— Меня не нужно нести. Я не ранена и могу идти сама, — кажется, уже в десятый раз повторила Эвелинда. И в десятый раз Каллен не ответил, продолжая молча двигаться в выбранном направлении. Он не произнес ни слова с тех пор, как поднялся на ноги у обрыва и, схватив ее в охапку, зашагал к башне.
Эвелинда поверх плеча Каллена посмотрела на тех, кто шел сзади. Небольшая группа людей разделилась пополам — Бидди, Тэвис и Милдред немного обогнали Мака, Рори и Джилли. Даже с расстояния в десяток футов Эвелинда увидела, что Бидди вся дрожит. Тетушка мужа была очень бледна и выглядела совершенно потерянной. Милдред помогала ей идти, поддерживая за талию, а Тэвис крепко сжимал руку, демонстрируя необычное проявление сыновней любви. Во всяком случае, Эвелинда раньше не замечала ничего подобного. Судя по всему, кузен Каллена испытал сильное потрясение. Сегодня он многое узнал о своем отце. Может быть, это заставит его кое в чем измениться? Впрочем, не стоит гадать. Надо просто запастись терпением — время покажет. Однако в том, что касалось Бидди, Эвелинда никак не желала запасаться терпением.
— Каллен?
Не говоря ни слова, он на мгновение оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Эвелинду. Поскольку на его языке это обозначало «Да, жена?», можно было продолжать беседу.
— Как вы поступите с Бидди?
Обычная невозмутимость не изменила Каллену, и только глаза выдали его беспокойство. Он явно не знал, как быть с тетей.
— Ведь она никого не убивала, — тихо сказала Эвелинда. — Конечно, она стреляла в Дарака, но не убила. А он еще и не того заслуживал за то, что сотворил с Дженни. Может быть, вы просто оставите все как есть и не будете возвращаться к этому?
— Да, — вздохнул Каллен. — Долгие годы она думала, что убила мужа, и наказывали себя сама. По правде говоря, я не вижу большой необходимости назначать ей дополнительное наказание.
Эвелинда крепко сжала его плечи в коротком объятии, расслабилась и улыбнулась.
— Почему ты улыбаешься? Ты должна страшно сердиться на меня, — проворчал он и ногой открыл дверь, ведущую в кухню с заднего двора.
Эвелинда изумленно раскрыла глаза, однако не стала задавать ему вопросов в шумной кухне. И только в пустом главном зале спросила:
— Почему?
— Потому что я молчал, и из-за этого ты чуть не погибла.
— Из-за этого? — озадаченно переспросила она.
— Да, — ответил он, поднимаясь по лестнице, и, шагнув на площадку второго этажа, добавил: — Он не смог бы заманить тебя в ловушку, если бы я рассказал тебе о своих сомнениях.
Эвелинда внимательно посмотрела на него:
— Вы подозревали Фергуса?
— Нет, — с сожалением признал Каллен и остановился, дожидаясь, пока она откроет дверь спальни. Войдя внутрь, он ногой закрыл за собой дверь и подошел к кровати. Здесь он неохотно поставил Эвелинду на пол и, продолжая удерживать возле себя, сказал: — Но история с пожаром в соларе беспокоила меня. Фергус сидел в главном зале и не видел, чтобы кто-то поднимался по лестнице. По крайней мере он так говорил и все время повторял, что пожар наверняка возник случайно. И продолжал настаивать на своем, даже когда я сказал про факел, упавший слишком далеко от держателя. — Каллен поморщился. — Правда, потом он вспомнил, что отвлекся, когда открывал дверь перед Тэвисом и Милдред. Но я знал, что он не мог отвлечься. Фергус к любому поручению относился очень ответственно. Если надо было глаз не спускать с лестницы и солара, значит, он так и делал. В общем, все это мне не нравилось. Может быть, если бы я рассказал тебе, ты бы дважды подумала, прежде чем идти куда бы то ни было с ним вдвоем.
— Да, конечно, — спокойно согласилась Эвелинда, ничуть не рассердившись на Каллена.
— Прости меня, — очень серьезно сказал он и пообещал: — Я изменюсь. С этого дня я буду рассказывать тебе обо всем. Я буду… — Он запнулся и изумленно раскрыл глаза, потому что в этот момент она неожиданно прижала ладонь к его губам, явно принуждая к молчанию.
— Вам не надо меняться, милорд-муж. Вы…
— Нет, надо, — убежденно возразил он, убрав ее руку. — Эвелинда, я люблю тебя. Очень. И знаю, что ты не любишь меня. Я так и остался для тебя чужим. И сам в этом виноват. Ты все о себе рассказала. Я знаю о твоем детстве, о твоей семье, о твоих мечтах… обо всем. Но ты обо мне не знаешь ничего. Я хочу изменить это. Может быть, тогда ты полюбишь меня.
— Но я уже люблю тебя, — быстро сказала Эвелинда.
Каллен моргнул.
— Да?
Он выглядел совершенно потрясенным, и она, тихо засмеявшись, крепко обняла его.
— Да. Люблю.
— Как ты можешь любить меня, если почти ничего обо мне не знаешь? — в недоумении спросил Каллен.
— Но я знаю о тебе вполне достаточно, — заверила Эвелинда со всей серьезностью. — Я знаю, что ты сильный и благородный. Я знаю, что ты заботишься — и будешь заботиться — о моем благополучии и счастье. Я знаю, что ты справедливо и внимательно относишься к своим людям… — Она покачала головой. — Каллен, то, что ты сказал в самом начале нашей совместной жизни, — правда. Твои поступки красноречивее всяких слов. — Кажется, он все еще испытывал некоторые сомнения, и она продолжила: — Посмотри на Фергуса. Он столько говорил о своей любви к Бидди. И так оберегал ее от страданий — на словах. А на деле постоянно причинял ей боль. — Эвелинда выдержала небольшую паузу и спросила: — Как бы ты поступил, если бы оказался на месте Фергуса и случайно узнал о Дженни и Дараке? О том, чем он занимается с ней у обрыва?
Ответ последовал незамедлительно:
— Я вызвал бы его на бой. И убил бы негодяя.
— Так. — Она кивнула. — А как бы ты поступил после самоубийства Дженни? Когда Дарак изображал заботливого мужа?
— Я при всех разоблачил бы его, рассказав о том, что знаю. А потом вызвал бы его на бой. И убил бы негодяя.
Эвелинда прикусила губу, пытаясь удержаться от улыбки. Картина ясна. Очевидно, Каллен раз и навсегда определился со своим отношением к поступкам дяди и в любом случае «убил бы негодяя». Эвелинда мысленно согласилась с такой линией поведения и продолжила разговор:
— Фергус поступил по-иному. Он устроил все таким образом, чтобы Бидди узнала о том, что сотворил ее муж, и сама разоблачила его перед людьми. А когда она выстрелила в Дарака, но не убила его, Фергус довел дело до конца. Но не ради нее. Вовсе нет — она изо всех сил старалась спасти мужа. Фергус сделал это для себя, рассчитывая потом без помех добиться от нее взаимности. Он оправдывал свои действия любовью к Бидди… и нимало не заботился о том, как она будет мучиться, обвиняя себя в смерти мужа. И Лиама с Маленькой Мэгги он убил не ради Бидди. Разве твой отец не поверил бы, если бы Фергус признался в том, что убил Дарака, когда тот пошел на поправку? У тебя же не возникло сомнений, правда? — Эвелинда подождала, пока он кивнет, и пожала плечами: — И твой отец наверняка поверил бы. Но Фергус не признался. Зачем подвергать себя опасности? Куда проще снова убить «для Бидди». И напоследок поведать ей об этом… чтобы она до конца дней винила себя еще и в гибели Лиама и Маленькой Мэгги, — неприязненно добавила она и покачала головой: — Это не любовь, Каллен. Фергус говорил о любви, но его поступки противоречили его словам. А ты… — мягко произнесла Эвелинда, поднимая руку и прижимая ладонь к его щеке. — Ты почти не говорил со мной, но твои поступки рассказали мне о том, кто ты и какой ты. Они дышали благородством, и я полюбила тебя. — Она слегка улыбнулась и добавила: — Как только разобралась в твоих поступках, так сразу и полюбила.
Он крепко обнял ее, а потом наклонился и поцеловал. Этот поцелуй — нежный и ласковый вначале — постепенно становился все более страстным и длился, пока у них хватало дыхания.
— Я люблю тебя, Эвелинда, — с чувством повторил Каллен и принялся распускать шнуровку на ее платье. — Когда я ехал в д'Омсбери, чтобы жениться на тебе, я надеялся только на то, что ты окажешься женщиной, с которой можно будет просто спокойно жить. Но нашел нечто большее. Ты понравилась мне с первого взгляда. И нравилась все больше и больше с каждой минутой, которую мы проводили вместе. Я никогда не встречал таких женщин, как ты.
— Ты мне тоже понравился, — тихо сказала Эвелинда, когда он замолчал, сосредоточившись на том, чтобы освободить ее плечи от платья. — Хотя мне повезло, и я знала таких же прекрасных мужчин, как ты. — Он оцепенел, и она, широко улыбнувшись, добавила: — Ты очень похож на моего отца. И на брата… если он не изменился за это время. Я счастлива, что ты похож на них. Большая честь быть женой такого человека.
Каллен с облегчением вздохнул, но потом в его глазах снова промелькнуло беспокойство, и Эвелинда с любопытством спросила:
— Что такое?
— Есть еще кое-что, о чем я забыл рассказать тебе.
Она заинтересованно подняла брови.
— Пришло письмо от твоего брата, — объявил он. — Александр едет к нам в гости.
Эвелинда радостно улыбнулась, чувствуя себя совершенно счастливой. Однако Каллен, кажется, не разделял ее счастья, и она встревожилась.
— Тебе не хочется, чтобы он приезжал? Ты же говорил, что я могу пригласить его, — напомнила она.
— Да, и меня расстраивает вовсе не его приезд. Просто я должен был сказать тебе об этом несколько дней назад, как только получил письмо, — ответил он и пообещал: — Я больше не буду забывать о таких вещах. Я буду разговаривать с тобой и расскажу тебе все, что ты пожелаешь обо мне узнать. Я расскажу тебе о своем детстве, об отце, о матери — обо всем, что ты захочешь услышать. — Он позволил ее сорочке опуститься на пол. — Я расскажу тебе про свою первую охоту, свою первую жену, свою…
— Муж мой, — перебила Эвелинда, чувствуя, как его руки скользят по его телу.
— Да? — откликнулся он, останавливая движения своих рук.
— Расскажи попозже, — прошептала она и, тесно прижавшись к нему, обвила его шею руками, принуждая наклониться.
— Да, жена, — вздохнул он, и их губы слились в поцелуе.