Грязная буйная штучка

Глава 15 ХАРЛОУ

Во вторник я просыпаюсь и сразу же понимаю, что у меня начались месячные, которые сразу же принесли как облегчение, так и злость на Финна, что он просто запрыгнул в свой грузовик и свалил на север, так и не разобравшись в наших отношениях.

Одно из качеств, которое мне нравилось в Финне, — что он очень простой и готовый на все ради семьи, работы или друзей. Похоже, это не относилось к девушке, на которой он был женат двенадцать часов часов, влюблен в течение дня, и которая могла от него залететь.

Но тут же вспоминаю, почему мне это в нем так нравилось — потому что именно так воспитывали и меня. Заботиться о других. Не пугаться ответственности. Решать проблемы. И, как говорил мой папа бесчисленное количество раз, «беспокойство — это еще не подготовка».

Поэтому на рассвете я еду к родителям проверить, убедиться или, по словам папы, стать навязчивой мухой.

Папа уже встал, но толком не проснулся и ел хлопья, глядя в окно, поэтому я взбегаю по лестнице и забираюсь к маме в постель. Я не хочу посвящать ее в свои проблемы, зная, через что она каждый день проходит, но она все же мама, которая нуждается в крепких объятиях.

У нее еще не выпадали волосы, но я уже оплакивала их. Я унаследовала папину оливковую кожу, но мои рыжие волосы были от мамы, и сейчас они были рассыпаны по всей подушке, такие же длинные и густые, как я помню с детства. Ее волосы были ее главным достоинством на пике ее карьеры. Однажды она даже снималась в рекламе шампуня, и я любила ее дразнить, ведь они были очень блестящие и пышные.

— Доброе утро, Тюльпанчик, — спросонья бормочет она.

— Привет, Пантин.

Она хихикает и утыкается лицом в подушку.

— Ты никогда от меня не отстанешь с этим, да?

— Ага.

— Гонораром от этой рекламы мы оплатили…

— Папины камеры, которые он использовал при сьемке «В западне», — заканчиваю я за нее. — Это помогло ему заключить контракт с «Юниверсал» для «Виллоу Раш», за который он получил Оскар.

Это правда. Мамина работа оплачивала папину, именно так мы и двигались вперед, и каждый этим гордился, не смотря на то, что мой папочка самый гордый мужчина на земле. Мама была из богатой семьи в Пасадене. А папа сын матери-одиночки. Но его никогда не заботило, что его карьера пошла в гору, благодаря имени и связи с Маделин Вега. После того как любовь всей его жизни стала его женой, для папы имели значение только три вещи: что мама взяла его фамилию, как сделать ее счастливой и чем бы им двоим заниматься в жизни.

— И почему парни такие придурки? — спрашиваю я.

Она смеется.

— Ни разу не слышала, чтобы ты расстраивалась из-за парня. Я уже начала было волноваться.

— Волноваться, что я интересуюсь девушками?

— Нет, — смеясь еще громче, отвечает она. — Это было бы еще полбеды. Я переживала, что ты стала хладнокровной пожирательницей мужчин.

— Делаю, как папа, — зарываясь лицом ей в волосы, объясняю я. Не смотря на обычные шампунь и крем для лица, сейчас она пахнет по-другому — не плохо, а просто иначе — это результат химиотерапии и других процессов, происходящих с ее телом. Не то чтобы я думала об этом каждый час, но иногда это обрушивается, как снег на голову, и я понимаю, что мама больна, и мой мир теперь не такой, каким был два месяца назад. — Просто раньше я никого не воспринимала всерьез.

— Ты имеешь в виду, пока не появился Финн?

— Ага.

Она поворачивается ко мне лицом.

— Что случилось?

Я рассказываю ей — без подробностей — как мы встретились, как мне нужно было отвлечься, и как он меня слишком отвлек. Рассказываю о настоящих чувствах, о наших признаниях в любви. Она уже знала о возможной сделке с Сальваторе, но не знала о последствиях.

— Милая, — говорит она и кладет свою теплую руку мне на щеку. — Ты всегда поступаешь по велению сердца. Но партнерство начинается в самом начале. Я снималась в рекламе, чтобы помочь папе, но это решение мы приняли вместе.

— Я понимаю, почему Финн расстроился, и я его не виню, — отвечаю я. — Но вот чего я до сих пор не понимаю — это почему он не мог уступить и понять, что это хорошая идея, или хотя бы обсудить ее со мной. Я же не подписывала контракт в Сэлом. Он всего лишь заинтересовался. А Финн просто взял и отказался.

— А как, думаешь, поступил бы папа, если бы я пришла после отснятой рекламы Pantene и отдала ему чек со словами: «иди покупай свои камеры, милый»?

Застонав, я зарываюсь лицом в подушку.

— Черт возьми.

— По какому поводу выражаемся? — интересуется папа в дверях, отпивая кофе из кружки.

— Твоя дочь учится строить отношения, — отвечает мама.

Он фыркает.

— Наконец-то.

— Вы, двое, уже закончили со всей этой ерундой? — вставая с кровати, спрашиваю. — Я очень занята и нужно еще сделать кучу важных дел.

— Ты сегодня работаешь? — кричит папа, пока я спускаюсь по лестнице. По его тону можно понять, он думает, что нет.

Я останавливаюсь на третьей ступеньке и, пока папа не видит, в спину посылаю ему убийственный взгляд.

— Нет! — отвечаю я.

— Позвони Финну! — кричит папа. — Он мне нравится!

Проблема в том, что я не хочу звонить Финну. Хочу поехать в Канаду, врезать ему по яйцам и уехать домой. Он ведет себя, как большой ребенок, и то, как он уехал из города, лишь доказывает, какая он задница. Руки чешутся отправить ему по почте посылку с пластмассовым палтусом, последним фильмом Сальваторе на DVD и упаковкой тампонов.

Я официально оставила свою стажировку в NBC, и, клянусь, кажется, никто даже не заметил, что я ушла. А если и заметят, будут говорить «Дитя Голливуда не способна даже к работе в офисе». Сальваторе арендовал для меня офис в его здании в Del Mar, и я ему пообещала, что я буду самой лучшей офисной девочкой из тех, кто у него был. Он посмеялся и сказал, что это здорово, но вот только я бывать с ним в Лос-Анджелесе как минимум три раза в неделю, поэтому с подобными обязанностями будет справляться кто-то другой.

Эта новость была, как гром среди ясного неба: он не только взял меня на работу, но еще и в качестве своего ассистента. В NBC меня знали, как подающую кофе девочку, а теперь я деловая женщина, правая рука одного из главных продюсеров Голливуда. Но папа даже глазом не повел, когда я ему об этом сообщила.

— Я знал, что это всего лишь вопрос времени, — сказал он мне и подарил улыбку, от которой я почувствовала себя самой яркой и красивой звездой на небосклоне.

Но даже с началом работы, недели, полной телефонных переговоров, налаживанию контактов, выбору мебели в офис… все это время без Финна было очень странным. Я уже готова была тысячу раз ему позвонить и рассказать, как прошел день, или поделиться своими впечатлениями от работы с Сэлом.

Но как только я доставала телефон из сумочки и замечала отсутствие его звонков и сообщений, мне удавалось перебороть желание вернуть его обратно.

Спустя неделю после его отъезда, Сальваторе упомянул его за обедом:

— Твой парень достаточно…

Я указываю на него вилкой.

— Финн не мой парень.

Сэл поднимает руки, будто сдается.

— Хорошо, хорошо, просто друг Финн — так лучше? — это так банально. Он боится, что ремонт лодки будет стоить дороже, чем плата за аренду во время сьемок, и сказал, что пока не сможет с нами работать, но кое-что предложил и согласился быть нашим главным консультантом в «Бескрайнем Горизонте».

— Да? — не могу точно сказать, мое безумно колотящееся сердце означает восторг, что Финн все-таки собрался и позвонил Сальваторе, и будет участвовать в проекте, или же меня пугает, что я превращусь в настоящую размазню, как только его увижу.

— Мы встретимся с ним на следующей неделе и осмотрим несколько лодок, — Сальваторе смотрит на меня, когда я роняю вилку на тарелку.

— На следующей неделе? Сьемки же начнутся не раньше апреля.

— Ты уже работаешь на меня, Тюльпанчик, — напоминает мне Сальваторе, называя меня ласковым и принятым в нашей семье прозвищем, чтобы немного сгладить свой тон. — Ты мне там понадобишься. У тебя какие-то проблемы с поездкой в Канаду?

— Очевидно, наши личные проблемы с Финном никак не касаются профессиональных вопросов. Прости, Сэл. Мне нужно немного времени. Я справлюсь.

Он выпячивает подбородок и ведет себя, как настоящий крестный:

— Хочешь, я набью ему морду?

— Нет, пожалуйста, не лишай меня удовольствия сделать это самой.

Я откусываю сэндвич, жую и глотаю. И решаю не говорить, где именно мне нравится, чтобы находилось лицо Финна.

— Боже, надеюсь, ты не совершаешь ошибку, втягивая меня в эту работу, — говорю я. — Конечно, я знаю этот бизнес, но ты уверен, что не хотел бы работать с более…

— У меня хватит опыта для нас обоих, — уверяет он, пожимая плечами и насаживая на вилку стручковую фасоль. — Ты знаешь, как тут все устроено, и я могу обучить тебя работать именно так, как мне нужно. Мне нравится твой твердый характер, и как быстро ты учишься. Сейчас тяжело найти подходящего человека, особенно такого умного, преданного и напористого, как ты.

Некоторое время я с обожанием смотрю на Сэла.

— Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, правда?

— Да, да, — он отпивает свой холодный чай. — Так что произошло с Финном?

Вздохнув, я кладу салфетку на стол.

— Вообще-то я не сказала ему, что обсуждала с тобой использование его лодки для съемок для огромного многомиллионного голливудского проекта. Он разозлился, и пошло-поехало.

Он смотрит на меня удивленно-скептически.

— Ты шутишь?

— Прежде чем ты что-то скажешь, пожалуйста, имей в виду, мне уже каждый сообщил, что я совершила ошибку. И я чувствую себя идиоткой.

Он немного расслабляется и, слегка пожав плечами, продолжает есть свой салат.

— А потом он просто взял и уехал, — говорю я. — Вот почему я злюсь на него. И чувствую себя…

Проглотив, он заканчивает предложение за меня:

— Дерьмово?

— Ага.

— На следующей неделе у тебя будет шанс рассказать ему обо всем, что чувствуешь. Мы вместе обедаем, — встречаясь со мной взглядом, Сэл невинно хлопает ресницами.

Блин.

— Серьезно, Ансель, — интересуюсь я, усаживаясь на диванчик в Great Maple, где мы встречаемся со всей бандой на очередном субботнем завтраке. — Сколько ты тратишь на авиабилеты, прилетая сюда практически на каждые выходные?

— Много, — смеясь и показывая свои неприлично красивые ямочки на щеках, соглашается он. — Но на эти выходные я прилетел, чтобы мы смогли найти дом.

— Э-э, прости, что? — спрашиваю я, наклоняясь вперед, чтобы встретиться взглядом с Миа.

— Что ты сказал? — добавляет Лола.

— На этой неделе закончился процесс! — визжит и улыбается во все 32 зуба Миа, — Ансель теперь официально может искать работу здесь, и у него уже назначено собеседование в отделении Калифорнийского университета Сан-Диего.

— Срань господня, это же чудесно! — я подскакиваю с дивана и поднимаю Оливера, чтобы я добраться до Миа с другой стороны. — Ребята, я так за вас рада!

К женской куче-мале присоединяется Лола, и я слышу, как Ансель говорит что-то про видеокамеру и добавление желе.

Я выбираюсь из клубка и шлепаю Анселя по руке, перед тем как поправить свою рубашку.

— Не могу поверить. Теперь мы все будем вместе!

— Ну. Не совсем, — говорит Лола, выражением лица показывая, что это неловко.

— О, точно. Все, кроме Финна, — говорю я, и все так смотрят на меня, словно я хрупкая, как яичная скорлупа, и подкатилась к краю стола. Я смеюсь, пожалуй, слишком громко и почти истерично. От этого становится еще более неловко. — Очевидно, что я понимаю: его здесь больше нет, — после чего, сама не знаю, зачем я только открыла рот, и меня никто не остановил, добавляю: — Он уехал, даже не попрощавшись.

Лола фыркает, поглаживая мое плечи.

— Ш-ш-ш, дикарка.

Я снова смеюсь.

— Я что, стала похожа на безумную, да?

— Немного. — смеясь, соглашается Ансель.

— Я ездил к нему на прошлой неделе, — заявляет Оливер, и я уверена, что слышу визг тормозов у себя в голове.

— Ты видел Финна?

— Ага. Я полетел, чтобы узнать, что произошло, ведь никто мне ничего не объяснил, — он тяжелым взглядом смотрит на меня, но потом подмигивает.

Видите? Я же говорила про непроницаемое лицо Оливера. А я бы ни за что не сказала, что пару недель назад он переживал по поводу отъезда Финна, оставил свой магазин в руках малонадежного НеДжо и полетел в Канаду, чтобы все выяснить.

Мне хочется как-то дать понять, что я не по уши в боли от того, что кто-то слетал к Финну и проверил, как у него дела. И по их взглядам мне ясно: они ждут, что я легкомысленно отшучусь по этому поводу… но я не могу.

Я закончила злиться. Знаете, это очень выматывает, да у меня не особо-то и получалось. Я чертовски скучаю по Финну, мне не хватает моего единственного, и я так ревную, что Оливер его видел, что покрываюсь красными пятнами.

— Ты как вообще? — осторожно спрашивает Лола.

— Да не очень, — признаюсь я. — Мне нужно будет на следующей неделе смотреть лодки с Сэлом, и мы пригласили Финна на обед в благодарность, что он будет работать консультантом. Я уже знаю, что будет неловко и тяжело, ведь у него так хорошо получается быть отстраненным и профессиональным. И из-за этого мне грустно.

Господи, меня бесит, что я такая откровенная, когда мне плохо. Кажется, родители меня натренировали выплескивать все настоящие чувства, а не прятаться за стеной сарказма.

— Если тебе поможет, — говорит Оливер, — он выглядел также как и ты, когда я сказал, что ты заезжала к нам в день его отъезда.

— Ты рассказал ту часть, когда я была зла, или что мне было грустно? — спрашиваю я. — Потому что мне хочется, чтобы он представлял меня в офигенных сапогах и с бензопилой в руках.

Оливер смеется, качая головой и возвращаясь к своим вафлям.

— Он объяснил, почему разозлился?

— Немного, — отвечает Оливер, снова откусывая.

— Так все-таки он немного переборщил, да? — я слышу по своему голосу, что даже мне сложно в это поверить.

Ковыряясь в своем завтрака, Ансель спрашивает:

— Он рассказывал тебе, почему бросил колледж?

— Ага, немного. Я имею в виду, мы толком и не говорили на эту тему, но знаю, что он бросил, чтобы начать рыбачить с семьей.

— Не совсем, — отложив вилку, говорит. — Он бросил, чтобы управлять семейным бизнесом.

— Подожди, — подняв руку, перебиваю я. — Говоришь, в колледже? Я думала, он взял все на себя после «Разъезжай и Сооружай».

— Нет, — говорит Оливер. — Когда ему было девятнадцать лет, у отца случился сердечный приступ, а затем и инсульт год спустя. Колтону тогда было шестнадцать, а Леви вроде около одиннадцати? Поэтому для Финна буквально не было другого варианта, кроме как взять все в свои руки.

— Его отцу сейчас лучше, — продолжает Ансель. — Но он все равно многим не может заниматься, так что Финн за все отвечает практически с детства. Он взял отпуск и летом поехал с нами на «Разъезжай и Сооружай», когда Колтон был достаточно взрослый, чтобы на время заменить его. И если не считать поездку в Вегас и Сан-Диего, Финн все остальное время проводил на воде.

Я киваю и дрожащей рукой поднимаю стакан с водой. Я хочу его увидеть, поцеловать и помочь ему все исправить.

— Если честно, мне понравилось, что ты попыталась помочь, — говорит Ансель. — И пару дней назад, когда я с ним говорил, он сказал мне то же самое.

— Он упомянул слово на букву Л?

— Вообще-то, нет.

Приподнимаю брови. Я впечатлена.

Я смотрю на Оливера.

— Когда ты его видел, он рассказал, как именно собирается поднимать семейный бизнес?

Моргая, Оливер наклоняет голову.

— Харлоу.

Значит, он не собирается мне рассказывать. Прекрасно. Я иду ва-банк; у меня больше не осталось гордости:

— А обо мне он хоть говорил?

Оливер пожимает плечами.

— Не много. Но не забывай, мы говорим о Финне. Обычно он меньше всего говорит о самом важном.

Я смеюсь. Молодец, чертов австралиец, выкрутился.

Наш самолет приземляется в Виктории в четыре часа дня, мы с Сэлом едем на такси в Magnolia Hotel, обсуждая планы на ближайшие два дня: встречи, осмотры лодок и новые встречи. Воздух здесь пахнет океаном, но не как дома. Он тяжелее, более соленый, а ветер гораздо сильнее, поэтому Сан-Диего мне кажется милым тихим пляжным городком. Это же место прямо на краю океана.

Я так нервничаю, находясь здесь, снова так близко к Финну, и, несмотря на октябрьское солнце, мне прохладно. Когда я была тут в прошлый раз, во мне были только пузырьки от шампанского для храбрости, позволяя мне улыбаться очень загадочно. Я едва успела заметить, как далеко стоят дома друг от друга, какое большое пространство вокруг и как же много тут воды.

В этот раз я замечаю все. Даже обсуждая рабочие моменты, имена, которые я должна запомнить, или те записи, что должна сделать для Сэла, я продолжаю все цеплять взглядом.

Здесь живет Финн, я не могу перестать об этом думать. Он живет тут, в совсем другом мире, окруженный зеленью и сапфирово-голубым океаном. Бар Фреда, Старбакс и Downtown Graffick сейчас очень далеко. Наверное, Финну казалось, что он приехал в Токио или оказался в какой-то видео-игре, когда приехал к Оливеру.

Даже боюсь представить, что он думал о Вегасе.

Мы заселились в отель, и когда стояли у лифта, Сэл посмотрел на телефон и хмыкнул, прочищая горло.

— Что?

Он улыбается и когда мы входим в лифт, протягивает мне свой айфон, показывая ссылку на журнал Variety со статьей.

Adventure Channel подписали контракт с семьей Робертс на участие в «Рыбаках». По словам сопродюсера Мэтта Стивенсон-Джона, канал планирует отснять полные два сезона о жизни четверых мужчин — трех холостяков и их отца — об их роли в рыбной промышленности на восточном побережье острова Ванкувер. Программа с участием Стивена, Финна, Колтона и Леви Робертсов, будет повествовать об изучении семейных обязанностей и всем том, что объединяет этих мужчин, о любви, о бизнесе, которым они вместе занимаются. Телеканал собирается рассказать историю каждого сына, о том, как они спасают семейное дело, строят свою жизнь помимо Тихоокеанской Северо-восточной рыбодобывающей промышленности. Помимо Мэтта Стивенсон-Джона, в проекте так же участвует Гайлс Манчего. Сделка была заключена в пятницу, согласно данным пресс-службы телеканала. Начало съемок «Рыбаков» назначено на весну, когда начнется сезон ловли лосося, премьерный эпизод выйдет 1 июля.

— Вау, — я чувствую, как с этим одним словом весь воздух покинул мои легкие. Передавая Сэлу обратно его телефон, я сдавленно и тихо говорю: — Они подписали контракт.

— Похоже на то.

Я говорила Сэлу, что есть такая вероятность, поэтому он не сильно удивлен, а вот я не знаю, как на это реагировать. И что сказать. Не знаю, что меня так удивило, но видя все это — а на обложке статьи красуется тот самый ненавистный Финну рекламный снимок — я была совсем к этому не готова и, казалось, физически чувствую этот удар в центр грудной клетки.

Не сильно надеясь на дрожащие ноги, я прислоняюсь спиной к стене лифта.

— С тобой все в порядке?

— Просто я… — я закрываю глаза и трижды делаю глубокие вдохи, как учил меня папа, если со мной случится приступ паники. Похоже, Оливер и Ансель обо всем знали, но мне не сказали. А Финн даже не позвонил. Я чувствую себя такой… ничтожной. — Я не ожидала, что он согласится.

Но так ли уж не ожидала? Разве я не чувствовала, что он склоняется к этому варианту, зная, что это именно то, что нужно его семье? Раз он не принял предложение Сэла, у него не было другого выхода.

— Если хочешь знать мое мнение, это очень удачная сделка, — говорит Сэл, и я его достаточно хорошо знаю, он всегда говорит, не обращая внимание на мои внутренние переживания. — Из того, что я слышал, можно сделать выводы, что телеканал вкладывает огромные деньги. Да и семья Финна сможет прилично заработать, даже на продажах рекламных материалов.

Я оцепенело киваю. Это хорошо. Просто чудесно. Я повторяю эту мысль снова и снова.

Мы приезжаем на мой этаж, и Сэл говорит, что мы встречаемся завтра в восемь утра в холле отеля.

— Думаю, ты найдешь, чем себя развлечь, — говорит он. Я выхожу, а он остается в лифте, потому что остановился на этаже для Важных Шишек.

— У нас на сегодня никаких планов? — честно говоря, из-за этой новой информации, мне хочется побыть с Сэлом и послушать его занимательные и бесконечные истории о работе, чтобы немного отвлечься.

— У меня ужин с друзьями, — небрежно взмахнув рукой, говорит он.

И тут до меня доходит, что он все это спланировал, чтобы у меня был свободный вечер для выяснения отношений.

— Ты засранец. Ты разговаривал с папой? — Сэл ухмыляется, и двери лифта закрываются.

— Я не пойду к Финну! — кричу я на закрытые двери, когда к ним походит незнакомый пожилой мужчина и нажимает кнопку вызова. — Не пойду, — говорю я незнакомцу, глядя на свой ключ от номера, и направляюсь по коридору.

Я бросаю багаж и быстро лезу в чемодан в поисках телефона, после чего тут же выхожу.

Садящееся над водой солнце так красиво, что сложно описать. Жаль, что нет никого рядом, кто мог бы согласиться — это нереальная красота. Небо на горизонте пылает оранжевым, переходя в темно-синий и лавандовый с пятами облаков. Такси везет меня вдоль побережья города Виктория, мимо Порта Ренфрю прямо к дому Финна в Бамфилде на Баркли Саунд.

Моя голова все еще кружится, сейчас я хочу видеть его больше всего на свете. Я прошу водителя остановить возле причала, зная, что, пока на улице светло, Финн будет на лодке. Но когда, осмотревшись, я вижу не один десяток лодок разных размеров, понимаю, что это как искать иголку в стоге сена.

Я иду вдоль рядов и ищу лодку с названием «Линда» или кого-то, кто может знать, где найти Финна Робертса, восходящую телезвезду. Но на пирсе тихо, слышны только скрипучие звуки натянутых веревок и плеск бьющихся о тысячи бортов волн. Меня выводит из задумчивости мысль, что некоторые лодки пришвартованы здесь, потому что у их владельцев нет возможности выйти в море.

— Вам помочь?

Обернувшись, я вижу загорелое лицо Финна, только на двадцать лет старше. Я узнала его отца по фотографии, и потом Финн его точная копия: огромный и широкоплечий, с прямым взглядом карих глаз.

— Вы, должно быть, мистер Робертс.

Он пожимает мою руку и в недоумении хмурит брови.

— Да, это я. А вы кто?

— Я Харлоу Вега.

Лицо Стивена Роберста застывает, глаза округляются, прежде чем он расплывается в улыбке.

— Ну-ка, дай на тебя посмотреть, — и он смотрит. Берет меня за руки, разводит их в стороны и оглядывает сверху вниз. — Ты — это что-то. Он знает, что ты здесь?

Покачивая головой, я отвечаю:

— Он не в курсе.

— О-о, на это обязательно нужно будет посмотреть.

Ну, хоть кто-то повеселится от нашей встречи. Скоро увидим.

Он берет меня за руку и ведет по причалу, поворачивает налево, и мы спускаемся вниз по шаткому пирсу. Дойдя до конца, мы останавливаемся прямо перед лодкой, на которой красуется название «Линда».

— Эй, Финн, — кричит его папа. — К тебе тут пришли.

Из-за угла выглядывает блондинистая голова, и я сразу же узнаю младшего брата, Леви. Он высокий, как и Финн, но не такой широкоплечий, а его растрепанные светлые волосы и детская мордашка явно снесла головы продюсерам шоу.

Леви смотрит на меня и тут же хохочет.

— О, черт. Финн! Спускайся сюда.

Я слышу громкие шаги на лестнице, и сначала я вижу его высокие резиновые сапоги, потом торс, обтянутый испачканной мокрой белой футболкой. В руках он держит какую-то измазанную маслом деталь, а футболка такая мокрая, что можно разглядеть мышечный рельеф его груди. Я вижу его соски. Вижу полоску волос, идущую от пупка прямо к его… о-о, боже правый.

Вселенная, ты издеваешься надо мной?

Когда появляется его лицо, я замираю. Его подбородок тоже немного попачкан в масле, а загорелое лицо влажное от пота. Он сразу же замечает меня, и в долю секунды расслабленное любопытство на его лице сменяется замешательством.

— Харлоу?

— Привет.

Он смотрит сначала на отца, потом на Леви и возвращается на меня. Я клянусь, как только наши взгляды встречаются, сердце начинает биться так сильно, что мне хочется посмотреть, не видно ли это сквозь одежду. Он выглядит так, словно ему больно, и я хочу знать: это из-за меня? Или из-за того, что ремонтировал лодку?

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, аккуратно кладя деталь, и берет старую тряпку, чтобы вытереть руки.

— Я работаю с Сэлом. У меня сегодня свободный вечер, и раз уж ты уехал из города, не попрощавшись, я пришла сделать это за тебя.

Он закрывает глаза и вытирает лицо предплечьем, кода его отец, немного присвистнув, говорит:

— Ты мне об этом не рассказывал, Финн.

Финн смотрит на него:

— Пап, перестань.

Старший из Робертсов наклоняется ко мне, целует в висок и бормочет:

— Задай ему жару, милая.

Руки у меня дрожат, а пульс скачет, как ненормальный, пока Финн спускается по узкой лестнице, ведущей на причал. Он поворачивается и медленно направляется ко мне, будто не знает, убегу ли я или захочу его ударить.

В этих тяжелых резиновых сапогах он кажется еще более массивным, его мышцы напряжены от многочасовой нагрузки.

— Я не ожидал тебя здесь увидеть.

— Могу себе представить, — отвечаю я. — Я тоже не ожидала, что ты уедешь так неожиданно.

— Разве неожиданно? Ты знала, что я должен скоро уехать.

Поморщившись, я смотрю в сторону, а он подходит еще на шаг ближе и останавливается.

Я так хочу потянуться к нему, обхватить его лицо руками и поцеловать. Я скучаю по нему, и, не смотря на собственную злость из-за его молчаливого отъезда, я люблю его. Я ужасно себя чувствую, предав его, когда без него вела переговоры с Сальваторе.

— Я слышала о шоу.

Он кивает, стаскивает бейсболку и почесывает затылок.

— Ага.

— И как тебе? — спрашиваю я, потому что, да, я все еще злюсь, все еще хочу его ударить, да так, чтобы его голос стал на две октавы выше, но, черт, я так его люблю и хочу, чтобы у него все было хорошо.

Пожимая плечами, он бормочет:

— Вроде нормально. Все остальные просто в восторге и благодарят. Да и в этом есть смысл, — он смотрит на лодку, а потом на меня. — Сегодня с утра даже приезжали местные репортеры.

— Для тебя все это так дико.

Он позволяет промелькнуть быстрой улыбке на своих губах.

— Ага.

Вдалеке кричат чайки, и момент кажется таким устрашающе знакомым, хотя ничего подобного раньше и не случалось. Я просто чувствую себя спокойно рядом с ним. Мне нравится видеть его таким: рядом со своей лодкой, грязным и, возможно, голодным. Мне до боли хочется о нем заботиться.

— Финн? — начинаю я, а он смотрит туда, где пытается оттереть грязное пятно с тыльной стороны ладони, после чего поднимает взгляд на меня.

— Хм-м?

— Я приехала сюда, потому что твой отъезд дался мне очень тяжело. Мне показалось, что ты должен об этом знать, — сглотнув, я продолжаю: — Но главное, я хочу сказать, как ужасно я себя чувствую из-за того, что сделала.

Его брови немного приподнимаются, но он ничего не отвечает.

— Мне не следовало идти к Сальваторе, не обсудив это с тобой. Я не должна была предлагать ему твою лодку. Я была не права, прости меня.

Медленно кивнув, он говорит:

— Хорошо.

Морщась от резкой боли в груди, я закрываю глаза. Он такой закрытый. Будто со мной покончено.

— Я просто хотела, чтобы ты знал: я сделала это, не потому что думала, тебе нужна моя помощь. Я это сделала, потому что именно так поступают в моей семье, когда кого-то сильно любят. Я не хотела спасать тебя, я думала найти способ спасти наши отношения.

Он с трудом сглатывает и долю секунды смотрит на мои губы.

— Правда?

Я киваю.

— Правда.

Я надеялась, что будет сказано чуть больше. Думала, мы хоть немного поговорим вместо обмена дежурными фразами. Но он непробиваемый, как стена в конце тупика, и его поза дает понять, что больше эмоций я из него не вытрясу.

Пока мы стоим в тишине, он оглядывает меня с ног до головы, и под его взглядом я понимаю, как выгляжу в его глазах: на мне бежевые брюки, синий свитер и красный шарф. Будто сошла с портрета «Аристократка на лодочной прогулке». И вижу, что была права, когда его губы изгибаются в резкой ухмылке и он говорит:

— Ты здесь сильно выделяешься, Печенька.

У меня внутри зарождается огонь, и я резко задерживаю дыхание, уязвленная его тоном и тем, как полностью он меняется, отключая свои чувства, как по заказу. Это теперь мои проблемы? Он важный человек в моей жизни. Я же сейчас и не знаю, куда мне идти.

— Знаешь, то же самое я думала о тебе, когда ты был у нас, — говорю я. — Но я никогда не произнесла бы это в слух. Мне нравилось смотреть на тебя там. Нравилось, как ты выделялся.

— Харлоу…

Я обхватываю себя руками и поворачиваюсь, чтобы уйти. Но потом останавливаюсь, оглядываясь на него.

— И пока не забыла, — говорю я. — Я не беременна. Спасибо, что спросил.