Двойной обман

Глава 7

Они засыпали, просыпались, любили друг друга и снова засыпали. Они не говорили о будущем. В этой только что обретенной любви все казалось возможным, даже общее будущее.

Угрозы матери меньше пугали в объятиях Реда. Руки, прижимавшие ее к себе, были такими сильными и крепкими. Не верилось, что Стефани удастся разлучить их. Буря совсем утихла после полуночи, и Джуди заснула, прижавшись к Реду, поверив, что все будет в порядке. Ред не до конца разделял ее оптимизм, но и он ощущал покой, какого не знал прежде. Держать Джуди в объятиях было так естественно, что он поймал себя на мысли, что все в конце концов должно устроиться.

Она любила его. С этим надо было считаться. Никто никогда не говорил ему о любви, и он не знал, что простые слова могут перевернуть человеческую жизнь.

Она очень молода, предупреждал он себя. В восемнадцать он чувствовал себя старше, чем она теперь. Но рано повзрослеть его заставила жизнь. Несмотря на все сложности в семье, Джуди все же была под защитой. Если она объявит родителям о своей любви, и они отрекутся от нее? Сколько продлится ее любовь, если возникнут настоящие трудности?

Одному Богу известно, что они будут делать, если она забеременеет. Но они преодолеют и это! Он уверен. Утром Джуди объяснит ему, почему она поссорилась с матерью, а потом они решат, что делать дальше. Только бы она не забеременела.

Закрыв глаза, он погрузился в сон, по-прежнему обнимая лежавшую у него на плече Джуди.

Ред проснулся от громкого стука в дверь. От неожиданности сердце было готово выскочить из груди. В комнате темно, хоть глаз выколи.

— Что случилось? — испуганно спросила Джуди, тоже проснувшись.

— Ничего, — автоматически ответил Ред, нащупывая в темноте выключатель.

Вспыхнувший свет на минуту ослепил его. Четыре часа утра. Никто не стучится в дверь в четыре часа утра, если только дело не терпит отлагательства.

Он свесил ноги с кровати, отыскивая глазами джинсы. Снова раздался настойчивый стук. Чертыхаясь, Ред схватил покрывало и, завернувшись в него, спотыкаясь, пошел к двери. Бросив взгляд через плечо, он увидел, что Джуди сидит на кровати, натягивая на себя одеяло. Волосы спутанным облаком падают на плечи, глаза в испуге широко открыты. Ред открыл дверь, стараясь загородить проем так, чтобы Джуди не было видно.

— Джейк! Какого черта ты здесь делаешь?

— Я увидел машину Джуди около твоего дома, — сказал тот, не отвечая. — Она здесь, с тобой?

— А что?

— Случилось несчастье, ее отца отвезли в больницу, — Джейк говорил шепотом. — Мы с Билли собрались порыбачить и услышали эту новость от соседей. А когда ехали мимо твоего дома, я увидел машину Джуди и решил, что, может быть, она еще ничего не знает.

— Боже мой. — Ред провел рукой по волосам, не замечая утреннего холода. — Спасибо, друг, я твой должник!

— Передай Джуди, я надеюсь, что с ее отцом все будет в порядке.

— Передам.

Ред закрыл дверь и некоторое время постоял. Потом повернулся и посмотрел на Джуди. Она сразу поняла, что-то случилось, и не имело смысле смягчать полученное известие.

— Произошел несчастный случай, — прямо произнес он. — Твой отец в больнице. Одевайся, я отвезу тебя.

Когда Ред ставил машину перед зданием больницы, Джуди выглядела бледной и спокойной. Она мало говорила после того, как узнала о несчастье. Впрочем, пока трудно было о чем-то говорить.

Джуди дотронулась до руки Реда, когда они входили в здание больницы. Ред в ответ сжал ее пальцы своей крепкой сильной рукой, стараясь успокоить.

Дежурная медсестра сказала только, что Виллард Шерман в хирургическом отделении и что пока ничего неизвестно. Ред почувствовал, как Джуди вздрогнула при упоминании хирургического отделения. Он обнял ее и повел в комнату ожидания.

Они открыли дверь и увидели Стефани Шерман. Ред сразу узнал мать Джуди. Они были очень похожи, но холодная красота Стефани не могла соперничать с нежным теплом Джуди.

— Мама, что случилось? Что с папой?

Стефани ответила не сразу. Ее зеленые глаза пристально разглядывали дочь. Она увидела на ней доходящую почти до колен мужскую рубашку, второпях зачесанные волосы, бледное лицо без следов косметики. Стефани перевела взгляд на Реда, заметив руку, обнимающую Джуди за плечи, и холодную враждебность голубых глаз. Ей все стало ясно.

— Мама! — в голосе Джуди звучал страх.

— Пока ничего не знаю, — Стефани смотрела на дочь холодными, как лед, глазами. — Неизвестно даже, выживет ли он.

Ред почувствовал, как резкие слова ударили по Джуди, и обнял ее крепче, стараясь смягчить удар.

— Что… что же случилось? — Джуди с трудом сдерживала слезы.

— Он беспокоился, когда ты не пришла домой. Поехал искать тебя и, скорее всего, потерял управление. Машина врезалась в дерево. Он, видимо, был очень расстроен, — добавила она, нанося удар наверняка.

— Довольно! — Ред вышел вперед и стал между ними.

— Моя дочь должна знать, до чего может довести ее неразборчивость, мистер Моррисон. Полагаю, вас зовут именно так, — это было сказано таким тоном, словно ей сложно запомнить всех мужчин своей дочери.

— Да, я Ред Моррисон. И тем не менее Джуди не должна чувствовать себя виноватой, что бы ни случилось с ее отцом.

— Возможно, вы правы. Однако прошу вас оставить нас одних, мистер Моррисон. В такой момент здесь должны быть только члены семьи.

— Я останусь с Джуди. — Он хотел хоть чем-то помочь ей.

— Может быть, все же лучше, если ты уйдешь, Ред, — тихий голос Джуди звучал достаточно твердо.

Ред повернулся и посмотрел на нее. Сердце разрывалось при виде ее бледного лица. Глаза потемнели, стали почти черными. Казалось, ей трудно смотреть на него.

— Я могу остаться. — Он не хотел оставлять ее наедине с матерью.

— Нет, правда, наверное, тебе лучше уйти. — Она махнула рукой в оторону матери, как бы говоря, что его присутствие лишь увеличивает напряженность.

Видимо, так оно и было. Стефани Шерман несомненно хотела, чтобы он ушел, и привыкла к повиновению.

— Ты уверена? — спросил он, беря руки Джуди в свои. Ее пальцы были холодны, как лед, и он сжал их в своих ладонях, стараясь согреть.

— Да. Я сообщу тебе, как пойдут дела. — Она слабо улыбнулась, отняла руки и сжала их перед собой.

— Позвони, если я тебе понадоблюсь, — сказал он, неохотно идя к двери.

— Сомневаюсь, чтобы ваши услуги потребовались, мистер Моррисон, — холодно возразила Стефани, но Ред не обратил на нее никакого внимания. Его глаза с беспокойством вглядывались в лицо Джуди.

— Позвони, если я тебе понадоблюсь, — его слова звучали и как приказ и как вопрос. Она кивнула.

— Конечно.

Не удовлетворенный ответом, но не видя другого выхода, Ред вышел, чувствуя, что покидает ее в тот момент, когда она больше всего нуждается в нем. Выходя из больницы, он задавал себе вопрос: как за какой-то час все могло так круто перемениться? Занимался рассвет, серое небо розовело на востоке. Ред всегда думал, что рассвет— время надежд, но сейчас почему-то не очень верилось в будущее.

Джуди не давала о себе знать, но весь Гровер, затаив дыхание, ждал развития событий, и обсуждал происходящее. Ред знал, что Виллард Шерман перенес операцию, что врачи осторожно пообещали положительные результаты. Видимо, Шерман будет жить, однако нижняя половина тела у него останется парализованной.

Почти каждый разговор в городе рано или поздно переходил на болезнь Вилларда Шермана. Сможет ли он работать? Продаст ли фабрику, не захочет ли новый владелец что-то изменить?

Через два дня Ред сам набрал номер дома Шерманов. Ему сказали, что мисс Шерман в больнице у отца. Не желая идти в больницу и видеть Стефани, Ред подождал еще сорок восемь часов и позвонил снова. На этот раз мисс Шерман «не могла подойти к телефону».

Он положил трубку и долго смотрел на нее, раздумывая над тем, что предпринять. Должен ли он просто ждать ее звонка? Или ему следует пойти к ней и потребовать, чтобы его пропустили?

Почему она не звонит?

Джуди же не звонила, потому что боялась сорваться. Она держала себя в руках лишь огромным усилием воли и не вынесла бы встречи с Редом. Он ничего не мог сделать. Ничего, что сняло бы чувство вины, которое, как кислота, разъедало ее.

Она стала причиной несчастья, случившегося с ее отцом. Когда врачи сообщили, что отец останется парализованным, чувство вины легло на ее плечи невыносимым бременем. И она заслужила это.

Если бы не ее легкомыслие, он не поехал бы в грозу, не был бы так рассеян и не потерял управление. Но хуже всего было то, что он ни в чем не винил ее. Когда ей, наконец, разрешили навещать его, он ни словом не обмолвился о случившемся, только улыбался и протягивал к ней руки.

Потрясенная Джуди не находила слов, чтобы попросить у отца прощения, лишь всхлипывала и говорила о своей любви, а он гладил ее волосы и тоже говорил, что любит ее.

По ночам она беспокойно ворочалась, мучаясь чувством вины, вины за несчастье, случившееся с ее отцом, вины за неправду, которую она сказала Реду. В ее воспаленном, уставшем от бессонницы мозгу эти два события каким-то образом переплелись, словно ложь привела к несчастью.

Ред с самого начала говорил ей, что у них ничего не получится, думала она, глядя в темный потолок, но она не слушала его. Она была уверена в своей правоте. Так чертовски уверена. И вот куда это завело. Если бы она оставила Реда в покое, ее отец никогда не попал бы в автомобильную катастрофу.

В ее лихорадочном состоянии такая логика казалась очевидной. Очевидным казалось и решение — разрыв их отношений.

Решение режущей болью отозвалось в ее сердце, но она заслужила это. После всего, что совершила, она не заслуживала счастья.

Она пойдет к Реду и скажет ему, что не хочет больше видеть его. Он, возможно, почувствует облегчение. Несомненно, он признался ей в любви лишь потому, что переспал с ней и ощущал свою вину. Ворочаясь с боку на бок, в конце концов, она зарылась лицом в подушку и разрыдалась так, что сердце рвалось на части. Но так оно и было на самом деле.

— Ред, пришла Джуди, — объявил Джейк. — Она в офисе.

Ред взял тряпку, вытер руки и направился к офису.

Прошло уже две недели. Две недели с ночи их любви. Самые длинные две недели в его жизни. Он уже собирался сегодня вечером, так или иначе, найти ее: в больнице или дома. Ему нужно было, наконец, увидеть ее, и вот она пришла.

Джуди повернулась к нему, когда он открывал дверь. Ред ждал, что она бросится к нему в объятия, но его ждало разочарование. Она стояла перед большим столом, глядя на него широко открытыми глазами, и вид у нее был такой, словно ей хотелось убежать, а не броситься к нему.

— Привет. — Ред закрыл за собой дверь, отметив, что глаза Джуди следят за его движениями. Ей хотелось, чтоб он оставил дверь открытой. Комок подкатил к горлу.

— Привет. — Ее взгляд блуждал по комнате, не останавливаясь на нем.

— Как дела? — Он остался стоять у двери, чувствуя, что менее всего ей хочется, чтобы он приблизился.

— Хорошо.

Обычный ответ явно не соответствовал действительности. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что ничего хорошего не было. Она похудела, скулы обтянуты очень бледной кожей. Черная спортивная рубашка лишь оттеняла ее бледность. Волосы зачесаны назад в хвост, и это еще больше подчеркивало ее впалые щеки.

— Как отец?

— Парализован, — в ее бесстрастном ответе слышалась невыносимая боль. Ред сжал кулаки, с трудом удерживаясь, чтобы не обнять ее. Но было видно, она не хочет, чтобы до нее дотрагивались.

— Я очень сожалею, — просто сказал он, стараясь найти правильные слова и как-то облегчить ее боль.

— Я тоже, — устало произнесла она. И вдруг застывшая на лице маска исчезла, и он увидел страдание. — Это так ужасно, Ред, — видеть, как он лежит там, и знать, что он никогда больше не сможет ходить.

Реду так хотелось подойти заключить ее в объятия, но она сжалась в комок, и лицо ее вновь застыло. Ред замер на месте, чувствуя, как на него опускается потолок.

Он не сказал ей ничего, что принято говорить в таких случаях об инвалидах, живущих полнокровной, плодотворной жизнью. Сейчас это было не нужно. Ее могло бы оживить лишь известие, что отец снова сможет ходить, но именно этого-то никто ей сказать не мог.

— Я старался связаться с тобой, — произнес наконец Ред, когда молчание слишком затянулось.

— Знаю. — Она слегка пожала плечами. — Просто мне не хотелось ни с кем разговаривать.

Ни с кем. Разве он был кем-то, одним из многих, ищущих расположения? Комок вновь подступил к горлу, он испытующе посмотрел ей в лицо, стараясь найти хоть отблеск минувшего. Неужели она не помнит о своем признании в любви? Но этой ночи как будто никогда не было.

— Я не могу больше с тобой встречаться! — резко сказала она. Глаза пробежали по его лицу и остановились на календаре, висевшем на стене. — Ты был прав, когда говорил, что у нас ничего не получится, а я была слишком упрямой, чтобы признать это.

— Думаю, что как раз все получается, — медленно сказал Ред, стараясь не замечать застывшего выражения ее лица.

— Нет, ты говорил, что я слишком молода, и ты был прав. Я значительно повзрослела за последние две недели и смогла понять, что ты был прав с самого начала.

Джуди, ты чувствуешь себя виноватой из-за несчастья, случившегося с твоим отцом, но это вовсе не твоя вина.

— Я знаю, — Джуди попыталась слабо улыбнуться. У нее было достаточно времени, чтобы предугадать его реакцию. Естественно, он почувствует себя обязанным возражать против ее решения. Несмотря на свою репутацию скандалиста, Ред, она знала, серьезно относился к своим обязанностям. Он счел бы своим долгом оспаривать ее решение, даже если бы ощутил тайное облегчение. — Это не имеет отношение к несчастью, случившемуся с моим отцом, — солгала она, — хотя именно оно заставило меня понять правду.

— Но ты была совершенно уверена в своих чувствах тогда ночью. — При упоминании той ночи она поморщилась, как от боли, но попыталась скрыть это.

— Я где-то читала, что женщины иногда смешивают любовь с сексом.

— Так это был просто секс, — спросил Ред, — и ничего больше?

— Да. Только это.

Она заставила себя с безразличным выражением лица выдержать его вопросительный взгляд. На секунду показалось, что в его глазах промелькнула обида, но она знала, что это лишь игра ее воображения. Чтобы почувствовать боль, он должен действительно любить ее, а это невозможно.

— Джуди…

— Я больше не хочу говорить об этом, Ред, — прервала она. — Нельзя воскресить то, чего не было.

Нужно поскорей уйти, пока она не наделала глупостей, пока не бросилась к нему и не стала умолять его сказать, как он любит ее. Она должна искупить свою вину, пусть и такой ценой.

— Нам надо поговорить, — сказал Ред.

— Нам больше не о чем говорить. — Она пошла к двери, и, поколебавшись одно мгновение, Ред отошел в сторону, давая ей дорогу.

— Ты уверена, что хочешь именно этого? — произнес он, когда она уже держалась за дверную ручку.

Конечно, она хотела, чтобы все было так, как две недели назад. Чтобы отец снова мог ходить, чтобы исчез этот груз вины. Но то, чего она хотела, и то, что случилось, совершенно разные вещи.

— Да, я хочу этого. — Не оборачиваясь, чтобы не передумать, она открыла дверь и вышла.

Ред смотрел ей вслед, думая, следует ли остановить ее. Чутье говорило ему, что она лгала, сжав зубы. Она была очень расстроена и, несмотря на то, что отрицала это, чувствовала вину. Может быть, она считала, что, порвав их отношения, она как-то загладит то, что произошло с ее отцом. Или он ошибается?

Но он не отпустит ее так просто. Он даст ей еще несколько дней, а затем придет к ней сам.

Ред стоял на пороге дома Шерманов, и его не покидало ощущение, что он совершает ошибку. Все было неправильно с самого начала, думал он, глядя на безукоризненно подстриженный газон. Что общего между ним и девушкой, которая выросла в таком доме?

Но кое-что действительно их связывало. Они любили друг друга. Может быть, он свалял дурака, но уже не мог поверить в то, что этого не было на самом деле.

Дверь отворилась. Ред повернулся и замер на месте, увидев на пороге Стефани Шерман. Если она и удивилась его приходу, то не подала виду.

— Мистер Моррисон, я была уверена, что мы еще встретимся.

В этих словах не было ничего необычного, но в устах Стефани они звучали так, словно она обращалась к особенно назойливому продавцу.

— Я хотел бы видеть Джуди, — сказал он вместо приветствия.

— Не сомневаюсь, — Стефани минуту поколебалась. — Может быть, вы зайдете. Нам следует поговорить.

— Не могу представить, о чем мы можем разговаривать. — Ред вошел в отделанную мрамором прихожую. — Джуди дома?

— По правде сказать, она дома.

Если бы это была не Стефани, Ред мог бы подумать, что она расстроена. Но эта женщина контролировала все свои чувства.

— Пройдите, пожалуйста, в кабинет, мистер Моррисон. Джуди попросила меня поговорить с вами.

— Джуди? Просила поговорить? — Он автоматически последовал за ней в заполненный книгами кабинет. Стефани закрыла дверь. — Почему Джуди просила вас поговорить со мной?

— Она слышала, как вы приехали, — ответила Стефани. — Ваш мотоцикл слышно издалека, — она слегка улыбнулась, как бы извиняясь.

Реда снова поразило сходство между матерью и дочерью. Когда она так улыбалась, то была очень похожа на Джуди.

— Присядьте, пожалуйста, — сказала Стефани и села в огромное кожаное кресло, в котором ее стройная фигура казалась очень хрупкой.

— Если не возражаете, я постою. Вы сказали, что Джуди слышала, как я приехал.

— Да, и попросила меня поговорить с вами, — тонким пальцем Стефани расправила складку на жемчужно-серых брюках. — Прошедшие две недели были очень тяжелыми для нее. Для нас обеих. Видимо, она сейчас не в силах встретиться с вами.

— У Джуди никогда не было такой проблемы, — медленно произнес Ред.

— Многое изменилось. Я знаю, что Джуди больше не хочет встречаться с вами.

Эти слова вывели Реда из равновесия, и он не заметил быстрый оценивающий взгляд исподлобья.

— Она была очень расстроена. Она чувствует вину за несчастье, случившееся с ее отцом, вину, которую вы навязали ей.

— Да, знаю. Те ужасные слова, которые я сказала тогда в больнице. Поверьте, я отдала бы все на свете, лишь бы вернуть их назад! — Она покачала головой и подняла на него глаза. В них стояли слезы. — Я была так расстроена и напугана, что едва понимала, что говорю. Я не должна была упрекать Джуди.

— Конечно, — но голос был не таким резким, как хотелось. Он видел перед собой как бы двух разных женщин — жестокую, холодную эгоистку и раскаивающуюся мать — и не знал, какой из них доверять.

— Джуди просила меня передать, что при встрече сказала именно то, что думает. Она больше не хочет встречаться с вами.

Странно, сейчас эти слова звучали намного правдоподобнее, чем в устах Джуди.

— Мне бы хотелось услышать это от нее самой, если вы не возражаете.

Стефани вздохнула и встала.

— Я знала, что вы захотите этого. Джуди еще просила меня передать вам вот это. — Она вынула из кармана серебряный медальон, который он подарил Джуди в день рождения. В холеных руках Стефани в этой прекрасно обставленной комнате недорогая вещица казалась дешевкой.

Ред молча, механически протянул руку и взял ее. Интересно, бывают ли эмоциональные удары? Вопрос возник и мгновенно исчез.

— Она просила передать вам, что когда-то этот подарок многое для нее значил, но теперь она не вправе хранить его.

Ред, взглянув на медальон, сжал его в ладони. Посмотрел на Стефани потускневшими глазами, но на лице ее увидел лишь сострадание.

— Ред, Джуди еще очень молода, — голос звучал мягко и вкрадчиво. Как быстро она перешла с «мистера Моррисона» на «Реда»! Поняла, что он больше не представляет угрозы для ее дочери. — Не хочу говорить неприятные вещи, но вы намного старше и понимаете, что в восемнадцать лет любовь не столь постоянна, как в зрелые годы.

Не так ли он сам думал недавно? Не это ли он пытался внушить Джуди? Не потому ли держался от нее на расстоянии, стараясь, чтобы между ними не возникло ничего серьезного? Но в конце концов он все же поверил. Ред раскрыл ладонь и посмотрел на медальон.

— Возможно, она беременна.

Если бы в эту минуту он посмотрел на Стефани, то увидел, как ее черты на мгновение исказил гнев. Но голос был спокойным, в нем по-прежнему слышалась жалость, ущемлявшая его гордость.

— Она говорила мне об этом. Она берет всю ответственность на себя. Сказала, что вас ни в чем нельзя винить.

Ред ничего не ответил. Только подумал, сказала ли она матери, что обманула его.

— И все же? — Он в упор посмотрел на Стефани.

— Мы обсуждали это. Не думаю, что Джуди должна всю жизнь расплачиваться за ошибку, допущенную в молодые годы.

Изящество фразы не скрывало ее смысла. Последний гвоздь забили в крышку гроба, похоронив его надежды. Глупые надежды, как он теперь понял.

— Вы все продумали.

— Джуди — моя дочь, я очень люблю ее. И конечно же, хочу защитить по мере моих сил.

— Конечно. — Он опустил медальон в карман.

— Джуди не хотела причинить вам боль. — Сочувствие действовало, как соль на открытую рану.

— Перестаньте! — резко сказал он. — Ничего не произошло.

— Простите.

Но Ред уже распахнул дверь кабинета и широкими шагами пересек прихожую. Он задыхался в этом большом доме. Садясь на мотоцикл, он последний раз взглянул на элегантный фасад.

Стефани Шерман закрыла дверь, которую Ред оставил открытой и повернулась с довольным выражением лица.

— Кто это был? Ред? — Джуди, выскочив из душа, сбегала по ступенькам со второго этажа. С волос стекала вода. Прямо на мокрое тело был накинут халат.

— Да, он, — Стефани прошла через прихожую в кабинет, как будто не о чем больше было говорить.

— Зачем он приходил? — Джуди, последовав за матерью, остановилась в дверях.

Стефани сдула невидимую пылинку с фарфоровой собачки, стоявшей на камине. Потом произвела незаметные глазу перемещения в букете.

— Мама, что он сказал?

— Кто? Этот Моррисон? — Стефани говорила словно о каком-то случайном прохожем. — Он приезжал попрощаться. Я сказала, что ты в душе, но он отказался подождать.

— Попрощаться?.. — Пальцы Джуди впились в дверной косяк, она почувствовала слабость в коленях. В глубине души она еще надеялась, Ред поймет, что кроется за ее настойчивым требованием прекратить встречи! Как она надеялась на это!

— Почему он приходил попрощаться? Он что, едет в Европу?

— Да, он сказал что-то насчет Европы, — медленно произнесла Стефани, как будто это было совсем неважно.

— Я… не думала, что он просто так уедет. — В глазах Джуди застыло изумление.

— Не знаю, что тебя так удивляет. Ведь ты сказала ему, что не хочешь больше его видеть.

— Да.

Она не говорила матери о своем разговоре с Редом, значит, он сам сказал ей об этом.

— Но я не думала, что он вот так и уедет. Возьмет — и уедет.

— Но он же уехал. И хорошо. Он был совершенно неподходящей парой для тебя. Вскоре ты забудешь свое увлечение.

Темно-зеленые глаза изучали дочь. Вид у Джуди был такой, словно ей нанесли удар, от которого она уже никогда не оправится. Но в глазах Стефани не было сочувствия.

— Я не думала, что он просто уедет, — снова, как во сне повторила Джуди. Слезы появились так быстро, что она не успела скрыть их. — Я люблю его! — спазм перехватил горло. — Я люблю его!

— Перестань! — Джуди не успела увернуться от пощечины. От шока слезы мгновенно высохли. Никто из родителей никогда не бил ее. Неужели мать сделала это! Глубоко потрясенная Джуди посмотрела на мать широко открытыми глазами.

— Не смей плакать об этом хулигане! — резко сказала Стефани. — Не забывай, отец парализован из-за твоего любовного увлечения! Неужели ты хочешь убить его, гоняясь за этим мужчиной, который больше не хочет тебя?

Джуди прижала руку к горящей щеке, чувствуя, как на нее вновь опускается многопудовый груз вины. Мать права, какими бы ни были ее мотивы. Факты говорили сами за себя. Она никогда не сможет загладить свою вину перед отцом. Теперь, когда Ред уехал, ей не остается ничего иного, как возместить ему потерю ног.