Жестокая клятва

14

ИЗАБЕЛЛА

Я знала, что Найл был пьян с того момента, как переступил порог квартиры. Я знаю, что должна остановить его, потому что утром он может пожалеть об этом, и тогда будет намного больнее. Проснуться и видеть сожаление в его глазах или обнаруживать, что он ушел ночью, это больше, чем я, кажется, могу вынести в данный момент, еще один отказ, еще одно напоминание о том, что для него я даже не должна быть рядом прямо сейчас, не говоря уже о вечности. Но когда его рука запутывается в моих волосах и притягивает мой рот к своему, я понимаю, что заблудилась. Я хочу его больше, чем когда-либо чего-либо хотела, и выгибаюсь навстречу ему, когда он ведет меня на кухню, чувствуя, как бешено колотится мое сердце.

Я не хочу, чтобы он останавливался. Я не хочу даже предполагать, что он может остановиться. Я хочу, чтобы он довел это до конца, чтобы я наконец снова почувствовала его внутри себя, чтобы он держал меня в своих объятиях и хотя бы на мгновение притворился, что у нас все в порядке, что он не уйдет, что мы можем быть вдвоем. Я хочу того же, что было у нас раньше, страсти и необузданной потребности.

Я никогда не чувствовала, что нуждаюсь в чем-то так сильно, как в нем в этот момент. Желание, горячее и мощное, поднимается во мне, когда он ведет меня на кухню. Я боролась с этим, кажется, неделями, и теперь, когда его руки обнимают меня, а губы касаются моих, я знаю, что проигрываю эту битву. Мое тело бьется, как пульс, я выгибаюсь навстречу ему, и я целую его в ответ с дикой самозабвенностью, чувствуя, как он твердеет у моего бедра.

— Я так рада, что ты пришел, — шепчу я ему в губы, когда его рука скользит вверх под край моего халата, грубые пальцы касаются моей кожи, сжимая мое бедро, мою тазобедренную часть, мою талию. — Я надеялась, что ты это сделаешь.

— Я пьян, — бормочет Найл. — Я не должен быть здесь, девочка. Но ты нужна мне. — Он немного отстраняется, его голубые глаза смотрят в мои, и на секунду мне кажется, что он собирается остановиться, что он собирается сказать мне, что ему нужно уйти. — Я не мог остаться в стороне.

Я задыхаюсь, когда он снова целует меня, сильно и горячо, обе его руки поднимаются и зарываются в мои волосы, лаская мое лицо, прижимая мой рот к своему. Он прижимается ко мне, твердый, его мускулистое тело пригвождает меня к месту, пока я борюсь со слезами, жгущими мои веки. Я безмерно рада, что он здесь, и уже убита горем из-за того, что знаю, что он не останется, что каждый раз я никогда не знаю, будет ли еще одна такая ночь, как эта.

Но я все равно буду принимать все, что он может дать, каждый раз.

Он внезапно разворачивает меня к себе, мои руки инстинктивно хватаются за столешницу, когда он приподнимает мои густые черные волосы, целует затылок и отводит их в сторону. Его губы ласкают мой затылок, отчего по спине пробегают мурашки, его грубые руки хватаются за красный атлас моего халата, когда он скользит ими вниз по моему телу.

— В первую ночь ты была в красном, — бормочет он, касаясь моей кожи. — Мне нравится этот цвет на тебе.

Его руки достигают подола, поднимают его вверх по моим бедрам. Он скользит им вверх, пока не находит под ним край подходящих трусиков. Я надела их в какой-то странной надежде, что он передумает после того дня, который у нас был, и придет ко мне, хотя я чувствовала противоречие по поводу этого желания. Я больше не хочу быть для него просто средством забыть о Сирше, именно этой ночью, но что-то подсказывает мне, что дело не в этом. Это мой Найл, желающий меня, проигрывающий свою внутреннюю битву против того, чего он хочет так же сильно, как и я.

— Боже, ты такая чертовски великолепная, — рычит он, его горячее дыхание касается моей шеи, когда он спускает мои трусики, раздвигая мои бедра шире. Я стону, чувствуя, как атлас скользит по моим бедрам, предвкушая горячий, твердый толчок его члена внутри себя. Я хочу его, каждый мой нерв ноет от удовольствия, которое он может мне доставить, но вместо того, чтобы расстегнуть молнию и вонзиться в меня, он делает что-то другое.

Он хватает меня за талию одной рукой, немного оттягивая назад, так что я стою в дюйме или двух от прилавка, выгнув спину, все еще держась за край, когда он внезапно опускается на колени позади меня.

— Найл, что… — выдыхаю я, чувствуя, как его руки скользят по внутренней стороне моих бедер, его теплое дыхание касается моей теперь обнаженной киски. Я чувствую себя невероятно обнаженной перед ним, волна возбуждения захлестывает меня при мысли о том, что он, возможно, собирается сделать, и я чувствую, как мой клитор пульсирует в ожидании его языка.

— Мне нужно попробовать тебя на вкус, девочка, — хрипло произносит он, и в следующий момент я чувствую его щетину на внутренней стороне бедра, отчего по мне пробегает дрожь удовольствия. Его губы касаются края моей киски, и я снова издаю тихий стон потребности, когда его язык, наконец, вырывается наружу, скользя по моей чувствительной плоти.

Найл стонет, его руки сжимаются на моих бедрах.

— Мне нравится, какая ты на вкус, — бормочет он, его язык скользит между моих складочек, чтобы подразнить мой вход, продвигаясь вперед, к моему клитору. Я выгибаюсь навстречу его рту, не задумываясь, бесстыдно ища горячего удовольствия от его языка, нуждаясь в нем.

Он проводит кончиком по моему клитору, его губы трутся о мои складочки. Он медленный и голодный одновременно, его движения резкие и быстрые, как будто он пытается сдержаться и растянуть это на долго, но не может. Его рот прижимается ко мне крепче, язык двигается быстрее, пальцы сжимают мягкую плоть моих бедер, пока он пожирает меня, и я знаю, что мне не потребуется много времени, чтобы кончить. Это кажется грязным, эротичным, когда он вот так пожирает меня на кухне, в нескольких шагах от двери, и хотя ни у кого больше нет ключа и никто другой не может войти, это все равно кажется дерзким. В этом отношении это мало чем отличается от ночи, когда мы занимались любовью в пустыне, хотя та была более нежной, более интимной.

Это было до того, как все развалилось.

Однако сейчас я не могу думать об этом. Его рот теперь более голодный, более настойчивый, и когда он подталкивает меня к краю, его язык двигается быстрее, скользя по моему клитору и заставляя меня вскрикивать, направляясь к моей кульминации. Я чувствую, как у меня дрожат ноги, они угрожают подкоситься, но я знаю, что Найл не даст мне упасть.

— О боже… — я выдыхаю эти слова, моя спина выгибается дугой, когда я чувствую, что начинаю дрожать. — Найл, я…

Он стонет, руки сжимают меня крепче, словно призывая меня отпустить, его язык не умолкает ни на секунду, даже для того, чтобы сказать мне кончить для него, но это не имеет значения, потому что я падаю через край в блаженство, кончая так сильно, что мое зрение на мгновение расплывается, когда я запрокидываю голову и вскрикиваю, содрогаясь от волн удовольствия, которые угрожают заставить меня потерять равновесие.

Но Найл не дает мне упасть. Он хватает меня за бедра, когда я кончаю, продолжая поглаживать языком мой клитор, пока мне не начинает казаться, что я никогда не перестану кончать. Даже когда я чувствую, что рябь от этого начинает исчезать, он не останавливается, немного отстраняясь, чтобы ослабить действие моего перевозбужденного клитора, когда он скользит языком обратно к моему входу. Он дразнит меня там на мгновение, его пальцы обводят внутреннюю сторону моих бедер, когда он просовывает кончик языка внутрь меня, нежно побуждая меня вернуться к медленному подъему удовольствия.

Я стону, отталкиваясь от него, желая большего.

— Пожалуйста, Найл, — выдыхаю я, не уверенная, умоляю ли я его продолжать или остановиться и трахнуть меня, но это не имеет значения. Я не могу подобрать слов, чтобы озвучить это, и у него нет намерения делать что-либо еще, кроме как продолжать доставлять мне удовольствие.

Он дает мне мгновение, прежде чем его пальцы находят мой клитор, в то время как его язык входит и выходит из меня, нежно потирая, подталкивая меня выше. А затем, когда я издаю долгий стон удовольствия, его язык скользит еще выше, дразня тугую дырочку вверху.

— Найл! — Я издаю потрясенный возглас, и он хихикает, его язык все еще прищелкивает там, подталкивая. Это странное и приятное ощущение одновременно, шок от того, что он делает, на мгновение прерывает мое медленное приближение к оргазму, а затем его пальцы возобновляют свое кружение по моему клитору, и я издаю еще один стон удовольствия, когда отдаюсь всему этому.

— Я собираюсь кончить снова, — стону я и слышу его одобрительный гул, его язык все еще кружит там, где я никогда не думала, что он прикоснется ко мне так, в то время как его пальцы продолжают поглаживать мой клитор именно так, как, он знает, мне нравятся прикосновения, быстро подталкивая меня ко второму оргазму.

Каждый раз, когда Найл прикасается ко мне, я чувствую, что открываю для себя новые глубины удовольствия, новые способы почувствовать, как мое тело тает под его руками и ртом, и это ничем не отличается. Я хватаюсь за столешницу, как будто разваливаюсь по швам, чувствуя его язык и пальцы, вибрацию его стона, когда я жестко кончаю для него, возбуждение переполняет его руку, когда я бесстыдно возвращаюсь к его рту.

Он продолжает переживать каждую дрожь и пульсацию моего оргазма, пока я не начинаю задыхаться от последствий этого, а затем я чувствую, как он встает, одной рукой все еще сжимая мое бедро, когда я слышу, как щелкает его молния.

— Да, — стону я, моя голова наклоняется вперед, я выгибаю спину, бедра раздвигаются шире. — Пожалуйста, Найл…

— О, я намерен отдать тебе каждый дюйм своего члена, девочка, — рычит он, и я чувствую, как набухшая головка подталкивает меня секундой позже, толкаясь между моих складочек, когда обе его руки сжимают меня, удерживая неподвижно, пока головка его члена скользит внутри меня.

Я издаю крик удовольствия, выгибая спину, и Найл стонет, когда входит в меня, наполняя одним быстрым, горячим скольжением плоти по плоти. Он погружается в меня, входя в меня так глубоко, как только может. Он задерживается там на мгновение, вздрагивая, наклоняется вперед, чтобы снова коснуться губами моей шеи, когда я сжимаюсь вокруг него, желая удержать его там.

— Изабелла… — Он бормочет мое имя, буквы перекатываются по его языку, за этим следует глубокий стон потребности, когда он начинает толкаться, сильно и уверенно.

Я вцепляюсь в столешницу, пока он трахает меня, постанывая при каждом толчке, желая, чтобы это продолжалось вечно. Ничто не ощущается так хорошо, как Найл внутри меня, наполняющий меня, и я встречаю каждое его движение, выгибаясь навстречу горячему скольжению его члена.

— В тебе так чертовски хорошо, девочка, — стонет он, и от его слов по моей коже пробегают искры ощущений. Мне нравится звук его голоса, усиление его акцента с его растущим желанием, то, как он заставляет меня чувствовать, что я разваливаюсь на части и одновременно собирая меня воедино. — Боже, я никогда не перестану трахать тебя…

Я задыхаюсь, как от того, что он сказал, так и от охвативших меня ощущений. Я тоже не хочу, чтобы он останавливался, ни сейчас, ни когда-либо, но я не могу сформулировать слова. Это слишком приятно, его толстый член заполняет меня, вонзаясь в меня снова и снова, пока я не оказываюсь на грани удовольствия, которое ощущается сильнее любого из оргазмов, которые он дарил мне раньше.

Он снова входит в меня, сильно, содрогаясь, когда на мгновение задерживается там. Я чувствую, как он растягивает меня, пульсирует, а затем он стонет, выскальзывая из меня и разворачивая меня, поднимая на столешницу.

— Я хочу видеть твое лицо, когда ты кончишь на мой член, — рычит он, раздвигая мои бедра и снова поспешно протискиваясь между ними. Я мельком вижу его, толстого, длинного, твердого и с прожилками, прежде чем головка его члена снова проскальзывает в меня, а затем Найл толкается в меня сильнее, чем раньше.

— Да, — выдыхаю я, когда он выходит из меня и входит снова, жестко, одной рукой обнимая меня за талию, чтобы прижать к себе, откидывая меня на столешницу, когда он погружается в меня снова и снова. — О боже, Найл, да…

Мои руки хватаются за его рубашку, цепляясь за него, когда я смотрю вниз на нас двоих, соединенных вместе, это зрелище заводит меня еще больше, я вижу, как он входит в меня, скользкий от моего возбуждения. Я чувствую, как его движения становятся все более беспорядочными, его бедра дергаются быстрее, когда он задыхается, его лицо напряжено от усилий сдержаться. Я была с ним уже достаточно много раз, чтобы распознать признаки, знать, что он близко, и я хочу чувствовать, как его тепло наполняет меня, и хочу, чтобы это длилось как можно дольше. Я в ужасе от того, что он уйдет, как только мы закончим, и я отгоняю страх, заставляя себя сосредоточиться на моменте, который у нас есть сейчас. Я не хочу бояться того, что еще даже не произошло.

— Я так близко, — стонет он, утыкаясь лицом в мое горло, притягивая меня ближе, входя в меня и раскачиваясь напротив, как будто хочет погрузиться в меня как можно глубже. — Я так близко, Изабелла…

Он стонет мое имя, густо, глубоко и настойчиво, и я чувствую, как по мне начинает пробегать дрожь удовольствия. Его губы касаются моего горла, язык вырисовывает узоры на моей коже, пока он не оказывается слишком близко, чтобы справиться с этим, и тогда я чувствую давление его губ там, посасывающих, покусывающих, когда он снова сильно входит в меня, и я слышу его приглушенный стон удовольствия, когда его член сокращается внутри меня.

— О боже, Изабелла, черт… — Найл откидывает голову назад, когда кончает, его рука поднимается, чтобы обхватить мое лицо, когда он смотрит на меня, его глаза темнеют от удовольствия. Выражение его лица заставляет меня снова кончать, сжимаясь вокруг него, когда мой собственный оргазм проходит через меня, и Найл откидывает голову назад, рыча от удовольствия сквозь его стиснутые зубы.

— О черт, о черт возьми, это так чертовски хорошо… — Он снова толкается, жар его спермы наполняет меня, когда он снова погружается в меня так глубоко, как только может, мои пальцы впиваются в его рубашку, я наклоняюсь вперед и зарываюсь лицом в его плечо, мои ноги обвиваются вокруг его талии, когда я прижимаюсь к нему, мы оба содрогаемся.

Я не хочу его отпускать. Я никогда не хочу его отпускать. Я вдыхаю его аромат, теплый мускус, одеколон и виски, и прежде, чем я понимаю, что происходит, Найл отходит от столешницы, все еще находясь внутри меня, мои ноги обвиваются вокруг него, когда он прижимает меня к себе и несет в спальню. Я не понимаю, что он ведет меня туда, пока мы не проходим половину гостиной. Мое сердце замирает в груди от надежды, что он не просто ведет меня в постель, чтобы оставить там.

Найл пинком захлопывает за собой дверь, заносит меня внутрь и укладывает обратно на груду подушек. Я снова хватаюсь за его рубашку, когда он отпускает меня, и чувствую, как он наклоняется, издавая низкий стон, когда он падает на кровать рядом со мной. Он напрягается, и на секунду мне кажется, что он собирается отстраниться, встать, уйти. Все, что я чувствую, это внезапное отчаянное желание удержать его здесь, со мной, ощущение, что если я позволю ему уйти сегодня вечером, он больше не вернется.

Я хочу еще одну ночь, спать в твоих объятиях. Я не знаю, говорю ли я это вслух или только про себя, но я делаю единственное, что приходит мне в голову, чтобы удержать его здесь, со мной.

Я поворачиваюсь к нему, беру его лицо в ладони и целую.