Дважды соблазненный

Глава 36

Кровь.

Мой рот был покрыт ею, а ее ароматный запах витал в воздухе, но не медный и острый, а пьянящий. Я сглотнула и одновременно вдохнула, пытаясь заполнить себя во всех отношениях блаженной жидкостью, заставляющей боль уйти. На несколько мгновений я полностью потерялась в насыщении, подобном приливу, и в то же время поднимающем на невероятные высоты. Потом, как после любой высоты, которую я переживала через свои способности, крушение оставило после себя озноб, боль, и отчаянную нужду в еще одном заходе.

Кто-то зарычал «Еще», таким тоном, что я ожидала увидеть бешеное животное, если бы те умели говорить. В ответ по моему лицу провели влажной холодной тканью. Она стела остатки крови, и мои глаза в негодовании открылись.

Все оказалось настолько ярким и живым, что на секунду я не могла сосредоточиться.

– Я сказала, еще!

И тут я заметила две вещи. Дикий голос исходил от меня, и я не вдыхала между словами. Ощущение от удара по губам крошечных кинжалов было практически излишним.

Ты действительно это сделала, поиздевался мой внутренний голос.

Мои зубы изменились, я знала, теперь в нижнюю губу впивались клыки. Оказалось, смерть, и воскрешение вампиром все еще не убили мой ненавистный внутренний голос.

Затем калейдоскоп цветов обрел четкие формы и передо мной предстал Влад. Его черные штаны и рубашка цвета индиго сильно пахли дымом и жженой резиной, но при этом я уловила богатый аромат крови, и все остальное исчезло.

Я накинулась на него, ища ее следы с такой настойчивостью, что разорвала его кожу и одежду новоиспечёнными клыками. Влад пробормотал что-то, но одержимая поиском источника запаха крови, я не поняла ничего из сказанного. Часть меня была потрясена моей дикостью, пока остальную часть волновала лишь одна вещь.

Кровь. Нужно. СЕЙЧАС.

Влад оттолкнул меня в сторону, одной рукой удерживая мой рот на расстоянии, а другой, оттягивая руку.

Внутренняя агония вернулась, опустошая болью настолько интенсивной, что я не могла думать о происходящем, пытаясь лишь остановить это. Затем амброзия скользнула в мое горло, настолько основательно облегчая страдания, что с моей щеки скатилась слеза благодарности. Я сглотнула, словно пытаясь утопиться, глаза закрылись от настолько глубокого облегчения, что я могла к этому привыкнуть.

Затем сквозь облегчение пробилось еще что-то. Гнев, а после – приливная волна самой горячей, необузданной эмоции, которую я когда-либо ощущала. Ее можно назвать любовью, уподобляющейся расцвету души, подобной урагану, а когда я поняла, что это исходит не от меня, а от вампира, все еще держащего мою челюсть в железных тисках, я была потрясена.

– Я чувствую тебя.

Этот шепот сделал блеск его глаз намного ярче, чем я видела раньше, но теперь удерживать его взгляд не было больно.

– Потому что твой обман стоил тебе человечности.

Резкость заставила бы меня вздрогнуть, если бы не новый всплеск эмоций. Еще больше гнева, да, но он был рожден страхом потерять меня. Я не думала, что Влад может чего-то бояться, но это прошлось в моем подсознании вместе с очередной волной кипящей любви, словно расстроенный троюродный братец. Я думала, что его мания контролировать происходит от его высокомерия, но она шла из патологической необходимости меня защитить. Если бы я все еще не была зациклена на мыслях о крови, я бы поразилась тому, на что он соглашался, когда все это бушевало в нем.

Затем меня ударила новая волна боли, стирая покой таким серьезным голодом, словно меня постигала голодная смерть по тысячу раз за секунду. Я бы рухнула, если бы не захват Влада, и прежде чем я успела закричать от этой ужасной внутренней агонии, новый глоток амброзии прогнал ее прочь.

Я сглотнула с той же жадностью, что и раньше, но на этот раз, придя в себя прежде, чем он забрал слипшийся пластиковый комок из моих рук. Пакеты с кровью, отметила я, пока облизывала свои руки, повинуясь импульсу, который не могла контролировать. Как современно. Если я правильно помнила, я буду пить кровь как сумасшедший маньяк в течение нескольких дней, пока у меня не будет достаточно сил, чтобы не убить первого же человека, встретившегося на моем пути. Мысль была удручающей.

Затем меня озарила еще одна запоздалая мысль.

– Почему я вампир, а не упырь? Я помню, как умерла…

И видела свою мать. Это ошеломило меня, заставляя мгновенно забыть о вопросе. Она не была сном или иллюзией, я знала это так же, как свое собственное имя. Это означало, что после смерти что-то было. Я бы никогда не поверила в это, потому что никогда не видела подобного от других пережитых мною смертей, но, возможно, увидеть это можно только испытав лично.

Хватка Влада ослабла, когда он начал ласкать мое горло вместо того, чтобы удерживать челюсть.

– Моей крови было недостаточно, чтобы исцелить тебя вовремя. Это так, однако, начался процесс изменения.

– Как?

Его зубы сверкнули в невеселой улыбке.

– При нормальном обращении, я бы истощил тебя до смерти, после чего ты бы выпила мою кровь. Ты же перед смертью осушила себя своими травмами, и в тебе было достаточно моей крови, так что когда я дал тебе еще, это толкнуло тебя через край.

Затем его рука упала, ярость, пропитанная страданием, пробилась в мои эмоции, прежде чем он продолжил.

– Конечно, я не знал этого, пока ты не умерла, и вдруг ты начала рвать мне горло.

Я не помнила этого, и не помнила того, как оказалась здесь. Последнее, что я помнила – как охранники тащили Шрапнеля, а Влад стоял на коленях рядом со мной.

– Гретхен. Она в порядке?

– Лишь легкие травмы.

На этот раз я почувствовала облегчение не от насыщающих глотков крови.

– А Сандра?

– У нее более серьезные травмы, но она поправится.

Я не хотела спрашивать, но я должна была знать.

– Шрапнель?

Его губы сжались.

– Там, где должен быть.

Это без сомнения означало, в подземелье. Может быть, мы тоже там. Эта комната была похожа на любительскую версию одной из клеток в тюрьме Влада, так как стены, потолок и пол сделаны из твердой породы, без видимых выходов. Но тут было два сложенных в углу матраса, покрытых толстыми одеялами, что нельзя считать стандартным набором для подземелья. Я увидела все это, хотя тут и отсутствовал свет…

И я все еще видела отлично. Я моргнула, как будто ожидая, что это измениться, но конечно же, этого не произошло. Здесь не было света, но все же я видела каждый дюйм красных мазков на стенах, которые пахли так хорошо, что мне хотелось их облизать. Когда два укола боли прорезали губы, я поняла, что мои новые клыки снова вылезли.

Чувствуя себя подавленной, я закрыла глаза. Я не хотела, чтобы все произошло так скоро, и не знала, смогу ли с этим справиться. Но, готова я или нет, теперь я вампир. Моя рука скользнула по груди к сердцу. Оно билось двадцать пять лет, и все же всегда было тихим, как барабан, а теперь от него словно кто-то отказался. Когда я открыла глаза, Влад смотрел на меня. Он ничего не сказал, но странная смесь сочувствия и беспощадности вспыхнула в моем подсознании. Ты сделала это с собой, свои эмоции теперь казались сдержанными, но тебе не придется встречать это в одиночку.

Я посмотрела на него, отметив крошечный шрам на носу, который раньше не замечала. И не только его. Его кожа больше не казалась бледной, она выглядела слабо люминесцентной, словно он нес в себе свет. Его волосы были не просто темно-коричневыми, а богатой палитры черного, темно-коричневого и каштанового. Воздух вокруг него потрескивал энергией, и когда он снова погладил мою шею, его руки дрожали, словно его пронзало током.

– Теперь ты другой, – сказала я с удивлением.

Его рот изогнулся, наполовину с насмешкой, наполовину с удивлением.

– Ты вампир. Ты видишь детали, которые люди не видят, чувствуешь силы, которых они не понимают, и ощущаешь эмоции сильнее, чем они даже могут себе представить.

Затем он схватил меня за волосы, притягивая голову вперед и опуская к своему рту.

– Теперь почувствуй это, – прошептал он.

Грубая ласка его щетины и чувственная гибкость его губ бледнели рядом с взрывом эмоций в моем подсознании. Похоть пронзила меня, словно вспышка огня, почти заставив упасть на колени. Она зажгла мои нервные окончания так же требовательно, как голод, но без боли. Я была поражена потребностью отдаваться удовольствию до тех пор, пока восторженные крики не раздадутся в моих ушах, и делать это прямо сейчас. Мой рот открылся, язык сплелся с его, и я схватила Влада за рубашку. Она разорвалась в моих руках также легко, как мокрая бумага, а потом, когда он дернул меня к себе, его тепло заставило меня замереть. Он всегда был теплым, но теперь ощущался подобно пламени, заключенному в плоть. Он сорвал мое платье, лифчик, трусики и сделал это также безжалостно, как я разорвала его рубашку, и бросил меня на соседний матрас.

Когда его тело покрыло мое, я застонала, шокированная тем, как это отличалось от того что было раньше. Каждое прикосновение его кожи усиливало ощущения и заставляло меня выгибаться в первобытном желании. Каждая ласка, казалось, проникала в скрытые частички меня, которым не давали пищи в виде его прикосновений. Все выцвело и стерлось из памяти, все психические проблески, увиденные в прошлом. Это было, словно мы впервые занимались любовью, а когда он раздвинул мои бедра и опустил рот между ними, вспышка экстаза заставила меня закричать.

Я не знала, как долго извивалась под ним, удовольствие раздирало меня на части от каждого движения его жгучего языка. Когда Влад встал и разорвал верх своих штанов, я все еще содрогалась от оргазма, но увидев его толстую длинную плоть, ощутила острую нужду в нем, снова и снова. Я скользнула вниз, потянув его на себя.

Когда его рот стиснул мой, от силы его поцелуя моя голова откинулась назад. Его вкус стал острее и слегка соленым, и это явно плотское ощущение заставило заболеть то место, где я уже была влажной. Его тело было огненным, и в ожидании сокращения эмоции в том месте, он протянул между нами руку. Я разорвала наш поцелуй и, не задумываясь, укусила его плечо, шокированная тем, насколько естественно это ощущалось. Удовольствие пронзило меня, как только я погрузила клыки глубже. Была ли это я или он, я не знаю, но когда он дернул свои бедра, встретив мою тягу к нему, мне стало все равно.

Я прекратила кусать его от крика, вырвавшегося у меня, когда он толкнул внутрь меня палящую плоть. Неужели я не чувствовала этого раньше?

Нет, я не могла. Я не была в состоянии выдержать изысканное сжатие своих внутренних мышц, когда он вошел на всю длину до упора, останавливаясь лишь потому, что не мог войти глубже. Или блаженство, когда его рот накрыл мое горло, и он прикусил то место, где был когда-то мой пульс. Затем Влад двинулся вперед, мое горло все еще было в плену его клыков, и ощущение его полного доминирования никогда еще так властно не срывало мои запреты.

Я оторвала его рот прочь, едва заметив жало клыков, разрывающих кожу. Потом обернула руки вокруг него и укусила его в то же место. Удовольствие от связи с его чувствами перегрузило мои нервные окончания, доводя до исступления. Он двигался быстрее, глубже, его хватка вызывала кровоподтеки, и я гордилась этим, запуская свои клыки ему в шею, чтобы соответствовать каждому тяжелому толчку. Мои ногти рвали его спину, разрисовывая гладкость, которая не была покрыта потом. Экстаз нарастал вместе с внутренней болью, требующей большего, не заботясь, что этого было уже слишком много. Влад был слишком горячим, слишком большим, слишком грубым – и я бы умерла, если бы он остановился.

Я оторвала рот от его шеи, выдыхая: «Я так сильно тебя люблю», прямо перед тем, как следующий оргазм оставил меня содрогаться от его интенсивности. Через полуоткрытые глаза я увидела голову Влада, отброшенную назад, алые полосы портили гладкие линии его горла. Затем он опустил голову и посмотрел на меня, а его жгучие руки погладили по лицу.

– И я люблю тебя, моя жена.

У меня не было возможности ответить. Он скользнул вниз, его рот зарылся между моих ног со страстной жестокостью. Я выгнулась к нему навстречу со стоном, наполовину восторженным, наполовину разочарованным. Это чувство было невероятным, но я хотела снова ощутить его внутри себя…

Все мысли очистили мой разум, когда его клыки сменили язык, пронзая клитор, а не полизывая его. Раскаленное добела удовольствие разрывало меня, заставляя энергию выстреливать из моей правой руки. Дымок завивался над дырой, зиявшей в нашем ложе, но все, что я могла сделать – это вцепиться в простыни, когда он начал сосать длинными глубокими потягиваниями.

Его имя вырвалось из моего горла в сдавленном всхлипе. Еще одно посасывание – и я закричала, а потом больше не могла думать. Все, что я могла сделать, это схватить его, когда из меня вырвался бессловесный крик, а он облизал меня после еще одного последнего умопомрачительного высасывания. Я не могла даже пошевелиться.

Влад потянул меня за бедра, от сильного удара у меня вырвался еще один сдавленный крик. Моя плоть пульсировала и покалывала, судорожно обхватывая его, когда он отдалялся. Он поднял меня, притягивая к себе на колени. Еще один выпад бедрами снова сцепил меня с ним. Я вцепилась ему в бедра, начиная раскачиваться на нем, ощущая на своей шее его обжигающие губы, когда он откинул мне волосы в сторону, чтобы целовать в этом месте. Затем не осталось ничего, кроме жесткого ритма, который привел меня к кульминации за мгновение до того, как он достиг своей, и мы вздрогнули, сотрясаясь внутри и снаружи.