Госпожа Удача

Глава 16 Официальный свод правил Стальной Магнолии

Tай

Тай все еще чистил зубы, когда Лекси закончила, сплюнула, прополоскала рот и сунула зубную щетку обратно в держатель, прикрепленный к стене между двумя раковинами. Потом шагнула поближе к нему, и он увидел в зеркале, как она наклонила голову и принялась рыться в цветастой сумочке, стоявшей на туалетном столике между раковинами. Вытащив бледно-розовый круглый футляр, повернулась и вошла в маленькую нишу, отведенную для туалета. Он услышал, как что-то небольшое плюхнулось в унитаз, затем снова, и снова, и так продолжалось некоторое время. Лекси повернулась, вышла из ниши, бросила футляр в мусорное ведро и посмотрела на него в зеркало.

Потом она усмехнулась.

Потянувшись к душу и включив воду, стянула с себя его футболку, которую надела перед сном, и, выскользнув из трусиков, шагнула в душевую кабинку.

Тай склонился над раковиной, сплюнул, прополоскал рот и сунул зубную щетку в держатель напротив щетки Лекси.

Затем направился в душ.

*****

Тай стоял, прислонившись бедром к столу, держа перед собой миску с нарезанными бананами, клубникой и йогуртом, другой рукой запихивал ложкой еду в рот.

Его взгляд был прикован к женщине, которая снова была в его футболке и чистых трусиках, с мокрыми, зачесанными назад волосами, но они быстро сохли, завиваясь на горном воздухе. Она наливала ему кофе в дорожную кружку и в то же время осматривала грязную посуду, пятна и крошки на столешнице и горы почты, все это время выглядя так, будто не хотела бы этого видеть.

До того, как она от него ушла, по возвращении домой Тай раз или два заставал их кровать не убранной, но это случалось крайне редко; раз или два она застилала постель наполовину: откинутое одеяло, взбитые подушки, брошенные куда попало. Но он не делал даже этого. Пройдет пара дней, и их одежда будет лежать на полу там, куда они ее скинут перед тем, как трахнуться. Через неделю, она начнет складывать почту в стопочку сбоку кухонной стойки. Несколько раз она оставляла посуду в раковине и мыла ее на следующее утро.

Но кроме этих случаев, кругом всегда была чистота, и со временем она приступит к уборке.

Ясно, что шесть недель без уборки — слишком много.

Прожевав завтрак, он проглотил его и сказал:

— Загружай все в посудомоечную машину, мамочка, а я выну. Вынесу мусор. Пылесосить не буду. Как и не буду чистить гребаный туалет. Сколько я подметал и чистил за решеткой — мне хватит на всю жизнь. Так что я буду делать то, о чем только что сказал. Решай, можешь ли осилить все это или нам нужно найти уборщицу.

При первых же его словах, глаза Лекси обратились к нему.

Когда он закончил, она спросила:

— Пока меня не было, ты действительно загружал и разгружал посудомоечную машину?

Хотя он чувствовал, что она дразнит его, от ее тона все внутри него сжалось.

Он только что закончил трахать ее в душе. Перед этим она дала понять, что хочет двигаться вперед, вместе с ним, сделать следующий шаг к созданию семьи. И после этого улыбнулась ему.

Но с того момента, как они приняли душ, он получил этот тон, который соответствовал ее позе. Тихий, задумчивый, на грани неуверенности.

Он принял это, будучи тупым ублюдком, обращаясь с ней как мудак, выплеснув кучу дерьма, которое не должен был говорить, сравнив ее с Мисти, женщиной, которую он ненавидел, также как и его жена, и можно еще поспорить, кто из них ненавидел Мисти сильнее. В какой-то степени могло быть и хуже, учитывая, что Мисти была одной из местных женщин и связана с тем дерьмом, что он вывалил на Лекси, дерьмом, которого она не заслуживала. Мисти совершила предательство по отношению к сестринской общине, непростительное предательство.

Но Лекси осторожничала, вероятно, даже не осознавая этого. Дважды он облажался, дважды повел себя как мудак, дважды набросился и уничтожил. В первый раз она ни хрена не сделала, чтобы заслужить это, во второй сделала, но его реакция был чертовски за гранью. Теперь он видел, что она сделает все возможное, чтобы ситуация не повторилась в третий раз.

Тай примет этот тон, пусть лучше он, чем тот, каким она говорила с ним на пляже: пустой, безжизненный, далекий голос. Он никогда больше не хотел его слышать, чувствовать темноту, окутывающую ее, чувствовать, что она ушла так далеко, что он знал, беги изо дня в день до конца жизни и не сможешь добраться до нее. Он не хотел этого, ни для себя, ни для нее, это было чертовой агонией, и он примет от нее все, даже этот тон.

Тем не менее, он ему все равно не понравился.

Поэтому он положил ложку в миску, отставил ее в сторону и мягко приказал:

— Мамочка, подойди.

Лекси, будучи Лекси, подошла к нему.

Он обнял ее за талию, притягивая к себе, ее руки легли ему на грудь, не для того, чтобы держаться, а просто чтобы касаться его, она откинула голову назад, чтобы посмотреть на него, а его другая рука обвилась вокруг ее шеи, его большой палец двигался по ее челюсти.

— Тебе понадобится время, чтобы снова довериться мне... — начал он, но она быстро оборвала его.

— Я тебе доверяю.

Его большой палец перестал поглаживать, а пальцы на шее слегка сжались, когда он приблизился к ее лицу.

— Детка, это не так.

— Так.

Он покачал головой и тихо спросил:

— Можешь заткнуться на минутку, чтобы я мог закончить?

Она сомкнула губы, но ее глаза вспыхнули.

А вот это ему нравилось.

Он подавил усмешку и заговорил.

— Драма закончилась, мы вернули «нас», и я не просто облажался, я сделал это по-крупному, наговорил мерзостей, которых не следовало говорить, и не могу взять свои слова обратно. Нанесенные мною раны глубоки, и я могу только надеяться, что однажды они заживут. До этого дня, мамочка, все, что я могу тебе обещать, — что я сделаю все возможное, чтобы ты забыла это дерьмо и никогда больше не поступать так с тобой. Но впереди нас ждет каменистая дорога, и я не знаю, куда она приведет, прежде чем мы доберемся до цели. Только я хочу, чтобы ты понимала, если из моего рта льется дерьмо, разрывая тебя на части, это дерьмо посеяли во мне, и я должен его искоренить. Я постараюсь сделать это так, чтобы не навредить тебе, но мне, очевидно, не сопутствует в этом удача, поэтому я не могу дать никаких обещаний, кроме того, что попытаюсь. Но ты должна знать, это не из-за тебя, дело во мне, просто смирись с этим и стой рядом со мной, я буду стараться изо всех сил, чтобы стать достойным тебя, и ты должна всегда помнить, что я тебя люблю, а я никогда, ни разу не говорил этих слов ни одной живой душе, так что ты должна понимать, что это значит.

Она моргнула.

— Ты никогда никому не признавался в любви?

Он покачал головой и ответил:

— За всю свою жизнь я любил одного человека — Туку, но он умер, так и не услышав от меня этих слов, и по сей день, хотя он не был человеком, склонным к подобному дерьму, я жалел, что не сказал этого, я бы хотел, чтобы он умер, зная, что он мне дал и что для меня значил.

Она кивнула, и на ее лице отразилось понимание, отчего рана с левой стороны груди, полученная от страданий, через которые они прошли, рана, все еще кровоточащая, зияющая, рваная, запульсировала, потому что по ее взгляду он понял, что она усвоила этот урок накануне.

Это была не его вина, но его поступок вынудил Джулиуса взять дело в свои руки, так что Тай должен был это компенсировать.

— Я могу обещать тебе это, Тай, — прошептала она, прижимая руки к его груди.

— Спасибо, детка, — прошептал он ласково, но твердо, приказав: — Вчера я отогнал тучу от твоей жизни, но сегодня утром вижу, что она нависает над тобой. Избавься от нее. Мы есть друг у друга, люди проходят через подобное дерьмо, и если им удается сделать это вместе, это закаляет их. Держись, мамочка, и следуй со мной на ту сторону.

Она пристально посмотрела ему в глаза и все еще шепотом спросила:

— Как ты узнал?

Он наклонился еще ближе, скользнул рукой от ее шее в волосы и крепко сжал.

— Моя Лекси сияет ярко, и способна на это даже во сне. Над Лекси на этой кухне нависает туча.

Она выдержала его взгляд. Прижалась ближе. Потом кончики ее губ приподнялись.

— Хорошо, дорогой, я включу свет.

Уголки его губ тоже приподнялись, прежде чем он ответил:

— Хорошо.

Встав на цыпочки, Лекси поцеловала его в шею. Он закрыл глаза, почувствовав на подбородке прикосновение ее губ и шелка волос. А когда открыл, она снова опустилась на пятки.

Вновь поймав ее взгляд, Тай напомнил:

— Мы были заняты, и прошлым вечером я не все тебе сказал. Мы постепенно во всем разберемся, но сегодня вечером я пропускаю тренировку, заезжаю за тобой и везу в дилерский центр «Додж» в окрестностях Гно Бон, потом мы вернемся домой, чтобы подготовиться к вечеру с Джулиусом и Ананой в «Петухе».

Тай нахмурил брови.

— «Додж»?..

— Купим тебе новый «Чарджер».

Лекси засияла, но тут же начала отказываться.

— Тай…

Он покачал головой, пальцы в ее волосах сжались в кулаки и мягко потянули.

— Я куплю тебе новый «Чарджер».

— Но… я не… ты не можешь... — она помолчала, потом закончила: — деньги.

— Способы, которыми ведет дела Тейт, не стоят мне ни хрена, нет нужды давать на лапу подонкам, которые ничего не делают просто так. Тебе нужна машина, которой я могу доверять, «Вайпер» подойдет для лета, «Чарджер» лучше для зимы. Ты любила эту машину. Из-за моего поступка ты потеряла ее. У меня есть деньги, ты получишь новую тачку. — Он помолчал и закончил: — Сегодня.

— Но…

Он прервал ее.

— А в эти выходные, черт меня побери, мы купим кофейный столик.

Она моргнула. Потом попыталась еще раз:

— Но…

— И нужно послать больше денег Элле, чтобы вернуть твое барахло.

— Мое барахло у Доминика и Дэниела. У них есть старое ранчо с сараем, там они и хранят его для меня. Они ждали, когда я где-нибудь осяду, чтобы отправить его мне.

Ну и слава Богу. Одна проблема, которая стоила бы гребаного состояния и заняла бы недели, отпала.

— Хорошо. Я поговорю с парнями, и мы перевезем твое барахло домой.

Она усмехнулась, затем сказала:

— Нам не нужен кофейный столик.

— Вчера ты говорила обратное, — напомнил он.

Она прижалась ближе.

— Тай, милый, — тихо сказала она, — я понимаю, что ты пытаешься сделать, но все будет хорошо, со мной все будет хорошо. Тебе не нужно исполнять все мои желания, чтобы доказать свою любовь ко мне.

— Мамочка, каждый раз, когда я хочу включить гребаный телевизор, я должен сначала найти пульты, и обычно это приводит к тому, что я выкапываю их из подушек. Это заноза в заднице. На прошлой неделе я встал и опрокинул почти полную бутылку пива, которую поставил на пол. Это тоже заноза в заднице. Нам нужен долбаный кофейный столик.

Лекси хихикнула, и ему понравился этот звук, как она при этом выглядела и что он почувствовал.

— Хорошо, милый, мы купим кофейный столик. — Пауза, затем: — И ковер.

Похрен.

Что угодно.

— И ковер, — согласился он.

Она улыбнулась.

Тай вернул их к текущему вопросу.

— Итак, как я и сказал, мы купим тебе тачку, а потом заедем за Джулиусом и Ананой, чтобы отплатить им за то, что заставили тебя испытать страх, горе и необходимость сделать безумный рывок через Соединенные Штаты, чтобы увидеть, как я скончаюсь. Но до того момента ты должна знать, что сейчас происходит. Не знаю, какие у тебя планы на сегодня, но я хочу, чтобы в двенадцать тридцать ты приехала в город, в гараж, мы сходим пообедать в закусочную, и я введу тебя в курс дела.

— Я хочу распаковать вещи, прибраться в доме и выяснить, заменил ли меня Доминик, — сообщила она и снова улыбнулась. — Так что обед с мужем вполне мне подходит.

Он снова сжал ее волосы и улыбнулся в ответ.

— Доминик заменил меня? — спросила она. — Когда я разговаривала с ним пару недель назад, он еще никого не нашел, но...

— Мамочка, я не в курсе того, что происходит в местном салоне красоты. Чтобы быть Стальной магнолией, у тебя должна быть киска (прим.: «Стальные магнолии» - американский фильм, рассказывающий истории жизни шестерых женщин из маленького городка в штате Луизиана, которые пронесли свою трогательную дружбу сквозь годы).

После этих слов, его жена расхохоталась так сильно, что, сотрясаясь от смеха, не смогла удержать голову и уронила ее ему на грудь, сжав в кулаках его футболку. И слушая и ощущая ее веселье, Тай удивлялся, почему не заставлял ее смеяться чаще.

Он должен компенсировать и это.

Лекси откинула голова назад и, все еще смеясь, сообщила:

— Не уверена, что существует официальный свод правил Стальной магнолии, но полагаю, ты прав, конкретно это требование само собой разумеется.

Он улыбнулся, и перевел разговор на еще одну важную тему, которую необходимо было затронуть перед тем, как Тай уйдет на работу, при этом он освободил ее волосы из своей хватки, рука скользнула вниз, обнимая ее за плечи.

— Ладно, Лекс, у тебя плотный график, но не торопись, позвони Бесс и обговори с ней поездку сюда. Она хочет оставить Даллас в прошлом, и если даст Колорадо шанс, то для нее у нас есть свободная комната.

Веселье сбежало с ее лица, но на его место пришла нежность, ее тело, уже прижатое к нему, растаяло в его объятиях, и она прошептала:

— Тай.

— Но если она останется в этой комнате, будет спать с закрытой, мать ее, дверью.

Выражение нежности не исчезло, но в глазах появилось больше веселья, когда Лекси тихо сказала:

— Хорошо, милый, я внесу ясность по этому пункту.

Тай улыбнулся жене и пробормотал:

— Пора на работу, детка.

Она кивнула. Он опустил голову, касаясь губами ее лба, затем губ, после чего отпустил ее, обошел вокруг, взял дорожную кружку и, возвращаясь назад, провел тыльной стороной пальцев по ее бедру, говоря:

— До скорого, мамочка.

Идя через кухню к лестнице, он чувствовал на себе ее взгляд, и услышал, как она сказала:

— Пока, милый.

Все вернулось, все, начиная с пробуждения в постели с женой, секса с ней в душе, и заканчивая их разговорами на кухне, и чувствуя на себе ее взгляд, пока он шел к лестнице, слыша ее нежное, сладкое «Пока...», он знал, что скучал по всему этому, но только когда это вернулось, он понял, насколько сильно.

Но все вернулось, и, спускаясь по лестнице, Тай молился Богу, чтобы на этот раз он держал свое дерьмо в узде и позаботился обо всем должным образом.

*****

Два с половиной часа спустя Тай торчал под капотом машины, когда зазвонил его телефон, он выпрямился, схватил тряпку, стер смазку с рук, вытащил из заднего кармана мобильный и увидел незнакомый номер, но код города он знал.

Даллас.

Он приложил телефон к уху.

— Йоу.

— Тай, — услышал он мужской голос.

— Да?

— Анхель.

Охренеть.

Пенья.

— Пенья, — поздоровался Тай.

— К твоему сведению, два дня назад пришел Дуэйн Мартинес с запоздалым заявлением, что на него напал некий Тайрелл Уокер.

Бл*ть.

— Шутишь, — прорычал Тай.

— Нет, гребаный сутенер-наркоторговец, приполз, как хитрый лис, в, мать его, полицейский участок, чтобы заявить о гребаном нападении.

Тай услышал глубокий смешок.

Таю было не до смеха.

— Зная, что я интересовался Мартинесом, — продолжил Пенья, — и всеми его грязными делишками, его послали ко мне. Таким образом, он сообщил все это мне. Так вот, Тай, не заблуждайся, я серьезно отношусь к своей работе, но должен признать, что во время его допроса я потерял ручку. Клянусь Богом, не знаю, куда засунул засранку.

А вот это Тая позабавило. Он опустил голову и, глядя на свои ботинки, ухмыльнулся.

— Отстойно, мужик, — пробормотал он в трубку.

— Знаю. Не волнуйся, позже я ее нашел. Еще я позвонил в Карнэл и узнал, что ты целые сутки провалялся в постели с гриппом, так что никак не мог нарушить условно-досрочное освобождение, притащить свою задницу в штат Одинокой Звезды, чтобы передать сообщение кулаками. Тейтум Джексон подтвердил состояние твоего здоровья, потому что его жена относила тебе куриный суп. От него ты быстро встал на ноги, и я был рад это слышать.

Тай поднял голову и, все еще ухмыляясь, выглянул из бокса.

— Да, быстрое выздоровление.

— Это хорошо, — пробормотал Пенья. — Итак, я доложил об этом мистеру Мартинесу и спросил, не хочет ли он внести поправки в свое заявление. Сказать, что он был потрясен, было бы преуменьшением. В первый раз он забыл упомянуть, что с тобой был мужчина, которого ты звал «Тейт», но после моего рассказа, внезапно вспомнил. Я спросил, присутствовала ли во время его недавнего избиения жена мистера Джексона, учитывая, что она является твоим с мистером Джексоном алиби, но он сказал, что нет. Затем я напомнил ему, что подавать ложные заявления в полицию — противозаконно, что у него нет никаких доказательств того, что ему надрали задницу, поскольку ни он, ни его уважаемые коллеги, которым тоже надрали задницу, не получали никакой медицинской помощи на месте, так называемого, нападения. И, наконец, единственными тремя свидетелями были те трое, которым якобы надрали задницы, и я объяснил, что, поскольку у всех троих имелись досье, которые могли бы быть использованы в качестве многотомной энциклопедии, детализирующей широкий спектр совершенных преступлений, ни один из них не является надежным свидетелем, а человек, которого они обвиняют в соучастии в нападении, — бывший полицейский, а в настоящее время, высокоуважаемый агент по задержанию беглецов, что потрясло его до чертиков. Затем я напомнил мистеру Мартинесу историю, как несколько лет назад Тайрелл Уокер нагрел его задницу в покер, предположив, что он все еще ему должен, тогда мистер Мартинес слегка разволновался, начав кричать о том, что мистера Уокера посадили за непредумышленное убийство. Я выдвинул версию, что, возможно, он использует полицию, чтобы избавиться от этого долга, и что такая попытка будет подвергнута суду. Он мудро решил отказаться от своего заявления, что для меня было удачей, ведь никаких записей об этом у меня не было, а мой Кэп не стал бы разбираться в подобном дерьме.

Господи, Шифт был не только куском дерьма и ублюдком, он был еще и ох*енно глуп.

Тай все еще ухмылялся, когда заметил:

— Хочешь сказать, я у тебя в долгу.

— Нет, — понизил голос Пенья, — я говорю, что не знаю, какое дерьмо вернуло Лекси в Даллас, но спасибо, что доказал мне, что я не ошибся, и тебе не наплевать на свою жену. Мартинес раскатал губу, хотел вовлечь киску Родригеса в свой бизнес и уже принимал заказы. Ты позаботился об этом за меня. И еще я хочу сказать, что сообщение, которое ты ему послал, не было получено. Может он и оставит Лекси в покое, но ярость этого злобного черного мужика направлена на тебя. Держу пари, ты поднаторел в том, когда кто-то прикрывает тебе спину. Используй этот опыт и держи ухо востро.

Ухмылка Тая погасла, и он пробормотал:

— Пи*дец, чего мне не нужно, так это еще одной гребаной проблемы.

— Ну, теперь я чувствую себя Санта Клаусом, — ответил Пенья, и Тай, развернувшись, прошел дальше в гараж.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Бог свидетель, как я хочу, чтобы ты от всего очистился, и хотя я могу быть в Далласе, но моя судьба, должно быть в Карнэле, так как сегодня утром я получил для тебя сообщение от одного из твоих соседей. Во-первых, скажу, что во время моего пребывания там, я заскочил в полицейский участок Карнэла и показал свой значок. Дежурный офицер, не очень умный тип, лишь вглянув на него одним глазом, с распростертыми объятиями предоставил мне код доступ к копировальной машине. Учитывая, что этим ублюдкам в буквальном смысле сошло с рук убийство, я решил, что они не могут быть такими же тупыми, как человек, которого они заставили охранять дверь, поэтому предположил, что у меня не так много времени. Но я разумно использовал его у копировальной машины, прежде чем кто-то понял, чем я занимаюсь, и сердечно выгнал меня оттуда. Не стану рассказывать, что я нашел. А также не стану передавать то, чем охотно делились со мной некоторые из граждан Карнэла, с которыми я беседовал в различных заведениях. Но скажу, что спустя непродолжительное время после отъезда из прекрасного штата Колорадо, действуя на основании некоторых фактов, которые я узнал во время пребывания там, моя деятельность не осталась незамеченной. А сегодня утром мне позвонил офицер Фрэнк Долински, желая поболтать как коп с копом. И офицер Долински поведал мне, что некоторое время назад до него долетели слухи о твоем УДО, и, поскольку он либо умный ублюдок, либо ясновидящий, он понял, что твое освобождение может означать как хорошие, так и плохие вещи, но, хорошие или плохие, он сказал, что у тебя в этом захолустье много друзей, все, за более чем пять лет, сталкивались с немалым количеством противоречивых событий, что довольно серьезно. Кроме того, отец офицера Долински был полицейским, как и его дед, и он очень любит свою работу, хотел следовать семейной традиции с самого детства, и заслужить свой значок тем, что будет защищать и верно служить своему городу, а не прикрывать собственную задницу. Итак, он уделил мне много внимания, и я имею в виду, чертовски много времени.

Тай слушал, живот крутило, а в груди жгло, и когда Пенья не продолжил, он подтолкнул:

— И?

— И, — ответил Пенья, — Долински сделал свой ход еще до твоего освобождения, но такое дерьмо движется медленно, и ты вышел, прежде чем все могло быть улажено.

— Что за дерьмо движется медленно и что могло быть улажено? — спросил Тай.

— Миссия Долински — работа под прикрытием с целью внутреннего расследования почти всего Департамента полиции Карнэла, с пристальным вниманием к шефу полиции Арнольду Фуллеру, — ответил Пенья.

Тай окаменел.

Мать вашу.

— Расследование, — продолжал Пенья, — сосредоточено вокруг целого ряда событий, включая ненадлежащее обращение Фуллера с делом, когда серийный убийца охотился на вверенной ему территории, после чего Специальный агент Тамбо из ФБР подал жалобу не только на то, что отдел Фуллера возится с этим делом, но и на манеру и профессиональный подход Фуллера, ставя под сомнение его профпригодность. Жалобу Тамбо присовокупили к жалобам жителей Карнэла, которые все накапливались, и Управление внутренних расследований принялось вынюхивать вокруг, но ничего не могло разглядеть, так как следы хорошо замели, а грязь в полиции Карнэла настолько черна, что невозможно ничего разглядеть и найти, и почти каждый полицейский в участке был продажным, поэтому им нужен был свой человек внутри. Появление Долински в качестве осведомителя и добровольного тайного агента запустило механизм тщательного расследования всего отдела, но сосредоточилось на вышеупомянутом провале с серийным убийцей, а также на возможном подтверждении факта подтасовки улик местными сотрудниками правоохранительных органов в деле об убийстве наркоторговца в Лос-Анджелесе и экстрадиции жителя Карнэла за данное преступление. Управление внутренних расследований в Лос-Анджелесе, которое работало совместно с вашим местным Управлением по этому конкретному вопросу, по-видимому, владеет некоторой информацией о том, что убитый дилер якобы снабжал товаром некоего детектива Джина Фуллера, который, как оказалось, является братом начальника полиции, Арни Фуллера, и Джину, как сообщается, нравится ловить кайф, достаточно, чтобы установить крепкую связь с дилером, а единственный способ покрыть такой долг на зарплату полицейского — заставить дилера исчезнуть.

Мать вашу.

— Как тебе известно, — продолжил Пенья, — в Калифорнии два дилера убиты из одного и того же пистолета 38-го калибра, но ты не знаешь, что у детектива Чета Палмера есть пистолет 38-го калибра, зарегистрированный для личного пользования. Но когда данный вопрос всплыл на поверхность, детективу Палмеру было предложено предъявить свой пистолет, и он не смог этого сделать, сказав, что, когда пришел за ним, увидел, что тот пропал, а еще добавил, что прошло много лет с тех пор, как он прикасался к этому пистолету, так что кража могла произойти много лет назад. Два и два стали равны четырем, а человек в Карнэле, сложивший для УВР два и два, — это офицер Фрэнк Долински.

Мать вашу.

Пенья еще не закончил.

— Видишь ли, сейчас проблема Долински в том, что в городе живет очень умный бывший полицейский, чей друг попал под суд за преступление, которого не совершал, а в Далласе есть очень умный действующий полицейский, которому, если не возражаешь, интересна жена этого человека, и оба суют нос не в свое дело. Что еще хуже, по какой-то причине, — хотя я уверен, ты об этом ничего не знаешь, — спустя время, специальный агент Тамбо и его начальство внезапно начали задаваться вопросами по жалобе, поданной Тамбо, и они не пришли в неописуемый восторг от полученных ответов, но вместо того, чтобы пожать плечами и пройти мимо, решили продавить ситуацию, а они обладают большим весом. Все эти факторы, и, черт возьми, прикрытие Долински уже висит на волоске. От заинтересованных лиц не ускользнуло, что двоих чернокожих мужчин из разных штатов, обвинили в убийствах, которых они не совершали, один лишил себя жизни, другой потерял пять лет, и если это выйдет наружу, то попадет в национальные новости. Долински говорит, что из-за этого, дела в полицейском участке Карнэла идут напряженно, и он хочет, чтобы я знал, если группы извне продолжат свою деятельность, некоторые дерганые людишки могут серьезно занервничать, а офицер Долински говорит, что он очень близок к тому, чтобы попросить у своей девушки руку и сердце, и он хотел бы получить шанс жениться на ней и создать семью, а не получить пулю в голову от какого-нибудь черного парня, которому «подфартило» попасть на глаза одному из тех придурков, отправившись мотать срок за преступление, которого он не совершал.

Тай замолчал от неожиданности, затем спросил:

— Ты отступаешь?

На это Пенья тоже долго молчал, после чего тихо произнес:

— Я раздумывал над этим. — Он сделал паузу, затем продолжил: — И, видишь ли, я хочу помочь офицеру Долински. Мне пришлось очень много куда позвонить, чтобы разузнать об этом парне, но у меня такое чувство, что он хороший человек. То, что он делает, говорит о нем как о высоконравственном и храбром человеке. Проблема в том, как он мне сказал, что кому-то пришло в голову, что все началось с того, что ты вышел, все было тихо, пока ты не вернулся домой, поэтому они решили, что лучший способ действовать — сделать заявление и вернуть тебя обратно. И видя, что ты не помогаешь в этом, не берешь штурмом Карнэл, не палишь из пистолетов, не ищешь возмездия, а вместо этого наслаждаешься ролью мужа, они сочли необходимым достать тебя. И решили, что лучший способ сделать это — через твою жену. Так вот, офицер Долински сказал мне, что они привели этот план в действие, и он пообещал мне сделать все возможное для Лекси, но мне не очень нравится это обещание или то, сколько времени уйдет на это, и насколько глубоко зарыто дерьмо, что ошибки могут так и не быть исправлены. Я не большой поклонник неисправленных ошибок, причина, по которой я пошел в полицию, в первую очередь, связана с исправлением ошибок, так что я все еще чувствую, что должен сделать все возможное, чтобы это произошло.

Тай ничего не ответил.

— Ты поговоришь с мистером Джексоном?

— Да, но мы тоже не отступим. Фрэнк хороший человек, и я ему сочувствую. Он уже раз выручил Лекси. Дело в том, что я не хочу обратно в тюрьму, мы с Лекси хотим создать семью, и я хочу, чтобы у моих детей был отец, у которого над головой не висела бы такая тень. Цель в том, чтобы остаться на свободе и очистить свое имя, и я доверяю Фрэнку, но один человек против многих ни хрена не сделает. Я не могу сказать, что не улыбаюсь про себя из-за того, что эти парни достаточно ясно ощущают, что запахло жареным, чтобы задергаться, и не уверен, что хочу убавить огонь. Мы сделаем для Фрэнка все возможное, но здесь решается не только его будущее.

Молчание, затем Пенья показал, что из всего, сказанного Таем, он ясно уяснил одну вещь:

— Вы с Лекси пытаетесь?

Бл*ть.

Тай не хотел отвечать, но все жа произнес:

— Да.

— Уже? — услышал он удивленный возглас.

— Анхель, я потерял пять лет. Думаешь, мне хочется угробить еще больше?

— Я тебя понял, — пробормотал Пенья.

— Как бы то ни было, Лекс хочет четверых детей. Ей тридцать четыре, если она их хочет, надо начинать.

Он услышал, как Пенья расхохотался.

— Madre de Dios, (с исп. — Матерь Божья) ты только что меня исцелил . Tu esposa es muy linda (с исп. — Твоя жена очень милая), но четверо детей? Головная боль в четыре раза сильнее и, определенно, оплата четырех колледжей, — такое я счастлив пропустить.

Дерьмо. Об этом Тай не подумал.

Он переосмысливал свою клятву никогда больше не играть в покер, и определенно покупку кофейного столика, когда Пенья закончил:

— Ладно, Тай, я не жду приглашения на праздник по случаю рождения детей, но теперь у тебя есть мой номер, если я тебе понадоблюсь, или понадоблюсь ей, я на расстоянии телефонного звонка. Я присмотрю за Мартинесом и дам тебе знать, если что-нибудь услышу.

— Спасибо, Анхель, и чтобы немного отплатить, не тебе, но на случай, если Фрэнк позвонит, — мы не будем сидеть сложа руки. Ему нужен козырь, пусть обратится к Крэбтри.

— Крэбтри?

— Офицер Роуди Крэбтри.

— Что у тебя есть на офицера Крэбтри, что Фрэнк смог бы использовать?

— Информация, что офицер Крэбтри приезжает в Денвер каждые выходные, потому что в Денвере есть определенные услуги, которые он может получить, а здесь, в горах, их нет. И эти услуги предоставляются за определенную плату молодыми мужчинами.

Последовал тихий свист.

— Насколько надежна информация?

— Очень надежна.

— Франк дал мне свой номер, — сказал Пенья.

— Надеюсь, ты найдешь время ему позвонить.

— У тебя нет его на быстром наборе?

— В последнее время Фрэнк обходит нас с Тейтом стороной.

— Вероятно, это умно, — пробормотал Пенья.

Вероятно, да, и теперь Тай знал причину. Раньше он считал, что Фрэнк перешел на темную сторону, а значит, его заступничество за Лекси не имело смысла. Теперь все встало на свои места.

— И еще одно, — добавил Тай. — Фрэнк должен воспользоваться этой информацией в ближайшее время. Если он этого не сделает, с Крэбтри потолкует кто-то еще. Он тот патрульный, кто решил поиздеваться над моей женой, а еще он участвовал в моем деле, так что у меня появилось желание посмотреть, как он будет извиваться. Эта информация новая, мы узнали ее недавно и не будем долго хранить в секрете. Он будет подпрыгивать для Фрэнка или для меня, но он будет подпрыгивать.

— Понятно, — прошептал Пенья.

— Хорошо.

— У тебя есть еще, что сказать? — спросил Пенья.

— Да, но то дерьмо, что у нас есть, я оставлю при себе. Крэбтри не единственный, кто должен извиваться.

Тишина, затем:

— Хорошо. Ладно, Тай, еще раз — будь начеку.

— И ты тоже.

— Пусть она будет счастлива.

Иисусе.

— Это еще одна цель, Анхель.

Это вызвало смешок, а затем:

— Держу пари. Пока, amigo.

— Пока.

Он захлопнул телефон.

После открыл его и позвонил Тейту.

Затем снова захлопнул и вернулся к работе.

*****

В двенадцать тридцать Тай стоял с Вудом у входа в бокс, когда «Вайпер» с рычанием свернул во двор гаража.

Тай и Вуд замолчали, наблюдая, как и все остальные, кто работал у Вуда, и Таю даже не пришлось оборачиваться, чтобы знать причину. Лекси дважды навещала его в гараже, и одного раза было достаточно, чтобы любой мужчина бросил все дела и перевел внимание на нее.

Но смотреть, как она паркует «Вайпер», ступает длинной загорелой ногой на асфальт и вылезает из машины в черных коротких шортах, обтягивающей футболке малинового цвета, в которой она была в тот день у бассейна в Вегасе, в черных сандалиях на высоких каблуках, в стильных очках в черной оправе, скрывающих глаза, а ее длинные, мягкие, блестящие волосы, струятся по плечам, — все это могло вызвать даже у Роуди Крэбтри, с его скрытыми наклонностями, гребаный стояк.

Тай усмехнулся.

— Черт, — пробормотал Вуд.

Улыбка Тая стала шире.

— Ты оставил мне «Вайпер»! — взволнованно крикнула Лекси через весь двор.

Она побежала к нему, и он напрягся, когда она бросилась в его объятия. На этот раз она обхватила его бедра длинными ногами, и Тай поймал ее, придерживая за попку.

Лекси крепко поцеловала его, затем отстранилась и широко улыбнулась, ее свет сиял ярко и ослепительно.

Хорошо.

Она щелкнула выключателем.

И ей понравился «Вайпер». Очень.

— Детка, я на работе, — напомнил он, но даже и пальцем не пошевелил, чтобы поставить ее на ноги.

На это она повернула голову к Вуду и поздоровалась:

— Привет, Вуд.

— Привет, Лекси. С возвращением.

— Спасибо, — ответила она. — Я счастлива вернуться.

Вуд обвел их взглядом, его губы дрогнули, и он заметил:

— Вообще-то, это от меня не ускользнуло.

Она сверкнула улыбкой и спросила:

— Ты не против, если твой механик поучаствует в публичных проявлениях любви?

Тай покачал головой, но не в знак отрицания, а потому, что его забавляло, что его жена — чудачка.

По этому он тоже скучал, безумно.

— Нет, до тех пор, пока вы остаетесь одетыми, — ответил Вуд.

— Это мы можем, — пробормотала она и снова посмотрела на Тая. — Ита-ак, — протянула она и продолжила: — плохая новость — Доминик нанял другую девушку.

Она не выглядела слишком расстроенной из-за этого, но, тем не менее, он знал, что ей нравилось там работать, поэтому он пробормотал:

— Прости, мамочка.

Она вспыхнула улыбкой и продолжила:

— Хорошая новость — он поймал ее с поличным, когда она запустила руку в кассу, всего через два дня после того, как приступила к работе, и уволил ее задницу, так что... — Руки, которыми она обвивала его плечи, исчезли, и взмыли в воздух, и Таю пришлось откинуться назад, чтобы его жена не упала, когда она завопила: — Я вернулась!

Тай повернул голову к Вуду и объяснил:

— Моя жена — чудачка.

Вуд усмехнулся.

— Я не чудачка, — запротестовала Лекси, снова обнимая его загорелыми руками.

— Детка, ты чудачка. Абсолютная дурочка, — заявил Вуд. — Но не меняй ничего, тебе идет.

Вуд не ошибался.

— Ладно, — тихо сказала она, повернулась к Таю, подняла очки на лоб и посмотрела на него круглыми глазами, без слов сообщая, чтобы он перестал говорить людям, что она чудачка.

И тут Тай усмехнулся.

Сжав ее зад, слегка приподнял, чтобы сообщить о своих намерениях, Лекси расслабила ноги, и он поставил ее на землю.

Она опустила очки на глаза и прижалась всем телом к Таю, когда тот сказал Вуду:

— Я на обед.

— Понял, — Вуд кивнул. — Не торопись. Ты так много работаешь сверхурочно, что даже сэкономишь мне деньги, если будешь долго обедать.

— Спасибо, приятель, — пробормотал Тай.

— Пока, Вуд, — попрощалась Лекси.

— До скорого, Лекси, — ответил Вуд.

Тай двинулся вперед, Лекси схватила его за руку и переплела свои пальцы с его.

Когда она это сделала, он напрягся.

Они уже прошли половину двора, когда она спросила:

— Ты работаешь сверхурочно?

— У Вуда и Папы всегда полно заказов и их становится все больше, особенно летом, — ответил Тай. — Они пользуются популярностью не только за качественно выполненную работу, но и за невысокую стоимость деталей, клиенты рассказывают о них другим, так что народ из Шантелла и даже Гно Бон стараются приезжать к нам для регулярного технического обслуживания и ремонта. А Папа работает с «Харлеями» уже пятьдесят лет, у него это хорошо получается, о нем идет молва, так что парни на байках из таких далеких мест, как Аспен, Гранд-Джанкшн, Гленвуд-Спрингс и даже Денвер, пригоняют их Папе. Им не хватало двух механиков, когда меня посадили, и они все равно держали место за мной, чтобы прикрыть мне спину, когда я выйду. Они хотят продолжить традицию качественной работы и не нанимают кого попало и до сих пор не нашли другого парня. Так как мне непредвиденно пришлось взять несколько отгулов, я начал работать допоздна, чтобы наверстать упущенное. А потом заказов прибавилось, и я продолжил в том же духе, начав работать по четвергам. Тренажерный зал открыт допоздна, я мог пойти туда после закрытия гаража, что я и делал, потому что у меня не было причин возвращаться домой.

За его словами крылось намного большее. Доказательства того, что он все прое*ал, когда ему представился шанс все исправить, а он потерпел неудачу и не мог заставить себя возвращаться домой. Теперь он был счастлив. Но всего день назад спускаться утром по лестнице и подниматься по ней ночью — было для Тая сущей пыткой.

Не говоря уже о том, что он был опытным механиком, за это Папа и Вуд платили ему хорошие деньги, плюс двойную оплату за сверхурочные, в результате чего он огреб охрененную кучу денег.

— Ты продолжишь, я имею в виду, сверхурочные? — спросила она, и он сжал ее руку.

— Зависит от обстоятельств, — ответил он, а потом пошутил: — Если я должен накопить на четыре колледжа, наверное, мне стоит начать прямо сейчас.

Он почувствовал на себе ее взгляд из-под темных очков, когда они свернули за угол на тротуар, и посмотрел на нее сверху вниз.

— Деньги — это проблема?

Она явно не восприняла его слова, как шутку.

— Детка, если мы вместе, ничего не будет проблемой.

— Что?

Он остановился, остановил ее, притянул к себе, отпустил ее руку и обнял обеими руками. Когда ее очки обратились к его лицу, он заговорил:

— Мы — команда Уокера, ты и я. Если мы хотим чего-то, то найдем способ получить это. Окажемся в трудной ситуации — сообразим, как ее преодолеть. Столкнемся с вызовом — отыщем способ победить его. Дела идут хорошо — мы наслаждаемся этим. Мы — команда-победитель. Мы никогда не забываем праздновать победы и их у нас будет много, потому что мы не признаем поражения.

Она смотрела на него, неподвижная, молчаливая, и из-за темных стекол очков он не мог видеть ее глаз.

Поэтому он сжал ее в объятиях и позвал:

— Лекси?

— Команда Уокера, — прошептала она.

— Команда Уокера, — твердо повторил он.

Ее руки скользнули вверх по его плечам, обвившись вокруг его шеи, где она сжала их, встала на цыпочки и тихо сказала:

— Мне нравится.

— Хорошо, потому что место, которое ты занимаешь в этой команде, — пожизненное.

Она ухмыльнулась, потом улыбнулась и захихикала.

Она надавила ему на шею, он наклонился и накрыл губами ее рот.

Отпустив ее, взял за руку и повел через три квартала к закусочной.

Они сидели в дальней кабинке, которую сами попросили, потому что вокруг никого не было и никто не мог подслушать. Тай сидел спиной к стене, его женщина — напротив.

Они сделали заказ, получили свои напитки, и Тай начал делиться, включая историю с участием детектива Анхеля Пеньи, что вызвало у Лекси громкий вздох, а затем нежную улыбку, предназначенную не для Тая, а для Пеньи, о котором она, возможно, не думала много, но он ей явно нравился. Такую улыбку Пенья хотел бы видеть. Такую улыбку Тай был бы рад никогда не увидеть.

Им подали еду, и он как раз рассказывал ей о Крэбтри, когда зазвонил его телефон, вытащив его, он посмотрел на экран, где высветилось: «Тейт».

— Ешь, мамочка, мне нужно ответить. Это Тейт, — пробормотал он, Лекси кивнула и вернулась к своей картошке фри и чизбургеру, Тай открыл телефон и приложил его к уху. — Йоу.

— Брат, ты сидишь?

Бл*ть.

— Что?

— Мисти Китон мертва.

Тай замер. Потом его кровь превратилась в лед. Он понял во что они играют.

— Только не говори, что они попытаются повесить это дерьмо на меня.

— Такое будет трудно провернуть, потому что ее прикончили из служебного револьвера Роуди Крэбтри.

Твою ж мать.

Двух зайцев одним выстрелом.

Он перевел взгляд на бледное лицо жены, которая не упустила ни слова, ни тона, ни настроения, и с круглыми глазами смотрела на него, пропитанный кетчупом картофельный ломтик застыл на полпути ко рту. Тай коротко покачал головой в надежде успокоить ее страхи.

Она кивнула, но по выражению ее глаз он понял, что ему не удалось усмирить ее опасения.

— Серьезно? — спросил он Тейта.

— Судя по твоему утреннему отчету, мама принялась душить слабых детенышей, — заметил Тейт.

Тай откинулся назад и посмотрел в сторону.

— Значит, ни один из них не может соскочить.

— Именно так, — подтвердил Тейт.

— Думаешь, они знают, что Джулиус может их прижать своими связями? — спросил Тай.

— Скорее всего, Чейз Китон следующий.

— Крэбтри в камере? — спросил Тай.

— Крэбтри в бегах.

— Как Крэбтри удалось смыться?

— Понятия не имею. Китон сообщил, что его жена пропала позавчера. Вчера утром ее тело нашли на обочине подъездной дороги, ведущей к Ранчо Чудес. Вчера днем им пришла наводка на возможное убийство в чаще Харкер Вуд так что, можно подумать, они точно знали, где искать. Много крови, вся Мисти, орудие убийства найдено, его бросили примерно в двухстах ярдах от места преступления. Баллистическая экспертиза пришла сегодня утром. Крэбтри не явился на работу ни вчера, ни сегодня. Видимо, обнаружил пропажу револьвера, и зная правила игры, не стал тратить время на сборы.

Тай дал себе пять секунд осмыслить, что Мисти Китон поймала пулю, а ее тело свалили на обочине подъездной дороги. Его грандиозный план мести включал в себя всех, кто долгое гребаное время жил с горьким вкусом возмездия Тая на языке. Он ненавидел эту суку и хотел, чтобы она заплатила. Но не так. Не то чтобы он чувствовал себя плохо из-за нее, мир не обеднел бы без этой ядовитой киски, просто этого наказания было недостаточно.

Забыв об этой суке, Тай заметил:

— Им трудно будет повесить все на Крэбтри, раз он в бегах.

— Ага, — согласился Тейт.

— Думаешь, у нас будут проблемы из-за парня Джулиуса?

— Думаю, с ним стоит потолковать, но, нет. По информации из надежных источников, полиция Карнэла в страхе, и не только из-за твоего человека в Далласе. Полагаю, они действуют от отчаяния, здесь нет никакой стратегии, основанной на секретной информации, — ответил Тейт.

— Тогда, хорошо, что Джулиус в городе, он может замолвить словечко.

— Джулиус в городе? — спросил Тейт, и Тай перевел взгляд на Лекси.

— Да, — ответил Тай. — Похоже, ему надоело ждать, пока мы с Лекси воссоединимся, поэтому решил привезти Лекси домой. Для чего позвонил Элле, попросил ее позвонить Лекс и сказать, что я попал в автокатастрофу, умираю и если она не вытащит свою задницу из Флориды, то потеряет шанс попрощаться со мной на смертном одре.

Напряженная тишина, затем тихое:

— Ты меня, бл*ть, разыгрываешь.

— Нет.

Настороженное молчание, затем:

— Она притащит свою задницу из Флориды?

— Мы обедаем в закусочной.

Полная тишина, затем:

— Брат... — пауза, затем: — Черт побери, все хорошо?

Он улыбнулся жене. Затем тихо ответил Тейту:

— Да, брат, все хорошо.

Тай наблюдал, как лицо Лекси утратило часть озабоченности и смягчилось.

Да, все хорошо.

— Хорошо, — тихо ответил Тейт.

К сожалению, Таю пришлось вернуться к изначальной теме разговора.

— Похоже, нам надо ускориться, прежде чем все, кто сможет доказать мою невиновность, умрут.

При этих словах глаза Лекси снова расширились. Он кивнул ей, говоря «все хорошо», хотя это было не так. На этот раз она поверила ему и отправила дольку картофеля в рот.

— Похоже на то. Я поговорю с Диком, — ответил Тейт.

— А я с Джулиусом.

— Хорошо, — сказал он, — рад за тебя, Тай, что Лекси вернулась.

— Не так сильно, как я.

— Держу пари. — В его голосе прозвучала улыбка. — Надо рассказать Лори.

— Ладно. Я передам Лекс, что ты расскажешь Лори.

— Давай. — В голосе Тейта послышался смешок.

— Как в школе, — пробормотал Тай.

— Да, но это не так уж хреново, — ответил Тейт.

Он имел на это право.

— У тебя все? — спросил Тай.

— На данный момент.

— Тогда, до скорого.

— Пока.

Он захлопнул телефон и поймал взгляд Лекси, когда та откусывала большой кусок бургера. Поймать ее взгляд было нетрудно. Она пристально смотрела на него.

Она положила гамбургер, дважды прожевала и с набитым ртом спросила:

— Ну?

— Мисти мертва.

Все ее тело дернулось вперед и назад, она медленно моргнула и замерла с широко распахнутыми глазами.

Затем, все еще с набитым ртом, громко спросила:

— Что?

— Злая сука мертва, мамочка.

Она уставилась на него, прожевала, проглотила, схватила содовую, сильно втянулась напиток через соломинку, с грохотом поставила стакан и тут же принялась дерзить.

— Вот дерьмо! Если она мертва, как я смогу с ней расправиться?

Тай почувствовал, как его тело затряслось от смеха.

— Прости, детка, придется отказаться от этой мечты.

— Зараза, — прошептала она, уставившись в тарелку.

Тай, ухмыляясь, изучал жену.

Женщина была мертва, а Лекси злилась, что лишилась шанса ввязаться в кошачью драку до того, как Мисти получит по заслугам.

И вот оно. Лекси ненавидела Мисти больше, чем он.

Увидев это, он внезапно понял и осознал, что ненависть Лекси была из-за него, а не из-за того, что Мисти предала сестринство. Мисти попала под прицел его жены, потому что, независимо от того, какие авторитеты и власть за ней стояли, Мисти была единственным человеком в его кошмаре, который мог положить этому конец. А она этого не сделала. И не только потому, что хотела иметь кольцо на пальце, но и получить богатого наследника.

Но Алексе Уокер такое было чуждо.

Алекса Уокер любила его, и эта любовь была глубокой.

Тай пережил последствия жадности Мисти и ненавидел ее за это. Но Лекси тоже заплатила за действия Мисти, и дорогой ценой. Но даже заплатив дважды, она сделала бы это снова.

С пониманием этого, зияющая рана в груди Тая пришла в движение и начала затягиваться.

Мисти Китон отняла у Тая пять лет жизни и шесть недель жизни его жены.

А теперь эта сука мертва.

— Детка, — тихо позвал он, и ее сердитый взгляд метнулся к нему. — Эту ядовитую киску нашли застреленной и брошенной на подъездной дороге. Это конец — для тебя, для меня. Команда Уокера движется дальше.

Он видел в ее глазах гнев, но они стали задумчивыми.

Затем она спросила:

— Оба игрока команды Уокера двигаются дальше?

На ее вопрос он протянул руку через стол, крепко сжав ее пальцы, и подался вперед.

— Это моя месть, — прошептал он, и ее пальцы в его руке судорожно сжались. — И я вижу, что у моей женщины и детей, которых она мне подарит, будет мужчина и отец, у которого не будет нависших над головой проблем, чье имя чисто, чтобы они могли жить свободно и дико, гореть ярко без всякого дерьма, утягивающего их вниз. Чтобы сделать это, команда Уокера празднует каждую победу, живя дико и ярко без того, чтобы это дерьмо тащило их вниз. Мисти Китон мертва. Мы... движемся... дальше.

Она посмотрела ему в глаза и спросила:

— После всего, что было, Тай, тебе так легко забыть об этом?

— Я не забыл. Я сосредоточен на том, чтобы очистить свое имя. Но Мисти больше нет, она ничего не может мне сделать. Так что, я отпускаю это и увожу тебя с собой.

Его женщина уставилась на него. Сжала его руку. Опустила голову, и ее рука скользнула в его ладонь, так что его глаза встретились с их руками, и Тай увидел и почувствовал, как она теребит его обручальное кольцо.

В этот момент к нему со всей силой и яростью вернулись два воспоминания: как она теребила его обручальное кольцо за завтраком в Вегасе и ее объяснение прошлой ночью, почему она это сделала. За прошедшие недели он возвращался к ее поступку в Вегасе и часто задавался вопросом, почему она это сделала.

Теперь он знал. И наблюдая, как она прикасается к их символу, который он носил, он почувствовал, что зияющая рана стала еще меньше.

— Ты когда-нибудь снимал его? — нежно спросила она, глядя на их руки.

— Никогда, — так же тихо ответил он.

— Никогда, — повторила она, на этот раз шепотом. Затем глубоко вздохнула.

— Мамочка, — позвал он, но не потому, что хотел прервать момент, она могла пялиться на его кольцо и прикасаться к нему как угодно долго, но им есть, что обсудить, а ему нужно еще заработать на четыре колледжа, так что, в конце концов, он должен вернуться на работу.

Лекси подняла голову и встретилась с ним взглядом, но ее большой палец продолжал двигаться по его обручальному кольцу.

— Ты со мной? — спросил он.

— Команда Уокера — победитель, — тихо ответила она, он улыбнулся, и Лекси перестала теребить его кольцо, сжав его руку, затем отпустив ее и вернувшись к своей еде. — Итак, в разговоре с Тейтом ты упомянул Крэбтри. Что с ним?

Она схватила жареную картошку, затолкала ее глубоко в огромную горку кетчупа и бросила в рот, затем посмотрела на него, и он рассказал ей о Крэбтри.

Потом о Фрэнке.

После о Чейзе Китоне.

И, наконец, об их плане.

Затем, заплатив по счету, проводил ее до гаража, поцеловал возле «Вайпера» и отпустил, узнав перед этим, что она направляется в магазин за продуктами, а после смотрел в след удаляющемуся «Вайперу».

*****

Тай ждал, прислонившись бедром к кухонному столу, пока Джулиус относил «космо» своей жены. После ужина в «Петухе» они вернулись в кондоминиум, чтобы выпить и продолжить разговор, и теперь Тай был очевидцем того, почему у Джулиуса было три женщины, каждая из которых терпела двух других, претендующих на своего мужчину, и причиной тому не золото, которым Анана была увешана с головы до ног. Это был «космо», который она потягивала.

Джулиус Чемпион обожал своих сучек каждым взглядом, прикосновением, движением, словом и дыханием. Тай Уокер не был женщиной, но обладал одной, которая души в нем не чаяла, так что он знал, как это приятно.

Его взгляд переместился на жену, одетую в белый сарафан, — открытый верх, облегающий низ, расширяющийся на бедрах, длиной чуть выше лодыжек, — серебристые босоножки на высоких каблуках, которые он купил ей в Вегасе, бриллианты в ушах, на шее и запястье, волосы, беспорядочно собранные на затылке и выбившиеся завитки, что лишь подчеркивало побрякушки. С ее загаром, далеко нескромным декольте, открытой спиной и в плотно облегающим бедра сарафане, она была чистой Лекси, но чертовски намного больше, чем обычно.

Джулиус неторопливо вернулся назад, подошел поближе, схватил стакан с водкой, стоявший на островке, и прислонился бедром к столешнице напротив Тая.

— Догадываюсь, раз уж ты не нашел времени сказать мне перед ужином, что с твоим парнем все в порядке, — тихо произнес Тай.

Он позвонил Джулиусу после обеда с Лекси, и у них состоялся очень долгий разговор.

— Мы поболтали, — ответил Джулиус. — Он сказал, что они ни хрена не пронюхают, и он не сидит сложа руки. Я напомнил ему, что в его обязанности не входят лишние телодвижения, которые могут указать на тебя, и что ты дал ему гребаную кучу бабла на выполнение этих обязанностей. Он напомнил мне, что не поклонник полицейских, но у него состоялась собственная стычка с местными парнями, и, зная, что они с тобой сделали, и имея тот же цвет кожи, что и ты, ему на них насрать, он ценит плату, но любит свою работу и ни в коем случае не станет тебя трахать. Лично я его не знаю, но человек, порекомендовавший мне его, надежен, я доверяю ему, он в курсе, зачем мне это нужно, и меня шокирует до чертиков, если он направит меня по ложному пути.

Тай посмотрел на друга и подвел итог:

— Значит, у нас все хорошо.

Джулиус поймал взгляд Тая, улыбнулся и кивнул.

— У нас все хорошо.

А, значит, полиция Карнэла была в жопе.

Это и хорошо, и плохо. Таю нравилось, что они были напуганы, да так сильно, что игры, которые они затеяли, были очень глупыми, и нельзя сказать, что, думая об этом и наблюдая, как они пытаются выкрутиться, Тай не испытывал удовлетворение.

Но ему не хотелось думать о том, куда приведет их этот страх, если они направят свой взгляд за пределы внутреннего круга.

Тай оглянулся на двух женщин, они стояли у перил, пили, разговаривали и любовались открывающимся видом. Теперь они свернулись на диванчике, сосредоточившись на напитках и беседе.

Пока он смотрел, они обе вдруг расхохотались.

Тай улыбнулся и, не отрывая глаз от женщин, обратился к Джулиусу:

— А телефонный звонок, на который ты отлучился за ужином?

— Я говорю это, чтобы ты знал, — немедленно ответил Джулиус. — В Колорадо не так уж и плохо, Анане здесь нравится, и я бы погостил у тебя. Но не могу рисковать поездкой в Даллас после того, как дважды тащил сюда свою задницу.

— Понятно, — пробормотал Тай.

— Дело не завершено, — сказал Джулиус, и, услышав его тон, Тай посмотрел на него, а затем прочитал его мысли. Он видел этот взгляд и раньше, не часто, но видел: первый раз, когда Джулиус говорил об убитом им человеке, об убийстве которого он не молил Бога простить его, о человеке, смерти которого он не только радовался, но и был счастлив, что тот умер от его рук, потому что Джулиус любил свою сестру. А еще тогда, когда он сказал, что любит Тая.

— Я сделал пару звонков. После времени, проведенного с Родригесом, Лекси известна в определенных кругах. Все знали, что она неприкасаема. В ту минуту, когда ее нога переступила границу Далласа, Шифт узнал об этом, решил, ты от нее избавился, и она стала честной добычей. Он играл с ней и ждал своего часа. Поскольку Родригес получил пулю, Шифт знал, что будет делать с Лекси, и решил, раз она вернулась, время пришло. — В глазах Джулиуса вспыхнул огонь, когда он тихо произнес: — Ты неправильно меня понял, Уок. Покончить с ним — значит, покончить навсегда.

Тай оттолкнулся от островка, повернулся к брату и пробормотал:

– Чемп...

Джулиус покачал головой.

— Там уже работает мой человек.

— Он приказал напасть на Родригеса, — сказал ему Тай то, чем еще не поделился, и Джулиус моргнул.

— Они ведь были братьями, — потрясенно прошептал Джулиус, теперь еще больше разозлившись, потому что руководствовался рядом правил, по которым жил, и второе из них, — после заботы о своей семье, — никогда не идти против брата.

— Ты давно не был в Далласе, но вот что рассказал мне Пенья. Шифт уже назвал мое имя полиции. Мне не нужно, чтобы его нашли мертвым. Мне нужно, чтобы этот ублюдок лишился всего. И, думаю, в качестве расплаты за свои усилия Пенья должен получить то, что получают копы, когда они накрывают сутенера-наркодиллера, который заказал убийство своего брата. У тебя есть связи в Далласе, направь их не на то, чтобы Шифт перестал дышать, а на то, чтобы он перестал дышать свободно.

Глаза Джулиуса расширились, и он ответил:

— Хочешь, чтобы я передал своим парням, чтобы они работали со свиньями?

Тай наклонился к нему.

— Он убил своего брата и хотел стать сутенером моей гребаной жены. Я уже надрала ему задницу, и от этого мне не полегчало. Если у меня есть выбор, чтобы наказать его, я не выберу для него пулю. Я выберу, чтобы он продолжал дышать, пока… гниет... в тюрьме.

Джулиус не сводил с него глаз, и Тай знал, что он видит его пылающий взгляд, потому что Джулиус тихо ответил:

— Я тебя понял.

— Они сдают его, Пенья делает все, чтобы он остался в тюрьме надолго. Если ему посчастливится, он проживет долгую жизнь, не став чей-нибудь сучкой, но проживет ее, не дыша свободно. Они сделают это для меня, для Лекси, для Родригеса, и если этого недостаточно, могут забрать все, что есть в моем сейфе.

— Оставь свои бабки при себе, Уок, я передам им твои слова.

Тай выдержал взгляд друга.

— Все, что ты делаешь, что уже сделал и сделаешь в будущем... я у тебя в неоплатном долгу.

— Я разве прошу оплаты?

Нет. И не попросит.

И зная это, в тот момент Тай Уокер был ошеломлен.

— Ни за что, я расплачусь с тобой, — повторил он шепотом.

— Ты мой брат, а семья ни хрена не платит.

Тай не ответил.

— Хотя, чтобы ты знал, — продолжил Джулиус, — ты только что грохнул кучу бабок на машину своей жене, которую я мог бы для тебя угнать и доставить за неделю.

Услышав это, Тай расхохотался. Он почувствовал на себе взгляд, посмотрел на веранду и увидел, что его женщина улыбается ему. Он улыбнулся в ответ. Потом посмотрел на Джулиуса.

— В Карнэле становится жарко, Чемпион, не уверен, что должен иметь краденую тачку в гараже и точно уверен, что хочу, чтобы сладкая попка моей жены сидела в краденой тачке.

— Вероятно, это мудрое решение, — пробормотал Джулиус сквозь смешок.

Тай усмехнулся в ответ.

Затем его улыбка исчезла, и он вспомнил о словах, сказанных им ранее в тот день.

И он не собирался повторять одну и ту же ошибку дважды.

Поэтому тихо спросил:

— Помнишь, я рассказывал тебе о Туку? — Джулиус кивнул. — У меня есть хорошие друзья, много друзей, и я глубоко им симпатизирую. Но только три человека в моей жизни дороги мне больше всего: один из них в земле, вторая сидит на веранде, а третий стоит передо мной.

Джулиус не сказал ни слова, но выдержал его взгляд.

Потом Тай прошептал:

— Спасибо, брат.

Не сводя глаз с Тая, Джулиус прошептал в ответ:

— Долг оплачен.

*****

Губы Лекси коснулись его шеи, ее бедра поднялись вверх, и он потерял ее горячую, влажную, шелковистую киску, когда она слезла с его члена. Она двинулась вниз, касаясь губами его груди, слева над сердцем. Затем поцеловала его пресс. Опершись на бедро, перекинула ногу через Тая и скатилась с кровати.

Тай смотрел, как она идет в ванную. Он перекатился, выключил свет и передвинулся, чтобы вытянуть из-под себя одеяло. Затем откинул одеяло со стороны Лекси. Когда свет в ванной погас, его взгляд вернулся к двери, откуда вышла она. Лекси остановилась и подняла с пола трусики. Признак того, что она насытилась. Он заставил ее сидеть на своем лице, пока она не кончила, затем ласкал ее влагалище и клитор, пока она не кончила снова, затем позволил ей отсосать ему, пока сам почти не кончил, потом она оседлала его и они кончили вместе.

Ночь выдалась долгой и энергичной.

Пора ложиться спать.

Лекси выключила свет, забралась на кровать, придвинулась к нему и свернулась калачиком.

Он обнял ее и провел кончиками пальцев по трусикам, прикрывающими ее попку.

— Люблю нашу постель, — сонно пробормотала она ему в грудь.

Теперь, когда она снова вернулась в нее, он тоже так думал, но не высказал этого вслух.

Она не возражала, и он знал это, когда она прошептала:

— Спокойной ночи, милый. — Она стиснула его талию.

— Спокойной ночи, мамочка.

Он почувствовал на своей коже ее слабую улыбку.

Потом она уснула.

Через пять минут она перекатилась.

Тай подошел к кондиционеру, перед тем, как вновь присоединиться к жене, его взгляд скользнул по тени фоторамки, вернувшейся на свое место на комоде.

Она увезла ее с собой.

Видя эту рамку, зная, что она всегда была с ней, его рана затянулась.

Он присоединился к жене в постели и прижался к ее телу. Она прильнула ближе.

И от Тая Уокера не ускользнуло, что в течение шести недель сон не давался ему легко. Вторгались воспоминания, не очень хорошие. Демоны. Демоны тюрьмы и демоны той мечты, о которой он никогда не думал, а потом он потерял эту мечту.

Они отступили только прошлой ночью.

И лишь потому, что его жена была с ним, чтобы помочь ему отбиться от них.

Поэтому он позволил ей сделать это снова и заснул, думая только о ее тепле, мягком теле, аромате волос и о том, что на следующее утро трахнет ее в душе.