Экстаз

Глава 5

Выстрел прозвучал оглушающее. С невольным стоном Келл Лассетер пригнулся, схватившись рукой за верхнюю часть левого бедра. Хорошо, что не кость, мелькнуло у него в голове, когда из-под ладони на его коричневых лосинах стало расплываться пятно.

Пораженная ужасом, Рейвен, плотно прижав руку ко рту, чтобы сдержать крик, смотрела и не верила глазам: она выстрелила в человека! Могла убить!

Подняв голову, она встретилась взглядом с Келлом. И этот взгляд таил угрозу. Но и опять она увидела в его глазах все ту же заметную насмешку, которая будто говорила: «Даже выстрелить на таком расстоянии не можешь по-человечески. А ведь убить было проще простого…»

Не отнимая руки от раны, он сделал несколько шагов к Рейвен, и та в страхе отступила: его потемневшее лицо с белесым, ярко выделявшимся шрамом на скуле не предвещало ничего хорошего. Однако вместо того, чтобы наброситься на нее, он дошел до кровати, сел там и откинулся спиной к изголовью, морщась от боли. Кровь по его ноге стекала на скомканные простыни, и он комкал их еще больше, прижимая к ране.

— Вы… у вас опасная рана? — чуть слышно пробормотала Рейвен.

Он взглянул на нее, словно увидел в первый раз, и ничего не ответил.

Она бросилась, чтобы помочь, не зная толком, как и чем, но остановилась, натолкнувшись на его взгляд. Глаза говорили куда яснее и красноречивее слов.

Но она услышала и слова.

— Оставьте эту чертову штуку, — процедил он, кивая на пистолет у нее в руке.

В это время дверь без стука распахнулась, и в нее влетела Эмма Уолш.

— Что случилось? — пронзительно крикнула она, глядя попеременно на Рейвен, не выпускавшую из рук оружие, и на раненого человека на кровати. — Я слышала выстрел! Это…

— Случайный, — прервал ее Келл. — Мисс Кендрик не хотела ничего плохого, но все же ей удалось меня смертельно ранить.

— Святые угодники! — воскликнула Эмма, бросаясь к кровати, но он сделал предостерегающий жест и, кривя губы в улыбке, сказал:

— Я буду жить, клянусь, если вы побыстрей принесете бинты и сделаете перевязку.

Мисс Уолш поспешно выбежала из комнаты, а Рейвен спросила дрожащим голосом:

— Вы шутите? Рана на самом деле не очень опасна?

— Не настолько, чтобы я ушел из этого мира, мисс Кендрик, но инвалидом могу остаться на всю жизнь.

— О Боже! — Трясущейся рукой она положила пистолет на стол и неуверенными шагами приблизилась к кровати. — Дайте мне посмотреть. Я хочу…

Он попытался встать, но она усадила его обратно, прижав ладонь к его мускулистой груди, и затем, отняв его руку от раны, наклонилась над ней.

То, что она увидела, немного успокоило: во всяком случае, было ясно, что пуля не задела кость, а прошла по касательной — так, кажется, это называется.

— По-моему… я думаю… рана не очень глубокая. — Голос у нее уже немного окреп. — И определенно, не смертельная, как вы говорили.

— Прошу прощения, если огорчил вас, мисс Кендрик.

В тоне, каким он это сказал, не было и намека на шутку. Так она и восприняла его слова, когда ответила:

— Не нужно быть настолько безжалостным, мистер Лассетер. Вы прекрасно знаете, я вовсе не хотела…

— Что-то мне не верится, мисс Кендрик.

Она с вызовом посмотрела на него.

— Если рассуждать по справедливости, сэр, я имела полное основание ответить таким образом на то, как ваш брат и вы поступили со мной!

— Ну, это как посмотреть, мисс. Вы вполне могли лишить меня жизни или, что еще хуже, мужского достоинства.

— Да, могла, — ответила она дерзко. — И вы заслужили это. Но я обошлась с вами куда более милостиво. Специально целилась в ногу.

Ей сейчас и впрямь казалось, что так оно и было.

— Что ж, остается только благодарить вас за то, что сохранили мне жизнь. Если я, конечно, не умру от потери крови.

— Вы хотите заставить меня почувствовать вину перед вами?

— Признаться, такая мысль меня посетила.

Опять эта сардоническая улыбка, вызывающая у нее смущение и досаду. К тому же он внезапно схватил ее руку, чтобы отвести подальше от раны.

Рейвен застыла. В ней пробудилось ощущение опасности, но совсем иного рода: она не страшилась, что он ударит ее в отместку за то, что она сделала, причинит боль, нет… Она опасалась другого: того, что ощутила в этом прикосновении, в изменившемся взгляде его глаз. В них не было сейчас и тени насмешки, осуждения, злости…

Да, ощущения Келла были, пожалуй, сходны с теми, что чувствовала она. «Что за черт! — мысленно возмутился он, обращаясь к самому себе. — У тебя кровоточит и ноет рана, а ты… От одного прикосновения ее руки в тебе просыпается желание, да еще какой силы… Что за безумие!..» Единственным оправданием, постарался утешить он себя, может быть то, что прошедшей ночью его плотский голод так и не был утолен…

Сжав зубы, он проклинал Рейвен за то, что продырявила его, и себя, не сумевшего обуздать свои чувства. Желая умерить боль в ноге под натянувшейся больше, чем обычно, штаниной и одновременно рассчитывая оттолкнуть эту женщину подальше от своей разгоряченной плоти, он начал вытаскивать рубашку из штанов.

Как он и предполагал, Рейвен вздрогнула и отскочила от него как ужаленная.

— Что вы делаете?

— Наверное, можно догадаться: хочу снять штаны, чтобы сначала увидеть рану, которую вы мне нанесли, а затем перевязать. Не беспокойтесь, мисс Кендрик, у меня нет ни малейшего намерения нападать вас. Меня больше привлекают женщины, не палящие в меня из пистолета.

От растерянности она не сразу нашлась что ответить, а потом произнесла нечто несуразное:

— Неужели в подобный момент необходимо называть меня столь официально? И таким светским тоном?

— А как вы предлагаете обращаться к вам? Мисс Дьяволица? Мисс Мегера?

Она яростно фыркнула, а он удовлетворенно усмехнулся и продолжил:

— Если мои движения оскорбляют ваше достоинство, просто отвернитесь. Но сначала принесите, пожалуйста, кувшин с водой и вон тот таз.

С удивившей ее саму покорностью она поспешно выполнила его просьбу, потом прошла к камину и встала там лицом к огню. Спиной к Келлу Лассетеру.

Ей был слышен шелест одежды, потом она уловила его легкий сдержанный стон, когда он отрывал материю от раны. Она прикусила губу… Нет, ей вовсе не хотелось ранить его или, упаси Боже, убить: просто показать, что она не так беззащитна, как он воображает, и может за себя постоять. Но у нее совершенно сдали нервы, и выстрел произошел, когда она совсем не желала этого. И теперь ей сделалось страшно: ведь она чуть не убила человека!

— Очень сожалею, что так вышло, — тихо сказала она, не поворачиваясь от камина.

— Вполне вам верю, — не сразу ответил он, и ей послышался вздох. Затем он продолжил: — Но тут есть доля и моей вины. Я не должен был оставлять разъяренную женщину наедине с огнестрельным оружием.

Он продолжает шутить! Думает, что проявляет таким образом особое благородство. Впрочем, далеко не каждый человек, потерявший столько крови и страдающий от боли, способен на шутки, пускай и не слишком приятные.

— Где вы научились стрелять? — спросил он деловым тоном, как мужчина мужчину.

Ее удивил вопрос, но она с готовностью ответила:

— Это мой старый слуга О'Малли. Еще он учил меня верховой езде, уходу за лошадьми.

— Тот самый О'Малли, который избил моего нетрезвого брата и оставил его на растерзание бандитам-вербовщикам?

Опять он за свое! Она ведь уже объяснила ему, как все обстояло на самом деле. Ответить ей помешал приход Эммы Уолш с кучей бинтов и баночек с целебными мазями.

Глянув через плечо, Рейвен увидела, как, сложив все это на постели, экономка, или кем она тут является, наклонилась над ногой Келла. Укол ревности, который она внезапно ощутила, неприятно поразил Рейвен. Или это зависть? Тогда еще хуже… Но в конце концов, какое ей дело, что оба ведут себя как настоящие любовники? Что ей до этого?

— Рана не выглядит серьезной, — тихо и ласково произнесла Эмма. — Помочь вам перевязать ее, Келл?

— Справлюсь сам, — ответил он. — Уберите потом все эти кровавые тряпки и выстирайте простыни.

Он замолчал, и Рейвен увидела, что он смотрит на нее.

— И пожалуйста, Эмма, помогите мисс Кендрик. Проводите к себе и оденьте. Я отвезу ее домой, а то она перестреляет всех нас и сожжет клуб.

Рейвен почувствовала удовлетворение и облегчение, несмотря на то что в словах Келла была явная насмешка. Все равно она победила. Добилась своего.

Скоро она избавится от присутствия этого невыносимого человека, будет дома, среди своих… Но эта мысль начинала страшить ее все больше и больше.

Полчаса спустя Рейвен, глядя в зеркало, увидела там молодую женщину в платье из кашемира, которое было ей немного длинно внизу и слишком широко сверху, но, в общем, сидело неплохо, а главное, закрывало грудь до горла — ей так надоело чувствовать себя полуобнаженной. Сейчас уже ничто не напоминало о страшной полупризрачной ночи. С особой благодарностью приняла она от Эммы драгоценное жемчужное ожерелье своей матери.

Словно рассчитав время, необходимое Рейвен для одевания, Келл Лассетер постучал в дверь и появился в комнате, уже готовый к выходу из дома. Он слегка хромал, но вовсе не подчеркивал это, как сделали бы многие мужчины на его месте. На нем были другие бриджи, трикотажные, более широкие, так что повязка вокруг раны почти не выделялась.

— Вы совсем не умерли, — осмелилась пошутить Рейвен, — хотя обещали сделать это. Даже не прибегаете к помощи палки.

Он ответил, изобразив улыбку:

— Да, я нарушил обещание. Однако не воображайте, что прощены. Вам нет оправдания.

Взгляд, который он бросил при этом на ее наряд, задержав глаза на груди, был, если можно так выразиться, вызывающим и вверг ее в краску. Этот взгляд как бы напоминал о том, что его обладателю хорошо известно, что именно находится под ее одеждой. Но при этом давал понять: это их общая тайна, и он будет ее хранить.

Туже стянув отвороты плаща и вздернув подбородок, Рей-вен надменно отвернулась.

Однако ей нелегко было долго сохранять высокомерное выражение лица. Шагая рядом с ним по коридору и по лестницам, она вынуждена была то и дело поднимать чересчур длинные юбки, чтобы не запутаться в них. Необходимо было подумать и о другом: прихрамывающему Келлу было трудно поспевать за ней.

Остановившись в холле перед выходом на улицу, Келл немного напугал ее, когда поднял капюшон ее плаща и плотно натянул его на голову, прикрыв часть лица.

— Зачем? — отпрянув, спросила она.

— Обычно я не требую, чтобы мои гости скрывали лица, — ответил он. — Но вы, мисс Кендрик, особая гостья.

Напоминание о случившемся обожгло ее стыдом, но она постаралась взять себя в руки. Она бросила последний взгляд на внутреннюю часть дома, о пребывании в котором не сможет забыть никогда. Ничего зловещего в нем не было. Наоборот: богато обставленные помещения, прекрасная люстра в холле, сверкающий паркет… Да, это «Золотое руно» поистине золотое.

Подумав об этом, она не могла не взглянуть на загадочного хозяина всего этого богатства, чья внешность, безусловно, говорит о том, что этот человек — джентльмен. Но если так, отчего он занимается дурно пахнущим делом — содержит игорный дом?.. Нет, он определенно не тот подозрительный тип, к которому можно отнести его брата; не сластолюбивый негодяй и насильник. Благородство у него не только во внешности, но и, видимо, в душе. Иначе он бы по-другому обошелся с ней ночью, а также сегодня утром, когда она чуть не убила его… Воспоминания о ночи не давали покоя… Да, он вел себя совсем не как насильник, скорее как нежный и ласковый любовник…

Однако тут же она заставила себя взглянуть на это с другой стороны. Кто, собственно, такой этот Келл Лассетер и чем заслужил ее особое восхищение? Обыкновенный игрок. Возможно, более ловкий, чем другие приверженцы этой профессии, разбогатевший на своих темных делишках… Да, он спас ее от худших последствий. Но почему он это сделал? Безусловно, чтобы уберечь от тюрьмы брата. Так что это он, Келл Лассетер, должен благодарить ее, если она не даст хода делу. И вообще хватит о нем… Поскорее все забыть…

На улице их ждал закрытый экипаж. Рейвен сказала вознице, куда ехать, Лассетер помог ей сесть.

Она не возразила, когда он уселся рядом, хотя не ожидала этого. Оба молчали.

А ей так хотелось, чтобы кто-нибудь заговорил с ней — о чем угодно, о любых пустяках, — лишь бы отвлечь от мыслей о том, что ожидает ее дома. Какие слова услышит она от деда? А от тетки? Уж та не пожалеет ни ее, ни своего старого больного брата. И главное, то, что они скажут, ничего не изменит: ее будущее исковеркано, изломано. Она оказалась в еще худшем положении, чем ее мать. А она так надеялась перед смертью, что хотя бы у дочери жизнь сложится по-иному. Не сложится…

Дед наверняка отвернется от нее, как отвернулся от собственной дочери. О тетке и говорить нечего: недаром за ней в семье утвердилось прозвище Дракон. Кто же остается? Кто?..

«Мама… Если бы ты была жива…» Рейвен прикрыла глаза, вспоминая последние дни и часы жизни матери — ее изможденное, когда-то красивое лицо истерзала неизлечимая болезнь. Сжимая из последних сил руку дочери, она говорила хриплым шепотом: «Обещай мне, Рейвен… Поклянись, что выйдешь замуж за порядочного и благородного человека, который сможет защитить тебя от всех несчастий в этом мире…» И Рейвен отвечала ей со слезами в голосе: «Обещаю, мама…» После чего на бледных губах матери мелькнула слабая тень улыбки облегчения, и она проговорила: «Теперь я умру спокойно…»

Слезы наполнили глаза Рейвен, она не могла сдержать их, а в кармане чужого платья не было носового платка.

Что же она сделала? Нарушила клятву, данную матери, находившейся на смертном одре. И нет никакой возможности исправить положение. Нет даже человека, который бы по-настоящему посочувствовал ей, пожалел, дал совет. Ей некуда идти, не к кому обратиться и, вполне возможно, негде будет жить. Во всяком случае, в Лондоне. В Англии…

— Вот… — услышала она негромкий мужской голос рядом. — Возьмите.

Она взяла платок, который протянул Лассетер, утерла слезы и подавила рвущиеся наружу рыдания, сжав зубы так, что стало больно челюстям. Затем отвернулась к окошку и начала ругать себя за проявленную слабость.

Когда экипаж остановился у дома ее тетки, она уже почти полностью овладела собой и готова была с открытыми глазами и без слез встретиться с тем, что грядет…

— Хочется отложить встречу с ними? — спросил Лассетер.

Он словно прочел ее мысли; в голосе слышалось участие, а не обычная для него ироничность. Темные глаза смотрели с состраданием.

— Да, — ответила она и честно призналась: — Только это бесполезно, потому что исход все равно один.

Она постаралась распрямиться на сиденье и, уже выходя из экипажа, добавила:

— Надежды никакой, но тем не менее поборюсь с Драконом.

— С драконом? У вас есть копье?

Ей было не до шуток.

— Так называют мою тетку, вернее, двоюродную бабку, леди Кэтрин. Она ждет повода для скандала с момента моего прибытия в Англию. И вот наконец дождалась. Будет в полном восторге.

— Хотите сказать, осудит именно вас за то, что произошло?

— Несомненно. Потому что ни с одной молодой, женщиной из тех, с кем она знакома, не происходило и не может произойти ничего подобного, да еще в день бракосочетания.

Сочувственная улыбка слегка тронула его губы.

— Ох, мисс Кендрик, — сказал он, — вы действительно уникальное существо.

Судя по всему, эти слова нужно было расценивать как комплимент.

Рейвен не скрыла удивления, когда, расплатившись с возницей, Лассетер пошел за ней.

— Хочу убедиться, что вы благополучно вошли внутрь, — объяснил он, и она не возражала: сейчас, как никогда, ей нужна была хоть какая-нибудь поддержка.

Они поднимались по ступенькам каменной лестницы, лицо у него искривилось, и она поняла: его беспокоит рана.

— Обопритесь на меня, мистер Лассетер, — сказала она. После некоторого колебания он принял предложение и, опершись на ее плечо, перенес на него часть собственного веса.

— Нужно было все-таки взять палку, — с укором заметила Рейвен. — У моего деда целый набор здесь, в холле. Я выберу для вас одну из них.

Они уже стояли перед массивной дверью. Со словами благодарности Лассетер освободил плечо Рейвен от своей руки, дверь раскрылась, они оказались в холле.

На какое-то мгновение ей захотелось кинуться сразу к себе в комнату и запереться там. Но она поборола искушение, а кроме того, ее уже увидели два дюжих лакея, и вскоре появился дворецкий.

— Мисс Рейвен! — с радостным облегчением воскликнул он. — Наконец-то вернулись! Вы в порядке?.. — Поняв, что превысил свои полномочия, он осекся и совсем другим тоном добавил: — Извините, мисс. Но мы все так беспокоились, ожидая от вас хоть какой-то весточки.

— Спасибо, Броуди. Со мной все хорошо… Почти, — посчитала она нужным уточнить. — Пожалуйста, сообщите моей тете, что я здесь.

— Конечно, мисс, сию же минуту. И его светлости тоже. Он слег в постель после всего, что случилось.

Рейвен ощутила острый приступ вины: все это время она была так сосредоточена на собственных бедах и переживаниях, что почти забыла о том, как похищение пережил больной дед. Это могло убить его.

— Это ты, Рейвен? — услышала она голос леди Кэтрин, и седоволосая дама показалась в холле. — Боже милостивый! Ты не пострадала?

— Я вполне здорова, тетя.

— Почему ты молчала? Мы ожидали самого страшного…

— Поговорим обо всем немного погодя, тетя, ладно?

Рейвен не хотелось вдаваться в подробности при слугах, но уж если сама леди Далримпл готова была выслушать ее прямо в холле, можно понять, как она взволнована происшедшим.

— Мы просто ломали голову над тем, что все это значит! — говорила старая леди. — И пришли к выводу: кто-то определенно хотел нанести оскорбление твоему деду… Или, быть может, герцогу Холфорду. А ты хоть знаешь, кто эти негодяи, похитившие тебя? Откуда они родом?

Рейвен бросила быстрый взгляд в сторону Лассетера, увидела его сжатые губы, напряжение в лице. Она знала, он ждет, что сейчас будет названо имя его брата — ведь она уже грозила сделать это. Да и что скрывать — ведь это чистая правда… Однако она вдруг почувствовала: ей не хочется так поступать, в душе родилось какое-то сомнение.

Кто выиграет от того, что Шон Лассетер окажется в тюрьме? И так ли она хочет его там видеть? Зато для Келла, ни в чем не повинного, последствия могут оказаться роковыми: его наверняка заподозрят в сговоре с братом…

Получится, что она отплатила Келлу за помощь, за спасение черной неблагодарностью. А ведь он вел себя вполне благородно в этой дурацкой истории. Во всяком случае, вряд ли на его месте многие мужчины поступили бы так же. А еще нельзя забывать, что она чуть не убила его…

Рейвен глубоко вздохнула и ответила тетке тоном, в котором не было и тени сомнения:

— Я совершенно не знаю, кто они. Ведь на всех были маски, эти люди не разговаривали друг с другом, только кричали на меня грубыми голосами. А потом я получила удар по голове и потеряла сознание…

Краем глаза она смогла уловить удивленный взгляд Келла, что вдохновило ее на продолжение рассказа.

— К счастью, тетя, этот джентльмен сумел спасти меня. Освободить из их рук. Это мистер Келл Лассетер… Мистер Лассетер, познакомьтесь с моей тетей, леди Кэтрин Далримпл.

Он коротко поклонился, леди Кэтрин ледяным тоном произнесла:

— Как? Лассетер? Из дербиширских Лассетеров?

— Да, миледи.

— Значит, вы старший сын Адама Лассетера?

Он не стал отрицать и этого, и она продолжила тем же высокомерным тоном:

— Мне известна ваша отвратительная репутация, сэр! Вы содержатель игорного дома, ваша мать какая-то ирландка. Все говорят, что вы убили собственного дядю.

Он еще раз поклонился, на этот раз насмешливо, но в глазах была угроза.

— Хотелось бы знать, уважаемая леди, какой из этих изъянов вы считаете наихудшим? То, что я игрок, то, что во мне ирландская кровь, или то, что я, по вашим сведениям, убийца?

Старая леди не посчитала нужным отвечать на этот издевательский вопрос, только поднесла руки к покрасневшим сморщенным щекам и с чувством произнесла:

— Праведный Боже! Мы погибли! Ты нас погубила, Рейвен! — Она уставилась на племянницу. — Как ты могла?.. И в довершение всего привела этого убийцу к нам в дом!

Рейвен вздрогнула от резкого, перешедшего на крик голоса тетки, к которому присоединился слабый, но выразительный вопль деда:

— Что? Убийца? Где?

Лорд Латтрелл в домашнем халате с трудом спускался по лестнице, держась дрожащей рукой за перила, на лице у него был написан ужас, невообразимый ужас.

Указывая палкой на Лассетера, он приказал:

— Схватите этого человека!

Команда, видимо, отдавалась двум лакеям, продолжавшим стоять в отдалении.

Они не сразу осознали, что приказ относится к ним, а когда поняли, поспешили исполнить его и, подскочив к Лассете-ру, попытались схватить его за руки.

Однако молниеносным, почти незаметным движением он уклонился от них и так же быстро нанес каждому из нападавших несколько сильных ударов.

Рейвен с чувством сострадания смотрела на двух стонущих здоровенных молодчиков, распростертых на блестящем паркете.

Келл Лассетер тоже морщился от боли — видимо, рана, нанесенная ею, давала о себе знать.

— Проклятие! — закричал лорд Латтрелл окрепшим голосом. — Я сказал, задержите его!

На повторное приказание откликнулся только пожилой дворецкий, больше было некому. Он сделал нерешительный шаг в сторону Лассетера, но тут Рейвен бросилась между ними, широко раскинула руки и воскликнула:

— Броуди, остановитесь!

Обратившись к деду, она добавила:

— Что вы делаете? Вы же не знаете всего, что произошло.

— Прекрасно знаю! — отвечал разбушевавшийся старик. — И хочу, чтобы негодяя немедленно арестовали и посадили в тюрьму!

— Вы ошибаетесь, дедушка. Негодяй совсем не он!

— А как же назвать человека, похитившего мою внучку?

— Но он не делал этого! Напротив, спас от рук похитителей, которые держали меня как заложницу. — Она ненадолго замолчала, потом, решившись, продолжила: — Больше того, дедушка, защищая меня, он получил серьезное ранение. Так что своей свободой я обязана ему и должна благодарить именно его.

— Наконец-то слышу это от вас, — донеслись до ее слуха негромкие слова Келла.

Рейвен повернулась к нему, увидела насмешливый блеск спокойных темных глаз и подумала, что только очень сильный и умеющий владеть собой человек может сохранять хладнокровие в такой обстановке.

У ее тети, судя по выражению лица, было совершенно другое мнение об этом человеке, которое не изменилось даже после слов Рейвен. Что ж, недаром ее называют Драконом — ей пристало без устали изрыгать огонь и злобу на всех.

И Дракон заговорил:

— Очень сомневаюсь, племянница, в правдивости тех сказок, которыми ты нас кормишь. Уверена в другом: с первого дня своего прибытия сюда ты ожидала подходящего момента, чтобы покуражиться над нами. И этот момент наступил.

— Вы совершенно не правы, тетя! Что вы такое говорите? Получается, я склонила кого-то похитить меня?

С удивлением и благодарностью Рейвен увидела, что Лассетер приблизился к ней, как бы желая поддержать, даже защитить в этой словесной битве.

И Рейвен готова была продолжить борьбу, но сначала хотела принять участие в судьбе несчастных лакеев, все еще валявшихся на полу.

— Броуди, — сказала она, — помогите им, пожалуйста. Отведите куда надо, пускай они чем-то смажут синяки.

Бросив опасливый взгляд на хозяйку, дворецкий подошел к поверженным, помог встать на ноги и повел в глубь дома.

Наступившая пауза, казалось, только прибавила леди Дал-римпл сил и агрессивности.

— Что бы ты ни говорила, Рейвен Кендрик, — заявила она, — я не потерплю в своем доме этого… — Презрительный взгляд в сторону Келла. — Этого дикаря!

Рейвен с испугом взглянула на Лассетера, но тот оставался невозмутим и спокойно произнес:

— Мне очень не хочется огорчать вас, миледи, однако я не собираюсь покидать ваш дом до тех пор, пока для меня не прояснится положение в нем вашей племянницы.

Предваряя ответ тетки, Рейвен сказала:

— Мистеру Лассетеру трудно стоять из-за ранения, пускай он сядет. И дедушке тоже следует присесть. Вообще он напрасно поднялся с постели.

— Он бы не угодил туда, если бы не ты! — язвительно заметила леди Кэтрин.

— Почему бы нам не пройти в гостиную и не поговорить там? — предложила Рейвен.

Не ожидая ответа, она сделала шаг к двери и с удовлетворением отметила, что все трое последовали за ней. Однако на стул там присел только дед.

Беспокойство, даже страх вызвало у нее только что прозвучавшее обвинение Лассетера в убийстве. Хотя она не слишком верила слухам, которыми пробавлялась ее тетка, ей захотелось как можно скорее побольше узнать о его прошлом, и, разумеется, только правду.

Однако еще больше беспокоилась она о собственной судьбе. Что же будет? Она уже видела, что мирного, приемлемого для всех сторон разрешения вопроса ожидать не приходится. Худшее еще впереди. Неизвестно, как перенесет случившееся дедушка, и перенесет ли вообще. И оставит ли он мысль засадить в тюрьму Келла Лассетера. Или, чего доброго, тряхнув стариной, вызовет его на дуэль. Предположение само по себе дикое, но вся ситуация разве не такая же?..

Сна не желала ничего плохого деду, невзирая на жестокость, которую тот проявил к ее матери; не таила злобы и по отношению к суровой малоприятной тетке — что ж, они такие люди, Бог им судья. Никогда она не собиралась мстить своим родственникам, а сейчас тем более. Она сознавала, что ввергла их в малоприятную историю, жалела и деда и тетку… Но чем она могла сейчас помочь им… и себе? Как могла защитить семью от скандала, от позора, которому с такой легкостью подвергают людей в кругах, к коим они имеют честь принадлежать?.. Бежать из Англии? Но куда? И разве ее побег развеет сгустившиеся над семьей тучи? Наоборот — тучи сделаются темнее и плотнее.

И значит, единственный разумный выход — не дать пламени скандала вокруг ее имени разгореться. Загасить его на корню. Но как?.. Как?..

Дед молча сидел в кресле, понурив голову. Тетка не садилась и продолжала что-то бубнить. Рейвен, отвлекшись на свои невеселые мысли, с запозданием услышала дребезжащий голос деда:

— Кэтрин, быть может, ты позволишь Рейвен наконец толком объяснить, что произошло и кто в этом замешан?

Воспользовавшись заминкой, Рейвен поторопилась сказать:

— Прошу прощения, дедушка, но у меня нет объяснения тому, что случилось. Одно только могу сказать честно и открыто: я и в мыслях не имела причинить вам какие-либо неприятности. И если бы что-то зависело от меня, постаралась бы уберечь вас от них.

И тут леди Кэтрин вновь захватила инициативу и заговорила:

— Не знаю уж, как оно было на самом деле, но теперь мы все в ужасном положении. Сотни людей знают о том, что герцог Холфорд понапрасну ждал тебя у алтаря. Ты надругалась над ним! Конечно, мы сразу объявили о твоей внезапной болезни, но разве этому поверят? Наверняка обвинят в уклонении от данного слова. Холфорд за прошедшие сутки уже три раза наведывался к нам, требуя свидания с тобой. Что мы могли ему сказать? В последний раз он окончательно рассвирепел и объявил, что не верит нашим словам. Что умывает руки и разрывает с нами все отношения… Даже у лорда и леди Уиклифф появились сомнения по поводу того, что с тобой случилось в действительности.

Последние слова тетки были особенно неприятны Рейвен. Эта семейная пара весьма тепло относилась к ней с момента ее приезда в Англию, а Бринн Тремейн, леди Уиклифф, стала ближайшей подругой. Почему же ни дед, ни тетя не посчитали нужным сказать им чистую правду? Почему не открыли истину жениху? Что позорного для человека в том, что его похитили среди бела дня какие-то неизвестные негодяи? Неужели сословная спесь сильнее, чем подлинная трагичность того, что произошло, что могло произойти? И как смели они из-за своего высокомерия, из боязни, что станут предметом общественного обсуждения, оставить ее в беде? А ведь так они и поступили! Вместо того чтобы рассказать людям правду, сообщить в полицию… Люсиан, муж ее подруги, служит в министерстве иностранных дел, он поставил бы на ноги весь Лондон, все бросились бы ее искать…

Леди Кэтрин еще не закончила свой монолог.

— …Помимо твоего позорного исчезновения… — говорила она все тем же агрессивно-презрительным тоном, — ты еще провела ночь неизвестно где и неизвестно с кем… По-видимому, с этим… вот этим подозрительным субъектом. — Она направила пренебрежительный взгляд на Лассетера, но сразу же отвернулась и сказала упавшим голосом: — Никакого выхода… Никакой надежды… — Теперь она пристально смотрела на брата: — Джервис, мы должны немедленно найти ей супруга!.. Только это решит вопрос!..

Рейвен почувствовала, что у нее напряжен каждый нерв. Она произнесла медленно и отчетливо:

— Тетя Кэтрин, я не хочу, чтобы кто-то искал для меня супруга.

Старая дама сурово воззрилась на нее.

— Что значит «не хочу», Рейвен? После всего, что произошло… Сейчас только твое замужество спасет всех нас от пересудов и удаления от общества.

— Может быть, и так, но вы не должны выбирать мне мужа! Я не кукла!

— Видимо, ты до сих пор не осознала, какой позор навлекла на наши головы.

— Я понимаю, но все равно не могу покорно позволить выдать меня замуж за кого вам будет угодно, как вы сделали с моей матерью.

Леди Далримпл вытянулась во весь свой рост и приоткрыла рот для ответа. Келлу Лассетеру подумалось — и он не удивился бы этому, — что сейчас он увидит языки пламени.

— Я не потерплю твоей дерзости! — крикнула она. — И это благодарность за то, что мы приютили тебя?.. Хорошо, тогда слушай, что я скажу: ты не можешь дольше оставаться в моем доме!

— Это слишком, Кэтрин! — воскликнул ее брат. — Что ты такое говоришь?

— Не надо, дедушка… — Рейвен помолчала. — Леди Далримпл права. Для всех нас будет лучше, если я исчезну отсюда. Я так и сделаю. Не останусь там, где я не нужна!

Лассетер с тайным восторгом наблюдал эту сцену: Рейвен была очаровательным и смелым борцом. Впрочем, ее бойцовские качества он уже испытал на себе. Однако тогда вопрос не стоял так остро, а сейчас решалась вся ее дальнейшая судьба. Эта девушка чем-то напомнила ему собственную мать в тех редких случаях, когда ее ирландский темперамент давал о себе знать. Это, как ни странно, делало Рейвен ближе ему, привлекательнее и желаннее. Больше, чем любая из женщин, которых он знал до сих пор, в которых бывал ненадолго влюблен.

Помимо собственной воли и желания он начинал восхищаться силой ее духа и смелостью перед лицом серьезной опасности, когда рушилось все ее будущее. При этом не мог не замечать ее недюжинного ума и физической красоты.

Он даже не мог удержаться от того, чтобы не покачать головой, удивляясь, как за короткие часы изменилось его мнение об этой женщине. До сегодняшнего утра он был почти уверен в правдивости слов своего брата, рисующего Рейвен как коварную и бездушную кокетку-соблазнительницу, испытывающую удовольствие при виде муче:;ия мужчин. Всегда готовую на бездумные жестокие действия по отношению к ним.

Теперь он окончательно понял, как все это далеко от правды и как врал ему Шон, когда рассказывал свою историю. В защите сейчас больше всего нуждается не он, а эта девушка. Ее судьба, а не только поведение, напоминает то, что происходило и с его матерью. Та с лихвой натерпелась когда-то унижений от своих родственников — англичан по рождению…

Ему безумно захотелось защитить эту одинокую душу, оказавшуюся сродни душе его матери, а значит, и его собственной. Но что он может сделать? Чем помочь?.. Она и сама оказала достаточное сопротивление огнедышащему дракону в лице своей тетки. Молодец, Рейвен! И сейчас она не опускает смелого взора и продолжает гневно дрожать от справедливого негодования.

Но что с ней будет несколькими минутами… часами позднее? Когда останется совсем одна на развалинах своей судьбы?

Встряхнувшись, отбросив разрозненные мысли, еще не вполне отчетливо сознавая, что собирается делать, он прервал воцарившееся напряженное молчание и сказал:

— Мисс Кендрик, могу я просить вас удостоить меня разговором?.. Без свидетелей.

Рейвен, еще не придя в себя после схватки, непонимающе посмотрела на него.

Леди Далримпл рявкнула:

— Как вы смеете вмешиваться? Кто просит вас высказываться по данному поводу? Вы уже сыграли свою мерзкую роль!

— Оставьте наконец его в покое, тетя Кэтрин! — вступилась Рейвен. — Вы не имеете никакого права срывать свою злость на мистере Лассетере… А я… да, я поговорю с вами, если вы того хотите, мистер Лассетер.

С этими словами она возбужденно схватила его за рукав и повела из гостиной сначала в коридор, а затем в другую комнату, оказавшуюся столовой. Он молча подчинился ей, испытывая легкое головокружение от ее прикосновения.

Только там, в столовой, она выпустила из пальцев его рукав и принялась нервно ходить вдоль огромного стола, похоже, забыв о присутствии Келла. Он с удивлением и любопытством смотрел на нее — как же она преобразилась от свалившегося на нее несчастья! — и в то же время отчаянно думал, о чем с ней говорить. Разумеется, о ее судьбе, о какой-то помощи, но что… что может он сказать и тем более сделать? Как и несколькими минутами раньше, он не знал этого…

Внезапно она остановилась перед ним:

— Вы совсем забыли о своей ране! Сядьте наконец на стул!

— Хочу быть с ног до головы джентльменом, несмотря на то что ваша тетя не считает меня таковым, — ответил он. — И не могу сесть, пока вы стоите.

— Поздновато вспомнили о правилах джентльменского поведения, — с язвительной горечью произнесла она.

На что он возразил с улыбкой:

— Понимаю, вы еще не остыли после нелегкой битвы с Драконом, но зачем же набрасываться на меня?

Она перевела дыхание и уже спокойнее сказала:

— Вы правы. Простите. Я не должна была позволить доводить себя до бешенства.

Он оценил ее способность признавать собственные ошибки даже в таком состоянии и подумал вдруг, что разговаривать с подобной женщиной на самые трудные темы, наверное, не так уж тяжело, как ему представлялось раньше.

Но с чего начать? И главное, чем закончить разговор?..

Наконец он произнес:

— Я хотел спросить вас, мисс Кендрик, почему вы солгали насчет вашего похищения? Почему прямо не сказали, что это сделал мой родной брат?

Она помедлила, прежде чем ответить, потом произнесла со вздохом:

— Потому что поняла: я многим обязана вам. Вы спасли меня от худшего. В том числе — от насилия. И не думаю, что, если бы мой дед узнал о роли, которую вы сыграли, он сделал бы то, о чем кричал в холле. Но от тети я могу ожидать всего. И не хочу этого. Хватит одной попытки мщения, предпринятой вашим братом. Что касается его, то, по вашим словам, он уже достаточно пострадал, будучи обманным путем завербован на корабль. — Она передернула плечами. — Что ж, будем считать, мы квиты.

Он улыбнулся, однако взгляд оставался серьезным.

— Не совсем квиты. Вы забыли о пулевом ранении, которое мне нанесли.

— А вы, кажется, забыли, что держали меня взаперти против моей воли…

Он решил, что эту тему они уже достаточно подробно обсудили, даже слишком. Пора перейти к другой, вышедшей сейчас на главное место.

— Скажите, мисс Кендрик, — заговорил он, — и заранее прошу прощения за вопрос: следует ли считать, что герцог Холфорд официально отказался от брака с вами?

— Конечно, — небрежно ответила она. — Бесповоротно. Вы же слышали мою тетю… Он умыл руки. И честно говоря, не могу осудить его за это. Никому из женихов не пожелаю на виду у сотен человек ожидать невесту возле алтаря и не дождаться ее. Вместо молодой жены — различные слухи. Один страшней и оскорбительней другого.

— Вы не думаете, что его можно убедить переменить свое решение?

— Уверена, что нет. Он ярый приверженец внешних правил приличия, они для него самое главное в жизни. Он молится на них, и его сословная гордость не позволит ему переступить через их границы. А уж о том, чтобы жениться на девушке, проведшей ночь неизвестно где и неизвестно с кем, не может быть и речи!.. — Она помолчала. Щеки ее зарделись, когда она, опустив глаза, добавила: — Даже если бы он снова решился на брак, я бы не могла… не считала бы честным скрыть от него все, что произошло со мной прошедшей ночью. А это равносильно новому разрыву. Разве не так?

— Думаю, вы правы, — согласился Келл.

Рейвен уже оправилась от легкого смущения и с недоумением спросила:

— Это все, о чем вы хотели поговорить со мной, мистер Лассетер?

Он вздохнул, странным пристальным взглядом посмотрел на нее и проговорил:

— Нет, это не все. Осталось самое существенное. Я предлагаю вам вступить в брак со мной, мисс Кендрик.

Она едва удержалась, чтобы не вскрикнуть, но овладела собой и, глядя ему прямо в глаза, сказала на удивление спокойным тоном:

— Уверена, у вас до этой минуты не было ни малейшего намерения делать мне предложение, мистер Лассетер. Что побудило вас произнести эти слова?

Он провел рукой по своим густым волнистым волосам. В самом деле, что?.. С самого начала, как только обнаружил ее, лежащую со связанными руками на своей постели, он понял, что судьба этой женщины незавидна. Он пожалел ее, не зная еще, кто она и почему сюда попала. Когда же узнал, жалость сменилась подлинным состраданием, сочувствием. Ну и, конечно, проснулось желание… Но женитьба! При чем тут женитьба? Ведь совесть его чиста. Разве он должен отвечать за брата?..

Однако совесть заговорила в нем. Она спрашивала: разве дело не его чести возместить… искупить то, что причинил Шон этой невинной девушке? И если он что-то может…

А что он в состоянии предпринять, кроме того, как сделать это нелепое предложение, предоставив ей тем самым возможность хоть какого-то выбора?.. Сделать предложение, рассчитывая, что она, конечно, ответит отказом.

— Вы спрашиваете, почему я произнес эти слова, мисс Кендрик? Потому что брак, даже со мной, в какой-то мере спасет вашу репутацию. Это одно. А во-вторых, наверняка оградит моего брата от преследования со стороны ваших родных и от тюрьмы.

Она поднесла руку к лицу, словно защищаясь от кого-то. Потом приблизилась к обеденному столу, выдвинула один из стульев и села.

— Насколько я могу понять, — медленно произнесла она, — вы предлагаете брак по расчету?

— Именно так, мисс Кендрик. Впоследствии каждый из нас может пойти своим путем. Кроме того, мы сразу же придумаем что-нибудь, чтобы встречаться как можно реже.

Она некоторое время молчала.

— Прежде чем вы ответите мне, мисс Кендрик, — продолжил он, — несколько слов о моей репутации. Ваши родные, боюсь, и вы тоже, держат меня за человека с дурными манерами, за негодяя. Не считаю нужным с этим спорить. Люди вашего круга полагают, что такие, как я, недостойны их. Да, я владелец игорного заведения, во мне ирландская кровь, что закрывает для меня многие двери. Не говоря уж о том, что я не обладаю никаким титулом.

Она подняла голову с таким видом, будто последнее его признание особенно опечалило ее.

— Все это я и так знаю, — произнесла она.

С удивлением он заметил, что из ее глаз потекли слезы. Но она яростно отерла их, снова взглянула на него, на этот раз пытливо, и заговорила вновь:

— Моя тетя много чего наговорила, в том числе и о том, что вы якобы убили собственного дядю. Что об этом многие знают. Это правда?

Он ответил не сразу, что могло только усилить ее подозрения.

— Да, — сказал он, — мне известны упорные слухи про то, что я прикончил его в приступе ярости.

Он остановился, не закончив фразы, и Рейвен повторила вопрос:

— Вы убили его?

— А вы поверите мне, если я отвечу «нет»?

Она опустила голову.

— Да, — негромко проговорила она. — Думаю, что да. Я вообще не склонна особенно верить разным слухам. Прошлой весной моего бра… моего близкого друга обвинили в убийстве и приговорили к повешению. Но потом признали, что действия его были совершенно оправданны.

Ему казалось, он все больше начинает проникать в тайны ее натуры, которая открывается с разных сторон. Ему нравилось то, что он там видит.

Что касается полного ответа на ее вопрос… он не собирался раскрывать перед ней всю правду, хотя над ним висело подозрение в совершении убийства. Толки об этом родились еще в Ирландии, где умер дядя. Они преследовали Келла немало лет, однако он ничего не предпринимал для того, чтобы их заглушить.

Он произнес:

— Я тоже мог бы сказать, что смерть моего дяди — совершенно справедливый ответ судьбы.

И опять в его словах оставалась недосказанность.

Рейвен кивнула, потом поднялась со стула и принялась снова ходить по комнате. Остановившись наконец и сплетя пальцы рук, она сказала, глядя на Келла:

— Вероятно, вы правы. Замужество для меня единственный выход. Если я не хочу полного крушения, не хочу искать прибежища где-то на краю света. А я этого не хочу.

Келл никак не отреагировал на ее согласие — ведь именно в таком духе можно было воспринять этот ответ. Он только сказал:

— Но имейте в виду, ваши родные станут бешено возражать. Миледи Далримпл твердо уверена, что я убийца. Не говоря обо всем прочем.

Рейвен скривила рот в недовольной гримасе.

— То, что моя тетушка ненавидит вас, еще больше говорит в вашу пользу. Во всяком случае, с моей точки зрения.

— И вы готовы обвенчаться с неподходящим человеком только ради того, чтобы досадить ей?

— Конечно, нет! Но я не позволю ей властвовать надо мной и диктовать свои условия!

Бунтарский огонь, загоревшийся в ее глазах, и мятежные речи были еще одним приятным открытием для Келла Лассе-тера. Он хорошо понимал таких людей: сам был бунтарем. Но это вовсе не означало, что он хотел воодушевить ее, подтолкнуть на принятие его предложения.

Он смотрел на нее оценивающим взглядом, пытаясь заставить не принимать окончательного решения, прежде чем она не рассмотрит создавшуюся ситуацию со всех сторон.

Словно уловив это, она расправила плечи и заговорила на удивление спокойным тоном, в котором можно было уловить нотки иронии:

— Невзирая на всю вашу ужасную репутацию, мистер Лас-сетер, выйти замуж за вас представляется неизмеримо лучшим для меня, чем не выйти замуж совсем. В последнем случае я становлюсь вообще парией, которая не может показаться нигде. Да, это ужасно несправедливо, но такова наша действительность. Мою мать…

Он прервал ее вопросом:

— Но вы сами только что заявили своей тетке, что не собираетесь замуж.

— Да, не собираюсь! За того, кого она для меня найдет.

— Но в чем разница?..

— Разница огромная. Я начала говорить… Мою мать эти самые люди, которых вы увидели здесь, принудили в свое время выйти замуж за человека, которого она… Он ей совершенно не нравился. Был отвратителен. Я не хочу… боюсь… как она…

Келл, не сводя с нее глаз, задумчиво покачал головой.

— Однако неужели вы не сможете найти куда более подходящую фигуру, чем я?

Ситуация перевернулась на сто восемьдесят градусов и могла бы показаться забавной, если бы не была столь серьезной. Теперь уже, похоже, не Келл делал предложение о браке, а Рейвен начинала его убеждать не отказывать ей. Он же был готов вот-вот отступить.

Рейвен ответила Келлу со всей прямотой:

— За то время, что мне отпущено, я не найду никого. И если даже предположить, что кто-то ответит согласием, разве я не должна буду открыть ему все, что произошло? Вполне вероятно, об этом узнает не один он, а еще сотня человек. А уж если я получу отказ… представляете, какой шум поднимется вокруг меня?

Он представлял и поэтому сказал:

— Вы можете, как я уже предлагал раньше, покинуть страну.

— И жить как в ссылке? Отверженной? Это для меня еще страшнее, чем замужество. Моя мать провела в таком положении больше половины жизни. Но она питала надежду, что ее дочь вернется на родину, к людям, которые ее отвергли. В это она верила до самой смерти… А я верю, — заключила она после некоторого молчания, — что и мой дед, и моя тетка-дракон предпочли бы более мирное разрешение этой ситуации. Им спалось бы спокойней. Так мне сейчас подумалось.

Келл скептически поднял брови.

— После всего, что наговорила ваша тетка, я не могу понять вашего желания обеспечить ей душевный покой.

— Дело не в ней. Просто я не хочу, чтобы те немногие родственники, которые у меня остались, терпели неприятности по моей вине. Чтобы оградить их от этого, я должна немедленно выйти замуж. Слово «немедленно» я употребляю вполне сознательно. Боюсь, что слуги, находившиеся в доме, когда я пришла, недолго будут держать язык за зубами.

Сейчас она рассуждала вполне здраво, не мог не признать Келл. Без излишней нервозности, без излишних эмоций. Просто как о серьезном и важном деле. Вернее, о сделке.

Поскольку он продолжал молчать, Рейвен сказала — без обиды, без испуга, ровным деловым тоном:

— Насколько я могу судить, мистер Лассетер, вы уже жалеете о своем предложении?

Он сделал неловкое движение, желая переменить позу, боль в ноге усилилась, и он уже не знал, что причиняет ему больший дискомфорт — ее вопрос или рана.

Он ответил:

— Я до сих пор холостяк, мисс Кендрик, и, надеюсь, вы можете понять: я никогда не торопился в силки. Да еще с помощью священника.

В ее глазах он увидел искорки смеха, которые быстро исчезли и сменились легкой тревогой, которая прозвучала в вопросе:

— Скажите честью, у вас кто-то есть на примете? О ком вы забыли под влиянием минутной жалости ко мне или желания насолить моей тетке?

— Нет, — коротко ответил он. — Я уже сказал, что вообще не думал о подобном способе существования. Во всяком случае, в ближайшем будущем.

— Значит, у вас есть любовница, — с подкупающей наивностью констатировала она. — Многие мужчины так делают.

Его лицо оставалось бесстрастным. На ее щеках появилась краска стыда.

— Кстати, — добавила она, — я ничего не имею против, если после нашего соглашения у вас останется одна любовница. Или сколько их есть.

— Ваше великодушие потрясает меня, — сказал он с поклоном.

Его ирония не сбила ее с уже взятого делового тона.

— Еще раз хочу заметить, — продолжила она, — наш брак может быть достаточно благоприятным в финансовом отношении. У меня неплохой собственный доход от суммы, доставшейся мне от… отца. Кроме того, дед обещал за мной хорошее приданое.

— Мне не нужны ваши деньги, мисс Кендрик, — с досадой сказал Келл. — Я достаточно обеспечен, в чем уже признавался вам. Меня не нужно покупать.

— Я не это имела в виду. Извините меня, мистер Лассетер. И мы не о том говорим… — Она замолчала, потом, тряхнув головой, решительно произнесла: — Что ж, если вы не надумали взять назад свое неосторожное предложение, я отвечаю согласием.

Понимая, что ловушка, которую он поставил самому себе, захлопнулась, Келл, не скрывая безнадежности в голосе, сказал:

— Еще раз прошу, мисс Кендрик, хорошо обдумать ваше решение. Не могу обещать, что буду примерным мужем. Ваша супружеская жизнь обещает быть ужасной.

С этими словами, не сводя с нее пристального взгляда, он шагнул к ней.

Она отпрянула — не столько от его движения, сколько от взгляда. Да если даже в его предупреждении есть доля шутки, все равно ничего хорошего ожидать ей не следует. Кто он? Совершенно чужой для нее человек, известный в мире азартной игры. Человек, которому она даже не нравится и в ком вызывает не любовь, а только лишь иронию, желание поддразнить. Ну, может, жалость. Порой — вожделение. Но ни капли любви. Вот кого она получает в спутники жизни, в супруги… И как он забудет, что она чуть было не пристрелила его?

Этот брак с самого начала обречен на крах. И все же… И все же у нее нет иного выхода. Она нуждается сейчас в этом человеке, которого хотя бы немного уже знает. Настолько, чтобы примерно понимать, что ее ждет. Кроме того, ведь он сам предложил. Правда, судя по всему, сожалеет о своем порыве, но все-таки предоставляет ей право окончательного решения. И она решила… решилась…

Однако нужно быть честной и в последний раз спросить, не передумал ли он.

— Вы уверены, что хотите видеть меня своей женой? — проговорила она прямо ему в лицо, потому что он подошел уже совсем близко.

Внезапно он схватил ее за локоть и сжал так сильно, что у нее перехватило дыхание.

— Итак…

В короткое слово он вложил множество значений. Она поняла его как окончательный вопрос к ней, как окончательный ответ, как… или, может быть, ей показалось, как знак его неутоленного желания… Ее охватила дрожь, как это уже бывало раньше, от его близости.

Перед ее затуманенным взором были его щека и чуть белесый шрам на ней. Это придавало лицу угрожающий вид. Опустив глаза ниже, она увидела чувственный рот. В нем тоже таилась угроза… Но возможно, он просто хочет поцеловать ее? С чего бы? И разве сейчас до этого? Сердце готово было выскочить из груди, дыхание сбивалось.

Поцелуя не последовало, но его руки так сжали ее в безжалостном объятии, что невозможно было пошевелиться. Она затихла, тело наполнилось нестерпимым жаром, взгляд его темных глаз всколыхнул в памяти события и ощущения прошедшей ночи…

— Вы боитесь меня, мисс Кендрик?

В самом деле, боится ли она его? Безусловно, он из породы опасных мужчин. Таких принято называть роковыми. Опасна его непредсказуемость, его явная авантюрность, решительность… Наконец, несомненное обаяние, которое исходит от его взгляда, движений, походки. От всей ауры, которую он распространяет.

Однако, как ни странно, страха перед ним она не испытывает. Почему? Возможно, потому, пришла ей в голову нелепая мысль, что он именно тот, кого она видела так много раз в своих сновидениях.

— Боюсь?.. — переспросила она. — Пожалуй, нет. — Ее голос больше напоминал шепот. — Ведь вы преднамеренно пытаетесь напугать меня?

Он продолжал пристально смотреть ей в глаза.

— Значит, нет?

Ей стало вдруг немного смешно., напряжение спало.

— Нет, сэр.

Он едва заметно улыбнулся.

— Мое имя не «сэр».

— Тогда — мистер Лассетер.

— Мое имя Келл. Попробуйте произнести его.

— Хорошо — Келл. Я не боюсь вас, Келл.

Он внезапно отпустил ее и отвернулся. Так он стоял некоторое время, и она не совсем понимала, что произошло. Уж не обидела ли она его смертельно своим утверждением?

Наконец он повернул к ней голову через плечо и произнес с непонятным смирением в голосе:

— Хорошо, мисс Дерзновенность. Мы поженимся, и как можно скорее…