Эпоха королей

Мне тогда было очень мало лет, но я слышала эту историю. Говорили, что из-за внезапной смерти королевы король погрузился в скорбь, затянувшуюся на многие месяцы. Потом он отказался жениться снова, ссылаясь на то, что у него уже есть два здоровых сына, достойные наследники. Многие считали это актом любви мужчины, который не смог забыть свою жену.

Я сомневалась, что Нессии вообще знакомо это чувство.

— Никакой эпидемии не было, — подтвердила Плумерия. — Король долго подозревал свою супругу. Ему никогда не была важна супружеская верность, но преданность — да. До него дошли слухи, что Дектера симпатизировала сидхам, что она тайно помогала повстанцам, и он начал искать доказательства измены. И нашёл. Не только её, но и нескольких дворян из её ближайшего окружения. Включая моих родителей.

Я была в шоке. Услышав голос, которым она произнесла последние слова, я внимательно посмотрела на неё. В её глазах не было слёз, было что-то гораздо хуже — глубокая и тёмная пустота, та, которая появляется не за одну ночь, а после многих лет боли, одиночества и злости. Если это случилось пятнадцать лет назад, Плумерии было всего лишь пять. Совсем маленькая девочка. И я хорошо знала, что такие травмы делают с маленькими детьми.

— Незадолго до того, как всё стало известно, тётушку предупредили о расследованиях короля. Зная, что нам не удастся замести следы или сбежать, не поставив под удар других, мама попросила мою тётю обвинить их. Таким образом, тётя осталась верной подданной в глазах короля, и мы с ней смогли спастись.

Я зажмурилась.

— Ох, Плумерия…

— Тётя сначала отказывалась, но затем смогла взглянуть на ситуацию глазами мамы и увидеть, что наше дело всегда важнее всего остального. Нам не было смысла героически умирать, ведь тогда герцогство Аннвин перешло бы в другие руки, и это поставило бы под угрозу штаб Братства.

Я наклонилась вперёд, опустив лицо на руки. Неужели герцогине пришлось обвинить свою собственную сестру перед королём? Внезапно я вспомнила, как тьма показала мне её, стоящую на коленях перед троном, полную гнева, но вынужденную скрывать это.

«Ты поступила правильно, Игнас. Ты показала себя благоразумной и верной».

«Есть вещи важнее бесполезной мести».

— Король похвалил её, сказав, что надо спиливать гнилые ветви, чтобы спасти дерево, — продолжила Плумерия. — Затем он собрал всех обвинённых и их семьи и устроил показательное наказание. Мои родители… — Она судорожно вдохнула, её руки задрожали. — Они… Они были…

Я не раздумывая обняла её. Да, она была слишком худой. Да, она всегда пахла цветами и всем, что вызывало ассоциации с хрупкостью. Но если когда-либо я думала, что Плумерия Сутарлан была слабой личностью, я очень ошибалась. Всего лишь в пять лет она перенесла больше боли, чем большинство людей за всю свою жизнь.

— Король заставил тебя присутствовать при этом?

Её волосы коснулись моего подбородка, когда она кивнула.

— Все родственники предателей были там. Это было… было… — Она запуталась в своих собственных словах, не в силах выразить их. Затем отстранилась и встретилась со мной взглядом. — Я не могу вернуться ко Двору. Едва выхожу. из дома, как чувствую, что мне не хватает воздуха. Я уже два года откладываю свой дебют, и несколько месяцев назад пришло письмо с печатью дворца, официальное приглашение на Теу-Биад. Тётя всё искала выход, как вдруг Мэддокс, Сейдж и Гвен привели тебя. — Её пальцы коснулись моих, и я порадовалась, что на ней были перчатки. Не уверена, смогла бы я вынести её страдания в тот момент. — Спасибо. Я знаю, что ты делаешь это ради своей сестры. И я каждую ночь молюсь, чтобы тебе удалось её вернуть. Но хочу, чтобы ты знала, что, заняв моё место, ты спасла мне жизнь. Потому что я бы умерла при Дворе, я это знаю. Я бы не выдержала. Одна только мысль об этом…

Я чувствовала, как её дрожь передавалась от её рук к моим. Как я и подозревала, у герцогини было больше одной причины, чтобы заменить свою племянницу. Это и есть настоящая причина. Я появилась в нужный момент и с правильными мотивами.

Было бы нагло с моей стороны обижаться на то, что у неё есть скрытые интересы и что она просто использует меня. Она делает это, чтобы защитить единственного оставшегося родного человека, и я это понимала и уважала.

Ты первая скрыла правду.

Я крепче сжала руки Плумерии, вспоминая тот дом в деревне, который мне показала Гвен и который казался пустым. Он и был пустым, во всех смыслах.

— Если кто-нибудь при Дворе осмелится сказать хоть слово о твоей семье, обещаю, он за это заплатит.

— О нет, не стоит подвергать себя опасности.

— Не переживай, дорогая, я знаю, как, не привлекая к себе внимание, сделать так, чтобы кто-то пожалел о том, что решил встать с кровати этим утром.

Она раскрыла глаза в изумлении.

— Сейчас ты как никогда напоминаешь мою тётю.

Глава 27

Драконы видят только один цвет, когда они только-только встретили свою пару: цвет своего партнёра.

Из запрещённой книги «О народе драконов»

— Пожалуйста, — взмолилась Гвен, сложив руки и тем самым подчеркнув свою немаленькую грудь. — Скажи мне, как ты украла мой кинжал? Мне дико интересно.

Наверное, во всей Гибернии не сыскать ни одного существа, которое могло бы устоять перед хлопаньем её длинных светлых ресниц.

— Самое важное — выбрать подходящий момент, — объяснила я. — Ты была отвлечена, да к тому же у тебя была ослаблена бдительность, ведь я провела несколько часов связанной, и ты считала меня безобидной. Кинжал был лёгким, ты бы не заметила его отсутствие, но вот меч, например, я у тебя незаметно вытащить не смогла бы.

Обе девушки — и высокая с растрёпанной каштановой косой, и низенькая с платком на голове, чтобы волосы не лезли на лицо, — согласно кивали на каждое моё слово. Боги, поверить не могу, что я обучаю их воровству. Однако, вместо того чтобы смотреть на меня как на преступницу, они казались очарованными. За окном свирепствовала буря, которая уже несколько дней сотрясала Эйлм.

Я описывала Сейдж и Гвен свои любимые приёмы; например, притвориться, что спотыкаешься, испачкать человека и затем предложить отряхнуть его одежду, или, если кто-то настолько глуп, чтобы оставить что-то ценное на столе или стуле, незаметно это забрать. Пока я говорила, мои ключицы вдруг начало покалывать. Теперь я уже знаю, что это значит.

Закончив объяснять, как маскировать свои действия, я отошла и показала им ожерелье.

Гвен поднесла руки к шее и воскликнула:

— О, Тараксис! Опять?

Я вернула ей украшение с улыбкой.

— Тебя легко отвлечь.

— Почему бы тебе не попробовать украсть у меня?

Мэддокс стоял у двери в большой зал, той самой, через которую он вошёл в прошлый раз с Обероном, только теперь облокотившись на дверной косяк и скрестив руки. Впервые за несколько дней он обратился ко мне напрямую. Его тёмные волосы были зачёсаны назад, как будто он неоднократно проводил по ним пальцами. Сапоги и брюки у него были те же, что и всегда, но рубашку он на этот раз надел тёмно-синюю, подчёркивавшую его загорелую кожу. Вырез на груди был зашнурован, но всё же не полностью скрывал ключицы.

Я быстро отвела взгляд.

— Ты следил за нами, так что теперь я не смогу тебя удивить.

— Уверен, у тебя есть и другие приёмы.

Что-то внутри меня кричало, что надо просто проигнорировать его и продолжить практиковаться с девушками, с которыми мне, честно говоря, было весело. Дракон избегал меня уже много дней без видимой на то причины и не имел права просто так требовать моего внимания.

Другая часть меня отчётливо осознавала, что перемены в его поведении раздражали меня больше, чем следовало бы, и что своей реакцией я только усугубляю ситуацию.

— Зачем дракону грязные приёмы?

Один уголок его губ приподнялся.

— Ты не поверишь, нужны.

Не делай этого, не делай этого, не делай этого…

— Хорошо. — Я жестом попросила его подойти. — Давай удовлетворим твоё любопытство раз и навсегда.

— Интересные слова, — пробормотал он, подходя ко мне.

Окинув его беглым взглядом, я убедилась, что оружия при нём нет. К ремню, обхватывающему его бёдра, не были прикреплены ножны. Я передала свои кинжалы Веледе. Тьма в моей душе скакала от счастья; пришлось напомнить ей, что я не буду использовать ни магию, ни силу своего рода.

Только кое-какие грязные приёмы, как он и просит.

Гвен сжала губы в попытке сдержать улыбку. Они с Мэддоксом переглянулись, после чего она взяла Вел за руку и потащила её к двери.

— Мы с Вел пойдём за напитками и закусками. Скоро вернёмся!

Предательницы.

Мэддокс закатал рукава рубашки, обнажив мускулистые предплечья. Я, наверное, выглядела не слишком свежо после нескольких часов тренировок. Капли пота стекали по моей шее.

— Что я должна у тебя украсть?

Он лениво моргнул.

— Это я оставляю на твоё усмотрение.

Учитывая, что на виду у него не было ничего заметного, ни одного браслета или кольца, он знал, что поставил мне непростую задачу. А я знала, что это был всего лишь предлог, чтобы приблизиться.

Я до сих пор понятия не имела, зачем он вернулся после нескольких дней отсутствия.

Поначалу мы кружили друг вокруг друга. Оба понимали, что одно из главных условий в поединке — внимательно наблюдать за противником. Мы уже проводили время вместе, и я знала, как он двигается. К тому же он сохранил некоторые драконьи способности даже под воздействием подавляющих чар.

Пальцы зудели от желания сразиться с ним по-настоящему. Что бы тогда было? Если бы я смогла выпустить на волю всё, что во мне есть, и использовать против него? Если бы его не сдерживала магия? Был бы он достойным соперником? Победила бы я?

Я выбросила это из головы. Всё равно никогда не узнаю.

В конце концов, он первым устал ждать.

Я уклонилась от удара, который летел прямо мне в лицо, проскользнула под рукой Мэддокса и легонько похлопала его по колену.

— Какой нетерпеливый, — пропела я.

Он развернулся, снова становясь лицом ко мне.

— Так и знал, что ты будешь ловко ускользать.

Ну, это всё, что я могла делать в данном случае. Уклоняться. У меня никогда не было серьёзной подготовки, только то, чему я училась по опыту, да и нельзя ему показывать, что я способна выдерживать его прямые удары, иначе вызову подозрения.

Мэддокс снова и снова нападал на меня, а я уклонялась каждый раз. Пока мы перемещались по большому залу, прыгая, приседая и даже катаясь по полу, пока сверкающие молнии освещали пол и стены, я понимала, что он делает то же, что и я. Сдерживается.

Я убрала выбившуюся прядь с лица, не сводя глаз с дракона. На мне уже была не пара капелек пота, я вся вымокла насквозь. Наше слегка учащённое дыхание эхом разносилось по огромному помещению, которое, казалось, веками не видело больших праздников.

Тьма уже давно шептала мне, что делать, и я знала, что она права. У дракона лишь слегка блестели лоб и виски. Под моим взглядом он выпрямился, вставая в защитную стойку. На его лице расцвела широкая улыбка.

— Устала, sliseag?

Он был слишком красив. Возможно, мой мозг просто поплыл от всех этих прыжков, но я впервые признала, пусть и мысленно, что он самый красивый парень, которого я когда-либо видела. И, вероятно, дело не только в его чертах, а в том, что он вызывал во мне. Я видела более прекрасные лица, но он…

Это всё из-за нашей связи.

Она делает его особенным.

Но дракон казался мне невероятным ещё в Гримфеаре, когда у меня были с собой камни трансмутации. Я вспомнила тот момент: он снял маску, чтобы поговорить с Каэли, и я подумала, как это жестоко — охотнику иметь такую красивую улыбку.

Тогда нас ничего не связывало.

Так что теперь я оказалась в затруднительном положении, потому что было абсурдно продолжать отрицать, что дракон, стоящий передо мной, с его слишком длинными ногами, широкими плечами и таким взглядом, будто я — произведение искусства, которое должно быть оценено по достоинству…

Меня тянуло к нему.

Как ни к кому другому.

И, возможно, его внешность играла в этом самую незначительную роль.

Мэддокс нахмурился. Я надеялась, что ни одна из мыслей не отразилась на моём лице, только лёгкая нерешительность.

— Что происходит?

Нет, нет. Нужно отогнать все эти мысли.

— Где ты был все эти дни?

Чёрт. Даже не знаю, что хуже.

Вместо того чтобы самодовольно усмехнуться, как я ожидала, Мэддокс открыл рот и замешкался.

— Эм, я… Честно говоря, я как раз искал тебя, чтобы рассказать.

Я насторожилась.

— Что?

— Когда мы вернулись из На-Сиог, я не переставал думать о том, что весь этот путь мы проделали зря. Я чувствовал себя виноватым, что мы покинули долину, так и не узнав ничего о твоей сестре. Поэтому я решил… — Он перенёс вес с одной ноги на другую. — У меня не было ничего, понимаешь? Ни одной зацепки. Но когда я в форме Охотника, люди охотнее говорят. Так что я обошёл все места, где, по слухам, когда-то бывала Морриган: дома удовольствий, грязные таверны, даже загородные поместья некоторых аристократов.

Моё дыхание перехватило.

— Что ты узнал?

Он тяжело выдохнул.

— Ничего. Никто ничего не слышал и не знает, где её искать. Поэтому я заставил всех здесь молчать. Не хотел, чтобы ты снова обманулась в своих надеждах. Прости.

Я не знала, что думать. Была ошеломлена.

— Ты был в отъезде больше двух недель, чтобы компенсировать поездку в На-Сиог?

Он кивнул.

— Эпона была не в восторге, если честно.

Я смотрела на него, не в силах скрыть изумление. Уже и не помню, когда последний раз кто-то делал для меня что-то подобное. Да, Мэддокс списывает всё на собственное чувство вины, но он бы не испытывал его изначально, если бы не переживал за меня. И в трактире у Тантэ он сказал, что всегда готов предложить мне помощь, если я захочу её принять, но это…

Возможно, мне стоило бы разозлиться из-за того, что он не взял меня с собой, но никакого раздражения я не испытывала. Лишь тёплое, приятное чувство разрасталось в центре…

Мэддокс сделал шаг ко мне.

— Аланна?

Обуреваемая эмоциями, я встряхнула головой.

— Хватит разговоров.

На этот раз я первая пошла в атаку. Знала, что он остановит мой кулак до того, как тот достигнет его живота, но прикосновение его пальцев к моему запястью было электризующим. Это ощущение распространилось по всей руке, и я задумалась, не вырвалась ли одна из молний с неба, чтобы пролететь через нас. Я выкрутила руку, и он был вынужден отпустить меня. Повернувшись, я ударила его по голени.

Хотя он откинул ту ногу назад, с места не сдвинулся. И вдруг я оказалась в опасной близости — менее чем в двадцати сантиметрах от него. Увидела, как его локоть направляется к моему боку, и ничего не предприняла.

У меня перехватило дыхание, рёбра заныли. Чёрт. Если его удар так силён, когда он сдерживается…

Мэддокс тут же навис надо мной; удержав меня на месте.

— Чёрт, Аланна, я…

Я сильно толкнула плечом ему в грудь, сделав то же самое, что герцогиня сделала со мной; только мне пришлось приложить гораздо больше сил. Почувствовала дикое удовлетворение, когда его сапоги оторвались от пола, и он перелетел через меня как мешок.

От удара его огромного тела о пол задрожали канделябры. Свечи замерцали. Возможно, это ощущалось даже в других частях замка, в том числе там, куда ушли Гвен и Веледа. Я бы запереживала за спину дракона, будь это кто-то другой, но, судя по рычанию, он скорее сердится, чем мучается от боли.

Я отступила, тяжело дыша. Мои рёбра ныли.

— Как тебе вид с нового ракурса?

Что-то опутало мои лодыжки и толкнуло вперёд. Я упала на грудь дракона, мои руки оказались на его плечах, а наши носы — в нескольких сантиметрах друг от друга. Я увидела своё ошеломлённое лицо в отражении его карих глаз. Наглец улыбнулся мне прямо в лицо, а затем перекатился, как тогда в Робабо, оказавшись сверху. Не знаю, что было менее комфортно: холодная земля в лесу или твёрдый мрамор большого зала.

Я боролась изо всех сил, но он легко поймал мои запястья и вытянул руки над головой. Его хватка была крепкой и не давала мне сдвинуться ни на сантиметр, но боли не причиняла. И хотя мой разум вопил, что эта поза унизительна, моё тело…

Моё тело рассказывало совсем другую историю.

Его взгляд скользнул по моему лицу, от лба до подбородка.

— Предпочитаю этот вид, — прошептал он. — Он вызывает у меня сладко-горькие воспоминания.

Наше дыхание было синхронным, мы были полностью прижаты друг к другу — от торса до бёдер, а наши ноги были переплетены. Тепло, исходящее от него, было настолько сильным, что проникало под мою одежду, заставляя забыть о том, что ночью мне приходится укутываться до самой макушки, что снаружи свирепствует ледяная буря, бьющая по стенам.

Заставляя забыть о том, что подобные эмоции никогда не были первостепенными в моей жизни.

— Вижу, ты решила завершить бой, — сказал он, приподняв бровь.

Я фыркнула.

— Ты не дрался по-настоящему. Ты просто играл со мной.

— Мне кажется, это было взаимно.

— Посмотри на себя и на меня.

На этот раз его губы раздвинулись в улыбке медленно, нерешительно. Почти как если бы он хотел сказать: «Поверь мне, я уже не раз тебя разглядывал».

— Я никогда не судил противника по его размеру, а ты доказала, что являешься опасной штучкой.

Я не знала, обидеться мне на это описание или гордиться тем, что он осознал, что я не беззащитна. Эта неопределённость уже была признаком того, что я в очень, очень большой беде. Любой другой мужчина, назвавший меня «опасной штучкой», провёл бы остаток своей жизни поющим сопрано в уличных театрах.

Я немного пошевелилась и поняла, что это была плохая идея, как только мои бёдра потёрлись о его. Я почувствовала выпуклость. Честно говоря, не знаю, как могла не заметить раньше, учитывая, что он был очень твёрдым, словно под штанами прятал кинжал.

Он пробормотал что-то, прозвучавшее как проклятье. Моё дыхание стало прерывистым. Сердце билось так сильно, что дракон наверняка чувствовал это даже через одежду.

— Похоже, ты победил, — сказала я. Прозвучало ли это дрожащим голосом? — Теперь можешь меня отпустить.

Он сделал это. Его пальцы скользнули по моим запястьям, лаская нежную кожу внутренней стороны рук до того места, где начиналась блузка. Это были мужские пальцы, шершавые, тёплые, и они оставили после себя огненный след.

Я медленно опустила руки, почти не ощущая холода мрамора. Положила ладони на его грудь, по обе стороны от выреза рубашки, но не толкнула. Просто оставила их там, чувствуя кожу под ней, его учащённое дыхание, явно не от нашей тренировки, и твёрдые мышцы, которые, как я думала, мне приснились. Даже без брони он казался огромным, внушительным, смертоносным. И вся эта сила сейчас нависала надо мной.

С ним я не чувствовала себя беззащитной, что было бы логично и разумно.

С ним я чувствовала себя…

— Sliseag… — прошептал он.

От того, как он смотрел на меня, я позабыла как дышать. Полуопущенные веки, чуть приоткрытые губы и что-то первобытное во взгляде. Даже если его глаза из-за магии выглядели не так, как должны, что-то внутри меня всё равно отозвалось. Не в ключицах, которые следовали ритму моего сердца, а глубже, где-то в желудке.

Мэддокс нежно обхватил ладонью мою щеку. Прикосновение почти обжигало, посылая раскалённые волны по всему телу. С моих уст сорвался тихий стон. И дракон, словно внезапно потеряв силы, опустил лоб на мой, наши носы соприкоснулись, а губы делили один воздух.

— Когда я просил тебя украсть что-то у меня, — прошептал он на моих губах, — я имел в виду что-нибудь материальное.

Мои пальцы, любопытные и неугомонные, пробрались в вырез его рубашки. И как только я коснулась его обнаженных ключиц, меня едва не затопило волной эмоций. Это было не просто желание, это была мучительная смесь голода, жажды и нестерпимой нужды в нём. Это было настолько мощное, настолько всепоглощающее чувство, что оно могло свести с ума любого. Было ли оно моим? Или его? Как бы то ни было, кто вообще мог устоять перед этим?

Внезапно Мэддокс схватил меня за запястье и отстранил от своей кожи.

— Пока нет, — прорычал он.

Вихрь голодного желания, хоть и отступил, но всё же оставался во мне. Возможно, он нашёл схожие чувства и объединился с ними, не знаю. Но я обхватила шею Мэддокса свободной рукой и притянула к себе.

Наши губы встретились. На мгновение, повисшее между нами, я почувствовала, как тело дракона застыло. Словно, несмотря на всё, что нас окружало, несмотря на всё, что творилось между нами, он не ожидал этого. Если это правда, то он ещё больший дурак, чем я думала.

Он быстро перешёл к активным действиям. Опустился на меня, не придавив, но всё же теперь я чувствовала его всем телом. И не стану отрицать, это было восхитительное ощущение.

Дракон целовал меня жёстко, и я не хотела иначе. Войдя во вкус, Мэддокс наклонил голову и углубил поцелуй, раскрыв губы, и я поняла, что никогда, никогда ещё не чувствовала ничего подобного. Моя кожа покрылась мурашками, пока его язык играл с моим; я едва могла думать о чём-либо, тело двигалось инстинктивно. Всю меня тянуло к нему, к его аромату, его теплу, к давлению его руки на моей талии. Он сжал меня крепко, грубо смяв ткань моей блузки, и я вновь застонала.

Пару раз дёрнувшись, я смогла распутать наши ноги и раздвинула колени. Когда его член, большой и твёрдый, прижался к низу моего живота, мы оба одновременно застонали.

Он оторвал губы от моих и посмотрел на меня пьяным взглядом. Я его понимала. У самой голова кружилась так, будто я выпила бутылку виски залпом.

Он облизнул губы, словно хотел и дальше чувствовать мой вкус, и я ощутила приятную дрожь между ног.

— Клянусь, это не входило в мои планы, — пробормотал он. Его голос был таким хриплым, таким низким, что откликался вибрациями у меня в груди.

Да какая к чёрту разница, что он там планировал?

Я провела пальцами по его шелковистым волосам, извиваясь; я жаждала ощутить трение, в котором дракон мне пока отказывал. Не выдержав, он застонал, его бедра прижались к моим, вдавливая в мраморный пол. Я зажмурилась и, честное слово, увидела звезды, сверкающие за закрытыми веками.

— Поцелуй меня снова, — выдохнула я, касаясь губами его скулы, — пока мы не вспомнили о благоразумии.

В его взгляде было что-то беспощадное; он словно пронзал меня насквозь.

— Если я это сделаю, то не могу обещать, что мы ограничимся одним только поцелуем. Не знаю, смогу ли я удержаться. Я уже на грани того, чтобы сорвать с тебя всю одежду прямо здесь, войти в тебя и трахать до тех пор, пока мы оба не забудем свои имена. И мне будет наплевать на то, что твои крики разнесутся по всему замку или что кто-то может войти сюда в любую минуту.

Я сглотнула. Если это была угроза, она не произвела на меня того эффекта, на который он рассчитывал. Ничуть.

Его серебряная серьга поймала свет свечей и ослепила меня на мгновение. Это напомнило мне о другой ситуации, когда мы оказались в этой же позе, и тогда это было не так весело.

«Сейчас я так же чертовски влип, как и ты».

«Не волнуйся, я не буду требовать от тебя больше, чем сам готов дать».

Я крепко зажмурилась, и реальность обрушилась на меня, как буря снаружи. Постепенно она начала тушить огонь, воспламенивший мою кровь и захвативший мои мысли.

У меня есть причины находиться в секретном штабе Братства, но точно не ради интрижки с драконом — Диким Охотником. На самом деле это крайне плохая затея.

Я убрала руки с его тела и волос, перестала сжимать его бёдра своими. Мэддокс уловил перемену в моем настроении и отстранился. Внезапно пол показался мне невыносимо холодным.

Поднимаясь, я чувствовала взгляд Мэддокса на себе, но сосредоточилась на том, чтобы поправить блузку и успокоить сердцебиение. Ведь на самом деле ничего особенного не произошло. Это всего лишь пара поцелуев.

Очень страстных поцелуев.

Но не более того.

Его подошвы скользнули по отполированному полу.

— Аланна…

— Не нужно ничего говорить. — Я направилась к скамье, на которой лежали мои пустые ножны. Надеюсь, я хорошо скрывала дрожь в коленях. — Это была ужасная идея, и мы правильно сделали, что остановились.

— Теперь мне тем более кажется, что нам нужно поговорить.

Кажется, он стиснул зубы.

— Зачем? — Я резко повернулась к нему. Нас разделяло более десяти метров, но я всё ещё ощущала его присутствие так, словно он был в шаге от меня. — Разве что-то изменилось? Твои цели, мои цели — они стали другими?

Нет, и он это знает. Его взгляд, опустившийся к полу, беспокоил меня, заставлял чувствовать себя неуютно в собственной коже.

— Всегда ли всё должно сводиться к целям? Разве нет места для чего-то большего?

Что-то в его тоне дало мне понять, что этот вопрос был обращён не только ко мне. Но мне не хотелось об этом думать. Я попыталась выдавить что-то убедительное, но получилось только:

— Ты знаешь ответ.

Не поднимая взгляда, он лишь неясно, отстранённо кивнул.

И ничего больше.

Я развернулась и, не оглядываясь, вышла из зала.

По пути в свою комнату я услышала шёпот, доносившийся из библиотеки. Резко распахнув дверь, я с мрачным удовлетворением отметила, как Гвен и Веледа подпрыгнули на своих местах и уставились на меня широко распахнутыми глазами. Сейдж, погружённая в книгу, не замечала ничего вокруг.

— Что-то я заждалась закусок, — сказала я. — Даже начала беспокоиться, не случилось ли с вами чего. Может, вы поскользнулись на кремовых пирожных Хопа и теперь лежите на полу и стонете от боли, не в силах подняться.

— Боже! Закуски! — воскликнула Гвен. Это было слишком наигранно. Хорошей воровкой ей не бывать. — Мы совсем забыли. Начали говорить о… о чём мы говорили, Вел? О мыле?

Вторая девушка поспешно кивнула.

— О мыле.

— И вот нас занесло сюда. Сами не понимаем, как это случилось. Но если ты голодна…

Голодна? Вряд ли я смогу проглотить хоть крошку.

— Уже нет. Пойду приму ванну, но сначала мне нужно забрать свои кинжалы.

Они лежали на столе, как будто их изучали. Я вернула их в ножны, а затем бросила то, что держала в руке, перед Гвен.

— Передай это дракону от меня.

Они с Веледой замерли. Блондинка осторожно взяла предмет двумя пальцами и подняла его. Серебряная серьга покачивалась перед её ошеломлённым лицом.

— Как, чёрт возьми, ты её сняла?

Я отошла к двери, чтобы они не заметили румянца на моих щеках.

— Я же говорила. Важен отвлекающий манёвр.

Глава 28

Гейсы стали естественной частью жизни сидхов. Это не магия, которой можно научиться или обучить, а часть невидимых законов, введённых Триадой и Ширром. Гейс может быть проклятием, благословением или даром. Он может быть запретом или обязанностью. Наид-нак — самый мощный гейс, известный на сегодняшний день. И сопротивление ему как таковому чревато последствиями.

Из запрещённой книги «О народе драконов»

Буря бушевала над Эйлмом ещё несколько дней, оставляя после себя поваленные деревья, разрушенные заборы, затопленные дома и грязь, а заодно и постоянное чувство беспокойства во мне. Впервые я полностью понимала Гвен. В то время, когда мне больше всего нужно было выйти на прогулку и подышать свежим воздухом, я была вынуждена бродить по замку, приказывая тьме охранять каждый уголок, как трусиха. К счастью, дракон казался так же мало заинтересован в нашей встрече, как и я, потому что пересекались мы только за общими трапезами.

К счастью, сразу после такой бури наступает лучшее время для поиска ночдов — идеальных грибов для разоблачающих зелий.

Так что Гвен, Веледа и я оказались по щиколотку в грязи, следуя за Сейдж, которая клялась и божилась, что ночды растут возле дубов за холмом Эйлма. Дедалера шла за нами, бурча и оставляя следы копыт рядом с нашими; уже через некоторое время она скрылась, вероятно, в поисках чего-то более интересного, чем мы.

— Когда вам надоест копаться в этой грязи, я могу провести вас туда, где растут настоящие грибы, — сказала я. — Те, которые можно увидеть и потрогать.

Сейдж сделала глубокий вдох, что выглядело немного пугающе, честно говоря.

— Хотите идти с ней? — сказала она, обращаясь к Гвен и Веледе. — Вперёд. Если не доверяете мне, следуйте за девушкой, которая ни разу в жизни не открывала книгу друидов.

— Нет, нет, пожалуйста. Следуйте за ней. Она знает, что делает. Поэтому мы уже три часа возимся в грязи.

Головы Гвен и Веледы поворачивались то туда, то сюда. К этому моменту они, должно быть, уже сто раз пожалели, что согласились на эту прогулку.

— Я просто хотела подышать воздухом и собрать… — пожаловалась Гвен.

Что-то зашевелилось в кустах у подножия дубов, и Веледа закрыла рот Гвен ладонью. Это прозвучало как пощёчина.

— Молчи.

Я подняла брови.

— Что? Трюфели? — спросила я.

Утром она ныла, что зима закончилась и теперь они больше не смогут наслаждаться трюфелями.

— О нет, — прошептала Веледа.

С громким рёвом что-то большое и тёмное выскочило из кустов прямо на меня. Единственная причина, по которой я не потянулась за кинжалами, заключалась в том, что я узнала это существо в последний момент.

В следующий момент я лежала в грязи, а Дедалера обнюхивала меня сверху донизу. Я схватила один из её клыков, пытаясь оттолкнуть её, но это было всё равно что пытаться сдвинуть корову.

— Да ты издеваешься! — закричала я.

Надо мной появилась насмешливая физиономия Сейдж. Вокруг неё Гвен и Веледа изо всех сил старались не рассмеяться.

— Здесь, что ли, находятся те самые настоящие грибы, о которых ты говорила? — сыронизировала Сейдж. — Ну, что-то я не вижу ни одного.

— Как только выберусь отсюда, умру от смеха, какая ты забавная, — сухо ответила я.

К моему удивлению, её выражение смягчилось. Искренняя и очень красивая улыбка изогнула губы Сейдж, пока она смотрела на меня, лежащую в грязи, с Дедалерой, толкающей меня со всех сторон. Кто бы мог подумать. Оказалось, что мне стоило всего-то быть сбитой кабаном, чтобы эта девушка опустила свою защиту.

Она протянула мне руку в толстой садовой перчатке.

— Ну давай, вставай. И больше не произноси слово на букву «т» при Дедалере. Она сходит с ума.

— Не то слово.

Приняв её руку, я уже не думала о её красивой улыбке. Сильным рывком я утянула её в грязь вместе со мной, но она упала на бок и наполовину испачкалась смесью грязи, веточек и, вероятно, нескольких жучков. Вид её, всегда такой строгой и непоколебимой, замаранной таким образом, вызвал у меня смех.

Она посмотрела на меня с выпученными глазами.

— Даже не смей.

Я одарила её широкой улыбкой и, наклонившись к ней, выдохнула:

— Трюфели.

Не могу сказать, кто из них взбесился больше — Дедалера или Сейдж. Последняя попыталась бросить в меня ком грязи, я попыталась увернуться, и в итоге мы начали кататься по земле, выясняя, кто из нас выйдет грязнее. Или, по крайней мере, так это восприняла я. В какой-то момент Гвен попыталась нас разнять, но в итоге сама упала в грязь, и, решив, что это нечестно, толкнула Веледу, вовлекая её в нашу возню.

Не знаю, как и когда это случилось, но я смеялась до слёз, практически задыхаясь, пока лепила грязевые комки и кидала их в остальных. Несколько ударов я получила в спину. Один из них угодил мне в затылок, и холодная грязь потекла по моей спине. Гвен завизжала:

— У меня червяк в лифе! — Она попыталась стянуть с себя блузку, подпрыгивая на месте, но только больше пачкалась. Тем временем Вел усердно пускала струи грязи через отверстия в ботинках. — Я чувствую, как он там шевелится! Клянусь!

Сейдж метнула грязевой комок ей в голову. Она явно строила себе баррикаду из грязи, за которой собиралась прятаться от снарядов. Впервые я почувствовала страх за её подруг.

— Ты уверена, что это не трюфель? — закричала я ей.

Веледа и Сейдж снова залились смехом. В какой-то момент Дедалера поняла, что мы просто четыре сумасшедшие и никаких трюфелей тут нет, а потому улеглась в середине лужи, вытянув лапы в стороны, и перестала обращать на нас внимание. Я уже собиралась завершить свой шедевр — грязевой ком размером с арбуз, — когда высокая и широкая тень заслонила мне обзор и всё поле битвы.

— Это вы называете поисками грибов? Не знал, что это так весело.

Абердин. Я обернулась, но из-за того, что он был очень высокий, а я стояла на коленях, и солнце светило прямо за его спиной, я не смогла разглядеть его выражение лица.

— Пусть поднимет руку та из вас четырёх, кого я воспитал, пожалуйста.

Веледа робко подняла руку. Понимаю, почему Абердин не сразу её узнал. Мы все выглядели как бесформенные грязевые кучи.

— Не ожидал такого от тебя, — осудил её мужчина. — Что ты делаешь в центре? Лучше бы заняла оборонительную позицию. Взгляни на Сейдж: ей не хватает только катапульт.

— Они были в планах, — откликнулась Сейдж.

Вел встала с тяжёлым вздохом.

— Я поддалась эмоциям. Это больше не повторится.

— А ты что тут делаешь? — прогремел он, развернувшись ко мне. — Грязевая гора? Как ты собиралась это поднять?

Ему ответил другой голос.

— Да они вообще головой не думали.

Мэддокс. Он стоял возле одного из дубов, в стороне от нашей грязевой возни. Мне сразу бросилось в глаза то, что он одет в чёрное с ног до головы, включая доспехи и униформу. Не видела его в этом с тех пор, как мы покинули На-Сиог. Его выражение лица было непроницаемым.

И Сейдж, и Гвен кое-как поднялись на ноги, заметив то же, что и я.

— Что происходит?

— Жаль прерывать вам веселье, но боюсь, наши каникулы закончились.

Я лежу на лугу, наблюдая, как по голубому небу медленно плывут пушистые белые облака. Лёгкий ветерок треплет мои волосы, чуть щекоча. Вдалеке слышится музыка и смех. Кажется, я узнаю весёлые голоса Гвен и Веледы и громкий голос Абердина. Герцогиня кого-то отчитывает, а Сейдж, вероятно, читает в тени какого-нибудь дерева.

«Это могло бы быть хорошее место», — думаю я.

Место для нас.

Для…

Голос за моей спиной заставляет меня вздрогнуть. Голос знакомый, полный горечи и обиды.

— Уже позабыла про сестру?

Я сажусь и оборачиваюсь.

— Мама.

Она стоит в одном из своих неизменных чёрных платьев и с тёмными кругами под глазами, которые всегда были у неё вместо украшений, на пороге единственного дома, в котором мы жили втроём, в Тельмэ. Этой гнилой деревянной конструкции не может здесь быть, ведь я сама своими руками разрушила её.

Но, конечно, моей матери, взирающей на меня с неодобрением, тут тоже не должно быть. Я сама закапывала её могилу.

— Посмотри на себя. Ты уже не помнишь ничего из того, чему я тебя учила.

Моё сердце сжимается от боли.

— Я помню.

Мать качает головой, красивые рыжие локоны покачиваются следом. Такие же, как у Каэли.

— Я всегда знала, что ты станешь нашей погибелью, но хотя бы надеялась, что твоей любви к сестре будет достаточно, чтобы защитить её. Меня ты не защитила.

— Я не… Я пыталась, но…

Дома уже нет. Моя мать, пугающе худая, направляется ко мне. Я задыхаюсь от ужаса, видя кровь, пропитывающую её волосы, стекающую по её красивому лицу и пачкающую зубы.

— Ты снова совершила ошибку и сожалеешь? Это ты скажешь Каэли, когда она будет умирать?

Я отступаю, убегая от неё. Убегая от этих тонких рук с чёрными ногтями. Убегая от её слов, которые раздирают незаживающие раны. Уже нет ни музыки, ни смеха, ни места, где я могла бы скрыться.

Мать хватает меня и сильно трясёт.

— Ты хотя бы будешь плакать на её могиле, раз уж на моей не плакала?

— Прости…

Она цокает языком, по которому ползают черви.

— Ты сделала ровно то, что я всегда от тебя ожидала.

И затем она с силой толкает меня в пустоту.

Когда я вошла на кухню, приглушённые разговоры, доносившиеся оттуда, прекратились. Три пары глаз обратились ко мне: герцогиня, Пвил и Абердин.

Я указала на коридор.

— Могу зайти позже.

— Всё в порядке, Аланна, проходи, — пригласил меня Пвил. — Прости нас, мы обсуждали предстоящие недели. Мы немного обеспокоены.

Это не было ложью, но и правдой тоже. Будь это на самом деле так, они бы не замолчали при моём появлении. Конечно, я никак это не прокомментировала. Я села на ближайший к камину стул, чтобы подсушить волосы. Я провела более часа в ванне, тщательно оттирая грязь, прилипшую к коже и волосам. Выйдя из тёплой воды, я завернулась в полотенце и легла в кровать. Сон настиг меня быстро, но, проснувшись, я почувствовала себя ещё более уставшей.

— Из-за Теу-Биада?

— Да, и потому что ребята сейчас на Охоте. До их возвращения мы не знаем о них почти ничего, разве что в редких случаях получаем от них весточку.

— Вы долгое время не видите их?

Абердин кивнул.

— Обычно это продолжается несколько недель, но иногда бывало, что затягивалось на месяцы. Однажды мы не слышали ничего о Мэддоксе почти целый год. Это было…

Он тяжко вздохнул, и его возлюбленный ласково сжал его руку. Тонкая бледная рука Пвила на татуированной коже Абердина создавали красивый контраст.

Я попыталась представить себе год без новостей о Каэли, и голова закружилась. Несколько раз моргнув, я взяла из плетёной корзины булочку с кунжутом. Она была ещё тёплой.

Как же Абердин, Пвил и герцогиня познакомились с Мэддоксом? Быть может, его история похожа на историю Веледы? Возможно, он осиротел в детстве, будучи драконьим отпрыском, одним-единственным в жестокой Гибернии. Будь у него живая семья где-то, другие драконы, я бы об этом уже услышала, не так ли? Герцогиня упоминала, что всех троих приняли в Охотники естественным образом. С историей Гвен всё понятно. Это был её долг. Но что насчёт Мэддокса и Сейдж? И зачем ему так рисковать, когда о сущности дракона могут узнать в любой момент?

Я задавала себе эти и другие вопросы с тех пор, как оказалась здесь. И знала, что, пока на мне нет татуировки авена, они никогда не будут полностью откровенны со мной.

И меня это более чем устраивало. Так будет легче вернуться к своей жизни, когда я найду Каэли.

— Они выживут, как всегда, — уверенно сказала герцогиня. — Они знают, что делают.

Пару минут спустя те, о ком шла речь, появились в дверях, чтобы попрощаться. Гвен, с кинжалами с красными рукоятками на бёдрах и с эмблемой Диких Охотников на груди, едва волочила ноги. Тусклые глаза Мэддокса нашли меня.

— Аланна, можешь уделить мне минуту?

Я нахмурилась от такой формальной просьбы и использования моего имени. Решила не отказывать ему перед всеми, чтобы не вызывать подозрений, и вышла следом за ним из кухни, чувствуя на себе взгляды всех остальных.

Мэддокс привёл меня в гостиную, где всегда горел камин. Несколько ковров различных форм и размеров покрывали весь пол, а перед очагом стоял низкий столик и три длинных дивана вокруг. Мэддокс сел на один из них, и я поняла, что не стоит рассчитывать на простое «будь осторожна и прощай».

Я выбрала диван с другой стороны от столика. Дракон сидел, широко расставив ноги, упираясь предплечьями в колени и сцепив руки. Его большие пальцы словно бы боролись друг с другом.

Я глубоко вздохнула. Мы не разговаривали после случившегося в большом зале, и теперь находиться с ним наедине было очень неловко.

— Что-то не так?

— Пока ты во дворце, держись подальше от принца Брана.

Сначала я была немного озадачена, особенно из-за серьёзного и даже требовательного тона его голоса, но затем вспомнила о произошедшем на пристани.

— Он меня не узнает, — заверила я его. — Он так и не увидел меня без камня трансмутации.

— Не будь слишком самоуверенной. Принц намного хитрее, чем многие думают. Его отряд называют гончими, потому что, заметив добычу, они не перестанут преследовать её, пока не поймают. Все они точное отражение своего командующего.

Да, я слышала много анекдотов в тавернах по этому поводу; людям Гальснана нравилось сочинять грязные шутки о принце и его пристрастии к гончим. Мне всегда казалось, что таким образом золотой мальчик пытался придать себе значимости. Если кто-то повсюду кричит о своём величии, уме или опасности, в конце концов, в это начинают верить.

— Что скажешь о своём командующем? Сетанте. — Плечи Мэддокса напряглись, и всё его тело замерло. Даже большие пальцы рук перестали двигаться. — Вся Гиберния говорит о его жестокости. Люди восхваляют его за количество голов сидхов, которые он повесил на стенах Эйре.

Дракон помедлил с ответом.

— Сетанта — наследник, ему нечего доказывать.

— Хочешь сказать, что Бран некомфортно чувствует себя в тени своего брата? — Я фыркнула. — Да, это тоже обсуждают на каждом шагу. Гвен даже сказала ему это лично.

Он вскинул голову, ошеломлённый.

— Что?

— Принцу, на пристани, — напомнила я. — Она сказала, что его неуверенность не делает его привлекательным. — Я тихо рассмеялась, вспоминая это. Гвен сразу мне понравилась. — Думаю, эта самоуверенность возникает сама собой, когда состоишь в отряде будущего короля.

Мэддокс кивнул, но ничего не добавил. Спустя несколько секунд молчание стало невыносимым, и я встала.

— Ну, если это всё… — Я замялась. — Надеюсь, у тебя всё будет хорошо.

Я уже почти достигла двери, когда услышала его тяжелые шаги по ковру. Мужские пальцы обхватили мою руку, останавливая.

— Пожалуйста, Аланна, будь очень осторожна при дворе. — Я была озадачена. Что это за странные нотки в его голосе? Мольба? Может, это просто такой свет от камина, но его лицо выглядело полным тревоги. — Пообещай мне. Пообещай, что будешь осторожна.

Я ничего не понимала. Склонив голову набок, я искала правильные слова.

— Я еду туда, чтобы найти свою сестру. Пока я не найду её и не обеспечу ей безопасность, будь уверен, со мной ничего не случится.

Его пальцы сжались на моём плече; он не спешил меня отпускать. Если он и хотел сказать что-то ещё, то не мог выразить это словами. Часть эмоций даже передалась мне. Они были очень сильными. Поэтому я смягчилась.

Я коснулась его предплечья. Хотя нас разделяла ткань униформы, я всё равно ощутила тепло его кожи.

— Обещаю, Мэддокс. Я вернусь в целости и сохранности. — И тут же, решив разрядить обстановку, я сменила тон. — К тому же ты всегда сможешь прийти сам и убедиться, что я в порядке. — Поскольку он продолжал пристально смотреть на меня, я добавила: — Мы ведь наверняка пересечёмся. Или Охотники не общаются с придворными?

Он моргнул. Будто вышел из лёгкого транса.

— Да, конечно. — Он осторожно отпустил мою руку и отступил на шаг. И было ощущение, что всё, что произошло за последнюю минуту, было плодом моего воображения. — Пойдём. Сейдж и Гвен, наверно, уже заждались меня.

Сейдж не было, но Гвен ждала его у лестницы, ведущей в конюшни. Её обеспокоенные глаза пробежались по нам обоим. Что бы она ни искала, она это не нашла, судя по тому, какой напряжённой выглядела её поза.

— Ты всё взял? — спросила она у Мэддокса.

Не глядя на неё, он ответил:

— Да.

— Ты уверен, что ничего не забыл?

Он обошёл её, направляясь к лестнице. Деревянные ступени скрипнули под весом дракона, и он скрылся из виду. Что-то внутри меня затрепетало, как испуганная птичка-колибри, при мысли о том, куда он уходит. Возможно, это просто Абердин заразил меня своим беспокойством, ведь головой я понимала, что дракон прекрасно справлялся все эти годы и сейчас тоже справится.

К тому же мне предстояло пройти свои собственные испытания.

Гвен поджала губы.

— Если я скажу тебе сейчас кое-что важное, ты сможешь это запомнить на будущее?

— Постараюсь.

— Он полный придурок! — раздражённо воскликнула она. — Порой мне кажется, что у него в голове одни опилки, и лучше бы он держал при себе некоторые свои грязные шуточки, потому что они ужасно неуместны. Он упрямый и слишком высокого мнения о себе. Но в то же время… Он тот, кого хочется видеть рядом, когда всё плохо.

И тут, неожиданно, она налетела на меня с объятьями. Этот жест так напомнил мне о Каэли, что в горле встал ком. Они с Гвен поладили бы друг с другом.

— Удачи, Ланн. Уверена, если бы Сейдж не была такой замкнутой, она бы пожелала тебе того же.

Её волосы пахли слишком хорошо для охотницы. Я закрыла глаза и насладилась их запахом.

— Ланн?

— Это твоё официальное уменьшительное имя. Возражения не принимаются.

— Я не возражаю. Мне нравится.

Глава 29

Триада нашла красивый холм у устья реки Муирдрис и сказала:

«Здесь. Здесь мы построим наш новый дом».

Из запрещённой книги «Эпоха богинь»

Я и забыла, как прекрасна Эйре.

Это неудивительно, учитывая, что в последний раз, когда я посещала столицу, я была гораздо больше озабочена выживанием, чем оценкой красоты её улиц и зданий.

Карета герцогини громыхала по идеально выложенной брусчатке, направляясь к площади Согласия, откуда начинался парад знати. Мы приехали в город несколько дней назад, чтобы уладить последние детали, и с тех пор я не покидала скромного особняка, принадлежащего Игнас, в лучшем районе Эйре. Герцогиня хотела, чтобы моё торжественное появление случилось в первый день Теу-Биада. Всё, что я видела из окон, меня восхищало, но ничто не могло сравниться с роскошью и элегантностью, царящими во дворце и его окрестностях.

Улицы были широкие, и по обеим сторонам стояли железные фонари. Не было ни одного обветшалого фасада, ни грязных тропинок, ни бродячих животных. Все улицы, по которым мы проезжали, были заполнены плотно прилегающими друг к другу домами и магазинами. Здания были двух, трёх или четырёхэтажные, с изогнутыми балконами из мрамора, золотыми ставнями и разноцветными черепичными крышами. Даже деревья не росли хаотично, а были посажены в круглые цветочные клумбы с низкими белыми стенками. Одно дерево через каждые два здания. Два здания, одно дерево, два здания, одно дерево, и так далее.

В Эйре ничто не существовало случайно.

Я уже сталкивалась с богатыми людьми. До определённой степени я привыкла к вычурным нарядам и блестящим туфлям. И всё же, глядя на уровень богатства и роскоши жителей Эйре, я чувствовала себя не в своей тарелке. Я видела много тех самых заведений, которые существовали только здесь и казались мне вершиной помпезности: кафе. Они не имели ничего общего с типичными тавернами Гибернии с липкими полами, куда люди приходили отвлечься после тяжёлого рабочего дня. В кафе же стояли изящные стальные столики и стулья, и там подавали только деликатесы, такие как шоколад, пирожные и, конечно же, кофе. Один из самых дорогих продуктов во всей Гибернии, так как его выращивали только в определённой области Эремона.

Знать и богачи сидели там не потому, что устали или были голодны, а чтобы обсудить сплетни и поддаться чревоугодию. Мне это казалось неплохой идеей. Не нравилось мне только то, что всё это доступно лишь приближённым к королю.

Улицы были украшены для этого события. Везде были флажки и плакаты с гербом королевской семьи (золотая ворона в короне на красном фоне) и их цветами. Передвижные лавки продавали всевозможные сувениры по случаю Теу-Биада: от красно-золотых шарфов до печенья в форме ворон. Дети радостно прыгали в ожидании, пока их родители (или няни) купят им что-нибудь. В разных уголках площади барды исполняли песни, одобренные двором, воспевающие Теутуса и королей Нессий. Люди улыбались. Вокруг звучал смех.

Я неделями готовилась к этому, как будто на войну собиралась, а для них это время праздника. Дни счастья и радости. Это казалось мне настолько абсурдным, что я время от времени выпадала в осадок.

Герцогиня, устроившаяся среди шёлковых подушек на сиденье напротив меня, вздохнула.

— Знаю. Столица как будто живёт в совершенно другой реальности, нежели остальная часть королевства. И если ты задаёшься вопросом, понимают ли они это, — сказала она, кивая в сторону людей на улицах, — то ответ — нет. По крайней мере, большинство из них даже не догадывается.

Я осторожно кивнула. Горничные герцогини сделали мне красивую причёску — низкий пучок, который выглядел простым на первый взгляд, но на него ушло более двух часов, и теперь из-за стянутых волос у меня началась мигрень. Я не знала, что женщина может носить так много шпилек на голове и не упасть от их тяжести, но оказалось, что может.

Всё чтобы продемонстрировать длинные золотые серьги, ради которых мне пришлось проколоть уши.

Игнас наклонилась к окну.

— Мы почти прибыли. Хорошо. — Она взяла меня за руки. Так как на мне были короткие прозрачные перчатки, украшенные маленькими бриллиантами, я отреагировала спокойно. — Играй свою роль и постарайся выяснить всё, что сможешь, о своей сестре, не вызывая подозрений. Ты должна покинуть этот дворец точно такой же, как вошла; оставаясь моей племянницей. А если обнаружишь что-то интересное, мы обсудим это наедине, вдали от любопытных глаз и ушей.

Я мягко сжала её ладони, улыбаясь.

— Если вы повторите это ещё раз, я вас убью.

Моя угроза, конечно, не произвела никакого эффекта. Вместо этого герцогиня решила ещё раз проверить, чтобы мои платье и причёска были безупречны. Мы выехали на гораздо более гладкую дорогу, скорость уменьшилась, и карета, наконец, перестала грохотать.

Моё сердце сжалось. Если всё пойдёт по плану, я буду ближе к Каэли, чем была последние два месяца. Моя сестра, возможно, сейчас прямо здесь. Всё зависит от планов Морриган, которая, по словам герцогини, всегда делала, что хотела, даже на официальных мероприятиях.

Я иду к тебе, леэки.

Дай мне ещё немного времени.

Выглянув из-за шторки кареты, я увидела, что площадь Согласия уже была переполнена. В назначенный час знать разделится по разным королевским каретам, и начнётся парад. Герцогиня поедет с другими женщинами своего ранга, я — со своего, так что мы не встретимся до прибытия во дворец.

Герцогиня коснулась моих ключиц, где не было ни следа татуировки. Мне показалось, или у неё дрожат пальцы?

— Ни при каких обстоятельствах не теряй этот кулон.

Я приложила руку к камее. Так как незамужним девушкам не разрешалось носить кольца, защитный амулет мне решили повесить на кулон. Это было старинное украшение, передававшееся семье Сутарлан из поколения в поколение. Когда Плумерия увидела его на мне, перед отъездом из Эйлма, она грустно улыбнулась и сказала, что мне очень идёт.

Сложись обстоятельства иначе, его бы носила она. Но поскольку я должна играть её роль, Пвил наложил чары на камею. Пока я носила этот кулон, мои глаза казались просто тёмными, татуировка была невидима, и я могла выдержать прикосновение или порез гематитом. Хотя последнее имело свои нюансы, конечно, так как эффект будет временным. Но у меня будет достаточно времени, чтобы не вызвать подозрений и успеть скрыться. А затем я почувствую всю накопленную боль.

«Будет мучительно, но не смертельно», — заверил меня Пвил.

Дверь кареты открылась, и слуга подал руку в перчатке.

— Герцогиня Аннвин.

Окинув меня строгим взглядом напоследок, она спустилась первой, с достоинством, которое мог дать лишь многолетний опыт отыгрывания этой роли. Она была в чёрном, как и всегда, продолжая носить траур по своей сестре, но платье на ней, доходившее до щиколоток и покрытое кружевом от шеи до запястий, было прекрасно. На голове у неё был одна из её обычных шляпок, отделанная рядом жемчуга по краю. Мне эти головные уборы казались ужасными, но, видимо, считались очень модными среди придворных дам.

Слуга снова подал руку.

— Леди Сутарлан.

Это теперь я. По крайней мере, на три ночи и четыре дня.

Я глубоко вздохнула, успокаивая бурю, что разрасталась в моей груди. Приняла руку, как меня учили: едва касаясь пальцами, чтобы минимизировать контакт с прислугой.

Я спустилась по трём ступеням с чуть опущенной головой, одной рукой придерживая подол платья. Мои каблуки застучали по мостовой площади, и мне показалось, что шум несколько стих. Подняв голову, я поняла почему.

Практически вся знать Гибернии смотрела на меня. Вернее, не на меня, а на Плумерию Сутарлан. Дочь предателей. Девочку, которая пряталась в Аннвине больше пятнадцати лет и не хотела ничего даже слышать о Дворе.

Да, они глазели без стеснения.

Весь этот фестиваль надменных лиц, нарядных платьев, перьев и драгоценностей на мгновение ввёл меня в ступор, но я не подала виду. Приняла руку герцогини с мягкой улыбкой, и она тут же повела меня к группе дам. Пронеслась очередная волна шепотков. Они внимательно изучали каждую деталь моего облика в поисках недостатков, и теперь я была благодарна за то, что меня подняли на рассвете и тщательно подготовили.

Подол моего платья волочился по земле, а лёгкие ткани парили вокруг при каждом шаге. Всё было слишком: причёска, платье, драгоценности… И без характерного фиолетового оттенка моих глаз я совсем не была на себя похожа. Однако теперь, увидев остальных девушек, я поняла, что мой наряд был достаточно скромным. По крайней мере, я не носила павлиньи перья в причёске и не надевала платье такого цвета, в котором кожа казалась пепельной.

Игнас решила, что для своего первого появления я должна надеть красное платье, чтобы угодить королевской семье. Увидев его на кровати, я потеряла дар речи. С одной стороны, я ненавидела то, что оно собой представляло, и ту роль, которую оно должно было исполнить. С другой, я не могла отрицать, что это был изысканный наряд.

Корсет был в форме сердца и открывал значительную часть моей груди (которая, благодаря корсету, казалась намного больше, чем была на самом деле), а также плечи и руки. На спине вырез углублялся и опускался до бёдер. Бесчисленные маленькие драгоценные камни украшали корсет, образуя изящные узоры, которые спадали к юбке и терялись среди складок. На юбке были пришиты слои более светлой красной ткани, небольшие вокруг талии и увеличивающиеся в размере до самого пола. Благодаря каблукам я казалась немного выше, а моя талия — осиной.

Горничные уверяли, что я выглядела прекрасно. Мне же юбка напоминала гигантскую красную гвоздику, но я воздержалась от комментариев.

Герцогиня представила меня тем, кого называла «близкими подругами». Две графини, похожие на близнецов, с острыми носами и глубокими морщинами вокруг губ; полная маркиза с улыбкой, напоминавшей волчью, и, конечно же, Катриона Болг. Я узнала её как по высокомерному взгляду с поднятым подбородком, так и по выдающейся родинке на верхней губе.

Когда Игнас рассказывала мне о разных дворянских семьях, я узнала, что леди Болг была герцогиней Гримфеар. Я с трудом в это поверила. Почему кто-то вроде неё лично занимается поручениями? Да, она всегда была в сопровождении слуг, но…

Хотя все дамы приветствовали меня как подобает, и я изощрялась в реверансах, напряжение можно было резать ножом. Или одним из моих кинжалов.

Госпожа Болг скептически осмотрела меня с головы до ног.

— Это Плумерия? Кажется, раньше она была… В общем, более миниатюрной.

Кто-то хихикнул. Вместо того чтобы вспылить, как обычно, Игнас спокойно улыбнулась.

— Это легко объяснить: в последний раз, когда ты её видела, она была совсем ребёнком, и все мы знаем, что память тебя уже подводит, дорогая. О, Бриджит, это сапфиры? Какое сияние!

Эта Бриджит, одна из графинь, так вытянула руку, что я подумала, она вывихнет локоть. Разговор перетёк к драгоценностям. Я игнорировала все взгляды, которые, казалось, вонзались в мою кожу, точно ядовитые дротики. Неужели Плумерия должна была с этим столкнуться?

Вскоре пришло время рассаживаться в кареты. Герцогиня указала мне на мою и поцеловала в щёку.

— Наслаждайся поездкой, моя дорогая Плум.

— Спасибо, тётя. Взаимно.

Все королевские кареты для парада были одинаковыми. Их тянули два белых коня, на козлах сидели кучер и лакей, а внутри было место для четырёх человек. Не было никаких занавесок, а вот окна заметно больше обычного. Должно быть, это специально так задумано, чтобы мы могли видеть народ и они могли видеть нас.

Ещё один слуга помог мне подняться. Внутри уже сидели две девушки, вместе, так что я заняла оставшееся место, мысленно гордясь тем, как аккуратно я приподняла платье, чтобы не наступить на него, и как прочно держалась моя причёска. Я перестала чувствовать рёбра и грудь уже больше часа назад.

Девушка напротив меня была прекрасна, просто образец юной аристократки: изящные черты лица, глаза с густыми ресницами, фарфоровая кожа и тонкие губы. Её длинные светлые волосы мягкими волнами спадали на плечи, а платье цвета слоновой кости только подчёркивало её красоту. Однако её взгляд был пустым. Как будто заглядываешь в бездну и понимаешь, что всего один неверный шаг отделяет тебя от смерти.

Она смотрела на меня так, словно я была куском грязи. Какая прелесть.

Рядом с ней сидела девушка не менее красивая, но с более округлыми глазами, которые (по крайней мере, на первый взгляд) придавали ей более дружелюбный вид. Её кожа была намного смуглее, как у меня, с густыми бровями и длинными чёрными волосами, стянутыми назад с помощью заколок.

Так как никто не собирался демонстрировать те превосходные манеры, которые у них якобы были, я взяла инициативу на себя:

— Доброе утро. Я…

— Мы знаем, кто ты, — прервала меня девушка напротив. — И меня поражает, что у тебя хватило наглости прийти. Ты разве не должна до конца жизни гнить в своём Аннвине?

Я была готова к чему-то подобному, хотя ядовитость её слов зашкаливала. Благодаря Плумерии, меня это не застало врасплох.

— Не знаю, как можно считать позором то, что наследница герцогства Аннвин прибывает на Теу-Биад, — ответила я спокойно. — И, как видишь, гнить я ещё даже на начинала.

Её губы презрительно скривились, обнажив белые и ровные зубы.

— Удивительно, с какой лёгкостью ты провозглашаешь себя наследницей, учитывая обстоятельства, которые привели тебя к этому. Хотя, если подумать, для тебя как раз-таки всё вышло очень удачно, не так ли? — Она повернулась к другой девушке, которая внимательно наблюдала за мной, словно ожидая, что я начну жонглировать в любую минуту. — Если бы её родителям не содрали кожу живьём как предателям, она бы сейчас не сидела здесь с нами. Если уж на то пошло, позволили бы дочери сестры герцогини вообще приехать на Теу-Биад?

Смуглая девушка ухмыльнулась так, что все мои сомнения исчезли. Она не была доброй, она была из того же теста, что и блондинка.

— Да, но она бы шла последней в очереди.

Живьём содрали кожу.

Плумерия видела, как сдирают кожу с её родителей.

«Не поддавайся на их ужасную провокацию», — думала я, наблюдая за этими двумя. Было бы до смешного легко позволить тьме соскользнуть с бархатного потолка кареты и обвить их хрупкие шеи. Одно резкое движение — и прощай. Ещё больше удовлетворения я получила, если бы достала свои кинжалы и вонзила их прямо в сердца этих двух стервятниц. Их кровь была бы красной или чёрной, как у монстров?

Разумеется, я не могла сделать ни того, ни другого, поэтому просто моргнула и улыбнулась.

— Тем не менее, я здесь. С вами. И можете не представляться, поздно уже. Я потом выясню, кто вы.

Больше они ничего не сказали, хотя взглядами убили меня тысячу раз. Мне было комфортно в тишине; в данных обстоятельствах так даже лучше. Я довольствовалась тем, что смотрела в окно, наблюдая, как заполняются остальные кареты.

Через несколько минут лакей закрыл дверь, и послышались голоса кучеров, понукивающих лошадей.

Дорога Луахра была впечатляющей. По ней могли двигаться одновременно четыре кареты, и всё равно оставалось место. Она была посвящена королеве, которая, по легендам людей, договорилась с Теутусом, чтобы спасти весь человеческий род от тирании сидхов. Для них она была героиней.

По краям дороги стояли толпы граждан, энергично машущих руками и выкрикивающих хвалебные слова. Над зданиями в самом престижном районе столицы возвышались зубчатые башни Академии. Я пыталась определить, какие мы по счёту, но видела только наших лошадей и заднюю часть кареты перед нами. Герцогиня говорила, что парад идёт в порядке иерархии, так что наша карета, в которой ехали дочери самых знатных семей, не могла быть далеко от начала. Я знала, что парад возглавляют два отряда Диких Охотников верхом на лошадях. Значит, где-то в этом длинном шествии были Мэддокс, Гвен и Сейдж.

Группа детей пыталась бежать рядом с каретами, держа в руках вертушки, пока несколько солдат не заставили их вернуться в толпу. Вопреки моему опыту с ними, они были учтивы…

Оглушительный взрыв сотряс карету, и стёкла окон выбились внутрь. Ухватиться было не за что, я оказалась на полу между скамьями, мои колени запутались в складках платья, и я одной рукой оперлась о дверь, чтобы не удариться головой. Две другие девушки вскрикнули, цепляясь друг за друга.

Мы остановились. Я уловила запах пороха. Взрыв? Весёлая суматоха быстро сменилась мрачной, пугающей атмосферой. Всё началось с испуганного крика и переросло в целую серию визгов, которые разносились повсюду. Послышался гул сотен шагов — люди стремились убраться подальше.

Наш кучер что-то прокричал, но я не расслышала. Я пыталась подняться, но это чёртово платье совершенно не подходило для этого.

Дверь резко открылась. Я вцепилась в раму, чтобы не упасть, и, вскинув голову, увидела перед собой пару тёмных глаз и остриё меча. Мужчина был в капюшоне, и при виде меня на его лице застыла зловещая усмешка.

— Ты пойдёшь с нами.

Он схватил меня за запястье, стиснув до боли, и попытался вытащить наружу. Я сопротивлялась, конечно, стараясь освободить ноги из-под юбок, чтобы упереться по обе стороны двери.

Я не успела. Сильный удар в спину выбросил меня прямо в объятия этого незнакомца.

Первое, на что я обратила внимание, это неприятный запах. От него разило порохом, чем-то кислым и страхом. Я почувствовала это по тому, как его руки не могли найти способ правильно удержать меня, и по тому, как его глаза метались из стороны в сторону.

Карета перед нами перевернулась, и из неё доносились крики о помощи; лошади яростно рвали упряжь. Из одного из зданий справа — похоже, там была какая-то лавка, — валил густой чёрный дым. Белый навес был охвачен огнём, и повсюду валялись осколки стекла. Люди продолжали бежать и кричать.

Всё это никак не входило в план, и я не знала, как действовать. Если бы я сейчас раскрыла свои способности или показала оружие, всё бы пошло насмарку. Меня бы увидели слишком многие. Но мне совсем не хотелось быть похищенной (или что бы там ни замышлял этот незнакомец), пока я выдаю себя за Плумерию.

В какой-то момент нападавший решил поставить меня на колени перед собой, грубо схватив за волосы. Двое других мужчин в тёмной, мешковатой грязной одежде приблизились к нам. У них тоже было оружие, а лица скрывали капюшоны. Увидев меня на земле, они замерли.

— Что, чёрт возьми, ты делаешь? — вскрикнул один.

— Пусть познают на собственной шкуре! — Тот, что держал меня, так сильно потряс рукой, что наверняка выдернул несколько прядей волос. — Пусть потеряют то, что считают ценным!

Затем он приставил меч к моему горлу. Это был не гематит, но даже представители магических рас погибают, если их обезглавить обычной сталью. Тьма нетерпеливо зашевелилась под подолом платья, напоминая мне, что я могла бы покончить с ними быстрее, чем осядет пыль.

Я уже не была уверена, что смогу обойтись без неё.

— Нам нужно уходить, — сказал третий. — Я не собираюсь здесь оставаться…

Он не успел закончить фразу. Стрела пробила его спину и вышла из груди. Он упал лицом вперёд уже мёртвым.

— Твою ж!.. — Другой пустился бежать.

Вместо того чтобы отпустить меня и попытаться спасти свою жизнь, оставшийся мужчина отступил к карете, вероятно, пытаясь прикрыться, и потянул меня за собой. Он толкнул меня к колесу и снова приставил кончик меча к моей груди.

— Я убью её! — взревел он. — Клянусь святой кровью трёх богинь, я убью одну из этих узурпаторов!

Святой кровью… трёх богинь? Кто эти люди и чего они добиваются?

Сквозь дым появились фигуры, приближающиеся к нам. Мои ключицы начало покалывать; защита делала метку невидимой для всех остальных, но не лишала её сил. Нападавший, занервничав, переступал с ноги на ногу; остриё его меча упиралось мне в грудь. Я замычала. Если этот идиот не будет осторожен, он может случайно меня убить.

— Вы меня слышите?!

Ответ прорезал воздух свистом. Я подумала, что это была ещё одна стрела, и как я, так и мужчина ожидали её спереди. Однако она пришла сверху. Я ощутила лишь толчок, когда его тело, падая, задело меня и скользнуло мимо колеса. Я схватила его меч, пока он не свалился мне на колени, и отступила так далеко, как только могла.

Оглянувшись, я поняла, что это была не стрела. Мужчина был пронзён серебряным копьём в живот. Он держался за него обеими руками — то ли пытался вытащить, то ли просто инстинктивно схватился — и бормотал что-то невнятное, пока кровь текла по его подбородку.

На мгновение он напомнил мне мать в моём последнем сне, и у меня скрутило живот.

Первая фигура, появившаяся из дыма, заставила меня напрячься. Неизвестный мне Дикий Охотник направлялся ко мне уверенным шагом, осматривая окрестности безучастными глазами. Он пнул мужчину, умершего от стрелы, а затем посмотрел на меня.

— С вами всё в порядке, миледи?

— Думаю, да. — Может, мне стоит заплакать? Плумерия к этому моменту уже бы упала в обморок. — Я не понимаю, что произошло.

— Несомненно, трагичный случай.

Этот голос… Моё сердце, уже потрясённое случившимся, замерло. Я бы никогда не забыла этот голос. И то, как его обладатель хотел убить нас с сестрой, наслаждаясь каждым моментом.

Принц Бран будто бы явился из снов. Если бы я ничего о нём не знала, его красота лишила бы меня возможности действовать. Его белоснежные волосы были идеально уложены, а кожа напоминала мраморные статуи на площади Реймс. В его чертах было такое совершенство, что оно казалось пугающим — глаза слишком овальные, губы слишком полные, челюсть слишком точёная. Единственным изъяном был странный шрам на его скуле.

Он был одет по-королевски: чёрные ботфорты, белые штаны, красный бархатный жилет и такого же цвета камзол. Пуговицы и эполеты на его плечах были из золота, а бахрома колыхалась в такт его изящной походке. На бедре висел меч.

Принц безразлично взглянул на упавшего мужчину и лужу крови вокруг него. Охотник быстро отступил по его указанию, и я поняла, что он состоит в отряде младшего принца и служит ему. Принц осмотрел меня, лежащую на земле с мечом в руках, и мужчину, который чудом оставался жив.

В прошлый раз, когда мы были в подобной ситуации, он обещал мне всевозможные страдания.

Принц элегантно протянул мне свою ладонь.

— Встаньте, моя дорогая леди. Люди нашего круга не должны находиться среди таких негодяев.

Я выпустила меч и приняла его руку. Любое дрожание или странное движение можно было списать на только что пережитое нападение, а не на присутствие передо мной принца, виновного в том, что моя сестра оказалась в когтях Морриган. Я услышала взволнованный шёпот, доносившийся из кареты за моей спиной.

— Благодарю вас, ваше высочество, — ответила я, хотя тот уже снова перевёл своё внимание на умирающего.

— Не стоит благодарности, парад был невероятно скучным. — Затем он повернул голову, чтобы крикнуть через плечо: — Правда, брат?

Брат? Я начала искать глазами наследного принца. Сначала я увидела Гвен с красным кинжалом в руке. Не глядя на меня, она отошла к другому охотнику. Прямо за ней шёл ещё один мужчина в красном камзоле, похожем на тот, что был на принце Бране, и я затаила дыхание.

Мужчина был высок, гораздо крупнее, чем я могла себе представить, и…

Когда я подняла глаза к его лицу, всё вокруг на мгновение остановилось. Это было похоже на то, как если бы ось, на которой держался весь мир, сломалась, и небо с землёй зашатались. Или произошёл ещё один взрыв? Может, я всё ещё не пришла в себя после первого. Может, на самом деле меня ударили по голове, и я лежу в карете, видя сумасшедшие сны.

Потому что мужчиной, который приближался ко мне, одетый как наследный принц Гибернии, был Мэддокс.

Глава 30

При его создании они использовали материал, напоминавший им о далёком доме, том, что за пределами звёзд. Безупречный белый мрамор.

Из запрещённой книги «Эпоха богинь»

— Скучным я бы это не назвал, если честно.

Я сосредоточилась на дыхании.

Держа руку принца Брана и глядя в глаза Мэддоксу — нет, принцу Сетанте, — я думала только о том, что надо продолжать дышать.

Я решила, что сейчас не время для чего-либо другого.

Ни для попыток понять, что происходит.

Ни для поисков объяснения в глазах Гвен.

Ни тем более для того, чтобы потребовать объяснений у него самого.

Я сосредоточилась на тьме, обвившей мои ноги, и на выживании. Как я делала всегда.

Наследный принц держался так, будто родился для этих нарядов, а не для униформы Диких Охотников. Хотя, о чём это я? Так и есть. В отличие от Брана, он носил тонкую золотую диадему с замысловатым узором, выделявшуюся на фоне его чёрных волос. Видя обоих братьев вместе, я вспомнила, что о них говорили. Если Бран был изящным и почти эфемерно красивым, то его старший брат отличался развитой мускулатурой и грубой, тёмной привлекательностью.

Брана называли Серебряноволосым.

А Сетанту — Потрошителем. Из-за его оружия.

Гвен вынула копьё из умирающего, и тот упал на бок. Затем она вернула его своему капитану, который безэмоционально осматривал сцену.

«И назвал ты его?..»

«Знаешь, я предпочитаю оставлять некоторые секреты при себе, хотя бы для того, чтобы уравновесить чашу весов».

Чтобы уравновесить наше положение… или скрыть от меня, кто он на самом деле.

Мои пальцы сжались на руке принца Брана, но его внимание было сосредоточено на незнакомом мне охотнике. Принц опустился на колени рядом с умирающим и снял с него капюшон. Время замедлилось, едва показались уши, напоминающие оленьи.

Фей. Это была спланированная атака сидхов.

Улыбка Брана могла бы осветить весь город в ночи.

— Вы только поглядите, что у нас тут. А остальные? — спросил он у охотника.

— У них был небольшой, плохо организованный отряд. Мы преследуем тех, кто сбежал. Они далеко не уйдут, мой капитан.

— Разумеется. Кому вообще пришло бы это в голову, во время Теу-Биада… Что скажешь, брат? Нет лучшего украшения для этого праздника, чем пара свежеотрезанных ушей сидхов.

Его… его брат, занятый тем, что вытирал кровь с копья платком, в ответ лишь небрежно бросил:

— Пусть решает дама.

Сияющие глаза Брана остановились на мне. Они были такими голубыми, такими чистыми, что я почувствовала, как они пронизывают мою душу. Я напомнила себе, что он не знает, кто я, ведь на самом деле он никогда не видел моего лица.

Что бы сделала Плумерия на моём месте?

Нет, лучше спросить: что бы сделала дама при Дворе на моём месте?

Проглотив ком в горле, я бросила презрительный взгляд на сидха, напоминая себе, что он уже мёртв, мысленно вознесла за него молитву, а вслух произнесла:

— Лишь бы не запачкал моё платье.

Мне показалось, что наследный принц сжал челюсти, но я не могла быть уверена. Гвен развернулась спиной ко мне и наблюдала за толпой, где десятки солдат пытались остановить панику и обеспечить порядок.

Бран громко рассмеялся, его смех был многогранен в своей холодности и жестокости. Когда принц снова перевёл взгляд на меня, казалось, он смотрит другими глазами. Он изучал меня с настоящим интересом, хотя моя внешность уже не была такой опрятной, как несколько минут назад. Его взгляд задержался дольше всего на моём декольте. Мне хотелось верить, что его взволновал небольшой порез, оставленный мечом.

— Вы привлекли моё внимание, леди…

— Сутарлан. Плумерия Сутарлан.

Понимание отразилось на его лице.

— Аннвин по-прежнему любит скрывать свои сокровища, не так ли?

Это комплимент?

Складывалось впечатление, что моё тело мне больше не принадлежит. Приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не переводить взгляд постоянно на Гвен и на него. Тьма, никогда не терявшая бдительности, ласкала мои колени, впрыскивая немного адреналина, что немного меня взбодрило.

Я отвела взгляд от принца, чувствуя стыд.

— Вы мне льстите, ваше высочество.

— Без сомнения, это и была моя цель. Как насчёт того, чтобы я лично проводил вас во дворец? Я хотел бы возместить ущерб, причинённый этими тварями, чтобы вы могли насладиться остальной частью парада.

«Пока ты во дворце, держись как можно дальше от принца Брана».

Ну, мы пока ещё не во дворце.

— Это… Это было бы… — Я на мгновение сделала вид, что задыхаюсь от переполняющих меня эмоций. — Это было бы огромной честью для меня.

Его улыбка была преисполнена чистого тщеславия.

— Эльфин, позаботься о нём, хорошо? — сказал он, указывая на сидха. — Добавь его к моим подаркам отцу. Прости, брат, но в этот раз я забираю себе все лавры и благосклонность дамы. Надеюсь, ты не против.

Я не стала смотреть на выражение лица наследного принца, когда тот ответил. Это было выше моих сил.

— Ничуть. Всё бывает в первый раз.

Мышца дёрнулась на щеке Брана, но улыбка не исчезла. Он предложил мне руку, и когда я приняла её, повёл меня к передней части парада. Я не отрывала взгляд от дороги, ни разу, даже когда мы проходили мимо Гвен, и Бран прошептал ей:

— Сегодня ваш черёд убирать этот беспорядок.

Когда мы обходили перевёрнутую карету, я услышала, как сидх застонал от боли. Очевидно, он всё ещё был в сознании и чувствовал, как ему отрезают часть тела. Я постаралась исподволь несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы ослабить стянутый узел из тревоги и ужаса в животе и не думать о том, что я сама приказала сделать это.

Похоже, что-то изменилось во мне, незаметно от меня самой. Хотя я никогда не наслаждалась чужими страданиями, прежде я не принимала их так близко к сердцу. Впервые я почувствовала такую эмпатию к незнакомцу лишь потому, что он был сидхом, как будто теперь я была в том же положении. Как будто мы разделяли одну судьбу.

Проходя мимо другой кареты, я увидела лицо Игнас, прижатое к стеклу рядом с лицами других дам. Любопытство сменилось ужасом, когда она увидела меня рядом с принцем Браном.

Хотелось бы мне верить в искренность её переживаний, но на языке остался горький привкус.

Несколько солдат держали лошадей в передней части парада. Они, видимо, не сочли угрозу серьёзной, потому что большинство охотников не сдвинулись с места, ожидая на своих чёрных скакунах. Я прошла мимо десятков охотников, которые старались скрыть своё любопытство, глядя на принца, возвращающегося с дамой.

Двое солдат помогли мне взобраться на лошадь принца, великолепного гнедого жеребца с заплетённой гривой. Конечно, мне пришлось сесть боком, ведь леди не могла ездить верхом иначе.

Когда Бран сел позади меня, я почувствовала, как волосы на моём теле встали дыбом от отвращения. Ключицы горели, но я была уверена, что это из-за гнева, кипящего внутри меня. Я не хотела смотреть вокруг, меня это не интересовало.

— Первый раз на лошади? — спросил он, слишком близко к моему уху.

— Да.

— Не волнуйтесь, со мной вы в безопасности.

— Конечно, ваше высочество.

Мы снова двинулись в путь, хотя я заметила, что большая часть охотников осталась позади, отойдя в сторону, чтобы позволить каретам продолжить путь. Они, должно быть, состояли в отряде другого принца.

Зрителей стало гораздо меньше из-за взрыва, но многие всё ещё выглядывали из окон и с балконов. Чем ближе мы подъезжали ко дворцу, тем больше становилась толпа. И с ней увеличивалось количество указующих пальцев и любопытных взглядов, пытающихся угадать, кто же эта леди, едущая вместе с принцем. За моей спиной Бран улыбался, смеялся и радостно приветствовал всех, наслаждаясь вниманием.

Из кареты я бы не смогла увидеть, как в поле зрения постепенно появляется дворец. Улица Луахра становилась всё уже, пока не осталось место только для проезда карет. Мы миновали дома и магазины. Слева и справа простирались ухоженные сады с живыми изгородями. Брусчатка сменилась плиткой коричневого и белого цветов, выложенной красивыми узорами. Впереди нас ждали огромные железные ворота, распахнутые настежь. Я не сомневалась, что это был первый вход во дворец, украшенный гематитом. Принц тихо описывал мне всё вокруг, указывая то сюда, то туда, с оттенком педантичности в голосе.

Через ворота мы въехали во внутренний двор, и я впервые смогла увидеть во всём великолепии обитель королевской семьи — чудо из белого мрамора, с изящными окнами, отражающими солнечный свет, красивыми арками и колоннами на каждом шагу. По обе стороны двора находились огромные водоёмы с фонтанами в центре, в которых постоянно струилась вода. Два других пути огибали основное строение, украшенные живыми изгородями различных форм. Повсюду плавали лебеди. Бран продолжал двигаться прямо к остроконечной арке, ведущей внутрь дворца.

За несколько метров до входа он остановил лошадь и спешился. Его руки обхватили мою талию, чтобы помочь мне спуститься. Я опёрлась на его плечи, потому что это было логично. Меня охватило отвращение, и не только потому, что это был он. В отличие от других людей, его тело не излучало никакого тепла. Всё равно что прикасаться к трупу.

— Полагаю, вы приехали вместе с герцогиней Аннвин?

Остальные члены его отряда тоже спешились, и конюхи начали уводить лошадей. Кареты подъезжали следом.

— Да.

— В таком случае вы можете подождать её здесь, она скоро прибудет. Боюсь, я вынужден отлучиться по срочным делам, — сказал он, оглядывая своих охотников.

Он намерен присоединиться к тем, кто разыскивает сидхов? Привезти ещё больше подарков королю?

— Конечно. Я не хотела бы отнимать у вас больше времени.

Он наградил меня взглядом, полным снисхождения.

— Напротив, это был приятный поворот событий. — Не дожидаясь, пока я подам ему руку, он взял её и наклонился, чтобы поцеловать мои пальцы. Я напрягла живот так, что мышцы свело судорогой. — Надеюсь увидеть вас на приветственном балу сегодня вечером, леди Сутарлан.

— Я тоже, ваше высочество.

Когда он ушёл со своим отрядом, я смогла выдохнуть весь воздух, застрявший в моих лёгких. Если кто-то и наблюдал за мной, то наверняка подумал, что я взволнована из-за внимания принца.

Дворяне начали выходить из карет, и герцогиня вскоре нашла меня, подойдя так быстро, как только позволяли рамки приличий.

— О, моя дорогая Плум! — Она бросилась меня обнимать, воспользовавшись близостью, чтобы прошептать: — Не знаю, что ты сделала, но теперь о тебе говорит весь Двор.

Она не заметила, что я не обняла её в ответ. Когда она отстранилась, я посмотрела ей в глаза.

— Несколько мятежных сидхов попытались напасть на знать на параде. Один из них выдернул меня из кареты, и вся жизнь пронеслась у меня перед глазами. Боюсь представить, что он собирался со мной сделать. К счастью, принцы прибыли вовремя. Оба принца.

Её взгляд застыл на мгновение — единственный признак того, что она поняла мой намёк. Я продолжала играть свою роль, пока нас окружали её подруги, требуя, чтобы я рассказала обо всём в мельчайших подробностях. Я сделала это, как сделала бы любая другая леди, взволнованная и возбуждённая. Не сомневаюсь, что это самое интересное событие в их жизни за последние годы.

Мои «любезные» спутницы вскоре присоединились ко мне. Госпожа Болг обняла блондинку.

— Моя милая, милая Реанн. Скажи мне, ты испугалась? Твоё платье не пострадало?

— О, мама, это было ужасно. Когда я увидела, как это чудовище утащило Плумерию…

Глаза девушки внезапно наполнились слезами, и все бросились её утешать, словно жертвой была она. А когда увидели, что её платье порвано осколками стекла, истерия достигла невероятных высот.

Конечно, как же иначе. Она была дочерью Катрионы Болг и наследницей герцогства Гримфеар. Яблоко от яблони недалеко падает.

Не переставая болтать, группа вошла во дворец. Никого не смутило, что я смотрела на всё так, будто видела впервые; видимо, списали на то, что Плумерия покинула двор, когда ей было пять лет. Однако я не могла сосредоточиться на задании так, как следовало бы. Я знала, что нахожусь в великолепном вестибюле, полном изогнутых лестниц; на первый взгляд их было более десяти, все они вели на верхние этажи и в разные части дворца. Свет заливал помещение через окна в глубине, отражаясь от золотых перил и белого мрамора колонн.

К нам тут же подошла горничная. Это была Йора, которая помогала мне готовиться утром и работала на герцогиню.

— О боже, — прошептала она, увидев меня; её руки взметнулись к щекам.

Герцогиня нетерпеливо махнула рукой.

— У нас нет времени. Наши комнаты готовы?

— Да, конечно. Следуйте за мной.

Йора была не единственной горничной. Было несколько других, одетых в скромные белые платья; они сновали среди знати, разыскивая своих господ. Многие люди уже поднимались по разным лестницам. Инстинктивно я стала искать светлую шевелюру Реанн Болг и заметила её на противоположной лестнице. Она тоже смотрела на меня и улыбнулась, давая понять всё, что мне нужно было знать.

Йора привела нас на третий этаж и, если я не слишком отвлеклась, в правое крыло дворца. Я приказала себе осмотреться, хотя бы запомнить путь от моей комнаты до главного входа. Тем не менее, даже глядя на своё отражение в полированных полах и слушая эхо наших каблуков, я не была там на самом деле. Чёрное пятно заполняло моё поле зрения, напряжение пронизывало мои вены.

Я была в других местах, в других временах.

Чувствовала себя глупой, раненой, виноватой, задохнувшейся. Всё сразу.

«Лучше всегда держи в голове мысль, что у всех при Дворе под одеждой есть сюрпризы. Оружие, намерения, трупы, секреты. Все что-то скрывают, дорогая».

— Вот здесь, — наконец сказала Йора. — Комната герцогини Аннвин и комната леди Сутарлан.

Я несколько раз моргнула.

— Это моя?

— Да, госпожа.

Я резко открыла дверь. И, конечно же, она не скрипнула; она скользнула так легко, что я едва не выпустила её из пальцев.

— Дорогая…

Я подняла руку, чтобы остановить Игнас, прежде чем она осмелилась бы последовать за мной внутрь.

— Нет. Сейчас не время.

Сжав губы, Игнас бросила взгляд на Йору. Девушка сделала глубокий реверанс.

— Я пойду на кухню, чтобы приготовить для вас поздний завтрак.

Ещё до того как её шаги окончательно стихли, женщина шагнула ко мне. Высокомерие покинуло её лицо.

— Значит, ты его видела? Видела наследного принца?

Я застыла в изумлении.

— Вы смеётесь надо мной?

— Мне нужно, чтобы ты ответила на вопрос, девочка. Он… Ну, ты знаешь… — Она запиналась, как никогда раньше. Я смотрела на неё со смесью ярости и безразличия. Знала ли я эту женщину на самом деле? — Ты знаешь, кто он? Принц?

Я захлопнула дверь перед её носом. Заперла тяжёлый засов под ручкой, закрываясь ото всех. Конечно, не последовало ни стука, ни криков, требующих впустить её. Это не то место. Насколько я знала, в этих комнатах обычно несколько дверей. Я нашла одну в стене справа от себя и поспешила закрыть и её тоже. Пока я искала другие входы, всё вокруг сливалось в размытую массу золотых предметов, тканей, мебели и самой большой кровати, которую я когда-либо видела. Тьма указала мне на балкон на противоположной стороне комнаты. Мало интересуясь красивыми видами, я проверила стеклянные двойные двери и задёрнула шторы.

Убедившись, что никто не войдёт без моего разрешения, я рухнула на месте. Ковры и платье смягчили удар. Моё дыхание было неравномерным, в груди — ноющая рана. Эту боль я слишком долго игнорировала. Неуклюже сняв туфли, я прижала руку к животу.

Дышать было бы легче без этого проклятого корсета, но для его надевания и снятия требовалась целая армия.

Я устремила взгляд на два скрещённых меча, вышитых на ковре, и попыталась упорядочить свои мысли.

Во-первых, я не собиралась поддаваться тревоге, как это случилось по прибытии в Эйлм. Я отказывалась думать, что что-то ещё способно причинить мне такую же боль, как похищение сестры. Это было совершенно несравнимо.

Во-вторых, я тщательно перебрала всё, что знала о драконах. Нашу встречу в Гримфеаре, события в лесу Робабо.

«Вы реально состоите и в Дикой Охоте, и в Братстве?»

«Боюсь, что да».

«Знает ли король, что среди Диких Охотников есть сидхи и что драконы не вымерли?»

«Нет. И мы намерены позаботиться о том, чтобы он так и не узнал, sliseag».

Ничего из этого не было ложью. По какой-то непонятной мне причине, которую я даже не могла себе вообразить, он был драконом, который состоял в Дикой Охоте и Братстве… и был наследным принцем.

И королевская семья не знала об этом. Они не могли знать, это противоречит всему, на чём основываются их тирания и царство ужаса. Как принц Бран, с его непомерной жестокостью по отношению к сидхам, мог спокойно общаться со старшим братом, зная, что тот один из сидхов?

«Сетанта — наследник, и ему нечего доказывать».

Это всё было каким-то бредом. Задыхаясь, я потянула за корсет и услышала треск за спиной — в моей руке оказалась половина платья. Я смотрела на красивую ткань между пальцами, на украшения, образующие спирали, похожие на узор на моих ключицах. Вскочив на ноги, я с силой сорвала с себя платье. Затем схватилась за корсет, не обращая внимания на боль от туго затянутой шнуровки и косточек, вонзившихся в кожу, когда я потянула изо всех сил. Я услышала намного больше звуков разрывов, чем должно было быть. В обычных обстоятельствах я бы сочла это предупреждением, но сейчас я могла думать только о том, как освободить свою кожу от многочисленных слоёв ткани.

Я бросила всё на пол и, задыхаясь, смотрела на них. Тьма была повсюду, и она не сдерживалась в своих порывах. Чёрные пальцы, похожие на мои, превращали изысканный наряд в непонятную груду тряпок, ломали косточки корсета на части, раздирали украшения. Когда тьма поняла, что я за ней наблюдаю, она повернулась ко мне. Я редко отпускаю контроль над ней, но сейчас она поднялась и приняла форму девушки рядом со мной. Она была моего роста, моей комплекции и закипала от злости, точно как я.

Потому что это и была я.

Оставшись лишь в чулках и подвязках, с камеей на груди, я пошла в соседнюю комнату, единственную без двери, только с красивой золотой аркой. Я стремительно подошла к умывальнику и окунула лицо в воду. Если бы была приготовлена ванна, я бы погрузилась в неё целиком. Я намочила шею, затылок и грудь и зашипела, когда влага коснулась раны и защипала.

Я посмотрела на своё отражение в зеркале, полуголая и мокрая. Даже если бы я хотела, тени за моей спиной было невозможно игнорировать. Их было много. Очень. Я даже сбилась со счёту.

Одна из теней завыла у самого моего уха. Это был тот самый гортанный звук, который ты никогда не захочешь услышать, исходивший из самой бездны, звучавший как вечное проклятие. Это был стон человека, который не нашёл покоя в смерти. Потому что я не позволила ему этого.

— Знаю, — ответила я. Выставив руки по обе стороны таза, я склонила голову. Капли стекали с моих волос и лица на поверхность воды. — Знаю, что я великая лгунья и не имею права так себя чувствовать.

Однако самое интересное в чувствах и эмоциях — это то, что они не следуют логическим схемам. Сколько бы я ни напоминала себе, что остаюсь (что должна оставаться) той же Аланной, которая убежала из пекарни, я не чувствовала себя полностью собой. Не такой, как привыкла.

Я не могла забыть ужины в замке.

Хитрую улыбку Хопа, когда он подливал пиво в свою кружку.

Тихое посапывание Гвен на диване в библиотеке, пока мы с Сейдж и Веледой читали в тишине.

Взгляды, полные любви, между Абердином и Пвилом.

То, как Мэддокс целовал меня, словно весь мир начинался и заканчивался мной.

Существовал ли Мэддокс на самом деле?

«Клянусь, это не входило в мои планы».

Он сказал мне это дважды: в лесу Робабо, когда заставил меня ехать с ним, и в тот вечер в большом зале.

Я не знаю, сколько времени провела в ванной. Когда вернулась в комнату и раздвинула шторы, уже вечерело. Впечатляющий вид на устье Муирдриса, впадающего в Вах, с шумным городом Реймсом вдали не поразил меня так, как мог бы при других обстоятельствах.

Я поняла одно. Независимо от всего остального, Братство и я договорились о сотрудничестве для взаимной выгоды, но они и глазом не моргнув отправили меня в львиную клетку без жизненно важной информации.

Если бы я не справилась с эмоциями, меня бы разоблачили прямо там, на параде, на глазах у сотен людей и принца Брана в полуметре от меня.

Они поставили под угрозу мои шансы вернуть Каэли.

И это я не могла им простить.

Глава 31

У гномов особое отношение к труду. Вместо того чтобы чередовать работу и отдых, как делаем мы, они предпочитают делать всё без меры. Работают без меры и отдыхают без меры. Не знаю, что из этого меня пугает больше.

Запись Паральды Утреннего Бриза в запрещённой книге «Наследие короля»

Я спрятала остатки платья, которое разодрали мы с тьмой, в один из трёх шкафов в комнате. Шкафы были полны одеял, подушек и ароматных мыл. Я спрятала следы моей маленькой истерики как можно дальше. Надев шёлковую ночную рубашку, с продажи которой бедная семья могла бы питаться целый месяц, я впервые осмотрела комнату.

На пространстве между кроватью и диванами, которые обозначали зону гостиной, можно было устроить бал. Кровать была такой высокой, что забраться на неё — это целый акробатический трюк. В комнате было два туалетных столика: один напротив окон с двумя узкими ящиками, а другой рядом с кроватью, с ещё одной умывальной чашей, стаканами и узорчатыми полотенцами.

Тьма зашипела на меня из угла. Она суетилась у стены с золотыми лепными украшениями, в центре которой висела картина одного из королей Нессия, судя по короне. По тому, как его изобразили, поставившего одну ногу на груду деформированных костей среди обломков, я предположила, что это был Костолом.

Тьма скользнула за край картины и внезапно исчезла.

Я протянула руку к лакированной раме, как вдруг раздались тихие стуки.

Я направилась ко второй двери, которую заперла, как только вошла в комнату. Она соединяла мою комнату с комнатой герцогини. Я отодвинула засов, и дверь отворилась автоматически.

Женщина быстро заняла дверной проём, словно опасалась, что я снова её прогоню. Она окинула меня взглядом с головы до ног, но никак не прокомментировала ни наряд, ни влажные волосы. Посмотрев мне в глаза, она всё поняла без слов и жестом указала на свою комнату.

— Скорее сюда. Приветственный бал через час.

Йора и две другие служанки вознесли молитвы богам, увидев, сколько работы им предстоит. Следующие шестьдесят минут я была манекеном из плоти и крови. В какой-то момент Игнас поставила передо мной поднос с чаем, пирожными и парой бутербродов, и я заставила себя поесть. Пустой желудок никому не помогает, а мне нужны все имеющиеся силы, чтобы пережить первый вечер во дворце.

Одна из девушек прошла по комнате, зажигая настенные светильники. Она просто поворачивала ручку, и технология, украденная у гномов, творила чудеса. Нурал-газ — топливо, открытие которого приписывали королю Гобу и его двору, — был бессовестно присвоен людьми. А точнее королём и его ближайшим окружением. Я видела улицы и дома, освещённые нуралом, только в Эйре и Реймсе. Из-за этого и ещё из-за множества магазинов, которые никогда не закрывались, Реймс называли городом без ночи.

Я не просила, но Йора взяла зеркало в полный рост, стоявшее возле шкафа, и поставила его передо мной, пока её помощницы завершали последние штрихи. Для приветственного бала они выбрали серебристо-голубое платье. Юбка плотно облегала мою талию и была украшена бриллиантами, образующими лучи солнца сверху донизу.

Сверху шло то, что я назвала бы самым длинным жакетом в мире. Ряд маленьких пуговиц тянулся от груди (кажется, аристократки никогда не упускали случая показать декольте) до талии. Герцогиня предупредила меня раз двадцать, что пуговицы сделаны из гематита и их лучше не трогать. На бёдрах ткань расходилась и шла поверх юбки как накидка, образуя маленький шлейф сзади. Она была бледно-голубого оттенка и при ходьбе раскрывалась, демонстрируя серебро и бриллианты.

Я пригладила длинные рукава, которые заканчивались изящным вырезом на костяшках, пока Йора подправляла два завитка у моих висков.

Когда герцогиню устроил результат, она отпустила служанок, и мы остались одни. Тишина заполнила комнату. Вдалеке можно было услышать гул голосов, смех и тихую музыку, свидетельствующую о начинающемся празднике.

Игнас встала рядом со мной, и мы вместе отразились в зеркале.

Две великие лгуньи и множество теней вокруг нас.

Я встретила её взгляд в отражении и подумала: «Дай мне правдоподобное объяснение. Что-то, во что я смогу поверить и что поможет мне не чувствовать себя так плохо из-за всего этого».

Через несколько секунд она открыла рот, и моё сердце забилось быстрее, уверенное, что она действительно сейчас скажет правду. Но она развернулась на каблуках и направилась к двери.

— Пойдём. Никто не простит нам опоздание в первый день.

Дворец казался мне лабиринтом из широких коридоров, высоких потолков, окон и лестниц. Уже стемнело, когда мы с герцогиней присоединились к группе дам, спускавшихся на нижний этаж. В тот момент я снова вошла в роль её обожаемой племянницы, держала за её руку и улыбалась.

Наконец, один из коридоров вывел нас в бальный зал. Я старалась не раскрывать рот от удивления, но это было трудно. Зал был настолько велик, что мог вместить всю знать и прислугу, и никому не было бы тесно. Потолки были высотой в три-четыре этажа. Вдоль стен по бокам располагались многочисленные колонны и небольшие лестницы, ведущие к десяткам лож. В некоторых из них уже были люди, часть из них забрались настолько высоко, что я могла различить только цвет их одежды и руки, указывающие вниз. Всё было из белого мрамора, и декор прямо-таки кричал о богатстве и величии королевской семьи.

Повсюду встречались золотые вороны: на колоннах, будто готовые взлететь, на концах длинных столов с изобилием еды, словно желающие клюнуть что-нибудь, на балюстрадах, канделябрах и перилах. Многие колонны были украшены искусственными лианами, сверкающими в свете ламп. Тяжёлые красные гардины свисали с высоких лож, закреплённые толстыми верёвками, и покачивались от сквозняка, проникающего через открытые стеклянные двери с обеих сторон. Они были стратегически распределены, чтобы создать иллюзию более уединённых зон, отделённых от остального зала.

Чем дальше я проходила в зал, тем больше мне казалось, что я попала в кошмар, замаскированный под мечту.

— Не пробуй ничего, что предлагают те, кто одет в королевскую ливрею, и не бери ничего со столов, — прошептала мне Игнас. — Иногда они подмешивают в блюда порошок белладонны.

Я быстро отвела взгляд от смородиновых и миндальных пирожных. Даже я осторожно использовала белладонну. Неправильное применение могло привести к смерти.

— Я думала, король ценит своих придворных, — пробормотала я.

— Он их не убивает, просто обеспечивает весёлую ночку.

Если герцогиня об этом знала, и это было обыденным делом на подобных празднествах, почему же тогда так много мужчин и женщин пили и ели без сомнений? Возможно, им нравился галлюциногенный эффект. Или же они предпочитали рискнуть, лишь бы не наскучить королю. Как бы то ни было, атмосфера быстро скатывалась к чему-то более тёмному и неопределённому.

В конце зала находился помост, перед которым возвышалась широкая лестница всего из пяти ступенек. С болезненным трепетом в груди я узнала его. Увидела в отражении глаз герцогини.

Красная ковровая дорожка вела вверх по ступеням прямо к трону. Он оказался гораздо более аскетичным, чем я представляла, выполненным из того же белого мрамора, из которого было сделано всё вокруг, с высокой спинкой, увенчанной спиралями, обвивающими корону, ворона и… меч. В мире существовал лишь один меч, который, по мнению Двора, заслуживал там находиться: священный меч Теутуса.

Прямо над троном, словно следя за всей залой своими пустыми глазницами, висел гигантский череп с вытянутой мордой, полной зубов, и двумя длинными рогами, закрученными вокруг себя. Это всё, что осталось от великого Ширра, того самого Дракона. Я знала, что они сохранили его голову как трофей, но не знала, что она выставлена в бальном зале. Как будто это одна из забав.

По размеру она напомнила мне дракона из сна; в таких огромных ноздрях мог бы поместиться человек целиком.

На входе в зал поднялся шум. Люди расступались, формируя проход; некоторые даже толкались. Разговоры стихли, хотя оркестр в углу продолжал играть.

До меня дошёл резкий запах. Я прижала пальцы к носу, сморщившись от отвращения. Это был запах солёной воды, гнилых корней и разлагающегося мяса. И он напомнил мне о…

Тьма кричала мне немедленно уйти оттуда, и я успокаивала её, ласково похлопывая по своей юбке. Герцогиня шепнула мне:

— Они здесь.

Настал момент, когда демоны присоединились к празднику. Снова возникло волнение в толпе, на этот раз у стеклянных дверей, ведущих в сад. И кто-то закричал с верхних ярусов.

Первым я увидела Дуллахана. Восседая на своём адском коне, он прошёл сквозь стеклянные двери так же, как в Спорайне. Спокойно, медленно, наслаждаясь зрелищем. Дамы поднимали свои платья, чтобы на юбки не попали чёрные брызги от его коня, и отскакивали подальше от позвоночника, который демон тащил за собой. Пустое пространство на его плечах создавало странную оптическую иллюзию, как будто всё размазывается, когда ты пытаешься присмотреться к тому месту, где должна быть голова. Легенды гласили, что голова всегда при нём, только хорошо спрятана, ведь это его единственное слабое место.

Призрачный хохот, отдалённо напоминающий смех, раздался с высоких потолков. Тёмное пятно перемещалось по лепнине с нечеловеческой скоростью, запрыгивая в разные ложи и пугая там людей. Наконец, оно приземлилось на пол и растянулось, приняв форму трёх прекрасных женщин с красными глазами, которые лишь слегка прикрыли грудь и бёдра лохмотьями из чёрной ткани. Центральная женщина улыбнулась одной из придворных дам напротив, обнажив острые клыки, уже сочащиеся кровью, и та упала замертво.

Даэг-ду, демонические вампирши. Даже появление одной из них сулило гибель целого поселения. Хотя им запрещено убивать людей, это не мешает им питаться и создавать любовников-рабов. Некоторые умирали из-за их бесконечных оргий крови и секса, но это были сладкие и добровольные смерти, не нарушающие договоров.

Звуки копыт донеслись со входа. Появился самый опасный из Тёмных Всадников, Нукелави. Также известный как Старый Ник, виновный в гибели многих сидхов на войне — он распространял болезни, целые эпидемии. Именно он уничтожил Гоба и Паральду. И хотя я видела изображения Тёмных Всадников, ни одно из них не передавало того, что он вызывал при взгляде на него: чувство пустоты, удушья, абсолютного небытия.

Как и Дуллахан, всадник и конь были едины. Но в отличие от Дуллахана, Нукелави не мог слезть с коня. В какой-то момент демон и зверь слились воедино. Спина коня тянулась вверх и соединялась с туловищем демона. Они были существом с четырьмя ногами, двумя головами и двумя руками, которые доставали до пола. Но худшее, безусловно, заключалось в том, что у них не было кожи или шерсти. Все их мышцы, сухожилия и кости были обнажены, представляя собой пульсирующую массу желтоватых вен и токсинов.

По очевидным причинам проход, который создавали для Нукелави, был гораздо больше. Оба Всадника встретились в центре зала и направились к трону. Даэг-ду присоединились к ним; никто из демонов не утруждал себя разговорами.

Сколько бы люди ни утверждали, что демоны были их спасителями, ни один из придворных не выглядел довольным их появлением. Они постоянно оглядывались через плечо, настороженные, и в толпе виднелось немало бледных лиц. Те, кто осмелился попробовать угощения, лишились аппетита; конечно, с таким зловонием трудно думать о еде. Несколько слуг прошли мимо нас, неся на руках женщину, упавшую в обморок. Я узнала родинку на её губах.

— Я же предупреждала её, — пробормотала герцогиня.

Я нашла взглядом её дочь Реанн, которая совершенно не выглядела взволнованной. Она не удосужилась сопровождать мать и увлечённо обсуждала что-то со своей спутницей, темноволосой девушкой из кареты. Очевидно, этот разговор был намного важнее самочувствия её матери.

Прошли минуты, и, не дождавшись прибытия других демонов, я начала терять терпение. Я наклонилась к уху Игнас.

— Где она?

Герцогиня прекрасно знала, о ком я спрашивала.

— Она должна была уже прийти. Но, как я и говорила, у неё свои собственные правила.

Среди толпы, в такой атмосфере я не могла настроиться на энергию Каэли. Но если бы она была во дворце, я бы это знала. Я бы это почувствовала.

Вдруг по всему залу раздались глубокие звуки горнов, и все гости обернулись к помосту. Музыка смолкла. Разговоры прекратились. Голос прогремел:

— Преклоните колени и поприветствуйте его величество, короля Нессию Руада VIII!

Все придворные, и даже те слуги, которые несли подносы, поспешили опуститься на колени. Единственными исключениями были демоны; полагаю, они склонятся лишь перед Теутусом. Я знала, что должна смотреть в пол и держать шею как можно ниже, пока король не даст разрешение подняться; я репетировала этот поклон в замке столько раз, что мне пришлось принимать обезболивающее.

Но когда я услышала тяжёлые шаги, раздававшиеся сразу отовсюду, тьма, свернувшаяся возле моих кинжалов с момента появления демонов, встрепенулась.

Я приподняла подбородок на несколько сантиметров, достаточно, чтобы увидеть поверх других склонённых тел. Заметила фигуру короля вдали. Он был высок и широк — возможно, из-за белой меховой мантии, накинутой на плечи. Я знала, что ему около шестидесяти лет, но он двигался ловко и уверенно, его походка была твёрдой. Одна рука лежала на рукояти меча, покоящегося на его поясе. Он не удостоил взглядом своих подданных, пока направлялся к трону. С такого расстояния я не могла различить его черт, только тёмные волосы и густую бороду. И, конечно же, корону. Если она была сделана из золота, должно быть, к ней добавили что-то, чтобы она так сверкала, создавая впечатление, что она не отражает свет, а поглощает его. Верхние концы короны были как минимум в четыре пальца длиной. По мере его движения я замечала проблески других цветов: красного, синего, зелёного.

В тот момент, когда король поворачивался, чтобы сесть на трон, герцогиня сильно ущипнула меня за руку, и я снова уставилась в пол. Я чувствовала её возмущение, но никак не реагировала.

Прошло несколько долгих, бесконечно долгих секунд абсолютной тишины, когда никто не смел даже дышать громче, чем полагалось. Наконец, грубоватый голос короля разнёсся по всему залу:

— Прошу, встаньте.

Все повиновались, кто-то быстрее других. В зале было много пожилых людей, которым помогали подняться.

Тишина продолжалась. Король наклонился вперёд, опираясь предплечьями на колени. Его кольца сверкали в свете ламп. Из моих лёгких как будто вышибло весь воздух, когда я увидела, как сильно король похож на него.

— Я призвал вас, и вы откликнулись, — произнёс король. Ему даже не нужно было повышать голос, чтобы его услышали. — По нашей ежегодной традиции мы собрались здесь, чтобы отпраздновать особенное событие в нашей истории. Но в этом году, в отличие от предыдущих, к нам присоединились два великих героя, которые помогли нам ровно пятьсот лет назад. — Он указал на Всадников. — Спасибо, что пришли, господа.

Демоны не ответили, но это, похоже, не смутило короля.

— Сегодня, по причинам, которые вы узнаете позже, меня особенно тянет поностальгировать, — продолжил он. Его голос звучал как голос строгого, но справедливого отца, человека, которым восхищаются, который намного выше по положению, но общается с каждым на равных. Это очень опасная комбинация. — Знаете ли вы, что когда я был мальчишкой, я осмелился спросить у своего отца, почему мы год за годом отмечаем окончание давней войны? Я считал, что это однообразие утомительно.

Зал взорвался смехом, словно все заранее отрепетировали эту реакцию. Даже герцогиня тихо хихикнула. Я заставила свои губы растянуться в улыбке, хотя вышла скорее жуткая гримаса.

— Получил я тогда знатный щелбан по пустой голове, и мой отец, Нессия VII, сказал мне нечто, что навсегда запечатлелось в моём сердце: «Мы не празднуем окончание войны. Мы празднуем начало нашей свободы». Тот момент, когда люди впервые взяли свою судьбу в свои руки и, несмотря на то, что были окружены силами, которые не понимали и с которыми не могли соперничать, одержали победу. И всё это благодаря ему, нашему истинному повелителю. — Кто-то рядом со мной вздохнул от волнения. — Это нечто, что стоит помнить, не так ли?

Толпа отозвалась одобрительным гулом. Даже на таком расстоянии я заметила улыбку, появившуюся за его густой бородой.

— Я так и думал. Чёрт побери, теперь я чувствую, что хочу нарушить расписание, которое мои секретари и видеру так тщательно разрабатывали на протяжении многих месяцев, и уже сейчас раскрыть вам большую тайну. Как ты думаешь, Зекрия?

Из теней на дальнем конце помоста появилась тёмная фигура, словно вышла прямо из стены. Как долго он там стоял? Ничего не было видно, кроме чёрной мантии, скрывающей его с головы до ног. Под капюшоном виднелась лишь бесконечная тьма.

Видеру. Один из трёх, служащих королю. Если верить легендам, когда-то они были друидами. Могущественные феи, которые соблазнились обещанием запретной силы от Теутуса и покинули двор Паральды. Приняв силу, они стали демонами, в них больше не было ничего от сидхов. Я знала о них только то, что они получили бессмертие. Но их бессмертие не было даром доброй богини.

Видеру Зекрия наклонился к королю и прошептал что-то ему на ухо. Король с энтузиазмом хлопнул по подлокотнику трона.

— Прекрасно! Пусть войдут мои сыновья!

Тот же голос, что объявил о появлении короля, звучащий, судя по всему, с одного из балконов, крикнул:

— Преклоните колени и поприветствуйте его высочество наследного принца Сетанту Руада и его высочество принца Брана Руада!

Возможно, я упала на колени слишком сильно, потому что боль прострелила от колена до бедра, заставляя меня стиснуть зубы. Я приняла эту боль с удовольствием, особенно когда первый из принцев направился к трону. Перед ними можно было не опускать взгляд, так что я видела, как он выходит на помост из-за гардины, где, видимо, была дверь. Красный шёлковый сюртук плотно облегал его плечи, будто вот-вот готов был лопнуть. На наследном принце были чёрные узкие штаны, высокие сапоги и та же самая корона, которую я видела утром.

За ним следовал Бран, одетый почти так же, но с некоторыми отличиями. На его груди было меньше знаков отличия, и полы сюртука были короче; не говоря уже о разнице в росте и комплекции.

Оба остановились справа от трона и поцеловали руку короля с множеством колец на пальцах. Ни я, ни кто-либо другой в этом зале не могли не заметить, что улыбка короля Сетанте была намного шире, чем Брану, и что первого он по-отечески похлопал по щеке, в то время как второму просто протянул руку.

После формальных приветствий король встал. Увидев его рядом с наследником, я не могла не отметить, насколько он высок на самом деле. Хотя я слышала всякие восхваления короля на улицах, я всегда считала их преувеличенными. В моём воображении он был худым и сгорбленным, как если бы его внешний облик отражал всю ту гниль, что таилась внутри него, и тяжесть многих поколений ненависти. К сожалению, как и в случае с замком и всей Эйре, внешность обманчива.

Король положил руку на плечо Сетанты, и они оба сделали несколько шагов вперёд, к самому краю помоста.

— Сегодня вы станете свидетелями самого важного момента для меня, для моего дорогого сына Сетанты и, надеюсь, для всех вас. Мне настоятельно советовали не делать этого во время Теу-Биада, так как это не вписывается в традиции, но вы уж меня простите. В конце концов, король перед вами — всего лишь слуга Гибернии и гордый отец, — сказал он, приложив свободную руку к груди. Нельзя было отрицать, что даже я чувствовала себя в какой-то степени очарованной его словами. Этот человек был одарённым оратором. То ли от природы, то ли после многих лет практики, но он знал, как двигаться и говорить, чтобы привлечь внимание всех и звучать убедительно, вызывая доверие, как великодушный правитель, который не рубит головы из-за одних лишь подозрений и не снимает кожу с отцов на глазах у дочерей. — Итак, мне радостно сообщить вам, что через несколько месяцев, в осеннее солнцестояние, я отрекусь от трона в пользу моего первенца и света моего сердца, моего сына Сетанты.

Он взял руку своего сына и поднял её.

Бальный зал буквально взорвался от аплодисментов, восторженных возгласов, слёз, ликования и едва скрываемых перешёптываний. Меня несколько раз толкнули от волнения, и я растерянно переглянулась с герцогиней. По её лицу было видно, что для неё это тоже стало сюрпризом.

Я почувствовала прикосновение к ключицам и, рефлекторно вскинув руку, коснулась камеи. Невидимое ощущение не покидало меня, пока я не повернула голову обратно к помосту.

Он смотрел на меня. Хотя для всех остальных принц просто рассеянно глядел вперёд, на толпу, я знала это.

И единственная мысль, которая пронеслась в моей кружащейся голове, была о том, что я чуть не переспала с будущим королём.

Глава 32

Оберон и Компания — лучшие плотники и столяры во всей Гибернии. Приходим без промедления и устраняем любые катастрофы. Мы всегда там, где нужна наша помощь.

Объявление в газете для джентльменов Эйре

После объявления короля музыка возобновилась, центр зала освободили, остались только танцующие пары. Реанн была на седьмом небе от счастья, потому что ни один танец она не оставалась без внимания. Она переходила из одних объятий в другие, и это казалось ей самым восхитительным событием этого вечера.