Желание

Глава 1

Южный Бостон, наши дни

— Эй! Придержи это дерьмо для ринга!

Исаак Рос швырнул рекламный флаер на капот машины, готовый долбануть по железяке еще раз, если потребуется.

— Что здесь делает моя фотография?

Организатор боев, казалось, был больше озабочен ущербом, нанесенным его Мустангу, поэтому Исаак схватил парня за лацканы куртки:

— Я спросил, что здесь делает мое лицо?

— Расслабься…

Исаак свел их вместе, как две половинки сэндвича, уловив при этом запах марихуаны, которую курил сукин сын:

— Я говорил тебе. Никаких фотографий. Никогда.

— Прости… — Парень поднял руки в жесте, означающим в разговоре прекращение перепалки. — Мне действительно… Слушай, ты мой лучший боец… ты собираешь толпы. Ты как звезда моего…

Исаак сильнее сжал кулак, чтобы прекратить умасливание его эго.

— Никаких фотографий. Или никакого боя. Ясно?

Организатор сглотнул и пропищал:

— Да. Извини.

Исаак ослабил хватку и, швырнув свою фотографию в кучу мусора, проигнорировал одышку сукина сына. Оглядывая парковку заброшенного склада, он снова выругался. Глупо. Чертовски глупо с его стороны довериться скользкому ублюдку.

Дело в том, что имена были не так уж важны. Кто угодно мог напечатать «Том», «Дик» или «Гарри» на удостоверении личности, свидетельстве о рождении или в паспорте. Нужен лишь правильный типаж и пресс для ламинирования, который может сделать голограммы. Но фото твоего лица, рожи, физиономии… единственный верный идентификатор, если, конечно, нет денег и связей, чтобы подвергнуть свою морду пластике.

И его только что распечатали в «Кинко»[3]. Одному Богу известно, сколько людей видело его рожу.

И кто установил его местонахождение.

— Слушай, я просто делал тебе одолжение. — Учредитель улыбнулся, сверкая золотыми зубами. — Чем больше толпа, тем больше денег ты зара…

Исаак указал пальцем на рот парня.

— Захлопнись сейчас же. И запомни, что я сказал.

— Да. Окей. Конечно.

Последовало множество «все-в-норме», «без-проблем» и «как-пожелаешь», но Исаак повернулся спиной к этому трепу.

На стоянке здоровые мужики выходили из машин и толкались как пятнадцатилетние, оживленная группа диванных критиков была готова отпихнуть всех на галерку: они подберутся к восьмиугольному рингу максимально близко — к мелкой проволочной сетке.

Тот факт, что он почти разделался с организатором подпольных боев, был несущественен. Людям, которые искали его, не требовалась помощь, и миленькая фотография крупным планом наряду с телефонным номером, начинающимся на 617 — код района — именно та информация, которую он не желал выставлять напоказ.

Последнее, что ему нужно, — это чтобы здесь нарисовались оперативник или… Боже упаси, заместитель Матиаса.

К тому же, это было совсем глупо со стороны учредителя: нерегулируемые бои вкупе с нелегальными ставками — не тот вид деятельности, который стоит рекламировать, и, судя по размеру толпы, в аудитории достаточно болтливых ртов.

Но флагман оказался жадным придурком.

И сейчас вопрос заключался в том, будет ли Исаак драться или нет. По словам парня, показавшего ему листовки, их только напечатали… и, подсчитав в уме отложенные деньги, Исаак решил, что ему не помешает дополнительная пара тысяч, которую он заработает сегодня.

Оглянувшись, он понял, что должен выйти на ринг. Черт, еще разок набьет свой бумажник, а потом исчезнет.

В последний раз.

Шагая в сторону задней двери склада, Исаак игнорировал восклицания в стиле «Срань Господня!» и «Это же он!». Толпа весь последний месяц следила за тем, как он выбивает дерьмо из случайно выбранных оппонентов, и, очевидно, в их глазах он стал героем.

Извращенная система ценностей — вот его мнение. Он настолько далек от героя, насколько это вообще возможно.

Вышибалы у задней двери расступились в стороны, пропуская его внутрь, и он кивнул им. Это первый бой конкретно в этом помещении, но по факту местоположение не особо менялось. В районе Бостона было полно заброшенных бараков, и полсотни парней, желающих стать Чаками Лидделами[4], приедут куда угодно, чтобы понаблюдать за дюжиной тех смельчаков, кто, очевидно, не боялся выйти на самодельный ринг. И этот не вдохновляющий подсчет сводился к причине, по которой организатор сделал репродукцию физиономии Исаака. В отличие от остальных бойцов, Исаак знал свое дело.

Хотя, учитывая, сколько денег правительство США вложило в его обучение, он должен был стать совершенным оружием, используемым не для того, чтобы щелкать черепа, как орехи.

Именно эти навыки, наряду со всеми остальными, помогут ему остаться в самоволке.

Если на то будет воля Божья, подумал Исаак, входя в здание.

Пятизвездочный отель для бедняка представлял собой примерно шестьдесят квадратных футов холодного воздуха, удерживаемого бетонным полом и грязными стеклами по периметру. Октагон был установлен в дальнем углу, восьмиугольный ринг казался на удивление прочным.

Но, с другой стороны, целая куча строителей увлекалась подпольными боями.

Исаак прошел мимо двух громил, занимающихся ставками, и даже они выразили свое уважение, спросив, не нужно ли ему выпить чего, перекусить и так далее. Покачав головой, он направился в угол за рингом и устроился там, прислонившись спиной к месту соединения стен. Будучи главной приманкой, он всегда сражался последним, но было невозможно сказать наверняка, когда его вызовут. Большая часть «бойцов» выдерживала не долго, но изредка появлялась пара выносливых оппонентов, которые колотили друг друга с упорством двух старых гризли, пока даже у него не возникало желание крикнуть «Все, брэйк».

Судей не было, и бой заканчивался только тогда, когда краснощекий, окосевший идиот валялся ничком, а победитель, эдакий воин городских улиц, выписывал круги вокруг проигравшего. Грязные приемы приветствовались, бить можно куда угодно, в том числе по яйцам и печени. Было лишь одно ограничение: ты можешь сражаться тем, что даровал тебе Бог: запрещено выносить на ринг кастеты, цепи, ножи, песок и прочее дерьмо.

Когда началась первая схватка, Исаак рассматривал лица собравшихся, вместо того, чтобы наблюдать за происходящим на ринге. Он выискивал посторонних, тех, что не сводили с него глаз, тех, кого он знал на протяжении прошлых пяти лет в противовес пяти неделям, проведенных в Бостоне.

Черт, он знал, что не следовало использовать настоящее имя. Когда он отправился за фальшивым удостоверением, следовало назваться иначе. Конечно, социальная страховка принадлежала не ему, но имя…

Однако выбор имени казался для него важным. Он как бы пометил свою территорию, начал новую жизнь.

И может, отчасти, это была насмешка. В духе «давай-найди-меня-если-осмелишься».

Сейчас же он злился на себя. Принципы, щепетильность и вся эта идеологическая чушь далеко не так ценны, как бьющееся сердце.

И это он организатора считал дебилом?

Примерно через сорок-пять минут верный клиент «Кинко» забрался по проволоке и приложил руки ко рту, чтобы перекричать толпу. Он пытался строить из себя Дана Уайта[5], хотя, по мнению Исаака, он больше напоминал Vanna[6].

— А сейчас наше главное развлечение…

Под ликование толпы Исаак стянул толстовку и повесил ее снаружи ринга. Он всегда дрался в майке и спортивных штанах, обувь заставляли снимать… но, с другой стороны, в этом весь его гардероб.

Пройдя сквозь врата в октагон, он повернулся спиной к углу склада и хладнокровно ожидал появления того, кто окажется главным блюдом этой ночи.

О, да. Еще один Мистер Верзила с запасом иллюзий: как только он вошел в октагон, то начал прыгать по рингу, будто с шилом в заднице, и устроил предыгровое шоу, разорвав футболку надвое и заехав себе по роже.

Ублюдок продолжит в таком духе, и Исааку ничего не останется, кроме как опустить его эго, уложив парня на лопатки.

Когда раздался сигнал, Исаак сделал шаг вперед, поднимая кулаки на уровне груди, но держа при этом у торса. Он позволил оппоненту с минуту покрасоваться, хвастун махал кулаками, сотрясая воздух.

Легкая добыча.

Но когда толпа окружила ринг, Исаак задумался, как много копий ксерокс мог сделать за минуту, и решил серьезно подойти к делу. Ударив слева, он заехал парню в грудину, временно останавливая сердце, бившееся под ребрами. Следующим был правый хук, который пришелся прямо под подбородок попрыгунчика, с силой запрокинув его голову.

К слову о чечетке: Мистер Верзила как Джинджер Роджерс[7] поскакал к мелкой проволочной ограде. Когда рев толпы наполнил открытое пространство, отдаваясь эхом, Исаак закрыл глаза и налетел на бедного ублюдка с такой силой, что выбил из него всю прыгучесть, превращая его в шатающегося алкоголика, чья голова кружилась чересчур быстро, чтобы управлять телом. И когда показалось, что оппонент сейчас вырубится, Исаак сдал назад, позволяя парню выровнять дыхание.

Чтобы заработать дополнительную штуку, он должен убедиться, что бой продлиться дольше трех минут.

Расхаживая по рингу, он мысленно сосчитал до пяти. А потом вновь обратился к…

Взметнулся нож, зацепив лоб Исаака, прямо у линии роста волос. Хлынула кровь, фактически застилая зрение… Этот прием он бы назвал стратегическим, имей парень представление о том, что делает. Но судя по его ударам, с этим выпадом ему всего лишь повезло.

Когда толпа неодобрительно засвистела, Исаак включил серьезный настрой. Идиот с ножом был также опасен, как и мастер клинка, а ему ни к чему пластическая подтяжка от этого гаденыша.

— Ну, как ощущения? — проорал противник. На самом деле, вышло скорее «Нукак офуфенья», с его-то разбитой губой.

Эти три слова — последнее, что парень произнес на ринге.

Когда Исаак нанес удар, его собственная кровь обрызгала толпу, и само столкновение выбило оружие из хватки парня. А потом один, два… три удара в голову, и хвастун шлепнулся на пол громче, чем кусок туши — на мясокомбинате…

Именно тогда бравые женщины и мужчины, служащие в Бостонском отделении полиции, ворвались на склад.

Мгновенный. Хаос.

И, конечно, Исаак оказался заперт в октагоне.

Перепрыгнув через противника, валявшегося мертвым грузом, он забрался по шестифутовой ограде и перескочил через нее. Приземлившись на обе ноги, он замер.

Суетились все, кроме одного мужчины, который стоял в стороне, на его знакомом лице и татуированной шее виднелась кровь Исаака.

Заместитель Матиаса остался таким же высоким, хорошо сложенным и смертельно-опасным… и ублюдок улыбался, будто обнаружил золотое яйцо пасхальным утром.

Вот дерьмо, подумал Исаак. Легок на помине…

— Вы арестованы, — раздалось традиционное приветствие от копа позади него, и меньше, чем через мгновенье, он оказался закован в наручники. — Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в…

Исаак зыркнул на офицера, а потом перевел взгляд на другого служивого. Но солдата из специального подразделения и след простыл.

Сукин сын. Его бывший босс знал, где он.

И значит, Бостонская полиция на хвосте — меньшая из проблем Исаака.