Господин Чудо-Юдо

Глава 10. Игры разума

К тестированию своих способностей в новых усложненных условиях я приступила почти сразу, как центаврит отправил меня восвояси очередным холостым приказом, пообещав «снять пробу» через несколько часов. Как либидо снова достигнет максимальной отметки, ясненько. Какое счастье, что центавритам далеко до диниту в этом смысле!

На протяжении всего коридора на верхнем уровне я прилежно транслировала в окружающий мир внушение собственной невидимости, пока не возникло ощущение лёгкого привыкания. И когда наконец достигла лестницы, ведущей вниз, не стала по ней спускаться, а свернула в другой коридор, откуда слышались голоса, болтающие на межгалактическом эсперанто.

Само ответвление оказалось пустым. Звуки шли из открытого отсека в дальнем тупике, откуда лился яркий свет. Набравшись духу и непрестанно держа в голове щит невидимости, я бесшумно встала на пороге. Лучшего способа проверить себя и не придумаешь.

В отсеке – по-видимому, это был пищеблок, – источающем ароматы свежереплицированной еды, сидело за длинным откидным столом четверо центавритов. Скорее всего это были члены команды, судя по привычной обыденности общения. Физиономии двоих были мне уже знакомы по недавнему «сюрпризу» на космозонгском катере.

На столе перед ними красовались странноватые желеобразные блюда, испускающие лёгкий пар с запахом, смутно напоминающим только что сваренный холодец из хрящей. Центавриты пожирали его – иначе и не скажешь, – увесистыми ложками размером с половники из очень глубоких мисок. Время от времени они обменивались репликами и снова погружались в процесс насыщения своих бездонных желудков. При этом звук раздавался такой, будто в помещении насыщалось стадо свиней.

Никто из них даже не взглянул в сторону двери, хотя все сидели напротив входа, а моя фигура была отлично освещена. Для надёжности я помахала руками и вновь убедилась в полном отсутствии зрительного эффекта.

Облегчение накатило такой мощной волной, что ослабели колени. На подгибающихся ногах я тихо вошла внутрь по стеночке и села на пол, опасаясь слишком удаляться от входа.

– Слышь, Щухо, а я давай скинемся на пару, – обратился ближайший центаврит к своему соседу. – На вторую пробу как раз наскребем поучаствовать в аукционе... земляночку охота поиметь.

– Бесперспективняк, – буркнул тот с набитым ртом. – Она слабая, после первой пробы в бесчувственное мясо превратится.

– Тогда хвостатенькую возьмём.

– Какую? Их две.

– Ту, что не наркоманка. Бодрячком вроде держится, и жопа такая мускулистая, большая... нас обоих выдержит.

– Лады, Зудяш. Я в деле, – кивнул Щухо и громоподобно рыгнул.

От неожиданности я вздрогнула и приложилась затылком об стену. Раздался глухой стук.

– Что это было? – очнулся от задумчивости знакомый центаврит Хрык.

Четвертый центаврит перестал чавкать и переспросил:

– Что?

– Я слышал стук. Странный такой, глухой.

– Заглючило тебя. Жри давай скорей свой жирнец и пойдем. Каш велел притормозить с прибытием на двенадцать единиц времени.

– Зачем?

– Не твое дело. И не мое.

Снова воцарилось единодушное чавканье. Я медленно перетекла в позу на четвереньках и поползла к двери. Встать побоялась – а ну как хрустнут вдруг колени, и Хрык снова всполошится?

Послышался звук брошенной в пустую миску ложки, и голос центаврита Зудяша уныло протянул:

– Жаль, что самок начали чипировать. Такие скучные сразу стали. И новеньких тоже испортят... Эй, Хрык! Когда, говоришь, начинку в мозги им сунут?

– На третий день, перед окончательной продажей, – ответил Хрык, всё ещё подозрительно озираясь.

– Дерьмо брыхлово! – выругался Зудяш. – Нет бы продавать чистенькими! Это дело хозяина решать насчёт чипа, а не продавца...

– Капитан Шохоро приказал чипировать перед продажей всех, – вмешался Щухо. – Оно и понятно. После того, как одна рептилоидная сучка чуть горло покупателю не перегрызла, начался такой жесткач... Половину рабынь на базе запроверяли до смерти, подозревая в поганом умысле. – Он потянулся на скамье, сыто почесал брюхо и объявил: – Пора чапать на капитанский мостик, наша смена через один малый оборот.

Я немного замешкалась, подслушивая центавритов, и при шуме внезапно активизировавшихся четырех пар ног ринулась на четвереньках в коридор с удвоенной скоростью. И всё равно в последний момент не успела убрать ногу.

Кто-то из компании зацепился ботинком о мою пятку и был вынужден впечататься в дверную панель, чтобы сохранить равновесие. Грянул издевательский гогот.

– Ты чё, Зудяш, бормотуху себе реплицировал вместо жирнеца на завтрак? – выкрикнул кто-то, пока я спешно отползала вдоль стены по коридору подальше от входа. – Гляди, Каш тебя по головке за это не погладит!

Зудяш прорычал в ответ что-то недоуменно-оправдательное, и центавриты, продолжая над ним ржать, отправились в рубку управления.

Немного поразмыслив, я вернулась в пищеблок и внимательно осмотрела его. Это был стандартных размеров бытовой отсек на космическом малом транспорте, куда вмещался только длинный откидной стол, крепившийся на стене вместе со скамьями, очистной куб для обработки-хранения посуды, утилизатор для отходов и вертикальная махина продвинутого пищевого репликатора, занимавшего треть площади от пола до потолка.

При одном только взгляде на него желудок сжался и жалобно квакнул. Ещё бы, уже миновала ночь и самое время позавтракать! Интересно, чем тут кормят рабынь? Вряд ли деликатесами, даже и реплицированными.

Я изучила пищевой ассортимент электронного меню. К сожалению, репликатор был запрограммирован исключительно на блюда незнакомой мне центавристской кухни, и выбрать что-то на свой вкус было нелегко. На пробу я заказала себе безобидную с виду золотистую запеканку под названием «харчень», комковатую серую кашу «плюф» и, чисто из любопытства, тот самый желеобразный «жирнец».

Увы, выбор оказался не самым лучшим.

Если харчень ещё как-то вызывал аппетит хлебно-сырным привкусом, то плюф вызвал у меня омерзение отвратительным запашком чего-то тухлого и был немедленно отправлен в утилизатор. Что касается жирнеца, то это и впрямь оказалось горячее блюдо, приготовленное из чьих-то хрящей, да такое упругое и резиновое на ощупь, что напоминало силикон. Пробовать его я не стала, сразу отодвинула в сторону. Учитывая экономную беспринципность центавритов в вопросах питания, вполне может оказаться, что жирнец готовят из хрящей разумных существ-рабов, отправленных на ликвидацию.

Расправившись с харчнем, я задумалась, не прихватить ли еды для Мары Танн. Однако вероятность того, что в рабской каюте установлены микрокамеры, была слишком велика, и приступ альтруизма пришлось унять принудительно.

В коридоре вновь послышался топот многочисленных шагов. Наверное, вторая смена команды, передав пост знакомым центавритам, направлялась в пищеблок подкрепиться перед сном.

Я заметалась по помещению, торопливо закинув пустую тарелку в очистной куб, и поняла, что катастрофически не успеваю избавиться от своей порции «резинового» жирнеца. Плюнув на все, обхватила миску руками и плотно прижалась к стене возле входа, настраиваясь стать невидимой.

Центавриты ввалились в пищеблок всей гурьбой, переговариваясь грубыми рычащими голосами, и сразу устремились к репликатору. Двое первых, дорвавшихся до электронного меню почти одновременно, затеяли короткую драку, оттесняя друг друга мощными плечами. Наконец относительная очередность была установлена по меркам закона сильнейшего.

Пара центавритов, оказавшихся в хвосте очереди, глухо и недовольно переговаривалась. Правда, речь шла не о том, кто получит порцию жирнеца первым.

– Повезло дневной смене, – с завистью говорил один. – Поучаствуют в дрессуре хвостатой... Не дежурство, а сплошная развлекуха.

– Каш мужик что надо, – отозвался его собеседник. – И нас порадует ночью.

– Ну да, когда она вся квелая будет, как амёба недоразвитая...

Завидующий центаврит испускал ментальные картинки такой насыщенности, что они сами проникли в мой разум, демонстрируя обезумевшую, перекошенную физиономию Муй Задаки. Оказалось, что ее хозяин Каш продолжил крошить ее самообладание и выдержку ненавистным оральным кошмаром, приказав обслуживать дневную смену команды половину их рабочего времени.

После этого откровения, признаться, мне стало немного ее жаль. С другой стороны... а она жалела своих мужчин-рабов, измываясь над ними, иногда до смерти?

Решив отнестись к происходящему с философским пофигизмом, бесшумно выскользнула в дверной проем и отправилась в рабскую каюту. Отсутствовала я не очень долго, что вполне можно списать на долгий неуклюжий спуск под воздействием нейроконтроллера.

Возле лестницы тяжесть миски с жирнецом вновь напомнила о себе. Надо от него немедленно избавиться, не стоит возвращаться в свой отсек с подозрительной ношей.

Оглядевшись в поисках какого-нибудь мелкого укрытия, я ничего не нашла и решила временно пристроить миску на краю верхней ступеньки под прикрытием выступающей стены лестничного пролета. Со стороны коридора ее никто не увидит, а на нижний уровень в ближайшие несколько часов вряд ли кто полезет. Избавлюсь от жирнеца, когда Каш снова вызовет меня к себе.

Вплоть до самого водворения в мой личный отсек нейроконтроллер вел себя прилично и пытался управлять мной лишь через две оборванные нити-жгутики. Но внутри внезапно активизировал новый двигательный канал, заставив ухватить лежащую на полу цепь собственными руками и приложить ее к ошейнику. Раздался автоматический щелчок, свидетельствующий, что рабыня надёжно прикована к полу.

В ксенозаповеднике на подобной цепи держали только особо опасных или заражённых бешенством тварей из других миров, и почувствовать себя одной из них было дико неприятно.

Однако, заставив себя смириться, я присела на откидную койку, рассеянно прислушиваясь к слабому похрапыванию из отсека Ядхе Цин. На сытый желудок очень хотелось спать, но нельзя было себе этого позволить. Только что продемонстрированная власть нейроконтроллера над моим телом устрашила настолько, что я немедленно начала настраивать внутреннее зрение, чтобы оборвать все имеющиеся нити контроля начисто.

– Гайя! – прошептал обеспокоенный голос Мары Танн. – Как ты?

– В норме, – сдержанно отозвалась я. – Центавриты пока заняты госпожой Задаки. Но Каш потребовал оказать ему сексуальные услуги в обмен на покровительство в аукционе.

Выслушав все, что стало мне известно, космозонка долго молчала и спустя некоторое время протянула:

– Пожалуй, я бы тоже не отказалась от покровителя...

– Обрати внимание на центаврита по имени Хрык, – посоветовала я. – Он явно на тебя запал и, возможно, будет вести себя аккуратнее других. Особенно если перекупит твой лот на все три дня аукциона. И присмотрись к его поведению. Это важно.

– Зачем? – заинтересовалась она.

Поколебавшись, я тихо намекнула:

– Он... не такой, как все центавриты. И кажется, ему нравятся властные женщины.

– О! Интересно.

– Только будь осторожна... не дразни его в лоб, особенно при всех. Другие центавриты не поймут, а покровитель очень может пригодиться.

– Уверена, что нас спасти до аукциона не успеют?

– Я вообще ни в чем не уверена, – вздохнула я и добавила, чтобы она перестала отвлекать разговорами: – Попробую уснуть. Ты тоже отдохни, пока есть возможность.

Для того, чтобы пережечь ментальным лазером почти все жгутики нейроконтроллера, мне понадобилась масса времени и терпения. Даже поспать не удалось. Процесс усложнялся тем, что удобный красный цвет, который помог мне сосредоточиться на нужных местах в первый раз, сменился ровным жёлтым, превращая паутину в неразборчивое запутанное пятно блеклых ниточек. Нащупывая их мысленно, я не раз покрывалась испариной высочайшего нервного напряжения от страха повредить что-нибудь важное и в конце концов начала замерзать. Ни простыни, ни одеяла в отсеке предусмотрено не было.

До победного финиша оставалось всего несколько нетронутых жгутиков, в основном контролирующих воспроизведение речи, когда ошейник вновь ожил и лениво сообщил:

– Жду тебя в капитанской каюте. Поднимайся, поиграем.

В то же мгновение цепь отстегнулась и с грохотом упала на пол, разбудив Мару Танн за перегородкой. А вот Ядхе Цин так и продолжала спать, изредка поскуливая в забытье.

– Гайя! Что-то случилось?

– Каш вызвал, – пояснила я, вставая с койки и потягиваясь всем задеревеневшим от жёсткой поверхности телом. – Я пошла.

– Удачи... – сонно пожелала космозонка. – Постарайся расслабиться и получить удовольствие.

Ее разум откровенно шептал, что почти любые формы секса для Мары Танн являются обыденной необходимостью – иногда приятной, а иногда не очень, – и она вовсе не считает, что для женщины соитие с нежеланным мужчиной может быть настоящей катастрофой.

На верхних ступеньках вертикальной лестницы меня поджидал неприятный сюрприз. Кто-то топтался наверху и громко сопел, будто бы вынюхивая след. Что за...

На всякий случай я прикрылась невидимостью и выглянула в коридор. Там стоял незнакомый центаврит и с озадаченным выражением на уродливой коричневой физиономии водил носом туда-сюда, постепенно продвигаясь в сторону лестницы. Начиная подозревать, что именно его привлекло, я перевела взгляд на миску с жирнецом. За прошедшее продолжительное время резиновая масса подверглась атаке бактерий и начала неприятно попахивать. Впрочем, запашок казался центавритуна удивление аппетитным.

Ну и вкусы у них!

Волей-неволей напрашивается аналогия с гиенами и стервятниками, которые предпочитают питание, так сказать, с душком...

Крайне неохотно я прихватила миску и, старательно дыша ртом, быстро прошла мимо центаврита. Тот завертел головой, пытаясь понять, почему вкусный запах поплыл в другую сторону. Некоторое время этот «гурман» даже следовал за мной, продолжая принюхиваться, но я ускорилась в два раза и сумела оторваться от него.

Перед тем, как войти в капитанскую каюту, пришлось настроиться, скрывая вонючий жирнец от восприятия Каша. И все равно он что-то учуял – ноздри расширились, втягивая воздух, а на физиономии расплылось выражение удивлённого удовольствия.

– М-м... Чудик! А ты потрясающе пахнешь. Так бы тебя и съел.

Комплимент так себе, учитывая характер запаха, но пришлось его принять молча. Ничего, вот доберусь до утилизатора и выброшу миску со всем содержимым. Вряд ли мерзопакостная резиновая дрянь уже отлипнет от посудины.

– Времени мало, – продолжил центаврит, спокойно избавляясь от своей военной формы. – Пару часиков тебе уделю, а после отправишься в медотсек подлечиться. Скидывай комбинезон, а то порву, а запасной одежды для рабынь у меня нет.

Ужаснувшись перспективе, я торопливо создала новую грёзу, в которой мой двойник остался стоять на месте, смущенно разоблачаясь, а сама отошла в сторону. Отвлекаться пока не смела – не настолько ещё была сильна уверенность в собственных силах.

Про себя Каш изрядно сожалел, что не может поиграть с хрупкой самочкой без ограничений, но проблемы с настоящим капитаном перед аукционом ему были не нужны. Однако вся предварительная подготовка к центавритскому «бережному» сексу свелась к вооружению интимной смазкой и гелем-антитравматиком, которые были извлечены из аптечного бокса в стене. Причем воображаемой партнерше он ничего из этого ассортимента не предложил, обмазал исключительно себя и решил, что такого проявления заботы будет более чем достаточно.

При демонстрации подобной скаредности мне одновременно хотелось и чисто по-женски возмутиться, и расхохотаться. До чего же они мерзкие, жадные и жестокие, эти центавриты! И жрут всякую тухлятину к тому же... Пожалуй, после знакомства с ними рептилоиды из самой неприятной мне расы перекочуют в основную группу горячих симпатий. Эти, по крайней мере, не чужды состраданию и нормальному человеколюбию.

Пребывая во власти убедительной иллюзии со всеми тактильными ощущениями, Каш принялся мять воздух перед собой и очень скоро перебрался на широкую койку.

– Эй, Чудик, а куда твой аппетитный запах исчез? – недовольно прорычал он, ерзая на покрывале и активно шевеля коричневым волосатым задом.

Тратить силы ещё и на ментальную пародию вони я не пожелала, а просто-напросто изловчилась и подсунула в его руки круглую пластиковую миску с жирнецом. У посудины были достаточно закругленные края, чтобы не причинять герою-любовнику ощутимого дискомфорта, и наличествовала приличная глубина, чтобы вместить чудовищных размеров гениталии.

– Да-а... – блаженно прохрипел центаврит, беря штурмом подставленное лоно иллюзии, а на деле пропахивая в резиново-застывшей массе здоровенную дыру посередине.

Внезапно поддерживать ментальный образ стало в разы легче: достоверность ощущений заставила чужой разум ещё больше погрузиться в транс и вдобавок усилить его собственным воображением. Я не могла смотреть на центаврита, трахающего миску, без смеха и быстро отвернулась. Ну и радикальная же получилась материализация страсти этой расы к жирнецу!

Чем бы его таким вырубить, когда он завершит свои половые подвиги... В каюте имеется аппаратура с выходом в галанет, осталось только добраться до нее и заполучить немного свободного времени. Чем не шанс связаться со своими?

Мечущийся взгляд выхватил всё ещё открытый стенной бокс с аптечкой. Осторожно двинулась к нему, стараясь не особо вникать в иллюзорный беспредел разыгравшегося при моей поддержке воображения центаврита, где хрупкая землянка оказалась поразительно податливой и готовой принять его размеры без обычных женских воплей с мольбами о пощаде. Да уж, ему бы дамочку с более подходящим строением в реальности... А вот интересно, почему никто не слышал о женщинах-центавритках?

Содержимое аптечки оказалось жутко захламленным. Давно просроченные лекарства, мази и гели лежали вперемешку со свежими, среди рабочих гипошприцов валялись сломанные и перепачканные в давно засохшей крови...

Меня передёрнуло от этого зрелища.

Стандартный снотворный раствор нашелся в уголке за ампулами дорогущего «Антитокса». Я заправила гипошприц дозой, способной уложить взрослого матёрого тигра, и вернулась к наблюдению за игрищами на койке.

Каш размял жирнец до состояния пышного пюре и не останавливался ближайшие полчаса. Будь это все по настоящему, с таким устрашающим партнёром я давно была бы травмирована и скорее всего лишилась бы способности к деторождению. При одной мысли об этом на меня обжигающей волной накатила злость. Какого черта он так долго не кончает? Сердито ввинтилась в разум центаврита... и тут же поняла, что для этой расы такая длительность – обыденное явление. Причем бывает и дольше.

Я уже почти приняла решение усыпить его гипошприцем, и плевать на отсутствие достаточно длительных воспоминаний о наших «играх», когда центаврит наконец задергался и с протяжным вздохом удовлетворения перевернулся на спину. Весь его перед от живота до бедер был перемазан в желеобразной субстанции.

– Передохну чуток, и продолжим! – известил он. – Я ещё не везде тебя распечатал.

Меня аж перекосило от намека. Вот гаденыш! Можно сказать, изувечил воображаемую человеческую рабыню по женской части и теперь решил добраться до других внутренних органов... Да с таким монстром даже пародия на бережный анальный секс превратилась бы в жестокое потрошение!

Я брезгливо забрала миску и затолкала ее в активированный утилизатор. Затем осмотрелась в поисках ещё чего-нибудь подходящего, что могло бы придать физическим ощущениям центаврита больше достоверности и тем самым облегчить мне поддержание эротической иллюзии. В аптечке ничего подходящего не нашлось, слишком все мелкое, а сама каюта была обставлена предметами по принципу минимализма... и опять же, среди вещей ничего подходящего не было. Компьютерная система, аптечный бокс, утилизатор, обувь под койкой, система хранения для одежды в стене, утилитаз в очистительном отсеке...

Шланг для водоснабжения!

Эта штука была достаточно длинной, чтобы дотянуть ее до койки. Сам шланг был, конечно, узковат, но на конце его имелась длинная силиконовая насадка с достаточно широким отверстием, чтобы вместить центаврита. Ну а то, что туго идёт, вряд ли его удивит.

Я успела определиться вовремя.

Каш прервал отдых внезапным хищным броском руки и зашарил рядом с собой, нащупывая несуществующие волосы рабыни. Подтянул к своему паху.

– Давай, поработай немного, самочка... вот так... да...

После оральной подзарядки центаврит повозился и встал на ноги возле койки, пристраиваясь к иллюзорной фигурке. Я брезгливо сунула ему в руки щедро умасленный смазкой шланг и отошла подальше, не желая смотреть на происходящее. Терпеливо ждала финала, сжимая в руке гипошприц... а когда Каш спустя целую вечность довольно взревел, с мстительным злорадством всадила в ритмично дергающуюся ягодицу огромную дозу снотворного. То ли он переутомился за сутки, то ли лекарственная формула была иной, но подействовало средство почти мгновенно.

– Хорошая... самочка... – вяло похвалил центаврит и повалился на койку ничком уже спящим, так и не успев доползти до изголовья.

С огромным трудом я вытащила из-под храпящего тяжеловеса постельное белье, перепачканное в жирнеце, вытерла тело и уничтожила вонючую ткань в утилизаторе. И спустила массу воды из шланга в утилитаз, пытаясь смыть все, что к нему прилипло. Полностью не вышло, но вряд ли Каш что-либо заметит, не ожидая подвоха.

Компьютерная система при загрузке сразу же затребовала код доступа. Я было расстроилась, но тут взгляд выхватил мелкую надпись на корпусе такого же допотопного монитора, что и в особняке на острове Йо. Сделана она была почти незаметно, но у меня тоже была когда-то дурная привычка записывать пароли сверху, сбоку или на оборотной стороне ноутбука... ровно до тех пор, пока мою курсовую по ксенобиологии не спёрли из забытого в аудитории девайса.

Молясь, чтобы Каш оказался таким же идиотом, как и я в юности, ввела подсмотренную надпись в окошке и... вошла в систему!

Оказалось, что незадолго до моего прихода хозяин просматривал отчёты, и компьютер не отключился, а просто ушел в режим сна. На экране первым делом отобразились видеосообщения из медотсека. Врач – кстати, не центаврит, а подозрительной наружности рептилоид, по неизвестным причинам примкнувший к пиратской команде, – сообщал, что рабыня Краснуха оклемается только к утру, когда организм справится с последствиями белкового отравления. Следом шли отчёты ночной смены и несколько неотвеченных запросов от дневной.

Стартовая страница браузера галанета открылась сразу в режиме инкогнито. Что ж, вполне естественно для космических пиратов. Наверняка и сетью защищённой пользуются, каким-нибудь продвинутым VPN.

Я хмыкнула, собираясь подключиться к онлайн-коммуникации для звонка на Тигарден-2, но вдруг замерла, вглядываясь в знакомое лицо. Колонка новостей прямо-таки пестрела сенсационными заголовками, общий смысл которых сводился к следующей информации:

«Совет ЗССР вынес вотум недоверия полномочному послу от планеты Диниту! Гойриу Делл отстранён от своего поста в преддверии голосования по тигарденской политике после гибели действующей правительницы Тигардена-2 Бирэлеи Танн. Временно исполняющим обязанности ведущего члена совета назначен его бывший заместитель Зиу Локк».

Я в шоке выдохнула.

Что творится в Содружестве, раз посла Делла сместили?! Нутром чую – без Фирэлеи Танн тут не обошлось...

Настроение, и без того невеселое, совсем скатилось в минор. Я открыла программу онлайн-коммуникации и набрала свой домашний номер на острове Йо. Гудки шли, но с перебоями, видеосвязь в режиме ожидания прыгала и дергалась под огромным количеством помех.

– Дом госпожи Чудо-Юдо, – ответил вежливый голос пожилого управляющего.

– Лизен!

Плохое изображение ужасно смазывало черты и выражение лица, но зато было отлично слышно, как управляющий поперхнулся.

– Госпожа?!

– Не могу говорить долго, – зашептала я. – Ты хорошо меня слышишь? Обязательно включи запись! Прямо сейчас.

– Да-да... – засуетился тот. – Включаю. Что с вами, госпожа? Где вы? Вас все ищут...

– Слушай внимательно. Если коротко – нас с Марой Танн похитили и передали центавритам, космическим пиратам.

– Пиратам?!

– Тихо! Все, что я скажу, ты должен передать нескольким моим знакомым и только лично. Это госпожа Ойсу Танн, которая гостила у меня... ещё посол Гойриу Делл, мастер Лугайу Фьолл... врач Рогниу Ренн, который тоже у нас живёт... и Тэймин, конечно Тэймин, мой... м-м... первый муж. Кстати, где он? Ты можешь его позвать?

– Он... – Лизен замялся. – Господин Тэймин странно себя ведёт. Он уже несколько часов подряд сидит неподвижно, а глаза у него...

– Светятся? – догадалась я. – Это неважно, не обращай внимание. Для диниту это нормально. Просто скажи ему, что Гайя на связи. Давай, я жду.

Пока управляющий пыхтел, поднимаясь по лестнице, я размышляла о «странном» поведении Тэймина. Должно быть, всё это время он провел в симбиозе с планетарном, пытаясь с его помощью просканировать острова Тигардена-2 и разыскать меня. Откуда ж ему знать, что надо значительно расширить зону поисков...

– Господин... господин Чудо-Юдо, – послышались приглушённые слова Лизена. – Тут госпожа Гайя вышла на связь и хочет...

Глухой фоновый шум перекрыл его речь, и в следующее мгновение я услышала самый приятный голос во Вселенной:

– Гайя! Где ты? Дуно сообщил о похищении, но мы не знаем...

– У меня мало времени, Тэймин, – прервала его я. – Слушай и не перебивай. Фирэлея Танн приказала Муй Задаки и Ядхе Цин захватить меня, а затем передала нас всех скопом вместе с похитительницами центавритам. Мара Танн подвернулась случайно и тоже попала в плен. Нас собираются выставить на аукционе в качестве рабынь, Тэймин. Думаю, это произойдет, когда мы долетим на базу центавритов... Я знаю, что у твоего отца сейчас куча других проблем, но передай ему, что мне нужна помощь... и моему отцу передай... передай, что я люблю его и...

У меня перехватило дыхание. Пока я пыталась справиться с собой, Тэймин изменившимся, непривычно жёстким голосом сказал:

– Не волнуйся, Гайя. Я вытащу тебя.

– Ладно, – выдохнула я, хотя и не особо поверила в его слова.

– Тебе... что-нибудь сделали? Причинили вред?

– Пока нет. Но на мне ошейник и на Маре тоже... – говоря это, я с отчаянной надеждой вглядывалась в мутное изображение Тэймина, желая рассмотреть его лицо, наконец-то освободившееся от проклятой маски, но безуспешно.

Жаль. Так хотелось увидеть его настоящим, чтобы запечатлеть в памяти... на тот случай, если мы больше никогда не увидимся.

Удивительным образом Тэймин почувствовал мое состояние – то ли по голосу, то ли через нашу мистическую пси-связь через бескрайнее космическое пространство, – и приложил ладонь к экрану.

– Всё будет хорошо, Гайя. Держись. Просто постарайся не привлекать к себе внимания.

Как завороженная, я повторила его жест и соприкоснулась с подушечками его пальцев своими. Затем с нервным смешком призналась:

– Это будет сложно. Оказывается, для центавритов человеческие девушки считаются одноразовым деликатесом.

От запертого входа прозвучал мелодичный сигнал, оповещающий, что к хозяину каюты явился посетитель. Я настороженно оглянулась.

– Хорошо, что тебя считают пси-нулевым человеком, Гайя, – успокаивающе проговорил Тэймин. – Но ни в коем случае не показывай своих способностей, иначе они наденут...

Сигнал настойчиво повторился. Я торопливо бросила:

– Не могу говорить! Постараюсь связаться позже... – и отсоединилась.

За дверью каюты определенно стоял центаврит. Судя по слабо знакомому ментальному слепку – из дневной смены. Быстро сообразив, что простым игнорированием от него не отделаешься, я нацепила на себя грозную иллюзию недовольного Каша и заставила дверь отъехать в сторону.

– Чего тебе? – мой голос со страху прозвучал пискляво, но это было неважно, центаврит все равно слышал интонации и тембр своего командира.

Собеседник слегка струхнул, но ответил четко:

– Я поймал подозрительную коммуникационную связь с Тигарденом-2, командир Каш! С женским голосом, из вашей каюты. Записал ее и подумал, что надо уточнить...

– А ты не думай! – рявкнул «командир Каш». – Не тот уровень, чтобы в многоходовочки капитана Шохоро тебя посвящать! Думальщик нашелся... Слушай приказ! Запись стереть подчистую, нам подставы не нужны. Никому не распространяться, из памяти выкинуть. Как понял?

– Понял... – разочарованно ответил центаврит-связист.

– Ну так выполняй!

Я закрыла дверь перед уродливо-унылой физиономией и привалилась спиной к стене, едва держась на дрожащих ногах. Только теперь до меня дошло, на какой глупости я чуть не прокололась. Коммуникация корабля с планетой! Идиотка!.. Естественно, все системы связи курируются членами команды. Остаётся только надеяться, что связист настолько проникся приказом, что молча сотрёт запись и не станет напоминать о ней настоящему командиру пиратов.

На следующий день Каш велел мне посетить медотсек, чтобы пройти диагностику интимных повреждений. Больше всего его, разумеется, волновало не мое самочувствие, а степень проблемы, за которую придется потом отвечать перед капитаном Шохоро. Насчёт человеческих рабынь тот особенно лютовал с нарушителями табу.

С рептилоидом-медиком мне пришлось повозиться. Он оказался на удивление устойчив к ментальному воздействию и никак не желал ограничиться «визуальным» осмотром, всё норовил проверить повреждения биосканером, чего я допустить никак не могла.

Для убедительности пришлось позволить ему тщательно промять мой живот и лишь затем внушить, что он осматривает интимные зоны и не находит серьезных повреждений.

– Поразительно! – бормотал рептилоид себе под нос и добавлял мысленно: «Видимо, в генах присутствует полезная мутация с сильнейшим регенеративным эффектом... так легко отделалась после полового контакта с центавритом... Какой интересный материал! Если она не выживет после аукциона, запрошу у капитана тело для научных исследований...»

Я скривилась. Кажется, кто-то поспешил пересмотреть свою нелюбовь к рептилоидам.

Медотсек, как и многие помещения на корабле, был очень маленьким, всего с тремя койками для пациентов и рабочим местом врача. Тем нелогичнее было при подобной тесноте держать в углу клетку, которая привлекла внимание только тогда, когда под скрывающим ее занавесом кто-то глухо заклокотал.

– Кто это там? – спросила я с проснувшимся любопытством ксенобиолога.

Рептилоид хотел было отмахнуться от вопроса рабыни с привитой ему тут мужской презрительностью, но желание профессионально выпендриться перед самкой пересилило высокомерие. Он шагнул к клетке и рывком отодвинул занавес.

Клетка оказалась из дорогих – с силовыми, крайне энергозатратными прутьями, перекрывающими пространство в виде небольшого куба. Внутри сидело непонятное существо – двуногое, полностью лысое, с графитово-серым морщинистым кожным покровом и... с огромным клювом на полголовы. Рук не было, только странные борозды на том месте, где должны были находиться предплечья.

– Это безвоздушный пожиратель, – сообщил рептилоид. – Иногда их ещё пожирателями вакуума называют. Они питаются любой твердой материей, кроме энергетической, и живут в вакууме, обычно в астероидных скоплениях на орбитах планет... Командир поймал этого год назад, а я на нем опыты провожу. Слыхала о том, что центавриты могут пару часов без вреда для организма находится в открытом космосе без защиты?

– Да, – кивнула я, косясь на существо, которое в ответ уставилось выпуклыми темно-серыми глазами с черными точками крошечных зрачков.

При более пристальном рассмотрении становилось понятно, что тёмно-серый цвет глаз – обманка, просто все стекловидное тело глазного яблока покрывала полупрозрачная серая кожа. Не в виде движущихся век, как у людей и животных, а на постоянной основе.

На мгновение рептилоид замешкался, размышляя: «Командир не велел болтать об этом с посторонними, но какая из рабыньки-то посторонняя? Обычная самка. Вреда не будет...», но очень уж ему хотелось прочувствовать свой триумф перед той, кого он считал несравненно глупее мужчин. Опять же, превозносить себя перед чужими ушами приятнее, чем наедине с собой.

– А весь секрет в инъекциях из... так сказать... крови этих существ. Хотя на самом деле у них в жилах не кровь, а уникальная желеобразная субстанция. После года подобных процедур на регулярной, лучше всего ежесуточной, основе центавриты приобретают ту самую интригующую вакуумную неуязвимость. Однако им приходится продолжать делать инъекции, а это не слишком удобно в дальних полетах, если пожиратель, к примеру, скончается... Я работаю над созданием новой формулы, – пояснил новоявленный учёный и похвастался: – И добился значительного успеха! По моей технологии можно будет создать инъекцию, действие которой будет длиться не меньше тридцати суток подряд!

– Ого! – с вежливым интересом отреагировала я, продолжая изучать существо. Что-то странное чудилось в его энергетическом поле... как таковой, разум не ощущался, но что-то меня беспокоило, и, сосредоточившись, я копнула глубже.

– Да-да... однако, увы, производство потребует больших затрат, на одну такую инъекцию придется израсходовать целого пожирателя, – рассеянно добавил рептилоид, затем шагнул к силовой клетке, чтобы задернуть занавес, и бросил мне через плечо: – Можешь идти.

Я молча спрыгнула с кресла для осмотра, направилась к выходу из медотсека... и вздрогнула, когда затылка коснулось тусклое ментальное эхо-чувство:

«...плохо... больно... хотеть уйти...»

Замерев на пороге, я медленно повернула голову.

Эхо затихло. Вакуумный пожиратель безэмоционально смотрел прямо на меня, пока занавес не скрыл его за чернотой плотного материала.