Эй ты, из триста седьмой!

Глава 21

Последний раз бросив на часы взгляд, Женя понимает — ей плевать на опоздание. Уйти сейчас — настоящая глупость. Потому что за эти несколько дней она изменилась, и человек, из-за которого это произошло, нуждается в поддержке. Глеб важен для неё, Женя не может этого отрицать. Вспоминается и любимая присказка бабушки: «Живи сейчас». И Женя живёт, может, и во вред учёбе, но… Это «но» важнее. У него прекрасное имя, симпатичная внешность и даже его несносный характер — лучший для неё. И сейчас он выглядит самым несчастным человеком на земле.

Женя вновь проходится взглядом по буквам, нацарапанным на стволе, понимая, что среди незнакомых имён нашла инициалы бабушки. Узнай та, что Женя решилась на прогул ради парня, не поверила бы, пока лично не убедилась в обратном. Конечно, Женя знала, что бабушка училась в этом же универе, она и выбрала его по этой причине, но как же удивительно было найти две знакомые буквы, нацарапанные несколько десятилетий назад! Хотя может, у Жени просто разыгралась фантазия, и это только совпадение, но всё равно это приятно и волнительно.

— Раз ты же решила прогулять первый учебный день, могу я тебе кое-что показать? То, что не успел показать ночью? — Глеб хитро улыбается, и его слова как будто с подтекстом, но Женя видит — так он просто пытается спрятать настоящие чувства.

— Конечно.

Она прижимает его руку к щеке и, кажется, на несколько мгновений всё вокруг перестаёт существовать. Нет ни сейчас, ни потом — только они вдвоём. Кожу холодит от кольца на среднем пальце, которое она раньше не замечала. Неподходящий момент, чтобы разглядывать его, потому Женя просто отпускает его руку, хотя ей интересно узнать, что за новая деталь появилась в его образе.

Глеб молча косится на дерево, пока они выходят из двора. Рука об руку возвращаются по той же дороге, но теперь Женя испытывает совсем другие эмоции. Сейчас с Глебом ей хорошо без каких-либо «но». И пусть она не знает, что их ждёт впереди и чем он собирается с ней поделиться. Женя не смотрит по сторонам, не размышляет обеспокоенно о происходящем, хотя стоило бы всё обдумать. Рационально. Но она действует на эмоциях.

Чтобы сесть в машину, им приходится отпустить руки друг друга. Жене с трудом удаётся сдержать разочарованный вздох — она могла бы так ходить с ним часами, наслаждаясь волшебным ощущением того, как его сильные пальцы обхватывают её ладонь.

Женя сразу пристёгивается, не дожидаясь, пока Глеб напомнит об этом. Сквозь лобовое стекло замечает у входа в университет знакомые лица ребят из общежития. Поворачивается к Глебу, пересекаясь с ним взглядом.

— Нервничаешь? — мягко спрашивает он.

— Должна. Но нет.

Женя опускает руку на колено Глеба, сжимая джинсы и давая понять без слов — она не передумала.

— Спасибо, — еле слышно произносит он, заводя двигатель.

Они медленно отъезжают от универа, но постепенно Глеб набирает скорость. Он заметно превышает, если судить по встречным знакам, и Женя немного напрягается. Ей стоило бы сказать об этом, она она не находит слов. Машина движется словно сама по себе — быстро, но плавно, настолько он Глеб аккуратен и внимателен за рулём. Женя ловит себя на том, что ей совсем не страшно и она расслабляется.

Глеб поглаживает приборную панель пальцами левой руки и то ли эти повторяющиеся движения, то ли присутствие Жени успокаивают его. Он снижает скорость, и Женя уже по-настоящему наслаждается этой нежданной поездкой. Даже молчание, повисшее между ними не тяготит.

Через несколько минут они останавливаются у входа в больницу. Женя поднимает взгляд на бело-синее здание с внушительной вывеской, часть которой занимает яркий красный крест.

Вопрос «Зачем?» застревает на губах, когда Глеб снимает с пальца кольцо и, покрутив в руках, протягивает ей.

— Отдашь, когда вернёмся в машину.

Женя молча кивает. Серебристый металл на её ладони ещё хранит его тепло. Быстро взглянув на кольцо, она замечает гравировку «Спаси и сохрани». Женя и подумать не могла, что Глеб верующий. Хотя может, он хранит его по иной причине? Как бы то ни было, но кольцо явно имеет для него большое значение. Оно не выглядит новым — потёртое и в царапинах.

Глеб выходит из машины, и Женя, спрятав кольцо в карман джинсов, выбегает за ним. В рюкзаке вибрирует телефон, но она не обращает на него внимания — скорее всего, звонит кто-то из девчонок.

При входе в больницу Глеб останавливается, до Жени доносится еле слышное:

— Давай, Бо-Бо.

Внутри всё выглядит как и во всех больницах. Прямо напротив входа — регистратура и пункт охраны.

— Здорова, дядь Вить. — Глеб по-дружески жмёт руку охраннику.

— Здорова, Глеб. — Дядя Витя переводит взгляд на Женю. — Вдвоём? Её бы в журнал посещений…

— Паспорт с собой? — обернувшись к Жене, спрашивает Глеб.

— Да… — тянет она неуверенно, точно не помня, а не выложила ли она паспорт с другими документами? Немного покопавшись в рюкзаке, расстроенно произносит: — Наверное, нет, я сегодня забыла…

Дядя Витя оглядывает её с ног до головы.

— Ладно, идите, пока никого нет.

— Спасибо. — Глеб хлопает его по плечу и, перехватив Женю за руку, уверенно направляется вглубь больницы.

Лифт Глеб ждёт спокойно, не поворачивая головы в её сторону. Но Женя чувствует, что он напряжён — не настолько, чтобы показывать это, однако она понимает — вряд ли сейчас он первым заговорит с ней. Но и Тень он не похож, отчего ей рядом с ним по-прежнему комфортно. Она приобнимает его за талию, осторожно прижимаясь к боку, почти уверенная, но всё же не на все сто, что он не оттолкнёт. Глеб отодвигает руку, чтобы ей было удобнее, и Женя улыбается. От него всё так же восхитительно пахнет туалетной водой с нотами шалфея, и ей кажется, она пропитывается этим ароматом с ног до головы ещё до того, как они оказываются в лифте.

Они выходят на седьмом этаже, Глеб снова берёт её за руку. Жене хочется услышать объяснение всему, что сейчас происходит, но он по-прежнему молчит. Она решает не торопить.

Останавливаются они в коридоре у двери в одну из палат. И Глеб её отпускает.

На стук в дверь кто-то отзывается сухим кашлем, а затем с трудом произносит:

— Вой… ди… те…

Женя всего раз посещала маму в больнице, когда та потеряла их брата на седьмом месяце беременности. И воспоминания о том моменте вызывают целую гамму не самых приятных эмоций. Тогда, будучи ещё маленькой девочкой и видя, как мама радуется растущему животику, Женя ревновала к ещё не родившемуся брату. Ей казалось, что внутри мамы поселился какой-то инопланетянин или злодей. И в глубине души она даже была рада, что он так и не родился. Став взрослее, даже испытывала чувство вины, как будто своими мыслями способствовала случившейся беде. Сейчас-то она понимает, что никто ни в чём не виноват, ему не суждено было появиться на свет. Вот только именно после трагедии мама стала другой с нею. Как будто знала всё то, о чём Женя тогда думала и не могла простить ей этих мыслей.

Женя замирает перед палатой. От нахлынувших воспоминаний свербит в горле и щиплет глаза. На мгновение она даже забывает, с кем и зачем пришла в больницу. Кажется, что там — за дверью — её ждёт мама.

Глеб приоткрывает дверь, но, взглянув на Женю, останавливается.

— Мы можем этого не делать, подожди меня внизу, если хочешь.

Он продолжает сжимать дверную ручку, и с такой силой, что костяшки пальцев белеют от напряжения. Он вряд ли сейчас в лучшем состоянии, чем она, пусть у него другая причина. Женя понимает, что не может его бросить, да она и не собиралась. В конце концов, какими бы неприятными не были её воспоминания — это прошлое, а Глеб — её настоящее, а может, и будущее. Во всяком случае, она бы этого хотела.

— Пойдём вместе. — Она улыбается ему и, встав рядом, накрывает его напряжённые пальцы своими.

— Глеб, ну что ты там застрял… Как ребенок…

Из-за двери доносится ворчливый женский голос. Немолодой, но довольно бодрый. Как будто говорящая женщина находится не в больничной палате.

Глеб заходит внутрь, за руку затягивая за собой Женю. Перед собой она видит кровать, на которой лежит пожилая женщина, опутанная многочисленными трубками. Выглядит она явно моложе своих лет — максимум, на пятьдесят. Но раз она приходится Глебу бабушкой, ей видимо уже за шестьдесят.

На лице лежит отпечаток усталости — похоже, болезнь берёт своё. Но она остаётся очень красивой. Она накрашена и причёсана, как будто находится не в больнице, а на отдыхе в отеле.

— Кого это ты ко мне привёл, внучок? — Женщина усаживается на койке поудобнее, поправив подушку. — Он у меня не особенно-то разговорчивый, так что ты сама подходи и рассказывай, откуда ты такая красивая.

— Бабушка! — возмущается Глеб.

— Я тебе что говорила о том, как себя ведут, когда настоящие женщины начинают разговор? Порой у меня такое чувство, что растил тебя дядя Вася, будь он здоров и счастлив, конечно, что не отменяет простого факта — иногда ты больше похож на деревенщину, чем моего внука!

Женя улыбается и, отпустив ладонь Глеба, подходит к его бабушке.

— Как тебя зовут? — Она протягивает морщинистые руки, дрожащие на весу.

Женя снова улыбается, протягивая к ней руку — её не отпугивает то, что эта женщина больна. Перехватив её пальцы, отвечает:

— Евгения.

— Женя, значит? — Бабушка улыбается, перебирая её пальцы. — А я Бо-Бо.

— Приятно с вами познакомиться!

Женя слышит, как Глеб выдыхает. Шумно и нервно. Её это удивляет, ведь причин для этого вроде нет. Но почти в ту же секунду в комнате что-то неуловимо меняется. Женя чувствует, не понимая, в чём причина. Пока Бо-Бо не сжимает её пальцы ещё сильнее, произнеся:

— Я и не думала, что у Марго такая красивая внучка.