в ваших телах. Смотрели "Вторжение похитителей тел"?

- Угу, - сказала Эли и потянула Амти вглубь леса. Чем дальше, тем темнее были переплетены деревья, однако без сомнения все еще был день, ведь свет пробивался даже сквозь их алые кроны. Иногда эти деревья осыпались за мгновение, усеивая землю алой листвой. Амти не знала, что было этому причиной. Они будто стряхивали себя все, будто раздевались с тихим шелестом. Амти и Эли сжимали толстые палки, готовые встретить враждебный терновый куст в любой момент.

- Как тебе родничок? - спросила Амти.

- Потрясно! Ты представляешь, я могу напиться! Может, остаться здесь?

- Я не думаю, что стоит...

Но Эли резко прервала ее:

- Я не думаю, что ты можешь судить об этом.

Она нахмурилась, но лицо ее разгладилось и засветилось улыбкой, когда она увидела куст. Большой и впечатляющий, с красивыми ягодами, оплетающий трупы потрясающе цветастых птиц, похожих на лебедей, только в миниатюре. Ветки, усеянные шипами, проходили сквозь тела птиц, окрасившись воинственным красным.

Длинные шеи крохотных лебедей безвольно повисли, изо рта у одного торчала шипастая ветка, на которую был насажен розоватый птичий язык. Жуткое и красивое зрелище, подумала Амти. Так тесно переплетенные жизнь и смерть вызывали у нее трепет. А Эли просто огрела куст палкой. Он взвился, готовясь атаковать ее, однако Эли быстро отдернула палку.

- Гаси его! - взвизгнула она с пьяным восторгом. И Амти вспомнила, как Эли рассказывала, что они с Аштаром били машины бейсбольными битами просто потому, что они ненавидели мир с его богатыми и счастливыми людьми у которых все есть.

Амти вздохнула, занесла палку и ударила по кусту. В это время Эли совершила новую атаку. Бедный куст не знал, как ему реагировать на столь агрессивное вторжение.

Амти, впрочем, была далеко не столь ловкой как Эли и опыта в поломке чего-либо имела куда меньше. Более того, она боялась что-либо ломать. Ее единственным воспоминанием из дошкольной жизни до сих пор был эпизод с подаренным ей пузырьком блесток для кукол, который она разбила, испортив ковер. Ей было настолько страшно, что ее накажут, что ковер, сияющий серебром и золотом, она очень старательно пыталась перевернуть другой стороной и, в итоге, пытаясь выдернуть его из-под стола, свалила мамину вазу.

Мама, наверное, страшно ругалась, но этого Амти не помнила, а помнила только страх перед испорченными вещами. Резкие движения при попытке ударить куст давались ей нелегко, она будто останавливала себя в последний момент, по необъяснимой причине боясь ударить слишком сильно. В конце концов, шипастые ветки обвились вокруг толстой палки в ее руках и в секунду переломили ее надвое. Амти успела почувствовать, какая сила в этих жутких растительных конечностях, а потом раздался хруст, и ветка толщиной в кулак переломилась легко, как спичка.

Эли, воспользовавшись этой паузой, продолжила бить куст. Несколько веток от него уже отлетело, но Эли явно вознамерилась его убить. Она колотила по корням и стеблю, по телам птиц, издававшим мягкий, влажный звук.

Наконец, главный стебель, видимо, являвшийся центром жизни этого растения, с мягким хрустом переломился. Эли продолжала бить терновник палкой, пока он не оказался окончательно расчленен. Амти собирала ветки, чтобы доказать, в первую очередь самой себе, что не такая уж она бесполезная.

Эли охотиться, судя по всему, нравилось. Она с увлечением распотрошила еще два куста, потом утерла пот и села прямо на землю.

Амти собрала ветки в кучу, пальцы у нее болели, потому что острые и жесткие шипы постоянно их ранили.

- Эй, ну как? Пропала бы тут без меня?

- Да, - честно сказала Амти.

- То-то же. Даже мужика своего выручить без меня не можешь.

- Прекрати злиться!

- Я не злюсь, я пьяная.

- Тогда прекрати на меня нападать.

- Я нападаю не на тебя, а на кусты.

Амти принялась обрезать кусок ткани от платья, чтобы связать охапку веток. Нужно было взять веревку и определенно стоило взять мозг.

- Ты ревнуешь? - спросила Амти.

- Ты бы пошла спасать меня на край света?

- Да.

- Я так не думаю.

- Тогда почему ты за мной пошла?

Эли помолчала, потом скривилась, как от зубной боли.

- В отличии от тебя, я-то правда люблю.

- Я тоже тебя люблю.

Они обе замолчали, Амти задумчиво обламывала шипы на одной из веток, а потом Эли вдруг крикнула, заставив стайку крохотных, с мизинец, птичек взвиться вверх с ближайшего дерева.

- Нет, ты не любишь! Ты даже не думаешь, что любишь! Ты вроде как чувствуешь себя виноватой, потому что я сдохла! Успокаиваешь свою совесть или еще чего! Но я тебе не нужна! Я тебе не нужна, Амти, потому что ты девочка из хорошей семьи, мелкобуржуазная сучка или как там это?

Определение "мелкобуржуазный" совсем не подходило, Амти открыла было рот, но Эли не дала ее перебить.

- Нет уж, заткнись и слушай! Ты прижила ребенка от нашего врага! Он сын врага! А теперь ты хочешь, чтобы мы спасали врага! Знаешь почему? Потому что ты хочешь быть нежной женой человека при власти, тебе не нужна борьба! Тебе хорошо!

- Мне не хорошо! Если бы не я, мы бы все еще скрывались по канализациям, чужим домам или жили во Дворе! Как тебе это?

- Если бы ты не залетела! Велика заслуга! А еще если бы ты не залетела, могла бы быть на моем месте! Но знаешь, что самое хреновое, Амти? Я не ревную, неа. Я завидую и злюсь, потому что ты повзрослела! Ты становишься взрослее, у тебя есть ребенок, у тебя есть муж! А у меня ничего нет, я ничего не могу, я даже побухать не могу нигде, кроме гребаных Внешних Земель! Я никогда не вырасту! Мне всегда будет восемнадцать!

- Но почему в этом виновата я?! Я пыталась тебе помочь! Что я вообще могла сделать? Аборт, чтобы ты не чувствовала себя обделенной?

- Аборт, чтобы ты не чувствовала себя предательницей!

Все случилось совершенно внезапно, Амти и не ожидала от себя, что когда Эли кинется на нее, она не попытается отползти, а с шипением вцепится в ее волосы. Они катались по земле, царапаясь и кусаясь. Судя по всему, напившись из источника, Эли прекрасно чувствовала боль. Она шипела и орала, когда Амти кусала ее, и сама с удвоенным усердием царапалась.

Амти злилась на Эли, злилась на то, чем Эли стала и боялась этого, злилась на себя за то, чем Эли стала, злилась на себя за то, что она сама выбрала. Эли, оказавшись сверху, сильно ударила Амти головой об землю. Синее небо в прожилках черных ветвей потекло перед глазами. А потом Амти почувствовала губы Эли на своих губах. Они все еще ранили друг друга, царапали, дрались, не прерывая поцелуй. В нем была вся злость, которую копила Эли. В нем была вся злость, которую копила Амти.

Чувство вины, чувство неполноценности, чувство безысходности, все они пылали внутри. Амти чувствовала кровь, текущую по губам, свою и Эли. Они кусались, будто зверьки. Когда Эли вцепилась зубами в шею Амти, ей показалось, будто она хочет ее убить. Перед глазами потемнело от боли. Амти залезла рукой под кофточку Эли, сильно и болезненно сжала ее грудь, грубо царапая кожу над соском, Эли перехватила ее за горло, слизнула кровь с подбородка, и тут же наградила новым укусом. Они терлись друг о друга, усиливая возбуждение и щипали и царапали друг друга, усиливая злость. Эли нравилась боль, после всего она была достаточно сильным стимулом, поэтому Амти резко рванула ногтями по внутренней поверхности бедер Эли, оставляя теплые царапины под пальцами. Пальцы Эли вошли в Амти без подготовки, болезненно и резко. Амти застонала, на глазах снова выступили слезы. В отместку она сделала Эли так же больно, но Эли только оскалилась. Все происходило аритмично, слишком резко, чтобы быть приятным, это даже не напоминало секс. Скорее это было продолжением драки, издевательством друг над другом.

Амти приподнялась, ухватив зубами сосок Эли, прямо сквозь одежду, вырвав стон из ее горла. Движения были злыми, приносили боль, они только заставляли их обеих сильнее мучить друг друга.

Амти чувствовала влагу Эли на своих пальцах, сейчас она была теплой. Сначала кончила Эли, Амти ощутила, как судорожно ее тело сжимает ей пальцы, услышала ее громкий, бесстыдный вскрик. Когда Эли перестала касаться ее, Амти почувствовала как удовольствие ускользает, но уже через секунду она уложила Амти на лопатки и продолжила трахать ее так, как никогда еще не делала этого. Оргазм оказался точно таким же, как и секс - болезненным, низ живота будто онемел, и все внутри взорвалось от болезненного удовольствия.

Они лежали рядом, не шевелясь. Довольно долго Амти просто смотрела, как проплывают сверху облака. Платье на ней было задрано, открывало синяки и царапины. Эли выглядела не лучшим образом.

Голос ее доносился до Амти будто сквозь какое-то марево.

- Ты ведь и вправду меня не знаешь, - сказала она без злости. - Совсем-совсем. И я тебя тоже, хорошая девочка из хорошей семьи, богатая и балованная, не приспособленная к жизни, вот и все. Ты мечтательная, чувствительная и постоянно плачешь. Любишь читать романы о прошлом и рисовать. Я больше ничего не знаю.

- Ты злая, ты жила в детдоме. Ты любишь глянцевые журналы, косметику и шмотки. Тебе не нравятся мужчины. Я имею в виду, по-настоящему. Ты любишь танцевать и плохо поешь. Я тоже больше ничего не знаю.

Амти помолчала, а потом добавила:

- Расскажи мне то, что тебе кажется важным.

Эли надолго замолчала. Она задумчиво водила пальцем по бедру Амти. Потом вдруг села, обхватив руками колени.

- Там, где мы с Аштаром жили было чудовищно. Не то чтобы мы были голодные или что-то вроде. Еды хватало, и это нам нравилось. После времен, когда мы ели только то, что могли украсть. Там были всякие взрослые. Все они называли себя нашими мамами или папами, не били нас, не приставали. Дали нам всякий кров и еду. Это же хорошо? Ну типа. Только еще они могли отправить нас в психушку. Многих отправляли, кто плохо себя вел или шумел ночами. Один раз отправили мальчика, который просто украл у учителя деньги. Красть плохо, ну да. Его там обкололи лекарствами после которых он, вернувшись, неделю не разговаривал. Это все для нашего же блага. А после всего нам было просто некуда идти. Знаешь чего ты не поймешь никогда? Я хотела стать учителем. Но будь у меня хоть все одиннадцать классов школы там, я не смогла бы никуда поступить. У меня не было бы аттестата о нормальном среднем образовании. Ну, знаешь, стране ведь нужны не только врачи и учителя, ученые там, вроде твоего папки. Еще нужны люди, чтобы работать на заводе. Я была человеком, чтобы работать на заводе. Чем я еще могла заняться после всего? Мне было одиннадцать, и я уже все понимала. Что не стану я кем хочу, а стану кем надо. Пойду в один из техникумов при детдоме. Мне было так обидно, и я ужасно хотела доказать себе, что все взрослые - плохие. Что это они не добро так творят, а делают зло с приличными рожами. Я мечтала, чтобы кто-нибудь из учителей пристал ко мне. Мне хотелось доказать себе, что они гребаные извращенцы, маньяки. Я думала, что тогда смогла бы отсюда выбраться. Не помню, почему я тогда так думала. Это случилось после урока математики. Я никогда не успевала по программе. А ведь она у нас была намного слабее, чем в обычных школах. Он велел мне остаться после уроков. У него были круглые очки и мерзкие, маленькие, кротовьи глазенки. И руки с аккуратно остриженными ногтями, будто он угол среза линейкой вымерял. Я вроде как сразу не поняла, что случилось, когда он на меня накинулся. И я не поняла, что сама это делаю, что это моя магия так меня предает. Все произошло так быстро. Я лежала на столе и смотрела на таблицу умножения, висящую на стене. Чтобы не было так противно, я умножала в уме цифры и смотрела там ответ. Ни разу не получилось правильно. Потом я рассказала об этом Аштару. И мы сбежали.

Амти не знала, что сказать. Ей было так жаль, но все слова казались такими незначительными и пустыми. Амти подалась к ней, обняла ее и поцеловала в скулу. Так нежно, как только могла, и после всей боли, которую они друг другу причинили, было удивительным так целовать Эли.

- Милая, - начала было Амти, но увидела, что рядом сидит уже не совсем Эли. На лице у нее было безмятежное выражение, она протянула руку, и на ребро ее ладони сели две крохотные, девичьи-розовые птички с черными глазками, похожими на бисеринки. Они казались пушистыми комочками ваты. Местная живность очевидно не боялась богини внутри Эли.

- Темнеет, - сказала Эли задумчиво и тихо, а потом открыла ладонь, и птички упали в ее руку, она поймала их и сжала кулак. Красное потекло вниз, и хлопья перьев оказались приклеены к сиропу из крови и мяса.

Эли стряхнула вниз то, что осталось от птичек и слизала кровь с ладони, обходя перышки. Одно из них, нежно-розовых, она поместила Амти за ухо. И Амти увидела, как мгновенно темнеет небо, как весь мир исчезает.

Исчезло все и абсолютно сразу, не было никакой луны, никаких звезд. Они оказались в полной темноте. Амти нащупала перевязанную куском платья охапку веток.

- Нам пора!

- Точно! - пискнула Эли, и Амти поняла, что она вернулась. Они поднялись, и двинулись на ощупь в абсолютной темноте. Не прошло и минуты, как что-то обвило щиколотку Амти. Она подумала, что это один из терновых кустов, на которые они наткнулись в темноте. Однако на ощупь оно было вовсе не похоже на ветку. Не похоже ни на что вообще. Ни на живую, ни на неживую материю, с которой Амти встречалась прежде. Что-то тянуло Амти назад, и Амти не видела рядом ли Эли, она цеплялась за землю, ломая ногти, визжала. Что-то, обвившее ее ногу было холодным, неживым, неестественно гладким. Само его прикосновение было отвратительно. Амти услышала голос Шацара, похожий сейчас на рычание:

- Огонь, девочка! Быстрее! Достань зажигалку.

Амти подумала, что если она сейчас займется этим, то точно не удержится. Впрочем, нечто тянувшее ее назад обладало такой силой, что Амти в любом не помогали ее жалкие попытки цепляться за землю. Она поддалась, перестав держаться, запустила руку в карман и тут же почувствовала, как ее резко тянет куда-то в еще большую темноту. Эли вцепилась в воротник ее платья, едва не задушив ее. И, судя по всему, ее тоже тянуло что-то, только в другую сторону. Амти щелкнула зажигалкой, нашла валявшуюся рядом ветку и подожгла ее. Терновая ветка загорелась сразу и ослепительно. Что-то метнулось от Амти в темноту. Амти увидела лицо Эли, бледное и испуганное, и успела рассмотреть, как нечто длинное, неестественное, похожее на лапу, щупальце или язык скрывается в темноте. Амти судорожно нашарила в темноте охапку веток, вытащила еще одну и подожгла ее для Эли.

- Ни хера себе! - сказала Эли, крепко вцепившись в терновник. Шипы ушли глубоко под кожу Амти, но она не хотела отпускать горящую ветку. Амти взяла перевязанную охапку, чтобы быстро выхватить новую, когда старая догорит. Они медленно двинулись туда, откуда, как им казалось, они пришли. Бежать Эли и Амти не могли, огонь мог погаснуть. Ветки догорали быстро.

Огонь отпугивал это, чем бы оно ни было. Амти знала, подсознательно, как знают о звере, что он опасен - это нечто целое, единое, пусть и предстающее во многих обличьях. Тени плясали в отблесках огня. Чудовищные звери с огромными зубами, насекомые на тонких ножках, неправильные, непропорциональные существа, полностью состоящие лишь из тени, от них веяло холодом. Их лапы тянулись к ним, но как только Амти и Эли выбрасывали вперед горящие палки, существа с неестественно быстрой дрожью отступали назад. Огромные зубы, липкие тени. Лишенные глаз существа на самом деле были одним, они были сращены друг с другом, переходили друг в друга. Это было безумие, чудовищное, дрожащее в отсветах огня безумие.

- Девочки! Девочки! - кричал Мардих. Они шли на голос. Благодаря ему они вообще выбрались, благодаря ему они каждый раз сворачивали в ту сторону. Впрочем, Мардих предсказуемо не нашел в себе силы полететь их искать. Амти его не винила. Эти существа были везде, они ползали по небу, неповоротливые, распухшие, ужасные или неестественно быстрые и крошечные, переливались друг в друга.

Амти и Эли было так страшно, что они не говорили ни слова.

- Вот почему это не курорт, - сказал Шацар в ее голове, и Амти не нашлась, что ему ответить. Наконец, Амти и Эли увидели слабый отсвет огня. Яуди дрожала у догорающего костра. Амти с тоской посмотрела на охапку, она поредела на половину, пока они с Эли добирались к лагерю.

Они молча сели у огня, подбросили веток, и огонь разгорелся с огромной мощью, быстро и ярко как вспыхивает сера на спичке, только сильнее и шире. Веток им должно было хватить.

Мардих расхаживал с видом чрезвычайно важным и периодически покашливал, давая понять, как он жертвовал своими более не существующими голосовыми связками ради них. Они дрожали и не могли слова вымолвить, Мардих же судя по всему был в состоянии намного лучшем. Может быть, бытность чучелом заставляет психику укрепиться.

В круге огня, на самой его грани, плясали пальцы и щупальца, лапы, языки, только и мечтавшие до них добраться. Что-то огромное и страшное ждало, пока они останутся в полной темноте. Амти смотрела на эти тени, на зубастые морды и безглазые лица, изредка выглядывавшие к огню, и ей хотелось кричать. Они втроем сильнее прижались друг к другу. Где-то тонко звенел ручей. Было решено поддерживать огонь по очереди. Амти легла спать последней. Ей хотелось проснуться утром, это было жизненно важно. Поэтому она согласилась поддерживать огонь дольше остальных. Она сидела одна, даже Мардих спал или делал вид, что спит. Девочки спали рядом, или так же делали вид, что спали, потому что это значило, что можно закрыть глаза и не смотреть. Амти смотрела. Что-то окружило их, и Амти боялась, что ветки кончатся прежде, чем наступит рассвет.

Она подумала, как там Шацару. Он ведь совсем один. Некому поддерживать огонь, пока он спит.

- Тебе страшно?

- Немного жутко, - ответил Шацар. - Но ко всему привыкаешь. Расскажи мне что-нибудь.

И Амти стала ему рассказывать. Он почти все знал о ее детстве, поэтому Амти рассказывала о школе. Об уроках, переменах, девчачьих записках, заколках, закоулках. Обо всем, что приходило в голову, лишь бы он слушал ее и отвлекался.

Вскоре Яуди сменила ее на посту. Амти не знала, проснется ли она утром и проснется ли вообще. Небо не светлело. Амти накрылась ветровкой, поближе прижавшись к Эли, и почувствовала, что она не спит.

Амти и сама не думала, что заснет.

- Расскажи и ты мне что-нибудь, - попросила она мысленно.

- Хорошо, - задумчиво сказал Шацар. - На войне я всего две недели провел на фронте не самостоятельно, а вместе с частью, где официально числился. Однажды к нам привели партизанку, молодую Инкарни. И с ней было двое детей, мальчик и девочка, двойняшки лет пяти. Ее допрашивали, а дети сидели одни. Они плакали от голода. Это совершенно особый плач, его ни с чем не спутаешь. Тогда я отдал им свой ужин. Мне стало жалко детей, они горько рыдали, потому что им очень хотелось есть.

- А потом? - спросила Амти.

- А потом с их матерью закончили. Ее повесили. И я пришел к ним и сказал, что сейчас будут вешать их. И ничего не почувствовал. Мне было жалко детей, плакавших от голода, но я ничего не почувствовал сказав им, что их мама умерла, а сейчас умрут они.

- Это чудовищно! Зачем ты мне все это рассказываешь? Что это значит?

Амти разозлилась так сильно, что даже дрожь утихла.

- Может, вспоминаю, как я пришел к идее о том, чтобы убивать Инкарни. Понимаешь, их вместе с их семенем убивали и во время Войны. Я не придумал ничего нового. Враг есть враг, и дети его - враги.

- Ты с ума сошел?! Как ты можешь вообще считать себя человеком?!

- Или, может, я считал, что тебе полезно несколько разозлиться. Гнев купирует страх. Это гормонально обусловлено.

Он немного помолчал, а потом сказал со странной, не свойственной ему интонацией:

- Попытайся поспать, девочка.