Эгоист

ЭПИЛОГ

Конец февраля

Первый этап Чемпионата. Гран-при Бахрейна. Гонка

Майк

От навязчивых воспоминаний мутит. Опираюсь руками о стену бокса, мысленно собираюсь с силами. Физически я чувствую себя натянувшейся леской, которая в состоянии порезать, если до нее дотронуться.

Места ожогов начинают болеть, но видимых причин нет. Я чист, разве только крошечные шрамы говорят о прошлогодней аварии и пожаре.

Сколько соревнований прошло с того момента, казалось бы, все уже позади, все испытания пройдены, но стоит взглянуть на кабину, в которую я входил множество раз, и воспоминания о том заезде вновь нахлынут.

Запах жженной резины, бензина, расплавленного пластика. Взгляд сосредоточен на рулевом колесе, а вокруг огонь.

Жутко.

– Все в порядке? – Купер похлопывает меня по плечу и сосредотачивает свое внимание на мне, когда ему точно есть чем заняться. До старта несколько минут, и нужно успеть добраться до болида, который уже стоит на стартовой решетке.

– Я в норме, – киваю, поджав губы.

Не хочу выглядеть слабым или, не дай бог, напуганным. Я Майк Марино, а не какой-то там слюнтяй.

Натягиваю на голову балаклаву, следом шлем. Визор пока не опускаю, иду к машине.

На стартовой прямой вновь оживленно.

Первая гонка сезона. Начало борьбы. Кто скажет первое слово? Покажет всю мощь болида, который разрабатывали все последние месяцы?

Останавливаюсь и кладу ладонь на свою машину. Кожу холодит, а через несколько минут внутри, под металлической оболочкой, будут происходить процессы в тысячи градусов тепла. Без системы охлаждения никак не обойтись.

Обмениваемся кивками с моим инженером, и я сажусь в кокпит. Пристегиваю ремни, руль. Надеваю огнеупорные перчатки.

Вновь пожар вижу. Тело покалывает.

Это прошлое, Майк. Просто прошлое. Мне нужно завершить эту гонку, прийти на подиум, переступить через воспоминания.

Где-то в боксах стоит жемчужина, и она тоже нервничает. Этот заезд очень важен для нас обоих.

– Удачи, друг, – говорит один из механиков, и все вокруг отходят в стороны, освобождая трек.

Впереди пятьдесят семь кругов. Пятнадцать поворотов: девять правых и шесть левых. И тот, после которого все и случилось.

Прогревочный круг. Гаснущие огни. Газ.

Сердце замирает и начинает мелко-мелко дребезжать, как неисправленный мотор при попытке завестись.

Спина мокрая. Чувствую каждую капельку пота. В глазах режет и, кажется, я вижу дым.

Инженер: Все хорошо, Майк. Все показатели болида в норме. Ты сможешь сделать это, мужик. Ты доедешь до подиума и принесешь первую победу в этом сезоне. Я верю.

Горло сжимается, и я не могу произнести рядовое слово «save» – принято.

Просто, блядь, не могу.

На второй позиции и преследую Эдера. Сафин в сегодняшней гонке позади. Аж на пятом месте из-за плохого результата в квалификации. Что ж, бывает. Но скоро он обгонит соперников и точно начнет прессинговать меня.

Сейчас мы не друзья. Ни с Алексом, ни с Тимуром. Мы соперники. Если увижу нарушение на трассе, донесу. Если буду знать, что кто-то из них в чем-то виноват или подозреваю его вину, тоже незамедлительно сообщу.

В спорте нет друзей, когда вы соревнуетесь между собой. И я больше чем уверен, любой гонщик со мной согласится.

Проезжая тот поворот, не дышу. Концентрируюсь на трассе. Скорость большая. В этом нет ничего удивительного.

Вжух!

Следующий поворот. Снова «вжух!». Меняется скорость, меняются передачи. От большей к меньшей и обратно.

Пока все ровно, думаю над тем, что буду делать после гонки. Праздничный ужин, сон. Завтра самолет, потом какая-то конференция, на которой нужно быть. У нас новый спонсор, и уже намечены мероприятия чуть ли не по две штуки в месяц. Без Эльзы уже никуда. Она часть этой системы под названием «Формула-1».

Поворот. Поворот. Прохожу на скорости. Они здесь плавные, без сильного торможения.

Вновь газ. Стараюсь увеличить отрыв от Сафина, который успешно преодолел сложности в виде новенького «быка» и Фишера.

Кто бы сомневался? Дважды чемпион.

Инженер: План В?

Нам нужно следить за временем, когда позовут Тима на питы, чтобы поехать следом и не допустить андерката.

Но что еще важнее для меня:

Я: Каков отрыв от Эдера?

Инженер: Три секунды.

Сафина зовут в боксы, меня следом. Эдер замыкает. Сейчас многое будет зависеть от наших механиков.

Mamma mia, удачи нам! Любая заминка – и провал.

Удается произвести все четко и слажено. Красивые две секунды и топлю в пол, стараясь не превышать допустимую скорость. Еще штрафа мне не хватает. А эти стюарды следят за каждым комаром и его вдохом на треке.

Догнать Алекса можно. Я вытягиваю из своей малышки все ресурсы, всю мощность и все возможности. Сохранять при этом ресурс шин задача сложная. Тебя разрывает от разности задач, но иного выхода нет. Пилот должен находить баланс.

Когда мы приближаемся к финальной стадии гонки, зрители начинают отсчитывать круги. К этому времени усталость бьет по всем мышцам, гонщик сражается с машиной.

А мне нужна эта победа. Еще ни в одной гонке я так яростно не хотел взять кубок за первое место.

В прошлом году трасса бросила мне вызов, в этом – бросаю я.

Ну же, Майк!

Напряжение в глазах, в пальцах, которыми обхватываю руль. Мозги кипят, черепная коробка не справляется с давлением. Мне хочется кричать.

На предпоследнем круге я попытался обогнать Эдера, но не уверен, что мне это удалось. Я выбрал для обгона внешнюю траекторию, хотя было бы удобнее по внутренней.

Не знаю, чутье ли это, или удача, но я будто бы обхитрил Алекса, ведь он защищал как раз внутренний радиус, оставляя внешний свободным для обгона.

Отрываюсь и, кажется, лечу, пока не проезжаю клетчатый флаг.

Я первый, вашу мать! Я, Mamma mia, победил!

Я: Еху! Да! Да! Да!

Инженер: Поздравляю, Майк. Это было здорово. Замечательная гонка, и ты справился, мужик. Круто. Очень круто.

Сердце колотится и словно весит тонну. Кровь приливает к голове. Я весь горю, как и год назад, но ощущения несколько другие. Нет боли, нет страха. Только вселенское удовольствие.

Идя на подиум за наградой, стоя и слушая гимн, мне сложно поверить, что я перевернул ужасную страницу, пропахшую химическим запахом и сгоревшей машиной.

И газировка в стеклянной бутылке, которая льется на мою голову, в мои глаза, за шиворот не бесит. Самое классное чувство.

Таня стоит внизу. Зажимает рот ладошкой. Ее глаза сверкают, словно жемчужины на солнце, хотя это звучит банально и дешево, как комплимент от пятидесятилетнего шейха. Но мне плевать.

Машу ей, подмигиваю.

За грудиной жмет. Столько событий, и каждая минута важная. На всю жизнь, до конца.

Уже у нас в офисе, где мы празднуем дубль командой, подхожу к Алексу. Он, как обычно, загадочно улыбается, если это можно назвать улыбкой. По-моему, у него тик, но все привыкли.

– Спасибо, – скрещиваю руки и пытаюсь поймать уплывающий от меня взгляд Эдер.

– Ты о чем?

– Ты знаешь.

Может, Алекс дал мне себя его обойти? Поддался, если хотите. Сложно принять, что Алекс Эдер, железный, грубый и хабалистый тип на трассе вот так просто отдал позицию, пусть и своему напарнику.

Или все же повезло?

– Попробуй эти шарики. Очень вкусные, – он берет один и отправляет в рот. Жует с наслаждением, говорит с набитым ртом. И это тоже Алекс Эдер.

Прикрываю глаза и ругаюсь под нос. И у кого только понахватался?

– Да ты их все сожрал! – восклицаю.

– Давай закажем еще?

Таня

Любуюсь Майком издалека, пока он о чем-то разговаривает с Алексом. Они загадочные.

– Прости, – перебиваю девчонку-механика. Да, есть и такие в этом мужском спорте. И они ничем не хуже мужчин, может, и вовсе лучше.

Я планирую написать о них статью. “Невоспетые звезды «Формулы»”.

Иду к Марино кошачьей походкой. Алекс сразу удаляется и оставляет нас вдвоем с Майком.

Вроде и близкие друг другу, любим. Спорим, ругаемся, ссоримся. Один раз хлопнула дверью и ушла. Неугомонный гонщик снова догнал. Но я не стала ему рассказывать, что стояла за углом дома и ждала его. Теперь уж знаю, нет места на земле, где я могла бы спрятаться.

А сейчас слов не нахожу. Поздравить надо. Сказать что-то теплое, что горжусь, например. И это будет чистой правдой. Но ком в горле такого размера, что пугает.

– Как я тебе? – Майк срывает наше молчание первым. Галантно, как мужчина, но так по-мариновски.

– Неплохо, – зажимаю нижнюю губу зубами.

– Я тоже так думаю. А обгон? Как тебе обгон?

– Интересно. Даже дух захватило на секундочку.

– Только на секундочку?

– Угу, – накручиваю прядь на указательный палец. Мы флиртуем. Открыто, как подростки. А вчера ночью вели себя как плохие взрослые.

До отеля едем в густом молчании. Или в предвкушение чего-то. Глаза горят у обоих, сердце бьется в груди на немыслимых оборотах. Аж щеки горят и остыть не могут. От волнения расчесала кожу на предплечьях, а мурашки стали вечным спутником.

В нашем номере убрано. Пусто. Не как дома. А дом теперь это квартира Майка.

Иду в душ первой, потому что Марино мылся у себя в комнате отдыха. Избалованные эти гонщики.

Достаю заранее приготовленное белье. Я купила его без скидки за немыслимые деньги, просто заоблачные. Целая тысяча евро за комбинацию. Но не простую. На груди бант, который если развязать… Mamma mia, неужели я и правда это купила? Одноразовая вещь стоимостью в двухмесячную аренду моей старой квартирки.

Выхожу, переминаюсь с ноги на ногу. Это так непривычно для меня. Не моя эта роль – коварной соблазнительницы с четвертым размером груди.

– Ух ты! Это все для меня? – рассматривает сверху вниз и обратно к глазам возвращается.

– Нет, для шейхов, блин!

Как-то холодно в номере. В животе жар. Температура достигает пиковой отметки и все лопается и трещит. Дрожу поэтому.

– Где завалялась моя кандура? (Прим. автора: традиционный арабский мужской наряд). Дай мне минуту. Я только арабского не знаю. Бывают итальянские шейхи?

Вроде и смешно, но стукнуть хочется.

Это сюрприз, а он шутки свои отпускает!

Разворачиваюсь и собираюсь уже скрыться в ванной. Снова не учитываю, что скорость реакции гонщика не сравнится со скоростью обычного человека. С моей, как бы.

Майк хватает меня за руку и разворачивает к себе. Тут же к стене толкает. Горит весь, дышит часто.

– Не нравится? – спрашиваю еще обидчивым голосом.

Тысяча евро, блин!

– Нравится.

Через секунду Майк усаживает меня на себя, а сам уже на диване. Говорю же, быстрый, как стрела. Он жадно рассматривает скрытую под бантом грудь.

– Это как подарок, да? Надо развязать?

– Попробуй.

Майк тянет за ленточку, бант развязывается. Горячее дыхание касается кожи, я замираю.

– Ух! С Рождеством, Майки.

– Сейчас февраль!

– Это запоздалый подарок.

Он накрывает грудь руками, стискивает, рычит. Неужели так нравится? Даже смущаюсь.

Его подбородок с вечерней щетиной царапает. Это между щекоткой и раздражением. Замечаю красные бороздки.

Упускаю, когда сама льнуть к нему начинаю. Все вокруг накаляется, и воздух в том числе. Движения ускоряются и становятся отрывистыми и мажущими. Мы будто уходим на последний круг перед финишем.

Приподнимаюсь и медленно насаживаюсь на твердый член. Когда он успел приспустить штаны и боксеры?

Взгляды сцеплены, дышим в унисон. Губами касаемся то щек, то подбородка, кончика носа, самих губ, но все еще не целуемся.

Приподнимаю таз, опускаю. Плавно, без спешки, а кровь бежит по венам, как скоростной поезд. В ушах гудит, мышцы дрожат.

– Ты был самым лучшим сегодня, Майк Марино.

Расплывается в скромной улыбке. Иногда и эгоисты стесняются похвалы.

Пальцами прочесываю его пряди на затылке, ногтями провожу. Хочется всего сжать и никогда не отпускать.

Ноги устают. Майк чувствует это и осторожно опускает меня на диван. Он сверху, все еще внутри. Я ощущаю пульсацию и вспышки удовольствия. Он двигается без остановки, скользит. И все это происходит под пристальным взглядом друг друга.

Быстрее, резче, глубже.

Меняет угол проникновения, закинув мои ноги выше. Замирает. Целует, наконец. Языками толкаемся, боремся и сплетаемся. Все это как танец. Танго. Страстно, горячо, и каждая клеточка без конца вибрирует.

Из уголков глаз слезы стекают. Пощипывает. А Майк наклоняется и сцеловывает их. Нежно, аккуратно, будто и не слезы вовсе, а хрустальные капли.

Оргазм взрывает нас одновременно. Вдыхаю, а из горла хрипы вырываются. И стон, мычание. Все горит внутри, не дотронешься.

– С победой?…

Что я говорю?!

– Если каждая будет заканчиваться также, я готов побеждать каждый раз.

– Ты так чемпионом станешь, – смеюсь.

Мы все еще лежим, слипшись. Вес Майка давит на легкие, и кислород вот-вот закончится.

– А что? Может, и стану. Все будут звать меня чемпионом. Наклею номер «1» на болид. М? Что скажешь? Я чемпион?

– Какой же ты эгоист…

Поцелуй. Короткий, целомудренный.

– Но любишь ведь? – надломлено спрашивает. У меня сердце исполосовано его вопросом.

– Люблю.

– Смотри у меня, жемчужина. Чтобы любила Микеланджело Марино до конца своей жизни!

Закатываю глаза и толкаю Майка в грудь. Все же неисправимый эгоист.