Госпожа преподаватель и Белый Феникс

Глава 13. Эжена и последствия новой магии

Помогая другим, убедитесь, что

сами находитесь в безопасности.

Следующий день начался на удивление тихо, если не считать нечеловеческого нежелания вылезать из-под одеяла и радостно шелестящей Книги, запрыгнувшей на кровать. Она лезла на руки, махала ляссе на манер языка — одним словом ни дать, ни взять кошка, которая несказанно счастлива, что её хозяин проснулся.

— Подожди-подожди, — сонно бормотала я, пытаясь выбраться из одеяла, которое за ночь превратилось в кокон.

Голые стопы защекотал пушистый ковер. Я зарылась пальцами в растрёпанные волосы, почесала затылок и все так же сонно улыбнулась Книге.

— Надо же, как ты соскучилась! — Я хмыкнула, погладив пальцами по потрепанному корешку и подумала, что следует поблагодарить Вэлиана за проявленное терпение. Он мог вообще её сжечь за скверное поведение, но вместо этого вернул её мне. А еще неплохо бы найти хорошую обложку взамен старой.

Нашарив ногами тапочки, я громко зевнула и побрела на кухню.

И вот тут меня ждал сюрприз.

На столе лежали «Эротические приключения Порочной Королевы» в самом что ни на есть истерзанном виде. Обложка была заплевана чернилами, а края, как и страницы, изрядно изгрызены, как будто книга стала жертвой бешеной собаки. Вот только собаки у меня не было.

— КНИГА! — я заорала так, что с подоконника перепугано сорвался воробей. В спальне что-то глухо шлёпнулось на пол и тут же сделалось тихо. — КНИГА-А-А!!!

Я влетела в спальню, держа за уголок пострадавшую «Порочную Королеву». Предчувствуя расправу, Книга попыталась спрятаться под шкафом, но не тут-то было. Золотисто-серебряные нити магии потянулись под него и вытянули верещащую чертовку. Я ухватила Книгу покрепче и подняла на один уровень с пострадавшим томом.

— Что. Это. Такое? — чеканя каждое слово выдавила я, гневно трясся тем, что осталось от моей вчерашней покупки. — Я тебя спрашиваю: кто это сделал? А? Не знаешь?

В ответ Книга недовольно и утробно заворчала, явно не собираясь признавать своей вины.

— А я знаю, — фыркнула я. — Улики слишком очевидны!

— Что у вас за сыр-бор с утра пораньше?

Сержан вылез из стены, прикрывая кулаком широко раскрытый в зевке рот. С головы свисал ночной колпак, из-под которого в разные стороны торчали волосы, а сам призрак был одет в длинную до пят старомодную сорочку.

— Вот посмотрите, ваша светлость! — я помахала испорченной книгой перед его носом. — Не успела эта чертовка вернуться домой, как начала портить имущество.

Призрак потряс головой, будто боялся получить книгой по лицу. Потом перехватил мою руку и выдернул злосчастные «Приключения». Холодный воздух опалил запястье, как будто его сковало ледяным браслетом.

— Оу! — Заглянув под обложку, Сержан посмотрел на меня и многозначительно приподнял брови. — Я думал, что вы уже перешли к практике с министром, мой неюный персик, а не теории изучаете.

Я едва не задохнулась от возмущения. Улучив момент, Книга больно обожгла мои пальцы магией. От неожиданности я расцепила их. Книга глухо шлепнулась на мягкий ковер, в два прыжка оказалась под комодом, показав оттуда ляссе с неприличным звуком.

— В самом деле, Эжена, — мягко проговорил Сержан, скользя взглядом по истрёпанным страницам, — ссора не стоит выеденного яйца. Просто наша маленькая библиодари немного приревновала вас к новому приобретению. Вы же её ещё не читали, ведь так?

— Вы про новую книгу или ту, которая послала меня в эротические приключения из-под комода? — проворчала я, стягивая со спинки кресла пеньюар.

— Разумеется, про библиодари, — Сержан с укоризной посмотрел на меня. — Кажется, вы обещали её прочитать, но так ни разу и не открыли. Зато вместо этого прикупили несколько фривольных историй о Порочной Королеве. Кстати, должен заметить, что всё написанное является не более, чем авторской выдумкой на основе народных сплетен. Я знаю Маланию, и, поверьте, если бы все женщины были такими порочными, как королева Сильская, то человечество давно бы вымерло. Она неприступна, как Нордский Бастион. И даже после смерти продолжает блюсти данный ею обет безбрачия.

— А почему тогда её называют Порочной? — удивилась я.

— Некоторые мужчины не способны смириться с тем, что некоторые женщины способны поставить их на колени. Во всех смыслах этого слова. Во времена правления Малании многие пытались захватить Сильское королевство, однако крепко получили по зубам. Будь правителем мужчина, его бы прославили, как героя и истинного сына своего народа. Но когда на престоле женщина… Одним словом, не все способны смириться с тем, что их заткнула пояс та, которая должна только прясть да детей рожать. Ну ещё иногда ублажать мужа.

— Неудивительно, что сейчас женщины считают мужчин отщепенцами, которые только и способны, что мускулами играть, да состояния в карты проигрывать. Помяните моё слово, Сержан, рано или поздно женщины выйдут из тени мужей, и вот тогда последним не поздоровится.

С этими словами я направилась в ванную комнату. Бронзовый кран загудел, и спустя пару секунд хлынула ледяная вода. Я поморщилась. В голове роились мысли о несправедливости к женщинам и испорченной покупке. Холодная вода смыла остатки сна, а из зеркала на меня смотрело изрядно помятое отражение с лихорадочным блеском в синих глазах.

Потом мысли поменяли русло. Вспомнился Белый Феникс, рассекающий гигантскими крыльями молочную мглу безвременья. Должно быть, это и было то самое Межмирье, где обитают эгрегоры. Почему такое удивительное существо, как Феникс, решило выбрать обличие смертного и дать ему бессмертие? Ведь человеческое тело хрупкое. Хрупче любого стекла. Стекло можно переплавить, а тело из мяса и костей — нет.

В этом совершенно не было никакой логики. Но все же Феникс выбрал Вэлиана. Так же, как Вэлиан выбрал меня.

В груди забилось какое-то новое чувство, которое я раньше не испытывала. Словно нечто огненное пробивалось сквозь ледяную корку, стремилось выбраться наружу. Ощущение было настолько яркое, явственное, что я приложила руку к груди.

Сердце под ладонью билось, как сумасшедшее, на висках проступили капельки холодного пота. Я сделала несколько глубоких вздохов, протянула ладони под струю воды и потеряла сознание.

«Дело — дрянь», — подумалось мне. Именно подумалось, поскольку мысли втекали в голову без моей воли и лениво, оставляя после себя нечёткий золотистый след на бархатном полотне черноты, опутавшей меня. Какое дело и почему оно дрянь, объяснения не последовало.

Тьма снова качала меня на своих волнах, но только в этот раз она было немилосердно ледяной, как снежные пустыни Северных островов, где никогда не восходит солнце, и вся власть принадлежит злым духам зимы рхельмам.

Я подняла руку — во всяком случае, мне представилось, что я её подняла, — но не смогла увидеть ладони, которую поднесла к самому носу. Тьма была такой непроницаемой, что невольно чудилось, будто я стала её частью. Словно в мире не осталось ничего: ни привычного мира, ни белой мглы, ни Феникса, который рассекал огромными крыльями молочный туман…

Какое-то время спустя, может, секунды, а, может, и целую вечность, послышались глухие голоса. Они были назойливы, и, хотя произносили чётко каждое слово, невозможно было разобрать то, о чём говорят. Волны озноба сотрясали тело, хотелось сжаться в комок и закрыть уши. Холод колол чёрными иглами, норовя залезть под кожу, а я не шевелилась, боясь, что неосторожное движение или порвёт кожу с мышцами, или переломает кости.

Однако голоса не утихали. Они становились громче, злее. И Тьме это не понравилось. Ей не понравилось то, что кто-то вторгся во владения, где она правила за тысячи, миллионы, а может, и миллиарды лет до появления первых живых существ.

— …Тебе чётко было сказало: глаз не спускать с Эжены!

Ответом послужило скомканное оправдание, в котором скользили обида и горечь. Но вот слов было не разобрать.

Меня окутало облако из ароматов лимонов и морозной мяты.

— Да тебя бы на недельку в Бездну за такое!

— Вот и отличненько! Хоть отдохну от дел насущных, — огрызнулся второй голос. Он казался смутно знакомым, но я не могла вспомнить, кому он принадлежал. — Руку уберите, ваша светлость…

Ваша светлость… Ваша светлость… К кому из моих знакомых так обращались? Ответ плавал где-то на поверхности, но я почему-то не могла его вспомнить. Хотя прекрасно понимала, что знаю ответ.

Ледяные пальцы коснулись солнечного сплетения и резким нажатием прошли сквозь кожу и кости. От неожиданности и боли я заорала, как не в себя и… открыла глаза.

Всё вертелось, как в цветастом калейдоскопе. Пальцы по-прежнему сводило судорогой от холода, а изо рта вырывались облачка пара. Я прикрыла глаза, пытаясь подавить накатившую волной тошноту.

— Какого черта… — подумалось мне, впрочем, на этом мысль оборвалась, и я, не сумев придумать продолжения, лишь тихо и в то же время гневно ещё раз повторила: — Какого черта…

Грубоватая ткань царапала кожу щеки, словно меня сгребли в охапку и прижали к себе. И снова окутало облако из ароматов морозной мяты и лимона. Вот только теперь сквозь эти запахи пробивались нотки аромата чистой кожи и ещё чего-то терпкого, острого, что никак не вязалось с запахом цитрусов.

— Теперь всё хорошо, Эжена, — услышала я низкий грудной голос, и, как мне показалось, он звучал несколько обрадованно, будто говорящий испытал невероятное облегчение. — Всё просто замечательно.

«Кому как», — подумала я, но вслух сказала:

— Мне холодно. Мне ужасно холодно.

Зашуршала ткань, — и вот меня уже бережно завернули в кокон из одеяла.

— Горячей воды добавь в ванну, — скомандовал кому-то всё тот же голос. Я всё гадала, кому он может принадлежать, но как назло не могла вспомнить. Хотя чётко осознавала, что этого человека я знаю, причём очень хорошо. — И чай подай горячий.

— У нищих… — начал было второй, но первый резко оборвал его:

— Поговори мне ещё!

Где-то вдалеке зашумела вода. Я с безразличием размышляла, засунут ли меня в воду в одежде и одеяле, и вообще, зачем нужно было заворачивать в одеяло, чтобы потом засунуть в ванну. Всё это представлялось несуразным каламбуром, в котором не было ни последовательности, ни логики. Не знаю почему, но мне вдруг от этого сделалось смешно. Я даже подхихикнула, но тело тут же пробила боль, будто тысячи мелких иголок вонзились в кожу, и я тихонько застонала.

Послышалось шуршание в комнате. Кто-то или что-то утробно заверещало, словно листы книги зашуршали. Потом издало непонятный звук, похожий на клацающее пережёвывание.

— Да успокойся, всё с ней будет нормально, — проворчал тот, кого отправили воду включать. Он помолчал и задал вопросов кому-то: — А с ней точно всё будет в порядке? Может нужно её…

— Времени нет, — всё тем же резким тоном оборвал его первый. Он деловито стягивал с меня одеяло и уже принялся за многочисленные пуговицы и крючки на платье, ругая женскую моду на чём свет стоит. — Она уже инеем начала покрываться.

Я? Инеем? Мне снова стало смешно. Разве можно покрыться инеем, когда на улице такая жара, что хотелось скинуть не только одежду, но и кожу, чтобы стало полегче, попрохладнее? Но ведь я же замерзаю, значит, на улице не может быть так жарко! Или может?

Я попыталась приоткрыть глаза, но это оказалось чертовски тяжело. Веки будто бы весили столько же, сколько и здоровенный платяной шкаф.

— Пшёл вон! — раздражённо произнёс тот, кто меня раздевал. Я про себя отметила две вещи: говоривший был очень зол на второго, и мне было совершенно безразлично то, что происходило вокруг. Словно холод проник не только под кожу, но и протянул свои длинные щупальца к моей душе.

Потом меня резко подняли и куда-то понесли. А спустя мгновение я почувствовала воду, обжигающе горячую, но мне стало значительно легче. Я вздохнула, ощущая, как тепло пробивает ледяной панцирь.

Впрочем, долго наслаждаться теплом не получилось. Всего лишь несколько мгновений, — и холод снова болезненно стянул мышцы.

— Твою мать! — тихо выругался тот, кто отнёс меня в ванную.

— Всеясные боги! — ахнул второй. — Да она же… она…

— Всё верно. Она втягивает в себя тепло, как водоворот — всё, что плавает на поверхности воды.

— Вода! Вода в лёд превращается!

Снова раздался шелест страниц и клокочущее урчание. Только на сей раз оно звучало как-то встревоженно.

Первый снова выругался, но на сей раз цветастее и забористее. Я лениво отметила, что пару фраз можно взять себе на вооружение. Вдруг пригодятся, а что?

Лёд царапал кожу. Мне невольно представилось, как от его острой кромки остаются красные полосы на руках, ногах, животе. Меня снова куда-то несли, но мне было всё равно.

Тьма снова распахнула свои ледяные объятия, и я провалилась в них, более не чувствуя ничего, кроме одного желания — спать и никогда не просыпаться.

Храм встретили меня тишиной, мрачной и в то же время торжественной. Стоило переступить его порог, как она обвалилась на плечи тяжёлым покрывалом. Но это странное безмолвие подействовало успокаивающе, словно кто-то вытащил из раны старую занозу, которая болела и гноилась внутри.

Я неслышно проскользнула между рядами расставленных вдоль широкого прохода лавочек для прихожан и села в самом углу почти у алтаря. Сквозь витражные стрельчатые окна пробивалось солнце, оставляя причудливую картину на каменном полу. А над алтарем, стоящим перед статуями семерых Богов-Прародителей, поднимался сизый дымок.

Один из служителей храма — юноша, почти мальчик, в золотых одеждах, — окинул меня подозрительным и чуть смущённым взглядом и скрылся в арочном проходе. Было так тихо, что я слышала, как шелестят его одежды за ширмой, где стояли ритуальные артефакты для больших празднеств.

Я не была человеком религиозным. Наоборот, всегда считала, что религии и верования не что иное, как инструмент власти над неокрепшими умами тех, кто предпочитал сидеть и выжидать чужого дядю, который придёт и избавит их проблемы, вместо того, чтобы самим решать, что делать со своей жизнью. Однако в храмах была какая-то своеобразная атмосфера, которая действовала умиротворяюще, помогала отойти и взглянуть на суету со стороны.

Впрочем даже сейчас я не могла не думать о Вэлиане и том, что произошло несколько дней назад. Стыд и тоска разъедали сердце и выворачивали наизнанку душу, обнажая и без того обострившиеся чувства.

Такого я от себя не ожидала. Вэлиан казался мне не более, чем случайным знакомым, проходящим мимо типом со своими странностями и причудами. Да, он был красив. Да, богат. И да, мы пересекались с ним в курьёзных ситуациях. Но этого невероятно мало для того, чтобы любить. Но почему тогда я не могла его выкинуть из своей головы, я не понимала.

Когда я открыла глаза, сквозь шторы пробивались алые лучи, в углах спальни дрожали сгустки тени, и было непонятно то ли заканчивался старый день, то ли начинался новый. Лишь мерное тиканье часов доносилось из кухни. Именно оно выдернуло меня из сна, который я толком-то и не помнила. Разве что какими-то урывками, оставившими неприятный осадок в душе.

Я потянулась, громко зевнула и только в тот момент поняла, что в постели не одна. Медленно повернула голову, и мои глаза расширились от изумления и растерянности.

О'Рэйнер смотрел на меня открыто, и в его серебристом глазу не было и тени сонной мути. Его рука по-хозяйски лежала на моей талии, а в бедро упиралось то, что писательницы сентиментальных романов назвали бы «копьем Эорта». Я разве что смогла выдавить из себя: «Ой!» и, перекатившись вместе с одеялом, свалилась с кровати.

— Да какого демона?! — просипела я, глядя на Вэлиана сквозь спутанные волосы, упавшие мне на лицо.

Я судорожно сглотнула, радуясь, что из-за волос не так заметно, как разглядываю его во все глаза. Под белоснежной кожей перекатывались крепкие мышцы, а когда он потянулся — и в этом движении было больше кошачьей грациозности, нежели птичьей угловатости — у меня чуть не остановилось сердце от восторга.

— Обычно в такие моменты говорят: «Доброе утро, милый!», — спокойно отозвался он, приподнявшись на локте. — Ну или будят поцелуем.

— Каким поцелуем? Куда? — залепетала я, натягивая одеяло до самого подбородка.

Вэлиан повел плечами, будто ответ был сам собой разумеющимся.

— Куда захотят.

Он неспешно поднялся с кровати и подошёл к креслу, на котором в беспорядке валялась одежда. Я же лихорадочно вспоминала, что делала накануне и почему в моей постели оказался мужик. И не абы какой, а именно О'Рэйнер. Однако в голове всплыли лишь какие-то невнятные отрывки: вот я ругаю Книгу за то, что она испортила мою покупку, а вот иду в ванную чтобы умыться. А дальше — пустота.

Я молча наблюдала, как Вэлиан одевается, заворожённая быстрыми плавными движениями. И почувствовала укол сожаления, что совершенно не помнила, как он оказался в моей постели.

Вэлиан же, похоже, по-своему понял моё молчание. Застегнув манжеты, он подошёл ко мне и, наклонившись так, что его дыхание защекотало мое ухо, язвительно прошептал:

— А в своих фантазиях ты была куда более смелая.

Я чуть не задохнулась от возмущения, чувствуя, как лицо заливает краска. Довольный эффектом, он улыбнулся и вышел на кухню. Послышался шум наливаемой в чайник воды, потом тихое клацанье донышка о решётку конфорки. Хлопнули створки кухонного шкафчика, из которого достали, судя по звуку, две чашки с блюдцами.

Стараясь не шуметь, я выбралась из одеяла и принялась быстро одеваться. Потом стянула в пучок взлохмаченные волосы, тихонько выскользнула на кухню и в нерешительности замерла в дверях.

— Так что, черт возьми, произошло? — спросила я. Однако вместо сердитого тона получилось как-то растерянно и жалостливо.

О'Рэйнер остановился посреди кухни и воззрился на меня. В руках он крутил конфету «Радость герцогини». Вопросительно приподняв бровь, он отправил конфету в рот и смял фантик.

— А ты сама как думаешь?

Вот только загадок мне не хватало! Я тяжело опустилась на стул и подпёрла рукой подбородок, глядя, как он хозяйничает на моей кухне. В голове промелькнула мысль, что он мог бы быть неплохим мужем — что-то теплое и по-домашнему уютное было в том, как он разливал чай по чашкам и выставлял на стол вазочки с конфетами и сухофруктами. Но эту мысль я быстро отогнала: где он и где я.

— Я не знаю, что и думать, — призналась я и вытерла внезапно вспотевшие ладони о юбку. С языка сорвался вопрос, который я не собиралась задавать: — А у нас… ну это… что-то было?

Вэлиан нахмурился и посмотрел в окно, будто на стекле был написан ответ. Он так долго молчал, что я уже попрощалась со своей относительно приличной репутацией (хотя о какой приличной репутации может идти речь, когда меня в одном неглиже вели по коридору Дома Преподавателей?).

— Нет, — наконец произнёс он. Поставив передо мной чашку с чаем, сел напротив.

— Как «нет»? То есть мы спали голые, а у нас ничего не было?

О'Рэйнер поставил подбородок на переплетённые пальцы и внимательно воззрился на меня. Он смотрел так пристально, что я невольно заёрзала на стуле.

— Тебя это задевает?

Я хотела ответить, что нет, но промолчала. Потому что в глубине души прекрасно понимала: задевает, и ещё как.

Вэлиан усмехнулся и взялся за ручку чашки. Сделав глоток, слегка поморщился.

— Видишь ли, я предпочитаю тёплых женщин в сознании, а не бездыханных и покрытых инеем.

— Вэлиан, ты змей!

Он засмеялся, так заразительно, что я и сама заулыбалась. Ситуация складывалась крайне нелепая. Но смех помог ослабить зажатость, которая, казалось, сковывает по рукам и ногам.

— Так что же все же случилось? — Я протянула руку и взяла из плетёной корзинки курагу.

— С кем ты позавчера виделась? — вопросом на вопрос ответил Вэлиан.

Я нахмурилась. Во-первых, не любила, когда вместо ответов задают вопросы. А, во-вторых, потому что вспомнила просьбу Марты поговорить с ним. В данной ситуации, это могло навлечь неприятности на подругу. А у неё и без того проблем, как блох на псине.

— Ну сначала я была в Академии, отвела положенную пару. Потом нас обрадовали майским балом. Затем я встретилась с подругой. А на обратном пути столкнулась с одним очень неприятным человеком.

— А что за подруга? Кто она?

Я поджала губы, стараясь подобрать правильные слова. Возникло ощущение, что я не у себя на кухне пью чай, а нахожусь в допросной. И от этого захотелось съёжиться и ничего не говорить. Но и молчать не имело смысла.

— Марта Фиссо. Жена генерала Фиссо, которого сейчас подозревают в организации помощи подпольщикам, из-за которых произошел Разлом в Бергедере.

Вэлиан аж присвистнул. Он откинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— И что же Марта хотела от тебя?

Я пожала плечами и перевела взгляд с него на кухонный шкафчик. Судя по солнечному зайчику, расплывающемуся по стеклу, все же наступало утро.

— Она хотела, чтобы я поговорила с тобой о её супруге. Она утверждает, что Карл не виновен и что его подставили. Она хочет встретиться с тобой лично.

— А как хорошо ты знаешь свою подругу? — В голосе Вэлиана прозвучали металлические нотки. Мне стало неприятно, будто он не Марту подозревает в злодеяниях, а меня.

— Достаточно хорошо, — в тон ему отозвалась я и взялась за чашку. Однако пить не стала, поскольку чай был по-прежнему горячим. — У тебя есть подозрения относительно неё?

Вэлиан не ответил.

— Мы с Мартой учились вместе и были близкими подругами, — продолжила я, стараясь не обращать внимание на его помрачневший вид. — Она же помогла мне устроиться в Академию, когда все остальные отказались помочь. Я перед ней в долгу.

— Помощь — это не долг, чтобы его возвращать.

— Только не надо быть свиньей, — завелась я. Мне совершенно не понравился тон, с которым говорил Вэлиан. Звучал он уж очень оскорбительно. — Мы все оказываемся в трудных ситуациях, и нужно быть благодарными за тем, кто помогает. Если бы не она, то неизвестно, где я была бы сейчас.

— А ты не думала, что она могла тебя специально устроить в Академию?

Я посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Если она такой хороший стратег, что просчитала даже нашу случайную встречу в галерее и то, что мы вообще будем общаться, то тогда это ей нужно предъявлять обвинения, а не Карлу.

На это Вэлиан лишь пожал плечами. Но его взгляд мне не понравился ещё больше, чем тон, с которым он говорил.

— И в конце концов, — продолжила я, — если кого-то подозревать, так это Абрахама ван Вилсона. Это его я встретила на улице, когда шла обратно домой. Уж не знаю, зачем такому человеку, как он, потребовалась Академия, но он слишком уж часто там стал появляться. Да еще и майский бал в его честь организовали. Мерзость!

— Не очень-то тёплые чувства ты питаешь к нему, — сказал Вэлиан и потянулся за ещё одной конфетой.

— Не тебе ли знать, что именно меня связывало с ван Вилсоном и почему я его терпеть не могу. К тому же, ты так и не рассказал, что произошло со мной.

О'Рэйнер медлил с ответом, будто не желал отвечать вовсе. Я же сгорала от любопытства, но давить не решилась. Мало ли, вдруг ещё упрется и не станет отвечать совсем.

Прожевав конфету, он быстрыми глотками допил чай и поднялся из-за стола.

— Тут два варианта: или последствия меняющейся магии после Разлома, или проклятие кого-то из тех, с кем ты встречалась незадолго до того, как вернуться домой. Артариум Вертолис.

— Проклятие Льда, — выдала я на автомате и подняла на него взгляд. — Человек обречён замерзать до тех пор, пока Тьма Бездны не поглотит его душу. Но насколько мне помнится, его не применяли в течение последнего тысячелетия. Более того, оно считается забытым в использовании, если можно так выразиться.

— Так-то оно так… — Вэлиан поджал губы и подошел к мойке. Вымыл чашку вместе с блюдцем, вытер полотенцем руки и облокотился на кухонную тумбу, стоящую рядом с мойкой. — Но Артариум Вертолис может быть и последствием изменяющейся магии, когда её много, а носитель недостаточно силён, чтобы противостоять или приспособиться к ней. — Он немигающе уставился на напольные часы, задумчиво почесал подбородок пальцами. — Надо будет проверить одну теорию.

— Ты о чём? — не поняла я.

— Да так… — Он моргнул и как-то растерянно улыбнулся. — Передай подруге, что она сможет найти меня в Департаменте Магической Безопасности. Господин Ланс её проведет.

И с этими словами он покинул мои апартаменты.

— Весьма странный выбор места встречи. — Марта подошла ко мне неслышно и подсела рядом. Помолчав, она воззрилась на статуи богов и тяжело вздохнула. — Хотя помнится, раньше ты искренне верила, что судьба находится во власти богов. И, если с ними договориться, они устроят всё в лучшем виде.

— Как видишь, договориться с ними мне не удалось. — Я фыркнула, окидывая подругу взглядом. На ней было платье из тяжёлого чёрного бархата и малюсенькая шляпка с перьями и вуалью. — А я предпочитаю не тратить время на тех, кто меня не слышит. Как ты? Встретилась с Вэлианом?

Марта неопределённо пожала плечами.

— И да, и нет. Я была у Вэлиана, но сомневаюсь, что мне удалось убедить его пересмотреть дело Карла. Он удобный подозреваемый. Я бы сказала, даже слишком удобный. Вэлиан говорит, что у них есть переписка с неким Максом Аксельфордом, одним из лидеров революционного движения «Истинные сыны Вартрана». И что этот самый Аксельфорд указал на Карла, как на главного поставщика взрывных артефактов.

Она громко шмыгнула носом, пытаясь сдержать подкатывающие слезы. Я взяла её за руку и осторожно сжала. Марта мягко высвободилась и, достав из ридикюля платочек, прижала его к уголку глаза.

— Но я… — Она снова шмыгнула и почесала нос. — Я не верю, что Карл на такое способен. Кто угодно, но только не он. Карл очень предан своему делу, своей стране. Я больше, чем уверена, что его хотят подставить. Все эти письма, встречи якобы с ним… Я не верю!

Она разрыдалась. Сначала тихо, потом плач становился всё громче, надрывнее. Меня охватили смешанные чувства беспомощности и отчаянья. Я обняла подругу, и она уткнулась в моё плечо. Марту трясло, а я чувствовала глубокую вину и стыд за то, что не могу ей помочь. Даже подходящих слов не находилось. А те, что приходили в голову, я не осмелилась сказать вслух, боясь, что сделаю только хуже.

Промокшая насквозь от слез ткань неприятно липла к коже, а секунды превратились в вечность. Меня накрыло чувство отупения. Как будто это не я обнимаю подругу, а наблюдаю за всей этой картиной со стороны: вот некая рыжеволосая женщина гладит по плечам другую, словно это могло помочь отогнать нависшее над ней горе. Однако прекрасно понимала: если не случится чудо, то Карла Фиссо казнят, а его супруга обречена на пожизненный позор. Её не возьмут даже в гувернантки. А это означало только одно: или она умрет от голода, или будет вынуждена работать в какой-нибудь блудильне в надежде свести концы с концами.

— Не переживай, — сказала я, и сама удивилась твёрдости в своём голосе. — Не переживай, моя хорошая. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

— Мы ничего не сможем сделать! — Марта перестала плакать. Вместо этого она громко шмыгала носом, украдкой растирая остатки слёз смятым платком. — Я видела Вэлиана. Он вряд ли будет что-то делать. Он, как и другие, уверен в виновности Карла. Боюсь, всё против нас, и с этим надо смириться.

Я воззрилась на статуи богов. Эти статуи мне всегда казались какими-то лицемерными, как и истории о них, которые было не принято подвергать сомнениям. Мне же всегда виделось в них не сострадание к своим созданиям, а некая надменная насмешка. Мол, мы превратим вашу жизнь в Бездну, а вы только попробуйте нас не любить. За это окажетесь в ещё большей Бездне.

— Ну вот и посмотрим, насколько боги великодушны к тем, кто действительно нуждается в их помощи, — пробормотала я.

Марта подняла голову и посмотрела на меня так, как будто я собиралась взобраться на крышу храма и сброситься с неё.

— Что ты собираешься делать? — несколько испуганно спросила она. Снова шмыгнула носом и моргнула.

— Хочу понять, всё ли так безнадёжно, как кажется, — отозвалась я и поднялась с места. — Я сама поговорю с Вэлианом. Пусть он мне в лицо откажет.

Оставив подругу в растерянности, я вышла из храма и махнула вознице. Не знаю, откуда у меня взялась уверенность, что Вэлиан меня послушает. Конечно, это была очевидная глупость. Однако я не принимала — просто физически не могла принять — того, что Вэлиан вот так просто возьмёт и отмахнётся от просьбы о помощи. Мне нужно было самой услышать, что дело безнадёжное, и что Карл является преступником.

Пожалуй, впервые в жизни я чётко представляла себе, что делать дальше.

Через четверть часа я стояла перед зданием Департамента Магической Безопасности. Серое и громоздкое, оно уже одним своим видом внушало какой-то подспудный страх. Словно шептало: «Не нарушай закон, и тебе не придётся здесь оказываться». Наверное, именно таким и должно быть место, где решаются судьбы тех, кто переступил черту закона. Не будь я так решительно настроена, бросилась бы прочь.

На входе меня встретил охранник в серой форме.

— Вы к кому? — он выплюнул слова и чуть заметно сморщил нос, точно под губой ему дерьмом намазали.

— Эржабета де Вальдан, — представилась я, не обращая внимание на его выражение лица. Инквизитор, он и на Южных Островах инквизитор. Ведьму учует, и рожа сразу становится похожей на сморщенную редьку. — Я к господину Вэлиану О'Рэйнеру.

Охранник неприятно ухмыльнулся и перевёл взгляд поверх моей головы. С запозданием я поняла, что не обдумала всё как следует. Может, Вэлиана уже и не было в Департаменте, а я, как дурочка, стою и прошу меня к нему пропустить

— Распоряжения не было. — Охранник даже не пытался скрыть своего неприязненного отношения.

— А вы уточните. Вполне может статься, что его светлость меня ожидает. И будет весьма неприятно узнать, что вы меня не пропустили. — Я наклонилась вперёд и гаденько улыбнулась. — Очень неприятно вам.

— О, разумеется, — в тон мне ответил он, и в тёмных глазах промелькнуло злое выражение. — Если не уйдете, арестую.

— Интересно узнать, за что же?

— За попытку проникнуть в Департамент с целью нанести ущерб. Нынче развелось ведьм да колдунов, враждебно настроенных против власти. Ведьма же? Ведьма. Значит, можете устроить подрыв или покушение на сотрудников Департамента. Пшла вон отсюда!

Я ошеломлённо раскрыла рот и захлопала глазами. Я? И террористка? Жажда крови обдала меня жаром, требуя немедленной расправы над обидчиком.

— Ведьма, значит, да? — Медленно покачала головой и поджала губы. — Террористка, да? — Я набрала воздух в грудь и медленно выдохнула. — Ну хорошо же.

Я круто развернулась на каблуках. «Чёрт бы тебя подрал, Вэлиан. Ты упустил свой шанс, когда я могла стать твоей», — со злостью подумала я.

«Стой на месте, где стоишь, — в моей голове прозвучал голос О'Рэйнера. Он едва сдерживался, чтобы не засмеяться. — Сейчас спустится Ланс. Он тебя проведёт ко мне».

От неожиданности я застыла на месте, как вкопанная.

— Чего встала? — грубо бросил мне охранник. — Вали по-хорошему, пока отпускают.

Ответить я не успела, потому что на главной лестнице за пропускным столом появился плотный мужчина в чёрном камзоле дознавателя. Он шел быстро, однако было видно, что подобная спешка давалась ему с трудом — лицо раскраснелось, а грудь вздымалась часто, как от долгого бега.

— Витт, — бросил он охраннику, — пропусти госпожу де Вальдан. Её ожидает его светлость.

Охранник побледнел, однако не выдал своей растерянности.

— Простите, что заставили вас ждать, — сказал Ланс и доброжелательно улыбнулся мне. Однако его доброжелательность была такой же, как у ядовитой цереры — эти змеи притворятся миролюбивыми, пока жертва не подходит к ним слишком близко, чтобы на них напасть. — Надеюсь, всё в порядке?

— Здравствуйте, господин Ланс, — я вежливо поздоровалась с дознавателем, чувствуя, как по спине сползал холодок. — Ничего страшного. Но вот… — Я театрально замялась и, чуть понизив голос, вкрадчиво продолжила: — Ваш сотрудник позволил себе мерзкие шуточки в мой адрес. А потом и вовсе стал приставать непозволительным для порядочного мужчины образом…

— Я ничего такого не делал! — заорал Витт. Теперь он не выглядел таким уж высокомерным, а превратился в подростка, который пытался доказать свою невиновность.

Я повернулась к нему так, чтобы Ланс не увидел моего выражения лица, и зло ухмыльнулась.

— Каким же мерзким нужно быть человеком, чтобы приставать к женщине прямо на работе! — Я возмущённо и раздосадовано покачала головой, стыдя за отвратительное поведение. — Так недалеко и до насилия над женщиной.

— У меня и в мыслях даже не было…

— Зато в штанах есть всё необходимое! — И с чувством свершенной справедливости я повернулась к Лансу. Дознаватель выглядел чернее тучи. Он посмотрел на Витта так тяжело, что стало понятно: увольнение по собственному желанию — самое лучше, что он сможет сделать, чтобы спасти себя от наказания.

— Простите, госпожа де Вальдан, — негромко произнес Ланс. — Мы примем все необходимые меры, чтобы подобного в дальнейшем не повторилось.

— Искренне надеюсь на это, господин Ланс, — произнесла я, с облегчением выдохнула и последовала за дознавателем.

— Входите, — услышала я голос Вэлиана, едва Ланс подвел меня к массивной тёмной двери. На ней висела золотистая табличка с выбитыми чёрными буквами «Старший дознаватель Дерек Ланс».

Ланс распахнул передо мной дверь. Мне же вдруг стало не по себе. Отчего-то возникла стойкая ассоциация, будто передо мной открывают не дверь в кабинет, а в мышеловку, из которой не выбраться. Я подавила в себе нерешительность и переступила порог.

О'Рэйнер сидел за столом, склонив голову над бумагами. Рядом стояли стопки потрёпанных бумажных папок. Перемена Вэлиана поразила меня. На лбу залегли складки, под серебристым глазом проступила тень, которая появляется от усталости и недосыпа.

— Весьма неожиданно, но я рад тебя видеть, Эжена! — Вэлиан встал, со скрипом отодвинув стул. Рукава рубашки были закатаны до локтей, а на чёрной ткани жилета поблёскивала золотая цепочка карманных часов. — Что привело тебя сюда?

— Хотела бы поговорить. — Я искоса бросила взгляд на Ланса, который остался возле двери. Пройти дальше в кабинет старший дознаватель не решился. — Наедине.

Вэлиан застыл в паре шагов от меня. Он стиснул зубы так, что на скулах заиграли желваки. Мне показалось, что его охватила неуверенность, но это ощущение быстро прошло. О'Рэйнер посмотрел поверх моей головы, туда, где стоял Ланс, и сказал:

— Дерек, две чашки чая. И сахара по три ложки. — И указал мне на одинокий стул перед столом. — Присаживайся.

Лица старшего дознавателя я не видела, однако спиной почувствовала неудовольствие. Ланс явно не рассчитывал, что к нему будут относиться как к секретарю. Однако протестовать не стал и быстро покинул кабинет.

— Весьма неожиданно, хотя и ожидаемо, — пробормотала я, окидывая взглядом кабинет.

Стеллажи были заставлены коробками и папками, на стене над рабочим столом висел портрет короля, а в углах кабинета скопилась пыль. Вполне возможно даже многовековая, учитывая, что в таком бардаке кто-то пытался навести порядок. На потертом диване валялся смятый видавший виды плед. Похоже, господин Ланс был из тех людей, которые предпочитали ночевать прямо на работе, нежели рвались домой.

— Не хотела бы здесь оказаться в другом статусе, — добавила я.

Вэлиан сел напротив меня и вопросительно заломил бровь. Он не сказал ни слова, тем не менее мне захотелось объясниться.

— Полагаю, это одно из мест, где эмоции зашкаливают. Все эти подозреваемые, потерпевшие, осужденные за преступления, которые они не совершали… Жри не хочу. — Я кашлянула, расправила юбку и внезапно почувствовала, как меня обдало холодком, словно подуло январским ветром. — А неожиданно, потому что мне всегда казалось, что министр никогда не покидает рабочего кабинета в Министерстве.

— Ты права. — Вэлиан улыбнулся, но мне стало не по себе от его улыбки. — Здесь эмоции зашкаливают. Так что тебя привело сюда?

— Хотела узнать насчёт дела Карла Фиссо. Там и вправду всё так однозначно, и генерал виновен?

О'Рэйнер озадаченно взглянул на меня. В этот момент распахнулась дверь, и безликий служащий в сером мундире зашел в кабинет, звеня чашками на подносе. Он расторопно поставил поднос на столешницу и так же быстро скрылся из виду, как и появился.

Вэлиан какое-то время молчал, а потом заговорил:

— Я думал, что тебя больше волнует, кто виновен в поджоге твоей лавки.

— Какая разница? — отмахнулась я, глядя, как над чашкой поднимается пар. Но притронуться к ней не решилась, боясь обжечься. — Это или безликий хулиган, или человек с такими деньгами, что способен купить себе невиновность. Даже если его найдут и накажут по всей строгости закона, я уже никогда не смогу восстановить её.

— Решила так быстро сдаться?

— Да нет. Просто приоритеты изменились. Моя нынешняя работа меня пока полностью устраивает. Меня куда больше заботит судьба мужа моей подруги.

— Вот как? — Вэлиан плотно сжал губы, отчего вокруг рта собрались мелкие морщинки, а черты лица сделались более жёсткими. — Скажи, пожалуйста, а как долго вы не виделись с подругой?

— Лет восемь, может, десять. — Я пожала плечами. — А что?

— А то, что тебе не кажется странным, что Марта нашла тебя спустя десять лет, и именно в тот момент, когда тебе требовалась, она внезапно появилась?

Тон, с которым говорил Вэлиан, мне не понравился. Нет, он не обвинял, но сама его подозрительность была оскорбительна. Я вдохнула, сосчитала до десяти и выдохнула, в надежде не сорваться и не наговорить кучу гадостей.

— Допустим. — Я медленно качнула головой. — Допустим, что Марта решила подстелить себе соломку на случай провала своего мужа. Но она же не могла знать наверняка, что мы с тобой познакомимся.

Вместо ответа Вэлиан подцепил ногтём папку, лежащую слева, вытащил оттуда потрёпанный лист и протянул мне.

Я вопросительно уставилась на него, но он лишь прикрыл глаза.

— Прочти. Тебе будет интересно.

Это оказалась характеристика отдела магической безопасности. Ведьморожденным её давали. Ничего особенного. Просто данные и описание магических способностей. У меня была такая же с указанием общего профиля, то есть бытовая магия.

Однако у Марты в графе «Магические способности» было написано: «Провидение многовариативного будущего».

— Что всё это значит? — Я с недоумением воззрилась на Вэлиана. Тот, сложив пальцы домиком под подбородком, смотрел в потолок.

— А то, что твоя драгоценная подруга знала, что мы с тобой встретимся. И как это можно будет использовать в своих интересах, тоже знала. — Он развёл руками, словно это было само собой разумеющееся. — Причём она могла знать сразу несколько вариантов развития всех событий. А, значит, могла всё заранее просчитать.

В стекло окна с жужжанием ударилась муха. Я молчала, слушая, как она с упорством, достойного лучшего применения, пыталась залететь в кабинет, но у неё ничего не выходило. Ответить мне было нечего.

Подруга никогда не говорила о своих способностях. Может, потому что боялась, а может, потому, что не считала это достойным внимания. Но в тот момент я почувствовала себя обманутой, если не сказать использованной.

— Что ты вообще знаешь о Марте и Карле? — В простом вопросе я услышала упрёк и насмешку, но не ответила.

Я словно растеряла все слова, а заранее подготовленная речь потеряла всякий смысл. Марта могла хотя бы предупредить о тех неприятных сюрпризах, которые всплывут. Я действительно не знала свою подругу так хорошо, как о ней узнали в Департаменте.

Взгляд Вэлиана потеплел.

— Понимаю, что неприятно узнавать такие подробности о людях, о которых, как ты считала, многое знаешь. Но факт остается фактом: Марта могла знать заранее, как ты сможешь помочь ей в будущем.

— Тогда я не понимаю, почему она не предупредила своего мужа о последствиях, которые возникнут из-за его деятельности на стороне? — попыталась возразить я.

Вэлиан пожал плечами.

— Хороший вопрос. И он подтолкнул меня пересмотреть дело.

Я недоверчиво уставилась на него.

— Шутишь?

— Абсолютно серьёзен. — Он кивнул и заулыбался. — Мне тоже стало интересно, почему Марта не предупредила Карла о последствиях. Но все улики пока против него.

Я тяжело вздохнула и откинулась на спинку стула, чувствуя, как дрожат пальцы. Ощущение было такое, будто гора свалилась с плеч. Но всё же на душе остался некий осадок.

— Полагаю, я удовлетворил твое любопытство? — Вэлиан протянул руку и взял чашку за ручку.

В голове у меня царила каша из мыслей.

— Сволочь ты, О'Рэйнер! — негромко проговорила я и снова вздохнула. — Каким бы хорошим не притворялся, всё равно ты сволочь.

Он согласно кивнул.

— Сволочь — это да. Но я никогда не притворялся хорошим человеком.

— Что ж, думаю, неплохая идея встретиться в «Серебряной Луне» сегодня вечером, — сказала я, поднимаясь со своего места. — Или всё изменилось?

— Я непременно постараюсь быть в семь вечера.

Он не стал подниматься из-за стола. Однако, пока я шла к двери, чувствовала на себе взгляд Вэлиана. Этот взгляд согревал, и я надеялась, что поступила правильно, заявившись к нему.

Впрочем, это стало бы ясно только со временем. Я отмахнулась от внутреннего голоса, язвительно шептавшего, что если я ошиблась, то меня ждут куда более серьёзные неприятности, чем сгоревшая лавка или назойливые кредиторы.

— Итак, вы собираетесь на свидание, мой неюный персик? — Сержан вылез из зеркала и окинул взглядом моё платье песочного цвета. — Надеюсь, вы не забыли надеть свои боевые панталоны на случай, если снова придётся удирать от министра по парапету?

— Вашим бы языком да штаны зашивать, — фыркнула я и заправила выбившийся из прически локон. — И вообще, кто вам сказал, что я в этот раз буду сбегать от Вэлиана?

Призрак развёл руками и демонстративно закатил глаза.

— От вас можно ожидать всё, что угодно. — Он вылез из зеркала и встал рядом, глядя на моё отражение. Помолчав, добавил: — Язык — не самая удобная вещь, чтобы зашивать штаны. Но вот для других вещей он вполне может сгодиться.

Я положила расчёску на туалетный столик и поджала губы.

— Не в вашем случае. Я так понимаю, «Похождения Порочной Королевы» не остались без вашего внимания. Но смею напомнить, что не всякая литература одинаково полезна, ваша светлость.

Сержан нахмурился, а потом расхохотался. Так заразительно, что я не сдержала улыбки.

— Знаете, что мне нравится в вас больше всего? — произнес призрак, перестав смеяться. — В вашей очаровательной голове нет места глупым предрассудкам и ложной скромности. Нет ничего более притягательного, чем смелость быть собой.

— Сочту это за комплимент. — Я наигранно смущённо опустила глаза, а потом часто-часто заморгала, как это делают актрисы, изображая юных наивных особ. — Но если что-то случится, то вы же ведь будете рядом? Вы и Книга.

— Ну разумеется! — Сержан залихватски подкрутил усик и горделиво выпятил грудь.

Через четверть часа я покинула пределы Дома Преподавателей и направлялась по улице в сторону Кофейного переулка, где располагалась «Серебряная Луна». Я шла по широкому тротуару, вымощенному кирпичом, и ловила себя на мысли, что общение с Вэлианом выходило самым, что ни на есть странным.

Впрочем, странностей в моей жизни хватало. Их было столько, что я устала удивляться. Я ловила себя на мысли, что если в моей жизни наступит тишина и перестанут происходить какие-то из ряда вон выходящие события, то скука охватит меня, и я сама начну искать приключения на свою бедовую голову.

Вскоре показались полосатые тенты кафе. За столиками сидели люди, между которыми сновали официанты в белых блузах и коричневых передниках. Под арочным сводом музыканты играли «Арию Манчини» из комедийной оперы «Слуга двух господ». Потом мелодия сменилась на быстрый вальс, и на площадку перед музыкантами потянулись парочки.

На помосте под тентом виднелась белоснежная голова Вэлиана, изучающего меню. Моё сердце забилось, как сумасшедшее. Я была искренне благодарна О'Рэйнеру, что он не приехал за мной к Дому Преподавателей. Но, увидев его среди других посетителей кафе, я вдруг заволновалась. До меня стало доходить осознание, что это не просто дружеская встреча, а именно свидание. Лишь усилием воли я заставила себя подняться по ступенькам, а не сбежать обратно домой.

Увидев меня, Вэлиан поднялся со своего места.

— Искренне рад тебя видеть, Эжена! — Он улыбнулся и придвинул ко мне стул. — Как твой день?

— Благодарю, хорошо, — только и всего произнесла я, чувствуя себя не в своей тарелке. На этом все мои навыки великосветской беседы были исчерпаны.

К нам подошел официант. Когда я увидела разносол на серебряном подносе, из головы вылетело всё, что я хотела сказать. Передо мной опустилась тарелка с жареными королевскими креветками, разложенными на листьях салата с маленькими помидорами и картофелем. Затем последовали баклажаны в карамельном соусе и пара овощных салатов, названия которых я не знала, но которые выглядели так, что сами просились в рот. Вместо вина официант поставил стеклянный чайник с зелёным чаем, в котором плавали кусочки фруктов.

— Что-то не так?

Я подняла глаза на Вэлиана. Он смотрел на меня с лукавой улыбкой. Мне вдруг стало стыдно. Наверное, со стороны я выглядела, как человек, который несколько лет не видел нормальной еды, а теперь был готов заложить за неё душу.

— А я смотрю, вы знаете путь к женскому сердцу, господин министр! — Я прицокнула языком, берясь за вилку и нож. — Определённо знаете.

Вэлиан рассмеялся, легко и весело. На душе потеплело, скованность ушла вместе с первой вилкой жареного картофеля. От удовольствия я аж прикрыла глаза. Еда буквально таяла во рту, и на какое-то время я словно выпала из реальности.

А когда открыла глаза, то увидела, что Вэлиан не сводит с меня глаз. От его взгляда кровь прилила к щекам, я перестала жевать и смущённо спросила:

— Что-то не так?

— Да нет, ничего, всё в порядке, — тихо произнёс он. Подхватил вилкой кусочек запечённой сёмги и усмехнулся. — Впервые вижу, чтобы женщина так искренне наслаждалась едой. И это… впечатляет.

На мгновение мне снова сделалось стыдно, будто я вся перемазалась в винном соусе, который подали вместе с креветками.

— Это просто невероятно вкусно, — сказала я и осеклась, смутившись под пытливым взглядом серебристого глаза. Руки сами потянулись к овощному салату.

Вэлиан улыбнулся и продолжил пластать рыбу ножом и вилкой.

— Редко встретишь женщину, которая ест с таким удовольствием, — сказал он и усмехнулся, будто в голову пришла какая-то удачная шутка. — Обычно дамы предпочитают делать вид, что питаются исключительно воздухом и солнечным светом. Будто простая еда — это удел плебеев.

Овощной салат встал поперёк горла при словосочетании «простая еда». Я откашлялась и совершенно неподобающим образом сделала пару глотков чая.

— Ладно, не мучьте меня, — сдалась я, вытирая губы белоснежной салфеткой. — Зачем вам я?

— Наслаждаюсь твоим обществом, — ответил Вэлиан, и его глаз словно вспыхнул молнией. — Эжена, мне и в самом деле приятно находиться с тобой рядом. Разве этого мало?

— Ну… такое себе объяснение. В самом деле, весьма странно, что министр предпочитает общество простой женщины, а не дамы из высшего общества.

Он засмеялся. Да так заразительно, что моё замечание показалось сущей глупостью.

— О, впечатления бывают обманчивы, моя дорогая Эжена, — весело отозвался он. — Девушки из высшего общества с молоком матери впитывают умение скрывать свои истинные эмоции. Всегда безукоризненно вежливы и дружелюбны, а если задеть их чувства, то прикладывают все усилия, чтобы не показать их. Они, конечно же, дают чувствам выход, но потом, когда их никто не видит.

— И поэтому кое-кто ходит голодным, — прошептала я, разглядывая лист салата на вилке.

— Можно сказать, что вы исключение из правил. В хорошем смысле.

— Или что дурно воспитана. Во всяком случае, так решили бы в высшем обществе.

— То, что видится недостатком в глазах одних, на деле же является достоинством для других, — сказал Вэлиан. — Разумеется, многие не одобрили бы мой выбор. Но тем не менее, они примут его. Будут вынуждены его принять.

— Откуда такая уверенность?

Вэлиан усмехнулся, и когда заговорил, в его голосе отчетливо слышался металлический звон насмешки:

— Потому что я им нужен. А тех, в ком нуждаются, терпят, даже если очень хочется дать им пинка под зад.

Я улыбнулась. Последние оковы неловкости спали, и теперь я смотрела на Вэлиана не как на зажравшегося представителя аристократии, а как на человека, способного говорить на моем языке.

— Ты говоришь, как человек, которому совершенно нечего бояться, — заметила я, отодвигая тарелку. — И тем не менее, при твоей должности, ты постоянно находишься под наблюдением недоброжелателей и завистников.

— Ну и что? — отмахнулся О'Рэйнер, словно подобное ему казалось сущим пустяком. — Недоброжелатели есть у всех: и у министра, и у простого преподавателя.

Я воззрилась на Вэлиана. В голове сразу вырисовался образ Шершена, вслед за ним — безликие серые фигуры кредиторов. О ван Вилсоне я почему-то даже и не вспомнила, хотя именно его считала наибольшим из всех негодяев в своей жизни.

Вэлиан долил чай в мою чашку и протянул мне синий конверт, который вытащил из внутреннего кармана сюртука.

— Это для тебя.

Я недоверчиво покосилась на конверт и, тем не менее, взяла. На обратной стороне красовалась гербовая печать Королевского Банка. Достав небольшой лист плотной бумаги, я прочла следующее:

«Уважаемая госпожа Эржабета де Вальдан!

Данным письмом уведомляю Вас о закрытии всех кредитных счетов, кои были открыты на Ваше имя, ввиду полного погашения вашей задолженности. Если же у Вас возникли вопросы, то вы можете обратиться ко мне напрямую в любое удобное для Вас время. К письму прилагаю свою визитную карточку и адрес.

С уважением, г-н Витус Аберон».

На белую скатерть выпала визитка, едва я успела дочитать письмо. На лицевой стороне визитки была выгравирована золотая корона в круге, а на обратной — аккуратным твердым почерком выведено: «Старший управляющий Королевского Банка, г-н Витус Аберон».

Я расхохоталась, нервно и чуть громче, чем следовало бы.

Свобода! Наконец-то я свободна от всех долгов! Я перечитала письмо несколько раз, пытаясь принять этот очевидный факт, но никак не смогла. Хотя бы потому, что знала, кто за этим стоит.

— Зачем? — тихо спросила я, когда наконец-то смогла поднять глаза на Вэлиана. — Зачем ты это всё делаешь?

— Хочу произвести на тебя хорошее впечатление, — губы Вэлиана искривила улыбка, скорее горестная, чем радостная. — Но, похоже, ты не слишком рада.

Я себя почувствовала неуютно. Много раз представляла, что буду делать и как буду чувствовать себя, когда наконец-то избавлюсь от долгов. Я ожидала окрыляющей радости, но вместо этого меня внезапно охватило опустошение. Как будто кто-то взял и выучил урок вместо меня, как будто я оказалась недостаточно состоятельной, чтобы решить свою проблему самостоятельной.

— Я искренне рада, — принялась оправдываться я, надеясь, что мимика не выдаст моих истинных чувств. — Просто… это слишком дорогой подарок для меня. И я, честно говоря, в растерянности, — помолчала, прислушиваясь, как музыканты перешли с веселой мазурки на печальный вальс Фастальва, и всё же добавила: — Что я должна тебе за это?

— Потанцуешь со мной?

От удивления я смутилась ещё больше.

— Потанцую, но предупреждаю: твоему обувщику придется шить туфли тебе на размер больше.

Вэлиан рассмеялся. Я протянула руку, и тотчас ощутила тепло его ладони, сухой и привыкшей к властности. Странно, что раньше я этого не замечала. О'Рэйнер потянул меня в самую гущу разноцветных пар, кружившихся в медленном вальсе.

Вэлиан подхватил меня за талию, и мои ноги повисли в воздухе. Буквально на секунду, прежде чем я поняла, что встала на его ступни.

— Надеюсь, платье у тебя достаточно длинное, — прошептал он, и его дыхание опалило мое ухо.

— Подлиннее неглиже, в котором ты меня поймал.

Он снова весело рассмеялся. А я поймала себя на мысли, что мне хочется вот сейчас, на этот самый миг, забыть обо всём, что происходило и происходит вокруг. Несмотря на то, что я с детства терпеть не могла танцы и даже не понимала, зачем они нужны, сейчас чувствовала, как привычная скованность постепенно утекает в никуда.

Всё же странно было ощущать тепло другого человека и не чувствовать опасности от него. Мне все ещё трудно было описать, что я чувствовала. Смущали и близость Вэлиана, и то, как он ведет в танце, и даже стук его сердца, столь близкий, словно оно билось в моей груди. Даже шероховатая ткань сюртука казалась мне чем-то неестественным.

Большую часть жизни я мечтала о любви, и вот когда мечта наконец-таки сбылась — а внутренний голос подсказывал, что она сбылась — мне снова захотелось сбежать и спрятаться. Это было ужасно нелепо. Я, взрослая женщина, внезапно почувствовала себя подростком, переживающим первую влюбленность. Уж лучше было погрязнуть снова в долгах — там хотя бы всё понятно. Нужно бороться за выживание и желательно не попасть в долговую тюрьму. Это было просто, понятно и привычно, в отличие от теплого чувства, пробивающегося откуда-то из глубины души.

Вслед за вальсом Фастальва последовал ещё один, а потом ещё.

— Ты не устал? — тихо спросила я, глядя в лицо Вэлина. Оно было так близко, что я кожей ощущала тепло, исходящее от него.

— Ты лёгкая, как пушинка, — так же тихо произнес он, и я с немалым удивлением вдруг осознала, что кроме нас на танцевальной площадке осталось одна, может, две пары.

Люди постепенно расходились. А музыканты, судя по их лицам, собирались доиграть последнюю мелодию и отправиться домой.

— Если никуда не торопишься, может, прогуляемся? — внезапно предложила я.

Заглянув в мои глаза, он тепло улыбнулся. Его ясный взгляд, полный какой-то светлой печали и огня, полностью покорил меня. Больше я не противилась обаянию Вэлиана. Да и не хотела, честно говоря. Возможно, это казалось крайне безрассудно, в конце концов, я практически его не знала. Но слишком сильным и приятным было пробивающееся чувство, чтобы с ним бороться.

Мы не торопясь зашагали по аллее, украшенной разноцветными огоньками. Ещё где-то были слышны отголоски уличной музыки, цокот копыт и дребезжание колёс экипажей о мостовую. Но мне казалось, что весь мир перестал существовать, оставив нас двоих наедине.

— Я кое о чем хотела спросить тебя, — наконец произнесла я, покрепче ухватив его за предплечье. — Но не знаю, с чего начать.

— Начни с того, что приходит первым в голову, — негромко отозвался Вэлиан. — Иногда это самый верный вопрос.

— Ты мне напоминаешь одного знакомого призрака, Сержана.

— А! Жана! Старый пройдоха еще не выселился из твоих апартаментов?

Я остановилась и удивленно воззрилась на Вэлиана.

— Ты все-таки знаешь Жана, ведь так?

— Ну, ты про него упоминала…

— Вэлиан! — я едва не завыла от накатившего раздражения. — Скажи честно, откуда ты его знаешь?

Вэлиан нахмурился. Губы его задрожали, и на долю секунды мне подумалось, что он или отшутиться, или переведёт тему. Но я ошиблась.

— Я его казнил, — сказал он. Причем сказал весьма спокойно и буднично, как будто речь шла о погоде.

Затылка коснулся холодок ужаса, заставившего меня поёжиться. Всё очарование вечера померкло после этих слов. Мне же захотелось как можно скорее вернуться домой и более не встречаться с Вэлианом.

— Вижу, что тебя это напугало, — в голосе О'Рэйнера проскользнули нотки грусти. — Но, увы, моя работа не самая приятная.

— Но разве может министр казнить кого-то? — слабо возразила я. Мне не хотелось думать, что Вэлиан был способен на нечто подобное. Тем не менее, я прекрасно понимала: способен и ещё как. Я сама видела это в своих видениях. — Для этого же существуют палачи.

Вэлиан пожал плечами.

— Верно, но, если бы Сержан попал в руки к палачу, его ждала бы куда более страшная смерть, нежели от яда морлины. С бунтарями никто особо сильно не церемонится. Расстреляли бы из пушек, как других участников, и всё. Можно сказать, я ему оказал услугу. А он взамен этого частенько выполняет мои поручения.

— То есть подослать его ко мне в апартаменты было твоей идеей? — я не стала уточнять, за какой бунт Сержана казнили. Чутьё подсказывало, что незнание чего-либо позволит спать мне крепче по ночам.

— Не совсем. Я просил лишь найти тебя, и он нашёл. Призраки — порой лучшие разведчики. Они быстро понимают, кого нужно найти. А вот остаться у тебя — целиком и полностью его идея. Полагаю, ты ему понравилась. Но тем лучше. Во всяком случае, когда у тебя случился приступ, он тотчас сообщил мне.

Я промолчала.

Мы свернули с аллеи и направились по освещенной улице в сторону Академии. Вскоре над темнеющими кронами показалась подсвеченные колоны и горгульи здания.

Я по-прежнему сжимала руку Вэлиана. В душе у меня царило смятение. Ведь все так хорошо начиналось, а теперь я чувствовала, как страх запустил ледяные щупальца в моё сердце.

— Так что же тогда случилось? — спросила я, имея в виду то утро, когда упала без сознания в ванной комнате.

Вэлиан же понял мой вопрос по-своему.

— Ты вправду хочешь услышать про грязные политические игры?

— Да нет же! Я про тот день, когда я потеряла сознание.

Он внимательно посмотрел на меня, а потом прижал мои похолодевшие пальцы к губам.

— Это были последствия изменяющейся магии. Когда она становится иной, то начинает требовать больше тепла. Но в твоем случае… — Вэлиан глубоко вдохнул, будто ему не хватало воздуха. — В твоем случае, нельзя предугадать, во что именно выльется новая магия. Она не просто втянула всё тепло. Она буквально замораживала всё, что находилось рядом.

— Тогда ты тоже должен был замёрзнуть, разве нет?

— Тебя грел не я, а Феникс. Для обычного человека всплеск твоей магии мог стать смертельным.

— Другими словами, я опасна? — я постаралась придать своему тону как можно больше беспечности и понадеялась, что Вэлиан не заметит, как мне страшно.

Но он заметил. Его ладонь легла сверху на мою и легонько сжала её.

— Не переживай, — он так тепло улыбнулся, что мне отчаянно захотелось ему поверить. — Тебя никто не тронет, — и прежде чем я успела опомниться, Вэлиан поцеловал меня.

Поцелуй получился неожиданным, но удивительно нежным, словно он боялся спугнуть. Его губы оказались мягкие, чуть сухие. Я ощущала его тёплое дыхание на своих губах. В ушах зашумело от напряжения и растерянности. Эта близость казалась одновременно немыслимой, но… такой желанной.

Что ж, теперь будет очень неловко… По крайней мере мне.

Поцелуй оборвался внезапно. Вэлиан чуть отстранился. Несколько долгих секунд я таращилась на О'Рэйнера, словно замороженная, всё ещё ощущая фантомное тепло его губ. Его взгляд скользнул по моему лицу и задержался на губах.

Щёки мгновенно вспыхнули, меня обдало горячей волной смущения. В голове метались тысячи мыслей, но ни одной внятной. Мне отчаянно хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, стать невидимой. Кажется, я даже забыла, как дышать.

— Я… — выдохнула я, но слова застряли в горле. Вэлиан лишь чуть заметно улыбнулся, и серебристые глаза потеплели. В них мелькнуло озорство мальчишки, довольного своими проказами. И от этого стало только хуже. — Мне… это… надо проверить, не сожрала ли Книга Сержана…

Вэлиан, кажется, на секунду растерялся. Левая бровь вопросительно приподнялась. Я нервно облизнула губы, пытаясь найти хоть какие-то слова, но вместо этого выдала что-то вроде «Они не очень дружат, так что я пойду» — и бросилась прочь, не дожидаясь ответа и чувствуя, как его взгляд прожигает мне спину.

Пальцы уже легли на ручку двери, когда я услышала чуть насмешливый голос Вэлиана:

— Эжена, я буду ждать тебя на балу.

«Боюсь, что не только ты меня там будешь ждать», — мрачно подумала я. Несмотря на почти осязаемую неловкость, всё же нашла в себе силы обернуться и с улыбкой помахать ему на прощание.