Его самая темная страсть

Глава 7

— Круус? — позвала Софи, выйдя на крыльцо на следующее утро. Она поправила ремешок сумочки через плечо, повернулась и заперла дверь. Закончив, осмотрела линию деревьев в поисках движения. — Ты здесь, Круус?

Ответа не последовало.

С ключами в руке она направилась к машине.

— Должно быть, занимается лесными делами, например, командует деревьями, — Софи сделала паузу и хихикнула над мысленным образом, вызванным ее словами. Покачав головой, она открыла дверцу, скользнула на водительское сиденье и бросила сумочку рядом с собой.

Поездка в город прошла без происшествий, что дало немного свободы действий, чтобы насладиться прекрасным пейзажем. Ей было грустно, смотреть на обнаженные деревья, но она была уверена, что зима принесет свою неповторимую красоту, когда придет. Как все будет выглядеть, под слоем девственной белизны?

Она остановилась у почтового отделения, чтобы проверить почтовый ящик. Внутри лежал ярко-желтый конверт со знакомым почерком на лицевой стороне. Улыбаясь, Софи вытащила его, разорвала и достала открытку с блестящим солнцем. Она провела кончиком пальца по витиеватому почерку Кейт, читая сердечное послание, и ее день мгновенно стал ярче.

Там же она нашла подарочную карту. На стикере, приклеенном к ней спереди, было написано: Укрась это место! XOXO. Софи аккуратно сложила все это в сумочку и закрыла ящик.

Закинув поздравительную открытку для Кейт в ящик, Софи вышла на улицу и достала свой телефон со дна сумки. Она открыла Facetime и набрала Кейт. Ее взгляд блуждал, в ожидании ответа.

На улице было на удивление многолюдно; некоторые выгуливали собак, другие прогуливались с маленькими детьми, взволнованно разглядывающими украшения для Хэллоуина. Софи не смогла сдержать улыбку. Она надеялась вновь испытать хотя бы часть этого детского восторга. Машины медленно проезжали по главной улице, большинство из них, казалось, соблюдали ограничение скорости в двадцать миль в час в пределах города.

Ее улыбка погасла, когда Кейт не ответила на вызов после слишком большого количества гудков. Она переключилась на обычный звонок и стала ждать. Ее перевело на голосовую почту после шестого гудка.

— Привет, Кейт, — сказала Софи после сигнала, — это я! Просто хотела услышать твой голос и поблагодарить за открытку. Только что забрала ее с почты. Позвони мне, хорошо?

Беспокойство наполнило ее, когда она нажала отбой. Что, если Тайлер узнал, что Кейт следит за ним? Что, если он узнал, что Кейт известно, где находится Софи?

Причинит ли он ей боль? А может уже причинил?

Нет. Нет, мы не собираемся играть в эту игру прямо сейчас.

Кейт просто занята. Она не сидит целыми днями, сложа руки, с нетерпением ожидая звонка Софи. У нее была напряженная, ответственная работа, и она жила своей собственной жизнью, в которой теперь, к тому же, присутствовал новый парень. Кейт заслуживала счастья. Ей не нужно было нести бремя Софи.

Но сколько бы раз Софи ни пыталась успокоить себя, она все равно беспокоилась за подругу.

Она запрыгнула обратно в машину и быстро заехала в продуктовый магазин за необходимыми вещами. Она не планировала покупать ничего лишнего, но одно интерьерное украшение привлекло ее внимание — она сразу поняла, что должна купить его. На губах заиграла улыбка, когда она подумала о том, как на это отреагирует Круус.

Крууса все еще не было, когда Софи вернулась домой. Она захватила пакеты с продуктами и, направляясь к входной двери, окинула взглядом лес. Убрав все, она снова вышла на улицу, огляделась, и вернулась к машине, чтобы достать из багажника большой металлический предмет декора.

Поднявшись на крыльцо, она изучила внешнюю стену, из нее торчало несколько шурупов и гвоздей, некоторые заржавели от времени. Пара гвоздей справа от входной двери, на уровне ее глаз, казалась идеально подходящей. Она подняла металлическое украшение, повесила верхушку внешнего круга на гвозди, и отступила назад, чтобы полюбоваться им. Темный металл поблескивал, отражая свет. На нем было изображено дерево, заключенное в круг, его корни и ветви широко простирались изящными, размашистыми линиями. На новом месте оно выглядело идеально.

— Что это? — спросил Круус рядом с ней.

Софи подпрыгнула, прижав руку к груди, когда повернулась к нему. Он был дымчатым столбом тени, напоминающим высокого мужчину в длинном темном плаще.

— Ты должен прекратить так делать!

— Возможно, тебе следует быть внимательнее к своему окружению, — ответил он. Она могла поклясться, что услышала ухмылку в его голосе.

Покачав головой, она указала на украшение.

— Что думаешь?

— Что это? — спросил он снова.

Софи непонимающе уставилась на него.

— Дерево.

Хотя его фигура, казалось, не двигалась, глаза, едва различимые при дневном свете, обратились к ней.

— Такие символы часто используются в качестве оберегов, но я не чувствую магии от этого предмета. Каково его назначение?

— Радовать глаз. И… оно напомнило мне о тебе, — сказала она, возвращая свое внимание к предмету, когда щеки вспыхнули от смущения. — Ты сказал, что ты дух-хранитель этого леса. Я подумала, что это украшение идеальный вариант. Ну, знаешь, показать всем остальным, что эта хижина — его часть. — Она пожала плечами. — Даже если я единственная, кто понимает его значение, мне нравится, что оно здесь.

Круус наклонился ближе к металлическому дереву и издал низкий гул.

— Думаю, теперь, когда мне стало известно его значение, я ценю его еще больше.

Софи улыбнулась ему.

— Правда? Значит, тебе нравится?

— Именно так.

Его прикосновение опустилось на ее икру, нежное и холодное сквозь брюки, и медленно поползло вверх.

Трепет пронзил ее, и она тихо ахнула.

— Круус…

— Да, Софи? — произнес он, коснувшись тыльной стороны ее колена.

Она не осознавала, насколько чувствительным было это место, пока он не погладил его. Ее сердцевина пульсировала, и жидкий жар затопил ее. Как могло такое маленькое, легкое, незначительное прикосновение оказать на нее такое сильное воздействие?

Какая-то рациональная часть ее мозга побуждала произнести что-нибудь, остановить его, напомнить о границах, которые она установила, но слова не слетали с губ. Она говорила «никаких ласк». Можно ли утверждать, что это не попадало под условие? Это была ласка, соблазнительная и чувственная, но было ли в ней что-то откровенно сексуальное?

Он придвинулся ближе и поднял темную руку, чтобы провести пальцами от ее скулы к подбородку.

— Я бродил по этому лесу тысячи лет, и все же твоя красота уникальна для меня. Я никогда не встречал ничего подобного. Ты превосходишь все, что я когда-либо знал, Джозефина Дэвис.

Ее сердцебиение участилось, когда она посмотрела в его глаза. Они манили сдаться, и на мгновение показались единственным светом в огромном море тьмы, единственной надеждой на спасение. Она подняла лицо, веки отяжелели.

Круус наклонился к ней, но тут же резко отвернулся и убрал свои тени.

Софи покачнулась, она не осознавала, что подалась навстречу его прикосновению. Восстановив равновесие, она отступила назад, слегка ошеломленная эйфорией, которую вызвал их краткий контакт.

— Что случилось? — спросила она.

— Люди вторглись в мои владения, — ответил он. — Я должен убедиться, что они не причинят вреда моему лесу.

Его тени расплылись, превратившись в клубок тьмы, который исчез с крыльца и из поля ее зрения. Она подняла глаза, осматривая деревья за своей подъездной дорожкой. Ей показалось, что она увидела, как что-то движется между ними… Но при дневном свете разглядеть это было слишком сложно.

Софи испустила длительный, медленный вздох. Ее тело пульсировало от возбуждения, которое слишком быстро и легко возросло от его прикосновения.

Не прошло и дня с момента их соглашения, а она уже позволила ему так сильно влиять на нее. Сможет ли она противостоять? Не было гарантии того, что его слова были искренними, и чем больше она принимала их за чистую монету, тем более уязвимой становилась. Софи поклялась, что больше никогда не позволит мужчине иметь над ней такую власть, и все же вот она, здесь, попала под чары Крууса. Ее безумно сильно влекло к нему. Казалось, все внутри нее жаждало его близости, его прикосновений, его голоса.

Это пугало ее.

Софи еще раз оглядела деревья, прежде чем войти в хижину. Она приготовит себе ланч и найдет, чем занять свое время — и, хочется верить, свои мысли.

Она снова позвонила Кейт по Facetime, но ответа по-прежнему не было. Ее беспокойство усилилось. Кейт должна была получить голосовое сообщение, должна была увидеть пропущенные вызовы.

Поставив ноутбук на диван, она села и открыла файл с незавершенной работой. На этот раз слова лились легко. Она погрузилась в сюжет, часть ее понимала, что на его поворот сильно повлиял Круус — таинственный герой, присматривающий за героиней и защищающий ее, — но она отказывалась признавать это наотрез.

На что бы она ни надеялась, в реальной жизни все складывалось совсем не так, как в книгах и фильмах.

Когда она решила перевести дух, время уже перевалило за пять часов, и в животе у нее урчало, она забыла об обеде. Проглотив тарелку супа и прибравшись, она вышла на улицу. Небо темнело: фиолетовый, пурпурный и золотой окрасили западный горизонт. Она с наслаждением вдохнула свежий воздух.

— Круус? — позвала она, осматриваясь.

Никакого ответа.

Снова позвав его по имени, но так и не дождавшись ответа, она направилась к лесу. После дня, проведенного в сидячем положении, ей нужно было размять ноги. Это не имело никакого отношения к тому, что ей не терпелось увидеть Крууса. Никакого. На этот раз она будет держаться тропы и повернет назад задолго до наступления темноты. Она не боялась, несмотря на свой последний неудачный опыт.

Это дело рук Крууса? Его клятва придала ей мужества?

Было ли глупо верить ему на слово?

Как человек, зарабатывающий на жизнь словами и использующий их для создания фантастических, выдуманных персонажей, миров и историй, она должна была знать, насколько пустыми они могут быть. Сами по себе слова ничего не значат, они пусты и бесполезны. Сколько раз Тайлер признавался в любви и обещал никогда больше не причинять ей боли? Сколько раз она заставляла себя верить ему?

Слова — обещания — были хороши ровно настолько, насколько хорош человек и действия, стоящие за ними.

Круус не был Тайлером. Каким бы пугающим и чудовищным он ни казался, настоящим монстром был муж Софи.

Она остановилась у одного из самых больших деревьев, чтобы прикоснуться к зеленому пористому мху на стволе. Это было все равно что провести кончиками пальцев по бархату.

Ее внимание привлек шорох. Она отошла от дерева и повернула голову, прислушиваясь. Звук повторился, сопровождаемый движением в опавших листьях справа от нее. Она медленно приблизилась к источнику и мгновение спустя заметила кролика, наполовину зарывшегося в листву и уставившегося на нее. Его длинные уши были подняты, а большие темные глаза блестели от страха.

— Привет, — тихо сказала она.

Кролик дернулся, как будто хотел прыгнуть, но остался на месте.

— Тсс. Я не причиню тебе вреда, малыш.

Присев, она осторожно потянулась к животному. Кролик дрожал, а его бока вздымались от учащенного дыхания. Он вздрогнул, когда она аккуратно положила ладонь ему на спинку и провела ей по шерсти.

— Тебе больно?

Несмотря на очевидный ужас, существо не убежало. Софи нахмурилась и осторожно обхватила кролика руками, намереваясь поднять его, но замерла, когда ее пальцы коснулись чего-то влажного. Она подняла руку и увидела небольшое пятнышко крови на большом пальце.

Она смахнула опавшую листву и обнаружила старую ржавую ловушку с пружиной. Ее глаза расширились. Капкан захлопнулся на одной из задних лап кролика. Мех вокруг был перепачкан яркой кровью.

— О Боже мой, — прошептала она.

Она не могла сказать, как долго животное находилось в ловушке, но его приглушенные реакции свидетельствовали о том, что это продолжалось, по крайней мере, несколько часов — достаточно долго, чтобы истощить себя.

Сколько здесь еще ловушек? Софи буквально на днях вслепую бродила по лесу. Что, если бы она наступила на одну из них? Это могла быть ее нога.

Опустившись на колени, Софи убрала оставшиеся листья и осмотрела ловушку. Она двигалась медленно, чтобы не напугать кролика еще больше. Но он подпрыгнул, словно пытаясь убежать, разрывая еще больше плоти вокруг своей раны.

— Тсс. Я собираюсь вытащить тебя, хорошо?

Софи потребовалось несколько попыток, чтобы разобраться, как работает механизм ловушки. Ее сердце разбилось, когда кролик издал серию высоких, жалобных звуков. Она продолжала спокойно разговаривать с ним, пока, наконец, не разжала клешни.

Как только лапка была освобождена, она взяла кролика на руки и крепко прижала к груди, не обращая внимания на кровь на руках и рубашке. Очередная стирка не имела значения по сравнению с бессмысленными страданиями этого животного.

— Давай отнесем тебя домой и приведем в порядок. Как тебе эта идея?

Софи что-то напевала животному, нежно почесывая его за ушами. Удивительно, но он, казалось, расслабился и успокоился, уткнувшись носом ей в грудь.

— Ты можешь стать моим новым маленьким другом.



Круус мчался между деревьями, пролетая над землей, вечно изменчивой, но в то же время такой знакомой. Его лес был лишь крохотной гранью природы, ее отражением в столь миниатюрном масштабе по сравнению с космосом, что в структуре бытия казался незначительным. Но он был его. Здесь царил баланс — хаос и порядок, развитие и энтропия, жизнь и смерть, они уравновешивали и держали друг друга в узде.

По крайней мере, когда внешние силы не вмешивались.

К сожалению, люди с каждым веком становились все многочисленнее и разрушительнее. Многие из них относились к природе как к вещи, предназначенной для потребления, опасное отношение в сочетании с общей беспечностью и непочтительностью. Круус поглотил немало человеческих сущностей с тех пор, как был проклят. Он верил, что большинство из них заслуживали своей участи.

Он не мог мириться с теми, кто без причины причинял вред его лесу.

Довольно скоро он услышал их — группу мужчин, громко переговаривающихся. Круус пригнулся к земле, пока не оказался достаточно близко, а затем укрылся в затененном дупле дерева, наблюдая за ними.

Четверо смертных шли по лесу, одетые в сочетание землистых природных цветов и ярко-оранжевых жилетов с кепками. Круус уже видел подобную одежду раньше; многие охотники, пребывавшие в его владения за последние десятилетия, носили что-то похожее. У каждого за спиной был рюкзак, а на плече — ружье. Двое несли большой красный контейнер с белой крышкой.

— Далеко еще, Билл? — спросил один.

— Почти пришли, Кев, — ответил другой — предположительно, Билл.

— Почему мы всегда должны тащиться черт знает куда? — проворчал один из тех, кто нес красный контейнер.

— Почему ты каждый раз задаешь один и тот же вопрос, Джо? — Билл остановился и нахмурился. — Мы же не хотим, чтобы нам кто-нибудь помешал, так? Чем дальше от дорог, тем меньше шансов, что кто-то начнет задавать вопросы о том, что мы здесь делаем.

— Может ты заткнешься и продолжишь идти? — сказал мужчина, державший контейнер с другой стороны. — С таким же успехом я мог бы нести холодильник один.

— Я заставлю тебя нести это самому, если ты продолжишь вести себя как мудак, Мэтт, — огрызнулся Джо.

Пока мужчины шли, они продолжали перебрасываться колкостями и, казалось, проявляли мало терпения друг к другу. Круус крался следом, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не выдать свое присутствие. Угасающий дневной свет, на этот раз, был ему на руку.

Люди часто говорили о вещах, смысла которых Круус до конца не понимал — клейма, лицензии, ди-ю-эс⁴, надзиратели по условно-досрочному освобождению, — но ему это и не было нужно. Их близость разжигала его голод.

Их жизненная сила не шла ни в какое сравнение со вкусом Софи, но все же она манила его. Пустота внутри становилась все ощутимее, потребность — сильнее. Они могли насытить его на несколько дней. Их смерть позволила бы ему сосредоточиться исключительно на Софи — возможно, вплоть до кануна Дня Всех Святых.

Но он сдерживал себя. Сейчас, при свете дня, его силы были слишком ослаблены, чтобы истощить сразу четверых. К тому же они пока не представляли угрозы его лесу. Охотники, как ни странно, могли восстанавливать равновесие, сокращая численность зверей, слишком расплодившихся за последние годы. Это ослабляло Крууса на время, но в долгосрочной перспективе укрепляло лес, защищая от истребления растительности.

Хотя, конечно, это перенаселение во многом спровоцировали сами люди, истребившие хищников, прежде поддерживающих баланс. Так что он не чувствовал себя обязанным давать кому-либо из них поблажки.

Вскоре смертные нашли свободный участок и соорудили нечто, отдаленно напоминающее лагерь. Они наскоро развели костер, установили две не сочетающиеся между собой палатки и достали из красного контейнера серебристые банки. Все четверо пили с жадностью, разбрасывая пустую тару прямо на земле.

Настроение Крууса омрачилось. Ему не нравился мусор, который люди часто оставляли после себя, но только этого было недостаточно, чтобы обречь кого-то на смерть. В прошлом он не раз видел, как многие смертные аккуратно собирали отходы и уносили с собой, покидая лес.

С каждой выпитой банкой мужчины становились все громче и раздражительнее. Они обменивались оскорблениями, смеялись друг над другом и, казалось, несколько раз были в шаге от драки. В какой-то момент Джо достал небольшой белый флакон и вылил часть содержимого в огонь. Пламя взревело, взметнувшись так высоко, что чуть не охватило Мэтта, наклонившегося слишком близко. Джо эта ситуация показалась очень забавной, и лишь усилиями Кева и Билла, Мэтта удалось оттащить от него.

Эти дураки сожгут пол-леса, если продолжат в том же духе. Круус давно не ждал сумерек с таким нетерпением.

После перепалки, неожиданно, наступило затишье. Один из мужчин достал контейнер из рюкзака и вышел из лагеря. Круус последовал за ним, наблюдая, как тот заходит на ближайшую поляну и рассыпает по земле мелкое зерно из емкости. Закончив, он вернулся к остальным, и все четверо схватили свои ружья.

Бросив последний взгляд на все еще пылающий костер, Круус последовал за охотниками, покидающими лагерь. Они заняли позицию недалеко от рассыпанного зерна, присев на корточки за упавшим бревном и положив стволы оружия на него. Один из мужчин рассмеялся, но другие его тут же одернули.

Круус подобрался поближе к людям и скрылся в тени. Их небрежность приводила в бешенство, его тени колыхались, сопротивляясь попыткам сохранить четкую форму. Но послеполуденное солнце все еще было слишком ярким, чтобы действовать. Он был не в том состоянии, чтобы преследовать обезумевших от страха смертных после того, как поглотит жизнь одного из них. На самом деле, он бы предпочел вернуться к Софи и навсегда забыть об этих людях. Скорее всего, они окажутся безвредными, в конце концов, чаще всего так и есть.

Но дурное предчувствие не отпускало его. С этой группой было что-то не так.

Люди, на удивление, были тихими, пока ждали. Солнце все ближе и ближе подбиралось к западному горизонту, но Круусу его движение казалось невыносимо медленным.

Он почувствовал приближение птиц раньше, чем увидел их. Сначала несколько любопытных синиц, но их число росло по мере того, как они возбужденно щебетали об изобилии пищи. Вскоре к пиршеству присоединились: вороны, пересмешники, и семья кардиналов.

— Уже можно начинать? — спросил Джо.

— Скоро, — сказал Билл. — Ждем еще.

Кевин повернул голову к Биллу.

— Правила те же?

— Да. Двойные очки, если поймаешь живьем.

— Цельтесь в крылья, — сказал Мэтт с усмешкой.

В этот момент Софи произнесла имя Крууса. Оно пронеслось сквозь него, как ток, пульсируя силой, заставляя его пойти к ней. Но в ее голосе не было тревоги, приказа или боли, поэтому он отогнал это ощущение в сторону. Ему не хотелось находиться вдали от нее, но он должен был разобраться с этой ситуацией. Нужно было выяснить, подтвердятся ли его подозрения.

Все его сомнения относительно судьбы этих смертных, развеялись, когда по сигналу Билла началась их игра. Все четверо открыли стрельбу по птицам. Выстрелы слились в оглушительный грохот, пронесшийся эхом среди деревьев. Круус почувствовал, что нескольким птицам нанесен урон. Остальные взлетели с испуганными криками.

Смертные вскочили и начали палить в разлетающуюся стаю. Выстрелы почти заглушили панический гомон птиц.

Боль и ужас животных врезались в Крууса и на мгновение стали его собственными. Сразу после этого его захлестнула ярость. Он рванул вперед, прямо на солнечный свет. Лучи не замедлили его продвижение, но заставили почувствовать себя слабее, как будто из него высасывали жизненные силы. Внутренне рыча, он отступил в тень.

Стрельба стихла. Несколько мгновений лес хранил гробовую тишину, нарушаемую лишь затухающим эхом последнего выстрела и удаляющимся криком уцелевших птиц. Перья медленно кружились в воздухе, оседая на опавшую листву. Несколько раненных птиц, еще цепляющихся за жизнь, отчаянно хлопали крыльями в тщетных попытках взлететь. Вокруг них лежали мертвые тела.

Один из смертных рассмеялся. На этот раз остальные присоединились.

— Три, — сказал Мэтт, — и две еще бьются.

— Две и одна, — хмыкнул Кев.

— Четыре и две, — пробормотал Билл.

— Десять и три! — объявил Джо.

— Чушь собачья, — сказали Мэтт и Кевин в унисон.

— Ты лживый крысиный ублюдок, — проворчал Билл.

Даже не взглянув на бьющихся в агонии птиц и гильзы, рассыпанные по земле, мужчины направились обратно к лагерю, не забрав с собой ни одной добычи.

Круус оставался на месте до тех пор, пока солнце окончательно не скрылось за деревьями, и лес не наполнился длинными, глубокими тенями. Он скользнул по земле, растягивая свою форму, чтобы охватить раненых птиц. Искалеченные крылья и окровавленные перья были для него не в новинку, но эта бойня поразила его своей бессмысленностью.

Смерть ради забавы была для Крууса отвратительна. Природа могла быть жестокой, холодной и беспощадной, но все служило своей цели в естественном порядке.

Круус вытянул остатки жизненной энергии из раненых птиц, прекратив их страдания. Сила, хоть и слабая, хлынула в него обединяясь со сгущающимися сумерками, укрепляя его форму и даря ощущение целостности, которого он не испытывал уже несколько недель. Собравшись в сгусток тьмы, Круус двинулся к лагерю людей.

Дым от костра поднимался в вечерний воздух, а пламя разгорелось сильнее, чем прежде. Смертные сидели вокруг него, смеясь, шумно разговаривая и потягивая напитки из банок.

— Надо бы перекусить, пока не стемнело, — сказал один из них.

Внутри Крууса в неистовом потоке ярости бурлили месть и жажда. Приближаясь к лагерю, он начал приобретать подобие той формы, что когда-то была его истинным телом: руки сотканные из тьмы и ноги сотворенные из теней растекшихся по земле, и устремился к своей добыче.

— Позже, — сказал другой человек. — У нас полно времени.

— Эй, какого хе…

Человек, расположившийся напротив огня и обращенный лицом к Круусу, отпрянул назад с широко раскрытыми глазами. Другие среагировали медленнее; сидящий рядом мужчина успел только обернуться, когда лесной дух набросился на него.

Круус обрушился на человека, накрыв его тенью, и втягивая в себя неистовую, смешанную с ужасом жизненную энергию. Остальные закричали, судорожно хватаясь за оружие и отступая врассыпную.

Раздались выстрелы. Пули пронеслись сквозь Крууса, не сдерживаемые его бестелесной формой, и поразили человека в его руках. Жизненная сила смертного мгновенно иссякла, он был мертв. Зарычав, Круус метнулся к следующей цели. Мужчина отшатнулся и выстрелил.

Еще несколько снарядов прошло сквозь тени, не причинив вреда. Мгновение спустя за спиной Крууса раздался крик боли.

Окутав второго человека, Круус начал истощать его жизненную силу; вдыхать суть другого — вот что было для него максимально подобно дыханию. Человек кричал и извивался, но эта борьба была напрасной. Круус почувствовал прилив новой энергии, когда последний хрип сорвался с губ его жертвы.

Он повернулся к оставшимся смертным. Раненый мужчина сидел на земле, отчаянно пытаясь зарядить ружье, дрожащими руками вставляя патроны. Из его живота текла кровь. Другой, Билл, мгновение смотрел на Крууса, прежде чем броситься прочь.

Воздух был пропитан запахом их страха. Круусу это нравилось; ужас придавал сущности уникальный, неповторимый вкус, которым он привык наслаждаться на протяжении долгих лет. Он уже не знал, было ли это удовольствие проявлением проклятия или тьмы, которую он всегда таил в себе.

Круус изменил форму, расправив черные крылья, и бросился в погоню за человеком. Вытянув вперед свою рогатую голову, он распахнул длинный клюв и издал леденящий душу клич — крик охотящегося сокола, карканье разъяренного ворона, рев зверя, который больше не потерпит неуважения в своих владениях.

Билл оглянулся и закричал. Его нога зацепилась за корень, он рухнул, с грохотом скатившись по листве, и перевернулся на спину, когда Круус прыгнул на него сверху.

Жизненная сила, пронизанная страхом и подслащенная предсмертными криками Билла, хлынула в Крууса. Когда свежий прилив наполнил его, он провел темными когтями по торсу мужчины, разрывая одежду и плоть. Поглощенная энергия и приближающийся Канун дня Всех Святых вызвали в духе такой всплекс сил, какого он не знал уже два столетия. Он был невероятно близок к своему прежнему «я».

И он жаждал большего.

Отбросив в сторону труп Билла, Круус принял облик огромного волка и направился обратно в лагерь. По кровавому следу, оставленному на опавшей листве, он выследил последнего человека — Джо, медленно ползущего прочь.

Смертный обернулся, чтобы посмотреть через плечо.

— О, нет. Боже, пожалуйста, нет! — он рвался вперед, цепляясь за землю, его слова переходили в бессмысленные, панические рыдания.

Круус навалился лапами на спину человека, пригвоздив того к месту. Когда он наклонился вперед, его лапы изменились, превратившись в когти, которые обвились вокруг торса смертного и погрузились в нежную плоть под ребрами.

Джо скорчился от боли. Круус обернул щупальце тени вокруг головы мужчины и запрокинул ее назад. Когда человек закричал, дух запустил податливую тень ему в горло, оборвав крик ужаса и вытянув суть изнутри.

Крус выпрямился, когда тело Джо — столь же малозначимое для Владыки Леса, как птицы для этих охотников — обмякло и рухнуло на землю. Он оставит их всех тут, подвергнув участи гниения и растерзания падальщиками. Точно так же, как они оставили убитых ими животных.

Он принял свой прежний облик, тот, который темными мрачными ночами можно было принять за человеческий. И почти ощутил его, почти почувствовал движение мощных мышц под золотистой кожей, успокаивающую тяжесть могучих оленьих рогов, огненную кровь бегущую по венам. Сама сила, позволяющая ему удерживать тени в такой форме, была настолько ошеломляющей, что угрожала разорвать его на части.

Он сжал кулаки, напрягаясь и желая дотянуться до себя прежнего. Но он знал, что это ему не под силу. Проклятие не позволило бы.

Только Софи могла подарить ему нечто близкое к тому, чего он жаждал. Только прикосновение к ней приносило тепло, удовольствие… смысл.

Круус отвернулся от падших смертных и бросился сквозь деревья к Софи, ведомый сгущающимися сумерками.