Дурная кровь

ГЛАВА 2

Как только Рэддинг бросился ко мне, стоявший у двери агент ФБР потянулся за своим оружием. Я уставилась в застывшее в дюймах от моего лицо убийцы.

Ты хочешь, чтобы я отшатнулась. Насилие означало власть и контроль — у кого-то они были, а у кого-то — нет.

— Всё в порядке, — сказала я сопровождающему меня агенту. Агент Вэнс работал с агентом Бриггсом с тех пор, как я присоединилась к программе «Естественных». Было решено, что он будет охранять меня, а Бриггс и его напарница — агент Стерлинг — решили остаться по другую сторону двухстороннего зеркала. Их многое связывало с Дэниелом Рэддингом, а сейчас мы хотели, чтобы психопат сосредоточился на мне.

— Он не может мне навредить, — сказала я агенту Вэнсу, не только чтобы успокоить его, но и ради моей цели. — Он просто театральничает.

Я говорила короткими фразами, стараясь завлечь Рэддинга в эту словестную шахматную партию. По крайней мере, я заставила его признать, что он знает о существовании этой группы. Теперь я должна была узнать, что он о них слышал и от кого.

Мне нужно было сосредоточиться.

— Не стоит волноваться, — Рэддинг откинулся на спинку стула и поднял свои закованные руки в извиняющемся жесте. Вэнс вернул свой пистолет в кобуру. — Я просто стараюсь быть откровенным, — уголки губ Рэддинга изогнулись, и он снова сосредоточился на мне. — Человека можно сломать. А сломанного человека — такого, как твоя мать — можно превратить во что-то новое. — Рэддинг склонил голову на бок и прикрыл глаза, словно он особенно ярко грезил на яву. — Что-то великолепное.

— Кто они? — не клюнув на наживку, спросила я. — Где вы о них услышали?

Последовала долгая пауза.

— Допустим, я что-то знаю, — лицо Рэддинга замерло. Он говорил не мягко, но и не повышал голоса. — Что я получу взамен?

Рэддинг был очень умным и расчётливым садистом. У него было всего две одержимости. То, что ты делал со своими жертвами. И Дин.

На столе мои ладони сжались в кулаки. Я знала, что я должна сделать, и бесспорно знала, что я это сделаю. Не важно, как ужасно я буду себя чувствовать. Не важно, как сильно я не хотела произносить эти слова.

— Теперь Дин берет меня за руку чаще, чем раньше, — я опустила взгляд на свои ладони. Они дрожали. Я заставила себя перевернуть левую ладонь и коснуться её пальцами правой руки. — Его пальцы переплетаются с моими, а большой палец… — я сглотнула, касаясь большим пальцем своей ладони. — Его большой палец выводит на моей ладони крохотные круги. Иногда он проводит пальцами по наружной стороне моих. Иногда… — слова застряли у меня в горле. — Иногда я провожу пальцами по его шрамам.

— Он получил эти шрамы от меня, — судя по выражению лица Рэддинга, он наслаждался этими словами, и будет наслаждаться ими ещё очень долго.

К моему горлу подступила тошнота. Продолжай, Кэсси. Ты должна.

— Вы снитесь Дину, — слова походили на наждачную бумагу, но я заставила себя продолжить. — Иногда он просыпается от ночного кошмара и не видит ничего перед собой, потому что он видит только вас.

Рассказывая об этом отцу Дина, я не просто заключала сделку с дьяволом. Я продавала душу. И я была в опасной близости от того, чтобы продать душу Дина.

— Ты не расскажешь моему сыну о том, что тебе пришлось сделать, чтобы заставить меня заговорить, — Рэддинг барабанил пальцами по столешнице. — Но каждый раз, когда он потянется к твоей руке, каждый раз, когда ты коснешься его шрамов, ты будешь вспоминать этот разговор. Я буду там. Даже если мальчик не будет этого знать, ты будешь.

— Расскажите мне всё, что вы знаете, — выдавила я.

— Хорошо, — на губах Рэддинга играло удовлетворение. — Группа, за которой ты охотишься, ищет особых убийц. Людей, которые хотят быть частью чего-то большего. Общительных личностей.

Монстр отдавал мне обещанное.

— Сам я скорее одиночка, — продолжил Рэддинг. — Но ещё я слушатель. За все эти годы я слышал слухи. Шепот. Городские легенды. Владыки и ученики, ритуалы и правила, — он наклонил голову на бок, наблюдая за моей реакцией, словно он видел, что творится в моём мозгу и находил это занимательным. — Я знаю, что каждый владыка сам выбирает себе замену. Я не знаю, сколько их. Не знаю, кто они и где они находятся.

Я подалась вперед.

— Но вы знали, что они забрали мою мать. Знали, что она была жива.

— Я из тех, кто видит схемы, — Рэддингу нравилось говорить о себе, демонстрировать своё превосходство надо мной и ФБР, над Бриггсом и Стерлинг — наверняка он подозревал, что они скрываются за стеклом. — Вскоре после моего заключения, я узнал о ещё одном заключенном. Его осудили за убийство его бывшей, но он утверждал, что она была всё ещё жива. Видишь ли, они так и не нашли тело. Только огромное количество крови — по словам обвинения, слишком большое, чтобы жертва могла выжить.

Эти слова показались мне настолько знакомыми, что по моей спине пробежал холодок. Гримерка моей матери. Я пытаюсь нащупать выключатель. Мои пальцы касаются чего-то липкого и теплого, и…

— Вы заподозрили, что эти люди как-то с этим связаны? — я едва расслышала свой вопрос за оглушительным стуком моего сердца.

Уголок рта Рэддинга ехидно изогнулся вверх.

— Каждой империи нужна королева.

Это не вся история. Должно было быть что-то ещё.

— Через много лет, — добавил отец Дина, — я и сам нашел себе ученика.

Он нашел троих, но я знала, о котором из них он говорит.

— Уеббер, — этот человек похитил меня, выпустил меня в лесу и охотился на меня. Словно на животное. Словно я была добычей.

— Уеббер доставлял мне информацию. О Дине. О Бриггсе. О тебе… И о специальном агенте Лейси Лок.

Лок, моя первая наставница из ФБР, начала свою жизнь под именем Лейси Хоббс — она была младшей сестрой моей матери. Она умерла серийной убийцей, снова и снова повторявшей её убийство.

Не убийство, — напомнила себе я. — Всё это время, пока Лок убивала женщин по подобию моей матери, она была жива.

— Вы узнали подробности дела моей матери, — я, насколько только могла, постаралась сосредоточиться на том, что происходило здесь и сейчас — на Рэддинге. — Вы нашли связь.

— Шепот. Слухи. Городские легенды, — Рэддинг повторил свои же слова. — Владыки и ученики, ритуалы и правила, а в центре всего этого — женщина, — его глаза блестели. — Очень особенная женщина.

Мои губы и язык пересохли так сильно, что мне едва удалось выдавить слова.

— Особенная чем?

— Женщина, которую можно превратить во что-то великолепное, — Рэддинг закрыл глаза. Его голос вибрировал удовольствием. — Что-то новое.