Дворец свечей

Глава 3

САРА

— Езжайте домой.

— Майло…

— Езжайте домой, мама. — Он выдержал ее взгляд. — Пожалуйста.

— Дела дома могут подождать.

— Какой смысл сидеть здесь и смотреть, как я просачиваюсь сквозь бинты.

— Скоро тебе сделают пересадку кожи, — сказала Тереза.

— До этого еще несколько недель.

Кирк покачал головой.

— Мы не оставим тебя здесь одного. Это не вариант.

— Я не один, — парировал Майло. — У меня есть Сара.

Нельзя было усомниться в интимности заявления Майло.

Мой рот приоткрылся, когда все взгляды в комнате обратились ко мне. Когда взгляд доктора Вернона сузился, я убрала руку с перил кровати Майло.

У меня есть Сара.

Он мог бы сказать своим родителям, что у него есть команда медсестер и врачей, которые заботятся о нем. Нет. У меня есть Сара. Он сказал так, как будто мы были парой. Как будто я была его ангелом-хранителем, который был здесь, чтобы оберегать его, пока он выздоравливал.

Трепет в моей груди было невозможно игнорировать. Мне понравилось слышать эти слова. С другой стороны, из-за этого трепета меня, вероятно, уволят, так что все не было хорошо. Растерявшись, я опустила глаза в пол и стала подыскивать нужные слова.

Я могла бы пообещать его родителям, что буду рядом с Майло, и им не о чем было беспокоиться. Это было правдой и облегчило бы их опасения по поводу возвращения в Монтану. И я почти дала это обещание, если бы не непреклонный взгляд доктора Вернона. В заявлении Майло было слишком много интимности, поэтому это обещание только ухудшило бы ситуацию.

Я с трудом сглотнула и вздернула подбородок, избегая зрительного контакта с доктором Верноном и Майло, сосредоточившись на Кирке и Терезе.

— Не у всех пациентов здесь останавливаются члены семьи. Если вам нужно вернуться к работе, мы позаботимся о Майло. Я. Доктор Вернон. Весь персонал здесь. Он в хороших руках.

Это заявление, казалось, немного успокоило доктора Вернона. Его взгляд смягчился. Но с расстояния в фут я почувствовала, как напрягся каждый мускул в теле Майло. Его челюсть сжалась со слышимым щелчком.

Черт возьми. Это все потому, что я начала проводить ночи с Майло.

За прошедшую неделю я не пропустила ни одной из них. Я приходила к нему в палату после своей смены и сидела с ним, пока он ел. Часто я спускалась в кафетерий, и покупала себе еду, чтобы мы могли поесть вместе.

Мы почти не разговаривали. Мы смотрели телевизор. Однажды вечером я принесла книгу.

Я заполняла гостевое кресло Майло после того, как его родители уезжали в свой отель. Поначалу вечерние медсестры бросали на меня странные взгляды. Но я просто улыбалась и убеждалась, что они видели, как я входила и в палату Луны.

Я надеялся, что всех обманываю. Что все они думали, что я провожу дополнительное время с двумя моими любимыми пациентами. Может, так оно и было.

Но мое сердце было не обмануть. И Майло тоже.

Я была здесь, потому что в нем было что-то такое, что я не могла оставить позади.

У меня был план уйти, но каждое утро я не могла заставить себя попроситься на работу в другую часть отделения.

Завтра был мой первый выходной за неделю, и я не была уверена, как переживу этот день без улыбки Майло.

Она не была большой и броской, но то, как сверкали его карие глаза, делало ее самой яркой улыбкой, которую я когда-либо видела. Он едва заметно обнажал свои ровные белые зубы, когда ухмылялся. У него была ямочка на правой щеке, но не на левой. Все смешалось воедино, его улыбка была нежной. Она была доброй, как и его глаза.

Эта улыбка вызывала большее привыкание, чем любой наркотик в этой больнице.

Эта улыбка была причиной, по которой я позволила себе увлечься.

— Мы оставим вас наедине, чтобы поговорить, — сказал доктор Вернон Майло и его родителям. Затем он бросил на меня взгляд, который кричал: «В коридор. Сейчас же.»

Я обошла кровать, кивнув Кирку и Терезе на прощание. Я не смотрела на Майло. У меня не хватило смелости увидеть скрывающиеся там разочарование и гнев.

Неужели он не видит? Я должна была провести эту черту. Я должна была, по крайней мере, притвориться, что еще не перешла границ. Фу. Что со мной было не так? Я даже не должна была очутится в таком положении.

Доктор Вернон придержал дверь и позволил мне выйти первой. Затем он закрыл ее за собой и вышел в коридор, скрестив руки на груди. Белый халат, который он носил, натянулся на его руках.

— Между тобой и твоим пациентом что-то происходит?

— Что? Нет. — О боже, мое лицо горело. Я была ужасной лгуньей.

Как я могла быть такой тупой? Доктор Вернон может сообщить обо мне в отдел кадров. Я могу потерять все. И ради чего? Симпатичного пациента, которого я знала всего неделю и который жил в Монтане. У нас не было никакого будущего. Майло и я…

Нет, прекрати. О чем я только думала? Не было никаких Майло и меня.

— Он мой пациент, — сказала я доктору Вернону. — Я составляла ему компанию.

— Ты нависаешь над ним.

— Я делаю так, чтобы ему было удобно. Ему больно, и его травмы… — На ум пришли другие оправдания, но я оставила их невысказанными.

Доктор Вернон изучал мое лицо с пристальностью штатного следователя. Потребовалась вся сила воли, чтобы не съежиться и не признаться в своей влюбленности в Майло, но каким-то образом мне удалось удержаться.

— У него была тяжелая неделя, — закончила я. — Я хочу помочь.

Доктор Вернон молчал, его пристальный взгляд блуждал по моему лицу. Пока, наконец, он не посмотрел через мое плечо на дверь Майло.

— Будь осторожна. Пациенты иногда привязываются к своим лечащим врачам. У меня были пациентки, которые испытывали ко мне чувства, и всегда трудно соблюдать границы дозволенного.

Я кивнула.

— Ладно. Я буду иметь это в виду, доктор Вернон.

— Грег. — Он подошел так близко, что передняя часть его лабораторного халата коснулась моей медицинской формы. Я чувствовала запах мыла на его коже, и от пряного, всепоглощающего запаха у меня защипало в носу. — Ты можешь называть меня Грег, когда мы наедине.

Грег? Ни за что. Он останется доктором Верноном, я укреплю эту профессиональную границу. Я отодвинулась, выдавив из себя улыбку.

— Спасибо за совет.

— В любое время, Сара. Между нами говоря, гораздо проще влюбиться в коллегу, чем в пациента. Мы можем просто сменить работу. Поменять подразделения в больнице. Никто не должен будет уходить.

— Верно. — Подождите, что? Он что, только что признался, что влюбился в меня? Или он говорил о коллеге из прошлого? Мой разум кружился, пока я продолжала прокручивать в голове напутствие начальницы отдела кадров. Она m. Mm.. напомнила нам о запрете романтических отношений.

Всего неделю назад я решила дать поблажку доктору Вернону, и все было замечательно. Но его последнее заявление вернуло знакомое подергивание, и оно было сильнее, чем когда-либо.

— Я, эм… я лучше пойду проведаю Луну.

Он кивнул.

— Увидимся через некоторое время.

Я обошла его и направилась к двери Луны. Сделав три шага по спине поползло зудящее чувство. Оглянувшись через плечо, я поймала взгляд доктора Вернона, устремленный к потолку. Неужели он пялился на мою задницу?

Сопротивляясь желанию натянуть халат пониже, я ускорила шаг и бросилась в палату Луны. В тот момент, когда я скрылась из виду доктора Вернона, я задрожала с головы до ног, как будто пыталась стряхнуть жука.

Когда я подняла глаза, чтобы встретиться взглядом с Луной, она прикрывала улыбку рукой.

— Как ты? — подошла к ее кровати.

— Хорошо. — Она фыркнула. — Что это было?

— Ничего. — Я отмахнулась от нее. — У меня были мурашки.

— Доктор Вернон?

— Что? — Мои глаза вылезли из орбит. Я наклонилась ближе, оглядываясь через плечо, затем прошептала: — Как ты узнала?

Луна пожала плечами.

— У меня от него тоже мурашки по коже.

— Нет, — выдохнула я. Мое сердце ухнуло в желудок, и мир накренился. — Он тебе что-нибудь сказал? Он заставил тебя…

— О, нет. Не меня. Маму. Когда она приходит сюда одна, он подходит к ней слишком близко, когда разговаривает.

— Фу. Ты заставила меня поволноваться. Как ты думаешь, может быть, он просто такой человек?

— Может быть? Он хороший врач, и он мне очень помог. Но…

— Я понимаю.

У него была своя атмосфера. Доктор Вернон был неприятным. Он был таким не каждый раз, когда был рядом. И даже не в большинстве случаев. Но он был таким достаточно, чтобы вывести меня из себя.

— Я уверена, что это пустяки. — Последнее, чего я хотела — это испортить отношения Луны с ее врачом. Наверное, я и так уже сказала слишком много, поэтому сменила тему. — Ты сегодня приятно пахнешь. Ты купила новый лосьон?

Она кивнула, поднося пальцы к носу.

— Мама принесла мне новый в начале этой недели. Он пахнет как ты.

— Мне нужно будет узнать название, чтобы я могла добавить его в свою коллекцию. — Папа купил мне лосьон с таким же ароматом, когда мне было десять. С тех пор это был мой любимый аромат. Он был свежим, с цитрусовыми оттенками. Ничего сильного для больницы, но это делало мои руки мягкими.

— Итак, эм… — Она оглянулась через плечо на стену, которую делила с Майло. — С ним все в порядке? Я слышала, как он кричал прошлой ночью. Он продолжал выкрикивать имя Джесс. Как ты думаешь, кто она такая?

— Я не знаю. — И я не была уверена, что хочу этого.

Я думала о Джесс на прошлой неделе, когда Кирк упомянул ее имя, но больше оно не всплывало. Была ли она ранена в том же взрыве? Должно быть, у нее особые отношения с Майло, раз он выкрикивает ее имя.

— Ты сидела с ним по вечерам, не так ли? — спросила Луна.

— Да. — Я наполнила ее стакан водой со льдом из маленького лилового кувшина на столе.

— Я так и думала. Ты нечасто бывала здесь.

Мои плечи опустились. Поскольку у нее осталось здесь так мало времени, я чувствовала себя неловко из-за того, что не уделяла ей всего своего внимания.

— Мне жаль, Луна. Я рассказала ему о том, как сидела с тобой, когда ты впервые поступила сюда. Он попросил меня посидеть с ним, и я не смогла отказать. Он… другой. Особенный. Как и ты.

— Все в порядке. Полагаю, мне все равно придется порвать со своей привязанностью к тебе. Я скоро уезжаю.

— Еще одна неделя. — И боже, как я буду скучать по ней.

Рука Луны скользнула к шрамам от ожогов на ее голове.

— Мама и папа предложили нанять репетитора до конца учебного года, чтобы я могла заниматься на дому.

— Это было мило с их стороны. Это то, чего ты хочешь?

Она опустила глаза к своим коленям, пожав мне одним плечом.

— Или ты могла бы вернуться в школу.

Луна закрыла глаза.

— Что, если дети будут смеяться надо мной?

— Они так и сделают.

Ее глаза метнулись к моим, широко раскрытые и полные удивления от того, что я была так прямолинейна.

Я улыбнулась и присела на край ее кровати.

— Дети злые. Кто-то может смеяться над тобой, со шрамами или без них. В старших классах я была такой застенчивой, что каждый день старалась слиться со стенами. Это все равно не спасло меня от мучений, потому что я ходила, не отрывая глаз от своих ботинок, а волосы у меня странного цвета.

— Не странного, они красивые. Мой странный.

— У тебя тоже красивые. Фиолетовый тебе идет. — Я встала с кровати и подошла к шкафу, где на полке были сложены ее книги. — Тебе лучше заняться домашним заданием. Сначала математика или английский?

Луна застонала и уронила голову обратно на подушку.

— Математика. Я могла бы с таким же успехом покончить с этим.

Я принесла ее учебник и папку на кольцах, полную бумаг и заданий, которые ее родители приносили ей каждую неделю из школы.

— Я скоро вернусь. Зови, если застрянешь на каком-то вопросе.

— Спасибо, Сара.

В то время как у нее никогда не возникало проблем с английским языком и не требовалась посторонняя помощь, я использовала свои школьные навыки по алгебре и тригонометрии, чтобы помочь ей со случайными заданиями на рабочем листе. Я буду скучать по этим рабочим листам, когда она уедет на следующей неделе.

Оставив ее заниматься домашним заданием, я вернулась в коридор, где мой взгляд сразу же устремился к двери Майло. Каждая клеточка моего тела хотела войти и убедиться, что он не расстроен. Но не было никакой причины заходить туда. Во всяком случае, никакой профессиональной причины.

Его повязки были свежими. Доктор Вернон осмотрел все его ожоги. Ему было очень больно, и все было непросто, но, как его медсестра, в данный момент я больше ничего не могла сделать.

А я была всего лишь его медсестрой.

Я отвернулась, и мое сердце упало, когда я пошла в противоположном направлении. Я нашла Ким на посту медсестер.

— Как дела? — спросила я.

Она опустилась на стул и прижала руки к вискам.

— Все в порядке. У меня ужасно болит голова.

— О, нет. Могу я тебе что-нибудь предложить?

— Я приняла ибупрофен.

— Не хочешь поменяться сторонами? — Это предложение, хотя и было практичным и необходимым, показалось мне худшей идеей, которая приходила мне в голову со времен химической завивки, которую я сделала в шестом классе. — Сегодня довольно тихо. Луна выписывается на следующей неделе, ожидая своего выпускного экзамена. Майло нужно будет сменить повязку.

Другая пациентка с моей стороны была выписана вчера, оставив мне только двоих, в то время как с ее стороны все еще было четверо.

— Правда? — Ее глаза наполнились надеждой. — Мне бы не помешал более светлый день.

Я кивнула.

— Правда. На самом деле, почему бы тебе просто не взять Майло, а я оставлю Луну в своей смене?

— Спасибо, Сара. — Ее плечи расслабились. — Я не хочу брать больничный и идти домой из-за дурацкой головной боли.

Я улыбнулась.

— Нет проблем.

Мы быстро обменялись заметками, и Ким вкратце рассказала мне о том, что она уже сделала для своих пациентов, затем мы разошлись в разные стороны.

Я работала весь день сосредоточенно и эффективно, тратя время на общение с пациентами, которых я не видел с тех пор, как уехал на новогодние каникулы, а также с одним новым мужчиной, который приехал на три дня из-за огромного ожога второй степени на ноге.

Это был напряженный день, ничем не отличающийся от большинства других, за исключением того, что в палате Майло не было такой напряженности. Не было никаких жарких взглядов. Мое сердце не подпрыгивало, когда я стучала в какие-либо двери. У меня не перехватывало дыхание, когда другие пациенты произносили мое имя.

Я изо всех сил старалась не пялиться на палату Майло всякий раз, когда она появлялась в поле зрения. Я терпела неудачу чаще, чем добивалась успеха. К тому времени, когда пришла вечерняя смена, я знала, что если не заберу свои вещи из раздевалки и не выбегу из здания, то поддамся магнитному притяжению его закрытой двери.

— Спокойной ночи, Сара, — сказала Ким, стоя перед своим шкафчиком и застегивая пальто. — Еще раз спасибо за сегодняшний день.

— Нет проблем. Как твоя головная боль?

— Слава Богу, прошла. Я боялась, что это может перерасти в мигрень. Увидимся завтра.

Я кивнула.

— Ага. Увидимся завтра.

Оставшись одна в комнате, я взяла свою сумочку и накинула ремешок на плечо. Я повесила пальто на предплечье и закрыла дверцу шкафчика.

Иди домой.

Выходя, я не сводила глаз с линолеумных плиток, пока направлялась к лестнице. Если бы я только могла спуститься на один пролет по цементным ступеням, я был смогла уйти.

Вот только эта чертова дверь не отпускала меня. Я повернула голову через плечо ровно настолько, чтобы один раз увидеть дверь Майло, прежде чем сбежать. Мои руки покоились на металлической перекладине стальной двери. Я не смогла ее открыть.

Почему у него горел свет? Если только ему не меняли повязки или доктор Вернон не проводил осмотр, он держал палату в темноте. Неужели Ким забыла его выключить? Или что-то было не так?

Мои ноги без разрешения изменили направление, шагая быстрее с каждым шагом, приближающим меня к его комнате. Когда я переступила порог, у меня перехватило дыхание, сердце бешено колотилось.

Я ворвалась в палату. В тот момент, когда он заметил меня, его глаза вспыхнули, кофейного цвета круги вспыхнули от удивления, затем потемнели до насыщенного соболиного цвета, когда он оглядел меня с головы до ног. Яркий свет падал на его волосы, отчего короткие бархатистые пряди казались скорее карамельными, чем каштановыми. Золотистый контраст с этими завораживающими глазами.

Как ему удалось стать еще красивее всего за один день?

Я остановилась в центре его палаты.

— Ты в порядке?

— Не думал, что увижу тебя сегодня снова.

— Я, эм… — Я посмотрела в пол. — Я поменялась сторонами с Ким.

— Почему?

— Потому что я… я… — Я не смогла ответить на этот вопрос. Он бы сразу раскусил мое жалкое оправдание, что это из-за головной боли Ким. Но действительно ли он должен был спрашивать? Неужели он не понимал, что делает со мной?

Майло отвел взгляд, устремив его в потолок, прежде чем позволить им закрыться.

— Ты хочешь, чтобы я выключила свет?

Он кивнул один раз.

Я крепко вцепилась в пальто, направляясь в ванную и выключая свет. Затем проделала то же самое с тем, что был над его кроватью. Окутанная безопасной темнотой, я взглянула на стул в углу палаты.

Иди домой.

— Мне пора идти.

Я не пошевелилась.

Майло тоже.

Он вообще хотел, чтобы я осталась? Не слишком ли много значения я вложила в его заявление? Возможно, его «У меня есть Сара» было просто чем-то таким, что облегчало беспокойство его родителей. Возможно, интимность, которую я услышала в этих четырех словах, была всего лишь моим воображением.

О мой бог. Мне все это почудилось, не так ли? У меня были чувства к Майло, и я убедила себя, что он отвечает мне тем же.

Смущение чуть не выгнало меня из палаты, но прежде чем я успела поднять ногу, глубокий голос Майло заговорил не громче шепота.

— Останься. Пожалуйста.

Облегчение было таким всепоглощающим, что слезы навернулись мне на глаза. Может быть, его чувства ко мне были не так сильны, как мои к нему, но он хотел, чтобы я осталась.

Это было что-то.

Это было все.

Не в силах противиться его мольбе, я подошла к стулу, положив под него свою сумочку и пальто, когда села. Снаружи, в коридоре, было не так уж шумно. Конни, одна из медсестер вечерней смены, проходила мимо и заметила меня. Она помахала мне пальцем и слегка улыбнулась, затем закрыла дверь, оставив нас с Майло наедине в нашем темном, теплом коконе.

Здесь было легко притвориться, что за стенами не существует целой больницы с правилами и выговорами. Здесь это были просто два незнакомца, составлявшие друг другу компанию. Здесь мы были двумя новыми друзьями, быстро становящимися… чем-то большим.

По крайней мере, для меня это было больше.

— Я напугал тебя раньше, — сказал Майло.

— Может быть, немного.

— Прости.

— Все в порядке. — Я глубже вжалась в кресло. Находиться рядом с Майло было волнующе. Запутанно. Он заставлял мой пульс учащаться, а ладони потеть, но в его обществе мой дух никогда не чувствовал себя таким умиротворенным. В глубине своего колотящегося сердца я знала, что это именно то место, где я должна была быть.

Я знала этого человека чуть больше недели. Какой в этом был смысл?

Мои чувства были такими запутанными и незнакомыми, что мне нужно было время, чтобы разобраться в них. А сейчас было не то время.

— Майло, могу я задать тебе вопрос?

— Да. — Он кивнул, наклонив голову в мою сторону, хотя и держал глаза закрытыми.

— Почему ты хочешь, чтобы твои родители уехали? — Я обещала себе держаться от этого подальше, но чем больше он отталкивал их, тем любопытнее мне становилось.

— Они должны быть дома, спать в своей постели. Есть за своим обеденным столом, а не в больничном кафетерии. У них есть работа на ферме. Им не обязательно быть здесь и наблюдать, как растет моя кожа.

В его словах был смысл, но Кирк и Тереза были преданы своему сыну. Майло был взрослым мужчиной, но они были здесь и полностью поддерживали его. Любили его безоговорочно. Знал ли он, насколько редко такое бывает? Знал ли он, насколько особенным было то, что у него были оба родителя? Я бы все отдала, чтобы снова почувствовать безусловную любовь моего отца, хотя бы на мгновение.

— Могу я задать тебе еще один вопрос?

— Тебе не нужно разрешение, Сара. Спрашивай меня о чем угодно.

Я задержала дыхание, набираясь храбрости.

— Почему ты хочешь, чтобы я посидела с тобой?

Этот вопрос привлек его внимание. Глаза Майло медленно открылись, уставившись на меня.

— Мне нравится твой голос.

— Мой голос? — Мне всегда казалось, что он слишком пронзительный и робкий.

— Это успокаивает. Это вызывает боль… Это просто… — Он выдохнул весь воздух из легких, его грудь вжалась в кровать. — Когда ты здесь, легко забыть, что я такой неудачник.

— Ты не неудачник.

Он усмехнулся.

— Меня чуть не убили.

— Хочешь поговорить об этом?

— Я не знаю. — Его глаза снова закрылись. — Как насчет другого вопроса?

— Хорошо. — Все, что приходило на ум, имело отношение к взрыву и тому, почему он был здесь. Все, кроме одного. — Кто такая Джесс?

Губы Майло сжались в тонкую линию, заставляя меня пожалеть о том, что я спросила. Мгновение молчания прошло без ответа, и я была уверена, что он проигнорирует меня. Затем он снова повернулся, и эти добрые глаза были полны сожаления.

— Джесс — мой босс. Шериф округа Джеймисон. Он самый крутой сукин сын на свете. И из-за меня его тоже чуть не убили.

Его. Джесс был мужчиной. Я не должна была радоваться, учитывая, что голос Майло был полон горя, но мое глупое сердце было в ужасе от того, что Джесс была девушкой Майло.

— Я сгорел при взрыве. Но ты это знаешь.

Я кивнула.

— Это было в твоей карте.

— Как много ты знаешь?

— Очень мало.

Майло приподнял плечи и поморщился, пытаясь сесть.

Я в мгновение ока вскочила со стула и потянулась к пульту управления, чтобы поднять изголовье его кровати. Он не мог полностью сесть из-за ожогов на животе. Но мы могли бы немного приподнять его, чтобы облегчить беседу и прием пищи.

После этого я помогла приподнять его плечи и голову дополнительной подушкой. Затем я взяла кувшин с водой с его стола и наполнила его пластиковый стаканчик.

— Вот.

— Спасибо. — Сделав большой глоток, он насухо вытер губы и передал стаканчик мне.

— Еще?

Он покачал головой, и я поставила воду на стол, возвращаясь на свое место.

Майло подождал еще несколько мгновений, прежде чем заговорить, а когда заговорил, то обратился к своим коленям.

— Я помощник шерифа округа Джеймисон. Я не так давно работаю в полиции, но мне следовало бы быть умнее.

Боль в его голосе было трудно расслышать. Это был не тот ровный тембр, каким его голос был обычно. Он говорил так, словно задыхался, хриплыми фразами.

— Джесс, я и этот парень Бо — он работает в лесной службе — мы отправились в горы по наводке. Несколько водителей снегоходов сообщили, что нашли подозрительный старый трейлер на территории лесной службы. Итак, мы поднялись наверх, чтобы проверить его. В течение нескольких месяцев мы безуспешно пытались разыскать кухню торговца метамфетамином. Подумал, что, возможно, это она и есть.

Майло с трудом сглотнул, и я встала, чтобы налить ему еще воды. Он допил еще один стакан и кивнул мне, чтобы я возвращалась на свое место.

— Это место. — Он наморщил нос. — Мы нашли ее. Черт, от нее плохо пахло. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Обжег себе ноздри с расстояния пятидесяти футов. Бо побежал обратно к грузовику за банданами, чтобы прикрыть наши лица, пока мы с Джессом шли к трейлеру.

Я сидела на краешке кресла, от волнения у меня сводило живот, когда он сделал еще одну долгую паузу. Ему не нужно было заканчивать. Я знала, что бы ни случилось дальше, это привело его сюда. Но чем больше он говорил, тем больше я понимала, что это было не только для утоления моего любопытства. Майло нужно было рассказать эту историю вслух. Ему нужно было объяснить.

Потому что чувство вины съедало его заживо.

— Дверь была заминирована. Я должен был догадаться. Я потянулся к ней. Джесс закричал, чтобы я остановился. Но я так не сделал. Я открыл дверь и тот баллон с пропаном в нескольких ярдах от меня просто взорвался…

Бум.

— Я проснулся здесь и не понял, что произошло, — сказал он. — Папа сказал, что Бо вытащил меня и Джесса оттуда. Я принял на себя основной удар, так как был ближе всех. Джесс, его отбросило взрывной волной на дерево. Ветка насквозь пробила ему бок.

Я поморщилась.

— Но с ним все в порядке? Твой отец сказал, что Джесс выкарабкается, верно?

— Да, — пробормотал Майло. — Все равно от этого не легче. Я должен был знать лучше. Мне чертовски не терпелось попасть внутрь и устроить грандиозный скандал, думая, что я наконец-то заслужу хоть какое-то уважение. Больше не буду новичком, хотя я много лет проработал полицейским. Но, как всегда, я все испортил. Джесс чуть не умер. Я чуть не убил его. И себя. Я должен был знать лучше.

Встав со стула, я подошла к Майло и присела на край кровати. Чего я действительно хотела, так это обнять его и крепко прижать к себе. Вместо этого я взяла его руку, которая была покрыта толстыми мягкими бинтами, и зажала ее между своими.

— Похоже, виноват тот, кто устроил взрыв. Не ты. Все, что ты сделал — это открыл дверь.

Он замер, не двигаясь даже для того, чтобы вздохнуть. Его рука была словно каменная, когда мои слова эхом разнеслись по темной комнате. Из коридора до двери донесся гул катящихся колес тележки. Только когда звук затих, Майло снова вздохнул. И его пальцы сомкнулись вокруг моей руки.

— Ты всегда права?

Я выдохнула воздух, который задерживала, затем улыбнулась.

— Обычно.

— Хммм. — Он позволил своей голове расслабиться на подушках. Его глаза снова закрылись. Но он не отпустил мою руку. — Я должен буду запомнить это на будущее.