Ферма "Копперсмита"

Глава 22

Джесс

— Джорджия, — прогремел я в свой телефон.

— Привет, Шериф, — сказала она. — Вы сегодня кого-нибудь посадили в камеру?

Я усмехнулся. Она всегда находила какую-нибудь новую шутку или способ подразнить меня по поводу того, что я полицейский. Мне это нравилось. Мне нравилось, что она была умна и обладала сообразительностью. Что она держала меня в напряжении.

— Пока нет, — сказал я. — Но, похоже, это будет хороший день.

— О, да? Что происходит?

— Получил наводку. Пара парней катались на снегоходах в горах и наткнулись на старую лачугу. У нее был очень сильный химический запах, поэтому они не подходили слишком близко, но подумали, что об этом стоит сообщить. Я думаю, они наткнулись на кухню Уэса.

— Серьезно? — спросила она.

— Ага. Уже подъезжаю. Майло и Бо позади меня.

— Это так здорово, милый. Надеюсь, ты найдешь ее. Но почему Бо идет с тобой? Это не похоже на настоящий поиск и спасение, — сказала она.

Я снова усмехнулся.

— Поиск и спасение. — Не так смешно, как «гаражный», но это все равно заставило меня рассмеяться. — Бо из Лесной службы, Веснушка. Снегоходчики сообщили, что хижина находилась на территории национального парка.

— Попался, — сказала она. — Разве метамфетаминовые дома не чрезвычайно опасны? Стоит ли тебе приближаться к нему?

— Мы пока просто проверяем. Если это кухня, мы обратимся в государственные органы. Затем мы пришлем специализированную команду для зачистки.

— Ладно. Будь осторожен, — сказала она.

— Я не смогу встретиться с тобой за ланчем сегодня.

Этим утром я трахнул ее в душе до того, как Роуэн проснулась. Потом я наблюдал, как она собирается на работу, что делал каждый день. Мне нравилось наблюдать, как она наклоняется над раковиной, когда наносит макияж, как ее задница торчит вверх, когда она наклоняется к зеркалу. Но больше всего мне нравилось наблюдать, как она поправляет прическу. Она высушивала их феном, и когда заканчивала, они становились пышными и мягкими. В течение часа они оседали и принимали свой обычный объем. Но прямо тогда, в нашей ванной, с ее пышными длинными волосами и телом, завернутым в полотенце, она остановила мое сердце.

И возбудила меня. Обычно мне требовалась вся поездка на работу, чтобы вернуть все под контроль.

Этим утром, пока я наблюдал за ней, мы планировали вместе пообедать в гастрономе в центре города. Теперь, когда я направлялся в горы, мне повезет, если я вернусь домой до ужина.

Но пропущенный обед стоил того, если бы я нашел кухню. Мне нужен был этот прорыв. Мне нужно было добиться некоторого прогресса во всех этих гребаных открытых делах. Вопросы без ответов терзали мой разум, и у меня начались проблемы со сном.

Прошло более двух недель с момента убийства Уэса, и как убийца, так и грузовик Уэса исчезли с лица земли.

Вдобавок к тому, что убийца был на свободе, я не добился никакого прогресса в поисках продавца обезболивающих таблеток, отпускаемых по рецепту. У меня были помощники шерифа в штатском, которые целый месяц разгуливали по городу. Они бродили вокруг, выискивая подозрительные посылки, спрятанные в странных местах, и наблюдая за людьми, слоняющимися по странным районам города. Но ничего не всплыло.

А потом было дело Сайласа о незаконном проникновении на чужую территорию. Я закрыл это дело, но оно все еще беспокоило меня. Я ненавидел нераскрытые дела, особенно те, в которых были замешаны друзья. Мы, вероятно, никогда не найдем того, кто убил теленка Сайласа. Никаких свидетелей не было, и если бы они этого не сделали, было бы невозможно произвести какие-либо аресты.

Так что найти кухню Уэса, даже после того, как Уэс был мертв, было бы хорошим днем. Действительно чертовски хорошим днем. Мне не пришлось бы беспокоиться о том, что кто-то вмешается и займет место производства Уэса.

— Я думаю, что уничтожение источника неизвестного, но, вероятно, большого количества нелегального кристаллического метамфетамина превосходит свидание за ланчем с твоей соседкой по комнате, — сказала Джорджия.

— Соседкой по комнате? — спросил я.

— Просто пробую.

— Попробуй что-нибудь еще.

— Будет сделано, Шериф.

— Ладно. Увидимся вечером.

— Люблю тебя. Пока, — сказала она и повесила трубку.

Она закончила разговор прежде, чем я успел сказать ей, что тоже ее люблю. Но я подумал, что смогу сказать ей сегодня вечером, когда вернусь домой.

Я был не прав.

Черт, запах был ужасный.

Даже чистый горный воздух в сочетании с ароматом сосен, исходящим от деревьев, не мог перебить вонь химикатов, обжигающую мои ноздри.

Мы подъехали к горной хижине примерно через сорок пять минут после того, как проехали по едва заметным тропинкам и петляли между деревьями. Неудивительно, что долгие недели поисков кухни ничего не дали. Уэс построил ее так далеко от проторенных троп, что было чудом, что мы нашли ее сегодня. Пару раз по дороге мне приходилось останавливаться и выходить, чтобы убедиться, что я еду по следам снегохода.

Но после последнего крутого поворота она был там, стояла на небольшой поляне среди сосен и елей. Это был старый, дерьмовый однокомнатный дом-трейлер. Наружные стены были грязновато-белого цвета с коричневыми пятнами воды в нескольких местах. Дверь и все окна были заколочены листами фанеры.

За деревьями, примерно в двухстах футах от дома, был спрятан баллон с пропаном. Уэс, должно быть, использовал газ, чтобы включить плиту для приготовления метамфетамина и отапливать трейлер.

— Здесь чертовски воняет, — сказал Майло рядом со мной, прикрывая нос.

— Ни хрена.

— Я думаю, у меня есть пара дополнительных бандан в грузовике. Я схожу за ними, — сказал Бо и побежал прочь.

Когда я подошел ближе, я почувствовал, что что-то было не так. В моем животе образовался узел.

Я замедлил свой шаг и шел с большей осторожностью, оглядывая дом, чтобы увидеть, смогу ли я заметить то, что заставляет меня нервничать.

Я знал это чувство.

Когда мы были детьми, Сайлас, Уэс и я играли в «Захват флага» на ферме Драммондов. Каждый из нас прятал по флагу, а затем отправлялся искать, где другие мальчики спрятали свои. Победителем становился первый мальчик, вернувшийся к нашей исходной точке с одним из флагов своего соперника. Мы с Сайласом обычно прятали наши флаги в темных углах зданий или за большими деревьями. Наша стратегия была схожей. Найдите хорошее укрытие, а затем ищите так быстро, как только сможете, чтобы найти флаг противника, прежде чем кто-то найдет ваш.

Но не Уэс.

Уэс всегда ставил свой флаг на довольно открытом месте. Он бы отказался от времени, потраченного на поиск идеального укрытия, чтобы расставить ловушки. Однажды он расставил ловушку и поймал Сайласа за лодыжку. Я застал Уэса смеющимся, когда он наблюдал, как Сайлас свисает вниз головой с дерева.

Подходя к кухне, я чувствовал себя так, словно подошел к одному из флагов Уэса.

Я отклонился от своего первоначального пути к двери и вместо этого направился к окну. Прежде чем открыть эту дверь, я хотел получше осмотреться. Может быть, я мог бы отодрать доску от окна и заглянуть внутрь хижины.

Но Майло не заметил, как я сменил направление. Он просто продолжал идти прямо к входной двери и протянул руку, чтобы повернуть ручку.

И вот тогда я это увидел. Спусковой крючок на двери.

— Майло, остановись! — крикнул я.

Но было слишком поздно. Майло повернулся, чтобы посмотреть на меня, на его лице было написано замешательство, смешанное со страхом. Он сделал шаг назад, но ущерб был нанесен. Я услышал щелчок.

А потом взорвался баллон с пропаном на деревьях.

Джиджи

— Что он сказал? — прошептала я Мейзи.

Мы сидели за стойкой скорой помощи, где я была на смене в течение недели. Эверетт избегал Мейзи с тех пор, как она позвонила ему в день Нового года, чтобы сказать, что оставляет ребенка, но сегодня они наконец-то встретились.

— Он был, типа, нормальным. Это было странно. Он вел себя так, как вел этим летом, еще до того, как мы начали встречаться. Он был весь такой деловой, но, по крайней мере, приятный. Он просто спросил меня, как продвигается работа в клинике и были ли у нас какие-нибудь интересные пациенты на этой неделе. Странно, да? — спросила она.

— Да. Ну, думаю, это лучше, чем чувствовать себя неловко друг с другом. Или когда он был придурком. Всякий раз, когда отец Роуэн видел меня, он называл меня шлюхой и коровой — именно то, что хочет услышать беременная женщина. На твоем месте я бы выбрала доктора Карлсона, который занимается своими делами, — сказала я.

— Тебе обязательно нужно рассказать мне об отце Роуэн. Я получила от тебя кое-что на прошлой неделе, но я думаю, что мне нужно все это целиком.

— Ладно, — хихикнула я. — Хотя в этом нет ничего особенного. Он абсолютный мудак. Я никогда не планирую снова встречаться с ним. Конец. Ты что-нибудь слышала от своих родителей на этой неделе с тех пор, как сказала им, что беременна?

— Да. С тех пор мама звонила мне каждый день, спрашивая, как я себя чувствую и не нужно ли мне чего-нибудь. Она была великолепна. Ты была права. После того, как шок прошел, я думаю, она начала радоваться тому, что станет бабушкой, — сказала Мейзи, улыбаясь.

— Хорошо. Я рада.

— Мне нужно вернуться в клинику. Хочешь пообедать позже на этой неделе? — спросила она.

— Да, просто дай мне знать, в какой день, — сказала я.

Она не отошла и на три фута от стола, когда мы услышали визг шин у дверей отделения неотложной помощи. Посреди подъезда «скорой помощи» остановился большой грузовик цвета лесной зелени. На двери со стороны водителя был щит с надписью: «Лесная служба США».

Я потеряла из виду щит, когда дверь со стороны водителя распахнулась и Бо Холт выпрыгнул из грузовика.

Бо, который должен был быть с Джессом и Майло в горах в поисках метамфетаминовой кухни Уэса.

Бо, который бежал к другой стороне грузовика.

Бо, который увидел Мейзи и закричал ей, чтобы она принесла пару носилок.

Я застыла за стойкой скорой помощи, пока Бо вытаскивал двух человек из своего грузовика. Оба без сознания. Оба неподвижны. Оба покрыты кровью.

Мои глаза были прикованы к Бо, когда Мейзи и другие медсестры отвезли этих двух людей в два разных отделения скорой помощи. Я слышала, как доктор Питерсон и Эверетт начали процедуры экстренной сортировки в обеих палатах скорой помощи.

Бо подошел ко мне, все еще застывшей у стойки скорой помощи, с болью и печалью на лице. Его руки были покрыты чужой кровью.

Я полностью сосредоточилась на Бо. Потому что, если я позволю себе посмотреть куда-нибудь еще, я знала, что увижу Майло в первой палате скорой помощи с Эвереттом. И Джесса во второй палате скорой помощи с доктором Питерсоном, который прикладывал электрокардиограмму к обнаженной груди Джесса, пытаясь перезапустить его безжизненное сердце.

Поэтому я продолжала смотреть на Бо, пока не перестала его видеть. Пока я больше не могла видеть ничего, кроме задней части своих век. Потому что я так крепко зажмурила глаза, что все, что я видела, было черным.

Возьми себя в руки.

Возьми себя в руки.

Возьми себя в руки.

Примерно через минуту после того, как я зажмурила глаза, я начала повторять это. И примерно через минуту после того, как я начала это делать, взяла себя в руки.

Каким-то образом мне удалось отделить свое сердце от мозга, чтобы я могла приступить к работе. Последнее, в чем нуждались Джесс и Майло — это оказаться в больнице, где одна из немногих доступных медсестер застыла за столом.

Поэтому я позволила многолетней практике и опыту взять верх и вошла в комнату Джесса на автопилоте.

Это было самое трудное, что я когда-либо делала.

Я работала на автопилоте, пока не осталась одна несколько часов спустя, в один из трех худших дней в моей жизни.

— Что случилось? — прошептала я Бо.

Мы сидели, прислонившись спиной к стене, на втором этаже больницы. Мои колени были согнуты, а руки обхватили голени. Бо сидел рядом со мной, положив руки на согнутые колени.

— Я не знаю. Мы все вместе подходили к хижине. Все трое из нас. Запах был таким сильным, что у меня горело горло. Поэтому я сказал Майло и Джессу, что захвачу нам несколько бандан из своего грузовика. Я наклонился, копаясь на заднем сиденье, и услышал, как Джесс крикнул: «Остановись». Я выпрямился, а потом все, что я увидел, был взрыв. Большой баллон с пропаном взорвался у хижины. Выстрелил прямо в воздух, пламя было повсюду. Следующее, что я осознал, это то, что я лежу на спине. Просто так, — сказал он, щелкнув пальцами. — Это было похоже на тепловую волну, вырвавшуюся из огня и подбросившую меня в воздух. Она опрокинула меня прямо на спину. Все эти деревья, стволы, они просто сломались. Все равно что сломать зубочистку пополам. Когда я встал и огляделся, то первым увидел Майло.

Бо остановился на минуту, чтобы закрыть глаза и откинуть голову назад, к стене. Я не подсказывала ему и не просила продолжать. В этот момент мне захотелось, чтобы он остановился. Просто оставил следующую часть невысказанной. Потому что знала, что он собирался мне сказать, и не хотела этого слышать.

Но он продолжал, не обращая внимания на мое молчаливое желание.

— Джесс приходил в себя. Он лежал на спине и смотрел на меня снизу вверх. Его швырнуло прямо на поваленное дерево. Он приземлился с такой силой, что кусок старого дерева торчал прямо у него из бока. Мы набили его снегом, и я помог Джессу забраться в грузовик. Я насыпал на Майло столько снега, сколько смог. Я не знаю, было ли этого достаточно…

Я заставила себя вздохнуть и закрыла глаза.

— Я ехал так быстро, как только мог. Все время паниковал. Майло все еще был без сознания. Джесс ругался. Он сказал, что если бы Уэс был все еще жив, он бы убил его за это. Я был так сосредоточен на вождении, Джиджи, что не заметил, когда он замолчал. Но потом, прямо перед тем, как мы подъехали к больнице, он сказал: «Я люблю Джорджию. Она — мой свет.» Тогда это было все. Он закрыл глаза и привалился к двери.

Из моих глаз тек непрерывный поток слез, но я не кричала и не рыдала. У меня ничего из этого не осталось. Этот день полностью истощил меня. Эмоционально и физически. Все, что у меня осталось — это тихие слезы.

— Я должен был сначала пойти к Джессу, — сказал Бо.

— Нет, — услышала я над нами.

Эверетт стоял у стены напротив нас.

— Майло был именно тем человеком, к которому нужно было подойти первым. Положить снег на его ожоги было умно. Если бы ты не сделал этого, чтобы снять часть жара, ожоги были бы в десять раз хуже. Ты спас ему жизнь, — сказал Эверетт.

Бо не ответил. Он просто оторвал голову от стены и повернулся ко мне.

— Тебя подвезти домой? — спросил он.

— Нет, — прошептала я. — Сейчас только восемь. Роуэн все еще будет бодрствовать, и я не могу… я не могу объяснить ей все это сегодня вечером.

Как я собиралась рассказать ей о Джессе? Я не могла думать об этом. Это было уже слишком. Рассказав ей, я бы сделала этот день слишком реальным.

— Хорошо, — сказал Бо и встал. Он начал спускаться по коридору, но не раньше, чем остановился и уставился на Эверетта сверху вниз. По крайней мере, у Эверетта хватило ума смотреть себе под ноги и не пялиться в ответ. Учитывая все, через что Бо прошел сегодня, вызов от бывшего парня его сестры толкнул бы его через край. Не то чтобы Эверетт был из тех, кто бросает вызов.

— Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, Джиджи, — сказал Эверетт, отталкиваясь от стены, чтобы уйти.

— Эверетт? Спасибо вам. Сегодня вы спасли им жизни. И я всегда буду благодарна за то, что вы и доктор Питерсон сделали для Джесса. Что он там жив благодаря вам, — сказала я, кивнув головой в сторону послеоперационной палаты Джесса.

— Это моя работа, Джиджи, — сказал Эверетт.

— Спасибо вам за то, что делаете свою работу, — прошептала я, мой голос дрогнул.

— Не за что. Спокойной ночи.

Мне нужно было немного побыть одной, немного пространства, чтобы переиграть день и привести его в порядок в своей голове. Завтра мне нужно будет рассказать Роуэн о травме Джесса. Ноэль тоже.

Когда Бо привез Майло и Джесса, они были в плохом состоянии. В нескольких минутах от смерти. Я содрогнулась при мысли о том, что произошло бы, если бы Бо не смог так быстро добраться до больницы. Если бы он столкнулся хотя бы с одним препятствием или задержкой, сегодняшний день закончился бы намного, намного хуже. И это о чем-то говорило, потому что как бы то ни было, это было действительно чертовски плохо.

Майло лечили от ожогов и сотрясения мозга. Ожоги были настолько серьезными, что доктор Питерсон и Эверетт дали ему успокоительное, чтобы он не просыпался. Затем они вызвали «Рейс милосердия», чтобы доставить Майло по воздуху в ожоговое отделение Спокана.

Вероятно, он пробудет там несколько месяцев, и даже когда он исцелится, было сомнительно, что он когда-нибудь снова будет выглядеть так же. Его руки и туловище получили сильнейшие ожоги. Он мог бы прикрыть их одеждой. Но на его лице тоже были ожоги, которые оставят шрамы.

Джесс потерял много крови. Колотая рана от дерева прошла через его тело, оставив дыру размером с мяч для гольфа спереди назад. Из-за того, что он потерял так много крови, его сердце перестало биться как раз перед тем, как Бо прибыл в больницу. Доктор Питерсон подозревал, что он провел всего минуту без кислорода в мозгу, и они смогли привести его в чувство, прежде чем отвезти в операционную.

Шесть часов. Джесс пробыл в операционной шесть часов, ему восстановили разрыв печени и остановили другое внутреннее кровотечение. Когда врачи вышли из операционной, они сказали мне, что Джессу необычайно повезло. Если бы эта ветвь была на дюйм ближе к его телу, она бы разорвала его спинной мозг, оставив его парализованным. Как бы то ни было, сейчас его состояние стабилизировалось, и в конечном итоге он полностью выздоровеет. Все, с чем ему пришлось бы иметь дело — это несколько шрамов.

Он был без седативных препаратов, но еще не проснулся. Поскольку я хотела быть здесь, когда он это сделает, я спросила Мейзи, может ли она забрать Роуэн и отвезти ее домой. Она была более чем счастлива помочь и предложила провести ночь на ферме, чтобы я могла остаться с Джессом.

Бо оставался рядом со мной весь день, ожидая услышать, что его друзья будут жить, и оказывая мне молчаливую поддержку. Я плохо его знала, но после сегодняшнего дня я была бесконечно благодарна ему. Холты были хорошими людьми. Лучшими. И я была рада, что оказалась здесь, в Прескотте, где они могли быть частью моей жизни.

Я больше не была одинока.

Поднявшись с пола, я вошла в комнату Джесса.

Он был в белом больничном халате под тускло-голубым одеялом. Лежа на больничной койке, он казался меньше ростом. Его крупное тело по-прежнему занимало большую часть пространства, а ноги свисали с торца, но все равно он выглядел меньше. Меньше, чем мой Джесс, который возвышался надо мной и поднимал меня так, словно я весила не больше перышка.

Было больно смотреть на него. Боль в моей груди была невыносимой.

Я пододвинула стул к его кровати и взяла одну из его рук в обе свои.

— Я здесь, Джесс. Всякий раз, когда ты просыпаешься. Я здесь. Просто проснись, милый. Пожалуйста, проснись поскорее. Я не хочу терять тебя. Я не могу потерять тебя. Роуэн не может потерять тебя. Ты нам нужен. Так что возвращайся к нам. Возвращайся ко мне, — прошептала я.

Я положила голову рядом с его бедром, но продолжала крепко сжимать его руку в своих. Неважно, сколько времени это займет, я должна была стать первой, кого увидит Джесс, когда очнется от сегодняшнего кошмара.

Глаза Джесса распахнулись и осмотрели комнату. Он повернул голову, и сверкающий ледяной синий встретился с моим взглядом.

— Привет, милый, — прошептала я.

Наконец-то он окончательно проснулся. Мне казалось, что я ждала целый год, чтобы увидеть, как эти прекрасные глаза откроются.

Было пять часов утра на следующий день после взрыва. Я не спала всю ночь напролет, сидя рядом с Джессом, держа его за руку и думая обо всех причинах, по которым он был таким особенным для меня. Как я буду работать каждый день до конца своей жизни, чтобы убедиться, что он это знает.

— Привет, детка, — прошептал он в ответ.

Его голос был грубым и скрипучим. Он звучал совсем не так, как его обычный глубокий рокот.

Но все равно был идеален.