Эгоист

Глава 18. Майк

Гран-при Австралии. Гонка

Трасса в Альберт-Парк в Австралии схожа с настройками, что используем на гонке в Сильверстоуне, в Англии. Хотя я не фанат последней трассы. Никак мне не удается с ней подружиться.

Несмотря на мою любовь к Австралии и Мельбурну, сейчас я будто сижу на острых иглах, которые врезаются в мою задницу от каждой выдавленной мной улыбки.

Волнуюсь.

Неправильно.

Я адски напуган предстоящей гонкой. И не потому, что не уверен в своих силах и прочее. После аварии я не разучился ездить, не забыл, где педали, и знаю, как сохранять ресурс шин.

Мне просто, сука, страшно оказаться в кокпите и гнать на полную мощность, зная, что бывают моменты, которые не поддаются никакому контролю.

И да, выезжая на трассу, пилоты в курсе, что рискуют и сами сознательно пошли в эту профессию. Но ведь и нам бывает жутко и трудно. Не боится только идиот.

– Готов? – Купер, мой инженер, хлопает по плечу.

– Конечно, – и вновь извергаю эту улыбку.

Дальше привычные действия: балаклава, шлем, защита, которую пристегиваю специальными креплениями.

Мой болид выглядит шикарно. Он новый, и сейчас на мне лежит огромная ответственность. В меня верят.

Сердце работает с помехами.

Когда забираюсь в кокпит, вставляю рулевое колесо в пазы. Взгляд нацелен не на кнопки, а на перчатки. В прошлый раз они тоже сыграли немаловажную роль, пусть и кожа рук сейчас все еще поднывает.

Выезжаю на стартовую решетку и жду, когда все болиды займут свои места. Я за Сафиным, по правую сторону Эдер, сзади Фишер. Все соперники сильны. А на трассе никто не будет давать поблажек.

Любимая тактика Алекса – выдавливать пилота с трассы. Это против правил, но он научился их обходить. Не уверен, что Эдер будет действовать мягко только потому, что мы из одной команды. Личный зачет никто не отменял.

Тимур тоже хитер, и в его силах воспользоваться моими слабостями. Он впереди меня, у него преимущество в виде чистого воздушного потока, если сумеет остаться первым в пелетоне.

Короче, все сложно и довольно неоднозначно.

Старт после погаснувших огней выдается сумасшедшим. Эдер, проехав несколько метров, уже пытается оттеснить Сафина. Действует нагло и перед моим носом. Я едва успел нажать на тормоз.

Дикая гонка на первом круге, когда все, как муравьи, крутятся где-то рядом и очень-очень тесно.

Из-под впереди едущих болидов Алекса и Тима высекаются искры. В правом зеркале замечаю Фишера, который пробует занять внутренний радиус для обгона. Захлопываю калитку, резко смещаясь.

Месиво. Что-то похожее было в прошлом году в Вегасе.

Через несколько кругов нервозность сходит. Образовывается первичная очередность машин на трассе.

Мне удается обогнать Эдера. У него была серьезная ошибка. Занос, потом Алекс зацепил поребрик и сильно замедлился. Глупо было бы не воспользоваться этой ситуацией. Я вчистую занял второе место. Мы и не дрались за него. Но даже так у «Стрел» уже вырисовываются хорошие очки по итогу Гран-при: два их гонщика на подиуме. Остался Сафин. «Конь» сегодня силен. Особенно на прямых.

Инженер: Может, попробовать план «В»? Феррари пока не собираются в боксы.

Я: Принято.

Стратегия андерката может сработать. Меня зовут в боксы во второй раз, следом Эдера. Одновременно нам меняют резину.

Возвращаемся на трек, когда на вторую смену шин зовут уже Тима.

Если вы думаете, что для победы важна только скорость или, пресвятая дева Мария, чья-то авария, то нет. Стратегия. Мой ответ – для победы очень важна стратегия.

Надеюсь, в этот раз наша сработает.

Улыбаюсь. Прежнее состояние свободы потихоньку возвращается. Ловить скорость, чувствовать ее – это всегда было моей мечтой.

Щеки сдавливает плотно сидящий шлем, но я все равно умудряюсь как-то засмеяться. Да я кричать готов от счастья. И совсем неважно, что такие радиопереговоры разлетятся потом по миру, и из них сделают веселую нарезку для «ТикТока».

За мной лучший круг. Представляю, в каком напряжении сейчас Сафин, когда после своего пит-стопа Тим продолжает изучать мои задние крылья.

Особенность трассы «Альберт парк» в трудностях на обгонах. Даже имея преимущество на круге, выполнить обгон невероятно сложно.

Поэтому я первый. Чистый воздушный поток мой. И отрыв между мной и бывшим напарником увеличивается до полутора секунд.

Эти русские такие самоуверенные.

Тим несколько раз меня атакует. Бесполезно. В конце концов, он просто убивает свою резину и дает мне проехать под клетчатый флаг.

Я первый.

Инженер: Ma come mi fai sognare (итал.: мечты сбываются)

Я: Si! Grandissimi! Oh Mamma Mia! Mamma Mia!

Проезжаю финальный круг, слушая рев трибун. Неужели столько людей болеют за «Серебряные стрелы»?

Я: Где Эдер? Он какой?

Инженер: Третий. Дубль не получился. Но вы молодцы. Ты молодец. После того, что было… Ты сделал невозможное, Майк.

Я: Спасибо, dude (англ.: чувак). Я благодарен вам всем за поддержку. И за работу. Машина чувствовалась превосходно. Мы проделали отличную работу.

Выкуси, Сафин. Мы еще поборемся за звание чемпиона.

Подъезжаю к табличке с номером «1», чуть не зацепив ту носом. Выбираюсь и кидаюсь в толпу в черно-белой форме. Сотни хлопков по спине.

Это и правда круто – быть первым, когда ты перепрыгнул через себя, поверил после страшного.

Нас взвешивают. Я хватаюсь за бутылку и пью воду жадными глотками. Откидываю шлем и надеваю кепку с цифрой «1». Поздно понимаю, что руки потряхивает, кожа в некоторых местах стерлась и пощипывает.

Везде слышу поздравления. Эдер приобнимает, похлопывает по спине. Тим тоже.

Забытая уже процедура награждения. И это было… Ух ты!

В руках у меня целый кубок! Настоящий. Хоть снова целуй эту блестящую награду. После моей аварии и тяжелого восстановления я не думал оказаться на подиуме в принципе.

Шарю по толпе взглядом. Ищу кого-то долго и настырно. Дурная привычка. Когда уже пройдет?!

Мне всегда хотелось увидеть ее глаза, смотрящие на меня с восхищением.

Первое место, подиум, желанный кубок. Азербайджан, Сингапур, Бахрейн, Саудовская Аравия… Всегда что-то мешало. И вот Австралия.

Со стороны выгляжу растерянным.

А жемчужинка стоит у ограждения и щурится от палящего солнца Мельбурна. Ее кто-то толкает, а Таня уже готова толкнуть в ответ. Боевая Эльза.

Наши взгляды встречаются.

Десятки метров, шум толпы, гимны… Я забыл слова своего.

Стою истуканом, когда непробиваемая Сибирь приподнимает левую бровь и закатывает глаза. И почему так хочется треснуть ее по заднице?

– Пойдем, отметим? – предлагаю, когда остаемся наедине после долгих интервью, фотосессий и прочей фигни, в которой необходимо принимать участие.

Таня долго думает. Можно решить, что у нее уже есть планы.

Черт.

– Эдера позовем. Устроим тройничок, – продолжаю говорить с улыбкой. У меня настроение хорошее. Как бы озорное.

Делаю вдох, раскрываясь для колкого ответа.

Его нет. Я подрасстроился.

А потом в меня прилетает пощечина. Хлесткая. Все мозги всмятку, как от резкого торможения перед крутым поворотом.

Перед глазами растрескивается что-то, и надеюсь, это не мои глазные яблоки. Зрение для гонщика – это то же, что и ноги, и шея. Даже пресс не так важен, как умение видеть все за километр в дождь, туман и сумрак.

– Вот это у тебя рука. Тяжелая, – тру покрасневшее место. Оно онемело.

– Какой же ты…

Если она опять проклятиями будет сыпать, клянусь, придушу эту язву.

А она… Плачет.

Крупные слезы катятся по щекам, смывая румяна, или чем она красится? Ее большие прозрачные глаза словно делают надрезы в сердце, глубокие, как будто кровь сочится из них, падая на растоптанное самолюбие и эгоизм.

– Не надо, – прошу.

Руки тянутся к этой Эльзе, и я обнимаю ее. К себе прижимаю, чувствуя, как колотится Сибирское сердечко. Прикрываю веки, считая про себя, словно я на стартовой позиции, и один за другим гаснут огни.

Во рту пересохло, а чувство усталости сжимает каждую мышцу в моем теле.

Но отпустить Жемчужину?

Я… Скучал будто бы.

Oh, Mamma mia!