Эпоха королей

— Идёмте, — позвала она. — Она долго стоять открытой не будет.

Я последовала за ними с комом в горле. У меня было множество вопросов. Едва переступив порог, я почувствовала покалывание в животе. На камне портала были вырезаны всяческие знаки, символы. Я коснулась рукояти кинжала, который, вместе с болас, снова был на своём месте.

«Гномы», — подумала я, узнав некоторые символы, похожие на те, что были на кинжале. Это место соорудили гномы.

Значит, ему как минимум пятьсот лет. Как бы отреагировала Каэли, если бы увидела это? Наверно, закричала бы от восторга.

Внутри пахло землёй, корнями и плесенью. Воздух был затхлый, как в помещении, которое долгое время было закрыто наглухо, но дышать получалось. Мои босые ноги были особенно рады земляному покрытию.

Мэддокс, напротив, начал чихать, как только вошёл внутрь. Один, два, три, четыре раза… Пока я не сбилась со счёту. Каждый вдох сопровождался чиханием. В какой-то момент он врезался в земляную стену, и его волосы, лицо и плечи покрылись пылью.

— Чёрт побери, — пробормотал он, чихая без остановки.

Гвен, вошедшая последней, улыбнулась и подняла брови, глядя на меня.

— Вот что бывает, когда заводишь драконов под землю.

Затем дверь, как и говорила Сейдж, снова закрылась. Или, можно сказать, восстановилась. Обломки магически вернулись на место сверху вниз, и слабый лунный свет постепенно исчез.

Сейдж прочистила горло.

— Мэддокс?

Через секунду яркий оранжевый свет озарил нас четверых и бóльшую часть туннеля. И свет исходил от самого Мэддокса. Точнее от его руки. Он не зажёг фонарь или лампу; его запястье, ладонь и пальцы были охвачены огнём. Пляшущим, трещащим и ослепительным. И так как мы все стояли в тесноте у входа, я даже почувствовала исходящее от него тепло.

Это было вполне объяснимо, учитывая его драконье происхождение. Если какая-либо раса и должна быть способна вызывать огонь своим телом, так это драконы.

Тем не менее, это было поразительное зрелище.

Он тоже казался несколько обескураженным, глядя на свою руку так, будто это случилось впервые.

Гвен мягко похлопала его по плечу.

— Давно это было, да?

Он кивнул; я бы даже сказала, что с некой торжественностью. Затем снова чихнул, и огонь исчез.

— Блин.

В кромешной тьме Сейдж вздохнула, словно на её плечах лежало бремя всего королевства.

Меня удивило, что туннель, несмотря на его идеальную цилиндрическую форму, оказался всего лишь… земляным туннелем. И чем дальше мы продвигались, тем уже он становился, так что Мэддоксу и Сейдж пришлось идти, пригнувшись. Он, к тому же, оставался в новом облике, и его крылья, даже сложенные, оставляли следы на стенах и потолке, сбивая землю. К счастью, он вновь призвал огонь в свою руку, и нам не пришлось идти на ощупь.

Туннель не был вымощен, и не было никаких признаков того, что он когда-либо был освещён. По пути нам попадались другие туннели, отходившие в стороны. Это место могло быть построено семейством кротов.

Я задумалась, почему гномы, будучи талантливыми архитекторами, спроектировали что-то настолько простое, что казалось, будто это может рухнуть в любой момент.

Тишину нарушил голос Гвен.

— Такие проходы были построены в последние годы войны как убежище для выживших сидхов. Первоначальная идея заключалась в использовании их для перемещения по всей Гибернии. Их назвали «кноками», потому что, как гласит молва, нужно было стучать в полые холмы, чтобы вас впустили внутрь³. Это было последнее творение Гердии, дочери короля Гоба. К сожалению, она, как и все представители её расы, погибли вскоре после этого.

Я коснулась стены пальцами и испачкалась землёй.

Туннели, полные перепуганных, раненых сидхов, изгнанных со своих земель и вынужденных прятаться, как разбегающиеся муравьи. Они остались сиротами, вдовами, калеками, но всё равно цеплялись за любую надежду. Сидхи всех возрастов, всех сословий. Плач младенцев, кровь, смешивающаяся с землёй…

Я отняла руку от стены и сжала её в кулак.

— До куда они простираются?

— Так как не хватило времени на их завершение, они охватывают лишь часть древнего королевства Гобов. То есть часть герцогства Гримфеар. — Гвен пожала плечами, в её взгляде была печаль. — Тем не менее, они всё равно впечатляют.

— Братство часто их использует?

— Только когда у нас нет другого выбора. — Она бросила мимолётный взгляд на Мэддокса и его крылья. — Входы постоянно меняют местоположение, и только такие существа, как лепреконы, могут их находить.

— Потому что они были подданными Гоба, — пробормотала я.

Гвен бросила на меня удивлённый взгляд.

— Именно.

Затем она обменялась взглядом с Сейдж, которая шла впереди. Через несколько секунд та спросила:

— А к какой расе относишься ты?

Я ожидала этого вопроса.

— Мы. Девочка, которую забрала Морриган, — моя сестра. — Я сглотнула, чтобы избавиться от кома в горле, возникшем при одной только мысли об этом. — Мы от разных отцов, но они оба были людьми, а наша мать — феей. Только она была с нами.

По их лицам и повисшему молчанию было ясно, что им трудно в это поверить. Они, должно быть, вспомнили тот момент, когда Каэли сняла камень трансмутации и в неё как будто что-то вселилось.

— Вы… полукровки? — осторожно спросила Гвен.

— Да, поэтому у нас нет видимых признаков. И я знаю, о чём вы думаете, но моя сестра ещё совсем юна, и когда она пугается, её магия выходит из-под контроля. — Это было вполне правдоподобное и логичное объяснение; такое бывает с незрелыми сидхами. — Что случилось с тем мужчиной в пекарне? Который покончил с собой.

Повисла короткая пауза, после которой туннели наполнил глубокий голос дракона. Он звучал хрипло от частого кашля и чихания.

— На севере Гримфеара была облава. Отряд принца Брана нашёл сидхов, живущих в подвалах. Тот мужчина предоставил им крышу над головой и всячески помогал. Он был ранен во время облавы, но сумел ускользнуть. — Его голос стал мрачнее. — Мы хотели догнать его и спасти, но, конечно, не все готовы нас слушать, когда мы вот так одеты. Не можем же мы кричать на улицах, что мы из Братства.

— Сейдж могла бы его исцелить, — прошептала Гвен. В её голосе звучала искренняя печаль.

Несколько минут мы шли по туннелю в полной тишине. Сейдж, казалось, без труда находила дорогу. В конце концов разговор возобновила Гвен:

— По понятным причинам, вы с сестрой сбежали прежде, чем мы успели что-либо объяснить, а затем на пристани случилось то, что случилось.

— Нас поймал принц Бран, верно?

Дракон приподнял брови.

— Как ты поняла?

— Вы обращались к нему «ваше высочество». Сомневаюсь, что вы проявляете такое уважение к другим охотникам.

— В тот момент ты казалась ослабшей, почти умирающей. Я думал, что ты вообще без сознания.

Это не так уж ж далеко от правды. Использование камней обессилило меня.

— Из какого вы отряда?

Я была уверена, что они не из отряда принца Брана. Они разговаривали как соперники, соревнуясь за добычу, споря, кто первым нашёл меня и Каэли.

После паузы, чуть дольше обычной, Сейдж посмотрела на меня искоса с некой… опаской? Как будто защищалась.

— Из отряда принца Сетанты.

Я так и думала.

И всё же…

Они были под командованием самого наследного принца, и хотя я уже подозревала это, подтверждение от них самих вызвало у меня лёгкое головокружение. Они имели дело с будущим королем; говорили с ним, подчинялись его прямым приказам. Сетанта Руад был идеальным солдатом, идеальным наследником, идеальным убийцей сидхов. Его кровавые подвиги, несмотря на юный возраст, уже вошли в легенды, и он по праву носил прозвище «Потрошитель». Люди его обожали. Ему предстояло стать следующим королём Нессией и продолжить Эпоху королей.

И под самым его носом скрывались сидхи.

Своё мнение об этом безумии я оставила при себе. В любом случае ни Сейдж, ни остальные не оценили бы его.

Внезапно туннель затрясся. Глухой стон, низкий и болезненный, донёсся из глубин тьмы, словно что-то огромное и раненое скрывалось там, пытаясь предупредить нас о своём присутствии. Я запнулась и попыталась ухватиться за что-то, но земля сыпалась со стен от малейшего прикосновения, а пол под ногами дрожал. Гвен уже опустилась на четвереньки.

И в тот момент, когда остатки света погасли, надо мной нависла тёплая, массивная фигура. Мои пальцы наткнулись на что-то твёрдое, устойчивое, и я, недолго думая, ухватилась за это. Благодаря чему мне удалось устоять на ногах.

— Закройте глаза! — скомандовала Сейдж. — Потолок обваливается!

Её голос не выдавал страха. Я задержала дыхание, ожидая, что туннель вот-вот обрушится. Я бы пробивала себе путь зубами и когтями, если бы пришлось, потому что отказывалась быть погребённой заживо в месте, о существовании которого узнала лишь несколько минут назад. Мне нельзя умирать. Я должна спасти Каэли.

Однако ничего не обрушилось на меня; грохот и тряска спустя несколько секунд просто прошли мимо. Туннель перестал трястись. Эхо тяжёлого дыхания всех присутствующих вновь заполнило пространство.

В ушах остался гул, словно часть дрожи застряла там и не проходила. Я тряхнула головой, и по коже пробежали мурашки. Это было страшно. Кажется, я услышала чей-то стон

— Что это было? — выдохнула я.

— Живая легенда, — ответил дракон; его голос прозвучал прямо над моей головой, очень близко.

Слишком близко.

Я вздрогнула. Свет снова вспыхнул, и я оказалась лицом к лицу с пронизывающим взглядом Мэддокса. Янтарные радужки, казалось, пульсировали в такт с огнём в его руке; или, возможно, это пламя плясало под влиянием его глаз. Кто знает; в нём, как-никак, текла кровь драконов. Мне показалось, что призрачные пальцы коснулись моих ключиц. Легко, едва заметно.

Я отвела взгляд, смутившись, потому что только сейчас поняла, за что ухватилась во время тряски. С поразительной скоростью Мэддокс подскочил ко мне, и одно из его крыльев обвило меня. Что касается того устойчивого, за что я держалась… Это был один из острых концов другого крыла, сложенного у бедра дракона. В такой позиции оно казалось кожаным треугольником, но намного более жёстким и тёплым на ощупь.

Я резко убрала руки, чувствуя себя крайне неловко.

— Я не…

— Всё в порядке, — перебил он.

Мэддокс сделал несколько шагов назад и наклонился вперёд, стряхивая землю с тёмных волос. Я смотрела на него в замешательстве. Неужели он сам себя не прикрыл?

Гвен, сидевшая на земле, тяжело вздохнула. Очевидно, она пострадала больше всех: её руки были зарыты в землю по запястья, и вся она с ног до головы была покрыта пылью. Её волосы из почти платиновых стали каштановыми.

— Тебе обязательно было прикрывать обоими крыльями её одну? Не мог проявить немного рыцарства к своей давней подруге?

Он не ответил, даже не взглянул на неё. Сжав челюсти, он стряхивал пыль с плеч и рук, и я готова была поклясться, что его щёки немного покраснели.

Сейдж щёлкнула пальцами. Всё, что упало на неё, поднялось в воздух, образовав облако пыли, а затем осело на землю.

Гвен надула губы.

— И ты тоже?

Сейдж подняла бровь.

— Не надо было рождаться человеком, — ответила она. Затем, резко развернувшись, снова пошла вперёд. — Идём, мы уже достаточно побеспокоили Рагман’дара.

Глава 8

Говорят, что вскоре после того, как Тараксис ступила на эту землю, она нарисовала символ у своих ног, представляющий всё, что она видела и чем являлась: небо, землю, море, тело, разум и дух. Вместе они символизируют равновесие природы. Этот символ несёт в себе три принципа: понимание, любовь и сохранение истины. Богиня назвала его «авен».

Из запрещённой книги «Эпоха богинь»

Из четырёх герцогств, составлявших Гибернию, Аннвин был единственным, куда ни моя семья, ни мои предки никогда не ступали. Также он был самым маленьким герцогством, с тех пор как первый король Нессия разделил территорию пополам. На севере оно граничило с Хельглаз и истоком реки Муирдрис, которая пересекала герцогство и его долины, прежде чем продолжить путь к Эремонским горам. Согласно картам, которые мне удалось изучить, на восточном берегу реки было несколько деревень, довольно мелких. Не было ни городов, подобных Гримфеару или Реймсу, ни значимых торговых путей, ни крупных сельскохозяйственных угодий, ни шахт. Оставались жить в Аннвине только те, у кого не было средств для переезда в места получше, — по крайней мере, так говорили в народе. Если бы большинству жителей королевства предложили выбор между жизнью в Хельглаз или Аннвине, они бы предпочли замёрзнуть, не задумываясь.

Причина заключалась в том, что находилось на западном берегу Муирдриса: Долине Смерти. Там, где всё началось и закончилось.

Я уже пересекла множество границ, что мне стоит перейти ещё одну?

Стояла глубокая ночь, когда мы остановились на вершине холма на окраине деревушки под названием Эйлм. Гвен вышла вперёд, чтобы предупредить местных о нашем прибытии. Было видно, что все ещё спят. Тишина и снег окутывали синие крыши; казалось, что дома покрыты чешуёй рыбы, щедро посыпанной солью. Почти все стены были побелены, и на фасадах росли лозы и мох. Многие дымоходы дымили, и кое-где оранжевый свет проливался из окон на снег. Собака залаяла, а кошка ответила ей возмущённым шипением. Вдалеке возвышались несколько зданий, заметно выделяясь среди остальных.

Это место показалось мне спокойным и вполне уютным, хотя я ожидала увидеть полуразрушенные унылые хижины. Муирдрис извивался, переливаясь, как нефть.

Но на другой стороне реки…

Не было ничего.

Ни гор, ни холмов, ни деревьев, ни каких-либо построек. Взгляду не за что было зацепиться в этом бескрайнем унынии. Прищурившись, я увидела алый отблеск, который мог быть дюной пустыни Вармаэт. Возможно, мне это только казалось, потому что я знала, что она должна быть где-то там.

Я оглянулась назад. Лес остался позади, но признаки жизни были повсюду. По краям тропинки росли кустарники и цветы, где-то в глубине ухала сова.

Я снова посмотрела перед собой. Поразительно, как один акт агрессии, совершённый несколько веков назад, продолжал оказывать влияние, словно земля не забывала нанесённый ей вред. Или, может быть, её сущность была вырвана с корнями, и она больше не могла возродиться.

Дракон отошёл на несколько шагов от Сейдж, выходя из укрытия из листьев, где они ждали, и приблизился ко мне. Каждый раз, глядя на него, я старалась не удивляться тому, как дико и невозможно выглядят вместе его крылья и доспехи Охотника.

— Ты очень тихая, — пробормотал он.

Я посмотрела на него без выражения, что, по какой-то причине, вызвало у него улыбку.

— Некоторые сидхи, которых мы перевозим, так переживают из-за происходящего или нервничают из-за предстоящего, что Сейдж приходится усыплять их, чтобы доставить в безопасное место без лишнего шума.

Однажды в Тельмэ целая семья исчезла при загадочных обстоятельствах безо всякого следа, побросав почти все свои вещи. Соседи осуждали их за подозрительное поведение и шептались за их спинами обо всём, что только можно. Худшее обвинение, конечно, заключалось в том, что они, вероятнее всего, были сидхами.

На следующий день после их исчезновения в деревню прибыли солдаты. Они обыскали дом сверху донизу, допросили соседей (включая мою мать) и, не сумев узнать, что произошло, разозлились и сожгли дом. Перед отъездом они оставили чёткое предупреждение: если кто-то знал, куда они сбежали, и не рассказал, то его ждёт в лучшем случае виселица.

Мы не пустились тогда в бегство только потому, что Каэли была слишком маленькой для путешествия. Наша мать была убеждена, что это дело рук Братства, и сходила с ума от одной мысли о том, что охотники прошли так близко.

Представляю, как она сейчас переворачивается в гробу.

— Когда сложные ситуации становятся для тебя нормой, ты, хочешь не хочешь, но учишься решать их наилучшим образом, — ответила я. — Закрытый рот, осторожность и быстрые ноги часто выручают.

Мне не нравилась эта пристальность в его взгляде, которую только усиливал странный цвет его глаз. Дракон наклонил голову, как будто хотел рассмотреть меня со всех возможных углов. К счастью для меня, он больше ничего не сказал, просто стоял на расстоянии вытянутой руки, наблюдая за деревней со скрещёнными на груди руками. Я же, пытаясь не рухнуть от усталости, сделала шаг в сторону, увеличивая расстояние между нами.

Кажется, уголок его губ приподнялся в улыбке.

Гвен возвращалась назад. Капюшон скрывал её лицо, двигалась она быстро и ловко.

— Сегодня вечером здесь было собрание, но все уже разошлись, — сказала она, подходя к нам. — Пвил ждёт нас в амбаре.

Мы спустились с холма и направились к южной части деревни. По их поведению и выбору пути через кнок я поняла, что они принимают всевозможные меры, чтобы никто не увидел крыльев Мэддокса. Все ли члены Братства знали, что в их рядах есть дракон, или от них это скрывают так же, как и от Диких Охотников?

Мудрым решением было бы держать это в секрете. Мало ли кто присоединится к Братству; как можно доверить такую важную информацию кому попало? Если кто-то случайно сболтнёт, слухи быстро дойдут до короля.

«Ты не просто сидха».

Я подавила смешок. Нет, не просто.

Я самая невезучая девушка во всей Гибернии. Я оказалась в неподходящее время в неподходящем месте с неподходящими людьми (и сидхами) и узнала секреты, которые меня не касались.

Хотя они оказались весьма любопытными.

Но этого мало, чтобы начать доверять друг другу. Нет никакой врождённой связи между всеми сидхами только из-за их магического происхождения. И если кто-то из них полагает иначе, то это очень наивно.

Когда я поняла, куда мы направляемся, то не сразу смогла в это поверить: это был замок. Издалека мне казалось, что там несколько зданий с крышами синего цвета. С первого взгляда я насчитала, по крайней мере, восемь. И, пока мы ехали, лунный свет падал на стеклянный купол. По мере приближения я увидела высокие каменные стены, отделявшие замок от остальной деревни.

Мы обошли здание вдоль стены до калитки, предназначенной для повозок. Судя по тому, как был протоптан снег, её совсем недавно использовали. Гвен открыла калитку и провела нас внутрь. Стены полностью закрывали луну, оставляя нас в полумраке.

Мы шли к гораздо более простой постройке, одноэтажной, широкой, примыкающей к одной из стен замка. От неё чувствовался запах навоза и животных. Я на мгновение прислонилась к холодной стене.

Множество голосов смешались, как бывает, когда десятки людей собираются вместе и пытаются говорить одновременно, и кто-то выкрикивает: «Замолчите уже, чёрт возьми!», за чем следуют громкие смешки.

Глубокий, хриплый голос прошептал мне на ухо: «Добро пожаловать».

Я резко убрала руку. Как всегда, мне больше нравились моменты, когда видения были о добрых и радостных чувствах, чем когда я становилась свидетелем боли и смерти. Не то чтобы тьма намеренно всегда выбирала наиболее жестокие сцены, но обычно самые глубокие воспоминания живых существ и некоторых предметов, — те, что врезались в память, — не были счастливыми.

Я потёрла ухо о плечо, чувствуя себя неуютно. Слова «добро пожаловать» продолжали эхом звучать в моей голове.

Мэддокс хмуро посмотрел на меня.

— Ты в порядке?

Я торопливо кивнула, выпрямляясь, и что-то заискрилось в его золотистых глазах.

— Пойдём, здесь ты сможешь отдохнуть.

Мы свернули за следующий угол. Там, в тени дверного проёма амбара, нас ждал мужчина. Когда я увидела его, первой мыслью было, что малейший порыв ветра мог бы с лёгкостью его повалить, настолько он был худым. Среднего роста, с узкими плечами и растрёпанными светлыми волосами, но больше всего выделялись его круглые очки и длинный острый нос, на котором они держались.

Он рассматривал нас пронзительным взглядом; когда очередь дошла до Мэддокса и его крыльев, в глазах мужчины отразилось удивление. Сигарета, зажатая в его губах, заплясала, стоило ему заговорить:

— Во имя священного лосося, — пробормотал он. — Заходите быстрее!

Он так же внимательно смотрел на меня, когда я прошмыгнула мимо него, следуя за Сейдж и Гвен, но ничего не сказал. Внутри амбара, который внутри оказался гораздо теплее, чем представлялся снаружи, я вдруг ощутила всю накопившуюся усталость, боль и онемение. Словно холодный воздух последних дней зимы притуплял чувства. Теперь же от ступней до ушей всё ощущалось как один сплошной синяк. Было темно, и я мало что смогла разглядеть, но без труда различила силуэт огромного экипажа, таких, что встречаются только в больших городах. До меня донеслось нервное ржание нескольких лошадей.

Мужчина с острым носом эмоционально шептал что-то Мэддоксу, тот же в свою очередь молчал.

Дверь на дальнем конце открылась, проливая желтоватый свет на покрытый сеном пол. Огромная фигура, высокая и широкая, помахала нам оттуда рукой.

— Быстрее, — позвал грубый, пугающий голос, как будто говорила сама бездна.

Когда мы подошли ближе, я едва не открыла рот от изумления. Я видела много крупных мужчин в своей жизни. Тот же Мэддокс был высоким и мускулистым, но этот? Просто великан.

Длинные каштановые волосы, слегка стянутые кожаным ремешком, обрамляли его внушительные черты лица. Широкие брови, тёмные глаза. Густая борода скрывала изгиб губ. Рукава рубашки были закатаны, каждая из рук была шириной с меня, и каждый сантиметр от плеч до пальцев был покрыт замысловатыми синими татуировками.

Когда я снова подняла взгляд, ошеломлённая, то обнаружила, что он всё это время тоже наблюдал за мной. Вместо того чтобы оскорбиться на мой вытаращенный взгляд, он слегка кивнул.

— Добро пожаловать, лайли.

Девушка.

Несмотря на зычный голос, говорил он доброжелательно и тепло. Мне стало приятно от его обращения. Когда мы вошли в освещённый коридор, у меня не возникло чувства, что я попала в незнакомое место, где нужно проверять каждый уголок, чтобы не быть застигнутой врасплох. Как бы абсурдно это ни звучало, я почувствовала себя в безопасности.

Впервые за не знаю сколько времени.

Пальцы дрожали, вина нахлынула лавиной, поэтому я скрестила руки на груди, пытаясь защититься.

— Спасибо.

Он наблюдал за мной ещё несколько секунд, а затем снова повернулся к амбару. Его, в отличие от блондина, вид Мэддокса не удивил.

— Можешь продолжить свой допрос на кухне, Пвил.

Я не успела услышать ответ, потому как уже поднималась по узкой деревянной лестнице в конце коридора, следуя за девушками. Мы вышли на слабо освещённую площадку, где было так тепло, словно рядом горел огонь в печи. Пахло смесью чеснока и кабачков, отчего мой желудок заурчал, привлекая внимание.

Я обхватила руками живот и сжала, чтобы унять голод. Где бы ни была сейчас Каэли, кормят ли её там? Не холодно ли ей? Испугана ли она?

Гвен одарила меня мягкой улыбкой.

— Сюда.

По всей видимости, она вела меня на кухню, но мои пятки врезались в пол. Мужчины остались внизу, их приглушённые разговоры доносились со стороны лестницы.

Сейдж посмотрела на мою защитную позу, на лицо, босые ноги и, казалось, поняла то, что я сама не могла сказать.

— Пойдем, я отведу тебя в свободную комнату.

Гвен нахмурилась, но оставила свои мысли при себе. Мы с Сейдж поднялись выше по лестнице. Замок был не только большим, но и обжитым. Здесь не пахло сыростью или грязью. Если это место принадлежало Братству, то очевидно, что они не просто какая-то банда разбойников, как их описывала народная молва.

Я внимательно запоминала путь — скорее по привычке, чем намеренно. На этом этаже каменный пол был покрыт ковром, заглушающим наши шаги. От лестницы отходили три коридора. Все они казались бесконечными. Сейдж без колебаний свернула направо, и мы пошли до самого конца; проходя мимо нескольких арочных дверей с массивными металлическими молотками. Две комнаты были открыты, и я, конечно же, не могла не заглянуть внутрь: одна выглядела как кабинет; в другой я успела заметить лишь край книжного шкафа. Библиотека?

Куда я попала? Я могу по пальцам пересчитать людей, чьё благосостояние позволяет иметь столько книг.

Сейдж открыла последнюю дверь и жестом пригласила меня внутрь.

— Обычно, когда мы приезжаем, здесь сплю я, но сегодня мне придётся потерпеть болтовню Гвен.

Будь я добрее, я бы отказалась забирать у неё комнату. Но я промолчала. В тот момент мне хотелось только одного: чтобы Сейдж закрыла эту дверь и ушла.

Мне нужно было побыть одной.

Мне нужно было сделать глубокий вдох, не чувствуя на себе взглядов.

Мне нужно было…

Сейдж вышла обратно в коридор.

— Отдыхай. Завтра можешь спуститься вниз. Там всегда кто-то есть.

Не сказав больше ни слова, она закрыла дверь, и её едва слышные шаги удалились.

Я мало что разглядела в спальне. Найдя кровать, я опустилась на колени и уткнулась лицом в подушку, чтобы заглушить крик, подступивший к горлу.

Слёзы хлынули из глаз. Я больше не сдерживала своих чувств. Я поддалась всему урагану отчаяния, который набирал обороты во мне с тех пор, как Морриган забрала Каэли. Этот шторм захлестнул меня, терзая и истязая. Тьма вышла из своих укрытий — из-под кровати и из углов — и бросилась ко мне, желая утешить. Она взобралась по моим ногам и спине, окутала меня тёмным плащом, её призрачные пальцы запутались в моих волосах.

Ключицы горели, как будто реагировали на боль, но я игнорировала их с той же решимостью, с какой заглушала каждый свой всхлип. Вместо облегчения я чувствовала, как тяжесть вины за то, что я не защитила сестру и не знаю, что происходит, душит меня всё сильнее.

Не знаю, сколько это продолжалось, но в конце концов я упала в полном изнеможении. Лоскуты тьмы вытерли мои щёки и убаюкали меня.

Глава 9

Обычный день в Гальснане, с метелями, из-за которых приходится идти с прищуренными глазами и шарфом, поднятым до носа. Этому я особенно рада, потому что знаю, что западные торговцы вот-вот прибудут, а их визит всегда означает что-то новое, что-то, что нарушает холодную и однообразную рутину Хельглаз.

Но вместо торговцев в деревню входит группа солдат, чтобы посмотреть ход работы на шахтах и поставки гематита. Я сразу его узнала. Возможно, если бы он не был главным героем моих кошмаров последние шесть лет, я бы уже забыла его лицо.

И что ещё хуже, глядя на него, я вновь чувствую себя беспомощной и ужасно напуганной.

Возвращаюсь в хижину, дрожа с головы до ног. Каэли спрашивает меня, что случилось, и тянет к огню, чтобы я согрелась. Я смотрю на неё оцепеневшая. Она жива и здорова благодаря мне; я спасла её от тех солдат, от него, и сбежала из столицы посреди ночи, зажимая ей рот рукой, потому что измученный младенец не переставал плакать. А теперь я вновь переживаю то отвратительное состояние, когда мы без семьи, без дома, без тёплой одежды, скрываясь, всё дальше и дальше уходим на север, туда, где никто не станет нас преследовать, где никто не сможет нас поймать.

Водоворот ненависти и обиды грозит поглотить меня, тьма с энтузиазмом подталкивает их ко мне. Вскоре в моей голове начинают зарождаться планы. Я могу отомстить. Я уже не беззащитная девочка. У меня есть оружие. Он не узнал меня, что только сильнее терзает мои раны. Для таких, как он, мы с сестрой никто, мы недостойны того, чтобы даже запомнить нас и уж тем более бояться.

Я могу это изменить.

Я знаю, что могу наполнить его тело страхом и затем извлечь его капля за каплей.

Тьма одобрительно кивает, облизываясь.

Каэли накрывает меня одеялом и обнимает. Вместо того чтобы продолжать планировать, как отплатить ему хотя бы тысячной частью всех наших страданий, которые он нам причинил, я сосредотачиваюсь на реальности. Сладкий запах моей сестры. Её тонкие руки, обнимающие меня. Её дыхание у моей шеи. Хижина, в которой мы живём, маленькая и скромная; это единственное место, где мы могли по-настоящему успокоиться и узнать, что такое счастье.

Постепенно я стряхиваю паутину прошлого. Тьма жалобно стонет, ведь она хочет выйти поиграть.

Готова ли я рискнуть всем этим ради одного человека? Пущу ли я свою жизнь под откос, чтобы на мгновение облегчить ненависть и ярость?

Нет.

Это не стоит того. Он, Двор и мой собственный род уже отняли у нас достаточно.

Так что, вместо того чтобы идти в ночь убивать, а потом вынужденно бежать в Гримфеар, я прижимаю к себе сестру и продолжаю историю о крылатых воинах, островах огня и ярких драгоценностях. Это её любимая.

Поэтому мы никогда не работали в пекарне в Гримфеаре. К нам не заходил окровавленный сидх, Дикие Охотники не преследовали нас. Я не использовала камни трансмутации и не стояла на пристани, живая лишь по милости Призрачной Королевы. Каэли никогда не отбирали у меня, и я не была вынуждена вступить в союз с Братством.

И, конечно, я так и не встретила эти янтарные глаза, которые, кажется, изменят мою жизнь навсегда.

Я долго лежала, глядя в потолок спальни, после того как проснулась. Когда мне надоело терзать себя мыслями, я сделала то, что должна была сделать ещё прошлой ночью: осмотрелась, оценила обстановку в целом. Мне следовало ускользнуть, как только Сейдж оставила меня одну, и обследовать замок, подслушать разговоры, собрать полезную информацию.

Что угодно, только не плакать и не спать как беспомощный щенок.

Спальня была столь же роскошной, как и остальная часть замка. Массивная мебель, сверкающая лаком; пол, покрытый толстыми кремовыми коврами; ровная постель, даже туалетный столик с зеркалом в тон. Но мелочи поразили меня больше всего: диван у подножия кровати, на котором лежали небесно-голубые шёлковые подушки; свежие цветы разнообразных оттенков в стеклянных вазах.

Всё это говорило о богатстве. Мне было трудно поверить, что здесь жили члены Братства. Конечно, если сидхи есть среди Диких Охотников, почему бы им не быть богатыми и не владеть большими домами? Насколько я знала, сеть Братства распространила свои щупальца даже туда, куда я и представить себе не могла. Они использовали тайные туннели для перемещения, у них были союзники-люди, такие как Гвен, они носили опознавательные татуировки, устраивали тайные собрания…

Я взяла с туалетного столика кувшин с водой для умывания; погладила фарфор с розово-бирюзовой росписью. Взглянув на своё отражение, я увидела только истощённую девушку с опухшими глазами и печальной гримасой на губах. Я привыкла к фиолетовому оттенку моих глаз, к цвету, который концентрировался по краям радужки, образуя тёмное кольцо и светлея до водянистой сирени вокруг зрачков. Теперь они сочетались с парой тёмных кругов под глазами.

За моей спиной притаились туманные силуэты, такие же волнистые и прозрачные, как поверхность озера. Ближе всех стояла ко мне, почти дыша над моим плечом, новая фигура, чуть более чёткая, чем остальные. Его черты появлялись и исчезали. Со временем все они исчезнут. Но сейчас я его узнала.

Это был солдат, который осмелился забрать у меня Каэли, когда она была ещё младенцем в Гримфеаре. Он бросил её в телегу и оставил меня истекать кровью в переулке. Когда я увидела, как он заявился в Гальснан, смеясь со своими товарищами, я не смогла удержаться. Я подсыпала снотворное всем в таверне, включая солдат, и, когда он заснул, утащила его в лес. К тому времени, как я с ним покончила, снег был окрашен в красный цвет. Когда тень скользнула из его тела к моим ногам, я не почувствовала ничего.

Я по-прежнему не испытывала раскаяния. По крайней мере, не за его смерть. Я сожалела лишь о том, что не подумала лучше. Оценивай я ситуацию трезво и разумно, смогла бы я сдержаться? Смогла бы проигнорировать тьму, как сделала это во сне? Тогда бы я всё ещё была в Гальснане с Каэли, мы бы мёрзли, но держались вместе.

Или, как всегда говорила моя мать, нельзя убежать от своей сути?

Решив, что в моём собственном теле не должно быть ничего, что вызывало бы у меня тревогу, я расстегнула ворот туники и обнажила ключицы.

Сделала судорожный вдох. Хотя боль и зуд были сильными, я всё же не ожидала, что метка занимает так много места.

Она была похожа на татуировку. Как две руки великана, встретившего нас прошлой ночью. Синие линии простирались почти от плеча до плеча. Они были толщиной в четыре пальца, тонкие, замысловатые. Они переплетались друг с другом, создавая спирали, петли, настоящую лозу, выделявшуюся на моей коже, как капли крови на снегу. Я не смогла разглядеть, где они начинались и где заканчивались.

И я задумалась, связано ли это с их значением.

Я несколько раз видела только-только сделанные татуировки. Кожа оставалась опухшей и красной из-за работы игл, иногда на протяжении нескольких дней. В некоторых случаях она начинала гнить из-за непереносимости чернил или потому что иглы и нити не были хорошо продезинфицированы. Те, кто делал себе татуировки, всегда казались мне большими идиотами.

И вот посмотрите на меня.

Моя кожа была нетронута, как будто эти рисунки всегда были там.

Я торопливо застегнула пуговицы.

Затем быстро привела себя в порядок и избавилась от носков. Если вчера днём они были просто в плохом состоянии, то после прогулки до Эйлма окончательно превратились в лохмотья. Я использовала самую чистую часть одного из них, чтобы завязать косу, и, глубоко вздохнув, вышла из спальни.

Коридор был таким же, как я его запомнила. Судя по свету, пробивающемуся сквозь узкие высокие окна, время должно было быть около полудня. Я не помнила, когда последний раз вставала так поздно, хотя мы прибыли глубокой ночью.

Двери, которые прошлой ночью были открыты, теперь оказались закрыты. Моё лицо помрачнело при виде гобеленов и картин на стенах; одна изображала место, которое я никогда не посещала, но всё равно легко узнала. Я слышала о нём в тысячах историй и песен; книги, рассказывающие о нём, были доступны каждому; его считали одним из природных сокровищ Гибернии, как и Камень Судьбы.

Толл-Глор.

На картине, выполненной в холодных тонах, было изображено восточное море, волны которого бились о берег Эремона. На крутом утёсе росла пышная зелёная трава, характерная для южного герцогства, известного своими плодородными почвами и постоянными урожаями. Но там, на выступе земли, почти закрывающем бухту, зелень переходила в абсолютную черноту. Длинная трещина, как полузакрытый глаз, рассекала землю пополам. Даже на картине её глубина казалась бесконечной, непостижимой. Не зря её считали порталом в Иной мир, расщелиной, через которую Теутус и его армия вошли в Гибернию.

Над трещиной безостановочно крутилась спираль воздуха, облаков и бури. Вот её я своими глазами видела. Она была видна из Реймса, ближайшего города к столице. В детстве я была уверена, что само небо указывает на это проклятое место, как предупреждение, чтобы никто не приблизился по неосторожности. Одного взгляда на вихрь было достаточно, чтобы по коже побежали мурашки.

Для Двора и людей, конечно, это было не так. Толл-Глор был священным памятником и кульминацией праздников Теу-Биад. Многие почитатели Теутуса ползли на коленях до моста, ведущего к трещине, оставляя за собой след крови, умоляя бога вернуться и осчастливить их своим присутствием.

На картине был этот мост. Он казался сделанным из золота и рубинов, цветов королевской семьи, но, возможно, то была лишь фантазия художника. На другой стороне, за мистическим туманом, можно было разглядеть шпили дворца.

Красивая картина для дома, полного мятежников.

Я почти на цыпочках спустилась по лестнице. То, что прошлой ночью показалось мне обычным помещением на входе, на самом деле было огромным вестибюлем, в три раза больше, чем вся моя хижина в Гальснане. Здесь не утруждали себя коврами, и на виду были примечательные плитки из резного камня; по глубокому зелёному цвету с красными прожилками я бы сказала, что это гелиотроп. На столике у входа стояли золотые канделябры, а с потолка свисала огромная люстра с пятьюдесятью свечами, как минимум.

Я предположила, что это главный вход, не только из-за его богатого убранства, но и из-за внушительных деревянных дверей.

Когда я свернула налево, то едва не врезалась в нечто тёмное, прислонённое к стене. Инстинктивно отскочила назад и схватилась за кинжал. Болас я могла оставить в комнате, но нож — никогда.

Тёмная фигура, а ею оказался не кто иной, как дракон, улыбнулась. Он стоял, скрестив руки, плечом к стене и закинув одну ногу на другую. Хотя сегодня на нём не было полного обмундирования, он всё ещё был одет во всё чёрное: что-то вроде вязанного свитера и сапог с толстыми подошвами.

Крылья никуда не делись.

— Как кошка, — пробормотал он. — Интересно, стоит ли называть тебя sliseag или капалугом.

Я по-прежнему не знала, что значит «sliseag», но капалуги были мне хорошо известны. Мне пришлось убить одного такого с белым мехом по пути в Хельглаз, когда мне было четырнадцать лет. Эти твари выглядели как кошки, только намного больше, и питались всем, что попадалось им на пути. Считалось, что это проклятые коты, оставленные на произвол судьбы, озлобленные монстры.

Я моргнула. Да, у меня много общего с капалугами, но я не собираюсь обсуждать это с драконом.

Я выпрямилась и опустила кинжал.

— Как ты сам сказал, «sliseag» вполне подойдёт.

Если он не смог придумать ничего лучше, чтобы узнать моё имя, то мне его жаль.

Когда я попыталась пройти мимо него, он вытянул ногу и упёрся в противоположную стену, преграждая мне путь. Теперь я смотрела прямо на его мускулистое бедро. Если подумать, эти члены Братства, предоставившие мне кров, могли бы помочь мне найти Каэли. А значит, отрезать сейчас половину его ноги не в моих интересах.

Я вскинула голову, чтобы посмотреть на него, и встретила его улыбающиеся глаза, которые теперь сверкали ещё сильнее. Трудно было поверить, что всего несколько часов назад у него появились крылья (как я поняла, непроизвольно) и его до крови искусал лепрекон.

Мэддокс спокойно изучал меня.

— Ты выглядишь ужасно.

Досада кольнула сердце, но я безжалостно её подавила.

— Это легко исправить…

И улыбнулась, позволяя ему самому догадаться. Просто не смотри на меня.

Он тихо засмеялся.

— Я не об этом. Ждёшь комплиментов?

— Я ищу кухню, а ты стоишь у меня на пути.

Янтарь его глаз на мгновение загорелся. Дракон оттолкнулся от стены и встал передо мной.

— Да ладно, я просто хотел убедиться, что тебе хорошо спалось. — Он положил руку на грудь. Его серьга покачивалась, когда он говорил. — Я даже повёл себя благородно и ждал тебя здесь, а не у двери твоей комнаты.

— Я не собираюсь благодарить тебя за то, о чём тебя никто не просил.

Он замер, пристально глядя на меня. Лёгкая улыбка оставалась на его лице, но его глаза…

— Ты всегда такая колючая?

— Нет, конечно. Только когда передо мной существо, которого никто не видел со времён войны и которое не понимает, что такое личное пространство.

— Хочешь сказать, что не чувствуешь себя в безопасности в моём присутствии?

— Мне нужно отвечать на этот вопрос, или нависшие надо мной шипы говорят сами за себя?

Он нахмурился и повернул голову, чтобы увидеть то, с чего я всё это время не сводила глаз. Его крылья развернулись по обе стороны от меня, словно хотели окружить, и острые шипы на крыльях наклонялись всё ближе и ближе.

Он тихо выругался, встряхнул крылья и снова сложил их за спиной. По его реакции можно было подумать, что его крылья разумны и живут своей жизнью, а он даже не замечал, что они делают, пока я не сказала.

Но ведь это невозможно, да?

Хотя что я знаю о драконах? Лишь глупые слухи о том, какие они прославленные воины и как они сходят с ума при виде драгоценных камней, зародившихся в вулканах Островов Огня. Это никак нельзя проверить ввиду того, что острова были разрушены несколько веков назад.

Я воспользовалась тем, что он отвлёкся, и направилась в сторону кухни. Резко остановилась на пороге, потому что внезапно возникло чувство, будто я вот-вот войду в совершенно другой дом, как будто эта комната и остальные не имели ничего общего; и потому что там оказалось больше народу, чем я ожидала. А ещё там было гораздо жарче и пахло… восхитительно. Даже лучше, чем в пекарне Гримфеара.

На кухне не было плитки, ковров или гобеленов. Это было очень просторное помещение, разделённое на три части, покрытые тёмным деревом сверху донизу. Я стояла у центральной части — квадратной комнаты с огромным круглым камином, похожим на половину разрезанного апельсина. Сквозь три арочных отверстия был виден хорошо разгоревшийся огонь и подвешенный котёл. На каменной стене висели сковородки, связки сушёных овощей и даже плющ.

Худой мужчина в очках помешивал содержимое котла, пока курил и что-то объяснял здоровяку с татуировками, который опирался на балку, закрыв глаза.

В зоне справа был второй этаж с короткой лестницей, заставленный книгами, бутылочками и горшками. Было похоже на чью-то спальню. Там стояли кровать, вешалка и даже прялка с десятками разноцветных клубков. Но самым странным был размер всех этих вещей. Они как будто были изготовлены для очень маленького ребёнка.

Слева раздался голос:

— Моя любимая воровка!

Гвен энергично помахала мне из левой части комнаты. Она, Сейдж и ещё одна девушка сидели за круглым столом, рассчитанным на целую толпу. Судя по количеству тарелок, стаканов и остатков еды, стол явно активно использовался.

Больше всего мне было удивительно видеть Гвен и Сейдж без униформы Дикой Охоты. Сейдж была в обтягивающих замшевых брюках и белой блузке, подчёркивающей её тёмную кожу. А Гвен надела платье и распустила свои длинные светлые волосы, напоминающие поток солнечных лучей. Она как будто стала совершенно другим человеком, хотя, как ни странно, оба образа выглядели максимально органично.

Я невольно застыла на пороге, поражённая столь обыденной картиной.

— Уверяю, они не кусаются, — шепнул дракон у меня за спиной.

Сдержав едкий ответ, крутившийся на языке, я направилась к столу. Вежливо поздоровалась с мужчиной в очках, которого, если я правильно запомнила, звали Пвил.

— Ты хорошо спала? — спросила Гвен с широкой улыбкой.

Мои сны напомнили мне обо всех ошибках, совершённых мной в последнее время, заставили пережить всё это заново и оставили тяжёлое чувство в груди, которое вряд ли исчезнет, пока я не найду свою сестру.

— Да.

— Знакомься, это Веледа. — Она указала на девушку рядом с Сейдж. Та сидела, ссутулившись, с опущенной головой, так что короткие каштановые волосы скрывали её лицо. — Дочь Абердина и Пвила.

— Абердин — это…

— Тот самый здоровяк, который спит стоя. Садись к нам за стол. Я принесу тебе что-нибудь поесть, раз уж Мэддокс совершенно забыл про гостеприимство и довольствуется тем, что смотрит на тебя издалека.

Тот резко ответил:

— Сиди-сиди, я сам. Обожаю смотреть, как вы рушите патриархат, не вставая со стульев.

Сейдж, закинувшая ноги на стол, улыбнулась ему.

— Мы просто ведём себя как среднестатистический гибернец.

— Поверить не могу, что вы всё съели, — пожаловался дракон, проверяя кастрюли. — Вы девушки или слуаги?

Совершенно новый, высокий и странный голос ответил:

— Зверьё голодное, вот они кто.

Ни Гвен, ни Сейдж, ни Веледа не шевельнулись. Я окинула взглядом помещение, пытаясь понять, кто это сказал и где он находится. Голос прозвучал так близко, словно был прямо здесь, прямо…

Я затаила дыхание и наклонилась, чтобы заглянуть под стол. Там, рядом с босыми ногами Гвен, находилось крошечное существо. Не такое маленькое, как лепрекон, скорее как годовалый ребенок. Оно могло стоять в полный рост и не задевать головой стол. На нём была шляпа, сделанная из пуговиц, с иголкой, воткнутой сверху, и красивая вязаная туника, немного волочившаяся по полу. Существо подметало крошки маленькой метёлочкой. Когда оно заметило, что я его разглядываю, оно нахмурилось.

— Ты уже позавтракала? — неожиданно спросило оно. У него были два выдающихся передних зуба, длинные усы и чёрные глазки. Чертами лица оно походило на грызуна.

Я подняла брови.

— Ты брауни.

— А ты слишком тощая, чтобы быть на моей кухне.

Я выпрямилась, озвучивая очевидное:

— У вас под столом брауни.

Дракон, сосредоточенный на том, чтобы собрать всё найденное на поднос, небрежно махнул рукой.

— Это Хоп.

— Разве брауни не делают свою работу втайне?

— Этот любит внимание.

Метёлка вылетела из-под стола и врезалась прямо в зад Мэддокса. Дракон выругался. Абердин, все ещё стоявший с закрытыми глазами, улыбнулся.

Пвил убрал сигарету от губ.

— Хоп, не нападай на Мэддокса до завтрака. Мы же уже об этом говорили.

— Метёлка сама выскользнула из моих старых дрожащих рук.

Так они обменивались завуалированными оскорблениями ещё несколько минут, пока дракон не поставил на стол всё, что смог найти. Он принёс как сладости, так и солёные блюда, как будто не был уверен, что я предпочту, и, вместо того чтобы спросить, решил выбрать всё. Затем он поставил передо мной кувшин с пивом и стакан тёплого молока, пахнущего мёдом.

Никогда не видела столько еды на завтрак; а для них это были всего лишь остатки. Пока остальные разговаривали, я смотрела на тонкую струйку пара, поднимающуюся над молоком. Любимый напиток Каэли.

Внезапно соседний стул отодвинулся. Большое тело Абердина опустилось на него; дерево, хоть и со скрипом, но выдержало его вес.

— Ешь, лайли. Нам многое предстоит обсудить. Ребята рассказали нам, как вы познакомились. Но сначала надо позаботиться о пустом желудке.

Я постаралась не воспринять это неправильно и не обидеться из-за того, что они говорили обо мне за моей спиной (вероятно, пока я спала). Я бы поступила так же.

— Я бы предпочла сначала поговорить, а потом поесть, если вы не против.

После нескольких мгновений пристального взгляда Абердин кивнул.

— Как хочешь. Но мы ждём кое-кого, кто должен присутствовать и может задержаться ещё на некоторое время.

— Не думаю, что ждать придётся долго, — сказал Пвил. — Мы отправили кабана вскоре после их прибытия.

Я застыла от удивления. Отправили кабана? Они использовали полуслепых животных, любящих принимать грязевые ванны, в качестве посыльных?

Дракон, стоящий у стены, склонил голову набок, словно прислушиваясь к чему-то.

— Надеюсь, у вас много желудей для Дедалеры.

— Она уже здесь? — Гвен удивлённо приподняла светлые брови.

Будто в ответ на её вопрос, внезапно раздался скрип больших тяжелых дверей. Послышались нетерпеливые шаги, сначала цоканье по плиткам, затем по камню. Все мы повернули головы в сторону звука.

На пороге появилась шляпа. Так лучше всего её можно было описать. Это была красная шапочка, такая экстравагантная и высокая, что женщина, носившая её, должна была наклоняться, чтобы не задеть косяк. Когда она вошла, её острый, как стрелы, взгляд впился в меня.

Женщина усмехнулась.

— Так, значит, ты не просто любопытная девчонка.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы её узнать. Желудок перевернулся.

Это была подруга леди Болг.

Глава 10

Брауни не нанимаются, не передаются по наследству и не покупаются. Они служат в домах, которые считают достойными, и делают это не из долга или подчинения. Если им покажется, что с ними плохо обращаются или недостаточно ценят, они уйдут, прихватив с собой кое-какие вещи.

Дом, в котором живёт брауни, — счастливый дом.

Из запрещённой книги «Двор Паральды»

Я резко поднялась, ощутив сильное желание сбежать. Почти все последовали моему примеру, словно пружины. Единственными, кто остался на месте, были дракон, не отрывающийся от стены, и молчаливая девушка Веледа.

Вошедшая женщина сняла тёмные перчатки.

— Давайте обойдёмся без этих глупостей, насколько это возможно. Я ехала пять часов в карете и боюсь, мои ягодицы уже никогда не будут прежними.

С облегчённым вздохом она сняла шляпку. Без неё она оказалась женщиной довольно маленького роста, с тёмными волосами, собранными в тугой пучок, с седыми прядями. Она небрежно бросила шляпу на стол и, сжав губы, посмотрела на меня.

— Садись. Здесь нет врагов.

— Я слышала, как вы с подругой говорили о сидхах. О том, что демоны — спасители и…

Женщина спокойно села с таким видом, будто мои слова были ей крайне скучны.

— Я бы скорее вонзила стрелу себе в висок, чем назвала себя подругой такой дуры, как Катриона Болг. Оглянись и подумай немного, девочка.

Сжав кулаки и напрягая живот, я огляделась. Все смотрели на меня выжидательно. Они подскочили не потому, что их удивило появление человека, естественного врага сидхов. А потому что подскочила я.

Долгое время слышался лишь треск огня и бульканье чего-то, что варилось в котле.

— Она член Братства.

Не глядя на меня, женщина с ярко-красными губами улыбнулась.

— Как-то так, да. Ну что ты стоишь, садись.

В любой другой ситуации я бы из принципа осталась стоять. Но затем вспомнила сон и села молча.

Теперь женщина сидела слева от меня, а Абердин справа. Этот крупный мужчина опёрся предплечьями на стол, сцепив руки.

— Как ты наверняка уже поняла, Братство несколько отличается от того, что описывает молва по всей Гибернии. Это нам на руку, конечно. Пусть думают, что мы живём, прячась в лесах, или что мы вообще просто выдумка. Пусть! — Он с силой ударил руками по столу. — Чем меньше знает Двор, тем лучше.

Я никогда не сомневалась в их реальности. Тот негативный опыт, что моя бабушка передала моей матери, а мать пыталась передать мне, конечно, влиял. По словам матери, бабушка использовала необычную магию; магию, которой не обладали другие магические расы. Её пытали, вероятно, думая, что она что-то скрывает, но так и не добились признания. Когда ей удалось сбежать, она уже была беременна моей матерью. Чтобы продемонстрировать, насколько опасны могут быть сами сидхи для нас, включая Братство, она не позволяла моей матери забыть, что та была результатом насилия, которое бабушка пережила.

А моя мать не давала забыть уже мне.

— Если вы не хотите раскрывать себя перед Двором, зачем общаетесь с такими женщинами, как леди Болг? Она ведь из высшего общества.

Мэддокс подал ей пиво, и она сделала несколько глотков подряд, прежде чем ответить.

— Никогда не слышала выражение «держи друзей близко, а врагов ещё ближе»?

Я указала на Гвен, Сейдж и дракона.

— Поэтому они Дикие Охотники?

— Можно сказать, что проникновение в ряды Охотников произошло само собой. — Она говорила осторожно, будто тщательно подбирая слова. По тому, как она сидела, двигалась и жестикулировала, я поняла, что она очень хорошая лгунья, мастерски манипулирующая своей речью. Возможно, я почувствовала это, потому что узнавала в ней себя. Тем не менее, в этот момент я уловила осторожную честность. — Никто больше не подвергается ежедневно такому огромному риску.

Да они добровольно ступили одной ногой в могилу! И я не понимаю, почему они пришли сюда и ведут себя так спокойно, когда им нужно играть свою роль где-то в другом месте.

— Красивые крылья, — вдруг сказала она.

Дракон слегка пошевелил ими. Было похоже на звук белья, развевающегося на ветру.

— Знаю.

Женщина повернулась к камину, где Пвил продолжал следить за котлом.

— Надеюсь, что там у тебя самые сильные чары саракх в твоём арсенале. Крылья нужно спрятать, причём так, чтобы они больше не появлялись без разрешения.

— Ну, моя дорогая подруга, это зависит не только от меня.

— Обладатель крыльев стоит прямо тут, — сказал Мэддокс. — И он больше всех заинтересован в том, чтобы их скрыть.

Женщина медленно, тяжело вздохнула. Её вздох был полон нетерпения и в то же время смирения.

— Никогда не думала, что скажу это, но даже твой наид-нак сейчас не самая большая наша проблема. Тем не менее, поздравляю. — К моему удивлению, тон женщины внезапно смягчился, и на губах появилась слабая, но искренняя улыбка. Её серьезное лицо полностью преобразилось. — Вас обоих.

Она посмотрела на меня. Я старалась не показывать никаких эмоций, но не смогла выдержать её взгляд и уставилась на стол. Что я должна сделать или сказать? Поблагодарить? За то, чего не хотела и не могла себе позволить?

Разве они не знают, что говорят в Гибернии о наид-наке? Будь то правда или ложь…

Дракон тоже молчал, но я чувствовала на себе его пристальный взгляд, наполненный множеством слов и бурных эмоций. Уверена, он тоже не видит повода для поздравлений.

Женщина откинулась на спинку стула, держа в руке кружку пива.

— А теперь перейдём к делу. Для начала, полагаю, мне стоит представиться как следует. Меня зовут Игнас Сутарлан, герцогиня Аннвина. — Что?! — Да, я человек, принадлежу к высшему обществу и работаю на Братство. Когда первый король Нессия разделил Гибернию и раздал титулы людям, которые сражались за Теутуса в войне, он совершил несколько ошибок. Первый герцог Аннвина никогда на самом деле не сражался за бога, так что можно сказать, что я происхожу из длинной династии обманщиков. С тех пор замок Сутарлан является штаб-квартирой Братства.

Под столом кто-то возмущённо фыркнул.

— Замок Сутарлан?

— О боги, он всё ещё жив, — пробормотала Игнас. — Да, верно, замок Сутарлан и добрых брауни из Спорайна. А теперь мне бы хотелось узнать, кто вы с вашей пропавшей сестрой такие и что произошло во время вашей встречи с Морриган.

Настало время решить, использовать ли фальшивую личность вдобавок ко всей той лжи о моём происхождении, моём прошлом и семье. Поможет ли это нам? Или навредит? Я уже не помню, когда в последний раз использовала своё настоящее имя. Я была Анной, Розой, Тайни, Эльмой, Мюриэль и многими другими. Я была кокеткой, хохотушкой, скромницей, глупышкой, обманщицей…

Я была всеми и никем.

Кто я? Какая разница, использовать ли моё настоящее имя или любое другое?

— Меня зовут Аланна, а мою сестру — Каэли. Мы полукровки-феи.

Я чувствовала на себе взгляды всех на кухне, но старалась не обращать на это внимания. Кратко рассказала, не вдаваясь в подробности, что мы жили во многих местах, всегда убегая, когда возникала малейшая вероятность, что нас кто-то подозревает. И в общих чертах описала появление Морриган.

— Расскажи нам всё о вашей встрече с ней, девочка.

Они бы не поверили, скажи я, что не было никакого разговора, но им не обязательно знать всю правду.

— Я мало что помню. Я была очень слаба. Помню, как она уничтожила мой камень трансмутации с такой лёгкостью, будто сжала в руке сухой лист. Сестра попыталась защитить меня, и тогда богиня коснулась её и… превратила её в медвежонка.

Это удивило всех.

Металлический звук заставил меня обернуться. Пвил уронил половник в котёл.

— Что ты сказала?

— За считанные секунды моя сестра из восьмилетней девочки превратилась в медвежонка. Она была совсем маленькой. Как детёныш медведя.

Не думай о ней сейчас. Не вспоминай её новый облик и звуки, которые она издавала.

Игнас нахмурилась, погружённая в раздумья.

— Что ещё?

— Богиня засмеялась. Ещё она всё время разговаривала с вороном на своём плече. Затем она взяла мою сестру, и они исчезли, оставив лишь перья.

Сейдж, Игнас, Абердин, Пвил и Веледа молчали.

— Говорю же, всё было очень странно, и мы не знаем, что произошло, когда Морриган их разлучила.

Затем они начали обсуждать этот вопрос, пытаясь разгадать мотивы Морриган. Герцогиня Аннвина сидела с потерянным взглядом, погружённая в свои мысли.

— Её саму мы, очевидно, спросить не можем.

— Думаете, она могла связаться с кем-нибудь из командиров?

— Сначала надо проверить видеру. Гвен?

— Мне дают разрешение только тогда, когда я сопровождаю обвиняемых. Конечно, мы можем придумать какую-нибудь уловку, но это займёт время.

Что-то в этом всём (или, возможно, всё) тревожило меня. Логично, что они были удивлены, но, помимо этого, они казались…

Растерянными.

Такими же растерянными, как и я.

Я наклонилась вперёд.

— Вы ведь понятия не имеете, где находится Морриган и куда она могла забрать мою сестру, верно?

Игнас вынырнула из раздумий и медленно повернулась ко мне.

— Что?

— Сейдж показала мне свои тату и рассказала о том, как сильно вы заботитесь о сидхах. Я вижу, что Братство организовано намного лучше, чем я думала, и я безмерно благодарна вам за ваше гостеприимство. Но я здесь только потому, что надеялась, что вы сможете помочь мне найти Каэли.

— Мы тебе?

Так же, как и в пекарне, женщина оглядела меня с головы до ног, начиная с нерасчёсанных волос, перевязанных кусочком носка, и заканчивая босыми ногами. Да, ничего впечатляющего, мягко говоря; я понимала, что никогда не была девочкой, притягивающей внимание своей красотой или обаянием, и всегда утешала себя мыслью, что я слишком занята выживанием, чтобы беспокоиться о том, что обо мне думают другие. Однако здесь, перед всеми ними, под пристальным взглядом дракона, мне впервые захотелось выглядеть…

«Ты выглядишь ужасно».

Хоть чуточку лучше. Просто не вызывать жалость или отвращение было бы уже неплохо.

— Поразительно, ты совсем не похожа на ту девушку, которую я видела в пекарне. Тогда у тебя был потерянный взгляд и глуповатая улыбка. Ты даже говоришь по-другому. И двигаешься иначе. Будто ты перевоплотилась в другого человека, не прибегая к магии.

Мои зубы чуть ли не заскрипели от напряжения.

— Не меняйте тему.

— И не собиралась. Позволь рассказать тебе кое-что о Морриган. Очень немногие в этом королевстве поддерживают с ней контакт. Это капризная и очень скрытная богиня. Я даже не могу сказать тебе, где она живёт, когда не напивается или не вселяет в воинов отвагу и ярость. Почему она появилась на той пристани? Что она увидела в тебе и твоей сестре? Почему превратила её в животное и забрала с собой, а тебя оставила в живых? У меня нет ответов на эти вопросы, и это, поверь мне, сильно меня тревожит. Как человек, имеющий кое-какой доступ ко Двору, я постараюсь собрать всю возможную информацию. Ребята тоже попробуют выяснить у Диких Охотников, не говорил ли кто-то что-то странное о Королеве Призраков.

Гвен подалась вперёд, обеспокоенно глядя на меня.

— Разумеется.

Попытается собрать информацию? Попробуют выяснить? Моё дыхание участилось, смешавшись с усталостью после плохо проведённой ночи. На это уйдёт время, много времени. А моя сестра в руках Морриган прямо сейчас.

— Я не могу сидеть сложа руки, пока вы пытаетесь что-то узнать.

Хотя у меня самой нет идей, как вернуть её. Выдавал ли мой голос отчаяние? Я пришла сюда, рассчитывая на этих незнакомцев, и потеряла время впустую, и это ощущалось так, словно я стою на краю обрыва и смотрю в бездну.

Тьма колыхнулась за бочкой с пивом с другой стороны стола. Она проявилась, чтобы напомнить мне: возможности у меня есть, только я не хочу иметь дело с последствиями. Я могла бы при желании разрушить дворец, Двор, всю столицу. Для тьмы я непобедима, она жаждала быть использованной и использовать меня.

«И что потом? — спросила я её. — Я разрушу всё, превращусь в монстра, каким меня всегда считала мать. И что дальше? Кем я стану для остального мира? Какую жизнь я дам Каэли?»

Тьма, конечно, не ответила. Её не волновали эти вопросы. Едва заметным движением пальцев я отправила её обратно за бочонок.

Лёгкое покалывание в ключицах отвлекло меня на мгновение от нахлынувшего разочарования и тревоги. Я взглянула на дракона, но он хмуро смотрел на Игнас.

— Я бы на твоём месте тоже не смогла, — согласилась женщина. И, прищурившись, будто ища что-то конкретное в моём лице, решительно кивнула. Казалось, она приняла важное решение. — Поэтому я предлагаю тебе искать ответы самой.

Мэддокс внезапно оказался у стола, его крылья расправились.

— Герцогиня, — произнёс он тихим, мрачным, предостерегающим тоном.

Женщина его проигнорировала.

— Дело в том, что у меня есть очень глупая племянница, которая в этом году собирается выйти в свет. Ты когда-нибудь думала стать шпионкой?

Дракон вдруг ударил кулаком по столу, опрокидывая ближайшую посуду. Еда разлетелась во все стороны. Веледа, сидевшая на другом конце стола, вздрогнула.

— Вы с ума, что ли, сошли!?

Игнас в очередной раз выказала ноль реакции. Она обратилась к Абердину:

— Будьте добры, выведите дракона из кухни, чтобы я могла поговорить с девушкой.

— Вы меня выгоняете?! — Ярость Мэддокса только набирала обороты. Или это было нечто большее, чем ярость? Я откинулась назад, прижимаясь спиной к спинке стула, замечая вновь странные тени, словно бы порхающие над его лицом. Его глаза сверкали, зрачки расширились. — Все разговоры с ней будут только в моём присутствии!

— Ой-ёй-ёй, — пробормотала Гвен.

— С чего бы это? Разве ты как-то влияешь на её решения?

— Нет, — мгновенно ответила я.

Наши с ним взгляды встретились. Его вид и выражение лица напомнили мне, как он нависал надо мной в лесу, с раскрасневшимися щеками и приоткрытыми губами.

Абердин встал и осторожно приблизился к нему.

— Сынок, сделай глубокий вдох.

Ноздри дракона раздувались.

— Я дышу.

— Уже…

— Ей это нужно и, если мне не показалось, у неё талант к этому, — сказала Игнас. — И, как вы все знаете, Плумерия вот-вот станет проблемой.

Сейдж нахмурилась, не до конца убеждённая.

— Думаете, она сможет выдать себя за Плумерию?

Игнас снова окинула меня взглядом с головы до ног.

— Это не сильно отличается от роли, которую она играла в пекарне. Сколько тебе лет?

— Двадцать.

Женщина улыбнулась в тридцать два зуба.

— Прекрасно.

Мэддокс одной рукой отодвинул Абердина, демонстрируя свою невероятную силу. Здоровяк кивнул Пвилу, который быстрыми шагами направился к складу под антресолями.

Дракон смотрел на Игнас с такой яростью, что мне даже начало казаться, будто он стал больше. Такое вообще возможно? Его плечи и руки словно увеличились.

— Даже не думайте об этом! Она никуда не поедет. — Его голос тоже стал грубее, как когда мы сражались в лесу. — Двор — смертельная ловушка, а она ничего не знает.

— Разумеется, я сначала её обучу, не переживай.

— А если её раскроют, что тогда? Как ты её защитишь?

— Я? Девушку, которая, будучи простой полукровкой, вырубила вас троих меньше чем за минуту? — Я удивлённо посмотрела на неё. — Я же сказала, что подготовлю её. К тому же, выход Плумерии в свет планируется только через полтора месяца. На Теу-Биаде. Это единственное мероприятие, на которое Морриган обязана явиться. Как всё удачно складывается, согласись?

— Я сделаю это.

Все уставились на меня.

На лице Игнас было написано чистое удовлетворение, но дракон так стиснул челюсти, что по всей его шее выступили вены.

— Это слишком рискованно, sliseag.

Я посмотрела ему в глаза, не моргая. Ключицы не переставали зудеть последние несколько минут, хотя я даже не прикасалась к ним.

— Это мой выбор.

Янтарные глаза вспыхнули, причём не так блёкло, как в коридоре. Они излучали настоящий свет.

Он направился ко мне.

— Это мы ещё посмотрим. Ты…

Он едва успел сделать три шага, как на него обрушился поток воды. Из-под стола раздался возмущённый писк Хопа.

Пвил поставил пустую бочку.

С головы, крыльев и мокрых плеч Мэддокса поднимались клубы пара. Он дышал тяжело, почти задыхаясь; руки были сжаты в кулаки, а взгляд — устремлён в пол. На этот раз, когда Абердин коснулся его, он не сопротивлялся. Абердин вместе с Пвилом вывели его из кухни, что-то тихо шепча ему.

Не говоря ни слова, Веледа поспешила следом.

— Он на самом деле не такой, — поспешила объяснить Гвен, очевидно, обращаясь ко мне. — Это всё наид-нак…

— Неважно. — Перебила я её. — Ничего страшного не произошло.

Герцогиня Аннвина сухо рассмеялась.

— Ах, дорогая, всё не так просто, но мне нравится твоё отношение. А теперь я должна предупредить тебя: я не даю пустых обещаний. — Она полностью повернулась ко мне, демонстрируя чёрный корсет с вышитыми цветами, который говорил как о её высоком статусе, так и о каком-то трауре, который она всё ещё носила. — Я знаю, что ты сделаешь всё возможное, чтобы вернуть свою сестру, но я не могу обещать, что ты найдешь её и вернёшься домой. Мэддокс немного на эмоциях из-за всех обстоятельств, но он не так уж не прав. Эйре — самое коварное место во всём королевстве, и при Дворе у всех всегда есть скрытые интересы. Чем больше ты будешь с ними общаться, тем больше испачкаешься. И эту грязь, возможно, никогда не удастся отмыть.

— Я буду тереть изо всех сил, — был мой ответ, потому что это правда. Если речь идёт о спасении моей сестры, всё остальное уже не так важно.

Женщина, прищурившись, несколько секунд разглядывала меня.

— То, что я вижу в тебе… — Она глубоко вдохнула носом. — Надеюсь, я не пожалею.

— Если ваш план поможет мне найти Морриган и свою сестру, то клянусь: взамен я разузнаю всё, что требуется.

Но Игнас усмехнулась.

— Я не об этом.

Глава 11

Чёртова лучшая похлебка за всю мою грёбанную жизнь.

Герой Фионн о рагу из «Бандита и кабана»

Несколько стуков в дверь вырвали меня из раздумий. Я сидела на диване в спальне, прислонившись спиной к кровати, уже несколько часов. После нашего разговора Игнас ушла отдыхать, снова жалуясь на свои бедные ягодицы. Она сказала мне, чтобы я хорошо обдумала всё, что мы обсуждали, и заверила, что, если я передумаю, ничего страшного не случится. Я просто молча посмотрела на неё, и она удалилась с лёгким смешком.

Полтора месяца.

Через полтора месяца я окажусь рядом с Морриган. Что я буду делать, когда увижу её, или что предприму, чтобы узнать, где находится Каэли и как её вернуть? Понятия не имею. Но у меня есть время, чтобы всё спланировать. История Гибернии показала, что даже боги и высшие существа не так уж непобедимы: у всех есть слабые места.

Сможет ли Каэли продержаться так долго?

Если сконцентрироваться, я могу почувствовать биение её сердца, её сладковатую энергию. Мы далеко друг от друга, но она сильная. Я не только защищала её, но и учила выживать. Может быть, мне следовало показать ей больше? Дать больше знаний?

Я задержала дыхание, открыла дверь и увидела Гвен. У неё в руках была тряпичная сумка.

— Я принесла тебе сменную одежду и обувь. Всё моё; думаю, тебе подойдёт.

Я надеялась, что среди этих вещей не будет ни одного платья, но не в моём положении жаловаться. Всё вокруг меня было предоставлено по милости герцогини Аннвина и Братства. И хотя мне не нравилось быть в долгу у кого-либо, чёрт возьми, я умела быть благодарной.

— Спасибо, Гвен.

Блондинка расплылась в широкой улыбке.

— Не за что, Аланна.

Сердце ёкнуло. Я не привыкла, чтобы меня называли настоящим именем. Это казалось неправильным, словно я делала что-то плохое.

— Кстати, у вас с сестрой красивые имена.

Ну, понятия не имею, почему мама назвала меня моим именем, но имя Каэли выбрала я. Я знала, что её будут звать так с того самого момента, как впервые взяла её на руки, всё ещё окровавленную, мокрую от околоплодных вод. Я сама перерезала пуповину и затем купала её у очага. Она родилась маленькой и худенькой, но схватила мой указательный палец с удивительной силой. «Каэли», — решила я тогда. На вид хрупкая, но стойкая, как вечнозелёный лист. Моя мать, всё ещё не отошедшая после родов, не возражала.

Не спеша уходить, Гвен раскачивалась на пятках.

— В доме очень тихо. Сейдж пытается готовить зелья под присмотром Пвила. Абердин, скорее всего, бьёт Мэддокса головой о какое-то дерево, а мне ужасно скучно. Я подумала, что, может быть, ты захочешь прогуляться со мной. Если только… — она посмотрела на меня сверху вниз, сомневаясь, — ты не из тех, кто любит быть наедине со своими мыслями.

Она произнесла это так, будто это была худшая черта на свете, и я не смогла сдержать улыбку. Нет, мне не нравится быть одной. Я всегда была с сестрой. Без Каэли и дела, которым можно было бы занять руки, меня захлёстывают мысли. И мало когда они бывают приятными.

— Я быстро переоденусь.

Гвен просияла.

— Так и знала, что ты из моей команды. Жду тебя в вестибюле!

К моему удивлению, Гвен выбрала из своих вещей те, в которых я чувствовала себя наиболее комфортно. Вероятно, увидев мои лохмотья, она догадалась, что я не носила обычное нижнее бельё для девушки моего возраста.

К счастью, у меня не было пышной груди, которая требовала бы поддержки, и я никогда не посещала места, где это было бы необходимо.

Это может измениться, если я буду выдавать себя за племянницу герцогини.

Я с облегчением надела чёрные брюки с высокой талией. И выбрала зелёную блузку, которая завязывалась спереди, из такой мягкой ткани, что казалось, будто она ласкает мои руки. Я не разбиралась в высокой моде, но не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы восхититься тем, как ткань переливается на свету. Ботинки были из чёрной кожи и в очень хорошем состоянии. Немного малы, но нестрашно. Гвен даже добавила две пары шерстяных носков, без дыр и заплат. В завершение я надела свой старый пояс с ножнами для кинжала.

В вестибюле Гвен ждала меня с двумя тёмными плащами. С некоторой осторожностью я взяла тот, который она протягивала.

— Это не плащи Охотников, — сказала она, будто прочитав мои мысли. Она изящно набросила свой плащ на плечи и застегнула на шее. — Ненавижу носить их знак. Всем сердцем ненавижу.

Мы вышли во двор, не встретив никого на пути — вероятно, все были заняты своими делами. С тех пор, как дракон исчез с кухни после своей вспышки гнева, ключицы меня больше не беспокоили. Хотя я так и не посмотрела на них в зеркало.

Я уже ненавидела тот факт, что каждое прикосновение в этой области ассоциировалось с ним.

День оставался ясным. Вечерело, и холодный ветерок, словно пришедший прямо с ледников Севера, пробегал по Эйлму. Я завернулась в мягкий и тёплый шерстяной плащ.

Гвен направилась к внешней стене, где двойные двери были распахнуты настежь, как будто любой житель деревни мог попасть в замок. Я увидела конюшню, в которую мы приехали прошлой ночью, слева, колодец в центре двора и отдельно стоящее здание у стены с большой трубой, из которой шёл дым. Возможно, кузница? В замке Сутарлан действительно было всё, что можно ожидать от замка. Только народу маловато. Ни садовников, ни конюхов, и я только сейчас осознала, что не видела слуг внутри. Ни дворецкого, ни экономки, ни горничных.

Только Хоп, брауни, но сомневаюсь, что он считал себя слугой. Больше похоже на то, что он совладелец замка.

Когда мы пересекли внешнюю стену, деревня развернулась перед нами, словно ковёр из белых, синих и коричневых цветов.

Гвен сделала глубокий вдох, как будто её не беспокоил холод, наполняющий лёгкие.

— Эйлм — крупнейший населённый пункт в Аннвине, хотя, сама видишь, это не значит большой. — Мы пошли по дороге, где снег и грязь были утоптаны повозками и телегами. Дорога вела прямо в деревню. — Когда-то это был такой же процветающий город, как Эйре или Гримфеар, с очень плодородными землями. В Аннвине были богатейшие фермы Гибернии. Но теперь… — Она тяжко вздохнула. — Ну, зато здесь мило.

Я тоже слышала об этом. События в Долине Смерти воспевались как один из величайших подвигов Теутуса, местом, где всё началось. В школах детям рассказывали, как бог объявил войну Триаде самым жестоким и прямолинейным образом. Он явился на пир в честь Ксены, богини жизни, домашнего очага и радости. Он убил её без малейшего колебания, а затем протащил её тело из долины до западного побережья Гибернии. А после бросил её труп в море. Там, где кровь богини коснулась земли, жизнь погибла. Таким образом, большая часть Аннвина превратилась в сухую бесплодную пустыню.

Первый король Нессия разделил Аннвин и провозгласил, что те новые пустынные земли будут называться Вармаэтом, что означает «красная мантия».

— Говорят, когда-то тут был самый большой лес Гибернии.

— Он назывался Борестель и был удивительным, красивым и пышным, больше, чем ты можешь себе представить, — сказала Гвен с мягкой улыбкой. — Древний дом фей, где сидхи, люди и всевозможные существа жили в полной гармонии. Деревья были высотой с горы, и внутри них находились целые города, а их корни использовались как мосты для пересечения множества притоков Муирдриса. Там были дома с крышами из стекла; на ветвях висели огни, а жители Борестеля так чтили жизнь и её дары, что, если прислушаться, всегда можно было услышать музыку и шумные празднования.

Я смотрела на неё с изумлением. Образ, который Гвен своими словами нарисовала в моём воображении, был чудесен. Нереален, но прекрасен.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Могу соврать, сказав, что много читаю, но, честно говоря, я засыпаю, едва увидев обложку книги. Зато мне нравится слушать, как Сейдж рассказывает о своих исследованиях.

— Но ведь больше не существует книг, рассказывающих о временах до войны, — сказала я, хотя сама нашла (точнее украла) несколько. Но это не то, что я стала бы всем рассказывать. — Все они были уничтожены.

Гвен легонько толкнула меня плечом, словно заигрывая.

— Они, конечно, запрещены, но не уничтожены.

Я вспомнила библиотеку, которую, кажется, видела прошлой ночью. Если у них есть книги, оставшиеся с довоенных времён, что же скрывается на их страницах? Больше историй о лесе Борестель? Что-то связанное с Островами Огня и их драгоценностями? Может быть, правда, которую Двор скрывал веками?

Упоминается ли там пророчество?

— Могу попросить Пвила разрешить тебе почитать их, — предложила Гвен.

Моё сердце забилось быстрее. Это было бы…

«Любопытство до добра никогда не доводит, дочь. Вспомни эту боль в следующий раз, когда захочешь пойти туда, куда не следует».

Такой была жизненная философия моей матери.

Но знание — это всегда сила.

Я кивнула.

— Я была бы рада, спасибо.

Деревня Эйлм, как сказала Гвен, была маленькой, но, без сомнения, очаровательной. Пока я шла по улицам, чистым и наполненным красками, я поймала себя на том, что глубоко вдыхаю воздух, как и она. Цветы росли на углах зданий и в горшках у дверей домов и магазинов. Дорога от замка вела к единственной площади. Она не была вымощена брусчаткой, и повсюду пробивались сорняки. В центре находился красивый фонтанчик.

Спрятав руки под плащом, чтобы согреться, я краем глаза посмотрела на Гвен. Девушка чуть ли не подпрыгивала от радости, довольная этой простой прогулкой.

— Вас ведь наверняка уже где-то ждут, — предположила я.

— У нас ещё есть немного времени, мы якобы расследуем происшествие на пристани. Но да, нам всегда нужно возвращаться, чтобы не вызвать подозрений. Эти моменты вдали от Эйре, Академии и Охоты очень редки.

— Можно задать тебе вопрос?

Гвен резко повернулась ко мне, как будто удивившись, но через секунду кивнула.

— Конечно.

— Что в твоей жизни появилось раньше: Дикие Охотники или Братство?

— А. — Девушка вдохнула, а затем медленно выдохнула. Мы остановились у журчащего фонтана. На поверхности воды плавали кусочки льда и веточки. По другую сторону фонтана два ребёнка щекотали собаку. — Никто никогда не задавал мне этого вопроса, если честно. Думаю, что… не смогу сказать. Мне кажется, я не выбирала ни одну из сторон осознанно.

— Это две серьёзные и противоположные по своей сути организации. Ты не выбирала ни одну?

— Понимаю, в это трудно поверить, но нет. В моей семье считается, что проходить отборочные испытания Охотников — это наш долг, а не выбор. Ну, они называют это «священной привилегией». — Она рассмеялась неожиданным для меня образом. С сарказмом, без намёка на веселье. Её взгляд был устремлён на волны, образующиеся на поверхности воды. — Так что я всегда знала, что в конечном итоге у меня будет эмблема ворона на груди, независимо от того, что я сделаю или скажу. Иногда мне кажется, что даже если я умру, меня похоронят в униформе, как полагается.

— Похоже, у тебя в семье все очень… принципиальные.

Гвен фыркнула.

— Да, типа того. Что касается Братства… Можно ли говорить, что я выбрала его, если не задумывалась об этом до тех пор, пока не увидела собственными глазами, на что способны Двор и король? Не знаю. Я оказалась на перепутье, с двумя дорогами, на которых было одинаковое количество крови, боли и страданий. Я выбрала тот, который, как мне казалось, позволит мне спать спокойно по ночам.

В её голосе было что-то очень похожее на вину. На раскаяние. Родившись в богатой семье, сам факт, что она оказалась на этом перепутье, уже был необычным. Гиберния не растила людей, которые могли бы принимать такие решения, это было невыгодно королю. А те, кто осмеливался это делать, заканчивали на виселице.

Я понимала, почему сидхи присоединялись к Братству. Они были гонимы и презираемы Двором. Но люди? У них были привилегии просто потому, что родились без магии. Они могли жить в счастливом неведении.

Я немного качнулась к Гвен, едва коснувшись её плеча. По очевидным причинам я обычно избегала физического контакта, так что сама удивилась своему поступку.

— Мне кажется, это очень веская причина.

Блондинка моргнула в замешательстве. Её ресницы были длинными, изогнутыми, того же золотистого оттенка, что и волосы, и едва виднелись на фоне бледной кожи.

— Спать спокойно?

— Иметь чистую совесть.

Щёки Гвен покраснели. Она смотрела на меня широко распахнутыми глазами, как будто только что открыла во мне нечто новое и удивительное.

— Мне нужно кое в чём признаться, — прошептала она.

— Пожалуйста, только не говори, что на самом деле ты селки.

— Ты кажешься мне невероятной.

Я рассмеялась так громко, что многие присутствующие на площади обернулись на нас. Звук смеха показался мне странным, потому что за всю мою жизнь лишь двое людей могли заставить меня безудержно смеяться. Одной из них была Каэли, хотя, если честно, моей сестре хватало просто встать с постели с заспанными глазами, чтобы меня развеселить.

Гвен шаркала ботинками, как будто очищала подошвы от грязи.

— Не знаю, должна ли я обидеться. — На её губах появилась натянутая улыбка. — Я прощаю тебя только потому, что у тебя прекрасный смех.

— Прости, это не… Я не смеялась над тем, что ты думаешь, просто… — Я указала на себя. — Я обсыпала тебя порошком, который мог сделать тебя инвалидом на всю жизнь, была подозрительной и замкнутой и даже обворовала тебя. Невероятная? Серьёзно?

— Возможно, мы ценим в окружающих разные вещи. Я вижу умную, сильную девушку, способную на всё ради спасения своей сестры. Так что ты права. Невероятная — это не то слово, которое полностью описывает, насколько ты интересна.

Она подмигнула, и я поняла, что Гвен, вероятно, оставляет за собой след разбитых сердец. И дело было не в том, что я считала её слова обманом или лестью. Но получать комплименты, когда я скрываю всю правду о своей сущности, было…

Неудобно.

Потому что я сомневаюсь, что она будет придерживаться того же мнения, если узнает все грани моей жизни.

Мы обошли деревню менее чем за час, и это потому, что Гвен долго и подробно рассказывала о каждой детали, которую видела или о которой думала. Больше всего мне понравилась история про Рагман’дар — существо, о котором упоминали в кноке и которое, как предполагалось, вызывало землетрясения. Эта история понравилась бы Каэли.

Это была легенда гобийцев о принцессе фей, влюбившейся в героя, который оказался демоном в обличии человека. От их союза родилось столь ужасное существо, что принцесса, стыдясь своего дитя, похоронила его заживо. Но вместо того чтобы умереть, это создание росло в одиночестве и страданиях в недрах Гибернии и получило имя Рагман’дар, «дочь без матери».

Вернувшись к центру деревни, Гвен указала на двухэтажный дом. Сад был запущен, а у двери стояла корзина, прикрытая тканью.

— Этот дом тоже принадлежит герцогине, — сказала Гвен. — Здесь жила её младшая сестра с мужем.

— Теперь он пустует?

Она поморщилась.

— Как видишь.

Больше она ничего не добавила, но в её выражении читалось уныние, когда она снова посмотрела на клумбы с сухими листьями.

Мы вошли в единственную таверну Эйлма, «Бандит и Кабан», уже после наступления темноты, и, похоже, там собралась большая часть жителей деревни. Гвен уклонилась от множества дружеских рук, приглашающих её присесть за свои столы.

Когда появился трактирщик с мясным рагу, сыром и ломтями свежеиспечённого хлеба, мой желудок заурчал, требуя пищи. Возможно, разговор с Игнас зажёг во мне огонёк надежды, или прогулка с Гвен оказалась освежающей и неожиданно приятной, но я расправилась со своим ужином за считанные минуты.

Гвен пододвинула ко мне свою миску и жестом попросила у официантки принести ещё. Она весь ужин перекрикивала шум, смеялась над собственными шутками и даже поспорила на три серебряных монеты с мужчиной, который утверждал, что нож, брошенный вверх, не может упасть в то же место. Он в итоге получил дырку в носке, а у Гвен стало на три монеты меньше.

Я допила кружку пива и встала. Мне нужно было несколько минут на свежем воздухе, подальше от энергии, исходящей от всех этих людей.

— Скоро вернусь.

Она махнула мне рукой, сосредоточенная на истории двух женщин о свинопасе и его свиньях.

Я быстро пересекла таверну, снова надев плащ перед выходом в холодную ночь. Моё дыхание превращалось в пар с каждым выдохом, и, как только я закрыла за собой дверь, шум затих. Теперь тишина в остальной части деревни казалась ещё оглушительнее, но я была этому рада. В воздухе пахло мятой и базиликом.

Я подняла глаза к звёздному небу. Считалось, что именно оттуда пришли Триада и Дракон Ширр. Был ли кто-то, кто смотрел на небо, как я сейчас, в тот самый момент? Видел ли он появление этих мистических существ? Испугался или почувствовал любопытство?

После долгой минуты я вздохнула.

— Если ты хотел поужинать с нами, нужно было просто сказать.

В переулке слева от меня зашевелилась тень, чуть более тёмная, чем остальные.

— Думаю, что дракон, заходящий в «Бандита и Кабана» и заказывающий пиво, вызвал бы большую суматоху.

Я сжала губы, чтобы не улыбнуться.

— Ты уже успокоился?

Он молчал несколько секунд, как будто ему нужно было обдумать свой ответ.

— Прошу прощения за сегодняшнее утро, — произнёс он напряжённым голосом. — Поверь, мне очень стыдно, что ты увидела эту сторону меня.

— И часто с тобой это происходит?

— Годами такого не было. Но я ношу на себе защитные чары, да ещё и этот…

Он не закончил фразу, возможно, подозревая, что я не захочу слышать остальное. «Да ещё и этот наид-нак».

— Оставь свои извинения для брауни. Ты затопил его кухню.

Я по-прежнему его не видела, но, когда он заговорил, я сразу поняла, что он улыбается.

— Технически это сделал Пвил.

Он больше ничего не добавил. Молчание затянулось настолько, что я уже повернулась, чтобы возвратиться в таверну.

Его голос меня остановил.

— Приняла уже своё решение?

Я обратила внимание и на тон, и на форму, в которой был задан вопрос. Голос звучал раздражённо, грубо, Мэддокс едва не выплюнул последнее слово.

Я прекрасно поняла, о чём он спрашивал.

— Да.

— Есть кое-кто, к кому мы можем обратиться; он, возможно, знает мотивы Морриган. Позволь мне отвезти тебя к нему, чтобы точно перепробовать всё, прежде чем ты присоединишься к безумной затее Игнас.

Я всматривалась в тени переулка, но никак не могла разглядеть его лицо, не говоря уже о его выражении. На верхней части стены, где под карнизами крыши скапливалась плесень, свисала тьма, качаясь как маятник. Её переполняло любопытство, она хотела узнать о драконе всё, и если бы я не сдерживала её, она бы уже набросилась на него.

«Ни за что», — сказала я ей.

Тень недовольно заворчала, но подчинилась.

— Почему ты говоришь об этом сейчас?

Его голос стал мрачнее.

— Как ты помнишь, всё быстро накалилось. И я бы никогда не предложил это, будь из этой ситуации другой выход. Но, чёрт возьми, если ты собираешься появиться при Дворе…

Неужели действительно существует кто-то, кто мог бы дать мне ответы? Если эта встреча позволит сэкономить время для спасения Каэли…

— Хорошо. И кто же это?

На этот раз Мэддокс сделал шаг вперёд, и желтоватый свет из таверны слегка осветил его силуэт и профиль. Наконец-то я увидела его глаза, их блеск, их невероятный янтарный цвет. Они были устремлены прямо на меня.

— Последний свидетель Эпохи богинь.

Глава 12

«Искусство быть друидом», несмотря на то, что является частью традиции фей, также известно как «Путь дракона». Первый манускрипт на эту тему объясняет тесную связь между драконами и первыми феями, которые стремились достичь совершенства в управлении магией. Легенды гласят, что феи хранят колоссальные знания о том, как быть друидом; знают всё про их священные травы, камни и хрупкое равновесие между природой и магией.

Из запрещённой книги «Искусство быть друидом»

Я встретила Веледу по пути на кухню. Она несла корзину, полную трав и флаконов. Я разглядела листы берёзовой коры, ягоды остролиста, полынь в винной бутылке, серебряный кубок и даже почку ивовой рябины. Для намётанного по части зелий и заклинаний глаза всё это имело вполне ясный смысл.

— Не сработало, полагаю?

Веледа покачала головой, и каштановые кончики её волос слегка коснулись подбородка. Вспомнился довольно своеобразный запах, который я ассоциировала с ней, — смесь орехов и чёрных ягод. Полагаю, она сама варит мыло.

— Глиняная чаша взорвалась, и Гвен пришлось упасть на пол, чтобы не пострадать.

Она всегда говорила тихо, не доходя до шёпота, но заставляя окружающих прислушиваться. И не то чтобы я могла поклясться, но мне показалось, будто уголки её губ слегка приподнялись. Улыбаясь, я постучала по кубку.

— Серебро тоже не поможет. У вас есть медные котлы?

— Возле камина.

— Хорошо. Я принесу их.

Она ушла, ничего не сказав, хотя я знала, что её пугала мысль о том, что я могу поправить Сейдж или предложить внести изменения в её рецепт. С тех пор как я сказала, что, добавляя столько серы в настойку от мигрени, можно вызывать расстройство кишечника, она стала очень дёрганной. Похоже, целительство было самой слабой её стороной. А для того, чтобы стать друидом, нужно овладеть в совершенстве заклинаниями, предсказаниями и целительством. Все три занятия основывались на инструментах, которыми издревле пользовались феи: на камнях и травах.

Ещё больше она впечатлилась, когда я сказала, что всему научилась сама. Я опустила часть, где крала запрещённые книги и ингредиенты, которые не могла позволить себе купить.

— Порошки, которые ты бросила на Гвен, называются мороком, и они настолько сложны в изготовлении, что запрещено даже пытаться их приготовить, не имея за плечами хотя бы пятнадцати лет обучения искусству друидов, — возмущалась она. — И ты хочешь, чтобы я поверила, что ты сделала их сама, без наставника, без инструкции, и при этом у тебя остались все пальцы?

Чтобы попытаться её успокоить, я показала кончики трёх своих пальцев, белые и гладкие от глубоких шрамов.

— Я не говорю, что это было легко или что ты не права. Но, может быть, существуют и другие методы обучения.

Ответом мне стали фырканье и прилетевшая в голову книга. Я бы сочла это нападением, если бы не название: «Искусство быть друидом». Уже в первом отрывке описывался трудный путь фей, которые чувствовали этот особый зов, эту потребность соединиться с природой и магией на высшем уровне. Несмотря на то, что все феи рождались с даром управлять одной из четырёх стихий, только самые прилежные, самые настойчивые могли считаться друидами. И, как гласила книга, друиды — это верхушка общества фей. При короле Паральде был совет из шести друидов, которые служили ему личными стражниками, королевскими врачами и элитными воинами.

Я поняла, что Сейдж пыталась мне сказать, бросив книгу. Она думала, что я насмехаюсь над священным действом. К сожалению, я не могла объяснить ей, что настоящая причина, по которой я смогла приобрести навыки друида без наставника, была в том, что в моей крови и в крови Каэли текла уникальная магия. Для моей матери это было просто частью проклятия, но я всегда видела в этой магии благородный инструмент.

Так что я не могла честно всё рассказать, зато могла уберечь бедную Веледу — неизменного подопытного кролика Сейдж — от участи провести следующие недели, обнимаясь с унитазом. Именно это я и намеревалась сделать.

Найти на кухне Хопа не составило труда. Он был в своей комнатке на чердаке, сидел перед крохотным веретеном. Я остановилась у лестницы.

— Можно подняться?

— Здесь слишком мало места для арда.

Ардами, «длинноногими», многие маленькие существа называли сидхов и людей.

— Я присяду.

Он не высказал больше возражений, так что я восприняла это как радушное приглашение. Наверху мне пришлось ползти к уголку, где сидел Хоп, очень осторожно, чтобы не споткнуться и не уронить его вещи. Отдельные предметы вызывали у меня глупую улыбку, например, супница, служившая ванной, или вешалка, полная шляп с сотнями пуговиц всех форм и цветов.

Хоп наблюдал за мной, не переставая при этом прясть что-то похожее на шарф.

— Ты не изменилась.

Я рефлекторно оглядела себя. Гвен ещё два раза оставляла у меня в спальне новую одежду. На третий раз мне пришлось вернуть её. Мне не нужно было так много одежды. Мне достаточно было двух комплектов: второй на смену, пока я стираю и сушу первый. Так что, возможно, Хоп имел в виду, что я всегда предпочитаю тёмные брюки и простые блузки.

Я достала из кармана подарок, стараясь не нервничать из-за такой ерунды. Это было мелкое изделие, вырезанное специально для него. Деревянная фигурка размером с мой палец.

— Я сделала кое-что для тебя.

Его маленькие тёмные глаза метнулись к моей руке, и, когда он увидел, что я держала, прялка остановилась. Так как он продолжал молчать, я поспешила объяснить:

— Я заметила, что тебе очень нравится пиво, поэтому решила, что тебе бы понравилась кружка, которую ты легко сможешь поднять.

Каждую ночь без исключения кто-то наливал ему пиво. Насколько я поняла, это было частью древней традиции между брауни и хозяевами дома; в обмен на всю его работу ему предлагали его любимый напиток. И хотя семья Хопа уже многие поколения жила в замке Сутарлан, они продолжали соблюдать ритуал.

Хоп отошёл от прялки.

— Говоришь, сама сделала? Вот этими толстыми пальцами?

— Этими самыми пальцами.

Наконец он взял кружку. Увидев её в его руках с длинными черными ногтями, я расслабилась. Она была идеального размера.

Кухня заскрипела от порыва ветра снаружи, словно пробуждающееся чудовище. Такое частенько происходило, но кухня была единственной комнатой во всём замке, сделанной полностью из дерева.

К моему удивлению, Хоп внезапно топнул ногой.

— Я и с первого раза тебя услышал!

Я немного растерялась, будучи уверенной, что под антресолью никого не было. Герцогиня целыми днями наносила визиты соседям из Эйлма, играя свою роль, а Гвен, Сейдж и Веледа были в библиотеке.

— С кем ты разговариваешь?

— Чтобы разговаривать, нужно, чтобы обе стороны слушали и были услышаны. А этого здесь не происходит! — Он снова топнул ногой, но пол едва задрожал.

Полено в камине треснуло и выбросило несколько искр через тройную арку. Это ещё больше разозлило Хопа.

— Какая же ты глупая! — крикнул он в сторону камина.

Я на четвереньках начала отступать к лестнице.

— Ладно, кажется, я не вовремя. Мне надо вернуться в библиотеку, пока Сейдж не отравила Веледу, так что… эм… до скорого.

Я спешно схватила медный котелок и выбежала оттуда, продолжая слышать всевозможные ругательства от брауни. Я знала, что у него ужасный характер, но не думала, что он разговаривает сам с собой.

Я добралась до библиотеки как раз вовремя, чтобы помешать Сейдж добавить полынь в серебряный кубок и сделать воздух в помещении невыносимым на несколько часов.

И той же ночью я впервые увидела во сне дракона.

В лесу есть дракон.

Или в драконе есть лес?

Он так огромен, что высокие дубы кажутся маленькими кустиками по сравнению с его мощными лапами. Он расхаживает из стороны в сторону, сметая всё на своём пути, его длинный хвост нетерпеливо вихляет. Шипы на его конце оставляют в земле такие глубокие борозды, что человеку не выбраться из них без верёвок.

И вот янтарные глаза, узкие, с вертикальными зрачками, устремляются на меня. Он замирает.

Я приближаюсь, словно заворожённая. Ночью, в свете луны и звёзд его чешуйчатая кожа напоминает отполированный обсидиан. Интересно, она холодная или тёплая на ощупь? Твёрдая и жёсткая или скользкая, как у змей? Из-за его размеров мне приходится полностью поворачивать голову слева направо, чтобы осмотреть его от морды до кончика хвоста. Даже представить себе не могу, какую площадь он займёт, если расправит крылья.

Дракон садится на задние лапы, а затем, вытянув передние, ложится полностью. Морда с ноздрями, в которых я запросто бы поместилась стоя, оказывается в двух метрах от меня.

Он обнюхивает меня, и каждый раз, когда выпускает воздух, у меня щиплет глаза. Он очень горячий и пахнет серой. Я кашляю и обхожу его, чтобы увидеть глаз.

И, несмотря на назойливую мысль, кружащую где-то в глубине сознания, о том, что я уже видела такие глаза раньше, куда больше меня тревожит отражающаяся в них тоска.

Боль.

И тут я понимаю, что он не прилёг отдохнуть, а просто не может больше стоять. Он дышит быстро и тяжело, его огромный живот то поднимается, то опускается.

— Что с тобой? — шепчу я. — Ты болен?

Он издаёт длинный, протяжный стон, полный разных эмоций, словно хочет выразить много всего сразу, но не может. Я всем сердцем хочу понять его, найти причину его страданий и как-то помочь. И, не зная, что ещё сделать, я обнимаю его. Нет, он не холодный и не скользкий. Он очень горячий, но не обжигающе, и чешуя у него шероховатая. Как будто на ней нарисован какой-то узор, но при этом она мягкая. Приятная.

Одно из его крыльев окутывает меня, и я оказываюсь в нём, как бабочка в коконе. Мне совсем не страшно. Инстинктивно я знаю, что, как только захочу уйти, он меня отпустит.

Поглаживаю чешую под его глазом, гадая, чувствует ли он такое лёгкое прикосновение. Его дыхание замедляется, и из его груди доносится низкий, протяжный звук. Почти как… урчание?

Тихо смеюсь.

— Вижу, тебе стало лучше. Раз ты больше не нуждаешься во мне…

Стоит мне сделать шаг назад, как его крыло мягко подталкивает меня в спину. Снова обнимаю его, улыбаясь.

— Хорошо, хорошо. Ещё немного.

Я продолжаю прижиматься к нему, гладя его, пока мы оба не засыпаем.

Проснулась я с неприятным и странным чувством. Словно что-то горячее внутри меня хочет вырваться наружу. Как будто мне не хватает места в собственной коже.

Я побежала к кувшину, чтобы плеснуть воду на лицо. Намочила шею и…

— Держись. Дыши. Пожалуйста, сынок, не забывай…

Отдёрнула пальцы. Я случайно коснулась татуировки, и… Это был голос Абердина? На мгновение мне показалось, что я вижу его, склонившегося надо мной, в оранжевом свете, в котором отчётливо было видно неприкрытую тревогу на его лице, как будто то, на что он смотрел, было…

Я покачнулась и вернулась к постели. Свернулась клубочком под одеялами. С чего-то вдруг мне стало очень холодно.

Глава 13

Народы воды не имеют иерархии, как другие расы. Они не преклоняются перед властью, титулами или коронами. Они уважают только силу. Их трон не наследуется, а завоёвывается кровью. Первой и единственной, кто смог возглавить манан-лир, была Никса Красная.

Из запрещённой книги «Эпоха богинь»

Гвен выпрямилась на диване и выглянула в окно.

— Они вернулись.

И Сейдж, и я, сидевшие за разными столами в библиотеке, посмотрели на неё. Сейдж задала самый очевидный вопрос:

— Без крыльев?

— Без крыльев, — подтвердила Гвен.

Сейдж так резко захлопнула толстый том, что несколько листов на столе взлетели. Веледа, сидевшая слева от неё, быстро их собрала.

— Они наверняка использовали споры селаго⁴.

Я была не столь уверена, но не хотела в четвёртый раз возражать. Споры селаго для чар саракх? Она хотела помочь дракону или свести его в могилу? После семи дней рядом с Сейдж я окончательно убедилась, что эта девушка никогда не станет друидом, и все вокруг это знали, но боялись ей сказать. Единственное, чем она хорошо владела, — это стихия воздуха, потому что родилась с этим даром.

— Бедняга, — Гвен прикоснулась к стеклу. — Он даже летать не может. Если скрывать хвост или заострённые уши непросто, то не представляю, каково постоянно сдерживать такие огромные крылья.

Сейдж, менее сопереживающая по этому поводу, открыла ещё одну из двух с лишним десятков книг, которые принесла на стол. Браслеты на её правой руке зазвенели. Теперь я знала, что среди всех этих украшений было одно очень важное. Мне рассказывали, что такие носят некоторые сидхи из Братства, особенно те, кто выполняет сложные задания. В них, благодаря тщательно подобранным камням и правильно приготовленным травам, скрывались всевозможные защитные чары. Чтобы противостоять гематиту, чтобы скрывать внешность, и средство для крайнего случая…

— Хуже, когда они появляются и нужно заново накладывать чары, — пробормотала фея. Как она выглядит без маскировки? Какие у неё черты сидхи?

Гвен и Веледа повернулись ко мне. Я, не обращая на них внимания, встала. Вернула на место книгу, которую читала этим утром, «Двор Паральды». В ней рассказывалось о лесе Борестель, который оказался даже более невероятным, чем описывала Гвен.

— Пойду проверю сумку.

— Не уходи, не попрощавшись! — воскликнула Гвен.

Я замерла посреди зала.

— Ты сказала, что это близко и нужно всего два дня, чтобы добраться туда, и ещё два, чтобы вернуться.

— Прощания важны. Ты даёшь понять другим, что думаешь о них перед отъездом и будешь продолжать думать, даже когда будешь далеко.

Сейдж фыркнула.

— Откуда ты взяла эту сентиментальную чушь?

Я оставила их спорить. В коридоре меня покинули приятны аромат чернил и бумаги с лёгкой ноткой ванили. Мне сразу же захотелось вернуться. Библиотека стала моим любимым местом в замке. Гвен показала мне всё остальное за эти дни, за исключением спальни Абердина и Пвила и комнаты Мэддокса (которая находилась в том же коридоре, что и моя). Герцогиня сама показала мне свои покои, состоящие из трёх комнат, балкона и личной ванной.

Всё в замке говорило о древнем богатстве. В конце центрального коридора находилась чайная комната, освещённая полуденным солнцем, в лучах которого сияли золотые узоры на обоях. Зал для банкетов был настолько большим, что мог бы вместить в себя весь Эйлм. Большой зал с помостом для менестрелей наводил мысли о балах, которые могли проходить здесь в прошлом, когда Аннвин ещё не утратил своего значения. Но библиотека, с двумя этажами полок, мягкими диванами, расписным глобусом и куполом над дубом…

Если бы меня когда-нибудь попросили представить идеальное место, оно было бы похоже на это.

Перед тем как отправиться в свою комнату, я услышала шаги, поднимающиеся по лестнице, и громкий голос Абердина, которого ни с кем не спутаешь. Однако первым в коридоре показался Мэддокс. Я сразу обратила внимание на отсутствие у него крыльев. На мгновение мне показалось, что он стал меньше, но дело было не в крыльях… А в его осанке. Голова опущена, руки безвольно висели вдоль тела.

Абердин шёл прямо за ним. Увидев меня, он натянуто улыбнулся, но эта улыбка не коснулась его карих глаз.

— Ах, ты всё ещё здесь, лайли. Вот видишь, сынок? Она не ушла без тебя.

— С возвращением, — пробормотала я.

Здоровяк попрощался и направился к своей комнате, не забыв бросить последний взгляд на Мэддокса. Взгляд, полный печали.

Когда Мэддокс поднял голову, я застыла. Больше всего меня поразили не тёмные круги под глазами и не бледность его смуглого лица.

Янтарь…

Что с ним случилось?

Цвет его радужек больше не был таким насыщенным; теперь его глаза казались обычными. Они были прекрасного каштанового оттенка, похожего на цвет глаз Абердина, но…

Мэддокс отвёл взгляд, сжав челюсти.

— Отправимся, как только я соберу вещи. Дай мне пару минут.

Он направился ко мне, и я, ошеломлённая, отошла в сторону. Он двигался не так, как раньше. Казалось, без крыльев его движения должны были стать легче и плавнее, но сейчас Мэддокс шёл так, словно нёс на плечах неподъёмный груз. Он прошёл мимо меня, волоча ноги по ковру.

Эхо драконьего стона отозвалось в моём сознании. Я поколебалась, но всё-таки обернулась.

— Ты в порядке?

Я заметила, как он опёрся рукой о стену, прежде чем повернуться ко мне.

— Почему ты спрашиваешь?

Я уловила в его тоне сигнал «не хочу говорить об этом». Но всё же…

— Мы можем отправиться завтра утром.

Очень медленно насмешливая улыбка изогнула губы дракона, обнажив один из тех клыков, которые иногда казались острее обычного.

— Ты волнуешься за меня, sliseag?

Его попытка быть язвительным была сильно смазана тем, что спутанные пряди тёмных волос липли к шее и вискам.

— Ты выглядишь так, будто переболел страшной болезнью, а затем тебя заставили бежать на поводке за телегой. Я беспокоюсь, что ты умрёшь на полпути.

Вместо того чтобы обидеться, он только шире улыбнулся, и я с завидным успехом проигнорировала целую гамму неприятных ощущений, которые это вызвало. Было даже оскорбительно, что он мог оставаться привлекательным в таком измождённом виде.

— От меня так просто не избавишься.

Мы отправились через час после того, как Хоп, без конца ворча, собрал нам мешок с едой в дорогу. Я уже не верила его угрюмости. Вчера я нашла на своей кровати красивый мягкий шарф. Я сразу узнала его. Хоп вязал его, когда я принесла ему его миниатюрную кружку. Был ли этот шарф изначально предназначен для меня или нет, уже не имело значения.

Все украдкой косились на Мэддокса, стараясь, чтобы он это не заметил, но плечи дракона были всё время напряжены. Он привёл себя в порядок, его влажные волосы были зачёсаны назад, но это лишь подчёркивало его тёмные круги под глазами.

Он снова надел свои доспехи, но без знака на груди. За спиной у него наискосок висело копьё, а на бёдрах — разные кинжалы. Копьё было плоским с обоих концов. Неужели это его главное оружие? Честно говоря, я ожидала увидеть меч, топор или хотя бы молот. Оружие, предназначенное для больших рук и кровавых расправ. А не инструмент, требующий ловкости, используемый для ударов и опрокидывания.

Игнас подала мне знак.

— Надеюсь, ты найдёшь ответы, девочка. Да-да, не смотри на меня так. Пускай я теряю хороший козырь, но, что бы там ни думал дракон, я не забываю принципы Братства.

— И что же это за принципы?

Женщина слегка наклонилась ко мне, понижая голос, как будто собиралась поведать большой секрет.

— Понимание истины, любовь к истине и отстаивание истины.

— Это же авен.

— Он самый. Теперь мне нужно вернуться в Гримфеар на увлекательнейшую встречу с другими дамами по выбору тканей и цветов для Теу-Биада. — Она закатила глаза. — Так что я надеюсь, что это последний раз, когда я вижу твоё красивое лицо. В противном случае… Моё предложение всё ещё в силе, Аланна.

Эта женщина была очень интересной. Человек, бунтарка, герцогиня, шпионка. На мгновение я подумала, что мне было бы интересно узнать её поближе, узнать её историю.

— Спасибо, герцогиня. — Я протянула ей руку. — За всё.

За то, что дала мне выбор и ниточку надежды.

Мэддокс и я выдвинулись в путь. Я нахмурилась, когда мы прошли мимо конюшни. Мэддокс продолжал идти к той самой дверце, через которую мы вошли в ночь нашего прибытия. Теперь я знала, что здесь находится запасной вход; будь это обычный замок, тут был бы вход для слуг. Но поскольку герцогиня Аннвина очень ценит свою частную жизнь (по понятным причинам), его используют только члены Братства, приходя и уходя. За замком простиралась широкая заснеженная равнина, по которой извивалась река Муирдрис.

— Твоя кобыла и два жеребца прискакали пару дней назад, — сказала я. — Сами по себе.

Я уточнила, потому что увидеть, как трое животных приближаются к конюшне без всадников, было настоящим сюрпризом. Гвен говорила, что Эпона — не обычная кобыла, но это какое-то чудо.

Мэддокс оглянулся на меня через плечо, и мне почему-то легко представилось движение его крыльев при этом, если бы они у него ещё были.

— Нам нужно пройти через лес Спорайн, дальше на юг, и ни одна лошадь добровольно туда не пойдёт.

— Оттуда ли родом Хоп?

Он покачал головой.

— Этот ворчун никогда там не был. Его предки, первые брауни, работавшие в доме Сутарлан, действительно жили в лесу до войны. Потом Спорайн заполнился другими, куда менее гостеприимными существами.

Его взгляд потемнел на этих словах.

— А нет другого, более безопасного пути?

— Есть, но это добавит дней к путешествию. Если, конечно, ты не хочешь плыть по Муирдрису.

Я посмотрела на реку, эту сверкающую ленту с загадочными водами. Никто не путешествовал по Муирдрису, даже несмотря на то, что это река протекала через всю Гибернию и была самым быстрым способом добраться с севера на юг. Никто в здравом уме не станет даже близко подходить к её берегам, если не хочет быть проклятым. Или мёртвым.

С тех пор как Никса, единственная манан-лир, признанная своим народом как королева, потеряла своё могущество и влияние, водные расы вернулись к анархии, которая была у них испокон веков. За исключением некоторых видов, таких как мерроу, остальные стали дикими и разрозненными. Они не представляли собой отдельные общества, даже не собирались в семейные группы. По словам одного моряка в Реймсе, у которого не было одной ноги, под поверхностью всех вод Гибернии шла постоянная борьба за власть.

И единственным, что когда-то сумело их объединить, был голос Никсы.

Мэддокс проследил за моим взглядом.

— Я не раз проделывал этот путь. Уверяю тебя, что ничто и никто не застанет нас врасплох.

Я верила ему. И хотя я видела его боевые навыки лишь однажды, во время небольшой стычки в лесу Робабо, меня убедили исходящие от него сила и уверенность. Он не просто тренированный воин: он дракон.

Тем не менее, осторожность давно стала неотъемлемой частью меня, моей личности, моего образа жизни. В моей жизни чего только не было, и худшими, вне всякого сомнения, были недели, когда мне пришлось прятаться с Каэли в пещерах неподалёку от нуральских рудников в Эремоне. Люди и сидхи были предсказуемыми, подверженными влиянию и в какой-то степени их было легко обмануть и победить.

Звери и демоны, наводнявшие Гибернию, такими не были. Они понимали только язык крови и смерти.

Что бы ни обитало в лесу Спорайн, это явно что-то очень могущественное, раз даже такая кобыла, как Эпона, боится туда ходить.

Мы шли большую часть утра в полном молчании. Даже ослабевший, Мэддокс был намного быстрее меня, его длинные ноги стремительно преодолевали расстояние. Я прикусила язык; меня вполне устраивало идти за ним — так у меня всегда на виду его широкая спина.

И его крепкие ягодицы тоже, что уж тут отрицать. Тело и лицо дракона, на мою беду, неизменно притягивали моё внимание.

К полудню мы достигли края леса Спорайн. Я начала замечать странные детали, например, цветущие клёны. Поскольку сейчас зима, я не ожидала увидеть листья. На самом деле я привыкла к бело-коричневому покрову лесов Хельглаз, где почкам трудно было распуститься весной. Но здесь всё было иначе.

Деревья казались мёртвыми. В высоту они достигали более двадцати метров, но внутри были гнилыми. Кроме того, на их чёрных ветвях качались серые листья. Во-первых, они должны быть зелёными. А во-вторых, они должны были опасть в конце осени.

Когда мы подошли к первой линии деревьев, Мэддокс схватил своё копьё и оглядел длинную полосу леса слева направо. Он был прав: если бы мы решили обойти его, нам бы пришлось делать огромный крюк.

Я посмотрела вглубь леса, по крайней мере на то, что удалось разглядеть. Я увидела полумрак, как будто солнцу было трудно пробиться сквозь крону ветвей, размытые тени и тишину. Много тишины.

Я опустила взгляд на свои ноги. Мои ботинки всё ещё стояли на снежно-земляной тропе, но через пару шагов я ступлю на пепельную землю. Вокруг основания клёнов земля была растрескавшейся, сухой. Как будто давно позабыла, что такое вода, несмотря на близость к реке.

Как если бы…

Когда до меня наконец дошло, я забыла как дышать. Рефлекторно сделала шаг назад.

— Это начало Долины Смерти.

Мэддокс покачал головой.

— Долина на другой стороне реки, это всего лишь побочный эффект от близости к ней.

Я уставилась на дракона, мой разум работал на полную мощность. Он вёл меня на юг Аннвина, к Долине Смерти, чтобы встретиться с… Как он сказал?

«Последним свидетелем Эпохи богинь».

Я отступила ещё дальше от леса. Мэддокс, нахмурившись, обернулся, чтобы посмотреть на меня.

— Куда ты?

— Ты ведёшь меня к Фионну Несокрушимому.

Я сказала это без вопросительной интонации, потому что не было никаких сомнений. Как я не поняла этого раньше? Почему не задала больше вопросов? Хотя, по правде говоря, мне бы никогда не пришло в голову, что его план заключался именно в этом.

Он ловко вращал копьё между пальцами, как будто оно было из дерева, а не из металла.

— Теперь его так не называют, но да. Если кто-то и знает, что задумала Морриган, и может дать нам хоть какую-то подсказку, так это он. В конце концов, он знал её ещё до того, как она присоединилась к армии Теутуса.

— Нам нельзя так близко подходить к Долине Смерти.

Он приподнял брови.

— Почему?