Эпоха королей

Герцогиня отвергала все предложения молодых людей, которые подходили ко мне, и я не понимала почему. Возможно, потому что теперь многие придворные смотрели на меня иначе, ведь я стала девушкой, которая привлекла внимание одного из принцев. Возможно, она сделала это из сострадания, избавив меня от этой пытки после всего, что произошло за день. Однако я не возлагала особых надежд на последнее; эта женщина строго расставляла приоритеты.

Король спустился с трибуны, чтобы поговорить со Всадниками, стоявшими у стены вместе с тремя видеру. Что касается принцев…

— Леди Сутарлан.

Мы с герцогиней резко остановились. Мы направлялись в сторону короля, надеясь подслушать что-то интересное.

Принц Бран улыбнулся мне. Он, не стесняясь, осмотрел меня с головы до ног; в его глазах блеснуло одобрение.

— Сегодня утром вы показались мне очаровательной, несмотря на обстоятельства, но сейчас… должен признаться, что при виде вас я забываю, как дышать.

Я посмотрела на него так, будто солнце вставало и садилось у него над головой.

— О, Боже… Я…

Бросила взгляд на герцогиню, как подобало застенчивой племяннице, которой только что прилюдно сделали комплимент.

Игнас присела в величественном реверансе.

— Ваше высочество. Я и представить не могла, что удостоюсь чести говорить с вами, и тем более, что вы окажете моей племяннице такую любезность, как сегодня утром. Не знаю, как вас благодарить.

Принц ожидал этих слов, я поняла это по движению его бровей.

— Тогда, надеюсь, вы не будете против, если я украду вашу племянницу на следующий танец?

— Для нас это честь. — Герцогиня мягко подтолкнула меня в спину. — Иди, Плумерия. Покажи принцу свои таланты.

В её голосе не было иронии, но я всё равно её уловила. Я никогда не стану отличной танцовщицей, это было ясно, но Веледа потратила много сил (и почти стёрла ноги), чтобы я могла двигаться хотя бы сносно. Я умела танцевать все придворные танцы, не падая и не наступая партнёру на ноги, и это уже было достижением.

Когда принц взял меня за руку, все взгляды были прикованы к танцевальной зоне. Я отметила, как горделиво приосанился Бран, и решила воспользоваться этим.

— Прежде чем мы начнём, я должна признаться вам в одном ужасном секрете, ваше высочество. — Его взгляд стал пристальнее, пока я набирала воздух. — Я ужасно танцую.

Как я и ожидала, его грудь вздулась от гордости.

— Это не проблема. Просто позвольте мне вести, и всё будет хорошо.

— Тогда я в ваших руках.

Это ему понравилось ещё больше. Клянусь Триадой, этот парень был как книга, небрежно оставленная открытой на столе, доступная для чтения каждому проходящему.

К моему разочарованию, принц не солгал. Его шаги были лёгкими, он не пропустил ни одного такта, а его руки держали крепко и ласково, когда он вёл меня. Под его руководством мне было несложно следовать за музыкой. Я даже осмелюсь сказать, что любой, кто видел нас вместе, подумал бы, что я всю жизнь занималась танцами. Каждый раз, когда верхняя юбка взлетала при повороте, бриллианты, скрытые под ней, переливались на свету.

И так как я пришла сюда не только для того, чтобы танцевать с принцем, обделённым отцовской любовью, я решила испытать свою удачу.

— Могу я задать вам вопрос?

— Разумеется.

— Как вы знаете, это мой первый Теу-Биад. Я в восторге от всего, что увидела за сегодня, даже поверить сложно во всё это великолепие. А когда вошли демоны, это было… — Я сделала вид, что мне не хватает слов, чтобы выразить свои эмоции. — Однако была одна демоница, которая интересовала меня особенно, но её здесь нет…

Он сжал губы, чтобы сдержать насмешливую улыбку.

— Морриган. Да, похоже, она отказалась выполнить настоятельную просьбу моего отца прибыть вместе со Всадниками.

Я заморгала, опечаленная.

— Значит, я не смогу её увидеть? Я столько слышала о Призрачной Королеве…

Рука на моей талии подтолкнула меня немного вперёд, сокращая допустимое расстояние между танцующими и делая ещё более очевидным тот факт, что между нами не возникло никакого тепла, характерного для людей, находящихся в близком контакте. Несмотря на перчатки, я чувствовала холод его пальцев.

— Я бы не терял надежды, леди Сутарлан. Больше всего на свете Морриган обожает устраивать эффектное появление, и у неё ещё есть время для этого.

На это я и надеялась, потому что не знала, что делать, если чёртова богиня решит не появляться.

— Надеюсь, это не слишком смело, но… Вы можете говорить со мной на «ты», если хотите, ваше высочество.

Он наклонил голову набок, и свет упал на шрам на его щеке. Принц воспользовался одной из музыкальных пауз, чтобы тихо прошептать:

— Тогда я буду называть тебя Плумерия. А когда мы будем одни, ты можешь звать меня Бран.

Когда мы будем одни. Самоуверенно.

Слава трём богиням, его близость так мучила меня, что жар отвращения поднялся с груди на щёки в самый подходящий момент. Улыбка принца была полна удовлетворения.

Другая пара подошла слишком близко и толкнула нас. Удар был несильным, но Бран охнул и повернулся, прижимая руку к боку, ближе к подмышке.

Место, куда я ударила его кинжалом.

Разумеется, рана ещё не зажила.

Я прижала руки к груди, изображая беспокойство.

— Ваше высочество!..

— Ох, прости, братишка, — сказал танцор, который натолкнулся на него. — Ты же знаешь, у меня две левые ноги.

При звуке это голоса моё сердце сжалось, как будто в него тоже воткнули кинжал. Оно забилось так сильно, что кровь зашумела у меня в ушах. Все нервные клетки, что оставались спокойными во время танца, ожили.

Мэддокс… Точнее, Сетанта смотрел на младшего брата небрежно, как будто с тем не происходило ничего такого: лоб не был покрыт испариной, а бледная кожа не приобрела зеленоватый оттенок.

Боль, должно быть, была ужасной, потому что Бран не мог даже ответить на поддёвку.

Партнёрша Сетанты сделала шаг вперёд, и её светлые локоны колыхнулись. Реанн. Сетанта пригласил её на танец?

— Вам нехорошо? Позвать врача? — участливо спросила я.

Сетанта махнул рукой в воздухе.

— Нет-нет, мой брат ненавидит врачей. Я ведь прав? Немного свежего воздуха и глоток виски помогут ему почувствовать себя лучше. Вы бы не могли помочь ему, леди Болг?

Девушка охотно закивала.

— Да, конечно

И, одарив меня самодовольным взглядом, она встала между мной и Браном, схватив его за руку, противоположную раненому боку. Принц стиснул зубы, явно злясь, что всё это происходит на глазах у стольких свидетелей. Возможно, поэтому он позволил Реанн проводить его к одной из стеклянных дверей, выслушивая её непрекращающийся шёпот. Перед тем, как они добрались до двери, я заметила несколько фигур в чёрном, следовавших за ними. Охотники. Вероятно, охраняющие своего капитана.

Краем глаза я увидела перчатку, и сердце подпрыгнуло к горлу.

Он не посмеет.

Он не такой дурак.

— Позвольте пригласить вас на следующий танец, леди Сутарлан?

Я посмотрела на его руку как на змею. Я не могла отказать, и он это знал. Когда я вложила свою руку в его, ощутив пронизывающую до плеча волну, я взглядом дала ему понять, что на самом деле обо всём этом думаю.

В другом месте и в другое время ты был бы уже мёртв.

Он прикрыл веки и сглотнул… как будто ответил: «Я знаю», и это ошеломило меня больше всего. Я невольно отметила глубокие тёмные круги под его глазами. Это из-за заклятий или, может, тяжесть вины не давала ему спать последние дни?

Как и Бран, он не солгал. Танцы не были его сильной стороной. А учитывая мои посредственные таланты в танцах и напряжённость между нами, мы вдвоём больше походили на дуэлянтов в вечерних нарядах, чем на танцующих. К счастью, то ли из уважения, то ли из осторожности остальные пары отступили от нас подальше.

Мелодия была медленной и нежной. Я пыталась абстрагироваться от внешних раздражителей. Я старалась не обращать внимания на тепло его тела, теперь вдвойне ощутимое из-за прохлады, и его запах, который оставался неизменным даже здесь. Как же это всё неправильно! Я должна воспринимать Мэддокса совсем по-другому, ведь он оказался не тем, за кого себя выдавал.

И моё тело должно реагировать иначе теперь, когда я знаю правду.

Его правая рука была слишком низко, почти на шве, разделяющем корсет и юбку, но ни одна приличная леди не осмелилась бы поправить наследного принца.

После поворота он притянул меня обратно слишком резко, и я врезалась в его грудь. Красная шёлковая ткань не скрадывала его мышцы, это было как удар о мебель.

— Как ты? — прошептал он.

Оттенки в его голосе… Чёрт, казалось, будто его это искренне волнует.

Я отстранилась на приличную дистанцию и, не глядя на него, ответила:

— Поздравляю с предстоящей коронацией, ваше высочество.

Он слегка вскинул голову от моих слов, как будто я назвала его гнусным чудовищем, а не высочеством. Он поджал губы и окинул взглядом зал, словно старался не смотреть на меня.

— Ладно. Если мне придётся танцевать с тобой всю ночь, чтобы ты сказала, как ты себя чувствуешь, я это сделаю. Оркестр будет играть, пока вся королевская семья не удалится, так что я не спешу.

И я поняла, что он сделает это. Этот мерзавец не постесняется пойти на шантаж, пустить слухи или ещё как-нибудь создать для меня проблемы. Его саркастичный тон был мне так хорошо знаком, что я едва не прикусила язык до крови.

Когда я смогла говорить, не выдавая поток проклятий и грубостей, я проскрежетала:

— Это не очень хорошая идея.

— Из-за них? — Кивком головы он указал на группу придворных, внимательно наблюдающих за нами. Я бы не удивилась, если бы увидела Игнас, потерявшую сознание, как леди Болг-старшая, из-за всего внимания, что я привлекла. — Не волнуйся, в данный момент твоя ценность для всех этих несчастных растёт в геометрической прогрессии. Можешь не благодарить.

— Думаю, моя ценность и так уже возросла после танца с принцем Браном.

Я почувствовала, как его пальцы сжались на моей спине при упоминании брата.

— Ты забыла всё, что я тебе сказал, когда мы прощались?

— Прощались? Но ведь мы с вами разговариваем впервые, ваше высочество.

Его маска идеального королевского безразличия слетела на мгновение, когда он одарил меня испепеляющим взглядом.

— Перестань.

— Перестать? Что вы имеете в виду? — Я заморгала в притворном замешательстве. — Извините, но моё воспитание не позволяет мне обращаться иначе к будущему королю.

Что-то вспыхнуло в глубине его глаз. Золотая искорка.

И хотя про себя я злорадствовала от того, что мне удалось вывести его на эмоции, я всё же не глупа. Не стоит провоцировать скандал посреди бального зала.

— Держись от него подальше, — произнёс он голосом на октаву ниже, чем мгновение назад.

— Знаете, будь я невинной и робкой юной леди, я бы даже подумала, что вами движет ревность, ваше высочество.

Он смотрел на меня несколько секунд, прежде чем его лицо озарила медленная улыбка, лишённая веселья, но полная других, более тёмных эмоций.

— Ты даже не представляешь, насколько иронично думать, что я могу ревновать к Брану.

Я нахмурилась от его слов. Музыка подходила к концу. Во время последнего поворота он прошептал мне на ухо:

— Мне всё равно, с кем ты танцуешь первый танец, главное, чтобы последний был со мной.

Мэддокс, Сетанта или кто бы он ни был, проводил меня до места, где стояла герцогиня, а затем исчез в толпе.

Десятки дам окружили нас в тот же миг.

— Она танцевала с обоими принцами за один вечер!

— Что он тебе сказал?

— А вдруг он уже выбирает будущую королеву?

Не знаю, как я выдержала следующие несколько часов. Как и предполагала, те, кто попробовал еду, теперь смеялись гораздо громче, танцевали с совершенно неподобающей развязностью или исчезали за портьерами и в садах. Пухлый мужчина с румяными щеками (если не ошибаюсь, виконт Эремон) позволил одной из даэг-ду увести себя из зала.

Ближе к полуночи король снова поднялся на помост и громким хлопком добился тишины, за исключением нескольких особенно возбуждённых гостей, которых тут же утихомирили.

— На протяжении многих лет в такие вечера мы устраивали разнообразные представления. Мы все знаем о мерзости Триады, знаем, сколько бед они принесли. Но в этот раз, на пятисотлетний юбилей, я решил преподнести вам нечто особенное. Я бы хотел, чтобы все присутствующие смогли улицезреть, пусть даже не в полной мере, величайшие подвиги того времени. Чтобы мы могли почувствовать себя частью тех событий. Готовы ли вы?

Весь зал ответил единогласным воодушевлённым «да». Король поднял руку и указал на одну из нижних лож. Постепенно свет в зале стал угасать, и остались только небольшие фонари, освещающие мраморные перила и женщину, стоящую там. Ложа находилась всего в двадцати метрах от места, где мы стояли с герцогиней, так что мы сразу поняли, что она не была одной из приглашённых гостей. Она даже не могла быть частью двора.

Она дрожала как лист и крепко держалась за перила. Глазами, полными чистого ужаса, она смотрела на собравшихся придворных. И когда рука, появившаяся позади неё, грубо схватила её за волосы, все увидели её заострённые уши.

Я остолбенела. Как сидха оказалась в этой ложе?

Мужчина, стоящий за ней, огромный и одетый в чёрное, приставил нож к её горлу и заговорил громким, поставленным голосом:

— Ты, осмелившаяся плести заговоры за моей спиной, дабы привести меня к погибели, захотела спасти одного из моих палачей? Неужели думала, что сможешь остаться безнаказанной?

О нет.

Это… театральное представление о том, как лес Борестель стал бесплодной пустыней.

Если сидха должна была что-то ответить или ещё как-то поучаствовать в представлении, у неё не вышло. Слёзы струились по её щекам, орошая нож и чёрные перчатки её захватчика.

— Пусть это послужит предупреждением твоим сёстрам о том, что ждёт их и прочих тварей.

И одним ловким движением он перерезал горло сидхе от уха до уха. Кровь хлынула струями, залила перила и потекла вниз, дождём забрызгав некоторых придворных. Те, вскрикнув, поспешили отойти подальше.

Мужчина и сидха исчезли из ложи, и я в этом странном гуле, охватившем мою голову, надеялась, молилась, чтобы это было частью спектакля. Фальшивые уши, фальшивый нож, фальшивая кровь.

Но это было слишком реально.

Мужчина появился на лестнице, ведущей к ложе. Ножа больше не было, но он тащил что-то за собой. Дойдя до низа, все увидели, что это было. Он тянул сидху за ноги. Когда он начал двигаться по залу, все расступились, кроме меня. Я была так ошеломлена, так поражена увиденным, что герцогине пришлось потянуть меня за руку, чтобы увести с его пути.

Густой красный след крови прочерчивал путь от ложи, через зал, к помосту. Там мужчина бросил тело к ногам короля.

«Хоть бы она была мертва», — подумала я.

Надеюсь, её смерть была мгновенной и её оив уже обрёл покой.

Король поставил ногу на тело сидхи, как завоеватель на новую землю, и вскинул руки.

— И это богиня жизни? Настоящая богиня могла бы умереть подобным образом? Как вы думаете?

Я не слышала ответа. Сделала шаг назад, потом ещё один и ещё, мечтая о том, чтобы стены поглотили меня, чтобы то, что я только что увидела, стёрлось из моей памяти, чтобы ничто из этого не было правдой.

Пара рук схватила меня за плечи, останавливая.

— Осторожно, красавица, — прошептал мужской голос у моего уха. — А то раскроешь весь секрет.

Когда я повернулась, весь зал закружился передо мной: люстры, ложи, причёски… И то ли я уже совсем обезумела от увиденного, то ли не заметила, как приняла белладонну, но готова была поклясться, что слуга в ливрее, державший меня, был Обероном.

Нет. Это точно он.

И по какой-то безумной причине он здесь под видом слуги.

Он ловко проводил меня к выходу. Большинство придворных были загипнотизированы представлением и словами короля, но не я единственная покидала зал. Ещё несколько человек — и дамы, и господа — тихонько ускользали с выражениями ужаса на лицах. Большинство из них, должно быть, за всю жизнь не увидели ни капли крови, не говоря уже о таком кровавом зрелище.

Будь то сидх или человек, смерть остаётся смертью, и она не оставляет никого равнодушным.

Оберон отвёл меня в сторону, чуть подальше, но так, чтобы это не вызвало подозрений. Он взял мой мешочек, висящий на локте, и достал из него веер. Казалось, что он просто помогает даме прийти в себя.

Когда я почувствовала, что могу говорить без запыхания, я тихо спросила:

— Что ты здесь делаешь?

Он слегка улыбнулся. Ливрея сидела на нём ужасно. Не представляю, как кто-то мог подумать, что этот высокий, стройный и такой красивый парень может быть слугой. Не то чтобы среди слуг не было красивых, но, как правило, такие, как Оберон, всегда оказывались в домах удовольствий.

— Думал, ты уже знаешь: мы всегда там, где нужна помощь.

— При дворе нужна помощь плотников?

Он тихо рассмеялся.

— Что-то вроде того. А вот и подкрепление.

Герцогиня чуть не споткнулась, увидев Оберона рядом со мной, но быстро взяла себя в руки.

— Даже знать ничего не хочу, — прошептала она фею, вырывая веер у него из рук. — И держись от нас подальше, пока занимаешься тут своими делами.

Этот нахал поклонился ей так же низко, как и в прошлый раз. Его волосы были собраны в пучок, явно чтобы привлекать как можно меньше внимания, но едва ли это помогло.

— Всегда к вашим услугам, герцогиня.

Женщина огляделась, но мы были одни. Голос короля продолжал доноситься из зала, прерываемый восклицаниями и аплодисментами.

— Пойдём отсюда. Думаю, этот ужасный день уже можно считать завершённым.

Я была абсолютно согласна, хотя подозревала, что на этом всё не закончится: впереди нас ждёт долгая ночь.

Глава 33

Острова Огня знамениты по множеству причин: их вечно активные вулканы, популяции драконов, залежи драгоценных камней, горячие водопады… Но я расскажу вам, чему я больше всего завидую на этих кусочках земли посреди Вах: их восхитительным яблоням.

Записка Гоба Ледяного Молота в запрещённой книге «О народе драконов»

Когда я вернулась в свою комнату, там стоял поднос с полноценной едой, но я прошла мимо него и направилась прямо в ванную, откуда валил пар. Йора и вторая служанка заканчивали наполнять ванну. Увидев меня (а особенно выражение моего лица), они поспешили оставить меня одну.

Я схватила Йору за руку, пока она не убежала.

— Сними это платье как можно быстрее, пожалуйста.

Я не могу позволить себе прятать все порванные платья в шкафу. Рано или поздно их найдут и начнут задавать вопросы. Пальцы Йоры ловко пробежали по моей спине и бёдрам, распустив все шнуровки и расстегнув все застёжки. Закончив, она сделала реверанс и вышла.

Я погрузилась в ванну с кинжалом в руке. Я пыталась осмыслить всё, что видела и слышала этой ночью. Две вещи особенно выделялись: отречение короля и отсутствие Морриган. К этому моменту казалось, что я приехала сюда зря, только в очередной раз убедилась, что жестокость Двора не знает границ.

Мне пришлось надеть ещё одну из шёлковых ночных рубашек, чёрную, потому что герцогиня категорически запретила носить что-либо неподходящее леди. «Единственное, что здесь по-настоящему моё, — это оружие», — подумала я, глядя на него.

Наконец, я погасила все лампы, и луна осталась единственным источником света. Когда тьма окутала всё вокруг, я распахнула двери балкона. Холодный морской ветер обдал меня и вернул к реальности куда сильнее, чем вода в ванне. Как я и предполагала, Реймс отсюда выглядел как галактика посреди ночной тьмы, царящей в Гибернии. Музыка праздника звучала в отдалении. Кажется, я слышала смех, доносящийся из садов.

Я ждала его, прислонившись к стене комнаты, рядом с балконом. Ветер играл с занавесками, заставлял мерцать свет свечей. Не будь я так сосредоточена, то ни за что бы не услышала лёгкий шорох его ботинок при приземлении. Моё сердце забилось быстрее, когда занавески колыхнулись, и его высокая, широкая тень заменила другие.

Как только он ступил в спальню, я напала на него.

— Чёрт, — прорычал он, падая на пол вместе со мной.

Он не сопротивлялся, не так, как в замке. Не пытался сменить позиции, не использовал своё физическое превосходство. Он ничего не делал. Его выражение лица (насколько я смогла разглядеть в темноте) было исполнено ожидания, когда я приставила изогнутый кинжал к его подбородку и вынудила его запрокинуть голову назад. Сильно назад.

Несмотря на неудобное положение, он сумел заговорить:

— Полагаю, ты злишься.

Я несколько раз моргнула. Часть меня (уж не знаю как) обрадовалась тому, что он продолжает шутить, потому что так я узнаю его прежнего. Другая часть ещё больше разозлилась, потому что для меня это был не повод для шуток.

Никто не причинял мне вреда и не оставался в живых, чтобы рассказать об этом.

Я наклонилась к его лицу.

— Есть только одна причина, по которой я не убью тебя прямо сейчас. Знаешь какая?

— Королевство потеряло бы такого обаяшку? — Я надавила сильнее. — Ладно, никаких шуток. Прости.

Мы смотрели друг другу в глаза, слабый свет снаружи едва освещал его профиль. Мне не понравился полный раскаяния изгиб его губ, и то, как тёмные тени под его глазами придавали ему уязвимый вид. Мне не понравилось, как его рука обхватывала верхнюю часть моего бедра, потому что я не знала, делает ли он это, чтобы удержать меня, или это был жест собственника.

— Защищайся, — прорычала я.

— Нет, — ответил он без капли той ярости, что клокотала во мне.

Я вскочила. Повернулась к нему спиной.

— Если я сделаю это, то все мои усилия, чтобы добраться сюда, будут напрасны. Не говоря уже о том, что Игнас покрывает меня, и хотя она тоже меня обманула, я бы предпочла, чтобы её смерть не была на моей совести. — И чтобы я не видела её вечно позади себя во всех зеркалах. — Если бы не это, ваше высочество, уверяю вас, двор проснулся бы завтра с серьёзной проблемой отсутствия наследника.

Я услышала, как он медленно, тяжело поднимается.

— Я никогда не хотел эту чёртову корону.

Мои пальцы сжимались и разжимались вокруг рукояти. Тьма пульсировала повсюду, из всех углов, танцуя в ритме моего учащённого сердцебиения. Мне хотелось причинить ему боль и одновременно самой себе. И мне становилось ещё хуже от всей той боли и ярости, кипевших внутри меня, как в котле. Но в ванне я подумала…

Я ведь тоже лгала, разве это не делает меня такой же? Хоть что-нибудь из того, что мы пережили до этого момента, было настоящим?

Меня не должно было так сильно это задеть, но, чёрт возьми, видеть его в цветах королевской семьи и знать, что меня так ловко водили за нос…

— Я хотел рассказать тебе, — сказал он хриплым голосом. — Я пытался много раз, но это не только моя тайна. И я…

— Я пришла сюда ради своей сестры. Мне нужно добраться до Морриган любыми способами. Братство, Фионн, даже Игнас… Ты заставил меня идти длинным путём, хотя у тебя был прямой доступ к ней.

Его тяжёлые шаги приблизились.

— Всё не так просто.

Я резко обернулась, и он остановился.

— Она твоя грёбаная крёстная, — прорычала я. — Так ведь? Королева Призраков крестит всех первенцев Руад.

Он закрыл глаза на мгновение.

— Это просто игра для успокоения Двора, часть договорённостей между Теутусом и Луахрой. Я ничего не знаю о Морриган, ничего полезного. Поэтому я несколько недель искал информацию, когда мы вернулись из На-Сиог.

Я моргнула от неожиданности, но часть меня не могла полностью поверить его словам. Теперь всё, что он говорил, казалось фальшью. Всё в нём, от мимики до движений, вызывало недоверие. Он переоделся в чёрное, но красное и золотое навсегда отпечатались в моём сознании.

Казалось, что он не был ни Мэддоксом, ни Сетантой. Ни тем, ни тем он не был полностью.

Поскольку я молчала, он продолжил объясняться:

— Единственное, что я скрывал от тебя, так это свою личность здесь, при Дворе. Да, я лгал, чтобы скрыть это, но всё остальное правда. Я бы никогда не сделал ничего, чтобы помешать тебе найти сестру, клянусь. — Его взгляд был прикован ко мне. Нас разделяло почти два метра, и мне казалось, что это слишком близко и слишком далеко одновременно. Я не знала, что должна чувствовать. Тьма скользнула по балдахину кровати за его спиной. Тихая, верная, смертельная, она просто ждала моего сигнала, чтобы заставить его заплатить за то отвратительное состояние, в котором я оказалась. — Будь это в моей власти, я бы сделал всё, чтобы привести тебя к Каэли. И сейчас… — Он выдохнул, и мне показалось, что этот вздох был отрывистым, как будто ему не хватало воздуха. — К чёрту эту бесконечную историю, к чёрту правила, которым я следовал, сколько себя помню. Ничто не имеет смысла, если так я причиняю боль тем, кто мне дорог. Я уже пережил это и не хочу повторения, sliseag.

В моём сознании снова всплыл образ маленького мальчика, стоящего на коленях в луже крови со слезами на щеках. Мальчик хватается за голову. Он не может, не может… Если зверя выпустить, всё будет напрасно. Он дал обещания; так много, так много обещаний…

Его слова пронзили всё моё тело, или, по крайней мере, так мне казалось. От горящих щёк до кончиков пальцев ног. Они подавляли жжение в моём животе, пытаясь его унять. Тьма притаилась и настороженно наблюдала.

Тем не менее…

— Красиво говоришь, конечно, но не было ли проще рассказать мне правду до того, как она вот так обрушилась на меня? Ты знал, как много стоит на кону, предупреждал меня несколько раз о том, как опасен Двор, и всё же молчал, пока я случайно не узнаю, кто ты, прямо на параде?

Я внимательно смотрела на его лицо, ища малейшую трещинку в этой идеальной маске скорби и сильных переживаний. Я хорошо разбираюсь в окружающих. Моё чутьё никогда не подводило меня.

То же самое чутьё говорило тебе, что он заслуживает доверия.

А если я была ослеплена наид-наком?

А если он и сейчас лжёт?

— Значит, и все остальные — Сейдж, Абердин, Пвил, даже Гвен — не заслуживают доверия? Ведь они тоже мне лгали.

Мою голову переполняли разумные сомнения, но сердце шло вразрез с ними. Разум с болезненной ясностью вспоминал все уроки моей матери, все мгновения страха, одиночества и печали. Сердце же, напротив, вспоминало аромат ванили в библиотеке, ощущение безопасности, возникшее во мне, едва я переступила порог замка.

Он провёл руками по голове, взъерошив свои чёрные волосы. От безупречной прически, что была у него утром, не осталось и следа.

— Не думаю, что когда-нибудь прощу себя за это, — признался он. Вместо того чтобы смотреть на меня, он опустил взгляд в пол. — Клянусь тремя богинями, я пытался. В день, когда мы прощались, я искал тебя, чтобы рассказать всё. Пвил и Аб поддерживали меня. Они уверяли, что самое страшное, что может случиться, — так это то, что ты отрежешь мне яйца и повесишь их рядом с сушёными травами Хопа. — Его губы скривились в безрадостной улыбке. — Но потом я увидел, как ты играешь в грязи с Гвен, Сейдж и Веледой. Впервые со дня нашего знакомства ты смеялась, такая красивая и беззаботная, что мой мир содрогнулся от одной лишь мысли, что я могу это разрушить. Так что я не смог. Я поступил как трус и ушёл, зная, что всё закончится именно так. — Он развёл руками, окидывая взглядом спальню и расстояние, которое нас разделяло. — Поэтому я не защищаюсь, sliseag. Я заслуживаю твоей ярости.

Мои губы слегка приоткрылись, когда стало невозможно продолжать дышать только через нос. Казалось, что моей груди внезапно потребовалась гораздо больше воздуха, потому что он отнял его у меня.

Я пыталась подобрать слова, новые обвинения. Где же они? Оправдывало ли всю его ложь то, что он увидел, как я смеюсь?

— Я…

Движение над его плечом отвлекло меня. Полоска тьмы потянулась к нему от одного из столбиков кровати и почти коснулась Мэддокса. Я запаниковала, несмотря на то, что чувствовала в ней что-то похожее на радость. Неважно, какими были её намерения, я не могла позволить ему её увидеть.

Я бросила кинжал. Мэддокс не сдвинулся ни на миллиметр, даже когда клинок пролетел так близко к его лицу, что всколыхнул волосы у виска. Лезвие вонзилось в столбик с глухим стуком, и тьма исчезла.

Мэддокс слегка повернул голову и посмотрел на красный камень, остановившийся в дюйме от его носа.

На его лице медленно появилась полуулыбка, от которой я невольно сглотнула.

— Я знаю, что ты никогда не промахиваешься, так что буду считать это хорошим знаком.

Я только что метнула оружие, чтобы скрыть монстра, живущего во мне. Ироничность ситуации убивала меня.

— Я тебя слушаю.

Расслабив плечи от облегчения, он кивнул.

— Пойдём со мной в безопасное место для разговора. Возможно, тебе захочется переодеться.

Несмотря на его слова, мне показалось, что ему нравится то, что он видит. Ночная рубашка держалась на двух тонких бретелях, и декольте было глубже, чем у платьев.

— Ты правда думаешь, что в гардеробе, подобранном Игнас, есть что-то получше? — проворчала я.

Он ответил невнятным бормотанием. Затем направился к стене, на которой висела картина Костолома. Провёл пальцами по верхнему правому углу, и картина открылась, как дверь. Внутри было темно, как в могиле; оттуда пахло плесенью.

Так вот что тьма хотела показать мне перед балом. Я сощурила глаза.

— Во всех комнатах есть тайные ходы?

Он покачал головой.

— В этом крыле только в этой.

— И ты специально устроил так, чтобы здесь поселили именно меня?

Он немного замялся перед ответом.

— Только я или те, кому я доверяю, например, Гвен и Сейдж, знают об этих проходах. Даже король о них не догадывается.

— Как король может не знать, что происходит в его собственном дворце?

Мэддокс указал в сторону открывшегося прохода.

— Уверяю тебя, я отвечу на все твои вопросы. Больше никакой лжи, sliseag, клянусь. Но не здесь.

Я глубоко вдохнула.

— Хорошо. Ты первый. И лучше не начинай опять с этой песни про безопасность и заботу.

Он попытался скрыть лёгкую улыбку, покачав головой.

— Ну что ты, я бы не посмел. Но тут темно и есть ступени. Хочешь?..

Прежде чем он успел указать на свой ремень, я отрицательно покачала головой.

— Я справлюсь. Идём.

Он выглядел не вполне уверенным, но вошёл в проход, и я услышала, как его ботинки шаркают по камню.

«Веди мои шаги, пожалуйста», — тайком попросила я тьму. Готова поклясться, что она удивилась. Обычно я просила её прекратить что-то делать, а не начать. Минуту назад я метнула в неё кинжал. И я даже не знала, возможно ли это, так что следовала за Мэддоксом с осторожностью.

Через секунду я почувствовала лёгкость в ногах. Моя нога остановилась прежде, чем удариться о ступеньку, и мне удалось избежать падения. Я ощутила тепло Мэддокса, когда он потянулся закрыть картину за нашими спинами. Это напомнило мне наш визит в дольмен.

— Готова?

— Иду за тобой.

Я двигалась, но не принимала никаких осознанных решений. Я коснулась стен, моля о том, чтобы они не раскрыли свои тайны. Мы поднялись по винтовой лестнице на несколько уровней. Спустя несколько минут я услышала тихий скрип замка, и серебристый свет пролился на нас. Луна.

Мы вышли на полукруглую террасу, пол которой слегка наклонялся вниз, как рампа. Ограждений не было, и мне не нужно было подходить к краю, чтобы понять, что мы на большой высоте. Слева и справа нас окружали треугольные стены, шире у основания и сужающиеся к краю, скрывая нас от посторонних глаз.

Я прижалась к стене. Один неверный шаг — и я могу разбиться насмерть. Обычно я не боюсь высоты, но этот случай — явное исключение.

— Где мы?

— В одной из башен.

Это объясняло странную форму. К счастью, поверхность под ногами была не из мрамора, а из более шероховатого материала.

Мэддокс оставил дверь открытой и посмотрел на меня. Он не казался обеспокоенным.

— Со мной ты не упадёшь.

— Это заявление меня не успокаивает.

Мы сели, прислонившись спиной к стене. Если забыть про страх перед возможной смертью и холод, от которого ночная рубашка совершенно не защищала, вид был потрясающий. Этот выступ был направлен на юг, к полям Гибернии, к деревням, которые тянулись вдоль побережья, и к морю Вах. Если постараться, я могла бы указать пальцем на Тельмэ. И на нуральские рудники, где мы с Каэли прятались. Лунный свет окутывал всё серым покрывалом, которое, вместо того чтобы навевать тоску, принесло мне немного покоя.

После затянувшегося молчания я поняла, что красноречивому Мэддоксу сложно найти подходящие слова для начала разговора. Я решила взять инициативу в свои руки, хоть и убеждала себя, что делаю это не ради него.

— Как же так получилось, что у короля-человека родился сын-дракон?

Я услышала, как он глубоко вдохнул.

— Чтобы объяснить это, мне нужно вернуться далеко в прошлое.

Я указала рукой на ночное небо.

— У нас есть время до рассвета.

Он медленно кивнул.

— Думаю, ты уже знаешь, что в Братстве состоят не только сидхи. Хотя они и являются главными жертвами тирании Двора, вместе с тем есть ещё и люди, которые не признают Теутуса своим повелителем, люди, которые когда-то поклонялись Триаде. — Я вспомнила Игнас и её семью, предателей, которых король раскрыл среди своих придворных, Гвен и все те лица, полные ужаса, на балу. — Много лет назад Братство задумало рискованный план, и только когда одна прекрасная девушка из человеческой семьи привлекла внимание наследного принца, этот план был приведён в действие. До восхождения на трон нынешнего короля звали Ниаф. Он безумно влюбился в девушку, чья семья разбогатела благодаря открытию новой соляной шахты.

Они не были аристократами, но быстро стали влиятельными фигурами. Ниаф не замечал никого, кроме Дектеры, и решил, что она станет его женой и следующей королевой. Вот только он не знал, что Дектера и её семья состояли в Братстве и что всё было тщательно спланировано. Их ухаживания, свадьба и даже рождение первенца.

Эти слова ошеломили меня, но у меня не было времени их осмыслить. Мэддокс продолжил, положив руки на бёдра и вытянув ноги к пропасти.

— Другая женщина забеременела одновременно с Дектерой, и они родили с разницей в один день. В ту бурную, неспокойную ночь в королевском дворце оказалось одновременно двое новорождённых мальчиков. Но в конце концов остался только один.

Я открыла рот, но не смогла издать ни звука.

Я посмотрела на него.

И поняла.

Боги.

Я прикрыла рот рукой.

— Ты — подменыш.

Он кивнул, не замечая или намеренно игнорируя, как я на него смотрела. Это была древняя легенда. Некоторые магические существа так делали то ли забавы ради, то ли из ненависти к людям. О таких случаях не слышали уже много веков. Но, видимо, это произошло всего пару десятилетий назад.

— В древности их называли «иле», но да, это я.

— Значит, твои настоящие родители… Ты… Откуда ты?

Он повернул лицо ко мне, его глаза были полны иронии.

— Ты ведь уже была там? В Дагарте.

Дагарт. Вместе с этим названием пришли воспоминания о том пляже, прозрачных водах, белом песке. Он. Его крылья. Платье.

— Это был сон, — прошептала я.

— Ты знаешь, что это было нечто гораздо большее. Но я постараюсь быть джентльменом, каким не был в последнее время, и отложу это на другой раз. — Он подмигнул мне. Однако всё в его мимике и движениях было неправильным, неискренним. Возможно, из-за тяжести того, что он рассказывал. — Дагарт — столица Огненных Островов, остров, на котором образовался первый вулкан, Рих, где гнездился сам Ширр.

— Но…

— Острова не затонули. Теутус пытался, конечно, их потопить, но Тараксис сдалась раньше, и война закончилась. Ширр и Девятка были убиты, сам Теутус отрубил им головы, и большинство драконов тоже погибли в битвах. Прежде чем уйти в Иной мир, он, видимо, подумал, что больше там нечего опасаться. Но кое-что всё же осталось. — Его руки сжались в кулаки, смяв штаны. Впервые я заметила, что он не носит кольцо, которое всегда было на нём. — Выжившие использовали магию драгоценных камней и вулканов, чтобы скрыть острова от человеческих глаз; их было мало, и они боялись не выдержать ещё одну атаку. Благодаря этой магии Вах отталкивает корабли, которые пытаются приблизиться к той зоне. Спустя десятилетия человеческое высокомерие породило легенду о затоплении. Но они всё ещё там. — Он посмотрел на меня с решимостью. — Они существуют. Я родился там.

В горле невольно образовался ком, я попыталась проглотить его, но это не помогло. У меня было столько вопросов, что я не могла выбрать какой-то один.

— Барьер, защищающий острова, нельзя сломать. Если это произойдёт, насколько я знаю, его будет очень трудно восстановить, и острова снова станут уязвимыми. Поэтому связь была возможна только благодаря двум могущественным друидам, которые пожертвовали своей жизнью, чтобы принести меня сюда. Айрмид, бабушка Пвила, и Дурмас, отец Оберона. Они отдали жизнь и магию, чтобы перенести меня из Дагарта в ночь, когда я родился. Королева Дектера родила на день позже, и тогда произошла подмена.

Отец Оберона… был членом Братства? Одним из организаторов этого сложного плана?

— А что случилось с настоящим принцем?

Мэддокс опёр голову на стену.

— Позволить ему вырасти было слишком рискованно.

Что?

— Они убили человеческого младенца?

Услышав мой вопрос, Мэддокс зажмурился.

— Поверь, мне тоже не нравится эта часть истории.

Долгое время я смотрела на пейзаж Гибернии, ничего не видя перед собой. Никогда и ни за что мне бы не пришло в голову, что Братство могло осуществить столь безумную затею. Что это происходило в королевстве у всех за спиной. Ещё сложнее было поверить в то, что до этого момента их план работал. Что Мэддоксу удавалось оставаться неузнанным при дворе, что король смотрел на него с такой гордостью.

А существование Огненных Островов? О богини, мне понадобится целый месяц, чтобы осознать это. Чтобы смириться с мыслью, что за восточным побережьем, за этими гигантскими волнами и опасными глубинами, продолжают существовать острова, драгоценные камни и крылатые воины, о которых я рассказывала Каэли.

Наконец, у меня возник вопрос, который я не могла оставить при себе.

— И для чего же это сделали? Невозможно, чтобы был задействован такой огромный и рискованный план без конкретной цели.

Его горькая улыбка показала мне, что он ожидал этого вопроса.

— Ты никогда не задумывалась, почему ни один король Нессия не был убит или хотя бы ранен с момента их воцарения на троне?

— Нет. Я просто думала, что они неприкосновенны.

— Ты права, они неприкосновенны. Но не только из-за своих солдат и этих стен. Когда Теутус назначил первого короля, они с Луахрой оба знали, что люди — самая слабая раса из всех. Поэтому одним из условий Луахры была абсолютная неприкосновенность королей. С помощью видеру они создали предмет, который делает короля неуязвимым перед любой атакой или угрозой, пока он его носит.

В моей памяти сверкнул золотой отблеск.

— Его корона.

Мэддокс кивнул.

— Теутус вырвал золотые чешуйки из Ширра одну за другой, передал их видеру и велел переплавить в корону. Драгоценные камни, которые украшают её, — это те самые, что Ширр с гордостью носил на своих крыльях.

— Не могу поверить, что король носит волшебный предмет и пользуется остатками силы Ширра.

— Луахра была умна. Она знала, что всегда будут недовольные, которые будут противиться правлению Двора людей.

— И теперь?..

— И теперь… король ест, спит, купается и живёт со своей короной. Есть только один момент за весь срок правления короля Нессии, когда он её снимает.

«Мне радостно сообщить вам, что через несколько месяцев, в осеннее солнцестояние…»

Ах, конечно.

— Коронация нового короля.

— Это происходит в приватной обстановке, в королевских покоях, и как король, так и наследник окружены видеру и солдатами. Если есть другие принцы, они ждут в соседней комнате на случай, если что-то пойдёт не так. Всё это необходимые меры предосторожности для обеспечения преемственности власти.

— Значит, в этом заключается великий план Братства? Заменить наследника-человека на сидха, чтобы он рос при дворе долгие годы, скрывая свою сущность и ведя двойную жизнь до момента коронации?

Это звучало как байка, которую пересказывают друг другу пьяницы в таверне. История, чтобы рассмешить друзей или развлечь детей на улице. Не реальность.

— Довольно точное описание, да.

— Но почему именно дракон? Ведь если бы тебя раскрыли, им бы стало известно, что острова всё ещё существуют.

— Потому что только дракон мог выдержать столько чар и притворяться человеком на протяжении очень долгого времени.

Потому что они были самой могущественной из рас сидхов. Значит, на него накладывали столь мощные чары с самого рождения? Я вспомнила его выражение лица, когда он, войдя в кнок, вызвал огонь в своей руке. И как он смотрел на свои крылья в замке, когда они потянулись ко мне.

Он не знает настоящего себя.

«Как и я», — подумалось невольно.

Я глубоко вдохнула, пытаясь вытеснить эти мысли.

— А что произойдёт, если ты убьёшь короля, когда он снимет корону? Ты говорил, что там будут видеру и множество солдат.

Мэддокс молчал. Не двигался, не смотрел на меня. Я представила этот момент, торжественный зал, короля, снявшего корону и убитого своим собственным сыном. Несложно догадаться, какая последует реакция…

Я старалась подбирать слова осторожно:

— Это самоубийство, Мэддокс.

— Я называю это самопожертвованием.

Самопожертвование.

И тон, которым он это произнёс… Как факт. Нечто неизбежное, с чем он уже давно смирился.

Я больше не могла сидеть. Встав, я почувствовала, как ветер плотно обтянул мою сорочку, но холод меня сейчас волновал меньше всего.

— Нет. Ты не можешь. Это не… Это несправедливо. Ты годами живёшь в окружении врагов, притворяешься тем, кем не являешься, делаешь всё, чтобы освободить Гибернию, чтобы в итоге сразу же умереть?

Он тоже поднялся, намного медленнее, чем я, и попытался коснуться меня. Я отстранилась.

— Аланна…

— А как же Бран? Он станет законным наследником после тебя. Его запросто смогут короновать.

Я видела, как его грудь тяжело поднималась и опускалась.

— Есть запасной план и на этот случай.

— Да, конечно. Как же я не догадалась? — Его рука снова попыталась обхватить мой локоть, но я отступила назад, пока не упёрлась в стену. — Нет. Это какой-то бред. Они воспитывали тебя только для того, чтобы отправить на убой. Как свинью.

Его челюсти сжались с такой силой, что я услышала скрежет.

— Я делаю это по собственной воле.

— Ты делаешь это, потому что тебя растили с этой мыслью. В противном случае ты бы понял, что тебя просто используют. Ты взойдёшь на вершину горы, расчищая путь для всех остальных, и когда достигнешь вершины… Что ты получишь? Ничего? Разве это справедливо?

И тогда, наконец, он перестал сдерживаться. Вместо того чтобы попытаться прикоснуться ко мне мягко, он выругался и притянул меня к себе с силой. Обхватил мою талию одной рукой, а другой надавил на центр моей спины, как будто не хотел, чтобы я отстранялась хоть на миллиметр.

Я почувствовала себя голой. Шёлк не мог скрыть бурю, бушевавшую у меня внутри.

— Никогда, ни разу за двадцать четыре года жизни я не задумывался, справедливо ли это всё по отношению ко мне или нет, потому что в масштабе целого мира я не важен. На войне всегда есть расходные пешки, понимаешь? Они борются за большую цель, и без потерь невозможно обойтись. Я был абсолютно уверен в этом. Я охотно принял это, был готов к тому, что этот момент наступит, и король объявит о своём отречении. А потом появилась ты. По какой-то неведомой причине судьба предназначила мне тебя и привела ко мне в самый неподходящий момент. Ты упрямая, недоверчивая, тащишь за собой тёмное прошлое и хранишь слишком много секретов. И тем не менее… я бы отдал всё, что у меня есть, чтобы провести с тобой больше времени, узнать тебя… Чтобы понять, почему наид-нак нас связал. Теперь я не перестаю задаваться вопросами, которые никогда прежде у меня не возникали, и это действительно несправедливо.

Чувство, похожее на щекотку, поднялось по горлу, распространилось по челюсти и наполнило глаза слезами. Это было чувство, идущее из моих внутренностей, что-то глубинное, вызванное его словами и мыслью о том, что в день осеннего равноденствия он умрёт.

Я ненавидела его за то, что он так думает. Ненавидела его за то, что у него есть цель, которой он посвятил всю свою жизнь и за которую готов умереть. Ненавидела его за то, что он был полной противоположностью мне и верил, что королевство можно спасти.

Ненавидела его за то, что не могла его ненавидеть. Как это возможно?

Его рука поднялась по моей спине и легла на затылок, и я непроизвольно откинулась на неё. Сама того не осознавая, я впилась пальцами в его руки.

Чтобы почувствовать себя немного лучше, я провела ладонью по его груди. Мне ответило быстрое, сильное биение сердца. По крайней мере, я не единственная, кто чувствовал, что сердце вот-вот вырвется из груди.

Когда Мэддокс наклонился ко мне, я подумала о своём предке, том, который отправился в Долину Смерти за мечом. Быть может, он сделал это из-за чего-то подобного? Нашёл кого-то, кто почти убедил его, что оно того стоит?

Губы Мэддокса коснулись моих, и огонь мгновенно распространился по всему моему телу. Да, кто-то мог бы пересмотреть все свои убеждения, всю жизнь, состоящую из подавления своей сущности и вечных переездов, ради такого чувства. В этом я не сомневалась.

В последний момент Мэддокс отстранился и поцеловал меня в щёку. Я не сразу поняла его жест, пока не осознала, что слёзы начали стекать по щекам. И он целовал их.

«Я никогда не променяю тебя ни на кого, Аланна'са».

Может быть, если бы я была одна в этом мире…

Может быть. Но в реальности всё иначе.

Я отстранилась от Мэддокса, тяжело дыша, и хотя его руки только крепче сжали меня на мгновение, как будто он собирался удержать меня в своих объятьях, в итоге он всё же отпустил.

Я сказала себе, что твёрдые соски можно списать на холод и что трепет между ног в конце концов утихнет. Ничто не длится вечно.

Я обняла себя и попыталась подумать о чём-либо другом, лишь бы разрядить напряжение между нами. Мэддокс опёрся рукой о стену рядом с дверью и закрыл глаза. Я знала, что это невозможно, но представила, что, когда он их откроет, его зрачки будут вертикальными или янтарного цвета.

Я тихо откашлялась.

— Перед тем как прийти сюда, Плумерия рассказала мне, что случилось с её родителями и другими придворными пятнадцать лет назад. Подозрения короля насчёт королевы и казнь всех них. Это было связано с тобой и планом?

Он молчал несколько секунд, всё ещё стоя с закрытыми глазами.

— Нет. К счастью, нет. Но король действительно обнаружил связь королевы и других придворных с сидхами. И хотя он пытал её всеми способами перед тем, как убить, она не сказала ни слова обо мне. Не могла.

Его боль была скрыта за столькими слоями, что её было почти невозможно обнаружить. Я машинально погладила себя по рукам. Желание угасало волнами; иногда оно возвращалось с новой силой, но каждый раз становилось всё слабее. Богини, наверно, это всё магическая связь между нами. Это ненормально.

— Что ты имеешь в виду?

— Все, кто знают, что я иле, находятся под мощным гейсом, который не позволяет им раскрыть правду. Это было их собственным решением. Хотя они все заслуживают доверия, никто не знает, смогут ли они выдержать пытки. А цель, как я уже сказал, важнее всего.

Гейсы… Одни из самых загадочных чар. Считалось, что когда сидхов было намного больше, гейсы тоже были повсеместно. Они происходили естественным образом, без сознательного применения магии, как будто она была в воздухе, слушала и вмешивалась в определённые моменты. Неважно, принадлежал ли ты к какой-либо магической расе или нет. Однажды я слышала историю о человеке, у которого было два противоречащих друг другу гейса; с одной стороны, он не мог есть собачье мясо, а с другой — не мог отказаться от еды, которую ему давала женщина.

Внезапно я вспомнила о герцогине. О вопросах, которые она задавала мне после парада и которые я сочла за насмешку.

— На кого наложен этот гейс?

Рука Мэддокса медленно скользнула по стене, прежде чем оторваться, и его ресницы задрожали. Он смотрел на меня серьёзными, тёмными и полными агонии глазами.

— Только несколько самых задействованных. Абердин, Пвил и герцогиня, конечно. Сейдж и Гвен поклялись хранить тайну позже, после смерти королевы, когда стало ясно, что мне понадобятся союзники среди Диких Охотников и при Дворе. Фионн… это отдельная история, но он тоже участвовал. И Оберон из-за своего отца. Никто из них не может говорить об этом, если не уверены на все сто процентов, что собеседник тоже в курсе.

Внезапный порыв неуместного облегчения охватил меня, когда я поняла, что Гвен, Сейдж и остальные не лгали мне намеренно. Даже если бы в какой-то момент они захотели рассказать мне правду, они бы просто не смогли. А теперь, когда я узнала правду, я поняла их причины и уважала их за это. На кону стояло нечто гораздо более важное.

Теперь я понимала многие их странные поступки. Возможно, я дура, раз не догадалась сама.

— Теперь, когда я тоже знаю, будет ли гейс действовать на меня?

Мэддокс пожал плечами.

— Не знаю. Ты собираешься кому-то об этом рассказать?

— Сомневаюсь, что мне кто-то поверит.

Это вызвало у него сдержанную улыбку.

— Ты права.

Следующий порыв ветра, поднявшийся по склону и проникший под мой ночной халат, заставил меня вздрогнуть. Мэддокс указал на дверь.

— Пойдём, здесь холодно, и тебе нужно отдохнуть. Завтра легче не будет, это я тебе точно могу сказать.

Да уж, я так и предполагала.

Возник ещё один вопрос.

— Твоё имя, Мэддокс…

Его пальцы сжались на ручке двери на мгновение.

— Это имя дали мне мои настоящие родители. Оно было вышито на одеяле, в которое я был завёрнут.

Имя на одеяле. Неужели это всё, что у него осталось от них?

Мы пошли обратно, и тьма снова помогала мне идти по ступенькам. Когда я проходила мимо Мэддокса, снова возвращаясь в свою комнату, его пальцы легонько коснулись моего локтя, привлекая моё внимание. Я подняла подбородок, чтобы посмотреть на него, и в этот раз у меня не осталось сомнений, чем были вызваны его тёмные круги под глазами.

— Прости. За всё. Хотел бы я иметь смелость сделать всё по-другому.

Я просто кивнула.

По крайней мере, он попытался исправить свои ошибки.

Глава 34

Никто в Гибернии, кроме Его Величества, не имеет права владеть предметами из «Списка запрещённых вещей», составленного при Дворе. Если будет обнаружено, что гражданин, будь он дворянином или простолюдином, скрывает любой из этих предметов, он будет казнён.

Закон 3, стр. 76 книги «Законы для регулирования общественной и частной жизни»

Утро второго дня во дворце прошло гораздо спокойнее, чем я ожидала. Я знала, что окружение не изменилось, что враги всё ещё повсюду и что я нахожусь на опасной территории, но что-то внутри меня всё же претерпело изменения.

Когда Игнас присоединилась ко мне за завтраком, я воспользовалась моментом, пока Йора складывала пирожные на поднос, чтобы шепнуть герцогине:

— Я знаю, что Мэддокс — иле.

Она обмякла на стуле.

— О, Триада, слава богам. — Она украдкой взглянула на служанку и затем пробормотала: — Он вошёл через картину?

Ага, значит, об этом она тоже знала.

— Нет. Он хотел поговорить со мной, а не истекать кровью на коврах. Воспользовался балконом.

Уловив сарказм в моих словах, она тихо выдохнула.

— Он не глуп. И ты, кстати, тоже.

— Да, знаю. — Я мягко коснулась её пальцев. — И вы, Игнас, всё делаете правильно.

Она тут же отдёрнула руку, смущённая.

— Эм, да… Давай отложим это на потом. Сегодня ты наденешь одно из своих дневных платьев, идеально подходящее для утреннего чая с другими леди, — заговорила она уже громче, тогда как я пыталась скрыть улыбку. — Йора?

— Персиковое, ваша светлость?

— Да. И с шляпкой в тон. Я хочу, чтобы Плумерия затмила всех. В конце концов, это та самая девушка, что вчера танцевала с двумя принцами.

Оказалось, что по какой-то непостижимой причине дневные платья были гораздо более громоздкими, чем вечерние. Мне пришлось надеть не только корсет, чулки, подъюбники и прочую атрибутику, но и приспособление под названием турнюр, которое делало мою пятую точку в десять раз больше. Оно подпрыгивало при ходьбе и вынуждало меня сидеть на самом краешке стула.

Единственное, что мне понравилось, так это то, что платье было из шифона и оставляло плечи открытыми. На плечах были только две узкие ленты, выполнявшие чисто декоративную функцию.

Поскольку время было дневное, мне разрешили оставить волосы распущенными, но в них всё равно вставили кучу шпилек для поддержания шляпы на месте, так что ни один порыв ветра не смог бы её унести. Это было ужасно. Я чувствовала себя так, словно у меня на голове стояла ваза с цветами.

— Очаровательно, — заключила герцогиня.

Я скривила лицо перед зеркалом, но ей лучше знать.

Был уже поздний утренний час, когда мы отправились по дворцовым коридорам в место, называвшееся Садом Королевы. Солнце светило в каждое окно, превращая всё вокруг в бело-золотую фантазию из шерсти, дерева и слоновой кости. Одна из галерей выходила на другой сад, полный живых изгородей и лебедей, напоминающий лабиринт. Что-то там привлекло моё внимание, заставив остановиться.

Герцогиня нетерпеливо обернулась.

— Дорогая, пойдём. Нас ждут.

— Иди вперёд, тётя. Мне нужно здесь кое-что сделать.

Конечно же, она нахмурилась в ответ.

— Но…

— Доверься мне.

После короткой паузы она кивнула.

— Возьми Йору с собой, она знает, как проводить тебя к утреннему чаю. Не задерживайся.

Я дождалась, когда герцогиня уйдёт, прежде чем указать Йоре на окно.

— Знаешь, как попасть в этот сад?

— Конечно, госпожа. Сюда.

Живые изгороди, которые сверху казались бесформенными, на деле представляли собой серию сатирических сценок о сидхах. По обеим сторонам дорожки из белой гальки встречались разные фигуры: гномы, раздавленные под человеческими ногами, довольно правдоподобный мерроу, поданный как рыба на блюде, феи, используемые в качестве вьючных животных.

До меня донёсся тихий разговор неподалёку.

— Подожди здесь, — сказала я Йоре. — Я скоро вернусь.

По её выражению лица было видно, что она хотела возразить, но не стала. Я продолжила пробираться сквозь причудливые изгороди, приближаясь к голосам. Впереди я увидела фонтан с купающимися лебедями, и, завернув за куст, подстриженный в форме обезглавленного дракона, столкнулась лицом к лицу с теми, кого искала. Улыбка Реанн, осознавшей, кто пересёк её путь, могла бы посоперничать с улыбкой обезумевшего пейста. Она переглянулась с подругой, брюнеткой, имя которой мне ещё не было известно.

— Плумерия, какая приятная встреча! Мы как раз тебя искали.

Я широко улыбнулась.

— Наоборот. Это я искала тебя.

Прежде чем она успела осознать мой ответ, я схватила её за шею и потащила к фонтану. Она успела сделать только один короткий вздох, прежде чем я погрузила её голову в воду. Её грудь и бёдра ударились о каменный край бассейна. Её изящные руки тщетно пытались вырваться.

Я услышала испуганный всхлип и посмотрела на её подругу.

— Нет-нет, ни звука. Леди должна быть тихой и скромной. Мы же не хотим, чтобы кто-то пришёл и вмешался в наши дела, правда?

Она быстро замотала головой.

Спустя почти десять секунд я позволила Реанн поднять голову из воды. Она закашлялась, задыхаясь. Одна её рука успела ухватиться за моё предплечье, и её ногти впились в кожу. Красные полосы потекли вниз, капая на поверхность и окрашивая кристально чистую воду в розовый цвет.

Я крепко схватила её за мокрый пучок и заставила посмотреть на меня. Её красивые глаза были полны страха, но также в них была убийственная ярость. Эта девушка привыкла быть королевой улья, творить и разрушать по своему желанию. И я далеко не первая, кого она бросила на растерзание волкам.

В общем, она была той, с кем следовало считаться, но я обещала себе выжить в этом месте и не позволять никому оскорблять имя Сутарланов.

— Я тут подумала, что в карете нам не хватило времени познакомиться поближе, — сказала я ей. — Мы нервничали из-за парада, а потом появились те мятежники, а дальше всё произошло так быстро: принцы, приветственный бал… В общем, я не успела поблагодарить тебя.

Реанн откашлялась.

— За что, чёрт побери?..

Я снова погрузила её голову в воду.

— Какие неподобающие слова для дочери герцогини, — пробормотала я, цокая языком.

Я терпеливо ждала, пока она брыкалась, извивалась и царапала мне руку до локтя. Я не обращала внимания на испуганное бормотание другой девушки. Когда крупный пузырь воздуха поднялся на поверхность воды, я вытащила Реанн. На этот раз она едва шевелилась. Вода хлынула из её рта, тело содрогалось.

Я спокойно наклонилась к её уху.

— Благодаря твоему толчку я встретилась с принцами, что, будем откровенны, было маловероятно при других обстоятельствах для такой нахалки, как я. Поэтому мне просто захотелось отплатить тебе тем же.

Отпустив её, я позволила ей упасть и соскользнуть обратно в фонтан. Её подруга подбежала, намереваясь помочь, и потянула её за руку, чтобы поднять из воды. Я отошла в сторону, наблюдая с приподнятыми бровями, как её объёмное платье превращается в пропитанную водой тряпку и становится тяжёлым грузом.

Реанн Болг вперила в меня ледяной взгляд, и я почувствовала все её тёмные желания. Всё, что она сделала бы со мной, будь у неё силы на это.

— Ты не знаешь… с кем… ты…

— Не знаю, с кем связалась и что мне за это будет? Приятно познакомиться, леди Болг. Теперь ты знаешь, что я люблю возвращать всё в двойном размере. Хорошего дня, дамы.

Я пошла по дорожке из белой гальки, заложив руки за спину. Тьма скакала рядом, прячась среди живых изгородей, с улыбкой до самых ушей.

Герцогиня сказала, что я могу брать всё, что захочу, из угощений без риска нарваться на галлюциногенный порошок. Возможно, я была так довольна собой после встречи с Реанн, что съела больше шоколадного торта с масляным кремом, чем следовало. Палатка в Саду Королевы защищала нас от солнца, и, если бы не тот факт, что мы находились на улице, это место можно было бы принять за ещё один салон. Здесь были диваны, кресла, столики и даже переносной туалетный столик.

Когда я пришла, всех заинтересовало, что случилось с моей рукой, я просто ответила с улыбкой:

— В саду на меня напала собака. Представляете?

Дальше разговор пошёл о домашних питомцах, роскошных поводках и о том, что делать с кошачьей шерстью на ковре, хотя я сильно сомневалась, что кто-либо из них сам убирался у себя дома. Ни леди Болг-старшая, ни её дочь не появились, что заставило всех задуматься, оправилась ли женщина после своей краткой встречи с даэг-ду.

Игнас, конечно же, не преминула воспользоваться случаем, чтобы раскритиковать её.

В какой-то момент одна из виконтесс вскочила с места.

— Его высочество.

Все последовали её примеру. Моё сердце забилось сильнее, когда я обернулась, надеясь увидеть тёмные волосы и широкие плечи.

Но это был не он.

— Я знал, что в Саду Королевы можно увидеть самые прекрасные цветы во всей Гибернии, но боюсь, что вы превзошли все ожидания, — произнёс принц Бран.

Он грациозно шагал по дорожке, пряжки его сапог сверкали на солнце, волосы сияли ореолом света, лицо — идеальная маска вежливости и учтивости. Высокий, стройный и такой красивый, что казалось, будто он сошёл с картины.

Ему ответили звонким смехом, то ли искренним, то ли притворным. Юбки зашуршали, и несколько вееров резко раскрылись. Я сделала положенный реверанс вместе со всеми остальными, но выпрямилась намного раньше. И внезапно стала тычинкой цветка, а они лепестками, что меня обрамляли.

— Леди Сутарлан.

— Ваше высочество. Я думала, мы договорились, что вы можете обращаться ко мне на «ты».

— Верно. — С ленивой улыбкой он поцеловал мои обнажённые костяшки. Моя кожа покрылась мурашками от отвращения, но он самодовольно подмигнул. — Доброе утро, Плумерия.

Я постаралась, чтобы мой голос звучал взволнованно:

— Доброе утро, ваше высочество.

После ещё нескольких приветствий и банальных комплиментов принц обратился к Игнас:

— Я хотел бы попросить у вас разрешения пригласить Плумерию на прогулку.

Пока герцогиня разыгрывала радость, а остальные дамы и их дочери смотрели на нас с ненавистью, я задумалась о том, насколько одиноким должен быть этот принц, если крошек моего внимания уже достаточно, чтобы его привлечь.

«Не будь слишком самоуверенной. Принц намного хитрее, чем многие думают».

Я в этом не сомневалась, но было в нём что-то почти наивное. Некоторая слабость. А недостатки очень трудно скрыть. Я услышала, как одна из дам позади меня злобно прокомментировала: «Может, он поведёт её в свою игровую башню». Раздался приглушённый смех.

— Тем не менее, надеюсь, вы поймёте меня правильно: я бы хотела, чтобы вместе с вами пошла фрейлина. Моя племянница — девушка юная, и…

— Разумеется, разумеется, — перебил её принц. Затем жестом указал на дорожку. — К тому же я тоже никогда не бываю один. Специфика королевской жизни.

В нескольких метрах от нас стояли двое солдат. Не из числа Охотников, их форма была красного цвета, как у остальной армии. Один был намного выше другого, хотя низкий шире в плечах. Он казался…

У меня резко упало настроение, когда я узнала его. В груди похолодело.

Это был Дугалл.

Хотя он изменился, с этой короткой армейской стрижкой, и кожа стала гораздо более загорелой, чем когда он жил в Хельглаз, это был он. Я почувствовала его взгляд, скользящий по мне, но не заметила никаких признаков узнавания. Он, казалось, смотрел на группу дам в целом.

Может быть, он и не узнает. Наряд, место, даже цвет моих глаз изменился. Вряд ли ему вообще в голову придёт мысль, что травница, с которой он спал в Гальснане, находится здесь, среди придворных.

Я уцепилась за эту мысль и старалась не думать ни о чём другом. Сейчас не лучшее время для паники, потому что принц предложил мне свою руку. Мы удалились от палатки, описывая дугу по саду в направлении дворца. И солдаты, и Йора следовали за нами на некотором расстоянии. Если я не буду повышать голос, они нас не услышат.

— Ты в порядке, Плумерия? Ты выглядишь взволнованной.

— Ох… да, не каждый день я гуляю с принцем, — удалось мне ответить. — А вы, ваше высочество? Вам уже лучше?

Я почувствовала, как он немного напрягся под моей рукой.

— Что ты имеешь в виду?

— Вчера вечером, после нашего танца, мне показалось, вы не очень хорошо себя чувствовали. Ах, прошу прощения, это слишком бестактно с моей стороны — задавать столь личные вопросы.

Он, казалось, пытался тщательно подбирать слова.

— Пару месяцев назад у меня произошла стычка с двумя особенно опасными сидхами в Гримфеаре. Одна из них напала на меня с оружием из гобинского железа.

— Что? Этот мерзкий металл всё ещё существует?

— Похоже, что да, — недовольно буркнул он.

— Надеюсь, они обе получили по заслугам.

— Одна из них, наверное, да, — задумчиво ответил он. Я затаила дыхание. — Другая сбежала. Но я найду её. Клянусь священным мечом Теутуса, эта мерзавка недолго ещё будет наводить ужас на людей.

— Не сомневаюсь. Говорят, ваш отряд творит чудеса. Но почему вы говорите, что другая «наверное» получила по заслугам? Разве вы не сами исполнили наказание?

Он раздражённо вздохнул.

— К сожалению, кое-кто успел первым забрать приз. Надеюсь только, что с этой тварью обошлись максимально жестоко. Нам сюда, дорогая, — сказал он, шагнув ко мне, чтобы направить нас направо. — Хочу показать тебе кое-что, что мало кто видел.

Теперь у меня не было возможности вернуться к теме, не вызвав подозрений. Он не сказал ничего нового: Морриган забрала Каэли, а я исчезла у них на глазах. Пока мы шли по дворцу, принц рассказывал мне разные истории, и я старалась отвечать с энтузиазмом. Наконец, мы остановились перед двойными дверями, вырезанными из прекрасного белого дуба. Принц вынул из кармана пиджака маленький ключ.

Когда замок щёлкнул, Бран подмигнул мне.

— Это одно из моих самых любимых мест во дворце.

Комната, в которую мы вошли, была заметно вытянутой по длине, с панорамными окнами во все стены по бокам. Это был своего рода выставочный зал. Хотя свет проникал через верхние окна, принц нажал на рычаг рядом с дверью, и огромная люстра зажглась, заливая всё вокруг жёлтым светом.

Перед тем как закрыть дверь, он приказал солдатам и Йоре подождать снаружи. Фрейлина округлила глаза.

— Но…

Принц наклонил голову. Его голос не имел ничего общего с тем, которым он говорил со мной.

— «Но»?

Я быстро подала знак девушке, что всё в порядке, и она поспешила поклониться и исчезнуть. Единственным положительным моментом в том, чтобы остаться наедине с Браном, было то, что я теперь оказалась вне поля зрения и слуха Дугалла.

— Прошу, — сказал принц, указывая на витрины.

Я подошла к ближайшей. Она была высотой с письменный стол, со стеклянной крышкой сверху. На чёрном бархате были выставлены разные предметы. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что я вижу. Секунды, в течение которых я тупо стояла, уставившись перед собой, не осознавая, что всё это значит…

В моей голове не укладывался столь чудовищный садизм.

Это были уши фей. Бледные, различных форм. Когда мои дрожащие руки легли на стекло, я поняла, что что-то не так с размером. Они были слишком маленькими. Они никак не могли принадлежать взрослым феям, даже ровесникам Каэли, и их было слишком много…

Я зажмурилась так сильно, что голова заныла от приступа боли. Я с трудом сдерживала в горле отчаянный крик. Мои разум и сердце, несмотря на всё пережитое, всё ещё могут удивляться таким зверствам. Всё ещё верят, что есть поступки, которые нельзя совершать, и вещи, которые священны.

Ключицы начали зудеть.

Я услышала шаги принца, приближающиеся ко мне, и стёрла с лица все эмоции. Увидев, что привлекло моё внимание, он улыбнулся.

— О, да, эти привезли после зачистки около шестидесяти лет назад. Мой дед обнаружил деревню на севере, в которой жило множество семей сидхов. Десятки. И они продолжали плодиться как кролики. Как видишь, проблему устранили на корню.

Его каламбур показался ему чрезвычайно забавным, и я засмеялась вместе с ним. Я следовала за ним от витрины к витрине, от одного ужасного зрелища к другому, изо всех сил стараясь не выплеснуть жёлчь на сверкающие сапоги Брана. Пока он рассказывал о том, сколько книг о сидхах он прочитал, чтобы «лучше выполнять свою работу», я думала о том, что Мэддокс слишком приуменьшал, описывая мне этого мерзавца.

— Честно признаюсь, Плумерия, — внезапно произнёс Бран, всё ещё пребывая на своей волне самодовольства. — Я почувствовал что-то особенное в тебе сразу, как увидел. Любая другая леди упала бы в обморок от того, что произошло на параде, но ты сохранила хладнокровие. Ты не дрогнула перед идеей наказать этого мятежника за случившееся, и даже сейчас ты не убежала отсюда в ужасе.

— С чего бы мне убегать, ваше высочество?

— Потому что многие кричат о том, что живут благодаря тому, что сделала моя семья, благодаря тому, что построили Руад, но никто не хочет марать руки. Реальность, в которой нужно порой совершать страшные вещи, чтобы сохранить это королевство в безопасности, для них слишком жестока, — сказал он, указывая на клыки на витрине, историю появления здесь которых я даже слышать не хочу. — Все знают, что сидхи — чудовища, но когда кто-то обращается с ними как полагает с чудовищами, чудовищем становится он сам.

У меня не было ни малейших сомнений в том, что он говорил о себе. Оправдывал свою натуру. И я знала, что он хочет услышать, поэтому дала ему желаемое.

— От вас ничего не скроешь, ваше высочество, — вздохнула я. — Так уж вышло, что я не понаслышке знаю о том зле, которое могут причинить сидхи. Из-за них я потеряла родителей, они заразили их разум. Так что нет, я не собираюсь падать в обморок, когда вижу того, кто не боится сделать то, что должно быть сделано. И если для того, чтобы уничтожить монстров, нужно стать одним из них, я не вижу в этом проблемы.

Он посмотрел на меня так, будто наконец нашёл что-то, что давно потерял, что-то, что думал, никогда не вернётся. Он расплылся в улыбке и стал выглядеть моложе и безумнее, чем когда-либо.

— Ты полна сюрпризов, Плумерия. Как я уже говорил, ты можешь звать меня по имени, когда мы наедине.

Меня едва не вырвало.

В конце комнаты находились две витрины, отделённые от остальных и приподнятые на пьедестале. Они были полностью сделаны из стекла, и внутри стояли золотые подставки с предметами на них. В левой витрине явно находилась книга, а в другой — некий флакон… И он излучал свет, который не имел ничего общего с освещением от лампы или окон.

Я сделала шаг вперёд, но Бран остановил меня.

— Боюсь, туда нельзя даже мне.

Другой голос раздался по залу, заставив нас вздрогнуть:

— Но ты всё равно привёл даму сюда, чтобы впечатлить её нашими боевыми трофеями.

Мэддокс.

Повернувшись, я увидела его. Он прислонился к дверному проёму, с руками в карманах, одетый как беззаботный принц: чёрные брюки, белая рубашка, застёгнутая до воротника, рукава закатаны до локтей. Когда он вошёл? Как мы не заметили? Бран открыл рот и выдвинул челюсть вперёд — явный признак недовольства.

— Брат, — произнёс он, стараясь не подавать виду, будто его застали врасплох. — Как ты узнал, что мы здесь?

Чёрные брови Мэддокса взлетели вверх.

— Разве это было секретом? Ты задумал что-то неподобающее, уединяясь с незамужней леди?

— Нет, конечно.

Будучи той самой незамужней леди, игравшей роль поклонницы младшего принца, я вмешалась:

— Его высочество не позволил себе ничего неподобающего. У нас была весьма познавательная беседа.

Мэддокс весело хмыкнул.

— Познавательная беседа как способ ухаживания за дамой? Впервые слышу. — И не успел его брат возразить, как Мэддокс оттолкнулся от двери и подошёл ближе. — И как, леди Сутарлан? Что интересного вы сегодня узнали?

Что у твоего лживого братца душа гнилая, как у слуага.

— Не могу выделить что-то одно. Всё здесь тронуло моё сердце. Это неопровержимое доказательство богатого наследия королей Нессия.

С явной неохотой Мэддокс подошёл к нам, вставая между мной и Браном. Он кивнул в сторону двух особых витрин. Его рука украдкой нащупала складки моей юбки и проникла в тайный карман. Когда он коснулся ремешков, мне пришлось приложить все усилия, чтобы не подпрыгнуть до потолка. Я почувствовала его ласку на внутренней стороне бедра, и пальцы на ногах сжались в туфлях.

Кто бы мог подумать, что это возможно, учитывая размер этих проклятых туфель.

— А как насчёт этого? Эти две реликвии — самые ценные сокровища нашей семьи. Поэтому они под особой охраной.

К счастью, мне не пришлось отвечать, иначе бы мой голос прозвучал как у человека, пробежавшего десять кругов вокруг замка. Взбешённый голос Брана раздался из-за спины Мэддокса:

— Я как раз собирался рассказать ей.

Пропустив его слова мимо ушей, Мэддокс протянул руку и прикоснулся к невидимой стене. Его кожа тут же зашипела, словно раскалённые угли. Запах жжёного мяса наполнил мои ноздри, и я едва не схватила его за руку, чтобы оттолкнуть, но он не выказал ни малейшего признака боли. Совершенно невозмутимый, он показал мне кончики своих покрасневших пальцев.

— Магия видеру не позволяет приблизиться к ним никому, кроме короля.

Я отвела взгляд от его пальцев.

— Что это такое?

— Единственный оставшийся экземпляр «Эпохи богинь» и то, что Теутус отнял у королевы Никсы, посмевшей предсказать его смерть.

Я резко повернулась к флакону. Что? Внутри этого крошечного сосуда находится голос королевы Никсы?

Я сглотнула, потрясённая услышанным.

— Понимаю, почему они так хорошо охраняются. Попади они не в те руки…

Глаза Мэддокса сверкнули.

— Это было бы серьёзной угрозой Двору, безусловно.

Забрать реликвии тоже было частью плана? Возможно, после смерти короля и при отсутствии наследника магия, защищающая книгу и флакон, просто исчезнет. И если королева манан-лир действительно ещё жива, но скрывается где-то…

Цокнув языком, Мэддокс отошёл от пьедестала.

— К счастью, этого никогда не произойдёт. Пойдём, брат, мне нужно дать тебе несколько советов, как ухаживать за женщинами.

Практически забыв обо мне, Бран последовал за братом, бурча под нос. Я не разобрала слов, но не сомневалась в том, что то был поток оскорблений.

Вернувшись в свою спальню и оставшись одна, я подняла юбки и осмотрела ремешки. За одним из них был вложен сложенный листок.

Сердце стучало как сумасшедшее, пока я разворачивала записку. В ней торопливым почерком было написано:

«Морриган придёт завтра ночью».

Глава 35

Для многих Луксия — самая красивая из сестёр. Возможно, потому что приятно верить, что после смерти нас встретит кто-то прекрасный. Думаю, у неё было бы больше поклонников, если бы не её помощница, Керридвен. Она действительно внушает ужас.

Заметка автора в «Эпохе богинь»

Вечером второго дня, посвящённого издевательствам над Луксией, устроили очередное представление; на этот раз о том, как Теутус убил богиню. Когда несколько солдат внесли в зал платформу с костром, герцогиня притворилась, что ей стало плохо от желе (хотя она ничего не ела), и взяла меня за руку, чтобы вывести наружу. Она прикрывала рот платком, якобы сдерживая рвотные позывы.

Я показала ей записку Мэддокса, и герцогиня решила, что нет нужды смотреть на эту резню, где наверняка принесут в жертву ещё одну сидху на глазах у всего двора. Мы провели некоторое время в её комнате вместе с Йорой, и хотя герцогиня, заметив моё нарастающее беспокойство, пыталась меня отвлечь, это не сработало. Я могла думать лишь о том, как медленно тянется время.

На следующий день я обедала и гуляла, но мыслями была в другом месте. К счастью, беседы с другими дамами не требовали особых умственных усилий. Если среди них и была хоть одна с мозгами, она умело это скрывала.

Вечером меня нарядили в чёрное платье, походившее на броню. Тонкие, почти невидимые бретельки, перчатки до локтей, декольте, которое открывало гораздо больше, чем скрывало, и длинные слои чёрного шифона, ниспадавшие до пола. Несмотря на золотые блёстки повсюду, фасон был до скучного прост. Глядя в зеркало на странную причёску, открывающую золотое ожерелье, и обилие чёрной косметики вокруг глаз, я чувствовала себя очень странно.

Казалось, будто я позволила тьме окутать меня и теперь носила мантию из теней, чего избегала всю свою жизнь.

— Этот цвет невероятно тебе идёт, — отметила Игнас. — Ты будто создана для того, чтобы носить чёрное, дорогая.

Тьма кивнула, пылко соглашаясь.

После почти трёх ночей во дворце, всё казалось мне неприятно знакомым. Я не хотела чувствовать, что знаю это место или этих людей. Тем не менее, атмосфера в бальном зале казалась иной, более напряжённой, наверняка из-за того, что это была последняя ночь, завершающая Теу-Биад. Судя по тому, что я слышала в эти дни, многие придворные не смогли участвовать в паломничестве к Толл-Глору из-за плохого самочувствия. Ещё бы, три дня принимать белладонну…

Я увидела и даэг-ду, и пару банши. Двое Тёмных Всадников заняли свои привычные места у стены, недалеко от трона. Король стоял на возвышении, окружённый придворными, а видеру наблюдали за всем, держась позади. Оберон, если и был здесь, на глаза не показывался.

И как бы я ни выглядывала высокую фигуру с тёмными волосами и золотым венцом, Мэддокса нигде не было видно. Честно говоря, я не видела его с того самого момента, как получила записку. Как он раздобыл эту информацию? К тому же, я всё ещё ощущала его прикосновение к моему бедру, что никак не способствовало успокоению моих нервов.

И наконец, ближе к полуночи, я почувствовала, что что-то происходит. Я ощутила её. Сладкий привкус энергии Каэли.

Она близко.

Она здесь.

Перемены в моём настроении, похоже, были очень заметны, потому что Игнас начала обмахивать меня веером, жалуясь на жару, не обращаясь ни к кому конкретно. Между тем, я пыталась справиться с учащённым дыханием и тревогой, пронизывающей моё тело. Я не хотела всё испортить. Взяв веер, я, несмотря на ощущение песка во рту, улыбнулась.

— Всё в порядке, тётя.

И тут, как и в первую ночь, когда появились демоны, все устремили взгляды ко входу. Шепотки пронеслись над музыкой. В толпе образовался коридор, и я решительно продвинулась вперёд, чтобы увидеть, что происходит. Я всего лишь одна из очень любопытных придворных.

Я случайно оказалась прямо рядом с Реанн, бок о бок. Мы напряжённо переглянулись, но мне сейчас было не до неё. Кто-то шёл по образовавшемуся проходу. Кто-то, одетый в чёрное, как и я, и с вороном на плече. Причём, в отличие от декораций зала, это был настоящий ворон, крутящий головой и оглядывающий всё вокруг.

Это она. Наконец-то она пришла.

Краем глаза я заметила движение у её ног и опустила взгляд.

И тогда весь зал, дворец, Эйре и весь мир обрушились на меня. Кажется, кто-то взял меня за руку. Моё сердце перестало биться, звуки вокруг затихли, и единственное, что существовало для меня в тот момент, так это медвежонок, шедший впереди Морриган с чёрным ошейником и поводком, который держала богиня.

На Каэли надели цепь.

Не может быть.

Нет, нет, нет, нет, нет.

Тьма заполонила мой взор, как чернила, растекающиеся по бумаге. Сила поднялась от моих ног, окутала меня по грудь. Когда она скопилась в руках, я ощутила, как множество нитей потянулись сразу со всех сторон. От глупой Реанн, от герцогини, от женщин, шептавшихся о новой игрушке Морриган тем же тоном, каким они говорили о котах накануне; даже из других частей дворца. Сгибая пальцы, я почувствовала, что манипулирую сотнями нитей одновременно.

Общий вздох пронёсся по залу. Даэг-ду и банши закричали. Чернила немного растворились.

Отчаянный голос зашептал мне прямо в ухо:

— …понимаю. Но сейчас тебе нельзя выдать себя. Ты должна сосредоточиться.

Сосредоточиться.

Да.

Каэли. Она здесь. Она жива.

Ей нужна моя помощь.

Я тряхнула головой, и мир снова стал стабильным и чётким. Я стояла совершенно неподвижно, держа за руку герцогиню, в то время как богиня войны проходила мимо с моей сестрой. Я ненавидела Морриган за её идеальные черты, красоту, которая не отражала её внутреннее уродство, цепь, пересекающую её лицо, её глаза… чёрные? На причале у неё один был голубой. Я точно помнила, потому что это привлекло моё внимание.

Она направилась прямо к помосту, и, по мере её продвижения, проход за ней снова закрывался. Все придворные были зачарованы ею, чуть ли не пуская слюни.

Я постаралась остаться в первом ряду, когда она наконец остановилась перед королём.

— Ваше величество, — тихо произнесла она, не делая никакого поклона.

Король, плотно окружённый своими видеру, натянул на лицо улыбку, в которой не было ни капли искренности.

— Морриган. Я уже начал было беспокоиться.

Призрачная королева лениво поднялась на помост в своём платье из теней, развевающемся вокруг неё. Заметив, что медвежонок отстал, она дёрнула поводок. С тихим рыком моя сестра последовала за ней.

Вот она, совсем рядом. В пятнадцати метрах от меня. Я внимательно разглядывала её тело на предмет ран, но не нашла ничего. Это подтверждало слова Фионна.

«Морриган доставила неудобства тому, кому не следовало, и её наказали, запретив касаться, проклинать или вредить медведям всю её жизнь. Ни прямо, ни косвенно».

Это единственное, что утешало меня всё это время: уверенность в том, что Морриган не может и пальцем тронуть мою сестру. Возможно, именно поэтому она использовала поводок.

Услышав лёгкий хруст, я поняла, что вывихнула какой-то палец, сжав руки слишком сильно. Я прижала тыльную сторону ладони к ноге, пока палец не встал на место. Боль придала мне больше ярости, больше концентрации.

Принц Бран появился рядом с королём, за ним следовал Мэддокс. Если они и были на помосте раньше, я их не замечала до этого момента. Первый смотрел на мою сестру со смесью отвращения и предвкушения. Второй… Что это у него на челюсти, синяк?

— Это она, да? — радостно воскликнул Бран. — Значит, слухи не обманули. Ты превратила её в зверя.

Морриган едва шевельнула губами, отвечая резко:

— Типа того. Впрочем, это оказалось не так весело, как я думала.

Король, которому наверняка не нравилось, что его игнорируют, бросил на мою сестру взгляд чистого отвращения.

— Полагаю, вы говорите о стычке на причале.

Вдруг Бран шагнул к Морриган.

— Подари её мне. Если она тебе наскучила, дай мне её изучить.

Изучить? Как тех сидхов, чьи органы лежат в зале трофеев?

— Не знаю, я уже привыкла к этому вонючему мешку с блохами, — протянула Морриган.

Тогда Бран бросил взгляд на своего отца, словно прося его о помощи. Я не верила, что король поможет ему. Но я не учла, что между богиней и своим сыном король предпочтёт второго, просто чтобы досадить ей.

— Это было бы крайне любезно с твоей стороны. Скоро у Брана день рождения, и что может быть лучшим подарком, чем одна из сидхов, виновных в его увечье?

Увечье. Слово разнеслось по залу шёпотом. Бледная кожа принца не смогла скрыть горящее от стыда лицо.

Морриган не из тех, кто так просто поддаётся на дешёвые манипуляции, но, к моему огромному удивлению, она смиренно вздохнула.

— Ладно, — сказала она. — Я преподнесу её тебе в подарок на день рождения; если это освободит меня от других скучных обязательств на оставшееся десятилетие.

— Договорились! — мгновенно воскликнул принц. Ему не хватало только потереть руки.

Будто выполнив свою миссию, Морриган покинула помост, потянув за собой поводок, и придворные поспешили создать для неё новый проход. Она прошла так близко от меня, что мне пришлось отвернуть лицо, ведь она могла узнать меня без камней трансмутации.

Я позволила ей покинуть зал с моей сестрой. Вместе с ней ушло и моё сердце.

Сразу после их ухода я почувствовала, как энергия Каэли стремительно удаляется. Богиня, должно быть, использовала магию, чтобы поскорее покинуть дворец, а то и город.

Стиснув зубы, я развернулась обратно к помосту. Герцогиня рядом со мной проследила мой взгляд и прошептала:

— Не делай ничего…

Я решительно направилась туда. Я мгновенно привлекла внимание всех. Взгляд Мэддокса мог бы сжечь целый лес, но я его проигнорировала. Вблизи его лицо выглядело гораздо хуже. Казалось, кто-то использовал его как тренировочную грушу.

Я сделала самый глубокий реверанс из возможных.

— Добрый вечер, ваше величество. Ваши высочества.

Бран был первым, кто ответил на моё приветствие.

— Леди Сутарлан. Сегодня вечером вы особенно прекрасны.

— Сутарлан? — повторил король.

Я почувствовала, как герцогиня встала рядом со мной.

— Да, ваше величество. Это моя племянница, Плумерия. Не знаю, помните ли вы её.

— Конечно, помню. Уцелевший фрукт в гнилой корзине, не так ли?

Радость в голосе герцогини была очевидна.

— Именно так, ваше величество. Я сама её воспитала, как и обещала вам.

— И это очень ценно для Двора, безусловно. — Король оглядел меня с головы до ног, не проявляя ни малейшего интереса. — Ты что-то хотела, девочка?

— Только спросить принца Брана, не окажет ли он честь провести этот вечер со мной.

Принц спустился по ступеням, чтобы встретиться со мной.

— Неужели вы были так нетерпеливы, что решили сами прийти за мной? — Улыбнулся он и слегка понизил голос: — Мне нравится ваша смелость.

Он повёл меня танцевать, как я и рассчитывала. Как только он положил руку мне на талию, я посмотрела ему в глаза и улыбнулась.

— Вы не представляете, как я рада, что вам удастся вернуть одну из сидх, о которых вы мне рассказывали.

Возможно, я затронула эту тему слишком быстро, но мне было абсолютно всё равно. Мою сестру передадут из одних рук в другие, и я должна присутствовать при этом.

На лице принца промелькнула какая-то эмоция, столь мимолётная, что я не смогла её разобрать.

— Я тоже очень рад. Какой неожиданный сюрприз, не правда ли?

Сюрпризы всегда неожиданные, идиот.

— И не говорите! И прямо как подарок на день рождения… Простите меня, я не знала, что дата так близка.

— Через две недели. — Несмотря на то, что завуалированное оскорбление его отца унизило его перед всем Двором, радость от получения желаемого перевешивала. — Надеюсь, ты будешь свободна в этот день.

— Что?.. — Я широко открыла рот. — Я? Вы приглашаете меня на свой день рождения?

— Ты же не откажешься, правда?

— Ни за что на свете, ваше высочество!

Один из его больших пальцев скользнул выше, чем следовало, и коснулся обнажённой кожи моей спины.

— Зови меня по имени, Плумерия. Хотя бы иногда.

Едва сдерживаясь, чтобы не запихнуть этот заблудший палец ему в глотку, я прошептала:

— Как пожелаешь, Бран.

После третьего танца подряд с принцем я извинилась, сказав, что мне нужно вернуться к тёте, чтобы она не волновалась. Но вместо того чтобы искать герцогиню, я направилась к стеклянным дверям и с радостью ощутила ночную прохладу. Мраморные террасы были полны придворных, ведущих более личные разговоры, в основном мужчин, обсуждающих дела, так что я спустилась к тёмным садам.

Глубоко вдохнула несколько раз.

Даже зная, что не могла поступить иначе, я не могла избавиться от чувства, что подвела Каэли. Поняла ли она, что я была где-то рядом? Что я видела её, но не сделала ничего, чтобы защитить?

Если она покинула зал с этой мыслью…

Вдруг что-то схватило меня за руку и потащило в темноту. Я отчаянно сопротивлялась, пока незнакомый голос не пробормотал:

— Тише. Я просто хочу поговорить с тобой.

Дугалл.

Я знала, что он был не сильно выше меня, но сейчас, когда я на каблуках, мы оказались одного роста. Я выкрутила руку, и ему пришлось отпустить меня. Я потёрла запястье, надув губы.

— Что ты себе позволяешь, солдат? Ты хоть знаешь, кто я?

— А ты как думаешь, Эльма? Реально полагаешь, что пара красивых платьев и другой цвет глаз меня обманут?

Эльма. Моё имя в Гальснане. Имя, которое он шептал мне на ухо, когда мы проводили те ночи вместе.

Но Эльма, как и многие другие девушки, которыми я была, больше не существовала.

— Не знаю, о ком ты говоришь, и мне это не интересно. Тебе очень повезёт, если я не расскажу об этом своей тёте, и тебя не накажут.

Мои слова его нисколько не смутили.

— Рассказать? Ты знаешь, что с тобой сделают, если узнают, что ты притворяешься дворянкой?

За себя я не переживала, но это точно бы снова отдалило меня от Каэли. Я всмотрелась в его тёмные глаза. Когда-то они казались мне тёплыми и надёжными, как огонь в домашнем очаге. Он был добр ко мне и Каэли, и я искренне надеялась, что, несмотря на вступление в ряды королевских псов, у него будет хорошая жизнь. Что он женится, заведёт детей и сделает всё то, чего я не смогу.

— Та Эльма, которую ты упомянул… была ли она важна для тебя? — Он прищурился, не отвечая. — Будь она тебе дорога, разве не достаточно знать, что она в порядке, где бы она ни была, и что она тоже иногда вспоминает о тебе?

Он молча смотрел на меня. Я не могла прочитать ничего по его лицу. Настоящий сын Хельглаз, такой же стойкий, как эти проклятые горы.

Шорох слева подсказал, что мы не одни. Из темноты сада появился Мэддокс с копьём в руке и глазами, полными ярости, устремлёнными на Дугалла. По одной только разнице в росте можно догадаться, кто бы вышел победителем в драке. Но кроме того, я знала, на что способен Мэддокс, с копьём или без него.

— Объяснись, солдат, — потребовал принц.

Дугалл поспешил отступить от меня.

— Ваше высочество, я…

— По какой причине ты преследовал леди в темноте?

— Он меня не преследовал, — поспешила возразить я.

Мэддокс обжёг меня взглядом.

— Сейчас не время, леди Сутарлан. — Он вонзил копьё в землю, и клянусь, я почувствовала, как земля задрожала. — Ну так что?

Дугалл виновато опустил взгляд на свои ботинки, перед тем как ответить:

— Это просто недоразумение, ваше высочество. Я думал, что это нарушитель.

— Нарушитель в таком платье? — раздражённо выдохнул Мэддокс. Я не видела его таким злым с тех пор, как Фионн его опоил. — Теперь мне нужно беспокоиться о проблемах со зрением у солдат?

— Нет, ваше высочество. Прошу прощения. Это больше не повторится.

Мэддокс дёрнул подбородком.

— Убирайся. И не попадайся мне на глаза.

— Да, ваше высочество. — Он коротко поклонился мне. — Прошу прощения, миледи.

Его шаги удалились, исчезнув в тени. Не успела я открыть рот, как Мэддокс оказался прямо передо мной, его тело заслоняло слабый свет, исходящий от дворца.

— Кто такая эта Эльма?

Ах, значит, он нас слышал.

— Я скажу тебе, если ты расскажешь, что случилось с твоим лицом.

Он продолжал злиться, так что это не было притворством, чтобы избавиться от Дугалла. Неужели он действительно думал, что тот пытался ко мне пристать?

— Морриган, — ответил он неохотно.

— Что? Когда?

— Сегодня утром. Вчера я отправил ей сообщение, пообещав бой, если она придёт на последний вечер и поприветствует короля.

Я глубоко вдохнула ночной воздух. Неужели он сделал это ради меня? Чтобы гарантировать, что богиня появится? Я изучала его лицо в слабом свете. На подбородке синяк, на нижней губе небольшой порез, и хотя крови уже нет, я более чем уверена, что у него разбит нос. Моё сердце растаяло.

Я попыталась скрыть это под толстым слоем иронии.

— Ну, понятно, кто победил.

Он фыркнул.

— Знай, что я проиграл нарочно. Чтобы она пришла во дворец в хорошем настроении.

— Есть ли раны, кроме тех, что видны?

— А что, хочешь поцеловать их? — тут же ответил он вопросом на вопрос.

Я наигранно фыркнула.

— Эльма — это я. Вернее, была ею, в Гальснане.

— Значит, ты знала того парня из Гальснана? Между вами что-то было?

Я толкнула его в грудь и направилась к террасам.

— Сегодня нет, ваше высочество.

Глава 36

Братство было основано с ясными целями и задачами.

Превыше личной мести стояло общее дело.

И превыше личных чувств — общее благо.

Из личных дневников рода Сутарлан

Сегодня праздник кажется мне странным. Как будто я тоже приняла белладонну. Цвета платьев сливаются друг с другом, и я чувствую головокружение. Музыка оглушительна. Думаю, у одного из музыкантов сломана арфа, но он всё равно продолжает играть. Его окровавленные пальцы окрасили все струны в красный цвет.

Король зовёт нас, призывает подойти к трибуне, говорит, что сегодняшнее представление будет незабываемым. Он не перестаёт повторять:

— Пятьсот лет, нечто особенное, пятьсот лет, свет моего сердца, пятьсот лет…

Пока он ходит туда-сюда, из-за его короны выглядывает череп Ширра, и кажется, будто дракон ожил и готовится проглотить монарха.

У ног короля лежат несколько тел. Ужас охватывает меня, потому что я узнаю их всех. Пухленькое тело Ранды, пекаря из Гримфеара, который дал нам работу. Гвен в её охотничьем костюме и ворон из гематита, клюющий глаз. Сейдж, Пвил, Абердин, Веледа и даже крошечный Хоп там, сваленные в кучу, израненные, покрытые кровью. А поверх всей этой груды тел лежат Мэддокс и Каэли.

Что с ними сотворили…

Их животы…

Я падаю на колени перед ними, и в голове у меня крутится только один вопрос.

Почему меня нет среди них?

В этот момент король устремляет на меня свои безумные глаза. Или это принц Бран? Волосы мелькают то тёмные, то светлые.

— Потому что для тебя мы приготовили нечто гораздо хуже.

Поездка к Толл-Глору была именно такой, какой я её себе и представляла: медленной и скучной. Большая часть двора осталась в своих комнатах, согреваясь и отдыхая после прошлой ночи. Я ушла к себе после встречи с Дугаллом и Мэддоксом в саду, но, насколько мне удалось узнать, на последнем представлении показали три колыбели… и трёх королевских младенцев-сидхов. Многие поспешили уйти, когда Нукелави вышел вперёд, облизываясь.

Я была рада, что не присутствовала там, хотя это могло показаться трусостью. Кошмары и без того преследовали меня всю ночь, я просыпалась в поту, в состоянии неконтролируемого ужаса.

«Чем больше ты будешь с ними общаться, тем больше испачкаешься. И эту грязь, возможно, никогда не удастся отмыть».

Теперь я поняла Игнас. Она имела в виду не пятна на теле, а то, что может случиться со мной, когда я узнаю, насколько глубоки и гнилы корни королевства. Увижу всё то зло, которое совершают добровольно. Не то, что творят демоны из Иного мира — существа, созданные для зла. Нет. Люди, у которых есть свободная воля и разум.

Было ещё раннее утро, когда мы пересекли мост, соединяющий территорию дворца с ущельем. Как я и предполагала, он был не из золота и рубинов, как на той картине замка, а из прочного камня: материала, совсем не похожего на остальную часть дворца. Очевидно, мост был построен гораздо позже. Всем дамам приходилось придерживать свои юбки, как если бы от этого зависела их жизнь, потому что ветра со стороны залива могли бы продемонстрировать всем их нижнее бельё.

Ни герцогиня, ни я не подошли к ущелью ближе необходимого. Мы издалека наблюдали, как королевская семья выходит вперёд, чтобы произнести свою речь, а самые нетерпеливые, желая продемонстрировать свою верность и рвение, встают рядом с ними. Осознание того, что мы находимся в эпицентре бури и несчастий и что всего в нескольких метрах от нас место, через которое Теутус пришёл в Гибернию, и без того давило. Обхватив руками талию и прищурив глаза из-за ветра, я снова услышала жуткие вопли и пронзительный свист. Звуки Иного мира.

Вернувшись во дворец, где Йора и горничные уже собрали наши вещи, мы приготовились к отъезду. Когда нас уведомили, что экипаж ожидает у входа, я готова была расплакаться от облегчения. Единственная причина, по которой я могла здесь находиться, была моя сестра. Если бы не она, я бы уже молилась, чтобы волны Ваха поглотили это место целиком.

В вестибюле мы увидели принца Брана, беседующего с двумя из своих охотников. Одного я узнала — он был на параде; тот самый охотник, который заметил уши сидха.

Принц увидел нас, и мы с герцогиней сразу же поприветствовали его. Но, к моему удивлению, он просто кивнул в нашу сторону и ушёл. Скорее всего, он был занят.

В Эйлме Абердин и Пвил крепко обняли меня, я оказалась в окружении знакомых запахов, и от этого мне стало только хуже. Как только я ступила на территорию замка, часть груза на моих плечах испарилась против моей воли. Я хотела этот груз. Он был постоянным напоминанием.

Первым, что сказала Игнас двум мужчинам, когда мы сели на кухне, было:

— Она уже знает, что Мэддокс — иле.

Видимо, сказать просто «она уже знает» было недостаточно. Нужно выразиться максимально конкретно, иначе гейс не позволил бы им обсуждать это. Оба явно испытали большое облегчение, и им не терпелось узнать всё, что произошло.

Я подробно рассказала о нападении на параде, хотя до них уже дошли вести. Абердин запрокинул голову и выдохнул.

— До нас доходили нелепые слухи, хотя они всегда есть. Мы не думали, что найдётся кто-то настолько сумасшедший, чтобы отважиться на такое.

— Что ж, к этому я должна добавить, что наш дорогой Оберон был во дворце, среди прислуги, — язвительно произнесла герцогиня.

Пвил закрыл глаза.

— Ох, этот мальчик.

Меня смутило, что Игнас связала два этих события.

— Подождите, вы хотите сказать, что Оберон причастен к нападению на параде?

— Возможно, не напрямую, — сказал Абердин. — Но в этом-то и проблема с ним и такими, как он; они лезут на рожон, дразнят двор и провоцируют армию. В Гибернии много обиженных и отчаянных, есть те, кому нечего терять, и кто просто хочет нанести как можно больше вреда, но боюсь, что они только погубят себя и навредят другим.

Да, произошедшее на параде совсем не соотносилось с методами Братства, которое занималось тем, что максимально скрытно спасало сидхов и переселяло их в безопасные места (не говоря уже о тайных заговорах). Тем не менее, я прекрасно понимала, до чего может довести отчаяние.

Я вспомнила тот страх, который уловила от сидха, вытащившего меня из кареты. Чего он боялся? Через что ему пришлось пройти? Что заставило его думать, что открытое нападение стоит того?

Я молчала, пока герцогиня рассказывала о главных событиях тех четырёх адских дней. Объявление короля об отречении, жуткие представления каждой ночью, явный интерес Брана ко мне и, конечно же, появление Морриган с моей сестрой и обещание, что через пятнадцать дней она отправит её во дворец в качестве подарка.

Было очевидно, что больше всего их взволновало решение короля. Я не могла понять, рады они или расстроены. Вероятно, и то, и другое вместе, учитывая, что должно произойти в тот день и все их планы.

Но они не стали обсуждать эту тему и сосредоточились на мне.

— Во дворце будет легче что-то организовать. — Абердин посмотрел на меня серьёзным взглядом. — Там тебе смогут помочь Мэддокс, Сейдж и Гвен. У нас будет больше возможностей.

Я ожидала чего-то подобного, догадывалась, что они так скажут. И, зная, что Мэддокс и девушки ещё несколько дней не вернутся в замок, я озвучила то, что обдумывала последние часы. Я совершила немало ужасных поступков, но у меня были свои границы.

— Я не хочу, чтобы они делали что-то, что может их разоблачить.

Когда три пары проницательных глаз уставились на меня, я почувствовала себя так, будто меня препарируют в исследовательских целях.

— Теперь я знаю, что должен сделать Мэддокс и что поставлено на карту. Ни я, ни моя сестра не состоим в Братстве и не будем. Когда я верну её, мы найдём новое место, где сможем жить спокойно, но этого не случится, если я помешаю вам покончить с правлением Нессии. Мэддокс предельно чётко дал понять, что общее благо на первом месте, и я это уважаю.

Он также сказал, что хочет послать к чёрту все правила, которым следовал всю свою жизнь, и пообещал помочь мне, несмотря ни на что. Поэтому он вызвал на бой Морриган и поддался. И, скорее всего, на этом не остановится. После того, как я узнала, какие наказания применяет король и какие развлечения считает подходящими для всех, я не могу допустить, чтобы кто-то из них подвергся такой же участи. Я не хочу стать причиной новой чистки при Дворе.

Я не хочу пережить то, что видела во сне.

Пвил наблюдал за мной с мягкой улыбкой на губах.

Почему он улыбается? Я ведь просто озвучила очевидное.

— Аланна, Братство — это не просто татуировка или клятва. Понимать, любить и сохранять истину — вот что мы стараемся делать. Возможно, ты не захочешь сотрудничать с нами после того, как вернёшь свою сестру, но ты всегда будешь одной из нас.

Я остолбенела. Моргнула, как будто мне что-то попало в глаза, в попытке скрыть свои чувства.

Абердин тихо хохотнул.

— Вы только посмотрите на неё! Можно подумать, будто мы сказали ей, что собираемся повесить её за большие пальцы.

Что-то ударило меня по голени, заставив подпрыгнуть на стуле.

— Ай! — воскликнула я. Наклонившись, увидела сморщенную мышиную мордочку. — За что?

— Не притворяйся, будто не знаешь! — возмутился взбешённый брауни.

— Не знаю о чём?

Он снова затопал ногами. Его маленькие ботиночки из мешковины едва касались деревянного пола.

— Он принял тебя с того самого момента, как ты впервые ступила сюда, и дал мне это понять.

— Он? Ты о ком?

Когда Хоп попытался снова ударить меня по ногам, я выставила руку, и он отскочил от моих костяшек.

— Дом, глупая! Этот пол, эти стены, эти потолки! Они укрыли тебя, как младенца, а ты до сих пор ведёшь себя как испуганный кролик? Я говорил ему, что ты не из тех, кто остаётся, что тебя не изменить, но он не слушал!

Продолжая защищать ноги, я выпрямилась. Мозг пытался найти хоть какое-то логическое объяснение тому бреду, который нёс Хоп.

— Не хотела вам говорить, но я несколько раз видела, как он делал странные вещи.

Теперь уже громкий смех Абердина эхом разнёсся по всей кухне.

— Видела бы ты своё лицо, лайли, честное слово.

— Замок Сутарлан особенный по многим причинам, — пояснила герцогиня. Её тоже явно забавляла вся эта ситуация. — На протяжении веков он принимал множество рас, а после войны остался тайным бастионом Братства. В его основу заложено нечто особенное, удерживающее магию и воспоминания. Как будто сам замок тоже присоединился к делу Братства — по крайней мере, нам так кажется. Лучше всего тебе об этом расскажет Хоп. У брауни рода Спорайн и замка особая связь.

Внезапно кухня снова заскрипела. Будто она набрала воздуха, раздув деревянные доски пола и стен, а затем медленно его выпустила. Скрипы вскоре прекратились, а я всё ещё оставалась в ступоре.

— Это был не ветер?

Хоп фыркнул.

Я осмотрелась вокруг с осторожностью. Я ведь была здесь бесчисленное количество раз, и даже мысли не возникло.

Внезапно я вспомнила хриплый голос, который слышала, когда пришла в Эйлм и коснулась стены конюшни. Он показался мне другим, непохожим на воспоминание, более реальным. «Добро пожаловать». Теперь понятно, почему Хоп был так раздражён. Он разговаривал не сам с собой, а с замком. И обо мне.

— Ничего себе, — только и смогла сказать я.

Пвил поднялся.

— Как бы то ни было, мы продолжим заниматься тем же, чем и всегда: будем помогать тем, кому это нужно, кто пострадал под властью двора. Вы с сестрой — не исключение.

— Но я не хочу, чтобы…

— Мы знаем, — перебил меня Абердин. — И Мэддокс с Гвен и Сейдж не безмозглые авантюристы. Они знают своё дело, так что не переживай за них. Кроме того, ты, кажется, забываешь кое-что очень важное; он будет помогать тебе в любом случае. Возможно, ты не до конца понимаешь, что такое наид-нак, но этот парень не сможет остаться в стороне, если дело касается тебя.

Впервые кто-то заговорил со мной так прямо об этой связи. За прошедшие месяцы у меня сложилось впечатление, что мы негласно договорились делать вид, будто ничего не произошло.

Когда я открыла рот, чтобы ответить, весь груз разом свалился на меня. Возможно, я забросила его слишком далеко, слишком высоко, надеясь, что он улетит, но теперь он вернулся с удвоенной силой.

Помощь Мэддокса, связь, замок, моя сестра, наш секрет. Всё это не складывается вместе.

Они считают меня одной из своих, а по сути я для них незнакомка.

И они возлагают надежды победить Двор на лгунью и трусиху. На ту, которая при всём своём восхищении к ним и уважению к их делу всё же не может похвастаться такой же храбростью.

Потому что я точно знаю: если они узнают правду, то уже никогда больше не посмотрят на меня так же.

«То есть ключ к спасению Гибернии якобы существует, но просто скрывается ото всех».

«Братство выживало всё это время, не надеясь на помощь какого-то мифического наследника из особенного рода, цепляясь за реальное, за осязаемое. Сказки не спасают жизни».

«Мы предпочитаем верить. Это красивая легенда».

Я чувствовала себя ужасно, но всё же сказала:

— Это неважно, ведь вы всё равно собираетесь отправить его на верную смерть, не так ли? — Мёртвая тишина повисла над столом. — Тогда наид-нак больше не будет проблемой ни для кого.

Выражения лиц Абердина и Пвила…

Я встала и вышла из кухни, пока не сделала что-нибудь глупое, вроде того, чтобы забрать свои слова обратно.

В коридоре я провела пальцами по стене.

Прости.

Глава 37

Думаю, Триада наделила магией не только своих созданий, но и всю Гибернию. Она в утренней росе, среди зелёных пастбищ и в огнях всех очагов.

Вам нужны доказательства? А что вы скажете про гейсы, которые оплетают всех живых существ и заставляют их выполнять свои обещания? Или как вы объясните связь между брауни и их домами?

Есть ещё кое-что. То, что останется в этой земле, как я думаю, навсегда.

Запись Паральды Утреннего Бриза в запрещённой книге «Искусство быть друидом»

Мэддокс, Гвен и Сейдж прибыли в замок пятью днями позже.

Я провела большую часть времени с Веледой, тренируясь. Она была единственной, кто не присутствовал на кухне, когда я нанесла всем невидимый удар, и единственной, кто не смотрел на меня как на ребёнка, разбившего любимый семейный сервиз и разочаровавшего всех.

При всём этом со мной продолжали нормально общаться. Пвил осторожно снял с меня камею и защитные амулеты, стараясь не вызвать взрыва, и предупредил, что татуировка и цвет моих глаз вернутся не сразу, а через какое-то время. Затем он настоял, чтобы я пошла с ним и его дочерью в оранжерею. Весна была замечательным временем для пополнения друидских запасов. Чтобы не вызывать подозрений у Веледы, я согласилась. И хотя я всё время молчала, мне повезло узнать от друида много всего полезного. Его знания невероятны.

Однажды вечером, когда я пыталась провести время с Хопом и помочь ему в его делах (из чувства вины, конечно же), одна из балок на потолке громко скрипнула, и брауни выгнал меня оттуда, размахивая метлой и крича: «Прочь, прочь! Ты и так уже его разозлила!»

Девушки нашли меня в библиотеке. Гвен обняла меня так сильно, что чуть не задушила.

— Я хотела сделать это, когда увидела тебя на параде, — уверила она меня. — Прости, прости за всё. Мэддокс уже всё нам рассказал, и хотя я знаю, что ты знаешь, я…

Я зажала ей рот рукой.

— Ещё одно извинение, и я уйду.

— Я же говорила, — пробормотала Сейдж, потягиваясь. Дорога сюда из Эйре, полагаю, была настоящим испытанием. Сейдж похлопала меня по плечу и ухмыльнулась: — Молодец. До меня дошли слухи, что ты чуть не утопила Реанн Болг в фонтане.

Герцогиня внезапно отложила документы, которые читала, вместе с бокалом виски.

— Что ты сделала? — Она помолчала. — Болг, говоришь? Хмм.

— Реанн — это ходячий кошмар, — уверенно заявила Гвен. — Мы вместе учились в школе для благородных девиц, и она представляла собой угрозу для всех остальных девушек. Ей нравится причинять боль.

— Да, я заметила.

Я рассказала, что это она выпихнула меня из кареты, а также о её презрительных комментариях о Сутарланах. Услышав это, герцогиня посмотрела на меня так пристально, что мне стало не по себе.

— Думаю, единственный плюс в том, чтобы быть Дикой Охотницей, — это то, что мне не нужно участвовать во всех этих мероприятиях с другими придворными леди, — сказала Гвен.

— И конкурировать на брачном рынке, — добавила Сейдж.

Блондинка широко улыбнулась.

— О да. Мало кто из мужчин рассматривает в качестве жены элитного воина. Но как любовницу? Я весьма востребована, честно говоря.

Мэддокс вошёл в библиотеку последним. Его взгляд стремительно скользнул по присутствующим, пока не нашёл меня, и тогда, словно солдат на задании, Мэддокс направился прямиком ко мне. Его лицо уже выглядело намного лучше. Хотя заклинания не позволяли ему исцеляться с драконьей скоростью, гематома на его челюсти уже приобрела желтоватый оттенок, а от пореза на губе осталась всего лишь розовая линия.

Я уловила его запах, и что-то подпрыгнуло и перевернулось у меня в животе.

— Если я спрошу тебя, как ты, ты снова нападёшь на меня?

— Попробуй.

Его глаза прищурились, весело поблёскивая.

— Как ты, sliseag?

Плохо.

Я бы хотела не причинять боль окружающим, которые мне нравятся.

Я бы хотела видеть другой возможный конец всему этому.

Я протянула ему руки.

— Цела и невредима, как и обещала.

— Хорошо. Я… Ай! — Он метнул грозный взгляд на Гвен, когда та толкнула его локтем. — Я как раз собирался об этом сказать. Ты такая нетерпеливая!

Я приподняла брови.

— Что происходит?

Мэддокс сложил руки на груди и расставил ноги. Поза показалась мне весьма оборонительной. Вероятно, он полагал, что мне не понравится то, что он собирается сказать.

— Мы тут кое о чём подумали… — Его перебило многозначительное покашливание. — Вернее, Гвен подумала. Просто дай мне договорить, прежде чем посылать меня к чёрту, хорошо?

Всё больше заинтригованная, я прислонилась к столу.

— Ладно.

— Помнишь, когда мы были в На-Сиог и говорили с Цето и Секваной?

Я кивнула. Невозможно было забыть этих двух пожилых мерроу и их козу, жевавшую мою юбку.

— Они рассказывали тебе о Бельтайне, одном из древних праздников, которые отмечали во времена правления Триады. — Они также сделали много завуалированных намёков, вызвавших у меня жгучее любопытство, хитрюги. — Так вот, он состоится через три дня. В этот день женится Хигель, и мы с Гвен и Сейдж обещали, что, если будет возможность, мы обязательно приедем. Мы успеем вернуться задолго до той даты, о которой ты думаешь, и, хотя я знаю, что тебе не нравится терять…

— Хорошо.

Мэддокс замолчал. Я заметила, как лицо Гвен, выглядывающее из-за его плеча, постепенно озаряется, и также почувствовала пронизывающий взгляд Игнас в спину.

Впервые вижу, чтобы дракон потерял дар речи. Он молча шевелил губами несколько секунд, прежде чем прийти в себя.

— Хорошо? Ты хочешь поехать?

«Хочу» — не совсем правильное слово. Скорее, я почувствовала внезапный порыв, некий ветер, шепчущий мне на ухо: «Сделай это. Отправься в ещё одно приключение. Узнай больше, чтобы потом рассказать об этом Каэли».

Как он верно заметил, у нас ещё есть время. Оставаться в замке и бесконечно размышлять о том, что нас ждёт, бесполезно.