Жених в наследство

ГЛАВА 8. Телохранители

— Прошу за нами, госпожа, — прогудел Грон без особой, впрочем, почтительности, да и взглядом Полину окинул скорее снисходительным, а может и презрительным даже — поди там разбери.

Она вздохнула украдкой. Сейчас всё равно больше деваться некуда, придётся подчиняться. Пока. А там видно будет. Г рон пошёл вперёд, угрюмо молчавший Верен следовал за Полиной, хотя так и хотелось сказать — конвоировал. Оба они — её конвоиры, а она пленница, хоть и называют госпожой. Понять бы ещё, зачем она им тут сдалась… Вернее — князю. Неужели своих девиц нет?! И как в старой песне "на тебе сошёлся клином белый свет"? И не на ней даже, а на бабушке! Всё это похоже на какой-то безумный бред…

За своими мыслями Полина едва успевала смотреть под ноги, рассматривать окружающую обстановку ей даже не очень хотелось. Чувство "попадания в сказку" бесследно растаяло, она ощущала себя попавшей скорее в оживший ночной кошмар — тот самый, что снился ей так часто в детстве, где гонялись за нею неведомые чудища. Но присматриваться и осваиваться было необходимо, и только поэтому Полина тревожно смотрела по сторонам, как пленник, надеющийся на то, что будет ещё случай для побега.

Её ввели в огромный холл с красивым мозаичным полом. Орнамент шёл по кругу, а внутри изображались какие-то животные и, наверное, сцены, но размер был слишком велик, а света, чтобы рассмотреть картину, недоставало. Полина успела увидеть белого и чёрного волка, лису, тигра… Красиво. Но настроение не то, чтобы восхищаться.

Никакого дополнительного освещения, кроме сидевших там и сям красавцев светов в зале не было. В их сказочном мерцании были видны лавки, застеленные меховыми шкурами или, может, коврами, стоявшие у стен, завешенных красочными гобеленами. Открытые высокие окна свободно впускали ночной свежий воздух, пахнущий остывающей землёй и росистой травой. Г рон направился к лестнице — широкой, устланной красивым ковром.

Полина успела мельком заметить, что рядом другая лестница, не менее капитальная, ведёт как ни странно вниз, хотя они ведь на первом этаже… Понятно, что у замка могут внушительные подвалы, но чтобы прямо из холла лестница… Видимо, там куда больше, чем подвал, наверное, там тоже живут, но как только начали подниматься, Полина напрочь забыла об этом.

Стены здесь были покрыты чем-то очень похожим на мох или лишайники — с крохотными резными веточками-листочками. И эта растительность светилась, как и птицы-светы. Сияние было неярким и разноцветным — сиреневым, розоватым, местами переходящим в голубизну или зелень и очень редко — в желтизну. Поразительно, завораживающе красиво.

Полина не удержалась и остановилась, рассматривая чудесный живой и светящийся "ковёр". Грон каким-то образом тут же заметил, что она отстала, хотя шагов по ковру, устилавшему лестницу, не слышно… Или это ей не слышно, а у него звериный слух? Или глаза на затылке? Так или иначе, но он тут же обернулся, не дав рассмотреть резное мерцающее великолепие, едва заметно дёрнул уголком губ, сказал нетерпеливо:

— У госпожи ещё будет возможность рассмотреть пепельники.

— Пепельники?

— Так они называются, — Грон лениво шевельнул рукой в сторону светящихся лишайников. — Мы свечами и факелами, как люди, не пользуемся. Нам ни к чему. Хватает светов и пепельников. Да и то — это больше для прислуги из людей.

Полина не удержалась и фыркнула:

— Мы, к вашему сведению, тоже факелами не пользуемся. Электричество — штука очень удобная, и степень освещения регулировать можно.

— Ах да, мы-то, холопы неграмотные, и забыли, что госпожа прибыла из просвещённого — во всех смыслах — мира. Жаль, что за это просвещение приходится платить истощённой, а то и убитой землёй, но это уж так… некоторые издержки просвещения, — Г рон склонил голову.

Издёвка была с одной стороны очевидна, а с другой — абсолютно недоказуема. Если бы ещё было кому доказывать… Не князю же жаловаться — он ещё и от себя добавит! И вообще… век бы она его не видела!

Г рон отвернулся и пошёл дальше. Полина двинулась следом, в очередной раз пообещав себе, что без особой необходимости больше рта не раскроет! На душе снова стало тяжело и темно, даже чудесные пепельники больше не радовали.

Поднялись по лестнице, вышли в коридор — длинный, со множеством выходящих в него дверей. Украшений не было, но выглядел он не то что по-княжески, а по- королевски. И всё потому, что резные веточки пепельников вились по стенам, переливчато светясь.

— Ну-ка, сбегай, поищи Тамилу, — небрежно кивнул Грон, обращаясь к Верену.

Тот ощутимо напрягся, ответил тихо и глухо:

— Я тебе не мальчик на побегушках. Мы в равном положении.

— В равном? — нехорошо усмехнулся Г рон. — Сын предателя и человечки никогда не будет в равном положении со мной. И ни с одним теем здесь.

— Напрасно ты думаешь, что я хочу здесь оставаться, — скривился Верен.

— Но наш князь мудр и милостив, — хохотнул Г рон. — Не был бы милостив — давно избавился бы от тебя. Совсем! Не был бы мудр — отпустил бы. Только предателей надо держать под присмотром. — Г рон замолчал, ожидая реакции, но Верен ответил ему прямым взглядом, не говоря больше ни слова.

Полина подумала, что это правильно. Поддерживать этот разговор бессмысленно. Интересно… в чём там у них дело…

— Так что, пойдёшь ты наконец за Тамилой? Или мне доложить князю, что ты пренебрегаешь своими обязанностями? — прищурился Г рон, недовольный тем, что Верен не стал огрызаться.

— Не припоминаю, чтобы "ходить за Тамилой" было моей обязанностью, — процедил Верен. — Но я схожу за ней. Иначе из-за твоего отвратительного воспитания тея ещё долго не сможет отдохнуть.

— Тея… — сквозь зубы прошипел Грон, кинув на Полину мимолётный уничижительный взгляд и глядя вслед удаляющемуся Верену.

Полина подумала, что "тея" и "тей", видимо, форма уважительного обращения. И, кстати… почему она вообще понимает их язык, а они — её? Что-то мелькнуло совсем рядом, у щеки, какая-то искорка. Полина вздрогнула.

— Это я… фея, — тихо шепнули ей в ухо.

И правда же! Фея. Она куда-то делась, а оказывается — пряталась у Полины в волосах.

— Это я наделяю тебя знанием языка, — едва слышно прошелестела "искорка". — Ты понимаешь наш язык и говоришь на нём, хоть и сама не замечаешь…

Г рон прищурился, всматриваясь в Полину. Неужели, услышал? Да… наверняка у них тут острый слух… А ещё острый глаз, острый клык, коготь — и далее по списку. Манера поведения с захваченными "невестами" тоже — колюще-режущая.

— Фея, — недовольно процедил Грон. — И откуда только взялась… Эй, ты почему не сдохла, предательница?

Искорка затаилась и почти погасла. Полине казалось, что она кожей чувствует её страх.

— Не пугай её, — сказала Поля, с усилием вытолкнув слова на поверхность.

Она не знала, как себя вести, не знала, как обращаться к этому чужому… не человеку даже, а оборотню, она сама была напугана и растеряна, но почувствовала, что должна заступиться за фею. Нельзя промолчать. Ради неё и ради себя — тоже. Иначе все тут будут вытирать об неё ноги.

— А кто мне запретит? — поинтересовался Г рон. Взгляд у него был наглый, вызывающий да и стоял он слишком близко, почти прижимая девушку к стене.

— Я… — прошептала Полина.

— Госпожа изволила что-то сказать? Не расслышал, уж простите!

— Я, — чуть громче и чуть твёрже ответила Полина.

Внутри у неё всё дрожало, но она знала, что нельзя отступить. Да, она в их власти, но если сдастся сразу же… Тогда не то что эти наглые похитители, но и она сама не сможет себя уважать.

— Я запрещаю тебе пугать мою фею, — тихо, но твёрдо и раздельно проговорила Полина.

Сердце колотилось так, что Грону, наверное, было слышно, руки стали ледяными и влажными, но она всё же подняла голову и посмотрела прямо в глаза своему "телохранителю". Он её тюремщик. Но если уж они собираются соблюсти хотя бы внешние приличия, так пусть соблюдают! Не побьёт же он её в конце концов… Уж это-то, наверное, привилегия князя, вряд ли все подряд смогут лупить его невесту.

От этой мысли стало чуть полегче.

Г рон криво усмехнулся.

— Ты ничего и никому здесь запрещать не можешь, девчонка, — прошипел ей прямо в лицо. — Ничего и никому. Ты — всего лишь человечка.

Полина едва не сказала, что она — невеста князя, но вовремя остановилась. Она не хочет быть его невестой! Она на это не соглашалась. И значит — никакая она не невеста! А кто тогда…

— Да, я — человечка, — тихо ответила Полина. — А кто ты? Пользуешься тем, что сильнее? Тем, что я ничего не могу тебе сделать? Любишь запугивать слабых и беззащитных? Это помогает тебе повысить самооценку?

Г рон чуть склонился вперёд и оскалился, будто хотел вцепиться ей в горло, мимо тенью скользнула испуганная девица. Наверное, из прислуги — в руках у неё была стопка белья. Поля подумала об этом машинально, стараясь не отшатнуться, стараясь… представить, что она не здесь! И это получалось, ведь поверить в реальность происходящего было трудно. Словно сон… затянувшийся сон. Но каждый сон рано или поздно кончается. Надо только… дождаться.

— Тей Грон, — пропел мелодичный звучный голос. — Неужели невесте князя нехорошо?

В злых медвежьих глазках Грона промелькнуло изумление и, к облегчению Полины, он наконец отодвинулся.

— Всё… нормально… тея, — проворчал он, — а почему ты…

— Я решила, что нашей госпоже нехорошо, потому что ты так над ней склонился, тей, — улыбающаяся женщина подошла поближе и почтительно поклонилась Полине.

Она выглядела лет на двадцать пять или чуть больше, высокая, красивая яркой и спелой красотой, хотя ни одной яркой краски в её внешности и одежде не было, но она будто светилась здоровьем, силой, уверенностью. Белоснежная кожа, нежный румянец, густые светлые волосы заплетены в сложную косу, перекинутую на грудь.

— Как себя чувствует госпожа? — в серых прозрачных глазах светился доброжелательный интерес, хотя глаза эти показались Полине холодными.

— С-спасибо, — выдавила Полина.

— Моё имя Тамила, госпожа. Я — управительница. По мере сил распоряжаюсь всеми хозяйственными делами в замке князя. Буду рада служить тебе, госпожа.

Полина молчала, не зная, что говорить и как реагировать.

— Мне будет позволено узнать твоё имя, госпожа? — Тамила слегка склонила голову.

— Меня зовут Полина.

И тут будто невидимый киномеханик остановил воспроизведение: все замерли и секунды три стояли в полной неподвижности. Выражение лица Тамилы, впрочем, осталось невозмутимым, чего нельзя было сказать о Гроне и Верене, стоявшем позади управительницы. Г рона перекосило, а Верен задумчиво прищурился, услышав имя наречённой князя.

— Что-то не так? — спросила Полина.

— Что ты, госпожа, всё в порядке, — улыбнулась Тамила, однако её улыбка показалась Поле натянутой. — Очень красивое имя. И редкое в наших краях. Прекрасное имя. Прошу, тея Полина, — Тамила повела рукой, приглашая следовать за собой. — Я провожу тебя в твои покои.