Гордость и предубеждение-2

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Прошел год со дня свадьбы Элизабет, и аллеи, рощи и леса Пемберли уже дышали зимой. В тот день, когда все семейство Бингли потихоньку выбиралось из кареты, на долину обрушился свирепый северный ветер. Мисс Бингли содрогнулась, посмотрев на парк.

— Я раньше видела Пемберли только летом. И совсем забыла про северные зимы, — призналась она.

— Надеюсь, тебя это не станет слишком волновать, Кэролайн. — Чарлз счастливо улыбался. — Полагаю, в Рашли даже много холоднее.

Он с большими предосторожностями помог Джейн спуститься. Китти оперлась на руку лакея и спрыгнула. Она захлопала в ладоши и закричала:

— Ох, милый, милый Пемберли. Как прекрасно он выглядит! — девушка спряталась от пытливого взгляда Элизабет в горячем объятии.

Все вместе они направились в тепло зимних покоев. Придвинувшись ближе к камину, гости рассказывали о своей поездке и передавали новости об обитателях Хартфордшира.

Мистер Дарси предложил всем подняться немного раньше, чем обычно в воскресенье, и отправиться на утреннюю службу в Кимптон.

— Великолепно, — откликнулся Бингли. — Как зовут тамошнего пастора? Я его знаю?

— Мистер Тернер, — напомнил Дарси. — Ты с ним знаком.

— Ну что у меня за память! Как же он выглядит? Дарси повернулся к Китти:

— Как ты о нем отозвалась, Кэтрин, после вашей первой встречи? Насколько я помню, ты сказала — «страхолюдина».

— Я уверена, что я не произносила ничего подобного! — воскликнула Китти, пытаясь смутить зятя взглядом. — Лиззи, скажи, ну я же не говорила так!

— Я не могу ручаться, что мой муж дословно помнит ту беседу, Китти, но, насколько я помню, тебя совсем не впечатлил мистер Тернер.

— А почему это я должна была попасть под его обаяние? Я едва знала его тогда. — Китти невероятно смущалась, но надеялась, что это не так явно бросается в глаза.

— Он из тех людей, кто начинает казаться много симпатичнее по мере знакомства с ним, — вступила в разговор Джейн. — Мистер Тернер очень добрый человек и настоящий джентльмен. Как только понимаешь это, его характер производит значительно более сильное впечатление, чем его вполне заурядная внешность.

— Согласен, — сказал Дарси. — И благодаря этому эффекту однажды некая молодая девушка увидит в нем истинного Адониса.

— Мистер Дарси, какой вы забавный! — вывела трель Кэролайн. — Однако если мы припомним точнее, мисс Китти просто передвинула мистера Тернера из разряда «страхолюдины», в разряд «не такой уж он и страхолюдина».

— Я полагаю, что я последний человек, на суждения которого можно опираться в таких случаях, мисс Бингли, — ответил он. — Хотя, как известно, молодые девушки сначала говорят что-то вроде: «Вы последний человек, за которого я когда-либо выйду замуж», но не проходит и нескольких месяцев, как они уже отчитывают бедняг за то, что те не вовремя обновили свой костюм.

— Ха! Ха! Ха! — снова раздалась мелодичная трель Кэролайн. — Какие ужасные вещи вы говорите! Как вы прекрасно знаете, мы никогда не проявляем такую жестокость. А вы что на это скажете, миссис Дарси?

— Думаю, не всякая девушка может так поступить, это исключение, — ответила Элизабет.

— Да, такая девушка, разумеется, должна быть исключительна по натуре, — согласился Дарси, — чтобы он отважился на очередную попытку.

— Он должен быть отважным человеком! — вскричал Бингли. — Если бы это случилось со мной, я бы сдался.

Китти облегченно рассмеялась вместе со всеми, радуясь, что все оставили в покое мистера Тернера и разговор перешел на другую тему. Если она и назвала его «страхолюдиной», что из этого? Он был некрасив, но ей хотелось бы повидаться с ним снова. Она поддразнит его немного, затем улизнет опять, так же, как делала это летом.

Должно быть, именно нетерпеливое предвкушение этой забавы заставило Китти уделить особенное внимание своей внешности в то воскресное утро. Она надела новое шерстяное платье с красивой вышивкой на рукавах и новое пальто, отделанное мехом у шеи и на манжетах.

Прихожане Кимптона всегда несколько оживлялись, когда скамья семьи Дарси оказывалась занята. Китти понравилось ощущать себя в центре внимания во время прошлого появления в церкви. На сей раз, когда все они вошли в церковь, она едва заметила небольшую суматоху среди прихожан. Ее больше беспокоило непонятное замирание сердца в ее груди.

Мистер Тернер готовился к проповеди в ризнице и ни о чем не догадывался.

После короткой молитвы он обернулся к стоявшим на коленях прихожанам и произнес:

— И изрек Он такие слова…

И тут Тернер увидел ту, с которой не встречался, начиная с ее последнего посещения Кимптона, уже очень давно. Тишина длилась две-три секунды. Она подняла широко раскрытые немигающие глаза, затем опустила их. Прихожане тоже посмотрели на своего пастора, но он не видел их. Он перевел взгляд куда-то вдаль и решительно продолжил:

— Бог изрек эти слова и сказал: «Я — господин твой Бог: И нет для тебя никаких других богов, кроме меня».

Остальная часть службы прошла относительно спокойно.

Затем мистер Тернер пригласил всю компанию позавтракать у него.

Когда они выходили из столовой, Китти оказалась рядом с пастором и, подняв глаза, ласково спросила:

— Как поживают ваши цыплята, мистер Тернер?

— Они больше не цыплята, мисс Беннет. Хотите посмотреть?

Как-то так получилось, что она была бы не прочь, но все остальные, не осознавая столь уж серьезной безотлагательной нужды следить за жизнью обитателей птичника, остались в холле.

— Надо же, они стали такими большими! За такое короткое время! — поразилась Китти.

— Вы называете это коротким временем? Прошло пятнадцать недель с тех пор, как вы были здесь в последний раз, — попенял он ей очень мягко.

Китти явно заинтересовал жилет мистера Тернера, и она ответила, не поднимая головы:

— Я понятия не имела, что это было так давно.

— Я считал дни и недели, пока не отчаялся дождаться вашего возвращения.

— Вы едва знаете меня, — заметила Китти, неожиданно проявив здравый смысл.

— Я бы желал исправить это обстоятельство. Пастор посмотрел на ее шляпку, за полями которой девушка попыталась спрятаться от его взгляда, потом взял ее под руку и повел из птичника. От любопытных глаз их отделяла изгородь.

— Мисс Беннет.

— Да?

— Вы знаете, что я люблю вас?

— Да, — прошептала Китти.

— Вот моя рука. — Он протянул ей руку. — Примете ли вы мою руку? Будете моей женой?

— Мистер Тернер, я… — Голос девушки замер, и она вложила свою маленькую руку в перчатке в его руку.

— Китти. Китти.

Она наконец подняла голову и по-детски подставила ему щеку для поцелуя.

Мистер Тернер, возможно, и задумывался над вопросом, а была ли мисс Беннет той девушкой, о которой его семья мечтала для него. Вспоминал ли он, что его мать надеялась женить сына на состоятельной женщине с хорошим происхождением, воспитанием и манерами? Но материнские надежды не в силах преодолеть чувства. Когда он написал матери, вовсе не спрашивая ее разрешения, но лишь с просьбой благословить союз, уже устроенный, она поняла, что ее опередили. Миссис Тернер утешила себя значимостью родства с Дарси.

Элизабет была довольна этой партией, но ее мучил вопрос, сознавала ли сестра важность принимаемого ею решения, тщательно ли продумала Китти, на что идет. Элизабет заговорила с ней об обязанностях жены пастора. Такой человек, как Эдвард Тернер, принимавший столь активное участие в жизни прихода, имел право ожидать поддержку со стороны жены. Китти рассердилась, надулась и убежала в свою комнату. Там Элизабет и нашла ее, уткнувшуюся носом в подушку. Ее забеспокоило волнение сестры.

— Ты считаешь меня всего лишь глупым ребенком, хотя я изо всех сил стараюсь угодить тебе! — плакала в голос Китти. — Он мог бы жениться на такой, как Анна Эджли, если ему так нужна образцовая жена пастора. Она умна и серьезна, и правильна во всем, но не заполучила же она его, не смогла!

— Китти, это жестоко. Ты ничего не знаешь о чувствах мисс Эджли, и тебе не следовало бы говорить так, если бы ты о них знала.

— Я бы и не стала, если бы ты не заставила меня своим неодобрением. Почему ты не радуешься за меня?

— Естественно, я радуюсь за тебя, Китти. Вы просто застали меня врасплох. Вы с мистером Тернером такие разные, у вас совсем различные вкусы.

Китти соскользнула с кровати и встала перед сестрой, внимательно глядя ей в глаза.

— Да, мы сильно отличаемся друг от друга. — Элизабет совсем не понравилось выражение, появившееся на лице Китти. — Лиззи, ты считаешь мистера Тернера превосходным человеком, ведь считаешь?

— Ну… да, считаю.

— И ты задаешь себе вопрос, что он может хотеть от Китти? Умоляю, ответь, почему тебя так потрясло его предложение, Лиззи? Ты даже не можешь отрицать, как ты шокирована, не так ли? — Китти взволнованно прошлась по комнате. Потом обернулась посмотреть на Элизабет, которая стояла не шелохнувшись. — Ты не знаешь, каково быть Китти. Ты знаешь, что я испытывала, когда каждый день моей жизни наш папа произносил что-то вроде: «Китти — дурочка, Китти ничего не знает, она одна из самых глупых девочек в Англии»?

Элизабет на мгновение буквально потеряла дар речи, но потом, оправившись, попыталась успокоить младшую сестру:

— В душе он так не считал, это только слова, Китти.

— Если он так не считал, откуда мне было знать это? Тебе легко прощать ему все его ошибки, когда ты счастливо возведена на престол его привязанности.

— Но я едва ли в фаворе у нашей мамочки.

— Да, она любила тебя меньше всех своих дочерей, Лиззи, но разве тебя это волновало?

— Я никогда не забывала своего долга по отношению к нашей маме.

— Долга? Разумеется, не забывала, хотя маме, возможно, хотелось бы получать от тебя больше тепла.

— Маме хотелось бы больше тепла от меня? Китти уперлась руками в бока.

— Не бойся, нет нужды напоминать мне о том, что ты — само совершенство. У мамы это получается много лучше. О да, сейчас только и слышно: Лиззи то… Лиззи это… Моя дочь, миссис Дарси… Десять тысяч фунтов… Маркиза.

— Китти, ничего хорошего из этого не выйдет. Давай не будем ссориться. — Голос Элизабет задрожал.

Китти подошла к сестре и поцеловала ее.

— Я сумею угодить Эдварду, Лиззи. Я знаю, что я могу доставлять ему радость. Он любит меня. — Она станцевала перед зеркалом и снова заговорила. — Это было нисколечко не сложно, Лиззи. Вначале я даже не пыталась. Я просто заметила, как ему нравится, когда я его поддразниваю.

— Китти!

— Не притворяйся, Лиззи. Как мама всегда говорила, если вы хотите поймать себе мужа, вы должны использовать все средства, которые есть в вашем распоряжении. У нас нет большого приданого, чтобы положить приманкой в капкан, но только посмотри, как хорошо у нас у всех это получается!

— Джейн завоевала мистера Бингли своими душевными качествами и достоинством.

— Ты забыла упомянуть ее красоту, дорогая сестрица.

— Она не использовала ее сознательно!

— А ей и не приходилось думать над этим. Лидия немного поскользнулась, слишком щедро раздаривая свое обаяние направо и налево, но, к счастью, ей удалось спастись.

— Но я-то нисколько не одобряю такого коварства!

— Говори что хочешь, Лиззи. Наша мама считает, что наверняка наступил какой-то момент, когда ты поняла, что мистер Дарси восхищается тобой. Другие девушки стали бы бегать за ним, и его восхищение превратилось бы в презрение. Ты же, в этом можно не сомневаться, наоборот, задрала нос и посмеялась над ним. Он так привык получать все, чего только ни пожелает, что самолюбие не позволило ему дать тебе улизнуть.

— Мне хотелось бы думать, что наш союз образовался не только из-за этого.

— Какое это имеет значение? — пожала плечами Китти. — Я не вижу в мистере Тернере Адониса, как предрекал мистер Дарси, намекая на некую молодую девушку, но его наружность вовсе не так уж и плоха. Как ты думаешь, надежда на любовь все же есть?

— Ну тебя, дорогая! — расхохоталась Элизабет. — И все же я желаю тебе огромного счастья.

В Хартфордшире никто ни к чему не придирался. Миссис Беннет пришла в дикий восторг от успеха своей дочери и наказала ей немедленно возвращаться домой, чтобы заказать свадебные наряды. Но Китти уже пообещала поехать в Рашли-Мэйнор на все Рождество, а поскольку ее Эдварда тоже включили в состав гостей, она едва ли согласилась бы отказаться от приглашения.

Мистер Беннет прикрывал свою радость восклицаниями по поводу безумия Тернера, остановившего свой выбор на такой глупой девчонке. Хотя в последнее время она, как оказалось, все-таки немного поумнела.

Что касается Лидии, то, услышав радостную весть, она сразу же написала сестре. Китти открыла полученное от Лидии письмо в гостиной Элизабет, где старшая сестра просматривала счета за месяц. Оторвавшись от подсчетов, Элизабет увидела мокрые от слез глаза Китти. Она подошла и села рядом с ней на диван.

— От кого оно пришло, Китти?

Китти молча протянула Элизабет открытое письмо.

— Ах, эта взбалмошная, беспечная Лидия, — возмутилась Элизабет. — Брось ее письмо в камин, Китти.

«Выходит, Лидия планирует приехать сюда. Придется ей забыть об этом на сей раз, поскольку мы уедем в Лондон, но мы не сможем всегда избегать ее. Какая неприятная мысль!» — подумала Элизабет.

Когда Лидия беспечно пересказала мужу свое насмешливое письмо Китти, в убогой гостиной в Ньюкасле разразился скандал.

— Что нашло на тебя, чтобы написать подобное!

— Но мы с тобой так смеялись, Джордж. Ты сам говорил, что ничего смешнее тебе не доводилось слышать.

— Но я же не писал ей об этом. Я не в силах постичь твою безмерную тупость!

— Китти просто подумает, что такие у меня шутки.

— Она тоже так пренебрежительно пишет обо мне, Лидия? — спросил он.

— Если бы она посмела пренебрежительно отозваться о тебе, я бы на нее рассердилась, и очень! — решительно воскликнула Лидия.

— И каковы, ты воображаешь, будут ее чувства, когда она прочитает твое письмо? Ты, дура, разве ты не понимаешь, насколько важно нам твое семейство? Как бы мы сняли это жилье, если бы Лиззи не прислала тебе денег, когда мы получили уведомление на последней квартире? Разве я смогу когда-нибудь продвинуться по службе без помощи своего проклятого зятя?

Лидия настолько привыкла к брани Уикхема, что это ее уже не оскорбляло.

— Она обязана помогать мне, поскольку богата, и должна обеспечивать меня, если моему мужу это не удается.

— Я был бы в состоянии обеспечивать тебя, если бы ты могла уменьшить свои расходы, — вспыхнул Уикхем.

— Тогда и ты сам уменьши свои расходы… Выходит, ты жалеешь, что женился на мне.

Это было рискованным замечанием, но Уикхем вынужден был терпеть: Лидия по-прежнему была нужна ему. Он никогда не смог бы оставить жену, не погубив свою репутацию уже безвозвратно, и он продолжал желать сохранять некоторое влияние на Лидию. Поэтому он поборол себя и только заметил, причем весьма искренне:

— Единственное, о чем я жалею, что не вытянул больше из Дарси. Если бы я знал, что он влюблен в твою сестрицу, я бы получил еще пять тысяч на твою ренту. А теперь бери бумагу и перо и пиши извинения.

После короткого пребывания Бингли уехали в Йоркшир, оставив Китти в Пемберли. Она должна была приехать к ним вместе с Дарси. Для ухаживания оставался всего лишь месяц — Китти придется возвращаться в Хартфордшир. Обрученные проводили время очень мило, совсем не переживая, что период ухаживания продлится не слишком долго.

Джорджиана получила другое приглашение и мучилась, пытаясь принять решение.

— Фицуильям, наш дядя пригласил меня на Рождество в Рэдуик-холл. Наверное, мне надо съездить туда.

— О господи, ведь у тебя же нет никакого желания туда ехать, Джорджиана! — сказал Дарси.

— Я бы не возражала. Я бы повидала детей; они, наверное, очень выросли.

— Выросли. И, естественно, больше шумят и проказничают. Будет много лучше, если ты поедешь с нами в Рашли.

— Дядя пишет, что леди Кэтрин тоже будет там и ей хотелось бы повидать меня, поскольку мы не виделись с ней все это время, — рискнула добавить Джорджиана.

— Твоя тетя, вне всякого сомнения, желает определить степень ущерба, нанесенного тебе общением с Элизабет.

— Тогда я не поеду.

— Во что бы то ни стало — поезжай, — вмешалась Элизабет. — Я приготовлю для тебя записку, по которой ее милость легко определит, насколько я испортила тебя.

— Прошу тебя, не делай этого, Элизабет! Я с ума сойду от страха, передавая ей такую записку! — воскликнула Джорджиана.

— Элизабет шутит, Джорджиана.

— Ох, я вижу. Генри будет там.

— Генри с этим справится, так что ничего не бойся! — заверил ее Дарси.

— Способность Генри ладить со всеми может быть значительно подорвана теми большими надеждами, которые на него возлагаются, — заметила Элизабет. — Меня не слишком удивит, если весьма скоро мы с вами об этом узнаем.

— Популярность нашего кузена, Джорджиана, замечательным образом возросла, — уточнил ее брат. — Теперь, когда он стал наследником Розингса, поток молодых дам хлынет туда, чтобы оценить вероятную долговечность леди Кэтрин.

— Какие они все противные! Если бы я могла, я прогнала бы их всех прочь.

— Можно не сомневаться, теперь Генри недолго останется холостым. Ты же не можешь оставаться его любимицей навсегда.

— Мне просто хотелось бы повидаться с ним.

— Фицуильям, если таково ее желание, почему ей нельзя поехать туда?

— Почему нельзя? Конечно можно, хотя лучше ей провести время с нами. Но если ты действительно хочешь этого, обязательно поезжай в Рэдуик-холл.

— Нет, я поеду в Рашли.

— Превосходно, — заметил Дарси. — Мне нравится, что ты прислушиваешься к своим собственным желаниям, а не всегда присоединяешься к планам других, чтобы угодить им.

Элизабет расхохоталась.

— Что тебя рассмешило, Элизабет? — поинтересовался он.

— Прошу прощения. В твоем последнем утверждении не было скрытой иронии?

Она занялась письмами. Сверху лежал конверт, подписанный четким почерком леди Инглбур. Она прочитала обе страницы, в которых рассказывалось о жизни ее милости. Дарси время от времени поглядывал на жену. Она дошла до поспешно написанного постскриптума.

— Какая новость! — воскликнула Элизабет. — Фицуильям, Джорджиана, только послушайте, что пишет ее милость.

«Только что вдовствующая графиня благополучно разрешилась от бремени, поскольку она сейчас здесь со мной в Дипдине. Пугая всех и вся, новое существо вошло в этот мир, оглашая дом громкими криками, дергая во все стороны крепкими ножками и размахивая кулачками. Это девочка! Капитан Джозеф Уэсткомб станет графом Брэдфордом и когда-нибудь маркизом Инглбур, и я довольна этим, поскольку он человек достойный».

— Могу подписаться под словами ее милости. Единственный случай, когда я от всей души соглашаюсь с ней, — сказал Дарси и повернулся к сестре.

— Что скажешь, Джорджиана? Разве ты не рада, что хороший друг Генри получил состояние?

— Я… я… то есть, конечно, я рада.

Брат с женой удивленно смотрели на нее. Она залилась краской и убежала из комнаты.

Через некоторое время Элизабет последовала за девушкой. Джорджиана с замечательным спокойствием объяснила невестке:

— Я начала было видеть в капитане Уэсткомбе и своего хорошего друга, не только друга Генри. Я за него рада, но я была эгоистично расстроена, что отныне пришел конец нашим милым приятным беседам.

— Но почему? Неужели он забудет всех своих старых друзей теперь, когда получил титул и состояние?

— С ним никогда больше не будет так легко, как раньше.

По мере того как Элизабет пытливо изучала Джорджиану, уголки ее губ задергались. Джорджиана пришла в ужас, и щеки ее опять залила краска.

— Нет, Элизабет! Ручаюсь тебе, ты точно ошибаешься.

Элизабет и Фицуильям проводили свое второе совместное Рождество в теплом семейном кругу в Рашли-Мэйнор. Кроме них там были мистер и миссис Бингли (вместе с будущим маленьким Бингли), Китти с женихом, Джорджиана и Кэролайн.

Кэролайн с нетерпением предвкушала поездку с четой Дарси в Лондон, где она планировала пожить с Луизой и мистером Хёрстом. Она рассчитывала, что бал Двенадцатой ночи заставит Дарси оказаться в Лондоне к Новому году. Но теперь она узнала, что их отъезд откладывался по крайней мере до середины января!

— Я в полном восторге, что мы дождемся появления малыша, — проворковала Кэролайн. — Я ведь боялась, что вы не захотите разочаровывать леди Рирдон.

— Леди Рирдон? — озадаченно переспросила Элизабет. — Вы имеете в виду бал Двенадцатой ночи? Она даже не заметит нашего отсутствия в такой толпе. Я давно отослала ей наши извинения.

На одиннадцатый день после Рождества Джейн подарила мужу дочку, сразу же признанную всеми, кто ее видел, самым красивым младенцем на свете. Крошечная Элизабет Анджелайна Бингли гугукала и спала, и делала множество неприличных младенческих дел и в Перевернутый день и, к сожалению, на Двенадцатую ночь тоже.

Еще две недели промелькнули. Эдвард Тернер возвратился к своим обязанностям. Миссис Беннет писала Китти пугающие письма по поводу свадебных нарядов. Мистеру Беннету предстояло встретить их в Лондоне, чтобы отвезти Китти домой. Заявив, что она никогда не сможет разлучиться с малюткой Элизабет Анджелайной, Кэролайн каким-то образом все же набралась мужества перед разлукой и первой запрыгнула в карету, отъезжающую в Лондон.