Жгучий Мороз

Глава 6

Мара

Мой рассудок ускользает, пока я сижу в тишине пустой комнаты. Конечно, это не реально. Последние крохи моего рассудка цепляются за идею, что я сплю или, по крайней мере, воображаю это. Но часть меня, в частности, ноющая боль между бедер, не может не задаваться вопросом, реально ли все это. Но если это реальность, значит, я в ловушке.

Лёд впивается в мои запястья, когда я пытаюсь разорвать путы. Мне нужно снова контролировать свои руки.

Думай, думай.

Лёд. Как лучше всего уничтожить лёд? Тепло. Я потираю ладони друг о друга, желая, чтобы моя кровь выступила и нагрела кожу между ними, но кровь из моих рук ушла слишком давно.

Когда это не помогает, я возвращаюсь к недавней встрече с Фростом. Мысли о том, как этот толстый бледный член ворвался в меня и вызвал самый интенсивный оргазм в моей жизни, заставляют сжиматься. От этих воспоминаний по телу разливается жар, а на плече начинает появляться капля, капля, капля. Я дергаю руками, желая освободить их, но путы всё ещё слишком крепки. Руки опускаются в оковы, и я вздрагиваю, когда костяшки пальцев сжимаются в тесном пространстве. Боль усиливается, и крик вырывается из моих легких как раз в тот момент, когда мои руки освобождаются.

Запястья болят, но я улыбаюсь, несмотря на это. Я свободна. Моя одежда уничтожена, поэтому вместо неё выбираю толстую коричневую шкуру. Звериная шкура защищает моё тело, пока я осторожно ступаю по скользкому полу. Дворец кажется пустым, пока я иду по мерцающим голубым залам, пытаясь вспомнить путь, который мы проложили по дороге внутрь. Передо мной возвышаются две огромные стеклянные двери, и я протискиваюсь сквозь них с силой, ранее неведомой моим конечностям. Снег бьет мне в лицо, когда я вырываюсь в лес. Вокруг раздается безумный смех, и я вдыхаю прохладный свежий воздух. Я не понимаю, где нахожусь, поэтому выбираю направление наугад и бегу в ту сторону. Мои ноги оставляют отпечатки на свежем снегу, а я несусь все дальше в лес. Каким-то образом я собираюсь найти выход отсюда.

Вдалеке бесцельно бродят фигуры.

Мертвецы…

Я изо всех сил стараюсь избегать их, меняя свой путь каждый раз, когда замечаю новую тень, притаившуюся поблизости. Паутина деревьев становится все шире и глубже, пока я продолжаю идти по тропинке. До моих ушей доносится шум, и во мне просыпается смятение. Вода? Я натыкаюсь на бушующую реку. Вода яростно бурлит, и на поверхности появляется белая пена.

— Черт! — я падаю на колени, и внутри меня бушует разочарование.

— Помоги мне.

Я поворачиваю голову в сторону голоса и ползу к краю берега реки. Воздух покидает мои легкие, и на его место приходит страх. Люди. В воде, прямо под поверхностью, есть люди. Массы тел спутались вместе, борясь с мощным течением. Каждые несколько секунд кто-то из них всплывает на поверхность и кричит, борясь за дыхание, прежде чем его снова затягивает под воду. Что это за мучения? Передо мной всплывает молодая женщина, её призрачные глаза дики от испуга.

— Помоги мне! — её рука выныривает из воды, и я инстинктивно тянусь к ней. В тот момент, когда наши руки соединяются, меня пробирает холод. Глаза женщины сужаются, и она опускается под воду, исчезая в глубине реки и увлекая меня за собой.

Всё происходит так быстро, что я даже не успеваю вдохнуть. Мои легкие опустели с того момента, как я оказалась в бурлящей воде. Десятки рук вцепляются в меня, хватая за руки, ноги, лицо и грудь. Крики ужаса и отчаяния проникают под кожу, когда свет сверху исчезает. Ярость и ненависть каждой души, запертой в этих мутных глубинах, давит на меня со всех сторон.

Я умру.

Фрост говорил, что я неуязвима для холода, но ужасающий озноб пробирает до самых костей. Безысходность охватывает меня, когда исчезает последний проблеск надежды. Это реально, слишком реально. Я не хочу умирать здесь. Не хочу умирать вот так.

Сильные руки впиваются в мою плоть и возвращают на поверхность так быстро, что я едва успеваю это осознать. Я задыхаюсь, когда моё тело покидает воду, и свежий воздух наполняет мои легкие. Четыре руки обхватывают меня. Одна обвивает мою талию, другая поглаживает по спине, когда вода извергается из моих легких. Две другие хватают меня за лицо, поворачивая его к небу, пока я не смотрю в обеспокоенные глаза Фроста. Шок лишает меня голоса, не позволяя говорить.

Из воды поднимаются крики ярости и гнева, и глаза Фроста сужаются. Он ударяет кулаком по земле, и лёд покрывает реку, застывая. Тысячи кулаков бьют по прозрачному льду, и Фрост рычит. Он подхватывает меня и обнимает, притягивая к себе. Прохлада от воды исчезает, когда его тело вытягивает из моей кожи последние капли холода. Он идет молча, пока мы снова не достигаем спальной комнаты. Фрост укладывает меня на кровать, укутывает в меха и бормочет что-то на непонятном мне языке.

— Ты сказал, что я невосприимчива к холоду, — выдавливаю я из себя. Его бледные, арктические глаза впиваются в меня.

— Ты невосприимчива к здешнему холоду, но не к притяжению мертвых. О чём ты думала? Ты могла погибнуть, — его тон становится резче, и я вздрагиваю.

— Что это за место? — я вздрагиваю от воспоминаний, и он притягивает меня к себе. Это успокаивающий жест, которого я от него не ожидала.

— Река проклятых, — он переводит взгляд на окно. — Здесь рады тем, кто погибает под моей стихией. Они больше не чувствуют холода, усталости или страха. Здесь спокойно и людям, и животным, которые здесь оказываются, — его руки сжимаются, а мышцы напрягаются. — Но есть и те, кто проводит свою жизнь, причиняя зло окружающему миру. Когда проклятые проваливаются под лёд и снег, они оказываются в реке. Их проклятые души вынуждены тонуть и замерзать вечно.

— Это ужасно.

Его грудь прижимается к моей щеке, и я прижимаюсь к нему.

— Не жалей их. Никто не попадает в реку, если не заслуживает этого.

— И всё же, — возражаю я. — Это похоже на жестокое наказание.

— Наказание? — он забавно покачивает головой. — Нет, вот это наказание, — он стаскивает меня со своих колен, и что-то холодное обхватывает мои лодыжки и запястья, растягивая тело во всех направлениях. Голубые ледяные канаты прикрепляют мои руки и ноги к каждому из четырех столбиков кровати, и я широко раскрываю руки, борясь с ограничениями.

— За что? — удивление и раздражение окрашивают мой голос. Сколько раз он собирается меня связывать?

На его змееподобных чертах расплывается торжествующая ухмылка.

— За попытку побега, — его пальцы скользят по каркасу кровати, оказываясь в опасной близости от моей лодыжки.

— Как ты меня назвал? Снеговиком? — в воздухе сверкает голубой свет, струясь между его ладонями. В одну минуту слева от кровати пустое пространство, а в другую — полностью сформировавшийся снеговик, руки-палки, глаза-пуговицы, нос морковкой и все остальное.

— Я сказала «отвратительный снеговик», — ворчливо добавляю я, не понимая, к чему всё идет.

— Достаточно близко, — Фрост обходит снеговика по кругу, задумчиво глядя на него. Что, черт возьми, он ищет? — Ты упомянула о снеговике через несколько минут после того, как я заставил тебя кончить, когда всё, о чём ты должна была думать — это обо мне и о том, как пело твое тело, когда мой член наполнял тебя, — его взгляд падает на мою киску, голую и открытую. Я дергаю за веревки, привязывающие мои лодыжки к столбикам кровати. Он просто щелкает запястьем, и веревки натягиваются сильнее, заставляя меня шире раздвинуть ноги.

— Я сделаю так, что ты уже никогда не сможешь увидеть снеговика, не думая обо мне.

Фрост

Свежевылепленный снеговик смотрит на меня пустым, безжизненным взглядом. В этих остекленевших пуговичных глазах отражается пустота, которую я ощущал на протяжении долгого времени, до сегодняшнего дня. До Мары. Она вздорная и распутная. Мысль о том, что она умерла бы, замерзшая в этой реке, заставляет моё сердце сжиматься. Но она не умерла. Я провожу кончиками пальцев по её бедрам, чтобы убедиться в этом. По пальцам разливается тепло, проникая под кожу. Определенно жива.

То, как её тело приняло меня раньше, было очень многообещающим. Думаю, она гораздо более сексуальное создание, чем её большие ланьи глаза и чистые светлые волосы, в которые я поначалу верил. Я заглядываю ей между бедер, облизывая губы при виде этого зрелища. Даже сейчас на её половых губах блестит возбуждение. Влага только усиливается, пока она борется со своими ледяными путами. В её взгляде — вызов и любопытство.

Что-то подсказывает мне, что ей понравится наказание.

Я небрежно отрываю морковный нос снеговика от его тупого лица, снова и снова вертя его в руках. Он больше, чем я предполагал вначале, и это заставляет меня ухмыляться.

Глубокие океанские глаза с подозрением смотрят на меня, когда я приближаюсь к изголовью кровати.

— Открой рот, но не кусай.

Она повинуется, без колебаний раскрывая пухлые губы.

— Шире, — приказываю я, наслаждаясь тем, как она втягивает воздух, прежде чем приоткрыть рот ещё больше. Я ввожу морковку внутрь, обводя её губы, пока она не погружается глубже. Ей требуется гораздо больше времени, чем я ожидал. Мой член дергается от непреодолимого желания погрузиться в её горло и трахать ангельское личико, пока она не задохнется.

Позже.

Когда она наконец задыхается, я медленно вынимаю морковку, теперь уже мокрую и покрытую её слюной.

Предвкушение пульсирует в моих жилах, когда я занимаю свое место у изножья кровати. Я сплевываю один раз, добавляя свою слюну на морковку. Её глаза расширились, когда я провел ею между бедер.

— Считай это своим наказанием, — я ввожу в неё длинный оранжевый член, и она удивленно вздрагивает. — Ты будешь принимать это, пока не кончишь, — я вдавливаю морковку глубже, и её бедра подрагивают. — Сделай это, и я снова вознагражу тебя своим членом. Ты поняла?

Щеки окрашиваются в рубиновый цвет, и она кивает.

— Хорошая девочка.

И тогда я начинаю настойчиво двигаться внутри неё, массируя длинным, твердым предметом её внутренние стенки. Сначала она замирает, возможно, не привыкнув к необычному предмету внутри себя. Мои руки тянутся вперед, одна рука опускается между её бедер, и она заметно расслабляется, когда я поглаживаю подушечками пальцев её клитор. Вторая рука скользит вверх по её мягкому животу, приземляется на одну упругую грудь и игриво разминает её. Она стонет, и этот звук заставляет меня напрячься. Мне нужно, чтобы она кончила.

Третья рука тянется выше, скользит по её раздвинутым губам и погружает два пальца в её рот. Она машинально начинает сосать, и я стону от этого ощущения. Четвертая рука продолжает вводить и выводить морковку, нащупывая те места внутри, которые заставляли её содрогаться и кричать.

Я внезапно начинаю жалеть, что нет пятой руки, так как мой член напрягается до боли. Мне нужно облегчение, но я не в силах помочь себе. Она извивается под моими прикосновениями, обхватывая мои пальцы. Хрип удовлетворения вырывается из моей груди от того, как невероятно сексуально она выглядит, привязанная к моей кровати. Мара напрягается от громкого звука, но затем удивляет меня, когда начинает толкаться бедрами вверх.

Ей нравится этот звук?

Я издаю еще один глубокий хрип, и она кусает мои пальцы, когда с её губ срывается гортанный звук.

Влажное хлюпанье морковки между её бедер и небрежные сосательные звуки моих пальцев в её рту заставляют моё тело высвободиться, так и не дождавшись прикосновения. Мерзкие звуки эхом отражаются от ледяных стен, заставляя меня закрыть глаза, поскольку желание берет верх над здравым смыслом.

Мара содрогается подо мной, и мой взгляд возвращается к её извивающемуся телу. Я усиливаю давление на её клитор, одновременно сильно сжимая соски, чтобы она задыхалась. Комбинация действует безотказно, и её мышцы напрягаются, сжимаясь вокруг морковки и кусая мои пальцы так сильно, что они начинают кровоточить. Клыки вонзаются в нижнюю губу, и я усилием воли заставляю свое тело сопротивляться. Я не кончу сейчас. Я отказываюсь кончать снова, если не буду похоронен в теплой влаге Мары.

Вид её розовой раскрасневшейся кожи и блеск пота, покрывающего её обнаженное тело, — самое сексуальное, что я когда-либо видел. В этом промерзшем подземном мире нет ничего теплого. Никто не краснеет, никто не потеет. От её безвольного тела исходит тепло, и я наслаждаюсь им, впитывая каждый кусочек, как само солнце. Или, по крайней мере, как я представляю себе солнце. Если бы только я мог достать сосуд…

Глаза Мары прикованы к моим. Они мечутся туда-сюда между моей рукой и лицом. Ей интересно, почему я не убрал морковку после её оргазма. Я ухмыляюсь, наслаждаясь её испуганным выражением лица каждый раз, когда полностью обнажаю клыки. Тело Мары подпрыгивает, когда я вытаскиваю морковку. Овощ блестит, так как её оргазм придал ей вид блестящей глазури. Я провожу по ней языком, наслаждаясь соленым, теплым вкусом её экстаза. Мои клыки щелкают по верхушке, разрывая хрустящий овощ с точностью до миллиметра. Мои глаза практически закатываются, а в голове раздается хрип.

— Твоя пизда — единственный вкус, который я хочу ощущать с этого момента.

Она хнычет, и это посылает импульс через мой твердый член.

Глаза Мары опускаются к моей эрекции, и она облизывает губы.

— А как же моя награда? — её голос хриплый и наполненный вожделением.

Я вдавливаю оставшуюся морковку обратно в перекошенное лицо снеговика. Глаза Мары следят за каждым моим движением.

— Награда? — я непринужденно обхожу кровать, проводя большим пальцем по её лодыжке, когда прохожу мимо. — Мне нужно, чтобы ты уточнила.

Её глаза темнеют.

— Ты сказал… — она прикусывает губу. Внутренняя борьба, которая так явно написана на её лице, вызывает у меня еще одну ухмылку.

— Чего ты хочешь, Мара?

Её веки трепещут, когда я произношу её имя.

— Скажи мне.

Мне нужно услышать это из её уст. Просто не говорить «нет» уже недостаточно. Я хочу знать, что она хочет моё тело так же, как я умираю внутри по её телу.

Она молчит всего несколько секунд, но они пролетают как вечность. Затем что-то сверкает в её сапфировых глазах.

— Я хочу, чтобы ты трахнул меня.

Она хочет меня. Одним движением руки я отпускаю веревки, делаю выпад вперед и переворачиваю её на живот. Толщина её бедер ощущается между моими пальцами, когда я обхватываю её тело и рывком ставлю на четвереньки. От одной мысли о том, что у меня есть для неё в запасе, все пульсирует и болит.

Я хочу исследовать каждый её дюйм, пока она кричит от удовольствия.

— Держись за изголовье.

Она стонет от одной только команды. Если ей это нравится…

— Какая покорность, Мара. Посмотри на себя — мокрую, желающую и отчаянно жаждущую, чтобы я наполнил тебя.

Её хныканье подстегивает меня.

— Такая грязная, наслаждающаяся тем, что я делаю с тобой, позволяющая монстру трахать тебя.

Костяшки её пальцев побелели, когда она вцепилась в изголовье, а её тело нетерпеливо извивается передо мной.

— Раздвинь колени пошире.

Она уже практически задыхается. Мои руки опускаются к её влажному возбуждению, все четыре скользят по её жаждущей пизде, но не входят в неё. Она вздрагивает и откидывает бедра назад.

— Пожалуйста… — жалобно бормочет она.

Мне нравится, как она умоляет меня. То, что она так напряжена, а я единственный, кто может её удовлетворить, заставляет меня рычать. Двумя руками я удерживаю её за плечи, а пальцы двух других впиваются в её бедра, фиксируя её на месте.

— Ты хочешь этого… — я вхожу в неё, и её тело подается вперед, крик удовольствия наполняет воздух. — Ты получишь его, весь. Всего меня.

Мои бедра вонзаются в неё с опьяняющей жадностью, которая пугает меня. Я уже зависим от Мары. Как я могу отпустить её? И как я могу найти способ, чтобы она осталась? Если бы она знала правду о своем будущем…

Страх превращается в ярость, и я направляю её в каждый мощный толчок. Она принимает их с таким нетерпением, что мой мозг плавится, а рот жаждет большего. Мне нужно больше. Мне нужно всё. Мои руки спускаются с её плеч, хватают её запястья и выдергивают их из изголовья. Она задыхается, когда я прижимаю её грудью к кровати, вдавливая щекой в подушку, а затем связываю запястья за спиной. В таком виде она выглядит идеально. Связанная, лицо раскрасневшееся, тело готово. И вдруг просто трахать её становится недостаточно.

Мои руки берут каждую её часть. Три пальца у неё во рту, два в заднице, одна ладонь обхватывает её горло, а последний кулак зарыт глубоко в её белокурых локонах. И все это в то время, как мой член подгоняет её все ближе и ближе к беспамятству. Моё сознание начинает плыть, когда опасное давление нависает над основанием позвоночника.

— Кончи для меня, Мара. Покажи мне, как сильно ты любишь порочные вещи, которые я делаю с тобой… — рука в её волосах освобождается, и я резко опускаю её на задницу. — Кончи, — она извивается, и моя ладонь снова шлепает по её коже, — для, — маленькие стоны и рыдания отдаются в моих пальцах, а её тело начинает содрогаться, — меня.

Последний удар выводит её из равновесия.

Я убираю руку от её рта, впитывая крики, когда её тело сжимается и она насаживается на мои пальцы и член. Мой собственный оргазм вырывается наружу, едва сдерживаемый во время всего этого опыта. Я смотрю вниз, наслаждаясь тем, как моя сперма снова вытекает из её восхитительного тела. Место, где моя рука задела её светлую кожу, горит красным от крови и жара, и я провожу языком по следам с довольным стоном. Мара вздрагивает подо мной.

— Совершенство.