Жгучий Мороз

Глава 2

Мара

Работа в баре тянется невыносимо медленно. Порывистый ветер рвет деревья на улице, разнося толстые одеяла свежевыпавшего снега и засыпая все на своем пути. Я наливаю «Джеймисон» и имбирное пиво, быстро осматривая посетителей, которые отважились выйти на улицу в такую погоду, чтобы получить выпивку и немного полуприличной еды. Все места за барной стойкой и столиками недавно заполнились. Я беспокойно двигаюсь за барной стойкой. Лёд в моем напитке трещит и покачивается в янтарной жидкости. Если в ближайшее время смена не активизируется, я умру от скуки.

— Не унывай, Мара, — Ками подталкивает меня локтем, прежде чем вытереть стакан. — Если всё будет так же тихо, мы сможем вернуться домой пораньше.

— Разве это было бы интересно? — я хмуро смотрю на неё.

Она только хихикает, заправляя свои короткие каштановые волосы за ухо.

— Это ты решила снять квартиру прямо над баром.

— Поначалу это казалось отличной идеей, — ворчу я.

Моя квартира просто невероятна. Огромное помещение с видом на самую оживленную улицу в городе. Я могу пешком дойти до любого из лучших ресторанов, баров, танцевальных залов, а до работы и обратно всего пара минут ходьбы. Я практически живу в «Айс Хаусе», поэтому возможность возвращаться домой за пять минут после долгой смены была невероятно привлекательной. Теперь, когда мне некуда идти, кроме как в свою квартиру, я чувствую себя жалко и уныло.

Холодный воздух наполняет бар, когда дверь распахивается, и внутрь вваливается оживленная группа заснеженных лыжных патрульных. Моё сердце замирает, когда я ищу среди толпы одно лицо. Он на голову выше остальных, и его лохматые черные волосы выделяются на фоне снежно-белого фона.

Джек.

Его темный взгляд устремлен на барную стойку, и у меня перехватывает дыхание. На его изящных губах появляется улыбка, но он так же быстро отводит взгляд. Они занимают столик напротив бара, и Ками быстро принимает их заказы.

— За перевал Дятлова и за то, чтобы еще раз выпить за Джека! — Крейг поднимает свою рюмку в воздух, и остальные следуют его примеру.

Дятлова?

Конечно, они говорят о перевале Ослана. Я слышала это название вместе с историями и пьяными слухами от одиноких завсегдатаев. Говорят, это место проклято, обречено. Неужели именно там сегодня состоялась их работа? Я изучаю Джека, когда уверена, что он не смотрит. Что-то в его позе кажется неправильным. Он тихий, серьезный. Группа разражается очередным приступом смеха, и я отмахиваюсь от мрачных предчувствий, грозящих испортить вечер.

Я наливаю выпивку и послушно убираю бар, не обращая внимания на горячие взгляды в мою сторону. Это игра, в которую мы играем. Он делает вид, что не смотрит, а я притворяюсь, что не замечаю этого. Почему мы держим все в секрете? Полагаю, у нас обоих есть свои причины. У меня — из-за проблем с обязательствами после того, как моё сердце разбилось на большее количество осколков, чем стакан, который Ками только что уронила, возвращаясь в бар. А Джек… ну, Джек убежден, что теряет всё, что любит. Это, конечно, не так, но череда несчастных случаев и странных совпадений привела его к такому убеждению. Он остается на расстоянии вытянутой руки. Ничего слишком серьезного, ничего слишком уязвимого. Он держится непринужденно из-за проклятия, которое, по его мнению, наложено на него, а я беру то, что он может дать. Он не хочет привязываться, а я не хочу брать на себя обязательства. Все идеально.

Я замечаю, как он смотрит на меня исподлобья. Это прекрасная возможность наклониться вперед, вытирая край барной стойки и открывая ему слишком щедрый вид на мою рубашку. После этого я знаю, что он заглотит наживку.

— Это всё ещё так медленно, Ками. Ты не будешь возражать, если я закончу на сегодня? Я буду наверху, если понадоблюсь.

— Конечно. Я справлюсь с парой постоянных клиентов и лыжным патрулем, — она эффектно обмахивается веером.

— Спасибо. Я у тебя в долгу, — я бросаю фартук и направляюсь к своей квартире, не оглядываясь назад.

Моё тело гудит в предвкушении, когда я закрываю за собой дверь, но не запираю её. Я опускаюсь на край кухонного острова и начинаю ждать. Проходят минуты, а никто не приходит. Может, он просто занят со своими друзьями. Они явно что-то праздновали. Я играю со своими длинными светлыми локонами, снова и снова накручивая их на пальцы. Это нервная привычка.

Моё внимание переключается с двери на окно. Снег всё ещё идет, покрывая всё толстым слоем чистого белого слоя. В снеге есть что-то завораживающее. Кристаллы сверкают в свете ночных фонарей. Тонкие узоры, которые они создают, когда каждая хлопушка танцует на порывистом зимнем ветру.

Снег заставляет меня думать о Джеке, и мой взгляд возвращается к незакрытой двери. Он может прийти позже. Да, возможно, он планирует прийти сегодня вечером, когда все остальные уйдут. Я закусываю губу, когда мои надежды начинают угасать. Ничего страшного, если он не придет сегодня. Мне все равно нужно хорошо выспаться.

В конце концов я проглатываю своё разочарование и отправляюсь в душ. Пролитое пиво и виски — не мои любимые ароматы, а хороший горячий душ всегда проясняет голову. Горячая вода успокаивающе действует на мои больные мышцы. Пространство между бедрами просит разрядки, но моя рука сегодня не поможет.

Из ванной вырывается пар, когда я закрываю дверь и выхожу на холодный воздух квартиры, крепко сжимая полотенце.

— Тебе никто никогда не говорил, что на ночь нужно запирать двери?

Адреналин бурлит в моих венах, и я поворачиваю голову в сторону голоса. Джек непринужденно расположился на диване, и моё сердце бешено колотится в груди. Он выглядит опасно красивым, без зимней одежды, в приталенной футболке с длинным рукавом, которая подчеркивает мускулы его плеч и груди. То, как напрягаются эти мышцы, когда его тело подчиняет себе моё, я часто воспроизвожу в памяти, когда остаюсь одна.

Его темные глаза блуждают по моему телу, задерживаясь на маленьком полотенце. Когда он снова поднимает глаза, в его взгляде чувствуется голод.

— Никогда не знаешь, кто может войти, — он встает и длинными, медленными шагами направляется ко мне. — И какие коварные намерения у них могут быть на уме.

Вблизи он возвышается надо мной, учитывая его шесть с лишним футов. Мурашки бегут по моей коже, когда он проводит пальцем по ключице и груди, задевая узел на полотенце.

— Возможно, коварство — это именно то, на что я надеялась, — мой голос дрожит от предвкушения и желания. Джек усмехается и дергает за узел. Полотенце падает на пол, оставляя меня обнаженной под его горячим взглядом.

— В таком случае… — он зарывается рукой в мои мокрые волосы, оттягивает мою голову назад и пирует на моих губах. Стон, вырвавшийся из моего горла, заставляет его усмехнуться.

— Скучала по мне? — бормочет он мне в рот.

— Я скучала по твоему члену.

Моя рука проникает под его пояс, и он стонет. Грубые руки сжимают мои бедра, когда он ведет меня на кухню и усаживает на холодную стойку. Наши рты пожирают друг друга, пока он быстро избавляется от одежды. Моя кожа скользит по граниту, когда он подтаскивает меня к краю и раздвигает колени. Его член длинный и толстый, идеально пропорциональный для человека его размера. Он проводит головкой вверх-вниз по моей киске, размазывая моё возбуждение по кончику.

— Что, без прелюдии? — игриво добавляю я.

Темные глаза Джека впиваются в меня, заставляя кровь приливать к моим щекам. Он резко входит в меня, и я удивленно вскрикиваю.

— Дай мне послушать, как сильно ты по нему скучала, — его дыхание обжигает мою кожу. Столь быстрое принятие его, всего сразу, наполняет меня ноющей полнотой, которой я не могу удовлетвориться. Он вытаскивает член до самого кончика и снова погружается в меня, и я стону от удовольствия. Джек почти слишком велик для меня. Каждый толчок стирает грань между удовольствием и болью и держит меня на крючке. Я не могу насытиться им.

Его руки подхватывают мои колени и подтягивают их выше, пока он быстро и жестко входит в меня. Сегодня что-то изменилось, и я напомнила себе о своих прежних тревожных ощущениях. В Джеке есть грубость, к которой я не привыкла. В его глазах что-то полыхает. Он явно закончил смену, прежде чем прийти в бар. Что случилось на той горе?

— Смотри на меня.

Моё тело воспламеняется от этой команды, и я выгибаю спину, когда он слегка меняет угол наклона.

— Да, — бессвязно бормочу я. — Да, да. Не останавливайся, — слова слетают с моих губ со стоном снова и снова, пока он дарит моему телу наслаждение, которого оно так отчаянно жаждало.

— Я не остановлюсь, пока эта сладкая киска не кончит на мой член, и ты не выкрикнешь моё имя, — его голос прорывается в моё ухо, глубокий тембр скользит по моей коже, словно дым.

Что-то в том, как грязно и неожиданно Джек говорит со мной, заставляет дрожать от удовольствия. Мне нравится эта версия Джека. Я отпускаю стойку, хватаюсь за его плечи, чтобы опереться, и прижимаюсь к нему, пока моя кульминация нарастает. Ближе, ближе.

Его пальцы до боли впиваются в мои бедра, а его тело захватывает моё. В том, как он трахает меня, есть что-то первобытное, как будто это последний раз, когда я у него есть, или как будто это единственное, что может вернуть ему рассудок.

— Кончи для меня, Мара, — он наклоняется ниже, посасывая кожу на моей шее, и когда его зубы нащупывают мой пульс, я кончаю так сильно, что на пару секунд перестаю дышать. Моя голова кружится, пока тело сотрясается от его мощных толчков, моя киска сжимает его длину, когда он с хрипом кончает и заполняет меня. Мы тяжело дышим, его тело замирает. Его лоб прижимается к моему, прежде чем он впивается в мои губы глубоким, долгим поцелуем.

Его голос хриплый, когда он снова заговорил:

— Я беру свои слова обратно. Никогда, никогда не запирай дверь.

От этих слов я хихикаю.

— Если это то, что происходит, когда я этого не делаю, то я только за.

Моё тело соскальзывает со стойки, и я стону, когда мои ноги ударяются о пол.

— Ты останешься здесь на ночь?

Он смотрит в окно.

— Ради безопасности. Мне нужно быть уверенным, что я буду поблизости, если кто-то позовет на помощь, — он одаривает меня еще одной из своих опасных красивых ухмылок, и я закатываю глаза.

— Верно.

— А пока, — он перекидывает меня через плечо, шлепает по попке и направляется в спальню, — думаю, я знаю, как мы можем скоротать время.