Экзамен на выживание, или Двойные неприятности

Глава 4

– Нет, наша Грин на такое не способна, ее магии не хватило бы на всю академию. Это, скорее, Марк Аврелиус что-то сделал, на него похоже, – делился предположениями по поводу любовной лихорадки Овиан, тем временем продолжая перебирать мои волосы. – Говорят, ведется расследование, виновные будут строго наказаны.

– Как удачно, – прошептала я, думая о своем.

– Это ты про проникновение в кабинет ректора?

– Мы там видели подушечку! – переместился на его руку кузнечик. – Красивую такую, с висюльками. Наш кавалер, нам нужна такая же, чтобы хороший я на ней спал.

– Ты ведь передумал, – напомнила я.

– Как передумал, так и обратно надумал. Мне по статусу положена подушка.

– Пиппи, а что за окном, проверь-ка, – сказал Овиан и, едва мой фамильяр поспешил выполнить просьбу, потянулся ко мне и чуть ли не в сотый раз поцеловал.

И вроде хватит уже, достаточно. Должно надоесть. Но нет, мне нравилось, даже сама тянулась к парню, вообще не собираясь его отталкивать и что-то запрещать. Просто его поступок, и не один, открыл лекаря с другой стороны, показал всю степень его безбашенности. Теперь со скалы падать не страшно…

– Опять облизываются! – воскликнул неподалеку кузнечик, и я усмехнулась, отстранилась от лекаря.

Заглянула ему в глаза.

– Ты отвлекаешься, я попросила рассказать, что случилось.

– Как тут не отвлечься, когда манишь меня своими губами? – Погладил он мое плечо. – Красивая такая, что сил нет.

– Не говори глупостей, – засмущалась я.

– Да, кавалер, зачем врешь? Где же она красивая? Я красивый, потому что великий, а у нее ноги только две!

– Самая красивая, – улыбнулся Овиан и, щелкнув меня по носу, откинулся на подушку. – На чем я там остановился? А, на объяснении магистра, что произошло на собрании. Нас в свои башни погнали, чтобы по комнатам засели, как и остальные студенты. Сказали, что нельзя выходить и, главное, нельзя смотреть противоположному полу в глаза. Тут я вспомнил, что в момент магического толчка ты упала и встретилась взглядом с гоблином. Решил проверить догадку. Воздушник увязался за мной.

– Привязался! – с важным видом поправил его кузнечик. – Ты продолжай, можно.

– Как я понял, действие приворота усиливается от взаимодействия. Если бы вы поцеловались, то…

Меня передернуло, я поморщилась. Эти губы…

– Не напоминай, пожалуйста. У меня с гоблинами сразу дирлинги вспоминаются, их лапы, пасти… и то, как висела.

Овиан погладил меня по спине, прижался губами к моему лбу, словно без магии пытался излечить от воспоминаний. Но вряд ли это работало. Лучше, по крайней мере, не становилось.

– Не знаю, что произошло внутри…

– О, это я! – запрыгал от нетерпения кузнечик. – Я знаю, я! Сказать? Я могу, да.

– Давай.

Фамильяр взобрался на лоб Овиана. Встал на задние лапы, прижал передние к груди. Выдержал театральную паузу.

– Она закричала и бахнула в желтоглазого магией.

– Все?

– Да, он ударился о стену, а еще на него упал горшок с цветком и стал как этот ваш наголовник.

– Как шляпа?

– Да, я же говорю как наголовник, – посмотрел на меня, как на недалекую, кузнечик.

– В общем, дверь вдруг отлетела вместе с нами, – взял слово Овиан. – Ты оказалась возле окна, начала трясти руками, спрашивать, что происходит. Грудь терла. Гоблин выбежал за тобой. Не знаю, что подумал твой брат, но закричал, чтобы не приближалось к тебе гнусное отродье, а потом от тебя во все стороны рванула магия. Выбило стекла, ты тоже не устояла. Нас с воздушником едва не сплющило от этого удара, но удалось быстро прийти в себя и бежать тебе на подмогу.

– И ты не нашел ничего лучше, как прыгнуть за мной?

– Воздушник этот сказал, что не сможет воздействовать на тебя магией – далеко. Еще что-то про лассо сказал. Я и ляпнул, чтобы меня привязал, а потом прыгнул.

Я усмехнулась. Переместила голову ему на грудь, положила рядом ладонь, раздумывая. Как так вышло? Овиан меня раздражал, бесил своими попытками контроля, а сейчас не осталось ничего, кроме благодарности и… чего-то нового, расцветающего внутри.

– Спасибо. Ты снова спас.

– Не спас, Кьяра, – недовольно вздохнул парень. – Ты не валялась бы столько дней без сознания, пока срастались кости. Это совсем не похоже на спасение.

– Тебе вон хуже, до сих пор не восстановился.

– Это ерунда.

– Учитывая, что ты сам лекарь, то да. Но все же… не делай так больше, – произнесла негромко, с затаенным страхом, что могла его вдруг потерять.

Как будто… он мне стал не менее дорог, чем брат.

– Даже не надейся, моя смертница. Учитывая, как ты любишь вляпываться в неприятности, стану и буду делать так же, а то кто еще вытащит тебя и твою… – положил он руку на мои ягодицы и сжал.

– Эй! – скинула я наглую ладонь. – Давай без этого!

– Да? Тогда иди в свою палату.

– Чего ты вдруг? – в непонимании приподнялась я на локте.

– Иди, все нормально. Просто ты такая мягенькая, теплая, в тоненьком халате… Еще и губки припухли от моих поцелуев, м-м-м.

– Да? – Прикрыла я их, начала вытирать. – Ужасно смотрятся? У вас тут есть где-нибудь зеркало?

– Не надо зеркало, – вернул меня обратно к себе под бок парень.

– Но ты же сказал уходить.

– Я передумал, потерплю. А ты вдруг такая послушная стала?

– Потерпишь? – зацепилась я за это слово и высвободилась. Одарила его гневным взглядом. Уже собралась спрыгнуть с узкой койки и идти к себе – и так вон из-за меня никто не мог зайти в палату, бедняги где-то гуляли, пока мы с Овианом тут непотребством занимались.

– Успокойся, я не об этом, – обнял меня лекарь и повалил обратно. Навис сверху. Довольно улыбнулся, будто заполучил лакомый кусочек и очень хочет его съесть.

– А о чем тогда?

– Да, мне тоже интересно, – сел рядом с моей головой на подушку кузнечик. Будто примерялся, хорошо ли ему будет отдельно спать.

– О том самом, о чем в приличном обществе не говорят вслух. – Наклонился парень и прикоснулся губами к моей шее.

Кожа покрылась мурашками от его горячего дыхания. Стало волнительно-хорошо, как-то очень приятно. Я даже замерла, чтобы не пропустить ничего.

Дорожка осторожных поцелуев от подбородка вниз, вдоль выреза. Моя неправильная реакция на эти прикосновения. Его необычный, темный взгляд и ладонь, которая легла на грудь.

– Овиан! – запротестовала я, хотя самой стало интересно.

– Не хочешь попробовать? – сразу убрал он руку. – Я вот очень хочу, что сдерживаться сложно. Ты такая… податливая сегодня, нежная-нежная. Кьяра, что-то я подумал… Ты не против со мной остаться?

– На ночь? – удивилась я.

– Эй-эй, я против. А как же моя подушечка?

– Подарю тебе подушечку, только молчи и не мешай! – быстро выдал Овиан и снова посмотрел на меня.

– У меня будет своя… – обрадовался Пиппи, но быстро умолк.

– Навсегда, Кьяра, – стал предельно серьезным парень. – Я влюбился в тебя еще там, на реке. Такая маленькая, хрупкая, вся в ранах. Не смог пройти мимо, еще и в нос получил.

Я хохотнула, но сразу убрала улыбку, потому как момент вроде бы очень серьезный.

– Обрабатывал твои раны у себя дома, а сам на лицо смотрел, на твои ручки, такие забавные, на эти вот пальчики, – поцеловал их. – Понимал, что вообще тебя не знаю, но тем не менее любовался, предполагал, какая ты на самом деле, соответствует ли внешность твоему характеру, в какие неприятности влипла, раз спина в мясо вся. И еще надеялся, что не слезливая и пустоголовая дура. Или, наоборот, надеялся, потому что иначе пропаду.

– И как, я оправдала твои ожидания?

– Сама как считаешь? Я, как видишь, тот еще пример для подражания, и ты как-то очень стройно вписалась в мое мироустройство.

– К чему ты это все говоришь? – Стало неуютно, учитывая, что он поглаживал мою руку, массировал запястье, выглядел небрежно-очаровательно и очень мило. А еще к койке прижимал, что добавляло его словам весомости.

– Кьяра, я не привык размениваться по мелочам. И сейчас тоже, хочу предложить…

В палату ворвались сразу двое парней, отправились к своим койкам. Мой лекарь процедил что-то нечленораздельное, сразу укрыл меня одеялом с головой и забрался ко мне.

– Потом. Скажу в более подходящий момент, чтобы точно никто нас не прервал.

– А говорить уже можно? Я заслужил свою подушечку? – пробрался между нашими лицами Пиппи и потрогал нос лекаря.

– Да, ты настоящий молодец.

– Ты что-то путаешь, наш кавалер. Я не молодец, а кузнечик. Попрошу без оскорблений!

Он усмехнулся, провел костяшками пальцев по моей щеке, в глаза заглянул.

Так и лежали. Я, Овиан и что-то теплое, разрастающееся внутри. Ах да, еще неумолкающий кузнечик.