Если вы дадите отцу-одиночке няню

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Вчера Лола спала, но к позднему вечеру она снова бегала в своем любимом платье единорога и спрашивала, когда ей можно будет поиграть с Ваффлзом. Она была недовольна, когда я не отпустил ее к Марлоу.

Мы планировали дать Марлоу выходной, но мне потребовалась вся сила воли, чтобы не пойти к ней.

Я жалею, что не сделал больше, чтобы утешить ее после того, как мы разделили самый лучший поцелуй в моей жизни. Вместо этого я стоял и смотрел, как она уходит.

Я давно не ходил на свидания, и очевидно, что у меня нет практики в общении с женщинами.

Хотел бы я набраться смелости и сказать Марлоу, что она меня невероятно привлекает, и если бы наша ситуация была иной, я бы без колебаний пошел дальше. В настоящее время моя жизнь слишком сложна: мне приходится быть отцом-одиночкой, работать на работе с высоким давлением и бороться со своими чувствами к няне моей дочери.

После того как у меня появилось время разобраться с собственными эмоциями, я пришел к выводу, что в основе всего лежит страх быть обиженным. В последний раз, когда я поставил на кон свое сердце, то остался один, чтобы восстановить разбитые осколки.

Честно говоря, не думаю, что смогу пережить это снова.

Больше всего меня пугает то, что теперь, когда я знаю, каково это — целовать Марлоу, меня гложет неутолимое желание сделать это снова. И независимо от того, готов ли я это признать, она способна изменить ход моей жизни. В лучшую или худшую сторону.

Сегодня утро пятницы, и я снова вышагиваю по коридору. Понятия не имею, что скажу, когда она придет, но, думаю, придумаю что-нибудь, когда увижу ее.

Я смотрю на часы и хмурюсь, когда вижу, что уже 6:10 утра. Марлоу никогда не опаздывала. Я пишу ей сообщение и в ответ звоню, но оно сразу попадает на голосовую почту.

Если подумать, вчера у нее дома было ненормально тихо, и вечером ее не было в студии. Да, я заметил. Чувство тревоги овладевает мной, подстегивая настоятельную потребность убедиться, что с ней все в порядке.

Сначала я проверяю Лолу, которая крепко спит, прижавшись к своему плюшевому единорогу. Включаю ее старую радио няню, от которой еще не успел избавиться, на случай, если она проснется, пока меня не будет.

На улице холодно, и, приближаясь к дому Марлоу, я слышу, как внутри лает Ваффлз. Стучусь в дверь, а когда ответа нет, проверяю ручку и не удивляюсь, обнаружив, что дом не заперт. Нам с Марлоу действительно нужно серьезно поговорить о ее безопасности.

Я просовываю голову внутрь, и все лампы оказываются выключенными.

— Марлоу, это Дилан. Ты дома? — Окликаю я.

Не получив ответа, я осторожно вхожу внутрь. Как только переступаю порог, Ваффлз прыгает ко мне на руки, повизгивая от восторга. Я пытаюсь его оттолкнуть, но, когда это не удается, хорошенько чешу его за ухом.

— Где Марлоу, мальчик?

Он бежит к лестнице, я поднимаюсь за ним на второй этаж, в спальню Марлоу, как я полагаю. Он стоит в коридоре, виляя хвостом, и ждет, когда я сделаю следующий шаг.

Дверь распахнута, в комнате темно, шторы задернуты.

— Привет?

Вхожу внутрь, но ответа нет. Это такая плохая идея. Марлоу, вероятно, проспала будильник и очень удивится, обнаружив меня в своей спальне.

Я осторожно перемещаюсь по комнате и нахожу ее, свернувшуюся калачиком в своей постели. На полу рядом стоит мусорное ведро, а на тумбочке — коробка с салфетками.

Черт, она заболела.

Наклонившись, я включаю прикроватную лампу, чтобы в комнате появился свет. Она не шевелится, пока я сажусь на край кровати. На ее лбу блестят бисеринки пота, а черты лица искажены в гримасе. Я нежно поглаживаю ее по щеке, замечая, что она необычайно теплая.

— Солнышко, ты можешь открыть для меня глаза? — Уговариваю я ее.

Она ворчит, приоткрывая один глаз, и растерянно смотрит на меня.

— Дилан? — Голос у нее хриплый. — Что ты здесь делаешь? Я сплю?

Я улыбаюсь.

— Нет, я настоящий. — Я убираю с ее лица прядку волос. — Я пытался позвонить, когда ты не пришла сегодня утром, и забеспокоился, когда ты не ответила.

Ее глаза расширяются в недоумении.

— О нет, который час? — Она рывком села в постели, застонав от боли. — Мне так жаль, что я опоздала. Дай мне одеться, и я сейчас приду.

Она перебирается на другую сторону кровати и пытается встать, едва не теряя равновесие.

— Остановись. Ты никуда не идёшь.

Я спешу помочь ей вернуться в кровать и поправить постельное белье, чтобы ей было удобнее.

— А как же Лола? Ты опоздаешь на работу, если не уйдешь в ближайшее время.

— Не беспокойся об этом. Тебе нужно еще немного отдохнуть. Есть кто-нибудь, кому я могу позвонить и позаботиться о тебе? — Спрашиваю я.

Она откидывается на подушки, вздыхая с облегчением.

— Нет, спасибо. Я справлюсь сама. Уверена, что после нескольких часов сна я буду как новенькая. — Она протягивает руку и проводит по моей щеке, сопровождая это слабой улыбкой. — Я благодарна тебе за то, что ты меня проведал. Это было мило с твоей стороны.

Марлоу умеет сохранять веселый нрав, даже когда у нее плохое настроение. Мне становится тесно в груди при мысли о том, что сегодня она будет дома одна.

— Конечно. — Говорю я, сидя на кровати рядом с ней, убирая волосы с ее раскрасневшегося лица.

С ее губ срывается тихий стон, когда я провожу рукой по ее бровям.

— Мне нужно позвонить, но я скоро вернусь, хорошо?

— Можешь идти. Я обещаю, что со мной все будет в порядке

Я поднимаюсь с кровати.

— Я вернусь.

Я выхожу в коридор, чтобы позвонить Харрисону, и закрываю за собой дверь. Когда мне пришлось рано уехать из Нью-Йорка, я позвонил ему в панике. Несмотря на то, что он сейчас в Лас-Вегасе на встрече с советом директоров «Stafford Holdings», он был здравым смыслом, когда я нуждался в нем больше всего.

Он ответил на втором звонке.

— Привет, брат. Как поживает Лола?

— Я бы сказал, что у нее все очень хорошо. Вчера вечером она танцевала по дому в своей радужной пачке, распевая «Девочки просто хотят повеселиться» во всю мощь своих легких.

— Интересный выбор песни для шестилетнего ребенка, не находишь?

— Не начинай. — Бормочу я.

Лола быстро влюбилась в плейлист Марлоу с поп-хитами 80-х, и сказать, что моя дочь теперь одержима, значит преуменьшить.

— Ты сегодня едешь в офис?

— Нет, поэтому я и звоню. Я беру выходной. — Сообщаю я ему. — Я уже написал Максу, чтобы он перенес мои встречи.

— Тебя не будет весь день? — Он шокирован. — Ты хочешь сказать мне, в чем дело? Потому что я могу по пальцам одной руки пересчитать количество дней, когда у тебя был выходной за последние три года. И в большинстве из них ты работал дома.

Это точно. Вчера я отвечал на электронные письма и работал над финансовым отчетом, пока Лола спала. Я не люблю сидеть без дела и решил, что могу и поработать, ведь всегда что-то требует моего внимания.

— Марлоу подхватила какую-то болезнь, которая была у Лолы, и я не хочу оставлять ее одну в таком состоянии. — Быстро объясняю я.

— Погоди, ты имеешь в виду няню Лолы? Та самая Марлоу, которая также является твоей соседкой? — Подначивает он меня. — Мама будет в восторге, когда узнает об этом.

— Я думал, ты не любишь сплетничать?

— О, я не намерен ей рассказывать. Но мы оба знаем, что как только Кэш узнает об этом, он позвонит Пресли, и она неизбежно проболтается маме. Разве ты не слышал? В нашей семье нет секретов. — Говорит он с ноткой сарказма.

— Да, я знаю. — Бормочу я.

Я благодарен за близкие отношения со своей семьей, но мне бы хотелось, чтобы они поменьше вмешивались в мои личные дела. По крайней мере, я могу рассчитывать на папу и Харрисона как на логичные голоса, когда все остальные уходят в себя.

— Наверное, я должен был это предвидеть. — Говорит Харрисон.

Я упираюсь плечом в стену.

— Что это значит?

— Ты по натуре заботливый человек, Дилан. Ты не можешь не протянуть руку помощи, когда кому-то, кто тебе дорог, нужна поддержка. — Он делает небольшую паузу. — Погоди-ка, разве Марлоу не младше тебя? Разве не ты нагрубил Джеку за то, что он слишком стар, чтобы встречаться с Пресли?

— Пресли — моя младшая сестра; конечно я буду ее опекать. — Я не упоминаю о десятилетней разнице в возрасте между мной и Марлоу. Это не имеет значения. — И для протокола: между мной и Марлоу ничего нет. Она невероятно помогла мне с Лолой, и я хотел бы отплатить ей тем же.

Никого не касается, что мы целовались и что все, о чем могу думать, — это сделать это снова, хотя я не должен этого делать.

— Угу. Конечно. — Я закатываю глаза на его игривый скептицизм. — Слушай, у меня сейчас заседание совета директоров, так что поговорим завтра.

— Да, звучит неплохо. — Говорю я.

Я кладу трубку и убираю телефон в задний карман.

Я рад, что мы смогли поболтать. Было приятно увидеть его веселую сторону. Обычно наши разговоры сводятся исключительно к работе, поскольку в последнее время он слишком занят для всего остального.

Когда я проверяю Марлоу, она крепко спит.

Я спускаюсь вниз и трачу добрых пять минут на поиски блокнота с липкими стикерами и ручки на ее кухне. Оставляю ей записку на случай, если она проснется до того, как я вернусь.

Ваффлз ходит за мной по всему дому и тихо скулит, когда я собираюсь уходить.

— В чем дело, мальчик?

Он с тоской смотрит на входную дверь, и мне приходит в голову, что, скорее всего, его не выпускали на улицу со вчерашнего вечера. Ему, наверное, тоже нужно прогуляться сегодня утром, а Марлоу не в том состоянии, чтобы вести его.

Я тяжело вздыхаю.

— Ладно, ты выиграл. Ты можешь пойти к Лоле, но только один раз, и тебе нельзя сидеть на мебели, понял?

Он нетерпеливо царапается в дверь. Я ищу его поводок и нахожу его засунутым под пару кроссовок Марлоу в гостиной. Понятия не имею, как она находит что-то в этом беспорядке.

Я совершаю ошибку, открывая входную дверь, прежде чем надеть на Ваффлза поводок, и он выскакивает на улицу.

— Ваффлз, подожди. — Кричу я.

Он полностью игнорирует меня и бежит ко мне во двор. По крайней мере, я знаю, куда он направляется, и избегаю погони на большой скорости. Его поведение еще раз подтверждает мою мысль о том, что его нужно дрессировать. Начиная с сегодняшнего дня.