Греховные клятвы

ГЛАВА 21

ЭЛСИ

Вчера мы весь день провели на пляже, выходя на воздух только тогда, когда наши желудки говорили нам, что нужно поесть. София любит воду так же, как и я. Строить замки из песка и плавать в спокойной, прохладной воде — это, наверное, рай, если он вообще существует.

Майкл сидит с ней на песке, пока она закапывает его, и хихикает, качая головой.

— Лучше не попадай мне в рот, принцесса, — усмехается он.

— Ну, в прошлый раз я не очень-то и хотела. — Она опускает руку на бедро, поправляя розовые очки, а затем берет лопатку и засыпает песком его талию.

— Ты хорошо там выглядишь, — дразню я, прикусывая нижнюю губу, потому что этот мужчина делает со мной все, что угодно.

Но когда он ведет себя как отец… Боже, я просто хочу броситься к нему и крепко поцеловать.

Он сбрасывает солнцезащитные очки с глаз, густые брови вздергиваются.

— Продолжай говорить, детка, и я похороню тебя вместе с собой.

Пожалуйста, сделай это.

— Ага. Удачи в поимке. — Я смеюсь, отступаю назад, машу на прощание обеими руками.

— Не улетай слишком далеко, голубка, — предупреждает он, сузив глаза.

— Не волнуйся. — Я подмигиваю, и его ноздри раздуваются. — Ты всегда сможешь найти меня.

Я поворачиваюсь и смотрю на него через плечо, его взгляд преследует, как пламя, в равных долях страсть и ярость. Мне нравится немного злить его, зная, что ему, вероятно, не терпится вцепиться в меня. И мне нравится, что он делает с моим телом, когда я его злю.

Я направляюсь к бару, нуждаясь в чем-то, что могло бы меня охладить, особенно сейчас.

Расстояние между нами увеличивается, и я бреду к бару до самого конца пляжа. Мне нравится ходить пешком. У меня никогда не было такой возможности.

По дороге я прохожу мимо двух парней, оба примерно моего возраста, сидящих на шезлонгах с пивом. Один из них начинает тихонько насвистывать.

— Черт, — шепчет он, когда я прохожу мимо них. — Она чертовски хороша.

— Я думаю, она с тем парнем, — говорит другой, и я вижу, что он смотрит туда, откуда я пришла.

— Ты замужем, милая? Потому что если нет, то у меня есть частный самолет с твоим именем.

В этот момент я останавливаюсь на полушаге.

Он сказал «частный самолет»?

Это мой шанс помочь Кайле. Это должно быть знак. Если я каким-то образом смогу сесть на самолет и улететь отсюда, а не притворяться счастливой семьей, которой мы не являемся, тогда я смогу найти свою подругу и остальных. Или, по крайней мере, я могу умереть, пытаясь это сделать.

— Я не замужем, — говорю я им, закручивая волосы, и уголок моего рта кривится. — Это мой брат и моя племянница. — Я хихикаю. — Откуда вы, ребята?

— Кали, — говорит тот, что свистел. — А ты, красотка?

— Нью-Йорк. Как думаете, сможете меня туда доставить?

Надеюсь, они не попытаются меня убить.

— Да, черт возьми, смогу.

Я быстро оглядываюсь, ожидая увидеть Софию и Майкла там, где я их оставила. Мой пульс подскакивает.

Где они? Черт. Что, если он увидел меня?

Я снова встречаюсь взглядом с двумя мужчинами.

— В каком номере ты остановилась? — спрашивает парень, его глаза блуждают по моему телу, красное бикини не оставляет места для воображения.

Я определенно не могу сказать им об этом.

— Эм, как насчет…

Но внезапно с лиц мужчин исчезает цвет. Их глаза практически взорвались, когда они уставились мне за спину.

— Тебе лучше прекратить разговаривать с моей женой, пока я не отрезал тебе язык.

Я задыхаюсь, по рукам бегут мурашки. Его голос скользит по моей спине, как призрачное прикосновение, как наваждение, появившееся словно из воздуха.

— Вау… — Парень поднимает ладони вверх в знак поражения. — Леди сказала, что ты ее брат. Не хочу показаться неуважительным.

— Правда?

Его рука проводит по моему животу, прижимая меня к себе.

— Тск, тск, голубка, — шепчет он, и тепло, словно ласковое, но смертоносное прикосновение, распространяется по моей шее. — А я-то думал, что мы так хорошо ладим.

Его крепкие пальцы впиваются в мое бедро, а сердце бешено колотится в горле. Он засасывает мочку моего уха в рот прямо перед ними.

— Наказание, которое ты понесешь от моей руки за это… — Его вдох такой же резкий, как и слова, и страх, переплетенный с безумным желанием, бьет в яму моего желудка.

Мое дыхание становится тяжелым, потому что я знаю, что он имеет в виду то, что говорит.

— Собирайте свои вещи и убирайтесь из моего отеля. — Его тон низкий и угрожающий; я дрожу на месте.

— Что? — Парень, который за мной приударил, начинает вставать, на его лице появляется оскал. — Мы не знали, что она твоя чертова жена. Мы просто пытались развлечься.

— Ты глухой или просто тупой?

Майкл придвигает меня к себе, хватая за запястье, чтобы удержать меня рядом, пока он угрожающе делает шаг вперед.

— Я сказал…, — скрежещет он. — Убирайся с моей территории.

— Давай просто уйдем, чувак, — говорит его друг, хватая полотенца и пиво.

— Неважно… — Он начинает подниматься. — Мне все равно не нужен твой дерьмовый отель. Наслаждайся дерьмовым отзывом на Yelp, который я сейчас напишу о твоем отвратительном обслуживании клиентов.

— Можешь писать обо мне все, что хочешь. — Майкл смеется, но это страшный смех, такой, который напугал бы даже самых смелых мужчин. — Но если ты упомянешь в них мою жену, я тебя выслежу, и твой язык будет не единственным, что я тебе отрежу.

Глаза мужчины становятся круглыми, его друг тащит его за руку, и они уходят.

Глядя, как они уходят, я пытаюсь привести свое сердце в нормальный ритм, но это невозможно, когда Майкл стоит так близко ко мне, и гнев просачивается из каждой поры. Он держит меня так, будто я его собственность. Как будто он не может дождаться, когда начнется его гнев. Его грудь вздымается, когда он смотрит, как они уходят, а его свободная рука сжимается в кулак.

— Что ты собираешься со мной сделать? — Я сглатываю, боясь взглянуть на него.

Он медленно поворачивается, и теперь все, что я могу сделать, — это смотреть в глаза мужа, нервный ком подкатывает к горлу. Как бы мне хотелось вернуться в прошлое и сказать себе, насколько глупым был этот план.

Но мы не можем вернуться назад. Мы не можем отменить то, что сделали.

Он скрежещет челюстью и хватает меня за подбородок. Затем опускает свои губы так, что они оказываются на расстоянии вдоха от моих.

— Все, что ты заслуживаешь. — Его слова содержат обещания того, что будет дальше.

Меня бросает в дрожь, но при этом становится жарко, кожа напрягается от его излучающего взгляда, который греет меня изнутри.

— Ты заплатишь за свои поступки.

Он прижимает большой палец к моей нижней губе. Моя грудь вздымается от рыданий.

— Только так ты узнаешь, что значит быть моей женой. — Он проводит костяшками пальцев по моему лицу. — Ни один мужчина не сможет заполучить тебя, пока ты Марино. Я покончу с ними еще до того, как они попытаются. Ты меня поняла?

Его голос — это коктейль из мужских достоинств, который еще больше вводит меня в состояние замешательства, когда я не уверена, боюсь ли я его или хочу.

Я киваю, но с трудом, губы приоткрыты, а вдохи все быстрее погружают меня в то, что происходит между нами.

— Хорошо. А теперь пойдем. — Он берет меня за руку и тянет за собой, а я стараюсь идти в ногу с ним.

— Куда? — Мой голос тихий, а боль между бедер нарастает.

Потому что какое бы наказание он для меня ни приготовил, я надеюсь, что оно будет таким же хорошим, как когда он держал меня и заставлял кончать. С тех пор я жажду его прикосновений, не в силах забыть их, поглощенная воспоминаниями о том, как его опытные пальцы включили во мне рубильник. О котором я даже не подозревала.

— Вернемся в наш номер в отеле. Мейбл поручили занять Софию на час.

— Просто скажи мне, что ты со мной сделаешь. — Я почти умоляюще говорю, следуя за ним по пляжу.

Он не говорит ни слова, пока ведет меня обратно в отель и вставляет карточку-ключ в дверь нашего номера. Его рука лежит на моей спине, и я чувствую ее тяжесть. Я с трудом пытаюсь дышать, пока он так нежно заталкивает меня в номер, словно спящего зверя перед нападением.

Мои плечи поднимаются и опускаются, когда дверь закрывается, и звук вибрирует в пространстве. Мои руки касаются плеч, и я провожу ладонями по чувствительной коже.

Повернувшись к нему спиной, я говорю:

— Все, чего я хотела, — это найти свою подругу. Вот и все. Я обещаю.

— И что бы ты позволила им сделать с тобой в обмен на поездку на их самолете? — Его тон теплый и хриплый у моего уха, его губы опускаются к моей ключице, а зубы царапают кожу.

Мое сердцебиение учащается. По моим рукам, ногам, везде, где только можно, пробегают мурашки.

— Ты собиралась позволить им прикоснуться к тому, что принадлежит мне, голубка?

Он проводит рукой по моему бедру, пальцы спускаются вниз и опускаются к стыку бедер. Он проводит по ним, пока я пытаюсь сдержать стон.

— Ответь мне. — Он гладит мою киску, как будто она принадлежит ему. Как будто он единственный мужчина, который когда-либо будет прикасаться к ней.

— Я…

Я не знаю, что сказать. Я не знаю, на что я готова пойти ради шанса спасти свою подругу.

— Ты моя жена, — ворчит он. — И я буду относиться к тебе с уважением, подобающим этому статусу. Но если ты хоть пальцем тронешь другого мужчину, я доставлю тебе его сердце в качестве свадебного подарка, пока оно еще бьется. Все ясно?

Я киваю, пульс бьется, в горле пересохло. Я едва могу двигаться. Едва могу говорить. И все же моя сердцевина пульсирует, наслаждаясь этой его стороной. Даже жаждет ее.

— Дай мне услышать, как ты это скажешь. — Другой рукой он грубо сжимает мою челюсть, заставляя откинуть голову назад и встретиться с его огненным взглядом. — Кому ты принадлежишь?

— Я…

Я потеряла всякую способность говорить от этого голодного взгляда в его глазах.

— Я принадлежу тебе, — шепчу я, давая ему единственный ответ, который можно дать.

Уголок его рта подергивается.

— Хорошая девочка.

Он сжимает руку вокруг моего горла, пока дыхание не становится почти невозможным.

— Я помогу тебе запомнить, кому именно принадлежит эта киска, голубка, чтобы ты никогда не забывала. — Он поглаживает мое ядро основанием ладони.

— Как? — задыхаюсь я, мои легкие тяжелеют от похотливого предвкушения. — Как ты это сделаешь?

— Ты помнишь, что я сказал тебе в последний раз, когда моя ладонь встретилась с твоей попкой?

Его тон сочится властью, и мне становится больно. Из-за этого мужчины. Из-за моего мужа. Хочу любого наказания, которое он сочтет достойным.

Кончики его пальцев покидают мою сердцевину, поглаживая позвоночник и проникая в ложбинку моей попки. Одним пальцем он приподнимает красное бикини и проводит им по моей голой заднице. Мои пальцы на ногах подгибаются. Я так возбуждена, что готова позволить ему делать все, что он захочет.

— Ты… э… ты сказал, что отшлепаешь меня по голой заднице, если…

— Если ты откроешь свой умный рот. Именно так. — Ладонь сжимает мою задницу. — Похоже, твой рот всегда приводит тебя к неприятностям, жена.

И прежде чем я успеваю защититься, он обхватывает меня за живот, поднимает в воздух, садится на диван и бросает меня к себе на колени, когда я вскрикиваю.

— Что ты делаешь?!

Я пытаюсь вывернуться, но его предплечье вдавливается мне в спину, а другой рукой он стягивает с меня нижнюю часть бикини, обнажая меня.

— Я собираюсь показать тебе, насколько я не брат.

Его выпуклость вдавливается в мой живот, и я приветствую пульсирующую потребность в моей сердцевине. Потому что даже когда я борюсь с ним, даже когда безрезультатно пытаюсь вырваться, я хочу, чтобы его пальцы касались меня, чтобы я почувствовала голод, который просачивается в мои вены, когда я с ним.

Мое тело умоляет о мужчине, которого я не должна хотеть. И все же я хочу. Я хочу этого, какой бы развратной я себя ни чувствовала, желая этого.

Его рука ласкает мою попку, пока я подавляю стоны удовольствия, отчаянно молотя его по колену.

Жар обжигает мои ягодицы, дыхание становится все более поверхностным, мои ногти впиваются в его икры. Я стараюсь не издавать ни звука, чтобы не показать ему, как сильно я наслаждаюсь этим, но я поскальзываюсь, когда стону.

Он удовлетворенно рычит, когда его ладонь сильно ударяется о мою ягодицу. Кожа встречается с кожей, звук отдается эхом, как гром.

— Ааа! — Из меня вырывается придушенный крик.

— Сколько раз я должен отшлепать тебя за то, что ты сделала? А? — Он массирует мою плоть, словно мое тело принадлежит ему, и он может манипулировать им, как пожелает.

Но я не могу ответить. Слова не приходят, только звуки удовольствия, проникающие в меня. Мой клитор пульсирует с тем большей силой, чем сильнее он ласкает мою задницу, заставляя меня все глубже погружаться в его твердую длину. Я знаю, что он делает это специально. Мучает меня. Показывает мне, кто контролирует ситуацию.

— Один раз, — шепчу я в ответ, лгу нам обоим.

Потому что я надеюсь, что он не остановится на этом. Я хочу боли и удовольствия. Я хочу всего этого.

Мои глаза мельком взглядывают на него через плечо и находят в нем одновременно человека и зверя, кого-то слишком далеко зашедшего, чтобы остановиться. Его член толстый и твердый, а в глазах — огненное месиво эмоций. Как будто он хочет наказать меня оргазмами, пока я не сломаюсь. Пока я не заплачу настоящими слезами.

Пожалуйста. С тобой — единственный способ получить их.

— Один раз? — Он усмехается, шлепая меня на этот раз еще сильнее.

Я вскрикиваю, извиваясь на его бедрах, сжимая колени. Боль… она такая сильная. Мой живот то сжимается узлами, то расслабляется от порхающих бабочек. Я даже не знаю. Я чувствую все и сразу. Все, чего я хочу — нет, все, что мне нужно, — это чтобы он заставил эту пульсирующую боль утихнуть.

— Пожалуйста… — умоляю я.

Стыд от одного этого слова — умолять мужчину об этом… оно наполняет меня отвращением, но в то же время я жажду его. Слишком хорошо быть в его власти, терять контроль, но в то же время обладать им. Он не причинит мне вреда. Не так, как они.

— Думаю, я добавлю единицу перед этим числом, — с придыханием произносит он, и его ладонь снова ударяет меня.

Я задыхаюсь, моя кожа горит.

— Считай, — требует он, пока мое тело бьется вокруг него. — Считай! — Его рык прорывается сквозь грудь. — Считай каждый раз, когда я буду метить эту прекрасную попку, и помни об этой боли в следующий раз, когда ты даже подумаешь о том, чтобы подпустить к себе другого мужчину.

Он снова шлепает меня, и я вздрагиваю, моя киска трется о его бедро, от трения я становлюсь все более скользкой. Я чувствую, как мой клитор запульсировал от оргазма, за который я отчаянно борюсь, потребность распространилась по моим ногам и вверх по позвоночнику.

— Три. — Я вздрагиваю.

— Каково это — быть наказанной своим мужем? Быть раздвинутой и удерживаемой, как маленькая шлюшка?

Звуки, вырывающиеся из меня, больше не звучат по-человечески. Эти слова — эти ощущения — это слишком хорошо.

Введи в меня свои пальцы. Пусть мне станет еще лучше.

Но я не говорю ничего из этого. Вместо этого я считаю, как еще один шлепок проходит по моей другой ягодице. Потом еще один.

— Пять. — Я вздрагиваю, пока он продолжает атаковать мою кожу, теперь уже влажную и горящую.

Я считаю снова и снова, пока не чувствую, как капаю на него. Потребность кончить становится почти варварской.

Мои щеки пылают, но не от стыда, а от всплеска боли и удовольствия, наполняющих меня.

— Десять. — Громкий стон вырывается наружу, мои бедра бьются об него.

Все быстрее и быстрее, пульсирующий ритм моего возбуждения омывает меня волнами тепла.

— Блять, — ворчит он под нос, его пальцы опускаются по ягодице, вдавливаясь в то место, где мое ядро встречается с бедром.

— Да, — вздыхаю я, извиваясь, пытаясь заставить его пальцы проскользнуть внутрь меня.

— Ты собиралась показать им эту задницу? — соблазнительно хрипит его голос, и это заставляет меня снова задыхаться.

— Да! То есть нет.

Я даже не знаю, что говорю. Я просто хочу, чтобы он продолжал прикасаться ко мне.

— Да? — Его рык становится почти дьявольским, когда палец проникает в мое лоно, а мои руки сгибаются. — А ты собиралась показать им эту идеальную киску?

— О Боже… — простонала я. — Нет, Майкл. Нет…

Я впиваюсь в его бедро, нуждаясь в том, чтобы меня трахнули.

Как раз когда я думаю, что он наконец-то прикоснется ко мне и позволит мне кончить, ладонь ударяет меня в последний раз.

— Одиннадцать, — задыхаюсь я, моя задница поднимается дугой, грудь вздымается все выше и выше, сердце колотится о грудную клетку.

Я пытаюсь встать, но он вдавливает свое предплечье мне в спину, удерживая меня в качестве добровольного заложника.

— Кто сказал, что тебе можно двигаться?

Я хнычу, ожидая, что он еще предпримет. Все мое тело словно наэлектризовано током. Как будто одно прикосновение — и я лопну. Боже, как же мне это нужно.

Его большая рука снова опускается вниз по моей попке, а один палец приближается к моей киске.

— Да…

Я стону, когда он проводит двумя пальцами по моим набухшим губам, сжимая их вместе, все сильнее, пока мой клитор не начинает тереться о них.

— Пожалуйста, Майкл, — хриплю я, мое тело дрожит.

— Может, мне проверить, насколько мокрая моя жена?

О Боже, эти грязные разговоры только заставляют мой клитор трепетать, умоляя его войти в меня.

— Нет, — кричу я, но на самом деле хочу сказать «да».

Но он знает, что мне нравится. Что мне нужно.

— Очень жаль. — Он сжимает мои мокрые губы, и ощущение, возникающее на моем клиторе, посылает дрожь по позвоночнику. — Это моя киска. И я могу с ней поиграть.

Он раздвигает мои бедра, проводя ладонью по их внутренней стороне, но я сопротивляюсь, мое тело дергается, когда я пытаюсь удержать их вместе. Но он сильнее, его притяжение ко мне безжалостно.

Я выгибаю задницу вверх, отчаянная, нуждающаяся и готовая рассыпаться.

И тут он оказывается рядом: кончик пальца проскальзывает в мое интимное место, погружается внутрь, а затем проводит по моему клитору.

— Черт возьми, с тебя капает. Вот какая ты мокрая от моей ладони. Для моего члена.

Он погружает палец внутрь, отпуская мою спину. Этой рукой он хватает меня за волосы и поворачивает к себе.

— Ты никогда не позволишь другому мужчине прикасаться к тебе или смотреть на тебя обнаженной.

Пока я замужем за ним, верно? Он это имеет в виду?

Он добавляет еще один палец, вводя их дюйм за дюймом, пока не проникает в меня глубоко.

— Майкл, пожалуйста… — Мои брови сходятся, узел желания почти разрывается внутри меня.

— Скажи это, — требует он, его толчки достаточно мощные, чтобы я выкрикивала его имя. — Ты скажешь это. — Его голос гремит в груди, а взгляд впивается в меня.

Я приветствую взгляд его темных глаз с опущенными веками. Жажду его, как будто моя душа в огне.

— Я…

Он трахает меня сильнее, пока я не могу удержаться, пока я почти не падаю.

— Да… о, Боже!

Почти получилось. Почти… Но потом он замедляется.

— Нет! Нет! Пожалуйста, не останавливайся. — Я хватаюсь рукой за его бедро. — Я никогда… Майкл!

Я пытаюсь закончить фразу, но, о Боже… он снова вводит в меня свои пальцы, не щадя меня, проникая все глубже, снова и снова.

— Будешь и дальше так произносить мое имя, и я заставлю тебя встать на колени и буду использовать твой рот, пока ты не проглотишь каждый дюйм моего члена.

— Мм, — хнычу я, потираясь о него, пока он грубо вводит в меня пальцы.

— Закончи это предложение, — требует он, легко двигаясь во мне. Мне даже не нужно трогать себя, чтобы понять, насколько я мокрая.

Он проникает в меня, ударяя в то место, которое готово заставить меня излиться.

— Я… никогда… не позволю другому мужчине прикасаться ко мне или смотреть на меня, потому что я… я твоя.

И вдруг он останавливается.

— Майкл, пожалуйста, — задыхаясь, прошу я, мое тело умоляет избавить меня от этой жестокой агонии.

Его рук на мне больше нет.

— Вставай и одевайся к ужину, — сурово говорит он.

Мое тело словно желе. Я не могу пошевелиться.

— Майкл… — хнычу я.

Он не может так поступить со мной. Мне это нужно. Но других слов не находится.

Он осторожно поднимает меня на ноги, упираясь руками в мои бедра, и поднимает мои трусики, надежно обтягивая меня.

Тыльной стороной ладони он подталкивает мой подбородок вверх, чтобы я встретилась с его глазами. Голод… он все еще в них, зовет меня.

Он вытягивается во весь рост, возвышаясь надо мной, и наклоняется ниже, пока наши губы не касаются друг друга, дыхание за дыханием. Он подносит пальцы, которые только что были внутри меня, к обоим нашим ртам.

— Вылижи их дочиста, — приказывает он, отстраняясь и проталкивая их в мой готовый к этому рот.

И пока я фиксирую его взгляд на своем, я высасываю свое возбуждение, пока ничего не остается. Он убирает пальцы, и его рот искривляется небольшой довольной ухмылкой.

— Ты не будешь себя трогать. — Он прижимается к моему центру, в его глазах появляется темный блеск. — Ты будешь чувствовать боль в киске, пока я не решу дать тебе облегчение. Ты меня поняла?

Но ему не нужно говорить мне это, потому что я не смогла бы, даже если бы попыталась. Он не понимает, что за все годы мучений он был первым мужчиной, который доставил мне удовольствие. И без него я не смогу себя разрядить. Я не прикасалась к себе с тех пор, как меня похитили.

— Да, — еле слышно отвечаю я.

— Хорошая девочка. — Его грудь расширяется от тяжелого вздоха. — Не заставляй меня делать это снова. Это причиняет боль нам обоим.

Его рука сжимает мою челюсть, дыхание затруднено, похотливый взгляд испепеляет меня. Его брови изгибаются от эмоций, переполняющих его черты.

— Но тебе нужно было объяснить, что, настоящая ты жена или нет, ты принадлежишь мне. Каждый твой дюйм принадлежит мне, голубка. И не забывай об этом.

Затем он поворачивается ко мне спиной и выходит за дверь, оставляя меня расстроенной и одинокой.

Но я уже должна была привыкнуть к этому чувству.