Эй ты, из триста седьмой!

Глава 43

Миша первым шагает в сторону Жени, но, опустив взгляд и заметив, что за руку её держит Глеб, останавливается. Женя не пытается отступить в сторону — поздно. Лишняя суета только усугубит ситуацию. Да и рядом с Глебом ей спокойнее.

— Что здесь происходит? — недружелюбно спрашивает Глеб, недовольно разглядывая троицу. — Кажется, вы все должны быть в своих комнатах в такое время?

Глеб возвращается к привычной роли коменда, который всех раздражает одним фактом своего присутствия. И Женя знает, что та неприязнь, которую испытывают к нему, может перекинуться и на неё. Вряд ли её «друзьям» понадобится много времени, чтобы сложить два и два. Она готова выдержать бой, но воевать с ними на постоянной основе?.. Вряд ли. Но и бросать Глеба она не собирается.

— Должны, но не обязаны… — нарочито развязным тоном отвечает Миша и делает ещё один шаг вперёд. — А все твои придирки касаются только нас или её тоже? — Он указывает на Женю пальцем.

— И её тоже!

Глеб дергает её за руку и толкает вперёд. И самое страшное — отпускает. Женя спотыкается и буквально падает в руки Киры. От ощущения предательства разрывается сердце. Глеб не мог так с ней поступить! Женя не разворачивается, чтобы не встретиться с ним взглядом и не увидеть черноты, что скрывается в нём.

— Вы думаете, что выговор никто не получит? Считаю до одного, чтобы вы исчезли с глаз моих.

Никто не двигается с места, замирая в молчаливом оцепенении. Тень начинает отсчёт:

— Десять…

Ксюша вытирает с лица слёзы и, обернувшись к остальным, первой идёт ко входу в общагу, всхлипывая на ходу.

— Девять…

Кира реагирует следующей. Прижав к себе Женю, разворачивает её ко входу. И Женя не сопротивляется. Сейчас ей нужна поддержка, а сочувствие Киры кажется искренним. Но от этого ещё больнее, потому что только сейчас Женя понимает, что плачет.

— Тише, тише! Что он тебе сказал? — Кира встряхивает её за плечи, пытаясь привести в чувства. — Что ты вообще делала на улице все это время? Мы тебя искали. Твой телефон…

Женя не успевает ответить. Миша заталкивает её в лифт и нажимает кнопку этажа, не позволив Кире зайти внутрь.

— Миша!.. Миша!

Кира не прекращает кричать и стучать кулаками по дверям лифта, даже когда он начинает подниматься. Но её голос постепенно становится всё отдалённее, а тревога внутри Женя нарастает. Ей совсем не нравится то, что происходит.

— Вытри слезы, Женя. — Миша не грубит, но произносит это строго, словно разговаривая с маленьким ребенком, которому необходимо всё объяснять. — Скажи, что он тебе сделал? Я тебе помогу. — Миша смотрит ей в глаза. — Обещаю.

У Жени не хватает сил, чтобы ответить ему. Она всё ещё не может смириться с тем, как Глеб поступил с нею. Он просто бросил её в пасть акулам. На что он надеялся? Женю душат переполняющие её злость и обида. И ей вовсе не до вопросов и обещаний Миши. Но он ждёт, и из его слов следует, что не подозревает её в связи с Глебом. Не стоит рушить эту иллюзию.

— Он ничего мне не сделал, — расправив плечи, произносит Женя и вытирает слёзы. — Поймал меня у общежития. И всё.

Женя прижимает запястье к груди, словно так её враньё будет выглядеть убедительнее. И Миша ей верит. Или ей всего лишь так кажется. Но это уже не так важно, Женя потеряна в собственных мыслях.

— Ты уверена? То, что говорили про них с Зоей…

Женя смотрит на табличку с кнопками этажей и ждёт, когда лифт приедет на нужный, чтобы выбежать побыстрее из тесного куба. Ей хочется оказаться как можно дальше от Миши. Она не нуждается в нём, потому что всё равно не может рассказать ему правду. Не может поделиться своими чувствами, выплеснуть на него свою боль. Но именно это ей сейчас жизненно необходимо.

Есть только два человека, к которым она могла бы прийти со своими переживаниями — Глеб и бабушка. Но она не может обратиться к ним. Потому что Глеб стал причиной душевного раздрая, а бабушке самой не помешала бы поддержка. Наверное поэтому сейчас ей хочется прижаться к маме и обнять Тоню, как она сделала однажды.

Они с сестрой никогда не были близки. Скорее, она — Женя — тянулась к ней, но Тоня с каждым годом отдалялась всё больше, следуя за собственными мечтами и желаниями. Но тот вечер Женя запомнила навсегда, пусть для сестры он и не был радостным.

Тоня тогда пришла домой в мятой одежде, в пальто, вывернутым наизнанку, и с мокрыми от дождя волосами. Родителей не было дома, и Жени тоже не должно было быть, но она приехала от бабушки на день раньше.

Женя увидела Тоню из противоположного конца коридора, когда вышла поздороваться. Но слова застряли в горле. Женя так и стояла, молча разглядывая сестру, пока та шла к ней. Тоня сама обняла её и, всхлипнув, прижалась всем телом, а затем упала на колени, утащив за собой. Женя не знала, сколько они так просидели, обнявшись. Тоня плакала, сжимала её домашнюю клетчатую рубашку и что-то несвязно бормотала про парня, который её бросил. В тот момент Женя была нужна сестре, и это ощущение грело её. Она была готова поддерживать Тоню и в другие дни, но та больше не проявляла слабости, снова вернувшись к привычной отстраненности.

И сейчас Женя многое бы отдала, чтобы Тоня была рядом… Но ей только и остаётся, что усмехнуться своим мыслям и желаниям. Сестра не появится здесь по мановению волшебной палочки.

Двери лифта наконец открываются, и Женя направляется в комнату, слыша, как Миша следует за ней.

— Если ты захочешь мне рассказать, просто приходи. Я помогу, Женя. — Он опускает ладонь на дверь рядом с её лицом, повторяя то, что сделал Глеб в её первый день в общаге. — Ты мне нравишься.

Слёзы снова собираются в уголках глаз. Как же разительно отличаются её чувства от тех, что она испытывает к Глебу и Мише.

— Я тебя услышала, Миша. Мне нужно побыть одной, уже поздно, а завтра… Завтра на учёбу.

Женя надеется, что завтра станет легче. Она обязательно выспится, сходит на пары… Завтра она начнёт новую жизнь. Она не собирается спрашивать Глеба о сделанном, не станет говорить с ним. К чему это всё? Его бросает из одного состояния в другое, и ей больше не хочется подстраиваться под него, когда он становится Тенью.

Женя себя уважает, и он тоже должен уважать её.

Может, она и простит его за сделанное, но больше не побежит решать его проблемы, не полезет вытаскивать его из этой ямы. Воспоминания о смерти Бо-Бо больно колют сердце. Наверное, стоило бы списать вспышку гнева Глеба в спальне и поступок на крыльце общаги на его расстроенные чувства, но у неё не получается. Она же знает, что он умеет держать себя под контролем, когда ему это нужно.

Женя достаёт телефон из кармана и идёт к розетке, спотыкаясь о вещи, которые не замечает в небольшом кусочке света от приоткрытой двери. Плюхается на кровать так тяжело, что, кажется, та прогнётся под ней и развалится на куски.

Дверь распахивается на полную, и на пороге замирает Кира, переводя сбитое дыхание.

— Ты в порядке? — Маша забегает следом, запахивая развязанный халат. Похоже они бежали ради неё по лестнице. — Я убью его! Честно!

Женя поднимает руки вверх, предостерегая от необдуманных действий.

— Он ничего не сделал. Миша… Он предложил мне помощь с Тенью.

Женя чувствует, как от сказанного дерёт горло, но не подаёт вида. Пусть девчонки думают, что для Тени она не Женя, а всего лишь триста седьмая, как и они.

— Какое благородство! — Маша прихлопывает в ладоши, глядя на Женю. — Чего он вообще на тебя взъелся?

— Не знаю. — Женя поднимается с места, подходя к чемодану. — Наверно, из-за того, что я новенькая.

Девочки смотрят на неё с понимающе, по крайней мере, хочется в это верить. На разборки с ними у неё нет сил.

Женя достаёт из чемодана камень, что украла у Глеба в тот раз, когда приходила прочитать документы. Она ещё не придумала, что сделает с ним, но ей становится спокойнее.

Девочки не досаждают, когда Женя ложится спать, не переодевшись. В ладони, которую прячет под подушкой, она крепко сжимает камень. Мысли путаются, но Женя очень надеется, что утром всё станет немного понятнее.

Но её надежды не оправдываются, потому что проснувшись, она понимает, что камень пропал.