Госпожа Удача

Глава 20 Солнечный свет

Два дня спустя...

Это случилось в десять тридцать.

Сегодня был вторник, и я работала в салоне. Весь понедельник я занималась приобретением чистых DVD-дисков, записью хреновой тучи копий и разъездами по округе, чтобы доставить отвратительные секс-видео адвокату Тая, нашим друзьям, а также переслать одну по почте Анхелю.

При этом я познакомилась с мужем Нины и другом Тая, Холденом «Максом» Максвеллом, высоким, крепким, по-настоящему горячим горцем с великолепной улыбкой и странным покровительственным, но определенно милым и внимательным отношением к своей жене, и проведя с ними всего лишь десять минут, и со всем моим недавним опытом, я мысленно отругала себя за то, что не переехала в Колорадо много лет назад.

Но день прошел без происшествий, и это было хорошо. Нам и так хорошенько досталось накануне. В нашей продолжающейся драме мы бы не возражали против неспешного дня без происшествий.

Вторник всегда был загруженным днем в «Карнэл Спа», но опять же, теперь каждый день был таким, так как Доминик добавил новые услуги. Но в то утро все выглядело еще хуже.

В кресле Доминика сидела леди, которой он делал стрижку, в то время как волосы его другой леди доходили до нужного состояния в фольге, пока она болтала с Джаз, техником по маникюру, которая была с клиентом. Кайлин занималась стрижкой. Задние комнаты были полны. Доминик оказался прав, что рискнул и добавил настоящие спа-процедуры, байкерские малышки и женщины с гор приняли их всем сердцем. У одной из массажисток на столе лежала клиентка, а еще одной женщине делали массаж лица. Следующий клиент Кайлин, Стокард, пришла на двадцать минут раньше и сидела в ожидании. Она уже приходила к нам, так что я ее знала, и в последний раз она тоже пришла на двадцать минут раньше, потому что любила посплетничать, чем в данный момент и занималась.

Я только что закончила разговор с одной из женщин по поводу купленного ею товара. Она попрощалась со мной и направилась к двери, так что я смотрела на стол, когда услышала ее удивленное «ох».

Подняв голову на звук, я увидела, что она стоит в открытой двери и, открыв рот, смотрит вверх. Я не могла видеть, что ее так поразило, жалюзи на окнах были плотно закрыты, был конец августа, но дневная жара все еще сильно обжигала, готовясь к наступлению бабьего лета.

На кого или на что она бы ни смотрела, это стояло на тротуаре у окна.

Внезапно ее тело дернулось, она кивнула, пробормотала: «Извините, простите», — и выскочила за дверь.

Примерно через пять секунд дверной проем заполнил Тай.

Я уставилась на него, смутно почувствовав, как изменился гул в салоне, учитывая, что он был заполнен женщинами и геем. Тай, естественно, оказывал такое влияние на женщин и геев, и, естественно, все знали, что с ним происходит, но он ни разу не навещал меня в салоне. В наполовину приспущенном комбинезоне и майке в черных масляных пятнах он выглядел стопроцентным мужчиной в фиолетовом салоне красоты, обладавшем нулевой мужественностью, поэтому, как только он появился в дверях, его настроение вторглось в помещение, взяв под контроль атмосферу.

Всего заведения.

Я могла только смотреть на него, потому что не понимала его настроения, никогда не видев подобного ранее. После моего возвращения, Тай всегда держал свои карты открытыми. Я знала, о чем он думает, потому что он делился своими мыслями по-разному: выражением лица, словами. Больше он от меня не прятался. Он мог прятаться от мира, но не от жены.

И теперь он не прятался, хотя его лицо ничего не выражало, но глаза излучали напряжение. За него говорила его аура.

Я просто понятия не имела, о чем она говорит.

И у меня было мало времени, чтобы понять это. Его длинные ноги покрыли расстояние от двери в салон, огибая стойку регистрации, я не сводила с него глаз всю дорогу, поворачиваясь на кресле, пока он двигался ко мне.

Когда Тай оказался рядом со мной, я откинута голову назад, глубоко вдавливаясь спиной в кресло, чтобы не прерывать наш зрительный контакт.

Затем он наклонился, и я поднялась, услышав при этом охи, но сама чувствовала лишь удивление. Одна его рука обвилась вокруг моей задницы, другая скользнула по моей спине, его пальцы погрузились мне в волосы, обхватили мою голову, затем он прижался к моим губам и поцеловал.

Я инстинктивно обхватила ногами его бедра, руками — его плечи, и на протяжении двух секунд размышляла над тем, что мой муж ни с того ни с сего пришел ко мне на работу, схватил меня в охапку и одарил страстным поцелуем, который говорил о многом, и в эти две секунды я услышала женский шепот: «О, Боже», а затем бормотание Доминика: «Вот это горячо».

Но это все, что просочилось мне в мозг до того, как глубокий, горячий поцелуй Тая унес меня прочь, наши языки переплелись, его руки держали меня так крепко, что вжимали в его тело, поцелуй был таким интенсивным, что окружающий мир исчез.

Затем он сжал в кулак мои волосы, нежно потянул назад, и я потеряла его рот, но обрела его глаза, когда открыла свои.

И тогда он прошептал:

— Только что звонила Нина. Генеральный прокурор Калифорнии отменил мой приговор. Сам губернатор сегодня публично принес извинения и открыл обсуждение о восстановлении в правах. Минувшей ночью полиция Лос-Анджелеса арестовала Юджина Фуллера и Чета Палмера, и в то же время объявила в розыск их дилеров и провела обыски складов.

Он замолчал, а я только смотрела.

Поэтому он продолжил шепотом:

— Все кончено, мамочка. Я чист.

Я по-прежнему ничего не делала, только смотрела, даже когда горло сжалось, а зрение затуманилось, потому что глаза наполнились слезами.

— Детка, — прошептал Тай, стискивая меня в объятиях. — Все кончено, и возврата к прошлому не будет. Пистолет, из которого я якобы совершил преступление, всплыл две недели назад во время ареста бандита, державшего его при себе. Оружие привело к Палмеру, который владел им в момент совершения того убийства, это показал свидетель, державший оружейный магазин, куда Палмер регулярно ходил на стрельбище, и, по его словам, все шесть месяцев до совершенного преступления Палмер палил по мишеням из этого пистолета. Надежное алиби и отсутствие доступа к орудию убийства. Дело сделано. Я чист.

Я продолжала смотреть, и тут это случилось.

Содрогнувшись всем телом, из меня вырвался всхлип, этот звук заполнил помещение, и все присутствующие, услышав меня, погрузились в гробовое молчание.

Потом я уткнулась лицом в шею мужа, обхватила его руками и ногами и разрыдалась.

Я почувствовала, как он повернул голову, и услышала:

— Мамочка, — прошептал он мне на ухо, а потом я отпрянула назад, взгляд затуманен, щеки мокрые, мотая головой из стороны в сторону, я прокричала:

— Губернатор Калифорнии публично извинился за то, что моего мужчину несправедливо осудили!

Из горла вырвался еще один всхлип, и я снова уткнулась лицом в шею Тая, когда его руки напряглись вокруг меня, а его тело сотрясалось от того, что должно было быть тихим смехом, и салон наполнился радостными криками и воплями.

Я не кричала и не вопила. Я тесно прижалась к мужу, дрожа от волнения, а муж крепко держал меня в ответ.

Потом я почувствовала, как его голова снова повернулась, и у моего уха раздалось:

— Мамочка, возьми себя в руки.

Я отпрянула назад, попыталась, но безуспешно, сфокусироваться на его лице и рявкнула:

— Нет и нет! Ни хрена подобного! Это слишком хорошо. Я ни за что не собираюсь брать себя в руки!

И снова уткнулась лицом ему в шею, продолжая плакать.

— Ох, божечки! Нам нужно шампанское! Нам немедленно нужно шампанское! — Доминик кричал что-то еще, и я услышала вокруг движение, включая звук открывающейся кассы. — Стокард, девочка, тащи сюда свою попку. Возьми это. Сходи в винный магазин. Купи шампанское, только не калифорнийское, а французское. Из холодильного шкафа. Зайди в продуктовый за стаканами, мне все равно, даже если они будут бумажные, просто купи их побольше. Джаз, как закончишь, сбегай в гараж, приведи сюда тех парней в комбинезонах. Мы должны отпраздновать!

Несмотря на это, я продолжала плакать.

Потом я услышала, как Тай прошептал:

— Не знаю, как отношусь к празднованию с геем и кучей сучек в салоне, и, детка, в равной степени не уверен, как парни Вуда отнесутся к этому.

На это я снова отпрянула назад и сообщила:

— Им придется это проглотить.

Он пристально смотрел мне в глаза, пока я пыталась сморгнуть слезы.

И когда я, наконец, (вроде как) сфокусировалась на нем, то увидела, что он улыбается широченной, красивой, белозубой улыбкой, чтобы видел весь мир.

И от этой улыбки я снова разрыдалась.

*****

Сорок пять минут спустя…

Вечеринка в спа-салоне Доминика разошлась не на шутку.

Кто-то принес из магазина уже готовые подносы с закусками. К еще большему количеству шампанского присоединилось пиво. Появившийся в салоне Шамблз приволок только что вынутое из духовки печенье с шоколадной крошкой и ирисками.

Пришли Джим-Билли, Кристал и Лори. Парни из гаража тоже, и это включало Папу и Вуда, Стелла задержалась, чтобы прикрыть дела в офисе. Мэгги появилась минут через пять после Вуда. Нед и Бетти — спустя десять минут после Мэгги.

Доминик, Кайлин и Джаз работали и болтали со всеми, а значит, работа шла медленно.

Никого это не волновало. Если им приходилось ждать лишних полчаса, сидя в кресле, они могли сделать это с шампанским в бумажном стаканчике и обалденным печеньем.

Суровым парням-механикам, кстати, было плевать, что они пьют шампанское или делают это с кучей сучек и геем. У меня было чувство, что это отчасти связано с закусками, печеньем и тем фактом, что именно один из них принес пиво. Хотя у меня было ощущение, что, в основном, это связано с Таем.

Я сидела на коленях у Тая в своем кресле за ресепшен, потягивала шампанское, постоянно улыбаясь, разговаривала с Джим-Билли, Бетти и Кристал, которые висели на высокой стойке администратора, в то же время беспокоилась о состоянии моего макияжа, когда вошли Тейт и Дик.

При виде их лиц я почувствовала, как подпрыгнуло сердце, а затем сильно заколотилось. И как напряглось тело Тая подо мной.

Они смотрели только на Тая, и как и Тай, когда он вошел ранее, я не могла прочитать их лица, но чувствовала исходящую от парней вибрацию, хотя и не понимала ее.

Пока они не подошли к стойке администратора, и Бетти, Джим-Билли и Кристал отодвинулись, чтобы дать им место, и Тейт начал говорить.

— Сегодня в девять утра оперативная группа полиции трех округов вошла в Полицейское управление Карнэла, изъяла все записи и арестовала всех дежурных офицеров, кроме Фрэнка Долински и Чейза Китона. Мику Шонесси и его парням из Гно Бон поручили задержать тех, кто не был в этот день на дежурстве, и нам сообщили, что пятнадцать минут назад Мик собственноручно взял Арни Фуллера под стражу.

Я уставилась на Тейта с открытым ртом.

Тай молчал, но так как мое внимание было сосредоточено на Тейте, я могла только предположить, что он тоже смотрел на Тейта (хотя, думаю, его рот не был открыт).

Потом я услышала крик Доминика:

— Нам нужно больше шампанского!

И тут я увидела, как Тейтум Джексон ухмыльнулся.

*****

Тай

Одиннадцать с половиной часов спустя…

Тай стоял, прислонившись к «Вайперу», припаркованному на смотровой площадке у петляющей горной дороги, в семи милях от дома Тейта Джексона.

Его взгляд был прикован к Карнэлу в долине внизу, светящемуся в темноте ночи, мерцающие огни отбрасывали туманное свечение на бархат ночного неба и темную, почти черную синеву гор.

Он никогда, ни разу, не задумывался о месте своего рождения. Это был такой же хороший город, как и любой другой.

Пять лет ему почти нечем было заниматься, кроме как думать. Тай не упустил из виду, что большую часть своей жизни провел бесцельно: дышал, двигался, зарабатывал и выигрывал деньги, чтобы покупать на них вещи и развлекаться со всеми попадавшимися на пути кисками, которые ему нравились. Он трахался с кем хотел и когда хотел, обращался с ними достаточно хорошо, но закончив, всегда уходил, не задумываясь, и больше о них не вспоминал. В те времена он был тем, кем был, занимался своими делами, не задумываясь о будущем.

У него не было никакого плана. Никакой страсти.

Туку бы разозлился.

И Тай всегда был один. Это никогда его не беспокоило, он никогда об этом не думал. Как и все остальное в его жизни, все было так, как было.

Но после сегодняшнего дня, прочувствовав эйфорию горожан, освобожденных от порабощения и после исправления несправедливости в отношении одного из них, Тай понял, что в моменты наиболее острого одиночества, он не был одинок. Он принадлежал Карнэлу, его жители никогда не отворачивались от него, просто были бессильны, не так, как Тай, но все равно бессильны. Его просто настолько поглотила вся эта буря дерьма, что он ничего не видел.

И сегодня Карнэл перестал быть местом, где он родился и где остался только потому, что остался. Он стал его домом, и Тай понял, что так было всегда.

Но среди тех, кто жил там вместе с Таем, были люди, кто не только не отвернулся от него, но и делал больше.

И один из этих людей приближался сейчас к Таю на своем «Харлее».

Тейт остановил мотоцикл в шести футах, заглушил его, перекинул ногу через сиденье и пошел к Таю, встав на расстоянии трех футов. Тай не просто видел устремленный на него взгляд, но и чувствовал его.

— Брат, уже почти одиннадцать; какого хрена тебе приспичило встретиться со мной здесь одному? Где Лекси?

— Жена в отключке и не сдвинется с места еще часов десять, — ответил Тай низким и тихим голосом. — Может, двенадцать. Она даже не знает, что я ушел.

Тай наблюдал, как Тейт медленно ухмыльнулся, точно угадывая смысл слов Тая.

Тай не улыбнулся. Он оглядел друга и посмотрел на город.

Поняв атмосферу, Тейт некоторое время молчал, повернулся всем телом, переводя взгляд на город, а затем тихо произнес:

— Здесь я попросил Лори выйти за меня замуж.

— Хорошее место для такого дела, — сказал Тай.

— Сегодня такой же вечер, как и тот, когда я привез ее сюда в ее прошлый день рождения, — продолжал Тейт. — Попросил ее выйти за меня замуж в день ее рождения, и тогда она решила покончить с каждым следующим.

Тай не ответил. Не особо удивляло, что Тейт был романтиком. Он женился на красивой, доброй женщине. Нельзя завоевать такую женщину и сделать ее такой счастливой, какой была Лори, если не обращаться с ней правильно.

Тейт молчал еще какое-то время, а затем снова повернулся к Таю и начал:

— Тай…

Тай оборвал его, пронзив взглядом.

— Много лет назад ты не был готов сдаться. Я был погребен под дерьмом и не видел, как из него выбраться. Так глубоко под землей, что даже не слышал тебя. А даже если бы услышал, не стал слушать. Я чувствовал бессилие, злость, страдал от боли, и все это делало меня глупым. — Он посмотрел Тейту в глаза и прошептал: — Мне следовало прислушаться к тебе.

Тейт покачал головой.

— Не ходи туда, брат, ты свободен, смотри вперед и радуйся, не оглядывайся назад и не отчаивайся.

— Дело не в этом, Тейт. Мне не больно. Уже нет. Это не значит, что мой путь не был пыткой, но он привел меня к Лекси, так что с этим я могу жить. Мне нужно, чтобы ты услышал, что ты был прав, а я ошибался, и заслуживаешь моего признания.

— Ты не должен мне этого говорить, Тай, — мягко сказал Тейт.

— Должен, Тейт, — тихо ответил Тай.

— Хорошо, я тебя услышал. Но, как помнишь, я сидел в яме с теми змеями и должен был с этим что-то сделать уже давным-давно. Я ничего не предпринял, и тебя посадили.

— Ты не несешь никакой ответственности за то, что со мной случилось.

— Я вижу это по-другому.

— Брат, тебе нужно было заботиться о сыне, плюс еще та заноза в заднице, которая превращала твою жизнь в кошмар, — напомнил Тай. — Тебе приходилось присматривать за важными делами, и они стояли в приоритете. Когда ты ушел, ни с кем не поступали так хреново, как со мной. Ты не мог предвидеть, насколько плохо все обернется. Но тогда ты попытался вмешаться, но я тебе не позволил. Вот в чем дело.

Тейт хранил молчание.

Тай — нет.

— С самого первого дня, как меня выпустили, ты делал для меня все возможное. Прикрывал меня, заботился о Лекси, когда у нас возникали проблемы, а потом делал все, что мог, чтобы помочь мне разобраться с ними. Для меня важно, чтобы ты знал, как я тебе благодарен. Я пытался понять, как могу тебе это показать, но, сколько бы ни думал, мне ничего не приходило в голову, и я знаю почему. У тебя есть все, так что нет никакого способа показать тебе мою признательность, потому что нет ничего, что я могу тебе дать, чего бы ты желал или в чем бы нуждался. И я это понимаю, потому что сейчас стал таким же человеком, как ты, — у меня есть все. Так что единственное, что я могу тебе дать, — это слова, и, думаю, этого будет достаточно. Если нет, скажи, чего ты хочешь, и я дам тебе это.

— Друзья делают для друзей то же, что и я для тебя, — ответил Тейт.

— Нет, не делают, Тейт. Ты сделал для меня то, что сделал, потому что ты — это ты. Вот о чем я говорю.

Тейт немного помолчал, а потом сказал:

— Что ж, тогда ты угадал правильно. Слов достаточно.

Тай кивнул.

Тейт склонил голову набок и шутливо спросил:

— Мы закончили с полуночной беседой по душам посреди гребаного нигде?

Тай не был расположен шутить, поэтому ответил:

— Нет.

— Что?..

— Я люблю тебя, мужик, — тихо перебил его Тай. — Научился на собственном горьком опыте не медлить с выражением этого чувства, поэтому не собираюсь медлить. Ты называешь меня братом, и у меня есть один кровный, который ни хрена для меня не значит, и сегодня, когда все это дерьмо закончилось, радуясь и размышляя, меня осенило, что у меня есть двое не кровных братьев, но они мне важны. И ты один из этих двоих.

— Тай… — пробормотал Тейт.

— Я до самой смерти буду помнить, что ты сделал для меня и моей жены, и до тех пор не перестану благодарить тебя.

— Бл*ть, мужик, — прошептал Тейт.

— А теперь дай знать, что мои слова достигли своей цели, и ты понял, что значит для меня то, что ты сделал?

Тишина, затем:

— Да, они достигли цели.

— Хорошо, значит, теперь мы закончили с полуночной беседой по душам посреди гребаного нигде, — заявил Тай, повернулся, открыл дверцу «Вайпера» и начал протискиваться в салон.

Почти сев, он завис над сиденьем и посмотрел поверх двери, когда Тейт окликнул его по имени.

— У меня нет кровного брата, — сказал Тейт. — Но ты должен знать, что есть причина, по которой я тебя так называю.

Тай кивнул.

Но Тейту не нужно было говорить ему об этом. Тай уже знал. Его поступки говорили сами за себя.

Затем Тай уселся в машину.

А потом он повез свою задницу домой, к жене.

*****

Лекси

Полчаса спустя…

Я проснулась, почувствовав, как мой мужчина скользнул ко мне сзади, его рука обвилась вокруг меня и притянула ближе.

Я прижалась теснее.

Я хотела спросить, куда он ходил, но решила, что он расскажет сам, если захочет.

Поэтому снова заснула.

Меня так вымотало дневное празднование и более энергичного празднование с мужем наедине вечером, что я не заметила, что кондиционер так и не был включен.

*****

16:15 следующего дня…

Я направлялась к дому, Тай следовал за мной. Стиснув зубы, я увидела машины, в основном, фургоны с большими антеннами и тарелками сверху, припаркованные повсюду, кроме нашей дороги. Отточенным жестом я нажала на кнопку открывания гаражных ворот, точно зная, когда прозвучит сигнал, чтобы я могла начать движение, не ожидая, пока дверь откроется, и заехать сразу внутрь.

Обычно я так и делала. В тот момент мое продвижение замедляли репортеры и операторы, собравшиеся вокруг моей малышки на подъездной дороге, и если кто-то из них ее поцарапает, мне придется нарушить свое обещание Таю и слететь с катушек.

Я смотрела прямо, моя машина еле ползла, я заехала на подъездную дорожку, не имея возможности стартануть, взвизгнув шинами, как мне хотелось.

Нина предупреждала об этом, несмотря на сделанное ею вчера днем заявление возле своего офиса в Гно Бон после того, как губернатор Калифорнии принес свои извинения и помиловал Тая, а также еще одно заявление этим утром, когда мы с Таем проснулись в водовороте СМИ прямо у дверей нашего дома, журналисты не слушали ее, когда она закончила тем, что сказала:

— Это будет единственное заявление, сделанное от имени мистера Тайрелла Уокера. Мы просим уважать их желание жить дальше в мире, — а в конце второго заявления: — Как я сказала вчера, мистер Уокер с женой не хотят общаться с прессой. Я еще раз прошу от их имени, чтобы вы позволили им оставить это изнурительное событие позади, чтобы они могли без дальнейших потрясений продолжить наслаждаться законным, но отсроченным свободным будущим.

Очевидно, они ее не слушали.

На работе все было нормально, по крайней мере, у Тая. Вуд, Папа и трое механиков дали понять, что двор гаража — частная собственность, и если им не нужно отремонтировать машины, репортеры не должны покидать тротуар. Гараж находился в некотором отдалении от улицы, а перед ним располагались хозяйственные постройки. Так что Тай работал спокойно.

В отличие от меня, хотя Доминик позвонил Дэниелу, а Дэниел, который возвышался над своим парнем на четыре дюйма и весил на шестьдесят фунтов больше, а также выглядел суровым горцем, просто геем, сообщил репортерам, что их не приглашают в «Спа».

К счастью, клиенты, приходившие в тот день, находили шествие сквозь реку репортеров, выкрикивающих вопросы, очень захватывающим.

Но не я. Постоянное жужжание снаружи и выкрикиваемые вопросы всякий раз, когда клиент входил в дверь, действовали на нервы и полностью подавляли вчерашнее ликование. Я пребывала под кайфом от облегчения и запоздалого правосудия, а они обламывали мне счастливый кайф, что было очень не круто.

Нина заверила нас, что это пройдет, но займет некоторое время, и нам просто нужно оставаться тихими и терпеливыми.

Тай сказал, что мы будем делать так, как сказала Нина: без помех и дальнейших потрясений наслаждаться нашим свободным будущим, что включало в себя контроль над моей дерзостью, чтобы не обрушить ее на головы назойливых репортеров.

Я полагала, что для этого мне нужно покинуть штат Колорадо. Вероятно, Вуд и Доминик не стали бы возражать против того, чтобы мы с Таем взяли отпуск, однако я вернулась на работу всего несколько недель назад и не могла поступить так с Домиником после того, как однажды уже бросила его. Даже не ради празднования чего-то столь чудесного (хотя и заслуженного), как то, что случилось с Таем, или чтобы избежать нападок прессы.

Итак, на мою дерзость был наложен запрет, что я и пообещала мужу.

Мне и обычно это трудно давалось, но сейчас требовались сверхчеловеческие усилия.

«Вайпер» Тая остановился рядом со мной, и, прежде чем его заглушить, он нажал на кнопку, закрывая ворота гаража. Я ждала в своей машине и смотрела в зеркало заднего вида, когда ворота коснутся пола, я не хотела, чтобы снимали, как я выхожу из машины, как это было сегодня, когда я входила и выходила из салона в тот день, оба раза в сопровождении мужа, который утром отлучился с работы, чтобы проводить меня до салона, а затем заехал в конце дня, чтобы сопроводить меня к «Чарджеру» и вместе поехать домой. Надо было взять одну машину, но после работы он хотел пойти в спортзал, однако, план сорвался, когда журналисты не отставали от нас весь день.

Как только ворота опустились, вопли и выкрики вопросов и требований выступить с заявлением заглохли, но не исчезли.

Выйдя из машины, я встала у дверцы и наблюдала поверх крыши «Чарджера», как Тай выбирается из «Вайпера». Он поймал мой взгляд, остановился как вкопанный и расхохотался.

Я не нашла здесь ничего смешного, поэтому, хлопнув дверцей, направилась из гаража в подсобку и поднялась наверх.

Я швырнула сумочку на столешницу и слушала, как Тай поднимается по лестнице, когда что-то привлекло мое внимание, и я замерла, уставившись на заднюю дверь.

— Ну уж нет, мать вашу! — крикнула я.

— Что такое? — спросил Тай.

Я подняла руку, указывая на широкую, плоскую картонную коробку, прислоненную к стеклу у задней двери, повернулась к мужу и заявила:

— Если в этой коробке полно мерзких секс-видео, я не хочу знать.

Глаза Тая не отрывались от коробки, он пересек кухню, открыл дверь, взял ее, закрыл дверь, запер замок, задернул жалюзи и понес коробку к кухонному островку, а я все это время стояла и смотрела.

Тай повернул ко мне голову и пробормотал:

— Пенья.

Я моргнула, не готовая к тому, что это имя сорвется с его губ, а затем спросила:

— Что?

Тай уже просунул пальцы больших, сильных рук в отверстие сбоку, и ответил:

— Экспресс-доставка от Пеньи.

Здорово. Это могло означать все, что угодно, включая еще больше мерзких секс-видео.

Я направилась к Таю, он разорвал коробку с силой Мистера Амбала, поставил ее на пол, вытащив нечто завернутое в слои пузырчатой пленки. Он разорвал ее, и от увиденного у меня перехватило дыхание.

Сияющее солнце с расходящимися в стороны волнистыми лучами, сделанное из кусочков мексиканской плитки, искусно уложенных и встроенных в керамику. Выглядело необычно и необыкновенно. Никогда не видела ничего подобного.

Это было великолепно.

Тай положил его на кучу пузырчатой пленки, которую засунул обратно в коробку, вытащил конверт, вскрыл его пальцем и достал карточку.

— Бл*ть, — прошептал он.

Я подошла ближе и прочитала карточку у него в руке.

На ней было написано: «Добро пожаловать в солнечный свет, брат».

День, который мог быть разрушен назойливыми репортерами, мгновенно исчез.

И также мгновенно я расплакалась.

А секунду спустя я уже находилась в объятиях мужа.

*****

Солнце, посланное нам Анхелем, предназначалось для украшения фасада дома.

Без моей просьбы Тай повесил его на кухне, чтобы мы могли видеть его каждый день.

*****

День спустя…

Вернувшись домой, мы обнаружили еще одну коробку. С бутылкой шампанского от Сэмюэля Стерлинга. В записке не было ничего, кроме нацарапанного черным «СС», что выглядело очень круто.

Я поискала название шампанского в Интернете и узнала, что бутылка стоит четыреста пятьдесят долларов.

Сэмюэл Стерлинг был горячим, богатым и имел класс.

Я взяла у Тая номер его телефона и позвонила, чтобы пригласить на ужин в эти выходные. Учитывая, что он находился в Париже, приехать он не мог, но сказал, что мы отложим ужин до следующего раза.

Париж.

В общем, у чувака был класс.

*****

Тай

Спустя полторы недели…

У Тая зазвонил телефон, он отошел от мотоцикла, над которым работал, и вытащил трубку из заднего кармана.

Номер на экране был неопределен, Тай помедлил, нажал «ответить» и приложил трубку к уху.

— Йоу.

— Это мистер Тайрелл Уокер?

— А кто спрашивает? — потребовал Тай.

— Анджела Баттнер, офис генерального прокурора Калифорнии.

— Обсуждение вопроса о восстановлении прав ведется через моего адвоката, Нину Максвелл.

— Мистер Уокер, я звоню не по поводу восстановления прав. Я звоню, чтобы объяснить, что нам поступила просьба от миссис Джолинды Хейз. Ей нужны ваши контакты.

— Кто такая Джолинда Хейз?

— Она мать Шона Хейза, другого человека, которого подставили детективы Фуллер и Палмер. Человека, который покончил с собой за три дня до суда.

Бл*ть.

Тай втянул в себя воздух.

— Почему она хочет поговорить со мной?

— Она этого не объяснила, сэр. Только запросила ваш телефон для контакта. Очевидно, мы не в праве предоставить ей данную информацию без вашего согласия.

— Дайте, — сказал Тай.

— Простите?

— Дайте его ей.

Пауза, затем:

— О! Ладно, спасибо...

Тай отключился.

Через полтора часа телефон зазвонил снова. Тай вытащил его из кармана, посмотрел на экран и увидел код Лос-Анджелеса.

Он сделал вдох.

Потом нажал «ответить» и приложил к уху.

— Уокер.

— Тайрелл Уокер?

— Ага.

Пауза, затем:

— Это Джолинда Хейз, я...

— Я знаю, кто вы.

Джолинда Хейз замолчала.

Тай не молчал.

— Я знаю, что он пережил, все это: каково в тюрьме и как туда не хотелось, как чувствуешь себя, когда тебя подставляют, знать, что ты сядешь и почему. Мы с вами не знакомы, я не знаю, какую жизнь вы прожили, но сомневаюсь, что в ней было нечто подобное. Я также знаю, почему он так поступил. Это был его выбор. Это отняло у него все силы. Он сделал все, что мог, чтобы спасти вас от жизни в этом аду вместе с ним. Этот выбор был неправильным, но сострадательным.

Когда Тай замолчал, то услышал тихие всхлипы и долго молча слушал их.

Потом он перестал слушать и позвал:

— Миссис Хейз.

Она слезливо икнула, затем откликнулась:

— Да, мистер Уокер?

— Тай, — поправил он и, не колеблясь, продолжил. — Уже слишком поздно, но это не значит, что сейчас нет места наслаждению. Ваш сын взялся за ум и умер хорошим человеком, и все в стране это знают. Это чего-то да стоит, так что наслаждайтесь этим.

— Хор... хор... хорошо.

— Правильно. А теперь возьмите листок бумаги и ручку. Я дам вам номер моей жены. Если захотите поговорить, она вас выслушает. Захотите посмеяться, она чертовски забавная. Никогда ей не позвоните, это ваш выбор. Но, как я понимаю, мы семья, а моя жена любит принимать гостей.

Еще один икающий всхлип, какой-то шум и:

— Я, эм… Тай, я взяла листок бумаги.

Тай продиктовал ей номер телефона и имя Лекси.

Потом Джолинда Хейз взяла себя в руки и тихо сказала:

— Тай, спасибо, что ответили мне.

— Госпожа Удача наконец-то сочла нужным пролить на меня свой свет, но жизнь научила меня делиться. Добро пожаловать в свет. — Это вызвало тихий всхлип, сквозь который Тай спокойно сказал: — Миссис Хейз, позвоните моей жене.

— Хор... хор... хорошо.

— Берегите себя.

— Вы… вы тоже, Тай.

Он отключился, позвонил своей женщине и сообщил, что она может получить звонок от Джолинды Хейз и почему он чертовски надеется, что она не разрыдается снова.

Лекси этого не сделала. Она спросила, что он хочет на ужин.

Он ответил, что съест все, что она приготовит и, услышав, как она сказала, что любит его, и ответив ей взаимностью, Тай отключился, а затем вернулся к работе.

*****

Четыре недели спустя…

Тай стоял у раковины и чистил зубы, гадая, где, черт возьми, его жена.

Пора было принимать душ.

Такое было впервые: когда они встали, Тай пошел в ванную, а Лекси побрела вниз по лестнице.

Он уже собирался наклониться, сплюнуть, прополоскать рот и отправиться на ее поиски, когда увидел в зеркале, как она, в свободных шортах на шнурках и обтягивающей коротенькой майке, маячит в дверном проеме позади него, держа руки за спиной, не отрывая от него взгляда, а на лице выражение, которое он не мог прочитать.

Тай продолжил чистить зубы, наблюдая в отражении, как она медленно идет к нему через ванную комнату, а потом оказывается у него за спиной, исчезая из его поля зрения.

Он почувствовал, как ее губы двигаются по его коже, и понял, что она обводит его татуировку.

Опершись о край туалетного столика, Тай склонил голову, сплюнул, прополоскал рот, сунул зубную щетку в держатель, посмотрел в зеркало и буркнул:

— Лекси.

Сбоку возникла рука, и, опустив глаза, Тай увидел в ней белую палочку. Лекси опустила ее на туалетный столик у раковины.

На палочке виднелось маленькое окошко.

А в окошке розовел крохотный знак «плюс».

Тай замер.

Губы Лекси скользнули по его спине, когда она прошептала:

— Дорогой, я беременна.

Тай Уокер закрыл глаза, потому что не мог вынести нахлынувших чувств. Он даже не видел Лекси, а ее свет сиял так ярко, что обжигал сетчатку, пробиваясь сквозь кожу, мышцы, согревая до мозга костей.

Почувствовав движение, Тай открыл глаза и увидел, как ее другая рука обвилась вокруг его талии, пальцы легко коснулись пресса, ощущение губ на коже исчезло, Лекси нежно опустила подбородок ему на спину и позвала:

— Тай?

— Если мальчик — Джулиус Тейтум. Девочка — Элла Алекси, — заявил Тай, все еще ощущая, что жена стоит у него за спиной.

— Ты только что дал имена нашему будущему ребенку?

— Ага.

— Э-м, милый, такие вопросы принято обсуждать.

— Следующего назовешь ты.

Тишина, затем:

— Хорошо, малыш, с этим я смогу жить.

Тай перевел взгляд на свои глаза в зеркале.

Потом улыбнулся.

Затем повернулся и отправился принимать душ с женой.

*****

Лекси

Две недели спустя…

Я вошла в закусочную, уже зная, что закажу.

И мне чудесным образом удалось не споткнуться, когда в кабинке в глубине зала я заметила детектива Чейза Китона.

Я увидела его впервые с того разговора в гардеробной, за исключением одного раза, когда репортеры подкараулили его возле полицейского управления Карнэла, и этот сюжет показали в новостях.

Цирк СМИ затих, репортеры двинулись дальше в поисках свежего мяса.

Но многое в Карнэле продолжало меняться, и, я надеялась, что эти изменения приведут к спокойной жизни, а не новым волнениям.

В полицейском участке осталось четверо полицейских. Двое из этого квартета были Чейз и Фрэнк. Троим полицейским, а также клерку и секретарю, работавшим на Фуллера и приближенных к нему детективам, предъявили обвинение. Остальных уволили из полиции Карнэла. Одним из уволенных, а не арестованных, был детектив Даррен Ньюкомб, но ему повезло только потому, что он заключил сделку со следствием и предоставил улики.

Арнольда Фуллера лишили звания из-за многочисленных обвинений в коррупции и злостных нарушениях в ходе расследования дела местного серийного убийцы, включая несвоевременное направление офицеров на поиски двух пропавших без вести гражданок, а также его ожидали обвинения в коррупции, заговоре и предоставлении ложных показаний во время расследования убийства за пределами штата.

Городской совет организовал массовый найм офицеров из других полицейских участков по всему округу.

Подстава Тая и последующее преследование, провал дела о серийном убийце, затронувшее Лори, Тейта и Джима-Билли, а также расследование смерти Мисти Китон были главными пунктами предъявленных обвинений и причинами увольнения. А также тем, чем в первую очередь питались средства массовой информации. Конечно, преступлений было намного больше, и многие граждане Карнэла без проблем делились на камеру или с журналистами о том, что происходило в городе.

Все вышло наружу.

Кроме личностей людей, финансировавших, прикрывавших и защищавших Фуллера и его банду.

Другими словами, никакая информация о влиятельных людях, включая Трейна Китона, не просочилась.

Я не знала, означает ли это, что случится что-то еще, или эти люди достаточно могущественны и богаты, чтобы избавить себя от проблем. Я знала только то, что Тай стал настолько знаменитым, что было очень сомнительно ждать от кого-либо выпада в нашу сторону. Репортеры разъехались, но его история никуда не делась. У Тая даже была страничка в онлайн-энциклопедии. Мне позвонила Лори и велела его погуглить. Фотографии на страничке были горячими. Но факт того, что они существовали, не привел меня в восторг.

Но... неважно.

Я была замужем за любимым мужчиной, он очистил свое имя, был свободен, я вынашивала его ребенка, а восстановление прав, о котором договорилась Нина, означала, что нам не нужно слишком беспокоиться об образовании наших детей, и я могла обустроить в нашей спальне уголок для чтения (что я и сделала, плюс купила ковер, постелив его перед кроватью).

Так что в моем мире все было хорошо.

Но в Карнэле еще оставались незавершенные дела.

Роуди Крэбтри так и не нашли.

А убийство Мисти Китон так и не раскрыли.

Я оказалась права. Второй женщиной на записи, как позже выяснил Тейт, действительно была подруга Мисти из Мэриленда. В те времена она одна воспитывала трехлетнего сына, а ее бывший был большим мудаком. Она выгнала его и развелась с ним, но он был из тех мужчин, кто считал нормальным заявиться, когда им захочется, кричать на весь дом, бить женщину и отнимать у нее деньги или ценные вещи, которые можно продать.

Она работала официанткой в баре в Гно Бон под названием «Собака», с семьей отношений не поддерживала, даже не разговаривала с ними, а ее бывший продолжал воровать все ее чаевые, поэтому ей нужно было исчезнуть, но для этого требовались деньги, которых у нее, естественно, не было, как и надежды заработать их честным путем, особенно когда бывший муж продолжал забирать то немногое, что у нее имелось.

Поэтому ей пришлось заработать эти деньги, занимаясь отвратительным дерьмом с Трейном Китоном. На самом деле, она получила за это двести тысяч долларов, — сумма, полученная от шантажа Трейна, которой, как по мне, было недостаточно за такие извращенства, но это только мое мнение.

Тем не менее, таким способом она исчезла из Колорадо и устроилась почти на другой стороне континента, а ее бывший, будучи мудаком и ленивой задницей, не приложил никаких усилий, чтобы выследить ее и продолжать делать ее несчастной, так что, пусть и таким путем, но она получила свое право на мирную жизнь.

Пока не умерла Мисти.

Подруга подтвердила Тейту, что у Мисти всегда гулял ветер в голове. У нее были любящие родители, красивая внешность, но она выросла дикой, потому что родители не знали, как сказать ей «нет», поэтому Мисти почти всегда делала все, что хотела и когда хотела. Она не привыкла получать отказы, поэтому не гнушалась делать то, что нужно, чтобы заполучить желаемое.

И она желала Чейза. Очень сильно (что очевидно).

А он ясно дал понять, что хочет от нее только одного, но это было лишь частью того, чего она хотела от него.

Убедив себя в том, что своими талантами в постели (то, за чем он постоянно возвращался) и внешностью, в конечном итоге, завоюет его, Мисти начала на него охоту, безумно полагая, что, в конце концов, он забудет о ее ненормальной, извращенной игре с ним и влюбится в нее по уши.

Мисти действительно в это верила. Вот что Мисс Мэриленд прямо заявила Тейту.

Хорошенькая, избалованная девчонка играла в е*анутые игры, и, как по мне, нуждалась в помощи психиатра.

Но ее смерть сделала это невозможным.

Впрочем, я все же отметила для себя этот факт. У меня не было родной семьи и не было матери, пока мне не исполнилось тринадцать, и я понимала, что могу угодить в ловушку, давая любимому ребенку все, чего она или он хотели, потому что за тридцать четыре года мне пришлось пережить много дерьмовых моментов, прежде чем судьба наградила меня чем-то хорошим. Узнав историю Мисти, я решила стать такой матерью, какой была для меня Элла, чтобы не испортить своего ребенка, любя его так сильно, что это сделает меня слабой, а их глупыми.

Подруга Мисти, кстати, пришла в ужас. Тейт, как честный человек, сказал ей, что на то есть все причины, и если у нее осталось хоть что-то от тех двухсот тысяч, она должна держаться подальше от всей этой истории.

Тейт не был бы самим собой, не проверив ее: в следующий раз, когда он позвонил, ее номер больше не обслуживался.

О подруге Мисти Китон больше никто не слышал. Арни Фуллер вышел под залог и ходил с опущенной головой, чего никто никогда не видел. По слухам, городской совет действовал быстро, наводя порядок. Но жители маленького городка не привыкли жить свободными от гнета тирании. Они были настороженно счастливы, но в то же время держали ухо востро. Лодку еще раскачивало, хотя промокли только те, кто заслуживал того, чтобы их бросили за борт.

Но после истории с Таем, Мисти и Роуди, все знали, что произойти может абсолютно все.

Итак, дышать стало легче, но это не означало, что люди не были готовы.

Чейз Китон выстоял в буре. О его действиях теперь знали все. Красивый, с чувством стиля и уверенными манерами, для отдела внутренних расследований он был парнем с плаката и его выставляли перед камерами, чтобы показать, что Карнэл не прогнил полностью, в нем оставались хорошие, храбрые люди, служащие на благо общества. Было видно, что Чейзу это не нравилось, но, опять же, поскольку это проклятие пало на его голову, он смирился.

Я лишь надеялась, что для него, как, в конце концов, и для нас с Таем, все утихнет.

В этот день в закусочной я быстро отвернулась от Чейза и подошла к стойке, сев на табурет, как обычно, когда приходила сюда за обедом. Я заказывала на вынос и возвращалась в салон, чтобы иметь возможность поболтать за ланчем с Домиником, Кайлин и их клиентами. Я точно знала, чего хочу, поэтому ждала, пока ко мне подойдет официантка.

И в ожидании я пробегала глазами повсюду, но только не в ту сторону, где сидел Чейз.

Внезапно мой взгляд зацепился за что-то.

Я внимательно пригляделась к знакомой мне женщине. Она работала в городской библиотеке. Она бывала у Доминика, и Доминик заявлял, что ее волосы были третьей лучшей шевелюрой в Карнэле после моей и Лорен Джексон (хотя, я задавалась вопросом, не хотел ли он быть милым, но звучало так, будто он говорил серьезно). В ее великолепных, густых, темно-каштановых волосах сверкали красные искорки. И в сочетании с бледной кожей, ярко-голубыми глазами и фантастическими скулами, она выглядела чрезвычайно хорошенькой.

Но она была настоящим библиотекарем. Если мне не изменяет память, я видела ее четыре раза: дважды в салоне, один раз в «Ла-Ла-Ленде» и один раз в продуктовом магазине, и при каждой встрече на ней было красивое, стильное, платье, намекающее на соблазнительные и приятные глазу формы, но ни в коем случае не выставляющее их на показ и никоим образом не привлекающее хоть малую толику внимания. А все из-за ее невероятной застенчивости. Когда вы разговаривали с ней, она почти никогда не смотрела вам в глаза, но обладала совершенно очаровательной улыбкой (что, кстати, я считала классным), и у нее был мелодичный, и, тем не менее, очень тихий голос, каким и должен обладать библиотекарь.

Ее звали Фэй. Фэй Гуднайт.

Это действительно было ее имя. Фэй Гуднайт (прим.: при буквальном переводе с англ. Faye Goodknight — фея добрый рыцарь).

Совершенно потрясающее имя.

И как раз в тот момент, когда мой взгляд сфокусировался на ней, она посмотрела на Чейза Китона.

Нет, не просто посмотрела, а глядела с тоской.

Хмм. Это мне понравилось.

Затем я увидела, как она вздрогнула, почувствовав на себе мой взгляд, и уставилась на меня.

Но прежде чем я успела улыбнуться, Фэй залилась густым румянцем и отвела взгляд.

Застенчивая до невозможности.

Я мельком взглянула на Чейза. На столе рядом с ним лежала раскрытая папка, он склонился над ней, что-то черкая ручкой, с едой он покончил, отставив тарелку в сторону , но не закончил с делами.

Очень красивая женщина смотрела на него влюбленными глазами, а он и не подозревал о ее существовании.

Это мне не понравилось.

У него недавно умерла жена, но она все равно ему не нравилась, и, в конце концов, ему придется снова взобраться на этого коня.

Подошедшая официантка приняла мой заказ, после ее ухода мое внимание привлекло движение, и я увидела, как Фэй с пакетом еды идет в мою сторону к двери.

— Привет, Фэй, — позвала я, когда она приблизилась, ее глаза скользнули по мне, и она подняла руку, чтобы заправить блестящий локон за ухо.

— О, привет, Лекси, — пробормотала она и поспешила прочь.

Я хотела повернуться ей вслед, но почему-то мой взгляд упал на Чейза, и я замерла.

Он смотрел, как Фэй уходит. Так и есть. Он не просто догадывался о ее существовании, а знал очень даже хорошо.

И за выражением, появившимся на его лице, было больно наблюдать.

Никогда раньше я не видела ничего подобного, но мне показалось, что так выглядит голодный человек, перед которым поставили тарелку с хлебом, но слишком далеко, а он слишком слаб, ему до нее никогда не дотянуться, поэтому он умрет, даже не попытавшись.

Он даже не собирался постараться поднять руку.

Да, именно это было написано у него на лице.

Я не могла видеть такого выражения у себя, но чувствовала его неделями, когда мы с Таем были в разлуке.

Оторвав от него взгляд, я посмотрела на официантку, та кивнула, закончила наполнять кофейник и подошла ко мне.

— Нужно что-то еще? — спросила она.

— Да, гм... вы знаете Фэй Гуднайт?

— Э-э, да. Знаю с трех лет. Она, как и я, прожила здесь всю жизнь.

— Она замужем?

Официантка, на бейдже которой значилось имя «Поппи», расхохоталась.

Я подождала, пока ее смех утихнет, но сделала это с улыбкой, чтобы она не подумала, что я грубиянка.

Когда она перестала смеяться, то ответила:

— Нет, милая, Фэй не замужем. Она библиотекарь и живет в книгах… все время. Жизнь вокруг нее идет своим чередом, а она понятия об этом не имеет. Вечно витает в облаках, завернувшись в свой кокон. Не знаю, встречалась ли она когда-нибудь с парнем.

Как странно.

Поэтому я так и сказала:

— Но это же странно. Она очень красивая.

— Ага, — согласилась Поппи.

— Тогда, может… — начала было я делать выводы, но потом замолчала и тихо спросила: — С ней что-то случилось?

Брови Поппи поползли вверх.

— С Фэй?

Я кивнула.

Она покачала головой.

— Нет. С Фэй никогда ничего не случается. Некоторые люди именно такие. Она всегда была тихоней. Ей всегда больше нравился мир фантазий, чем реальность. Это ее выбор. Она очень милая малышка. Из хорошей семьи, с которой поддерживает близкие отношения, она просто… — Поппи пожала плечами: — Фэй.

Очень красивая. Из хорошей семьи. Библиотекарь. Очень вероятно, что девственница. Именно такую женщину можно увидеть в доме за белым заборчиком, которая пекла бы пироги, стала бы лидером скаутского отряда своей дочери, которую можно было бы обучить, делать минет мирового класса.

Ее внешность, манеры, возраст, который, как я полагала, был не так уж далек от моего, и возможный статус девственницы означали, что она, вероятно, одна такая во всем штате Колорадо. И, по моим прикидкам, наверное, одна на сотню во всех Соединенных Штатах Америки.

Ради такой девушки стоит поселиться в Карнэле, даже если она сидит и ждет своего часа, пока ты весело проводишь время, а твой босс продажный, вонючий мерзавец.

И вдруг она оказывается совершенно недосягаемой, когда тебя заставляют жениться на безумной городской шлюхе, а твой богатенький папаша оказывается подлецом, и хотя тебя смешали с грязью, и ты, сильно рискуя, поднимаешься с колен и очищаешь свое имя, тебе никогда не перестать чувствовать себя запачканным.

Я снова кивнула Поппи и спросила:

— Можете оказать мне услугу?

— Конечно.

— Не могли бы вы подать мой заказ за стол детектива Китона?

Она моргнула. А потом у нее отвисла челюсть. Ее взгляд метнулся между мной и столом Чейза. Я приходила сюда довольно часто, но никогда с ней не болтала, потому что она всегда была занята. И все же она знала меня. И знала Чейза. И Мисти. И Тая. И была в курсе переплетения наших историй.

Вполне ожидаемо. Об этом знали все.

— Э-э... конечно, — повторила она нерешительно.

— Спасибо, — прошептала я, сделала глубокий вдох, отвернулась от стойки и, цокая высокими каблуками, прошла через закусочную к столику Чейза.

Когда я оказалась в десяти футах, он посмотрел на меня.

Я не остановилась, пока не встала напротив него.

На мгновение он задержал на мне взгляд, а потом тихо поприветствовал:

— Лекси.

— Привет, — спокойно ответила я.

— Я могу чем-то тебе помочь?

— Да, можешь сидеть и слушать, как я благодарю за помощь мне и Таю.

Он ничего не говорил, просто смотрел мне в глаза, поэтому я сказала:

— Спасибо.

— Это мой долг, — ответил он.

— Нет, — прошептала я. — То, что ты сделал, выходило за рамки долга, и мы оба это знаем.

Он снова ничего не сказал, но его взгляд не отрывался от моего.

— Так что, спасибо.

Он кивнул, а потом пробормотал:

— Не стоит благодарности.

Улыбнувшись, я напомнила ему:

— Я только что сделал это, кажется, трижды.

Чейз Китон не ответил улыбкой.

Поэтому я перестала улыбаться и снова тихо начала:

— Думаю, теперь, когда я знаю…

— Лекси, — прервал меня Чейз, — сделай мне одолжение, не говори об этом.

Я захлопнула рот.

— Жизнь продолжается, — заявил он. — Это маленький городок, но достаточно большой, чтобы вы с Уокером могли идти своей дорогой, а я своей.

— Я не могу этого сделать.

Он отложил ручку, откинулся на спинку сиденья и сбросил с лица, как я подозревала, одну из многочисленных масок полицейского, тщательно им отрепетированную, чтобы выглядеть вежливым, слегка заинтересованным, но, в основном, отстраненным, и в ту минуту, как вы заканчивали с ним разговор, он, забыв о вашем существовании, двигался дальше. Теперь на его лице отражалось нетерпение и раздражение, что, как я подозревала, не было маской полицейского.

— Почему? — спросил он.

Наклонившись вперед, я объяснила:

— Потому что моего мужа лишили всего, а я жила жизнью, которая предлагала мне ограниченный выбор, и он был не очень хорошим, так что я, вроде как, знаю, через что ты проходишь.

— Ты понятия не имеешь.

— Имею.

Он тоже наклонился вперед.

— Ладно, Лекси, и что же ты понимаешь? Хотя мне плевать, только без обид.

На это я ему заявила:

— Она смотрела на тебя.

От внезапной смены темы он медленно моргнул, раздраженное нетерпение, перешедшее в гнев, сменилось озадаченностью, и он спросил:

— Кто?

— Фэй Гуднайт, — ответила я и тут же удивилась, почувствовав от него больше, чем гнев.

— Даже не... — начал он, но я его оборвала.

— Дай угадаю? Она рано увлеклась чтением любовных романов. В тот момент они произвели на нее огромное впечатление и изменили ее восприятие. Она не живет в коконе, она внимательна, и понимает, что мужчин, о которых она читает в своих книгах, не существует, поэтому предпочитает быть с ними, чем пытаться найти кого-то вроде них, что, по ее мнению, — бесплодная попытка. Такая фантазия намного лучше любой реальности, и знаешь что? Она права. Мужчины — это заноза в заднице, и многие из них — мудаки, способные только разбивать сердца. А какая Фэй в жизни? Что же, она понимает, что она из тех девушек, которых такие мужчины прожуют и выплюнут. Значит, она умна и не собирается связываться с этим. Но знаешь еще что? Госпожа Удача иногда бывает щедра к тем, кто этого заслуживает, и прямо в ее родном городе живет человек, который — хотя она об этом не знает — отдал все, чтобы прикрыть своего отца, но что она знает точно, так это то, что ему хватило храбрости ценой собственной жизни спасти целый… гребаный... город. И, кроме того, он сексуальный, классно одевается и у него великолепное тело. Так что не порть себе жизнь, детектив Китон, потому что я уяснила на собственном опыте: как бы дерьмово ни было, сколько бы ударов ты ни получал, как бы больно тебе ни было, надо продолжать тянуться к желаемому. Никогда не сдаваться. Тогда ты обретешь счастье. Я знаю. Жизнь столько раз меня била, что это уже не смешно. Теперь я любима и беременна, и мне все время светит солнце. Даже когда я сплю. Если ты не сдашься и продолжишь тянуться, тоже почувствуешь этот солнечный свет. Но что еще лучше, — если ты пригласишь ее на свидание и поймешь, что она та самая, то сможешь подарить ей этот солнечный свет, и она сделает так, что ты никогда не пожалеешь о своем решении.

Он пялился на меня, не говоря ни слова.

Ну, вот и все. Пусть я и не достучалась до него, но, по крайней мере, попыталась.

Пришло время остановиться, дабы не сболтнуть чего лишнего.

Я повернула голову и крикнула:

— Поппи! — это привлекло ее внимание, как и любого другого, кого окликали через всю закусочную, поэтому я снова крикнула: — Я передумала, возьму еду на вынос.

— Нет, Поппи, — крикнул Чейз, и я резко повернула голову к нему. — Подай обед Лекси сюда.

— Хорошо, Чейз, — крикнула Поппи в ответ.

Чейз посмотрел на меня.

— Садись. Ешь свой обед. Но, пожалуйста, черт возьми, больше никаких лекций о жизни. Можешь сделать это для меня?

Я усмехнулась и сказала:

— Конечно.

Он пристально посмотрел на меня. Затем покачал головой и снова принялся что-то писать.

А я наблюдала.

— Так ты пригласишь Фэй на свидание?

Он поднял голову и меня пронзил взгляд голубых глаз.

— Ладно, ладно, — пробормотала я. — Господи.

Он снова посмотрел на бумаги и продолжил писать.

Поппи подала мне чизбургер, жареную картошку и диетическую колу.

Я выдавила на тарелку огромную горку кетчупа и поделилась:

— Кстати, ты горячий, но, когда злишься, ты просто ходячий секс.

Он снова поднял голову и хмуро посмотрел на меня.

— Просто сказала, — пробормотала я, окуная картошку в кетчуп, запихивая ее в рот и решая не сообщать ему, что его хмурый взгляд доказывал мою точку зрения.

Я закончила с картошкой, и после того, как принялась за гамбургер и откусила большой кусок, Чейз заговорил, но обращался он к своим бумагам.

— Когда Уокер узнает, что ты сидела здесь со мной, то слетит с катушек, найдет меня и оторвет мне голову?

— Не-а, — ответила я, жуя гамбургер.

Он снова поднял голову.

— Нет?

Я покачала головой, проглотила и ухмыльнулась.

— Ну, он может и не пригласит тебя на крестины нашего ребенка, но, как и я, благодарен за то, что ты сделал. Если думаешь, что он ревнует, то ты опять не угадал. Ты не в моем вкусе. Я не люблю блондинов. Но, знаешь, кто любит?

— Лекс… — начал он.

— Фэй Гуднайт, — быстро закончила я.

На этот раз он закатил глаза к потолку.

— Ты же понимаешь, что я взяла цель, — сообщила я ему и откусила еще гамбургера.

Его взгляд вернулся ко мне.

Я прожевала, проглотила и объяснила:

— Когда женщины купаются в любви, им хочется делиться своим счастьем.

Он молча смотрел на меня.

— Они одержимы этим, — продолжала я.

Чейз вздохнул.

— Так что тебе, наверное, стоит просто сдаться, — закончила я.

Он покачал головой и снова уткнулся в бумаги, но я могла поклясться, что уголки его губ дернулись.

Хорошо.

Я закончила обед в тишине, пока Чейз Китон строчил что-то на бумагах и перекладывал их, рассматривал фотографии и строчил еще. Покончив с едой, я открыла сумочку, достала деньги за обед и чаевые, и сунула их под тарелку.

Затем объявила:

— Итак! Я за абонементом в библиотеку. Увидимся позже, Чейз.

Прежде чем он успел что-то сказать, я выскользнула из кабинки.

Но выйдя из закусочной и двигаясь вдоль нее по тротуару, я заглянула в окно возле задней кабинки и увидела устремленный на меня взгляд привлекательных голубых глаз.

И они улыбались.

И это была не единственная часть лица Чейза Китона, которая улыбалась.

Поэтому, когда я потеряла его из виду, настала моя очередь улыбнуться.

*****

Анхель

Полторы недели спустя…

— Ты, бл*ть, издеваешься надо мной, — отрезал Анхель Пенья окружному прокурору.

— Нет, не издеваюсь. Он выпущен под залог, — ответил окружной прокурор.

Анхель покачал головой.

Дуэйн «Шифт» Мартинес. Заноза в его заднице.

— Итак, Анхель, днем ты свободен, — продолжал окружной прокурор.

Анхелю не нужен был свободный день. Он хотел сидеть в зале суда и наблюдать, а потом давать показания на предварительном слушании дела Мартинеса.

Дерьмо.

— Предупреждаю, ты должен убедиться, что все документы в порядке, и его поручитель знает, что у Шифта нет ни гроша. С этого парня нихрена не поимеешь, так что, он может попрощаться со своими деньгами, — посоветовал Анхель.

— Ни один поручитель не вносит залог без гарантии, — ответил окружной прокурор.

— Мартинес, судя по всему, наврал насчет гарантий. Наверное, пообещал поручителю дом своей мамочки, но скоро он узнает, что никакой мамочки у Шифта нет. Не знаю, что он наплел, но шанс получить это — двадцать к восьмидесяти.

— Ни один поручитель не может быть настолько тупым, — ответил окружной прокурор.

— За исключение того, кто внес залог за Мартинеса. Может прощаться с десятью процентами от внесенной суммы, потому что ему нужен охотник за головами, чтобы поймать Шифта. Он сбежит. Уже сбежал. Ничего удивительного. Мартинес конкретно поимел своего лучшего, мать его, друга, считаешь, он не поимеет своего поручителя? Чем дольше откладывать это дерьмо , тем больше шансов у Мартинеса добраться до Мексики.

Или Колорадо, но Анхель молил Бога, чтобы этого не случилось.

Он видел, как окружной прокурор плотно сжал губы.

Потом увидел, как тот достает телефон.

Сообщение доставлено.

Анхель кивнул и, выйдя из зала суда, направился по коридорам, на автомате перебирая в уме, кому позвонить в первую очередь.

Сначала Таю Уокеру.

Протиснувшись через парадные двери здания суда, Анхель уже вытаскивал телефон из внутреннего кармана пиджака, когда мимо проехала машина.

Автоматной очередью были убиты трое ни в чем не повинных прохожих.

Она также просверлила четыре дырки в главной цели — детективе Анхеле Пенье.