Фрося. Часть 4

Глава 66

Ближе к шести вечера Фрося переоделась, подкрасилась и взяла в руки ключи от машины, намереваясь выйти из дому.

— Подруга, куда это ты намылилась и без меня?

— Аглашка, ты, что забыла о звонке твоего Пети?

Я хочу тебя оставить одну, чтоб моё присутствие при вашем разговоре тебя не смущало, а сама прокачусь на своём жигулёнке, ведь скоро уже месяц, как не садилась за руль.

— Ну, ты даёшь, такая тактичная, где ты этому научилась, не иначе у своего бывшего ухажёра.

— Аглашка, я ведь на половину полячка, а у нас вежливость в крови.

И Фрося смеясь закрыла за собой входную дверь.

Она без цели ездила по вечерней Москве, освещённой миллионами фонарей, наслаждаясь ровным ходом любимого автомобиля и перебирая в голове последние события.

Она ещё за обедом решила выехать в город и дать Аглае возможность поговорить с её воздыхателем наедине, поэтому позволила себе за едой выпить только две рюмочки.

На всякий случай, она засунула в водительские права пятёрку, если, не дай бог, возникнут трения с гаишниками, так много раз действовал при ней Марк и это срабатывало всегда на сто процентов.

Возвращаясь домой, остановилась у гастронома и купила десять порций мороженого.

Садясь обратно в машину, усмехнулась, что до сих пор не смогла изменить своему пристрастию — как бы не было муторно на душе, она никогда не пыталась себе отказать в этом удовольствии.

Даже, когда были сильные морозы, она при первой же возможности посещала кафе-мороженое, чем вызывала у Марка удивление и умиление.

Взглянула на свои золотые, ручные часики — первый подарок любовника и ужаснулась, уже шёл десятый час. Аглая, скорей всего, волнуется и, наверное, ей не терпится рассказать всё Фросе.

Ей и самой было интересно, до чего они, в конце концов, договорятся.

Войдя в квартиру, сразу натолкнулась на взволнованную Аглаю, которая стояла в прихожей, обняв боксёрскую грушу:

— Ну, и где ты шатаешься?

Мне так необходимо с тобой поговорить и посоветоваться, а ты словно издеваешься надо мной, уже скоро десять.

— Подруга, а что измениться, если я узнаю о твоём счастье на час позже?

— О каком счастье ты говоришь?

— О том, что написано на твоём лице и звучит в твоём голосе.

— Пойдём подружка на кухню, попьём чаёк и я тебе кое о чём поведаю.

Аглае явно не терпелось поделиться новостями и она едва отпив чай, выпалила:

— Фроська, он меня замуж зовёт.

От поразивших её слов Аглаи, Фрося сделала неожиданно большой глоток горячего чая и опалив рот, замахала возле него рукой.

— Вот шаленная, так шаленная, разве можно так лупить наотмашь словами, фу, весь рот из-за тебя опалила.

— Представляешь Фрося, я взяла из кухни табуретку, села в прихожей, уронила голову на Сёмкин мешок с опилками, начала ждать звонок от Пети и нечаянно заснула.

Телефон, как зазвонит, я подскочила, схватила трубку и, видимо, толкнула свою удобную подушку, а она отклонилась, а потом, как даст мне по животу, так, что и дыхание перехватило, а в руках у меня трубка телефона… Представляешь картину?!

— Глашка, что ты тут мне комедию разыгрываешь, давай уже по-существу рассказывай.

— Короче так, говорю с его слов — приехал он домой и места себе не находит, в тот же вечер поговорил со своим внуком и поставил его в известность, что хочет привести хозяйку в их дом.

Что там ему отвечал внук меня не касается, но в любом случае они достигли согласия.

Я тебе уже говорила, что он полковник в отставке.

У него в Ужгороде собственный дом, высокая пенсия и, чтобы не скучать, подрабатывает завхозом в санатории.

Он просил меня не отвечать сразу отказом и не требует от меня сиюминутного согласия.

Предлагает приехать к нему на несколько дней осмотреться, а дальше, как он сказал — побачимо.

— Ну, а, ты что?

— Фрось, я согласилась.

— Ну и правильно, по-моему.

Лидке ничего не говори, а то начнёт петь про траур и обвинять тебя в предательстве отца, ты же знаешь, дети эгоисты, вон, как мои на меня ополчились, когда я с Марком завела отношения, даже Анютка желчью исходила, а про сыновей и говорить нечего, а у меня то, никого траура не было, я больше восьми лет мужчину даже не нюхала.

— Ты подруга, пожалуй, права.

Хорошо, что пока тебя ждала, не позвонила дочке, а ведь хотела, но что-то сдержало.

— Так, подруга, надо хорошо подумать, чтобы сочинить хорошую историю для твоих дочерей.

— Фрось, а может сказать им почти правду, что в Одессе познакомилась с одним человеком, который пригласил меня в Ужгород поработать в санатории, что там, мол, работников не хватает, хорошая зарплата и жильё предоставляют.

От удивления у Фроси раскрылся рот.

— Во даёшь, я бы такое никогда не придумала, здорово, комар носа не подточит, они ведь к тебе пока точно не нагрянут, а там жизнь покажет.

Когда собираешься ехать?

— Фросенька, думаю малость прибарахлиться. Ты мне поможешь, я надеюсь, и через парочку дней и поеду, а чего тянуть, жизнь от этого длинней не станет.

— Конечно, помогу, только вот не представляю, что мне потом одной здесь неприкаянной делать, Сёмка только через две недели должен приехать и то, он для меня развлечение не большое, дома ведь почти не бывает.

Придётся забраться на дачу и ковыряться в земле до морозов.

— Фрося, а почему бы тебе не подыскать подходящего мужичка, ты вон какая видная баба, я уверена, стоит тебе захотеть, как стая слетится.

— Аглашка, разве ты меня не знаешь, я никогда не искала себе мужика, они сами в моей жизни ниоткуда появлялись.

Фрося рассмеялась.

— Ты думаешь, сейчас не подкатывают, вон недавно тренер Сёмки, а я тебе скажу, весьма видный мужик, чуть не в лобовую атаку пошёл, даже Сёмку на свою сторону переманил.

— И ты глупая, конечно, эту атаку отбила?

— Аглашенька, да не нужен мне пока никто после Марка, я ни о ком и думать не могу.

Пойми, такие, как твой ухажёр Петя встречаются редко и то, мы ведь его пока совершенно не знаем, но какое-то чувство мне подсказывает, что он надёжный для жизни человек, и будет хорошим для тебя.

— Фрось, приятно это слышать от тебя, но почему ты решила, что тот тренер будет для тебя плохим?

— А я не сказала, что он плохой, это я для него плохая, потому что моё тело ещё помнит ласковые руки Марка, а уши — нежные слова Марка, потому что я вся ещё принадлежу Марку.