МАЙЛО
— И вот последняя. — Ким протянула мне последнюю брошюру из своей стопки, на этот раз предупреждающую меня о рисках зависимости после длительного пребывания в больнице.
— Спасибо. — Я засунул ее в свой рюкзак вместе с пятьюстами компаньонами и сопроводительными листовками, затем застегнул молнию и перекинул его через плечо. Все бумаги будут отправлены в ближайшее мусорное ведро.
На этой неделе мои родители прислали мне посылку из дома. Этот рюкзак, который был у меня со времен старшей школы, лежал внутри вместе с одеждой, которой хватило бы на неделю.
Потому что, хотя я и покидал эту больницу, я еще не совсем закончил с Вашингтоном.
Мама была разочарована, когда я позвонила ей и сказал, что не сразу приеду домой. Ее настроение поднялось в тот момент, когда я сказал ей, что задержусь здесь надолго, чтобы провести время с Сарой.
Она делала все возможное, чтобы скрыть это, но у мамы была лихорадка под названием «Внуки». Она отчаянно хотела, чтобы я остепенился и завел собственную семью. В течение многих лет она пыталась играть роль свахи с матерью Мейзи. В моем маленьком родном городе не было ничего необычного в том, что друзья детства в конце концов становились супружескими парами. Но Мейзи всегда была другом, кем-то вроде младшей сестры. Мама потеряла надежду на то, что мы двое поженимся и заведем детей.
Теперь мама возлагала свои надежды на Сару.
Я тоже.
Я надеялся однажды привести ее домой. Если бы звезды сошлись, я бы познакомил ее со своей большой семьей, коллегами и друзьями. Но сначала я должен был убраться к чертовой матери из этой больницы и разыскать свою девушку.
Прошла неделя с тех пор, как она заснула в моей постели. Прошла неделя с тех пор, как я по-королевски облажался, отключившись. Я был слишком захвачен невероятным ощущением того, как она прижимается ко мне.
Она выбежала из моей палаты, и я звонил ей бесчисленное количество раз. Когда она не появилась на работе несколько часов спустя, я понял, что дела плохи. Ей потребовался почти целый день, чтобы ответить на мои звонки. Даже тогда я знал, что что-то не так. Ее голос не был мягким и сладким, как обычно. Он был раздраженным и унылым.
Она заверила меня, что ее не уволили. Что ее попросили взять отпуск до тех пор, пока меня не выпишут. Она пообещала, что с ней все в порядке, просто она устала и неважно себя чувствует.
Даже по телефону я слышал, что она лжет. Что-то серьезное беспокоило ее, и даже спустя неделю она не хотела говорить об этом открыто. Застряв в своей палате, мне ничего не оставалось делать, кроме как продолжать звонить.
Телефон был моим единственным инструментом, и я никогда не сдавался. Я звонил ей в течение всего дня. И ночью. Я звонил, несмотря на то, что наши разговоры были поверхностными и короткими.
Сара — моя Сара, женщина, чья улыбка могла осветить комнату и чей голос мог утихомирить ураган — пропала.
Сегодня я собирался найти ее.
— Есть вопросы? — спросила Ким.
Я покачал головой.
— Нет.
Доктор Вернон дал мне полное изложение инструкций по уходу после операции. Держать кожу увлажненной, чтобы избежать образования рубцов. Наносить солнцезащитный крем. И бла. Бла. Бла.
Я даже не стал дожидаться, пока он выйдет из палаты, чтобы встать с кровати, порыться в рюкзаке и переодеться в джинсы и рубашку на пуговицах.
— Берегите себя, — сказал я Ким, уже направляясь к двери.
— Ты тоже, Майло. И, эм… — Она понизила голос, на ее губах заиграла улыбка. — Удачи тебе с Сарой. Я болею за вас двоих.
Я улыбнулся.
— Спасибо. За все.
Она не была Сарой, но как медсестра прекрасно справлялась со своей работой.
По большей части я был исцелен. Трансплантаты приживились хорошо — я снова был покрыт кожей. Менее серьезные ожоги медленно меняли цвет с красного на розовый. И если не считать шрамов у меня на лбу и еще одного под челюстью, остальные я бы спрятал от всего мира.
Когда я выходил из палаты, мои джинсы казались грубыми на бедрах. Я так долго носил тонкий, как бумага, хлопок, что было приятно почувствовать, что что-то стоит своего веса. Ботинки на моих ногах были громкими и тяжелыми. Я бы никогда больше не надел тапочки. Я был в восторге от того, что надел рубашку, которая доходила мне до запястий и скрывала ожоги.
Черт, как же я соскучился по настоящей одежде. Я улыбнулся, подходя к лифту, испытывая радостное возбуждение от того, что я свободен.
Прощай, ожоговое отделение. Прощай, Дворец свечей.
Я похлопал по маленькому чайному фонарику на батарейках у себя в кармане.
Затем я вошел в лифт и поехал вниз, чтобы найти настоящий свет этого Дворца.
Мою Сару.
САРА
— Уф, — простонала я, когда в дверь позвонили.
Зачем доставщику понадобилось звонить в дверь? Он привозил мне туалетную бумагу и кофейные стаканчики с Амазон. Оставь и уходи, чувак.
Но я должна была отреагировать на звонок в дверь. Что, если ему нужно, чтобы я расписалась за туалетную бумагу и кофейные стаканчики? Я вскочила с дивана, раздраженная тем, что добралась до двери как раз вовремя, чтобы увидеть, как он юркнул в свой коричневый грузовик. Я не хотела видеть его так же сильно, как он не хотел видеть меня. Дурацкий долбаный дверной звонок.
Я натянула кардиган спереди, прикрывая тонкую майку, которая была на мне, потому что на улице было холодно. Затем я нацепила на лицо свою улыбку и открыла дверь.
— Спаси…
Мои слова умерли. На моем крыльце стоял Майло. Предполагалось, что его выпишут только завтра.
— Привет. — Его взгляд блуждал по мне с головы до ног.
— Привет, — выдохнула я.
О мой бог. Я не мыла голову три дня. Я не пользовалась косметикой, не то чтобы я часто красилась, но мои бледные ресницы никогда не оставались без нескольких мазков туши, когда он был рядом.
Я еще плотнее запахнула кардиган. Я была разбита вдребезги, а он выглядел потрясающе. Более красивый, чем я могла себе представить. Он выглядел сильнее. Выше. Более сурово.
Не говоря ни слова, Майло сделал шаг вперед, заставив меня отшатнуться назад. Он делал это снова и снова, пока я не оказалась в своей прихожей и у него не нашлось места закрыть дверь. С глухим стуком он сбросил рюкзак со своего плеча на деревянный пол.
Почему я не приняла душ? Почему он оказался здесь на день раньше? Я уже спланировала свой наряд на завтра, когда мы договорились, что я заберу его из больницы. Мои лучшие джинсы-скинни и симпатичный темно-синий свитер ждали своего часа на вешалке в моей ванной.
Он должен был увидеть меня в этом наряде, а не в моих клетчатых рождественских пижамных штанах, которые доходили мне до лодыжек, и красной майке с надписью: «Намасте в постели»5. Мой кардиган был охотничьего цвета, и на нем не хватало пуговицы.
Было начало марта, и я щеголяла в своем наряде для рождественского утра.
— Сара. — Его голос заставил меня вздрогнуть.
— Да? — прошептала я, обхватывая себя руками за талию.
Это был тот момент, когда он говорит, что прекрасно провел время, знакомясь со мной, но ему пора возвращаться к своей жизни? Я бы не стала его винить. Он заслуживал того, чтобы найти женщину, которая не позволяла бы властным врачам целовать их в раздевалках. По крайней мере, он заслуживал женщину, которая была бы достаточно сильной, чтобы сообщить об этом.
Я ждала его душераздирающих слов, но Майло молчал.
Прикосновение кончиков его пальцев предшествовало его горячей ладони, когда она провела по моей щеке и затылку.
— Сара. — Мое имя, затем его губы оказались на моих в мгновенном движении, от которого у меня перехватило дыхание и подкосились колени. Его язык вторгся в мой рот, его длинные пальцы исследовали мои плечи, спустились вниз по спине, а затем снова поднялись вверх в отчаянных поисках места, где можно устроиться и притянуть меня ближе.
Это был самый эротичный поцелуй в моей жизни, то, как жадно блуждали его руки. То, как двигались его губы, как наклонялось вперед-назад его лицо, желая все большего и большего, пока его язык сражался с моим собственным. Он целовал меня до потери сознания. Он целовал меня до тех пор, пока мое сердце чуть не остановилось.
Он целовал меня до тех пор, пока я не сломалась.
Первая слеза упала между нами, увлажнив его щеку. Затем за ним последовали остальные.
Я всхлипнула, вырываясь от него и прикрывая рот, чтобы скрыть их. Я сгорбилась, мои плечи изо всех сил старались создать стену, за которой я могла бы спрятаться, когда повернулась спиной к Майло.
Я была такой трусливой. Я была недостойна. Он заслуживал большего. Вырвался еще один всхлип, наполнив мой тихий дом.
Две руки обхватили меня прежде, чем вырвался еще один всхлип. Они держали меня крепко — крепче, чем кто-либо держал меня за последние… годы. Впервые с тех пор, как умер папа, я не была совершенно одинока.
Я сильно плакала, все мое тело сотрясалось. Я по-настоящему не плакала с того дня, как сбежала из больницы после поцелуя Вернона. Вместо этого я заперла свои чувства подальше, оцепенев от того, что произошло. Равнодушная к своему выбору.
Когда Майло обнял меня, я больше не чувствовала оцепенения. Каждая крупица гнева и стыда выплеснулась наружу в потоке эмоций.
Майло ничего не сказал. Он не умолял меня объяснить ему, что случилось, и не призывал успокоиться. Он просто позволил мне выплакаться, ослабив хватку только для того, чтобы развернуть меня и прижать к себе.
Я прильнула к нему, вцепившись в толстый хлопок у него на спине. Каждый раз, когда я чувствовала, что у меня подкашиваются ноги, он поддерживал меня, пока, в конце концов, слез не осталось совсем.
— Прости, — прошептала я ему в грудь.
— Не стоит. — Он отпустил меня, чтобы отойти назад и насухо вытереть мое влажное лицо.
Я судорожно втянула воздух, затем выдохнула с долгим вздохом.
— Я в полном беспорядке.
— Ты прекрасна.
Я улыбнулась и оглядела его с головы до ног.
— Ты в джинсах.
— Я ношу их каждый день.
Ноги у него были длинные и худощавые. Джинсы тянулись бесконечно долго, пока края не коснулись голенищ его коричневых ковбойских сапог с квадратными носками. Его рубашка была мешковатой, на размер больше, чем нужно. Она скрывала рельефные мышцы его рук и твердую линию груди.
Возможно, именно поэтому большинство женщин не обращали внимания на Майло. Он не выставлял напоказ свое тело под одеждой. Он был просто… Майло.
Скромный. Непритязательный. Чистый.
Сексуальный.
— Я никогда раньше не видела тебя в джинсах. — Я покраснела, вспомнив его реакцию, когда он увидел в них меня. — Они выглядят… хорошо.
Он усмехнулся.
— Хочешь посмотреть на мой затылок?
— Да, пожалуйста.
С быстрой усмешкой он медленно закружился по кругу, поднимая руки при повороте. Может, он и скрывал скульптурный торс и точеные руки, но эти джинсы творили удивительные вещи с его задницей. Что подтвердило мои подозрения — женщины из Прескотта, штат Монтана, были слепыми.
Их потеря.
Закончив поворот, Майло упер руки в бока.
— Итак, о чем бы ты хотела поговорить в первую очередь? О том из-за чего были эти слезы? Или о том, почему тебя не было всю неделю?
Ни о том, ни о другом. Я вздохнула.
— Может быть, нам стоит присесть.
Он кивнул и последовал за мной в гостиную, оглядываясь по сторонам на ходу.
— Милое местечко.
— Спасибо. — Я села на диван, предоставив ему достаточно места, чтобы сесть рядом со мной. — Ты хорошо себя чувствуешь?
— Как новенький.
Было очевидно, что я тяну время, но он не торопил меня. Вероятно, был более правильный способ начать этот разговор, но единственное, что пришло мне в голову, было:
— Меня поцеловали.
— Э-э… да. Я был там.
— Не только ты. — Температура в комнате упала на десять градусов, когда тело Майло превратилось в лед. Его кулаки сжались на коленях. — Эмбер сказала мне взять недельный отпуск, я тебе уже говорила. Ну, а потом я пошла в раздевалку за курткой, которую оставила там. Я выходила, и доктор Вернон загнал меня в угол.
Челюсть Майло хрустнула, когда он стиснул зубы. Его кулаки, если это было возможно, сжались еще сильнее. Я никогда не видела, чтобы костяшки пальцев были такими белыми.
— Он поцеловал тебя?
— Он поцеловал меня. Мне так жаль.
— Ты хотела, чтобы он поцеловал тебя?
— Нет, ни в коем случае. — Я поморщилась. — Никогда.
— Тогда, почему ты извиняешься? Ты не сделал ничего плохого.
— Я стояла там, — призналась я. — Я не сопротивлялась, не отталкивала его и даже не кричала. Я просто стояла там и позволяла ему целовать меня. Мне так неловко.
— О, Сара. — Руки Майло обвились вокруг меня, как веревки. — Тебе нечего стыдиться.
— Я чувствую себя оскорбленной. Это был всего лишь поцелуй, но…
Майло обнял меня крепче.
— Мне жаль, детка. Мне жаль. Почему ты мне не сказала?
— Потому что я испугалась, что ты заколешь доктора Вернона до смерти иглами из своего контейнера с острыми предметами.
Ему моя шутка не показалась смешной.
По правде говоря, я всю неделю хотела рассказать Майло о поцелуе. Я была так близка к этому, но не была уверена, как он отреагирует по телефону. Я представила себе разорванное в клочья ожоговое отделение, разлетевшиеся бумаги, разбросанное постельное белье, когда он искал доктора Вернона.
И все же он был здесь, снова удивляя меня. Он был спокоен и нежен со мной в своих объятиях. Хотя его челюсть все еще была сжата от ярости.
— Ты должна сообщить о нем, — сказал он.
— Я не могу.
— Что? — Он отпустил меня, нахмурив брови. — Почему нет? Этому ублюдку это с рук не сойдет. Он напал на тебя.
— Майло, он врач с безупречной репутацией. Ожоговое отделение работает успешнее, чем они когда-либо мечтали, и это благодаря ему. А я просто медсестра, у которой неподобающие отношения с пациентом. Не будет преувеличением предположить, что если бы я испытывала вожделение к пациенту, то могла бы испытывать же самое по отношению к врачу.
— Это чушь собачья.
Это реальная жизнь.
Я опустила голову.
— Я пытаюсь забыть об этом и притвориться, что этого не было. Со мной все будет в порядке.
— Будет. — Он поцеловал мои волосы. — Ты самая сильная женщина, которую я знаю.
Я прижалась к нему, больше не заботясь о том, что на мне надето или как выглядят мои волосы, просто счастливая, что он здесь.
— Я чувствовала себя виноватой. Как будто… я изменила тебе.
— Ты мне не изменяла, и тебе не нужно чувствовать себя виноватой.
Я кивнула.
— Сара, посмотри на меня.
Я отклонилась, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Это не твоя вина. Это его вина.
— Я знаю, ты прав. Я говорила себе это всю неделю. — Но было легче поверить твердому тону Майло, чем дрожащему голосу в моей голове. — Я жалею, что не оттолкнула его.
Майло взял мою руку с колен и поднес к губам, целуя костяшки пальцев.
— Ты не сделала ничего плохого.
— Спасибо. Мне нужно было это услышать.
— Ты донесешь на него?
Мой желудок скрутило.
— Я не хочу.
Глаза Майло встретились с моими.
— Это твой выбор, и я поддержу тебя, несмотря ни на что.
Но…
Это невысказанное слово повисло в воздухе.
Мое молчание может иметь последствия. Мы оба это знали. Если доктору Вернону это сойдет с рук сейчас, что случится со следующей медсестрой? Или той, что будет после нее? Я не была знакома с Мейзи, подругой Майло, но ее бывший тоже был врачом. Высокомерный, как Вернон, судя по тому, как Майло описал его. Если Вернона не накажут за то, что он поцеловал меня, постигнет ли его следующую жертву участь похуже?
— Я должна сообщить о нем. Если у меня есть замечание в личном деле, то он тоже заслуживает его в своем.
Майло в мгновение ока вскочил с дивана, увлекая меня за собой.
— Одевайся.
— Прямо сейчас?
— Да. Прямо сейчас.
— Хорошо. — Вот так и закончился мой тихий день дома. Направляясь по коридору в свою спальню, я оглянулась через плечо и увидела Майло, расхаживающего взад-вперед по небольшой гостиной. Он провел рукой по своим волосам, пряди которых теперь были длиннее, чем когда мы познакомились.
Прямо перед тем, как я скрылась в своей спальне, он пробормотал:
— Этому ублюдку не сойдет с рук то, что он поцеловал мою девочку.
Мою девочку.
Я улыбнулась — настоящей улыбкой — впервые за всю неделю.
— Они ведь ни черта не собираются делать, не так ли? — Майло кипел от злости, когда мы выходили из больницы.
Мы только что провели час в конференц-зале отдела кадров, отчитываясь о действиях доктора Вернона. Поначалу директор по персоналу казался сочувствующим. Но затем ее вопросы стали более оборонительными.
«Вы уверены, что не приглашали доктора Вернона в раздевалку?
Но ты не оттолкнула его и не сказала «нет»?
Он никогда раньше не делал ничего подобного, верно?»
— Я не знаю.
Меня заверили, что они расследуют это дело. Что они не отнесутся к этим обвинениям легкомысленно. Я должна была ожидать ответа от них где-то в промежутке от трех до семи рабочих дней.
Вечерний свет угасал, и снег снаружи искрился в свете фонарей парковки, когда мы с Майло шли к моей машине. Мы приехали сюда на машине, потому что я подумала, что потом мы могли бы поужинать где-нибудь в ресторане. Я думала, что сегодняшний вечер мог бы стать нашим первым официальным свиданием.
Но сейчас все, чего я хотела — это вернуться домой.
— Итак, эм, куда ты хочешь пойти на ужин?
Майло взял меня за руку.
— Давай просто поедим то, что найдем у тебя дома.
Каким-то образом этот человек, казалось, всегда знал, что мне нужно.
Поездка домой была быстрой. Повесив пальто, я пошла на кухню, чтобы прикинуть варианты. Маленькая U-образная комната находилась в задней части дома. Разработчики кондоминиума выбрали меньшее количество верхних шкафов, чтобы заполнить пространство большим количеством окон. Днем было светло, но ночью в комнате было темно, даже при включенном свете.
— Мы можем позавтракать на ужин, — бросила я через плечо, уткнувшись лицом в открытый холодильник. — Или у меня есть коробка макарон с сыром. Или сэндвичи с арахисовым маслом и желе. Или давай закажем пиц…
Майло закрыл дверцу холодильника и притянул меня к себе.
— Мне жаль, — прошептал он.
— Мне тоже. — Мои плечи опустились. — Я не могу избавиться от чувства, что это моя вина. Если бы я просто держалась от тебя подальше, пока ты не перестал быть моим пациентом. Если бы я не влюб…
Влюбился в тебя.
— Я не сожалею о том, что чувствую к тебе. — Он взял мое лицо в свои ладони. — И никогда не буду.
— Я тоже. — Если это означало конец моей карьеры, так тому и быть. Я чувствовала к Майло больше преданности, чем когда-либо снова почувствовала бы к больнице.
Я приподнялась на цыпочки, мои губы искали его. Ему пришлось наклониться, чтобы коснуться своими губами моих. Это было коротко и мило. Мягко и испытывающе.
Следующим поцелуем я показала ему, что со мной все в порядке.
Мои губы скользнули по его губам, запоминая ощущение наших тел, прижатых друг к другу. Запоминая ощущение его груди, прижатой к моей в первый раз. Никто из нас не торопился с поцелуем. Его язык не сразу попытался проникнуть внутрь, но, когда это произошло, он нерешительно задвигался, проводя им по моей нижней губе.
— Боже, Сара. Я хочу тебя, — выдохнул он мне в рот. — Я так чертовски сильно тебя хочу.
— Я тоже хочу тебя.
Больше не было препятствий, разделявших нас. Больше никакого ожидания.
Уверенными пальцами я провела по его рубашке спереди. Мои руки точно знали, где были его сильные ожоги и где они будут болеть еще несколько месяцев. Я избегала этих мест, стараясь прикасаться к коже там, где он чувствовал бы себя лучше всего, даже через рубашку. И когда я добралась до его пояса, я вынула конец из петли, растягивая кожу, чтобы освободить его от серебряной застежки.
Майло застонал, когда ремень освободился. Он наклонился ко мне, прижимая выпуклость за молнией к моему животу. Затем он нырнул в наш самый глубокий поцелуй, который стер все остальные, кроме его.
Всю неделю я чувствовала поцелуй Вернона.
Теперь же все это исчезло.
Майло возился с серым свитером, который я надела перед тем, как отправиться на встречу с отделом кадров. Сначала его пальцы, казалось, не могли ухватиться за подол, они работали слишком отчаянно, чтобы ухватиться за шерсть. Он издал разочарованный стон, замедляя поцелуй, и свитер со свистом пролетел у меня над головой. От этого движения мои волосы взметнулись вверх и развевались вокруг нас.
Он снова поцеловал меня, крепко и быстро, затем отстранился и схватил меня за руку.
— Пойдем в твою спальню.
Я кивнула, готовая отойти от окон, где мои соседи, вероятно, могли увидеть меня, стоящую там в одном розовом лифчике. Я первой поспешила по коридору, шаги Майло следовали за мной в мою темную спальню.
Я пошла включить свет, но его рука накрыла мою, не давая мне щелкнуть выключателем.
— Что?
— Никакого света.
— О, ладно. — Секс в темноте меня устраивал, но было что-то в том, как Майло говорил, что заставило меня остановиться. В его голосе слышалась настойчивость, почти страх. Что это было?
У меня не было возможности спросить. Майло сунул руку в карман и вытащил чайный светильник, который Луна подарила ему в день нашей встречи.
— Вот.
— Ты сохранил его?
— Это был подарок. Один из тех, что стоит сохранить.
Я улыбнулась и взяла светильник из его рук, прежде чем пересечь свою спальню, чтобы поставить его на прикроватную тумбочку. Затем я повернулась обратно к Майло и расстегнула центральную застежку на своем лифчике, позволив ему упасть на пол.
Майло в одно мгновение оказался на мне, его руки блуждали по моим мягким изгибам. Его пальцы скользили по вершинам моих грудей, пока не нашли соски. Он дразнил их, покручивая и проводя большим пальцем по бутонам, пока они не стали твердыми и шероховатыми.
— Майло, — простонала я, выгибая спину в его ладонях.
Он наклонил голову и поцеловал нежную кожу над моей ключицей.
— Сара. Моя Сара.
Мои пальцы вернулись к его джинсам, расстегивая пуговицу и молнию, чтобы стянуть их вниз по его узким бедрам вместе с боксерами, которые он носил под ними.
Танец, в котором мы избавляли друг друга от джинсов, был полон ударов и сталкивающихся пальцев. Я хихикнула. Он ухмыльнулся. И когда мы оба разделись догола, он взял меня за руку и повел к кровати.
Майло расположил свой вес между моими бедрами, и чудесное осознание промелькнуло в моем сознании.
Это было так… правильно. Так естественно. Нам обоим было немного неловко, когда мы узнавали тела друг друга. Но я не избегала его взгляда. Я не чувствовала себя застенчиво или неуютно. Меня переполняло любопытство. И предвкушение.
У меня не было опыта общения с мужчинами. И, конечно, не была экспертом в постели. Но это… Я знала, что бы я ни делала, я не могла совершить ошибку. Что бы мы с Майло ни делали вместе, это было идеально.
Губы Майло сомкнулись на моих, целуя меня до тех пор, пока я не начала извиваться под ним, широко раздвинув ноги в молчаливом приглашении.
Он просунул руку между нами, сжимая в кулаке свой член, затем провел им по моим складочкам, заставляя меня содрогнуться.
— Готова?
— Да. — Я кивнула, прикусив нижнюю губу.
Уверенным движением Майло наполнил меня. Я ахнула, когда приспособилась к его размеру и длине. Еще одна дрожь пробежала по моей спине, когда он вонзился еще глубже.
— Черт, ты так хорошо ощущаешься.
Я промычала в знак согласия и покрутила бедрами, побуждая его двигаться.
Он уткнулся лицом в мою шею, посасывая и целуя чувствительную кожу под моим ухом, когда он отстранился и снова скользнул внутрь, попадая в точку, от которой у меня каждый раз перехватывало дыхание.
Мой оргазм нарастал очень быстро, отнимая все связные мысли.
— Майло, я… — Белые звездочки вспыхнули у меня перед глазами прежде, чем я успела закончить свое предупреждение. Мои ноги задрожали, когда пульсирующая разрядка разлилась по моему телу.
Майло раскачивался на кровати, его ритм усиливался, его член входил все сильнее, пока он не напрягся от собственного освобождения, простонав мое имя в темную комнату, когда он кончил в меня горячими струями.
Когда семя перестало течь в меня, Майло рухнул на меня сверху и навалился всем своим весом. Я обхватила его руками и ногами, удерживая на месте.
Я бы никогда не отпустила его.
Я нашла этого человека. Он был моим.
Майло не спешил отпускать меня, но его размягчающийся член в конце концов выскользнул на свободу.
— Где ванная? Я принесу нам полотенце.
— Дальше по коридору.
Он кивнул и спрыгнул с кровати. Когда он вернулся с тряпкой, то начал вытирать меня.
— Я могу сама это сделать.
— Нет. — Он оттолкнул мою руку локтем. — Ты заботилась обо мне. Теперь позволь мне позаботиться о тебе.
Это было странно — давать мужчине такой контроль. Было странно позволять другому человеку заботиться о моем теле. Близость, доверие могли принадлежать только ему.
Закончив с этим делом, он положил полотенце в корзину для белья рядом с моим шкафом. Затем он вернулся в постель, скользнул под одеяло и натянул его на мое обнаженное тело.
Обхватив себя одной рукой за шею, я прижалась к нему.
— Мы не пользовались презервативом.
— Я чист. — Он напрягся. — Я, э-э, не был с женщиной, ну… долгое время.
Потому что женщины в Прескотте были глупы. Я улыбнулась про себя.
— У меня тоже прошли годы с тех пор, как я была с мужчиной. И я принимаю таблетки.
Возможно, мой разрыв с мужчинами был подсознательным выбором. Может быть, все это время я ждала его.
Майло расслабился, притягивая меня ближе.
— Это может показаться странным, но мне нужно тебе кое-что сказать.
— Да?
— Я благодарен за этот взрыв. За всю эту боль. Это того стоило. Быть здесь, лежать в твоей постели. Все это того стоило.
Мое сердце забилось сильнее. Моя улыбка причиняла боль, она была такой широкой. Не думаю, что я так широко улыбался с тех пор, как…
Лицо папы всплыло у меня в голове. Он улыбался, такое выражение лица у него было часто, особенно когда он гордился мной.
— Жаль, что мой папа не смог познакомиться с тобой.
Я жалела, что папа не встретил человека, который стал самым важным человеком в моей жизни. Моим лучшим другом. Я бы хотела, чтобы он повел меня к алтарю, если бы мне посчастливилось когда-нибудь выйти замуж за Майло.
— Я бы тоже хотел с ним познакомиться, — сказал Майло, целуя меня в лоб.
Я прижалась ближе, игнорируя подступающие слезы, и расслабилась, ощущая, как его грудь поднимается и опускается под моей щекой.
— Приятно, что ты здесь. В моей постели больше не так одиноко.
— Детка, насколько я понимаю, в твоей постели больше никогда не будет одиноко.