Грязная буйная штучка

Глава 3 ХАРЛОУ

Я начинаю понимать, что, не смотря на свой вид мягкого и немного отстраненного, у Оливера хорошее деловое чутье. После нескольких месяцев исследований он нашел недавно отремонтированное пространство на G Street в районе Gaslamp, между популярным тату-салоном и баром.

Место просто потрясающее, даже если бы тут сейчас не было толпы и целого ряда знаменитых художников, рисующих комиксы, сидящих за столами и раздающих автографы.

Поймав взгляд Лолы, стоящей в нескольких метрах от меня, я вижу, что она тоже впечатлена.

Я ни разу не была в таких магазинах, но сразу видно: планировка внутри просто гениальная. Я ожидала толкотню и узкие стеллажи с яркими цветными книжками и журналами, но Оливер сделал полки вдоль стен — разных размеров, асимметричные, напоминающие страницы комиксов. Они были набиты книгами и другими товарами, также было большое место для панелей в виде изогнутых страниц, где были прописаны названия всех комиксов. Перед огромным окном стоял диван и кресла из ярко-красной кожи, специальное место для чтения.

— А народ не будет просто тупо сидеть читать, вместо того чтобы купить? — спрашиваю я Оливера, когда он закончил показывать мне магазин.

Но он уже отошел к покупателю; да уж, местечко быстро набирает популярность. И тут я слышу голос Финна:

— Я спросил его об этом же.

Его голос хриплый и тусклый, словно он вчера вечером его перетрудил. Я все еще чувствую послевкусие прикосновения его пальцев, трепет от сказанных им пошлых слов, и это все только усиливается с каждым его приближающимся шагом.

Обернувшись, я встречаюсь с ним взглядом. Я ожидала легкую неловкость после его вчерашнего стояка вхолостую, но он смотрит мне прямо в глаза и улыбается. Сегодня его глаза скорее зеленые, нежели карие, а ресницы гуще и темнее. Губы немного припухшие, и мне сразу же хочется их пососать. Я с ним пообжималась в пьяном тумане, и после этого он стал выглядеть еще горячее? Алё, Вселенная, это не справедливо.

Мы оба стараемся выглядеть спокойными, но похоже, он на меня влияет так же сильно, как и я на него. Какое-то время его внимание было приковано к моим губам, прежде чем он продолжает:

— Но Оливер сказал, что все эти фанаты комиксов захотят себе в коллекции копии прочитанного. Он хочет, чтобы люди зависали тут, общались. А новички могут посидеть, поизучать и найти подходящие для себя сюжеты.

Объясняя это, Финн, видимо, выдал больше слов, чем за все время, что я его знаю.

— И ты это запомнил.

— Ага.

— Ну, это имеет смысл.

Я делаю паузу и жду. Он закрывает глаза и потирает переносицу.

— Ты в порядке, Робертс? — спрашиваю я. — Ты сейчас выглядишь, словно героически пытаешься понять, о чем я тут вообще говорю.

Он открывает один глаз.

— Никогда больше не буду пить.

Его слова вызывают у меня хохот. Непобедимого Финна одолело похмелье?

— Знаешь, ты слишком стар для таких заявлений.

— Практически среднего возраста, — соглашается он. — Может, отпустит, если выпью пива на завтрак.

— Завтрак? — я показываю на его огромные брутальные водонепроницаемые наручные часы. — Уже почти 11.

— Я поздно встал. Знаешь ли, засиделся допоздна, — он рычит, порочно улыбаясь.

От этого его взгляда сразу же всплывают воспоминания, как его пальцы скользнули в меня — Боже, когда твоя киска стала такой сладкой? — как его дыхание согревало мою шею. Я помню его жадный рот, посасывающий мою шею, плечи, и его твердый член, прижимающийся через джинсы ко мне между ног.

А потом он ушел. И я практически кричала от сексуального неудовлетворения.

Но мне не должно быть так легко с ним сегодня. Тогда почему это так?

После небольшой паузы он спрашивает:

— Ты нормально доехала до дома?

Я смотрю мимо него, пытаясь мысленно восстановить события. Беллами еще не спала, когда я заявилась около двух часов ночи. Она сидела на кухне и смотрела в пустоту: «Я пошла гулять. Попыталась забыться, провести веселую ночь, — сказала она. — Но чувствовала себя по-идиотски. Разбитой, понимаешь? И теперь не могу уснуть».

Я моментально почувствовала себя виноватой, потому что забыла обо всем и обо всех у Лолы на кухне, а потом с Финном. Утром мама выгнала меня сразу после завтрака и сказала, что я не сидела по субботам дома с самого детства, и не должна пропускать грандиозное открытие магазина Оливера.

— Я немного поспала в постели Лолы, а потом вызвала такси, — бросая на него быстрый взгляд, отвечаю я. — Именно так я и делаю после наших перепихов, очевидно же.

— Ну-ну, — по-моему, он не оценил мою шутку.

Когда он на что-то смотрит через мое плечо, у меня появляется возможность его разглядеть. Я не нахожу ни одного изъяна в теле этого мужчины, и могу честно признаться, что я просто одержима его предплечьями. Они мощные, накаченные, виден каждый мускул. Хотелось бы посмотреть, как он на своей лодке вытаскивает сеть с большим уловом. Боже, он шикарно бы смотрелся в порнушке про рыбаков.

— О чем задумалась? — спрашивает он, и я перевожу взгляд на его лицо.

— Да вот решаю, покупать или нет те сапоги, что видела по дороге сюда.

Я нагло вру, и, кажется, он верит. Очевидно, Финн привык думать, что я ветреная и шопоголик, и ему не стоит знать, что я только что утвердила его на роль Непристойного Рыбака № 1 в малобюджетном фильме «Полировщики Палубы На Борту Ее Королевских Округлостей».

— Покупай, не раздумывая, — сухо отвечает он. — Я же так должен быть сказать, верно?

— Не думаю, что ты должен болтать со мной о сапогах.

— Слава богу, — бормочет он, после чего поворачивается и замечает вошедших Анселя и Миа.

Он вчера так бесцеремонно уехал. И сегодня никаких проблем, все легко. Видите? Нам не надо пересказывать друг другу произошедшее и вести разговоры а-ля я-вчера-был-слишком-пьян. Мы с Финном уже проходили все это после женитьбы с сексуальным закреплением нашего союза и утреннего неловкого разговора.

Миа проходит мимо Финна, подмигнув ему, и протягивает мне пластиковый стаканчик с зеленой фруктовой смесью.

— Ансель хотел попробовать эту дикую мешанину. И, конечно же, налил себе полный стакан капустного сока. Я думала, его стошнит прямо в машине.

Я подозрительно смотрю на стакан.

— А в твоем смешан банан, манго и ананас, — она слегка толкает меня локтем. — Говорят, это выводит из тела токсины сомнительных решений.

— Вообще-то, вчерашний вечер был веселым решением. Боже, я не могла устоять, чтобы не насладиться этим телом, — признаюсь я.

Я инстинктивно смотрю туда, где Финн стоит с Анселем и Оливером, и он замечает мой взгляд. Он отворачивается, и парни подходят ближе, слушая, что он им рассказывает. Очевидно, он что-то объясняет.

— Он тебе что-нибудь говорил вчера? — шепчет Миа. — Я знаю, как тебя бесит, когда он пытается общаться.

— Немного, но вполне допустимо. И в основном грязные пошлые словечки, — наклоняясь ближе, я говорю: — Кстати, мы вчера не занимались сексом.

— Я так и поняла, — кивая, отвечает она. — Финн что-то пьяно бормотал в машине про посиневшие яйца. А где Лола?

Я оглядываюсь и вижу ее там же, где и раньше, и показываю Миа. Лола полностью погрузилась в чтение книги и, кажется, не понимает, что они отмечают открытие, люди вокруг разговаривают, фотографируются, НеДжо обслуживает покупателей, и все поздравляют Оливера, как здорово он все тут устроил.

Могу с точностью сказать, Финн заверил парней, что мы не находимся в «зоне неловкости». Ансель подходит к Миа и обнимает ее за плечи. Он прижимает ее к себе, чтобы, склонившись, поцеловать. Она такая миниатюрная, а он такой высокий, что их пара довольно забавно смотрится; Миа даже не видно из-за него.

— Ребята, может, вам уединиться? — интересуюсь я.

Ансель отвечает, не разрывая поцелуй:

— Спасибо, было бы чудесно. Гони всех отсюда.

Смеясь, я похлопываю его по плечу, и он обнимает ее еще крепче, удерживая. Миа прижимает два пальца к его губам и смотрит на него, краснея и задыхаясь, и на мгновение — всего на секундочку, на один маленький удар сердца — я так хочу таких же отношений, как у них, что в груди колет.

А потом все исчезает.

— Мы хотим пойти пообедать, — говорит Финн, стоя за моей спиной, и — вот же черт! — по моей груди прокатывает еле уловимая волна тепла. Миа смотрит на меня и оценивает мою реакцию. Финн прямо у меня за спиной, и с расширившимися глазами я даю ей понять: я в порядке, со мной все прекрасно.

— Мы пришли всего пятнадцать минут назад, — говорю я ему, медленно поворачиваясь к нему. — Разве мы не должны остаться немного подольше?

Он осматривается.

— Здесь полно народу. Друзья приходят создать массовку. Что мы и сделали.

Мне стоит пойти с ними, я уверена, что будет весело, но мне хочется быть дома и ухаживать за мамой.

— Ты сегодня уезжаешь или завтра? — спрашиваю я его.

— Эм-м… — он смотрит на Анселя, который, наклонив голову, ждет с забавным выражением лица. А Миа стоит с широко раскрытыми глазами, словно я граната, а Финн собирается выдернуть из меня чеку.

Он почесывает подбородок.

— На самом деле, я останусь у Оливера еще на две недели.

Мои мысли сейчас, словно колода карт, которую я перетасовываю и потом складываю по порядку. Я не могу зацикливаться на маминой операции в ближайший понедельник. Не могу думать о возможных секс-приключениях с Финном. Мне не хочется ходить по магазинам, заниматься серфингом и даже есть. А моя работа с частичной занятостью просто смешна. Так что сейчас суббота полдень, и я в доме родителей, одетая в купальник и готовая плавать в бассейне, пока мои конечности не онемеют. По крайней мере, я могу быть поблизости и не прятаться.

Очевидно, у папы точно такая же идея. Он заканчивает заплыв и выныривает, опираясь локтями на бортик бассейна, когда видит меня. С его наполовину седых волос на загорелую кожу стекает вода, он сдвигает очки на лоб и, закрыв глаза, поднимает лицо к небу. Я бы все отдала, лишь бы не видеть папино беспокойство.

Я сажусь возле него и опускаю ноги в воду. Мы сидим в тишине, пока он восстанавливает дыхание.

— Привет, Тюльпанчик.

— Привет, дружище.

Я погружаюсь в воду, наслаждаясь холодной сентябрьской водой. И, вынырнув на поверхность, спрашиваю:

— Давно тут зависаешь?

Он смеется без особого веселья, снимает очки и бросает их на полотенце в нескольких футах от него.

— Да не особо, — папа все еще немного задыхается. Он просто в невероятной физической форме, должно быть, плавает, как маньяк. — А ты?

Я пожимаю плечами. По какой-то причине я чувствую, что не могу быть такой же потрясенной, как папа. В конце концов, папа всегда был более активно принимающим участие в моем воспитании родителем. Мамина карьера была на пике, когда мне было всего два года, и пошла на убыль, только когда я поступила в колледж. Во время моей учебы на втором курсе папа получил свой первый Оскар. Он безумно нас любит, я всегда этому поражалась, но мама всегда была для него солнцем, луной и звездами.

— Ты сегодня идешь в офис? — спрашиваю я.

Он улыбается, явно поняв мой отвлекающий маневр.

— Да, но всего на час. Думаю заняться новым проектом с Сэлом. Он задержит меня дома до апреля, это точно.

Сальваторе Марин — продюсер, режиссер, близкий друг папы и его деловой партнер. Я знаю, вопрос о работе очень тяготит папу: как сбалансировать рабочее время и в то же время быть рядом с мамой. Он часто бывал в разъездах, и, я уверена, что мысль надолго уехать от мамы его просто пугает.

— Звучит хорошо, — кратко отвечаю, подвинувшись к солнцу.

— Мне кажется, тебе понравится фильм, — его улыбка сразу меняется, становится озорной и настоящей. — Он о парнях на лодке.

— Ой, очень смешно, — я брызгаю на него. Я соскучилась по его смеху и легким улыбкам, так что если подтрунивание надо мной по поводу Финна или другого парня сделает его счастливее, он может развлекаться столько, сколько ему захочется.

— Так чем ты вчера занималась?

Я быстро ныряю под воду, чтобы намочить волосы.

— Была у Лолы.

Чувствую, как он смотрит на меня и ждет. Он привык, что я делюсь подробностями.

— И как? Повеселилась?

— Да, было нормально, — я пытаюсь увильнуть от ответа и смотрю на него, щурясь от солнца. — Кстати, забавно получилось… Финн тоже там был.

Я вижу, как поднимаются его брови.

— Значит, Финн, да?

Я всегда полагалась на папино мнение, чтобы разобраться со своими делами, переживаниями или приключениями.

Так что он был в курсе всех подробностей моей поездки в Вегасе: как мы встретились в баре, напились и поженились. Конечно, он знает только сокращенную версию: я рассказала, что мы просто вместе днем сходили и все аннулировали.

Также он знает, что я летала к Финну на один день. И когда папа услышал, что Финн тоже вчера был на вечеринке, он сложил два и два.

— Это было неплохое отвлечение… — бормочу я и чуть тише добавляю: — Хотя ничего особо и не было.

Папины глаза заблестели, он еле сдерживается, чтобы не начать меня поддразнивать.

— Так он приехал на грандиозное открытие?

Я киваю, пропуская ту часть, что Финн останется в городе на пару недель. Я сама не знаю, как реагировать на эту новость: радоваться или злиться. У меня сейчас и так достаточно мыслей в голове, поэтому не знаю, стану ли я специально искать встречи с ним.

Папа наблюдает за мной, как я рисую каракули мокрым пальцем на бетонном покрытии. Я никогда не скрывала он него свой интерес к парням, девчачьи драмы, страхи или простые жизненные переживания. Пока я росла, мы договорились, если случится что-то важное, я сразу же приду к нему, и папа не будет читать мне лекции, осуждать или, как мама называет, показывать «Покровительственную Латиноамериканскую Ярость».

— Отвлечение иногда может быть приятным, — глядя на меня, замечает он.

Знаете, есть огромная проблема, когда тебя воспитывает такой замечательный мужчина: с ним невольно сравниваешь всех своих парней. И, к сожалению, сравнение не в их пользу.

Я молча пожимаю плечами.

— У тебя сейчас столько всего происходит, и очень обидно, что он живет так далеко от тебя.

Я поднимаю на него взгляд.

— Он пробудет здесь еще пару недель.

Папа смеется над моим мрачным выражением лица и выходит из бассейна. Вода стекает к его ногам, отражая сотни солнечных лучей на земле.

— Я обожаю тебя, моя красивая маленькая злючка, — он берет полотенце и вытирает грудь и руки, продолжая говорить. — И я тебя знаю. Ты уже надумала кучу причин, чтобы с ним не встречаться.

— Конечно, я не должна…

Он мягко обрывает меня на полуслове, приподнимая руку вверх.

— Семья для тебя — самое важное, именно так я тебя воспитывал. Скоро ты будешь присутствовать на каждой встрече с врачом и будешь рядом каждую секунду. Ты постоянно будешь на связи и прочитаешь все возможное, что только найдешь. Будешь ухаживать за ней, кормить, укутывать, делать подарки, смотреть вместе кино. Я буду делать то же самое, и это будет сводить твою маму с ума, — он садится рядом. — Пожалуйста, Тюльпанчик, позволь себе немного отвлечься, повеселись. Я тебе немного завидую.

Дом Оливера — это крошечный, одноэтажный коттедж на пляже Пасифик, цвета морской волны и с красными ставнями. Тротуар перед домом в небольших трещинах, а газон пестрит желтыми, зелеными и бордовыми цветами. По сравнению с глянцевым магазином Оливера, его дом, конечно, проигрывает. Но я знаю, сколько стоит аренда в таком месте, а наличие крыши с шикарным видом на закат — это огромный бонус.

Немного поплавав, я вернулась в дом и нашла родителей сидящими в обнимку в гостиной. Я предложила сделать им ланч, но они не были голодны. Предложила побегать по их поручениям, но у них и этого нет. Я постояла, а потом потихоньку ушла в свою комнату, видя папину грустную улыбку.

Я буду нужна маме, но только не сегодня. Сейчас ей нужен только ее мужчина, именно он сейчас — весь ее мир.

Я доезжаю до Оливера, как в тумане, на автопилоте, стараясь не предугадывать свое следующее действие. Папа практически подтолкнул меня насладиться Финном — хотя и не такими словами — но почему бы и нет? У нас нет никаких ожиданий друг от друга. Суммарно мы провели вместе не больше одного дня, и большую часть этого времени — голыми. До этих выходных наш самый большой разговор случился, когда я появилась у него на пороге, и он предложил располагаться и чувствовать себя, как дома, пока сам побежал за презервативами.

Широко улыбаясь, увидев дверной молоток в виде R2-D2[11], я дважды стучу в дверь.

В доме тихо, и морской ветер хлещет меня по ладоням. Наконец, я слышу шаги, и открывается входная дверь.

Финн стягивает кухонное полотенце со своего плеча и вытирает руки. Он без рубашки, и джинсы сидят на бедрах так низко, что я вижу черную резинку его боксеров.

— Привет, Имбирная Барби.

Один удар сердца, и я перестаю переживать, ненавидя этот момент. Я чувствую себя уязвимой и на грани слез, но не ожидаю особенного сочувствия от Финна. Пьяный Финн — это просто аномалия, игривый и мягкий во всех отношениях. Финн в свете дня — умелый и грубоватый, он хорош в рыбалке, сексе и — судя по всему — даже в мытье посуды.

— Знаешь, что… — глядя на свою припаркованную машину, говорю я. — Это была глупая идея.

— Подожди, ты ведь пришла увидеться со мной, не с Оливером? — он делает шаг ближе.

— Да…

— Ты пришла, чтобы закончить вчера начатое?

Я уже собираюсь уходить, не зная, что ответить на его слишком прямой вопрос. Я имею в виду, конечно, я пришла за этим. Но это больше, чем просто желание пошалить. То, чего я хочу с Финном — это секс, который полностью поглощает меня и выключает мозг. Я не хочу играть в кошки-мышки, не хочу это обсуждать. Просто хочу делать это.

Я слышу игривую насмешку в его голосе:

— Если ты этого хочешь, тебе нужно просто сказать, Харлоу.

Я стою лицом к дороге и делаю несколько глубоких вдохов. Мимо проезжает машина с такой низкой посадкой, что почти царапает асфальт, звуки басов разносятся в разные стороны и вибрируют под ногами. Машина замедляется, и на меня пялится парень с пассажирского сидения.

Последняя юная и странная, с которой я встречался, была рыжей, — доносятся слова песни, искажаясь через дерьмовые динамики.

Я расправляю плечи, когда взгляд парней с моего лица опускается на грудь.

Я отвел ее в дом, и она мне отсосала.

После таких слов песни парень широко улыбается, поднимая брови и как бы спрашивая, может ли это быть правдой, словно именно я была той сумасшедшей. Машина останавливается посреди улицы, будто водитель ждет, что я запрыгну к ним в машину и поеду развлекаться. Я хочу подойти к своей, но чувствую себя в ловушке между этими парнями и дерзким ублюдком у себя за спиной.

Финн выходит из дома, убирает полотенце и встает передо мной, закрывая меня одним плечом, и смотрит на придурков в машине.

— И какого хера уставились? — рычит он себе под нос.

Теперь мне плевать на них. Меня никто, кроме папы, никогда не защищал. А парни, с которыми я спала, могли или притвориться, что не замечают машину, или тревожно прошептать, чтобы я возвращалась в дом. Но в отличие от остальных, Финн просто огромный. Я никогда не видела его кожу на солнце, но, похоже, они встречались тысячу раз. Я, конечно, высокая, но он на несколько дюймов выше меня и вдвое шире. У него загорелая и накаченная грудь без единой татуировки, только с небольшими шрамами. Порез там, отметина здесь. Он видел гораздо больше настоящей жизни, чем живущие тут мальчики-серферы или тощие уличные бандиты. Машина с визгом стартует и двигается дальше по улице.

— Эти мудаки даже близко не знают, как с тобой обращаться, — тихо говорит он, глядя на меня, словно я уже согласилась с ними ехать. И снова этот его взгляд, точно такой же, как я видела вчера — собственнический, с интересом и голодом — как будто он увидел другую меня, не ту, которой всегда считал… И что, возможно, та я ему понравилась.

Под действием адреналина мое сердце дико стучит, я еще больше хочу войти с ним в дом, чтобы он заставил меня обо всем забыть.

— Ну ладно, да. Я здесь, чтобы закончить начатое.

Он ждет, обдумывая. И я понимаю, что впервые вижу его без бейсболки. Я могу разглядеть его глаза на солнце, увидеть их без всякой тени или без приглушенного тяжелого света. Мне нравится, как он все обдумывает и изучает, особенно меня.

Его глаза гораздо умнее, чем рот.

Словно придя к какому-то заключению, он говорит с небольшой ухмылкой:

— Девчонки, как ты, приносят больше проблем, чем пользы.

Боже, какой же он мудак. Но искорки в его глазах ясно дают понять, что он чертовски счастлив, что я здесь. И, если честно, он даже может считать меня капризной дивой, до тех пор пока будет помогать мне на некоторое время забыться.

— Ясно.

— Мы будем заниматься сексом, и все. Надеюсь, это понятно.

Я смеюсь.

— Я здесь исключительно ради секса, а не глубоких отношений.

Он делает вежливый знак рукой, чтобы я первой вошла в дом.

Мне требуется несколько секунд, чтобы оглядеться после яркого солнца. Финн закрывает дверь и прислоняется к ней, скрестив руки на груди. Я отворачиваюсь, ощущая, как на моей шее пульсирует вена, пытаюсь успокоиться и притворяюсь, что осматриваю комнату. Это просто неожиданность, заставшая меня врасплох, и я стараюсь забыть о нервозности.

Через окно со стороны океана льется свет, и куст акации отбрасывает тень на гостиную и столовую. Мебель кажется старой и переделанной, но со вкусом расставленной. Диван и кресла разных оттенков синего. Большой пуфик, отделанный тканью в стиле ацтеков, в качестве журнального столика. Несколько оформленных фотографий стоят на столике возле дивана, а рядом небольшая ваза из плетеного бамбука. Стол был сделан из цельного куска дерева, из темной и светлой древесины, но все-таки гладко и хорошо отполированной, а естественные неровные края предают ему поразительно живописный вид.

— Оливер меня удивил, этот дом не выглядит, как холостяцкая берлога.

Финн смеется.

— Он чистюля.

Я смотрю на полотенце у него на плече.

— Ты моешь посуду.

Слегка пожимая одним плечом, он бормочет:

— Я тоже чистюля.

— Значит, Ансель неряха? — улыбаясь, спрашиваю я. Мое сердце стучит так сильно, что я слышу шум в ушах. Мне не хватает пьяной раскованности в общении. Он смотрит на меня с удивлением, и я поясняю: — Кто-то же должен быть грязнулей, основываясь на статистике.

— Вообще-то, он самый помешанный на чистоте придурок из всех, кого я знаю. Перри неряха. Так что все сходится.

— Конечно, неряха, она же чудовище.

Финн стоит молча, и сложно понять его выражение лица. Я не жду, что он начнет оскорблять кого-то из своих лучших друзей, и не важно, какой бы ужасной она ни была.

— А почему ты все еще в городе? — наконец спрашиваю я. — Ты же никогда не пропускаешь смену на работе?

Он проводит рукой по губам и подбородку, удерживая мой взгляд.

— Ты кажешься хорошим поводом для исключения из этого правила.

— Это не похоже на ответ.

— Я тут по делам.

— По делам?

— Ага, — он медленно подходит ко мне. — А почему ты здесь?

— Мне кажется, мы это выяснили еще на улице.

— Я знаю, зачем ты здесь, но не почему.

— Я… — я замолкаю, сразу передумав говорить ему настоящую причину. Это слишком тяжело. Слишком… много. — Я просто хотела сбежать из дома.

Он хмурит брови, и кажется, что у него на языке вертится куча вопросов, но вместо этого он подходит ближе. Держа руки перед собой, он слегка покачивает ими из стороны в сторону, указывая на варианты:

— Финн… Обувной магазин… Финн… Обувной магазин…

— Думаю, ты выиграл.

Он сдается улыбке, с которой боролся.

— Скажи, почему я? В городе полно богатеньких парней, которые только и ждут, когда ты заберешься к ним под одеяло.

Кровь наполняется жаром, когда он протягивает руку и играет с лямкой моего платья.

— Они не достаточно хороши, — признаюсь я.

— Да неужели? — похоже, он не удивлен.

— У меня еще не было парня, который бы заставил меня кончить. Без моей помощи.

Я игнорирую его самодовольную ухмылку, когда говорю это. Но я стараюсь скрыть, что внутри меня все отчаянно дрожит, что я переполнена ощущениями, когда он касается меня. Но, возможно, пусть он увидит. Может, это заставит его захотеть сегодня превзойти самого себя.

— Чтобы было понятно, — шепчу я. — Я использую тебя только для секса.

Финн заводит руку за мою голову, и в ожидании его первого прикосновения мои глаза закрываются, а чувства обостряются. Он осторожно собирает мои волосы, едва касаясь моего затылка, и наматывает их на кулак.

— Тогда поцелуй меня для начала.

Он держит меня за волосы, я пытаюсь, но не могу пододвинуться ближе.

Пытаюсь еще раз, но он все еще держит меня, улыбаясь прямо возле моих губ. Я закрываю глаза и провожу рукой по его голому животу вверх к груди. Его кожа такая горячая. Он твердый, гладкий, соски напрягаются под моими ладонями, и когда я провожу по ним ногтями, он резко шипит и ослабляет хватку на моих волосах. Мне знакомо это чувство, но все же не совсем: на этот раз секс не быстрый, не неуклюжий, не пьяный и не спонтанный.

Он осознанный, и у нас впереди весь день.

По крайней мере, я на это надеюсь. Неопределенность в связи с его делами здесь немного беспокоит, но тут же забывается, едва мои руки двигаются к его шее, и мой рот обрушивается на его. Со стоном он скользит губами по моим, окунает язык внутрь, и все становится лихорадочно жарким. Он толкает меня, разворачивает, ведя дальше по коридору и, спотыкаясь, мы с силой прижимаемся к стене, где он нависает надо мной.

— Прошлой ночью я хотел съесть твою киску, — говорит он прямо мне в ухо. — Я и сейчас хочу. Хочу, чтобы ты дико извивалась у меня на лице. Что ты об этом думаешь?

Я думаю, что это превосходный план.

Пока Финн ведет меня по коридору, я насчитываю три спальни — совсем небольшие — и его самая дальняя окнами выходит на боковую улицу. Она довольно пустая, с большой кроватью Икеа у стены и комодом напротив нее. Его чемодан стоит прямо у двери шкафа. Спрятанная от солнечного света, эта сторона дома прохладная. Мы останавливаемся всего в паре сантиметров друг от друга. Идущее от его груди тепло растет с каждым жарким вздохом. Я практически задыхаюсь, мое сердце бешено стучит.

Я редко когда чувствую себя испуганной — и будь я проклята, если позволю парню взять над собой верх — но когда в комнате находится этот альфа-самец, я сама не своя. Забросив кухонное полотенце на другое плечо, Финн переводит взгляд от моего рта к моей шее и ниже. Мои соски напрягаются под тоненьким платьем, и он облизывает губы, одобрительно рыча.

— В этот раз я собираюсь связать тебя, — говорит он мне, спуская лямку с моего плеча. Его губы путешествуют по моей шее. — Как тебе идея?

Я моргаю, чувствуя, что немного застигнута врасплох. Я… Хочу ли я этого? Меня никогда не связывали. Но если честно, я не сильно удивлена, что Финн этого хочет. В Вегасе, а потом и в Канаде он был как грубым, так и нежным в равной степени — сильнодействующее сочетание. Он шлепал меня, удерживал руки над головой и сдерживал оргазмы, когда замирал во мне, и целовал так нежно, что в итоге я с криками кончала. После чего он выходил и своим ртом заставлял меня кончить снова.

В нашу первую ночь мы занимались сексом всего один раз, пока не отключились, но продолжался он целых три часа. Финн называл это шотами — как стопка текилы — а прямо сейчас я хочу ему отдаться.

— Мне нравится.

— В прошлый раз ты появилась неожиданно, и я просто хотел трахаться, — говорит он. — Сейчас же хочу наслаждаться и смаковать. Конечно, если ты никуда не торопишься.

Я качаю головой и закрываю глаза. Это так приятно — передать все в его руки. Я отброшу беспокойства и позволю себя связать, облизать и оттрахать так, что не смогу ходить. Я плохо знаю его, чтобы довериться полностью, но вот собственное тело могу отдать без оглядки.

— Ну так что? — почти резко спрашивает он и чуть наклоняется, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Нет, — мой голос едва слышен, и я прочищаю горло. — Мне никуда не нужно.

Он кивает, идет к своему шкафу и достает с верхней полки длинную красную веревку.

— И с чего это у тебя в шкафу веревка? — мой голос звучит громче и пронзительней.

— Не хотел оставлять ее в грузовике, — улыбается он. — Это очень хорошая веревка.

Я, конечно, сомневаюсь, что люди с пляжа Пасифик понимают, что лежащая в его грузовике веревка очень хорошая, но я не жалуюсь. Я рада, что ему не пришлось идти за ней.

Когда я смотрю на нее, то понимаю, что ее не используют на суднах. Она мягкая и сделана из шелковых нитей.

— Ты возишь с собой шелковую веревку для постельных игр? Мне стоит хорошенько погуглить тебя, Финн?

Он немного смеется и кидает ее на постель.

— Я был уверен, что в итоге ты окажешься здесь голой, пока я тут, — он слегка поднял подбородок, указывая мне, что делать.

— Самоуверенно.

Он поднимает брови, как бы спрашивая: «Ну?» Потом снимает полотенце с плеча и обходит меня по кругу, пока я через голову снимаю платье. Спустив белье по ногам и вышагнув из него, я слышу легкий шорох ткани возле бедра. И тут же последовал легкий удар в том же месте. Со вздохом я поворачиваюсь и смотрю на него. Он хлестнул меня полотенцем, как чертов подросток на кухне. Место удара начинает теплеть, и я еще больше начинаю ощущать прохладу в комнате.

— Иди сюда, — говорит он, не обращая внимания на мое удивленное лицо.

— Ты же не собираешься высечь меня кухонным полотенцем?

— Конечно, нет, — когда я подхожу ближе, он опять меня шлепает, едва касаясь моего бедра. — Я буду тебя им дразнить.

— А что случилось с банальным раздеванием и…

Он шлепает еще раз, и на этот раз повыше.

— Ты пришла ко мне, а не к какому-нибудь малолетке с тощим членом из Del Mar. И я буду делать так, как мне хочется, — его взгляд смягчается. — Не переживай, милая, я не заставлю тебя долго ждать.

Мой выдох выходит прерывистым, и я согласно киваю. Что бы он ни придумал, я здесь именно за этим. Я закрываю глаза и отдаюсь почти опьяняющим ощущениям от его близости, когда я могу чувствовать только его.

Он наматывает на палец небольшую прядь моих волос и скользит по ней по всей длине, мягко потягивая.

— Посмотри на меня.

Я поднимаю взгляд, фокусируюсь на изгибе его нижней губы, его ироничной ухмылке и жду его дальнейших указаний.

— Поцелуй мою шею, — шепчет он, и я целую. Встаю на цыпочки и прижимаюсь губами к его пульсирующей вене.

Это предлог, чтобы увидеть, как я действую на него, так же быстро его кровь бежит по венам, как и моя, когда он рядом. Но его пульс ровный, и под своими прикосновениями я ощущаю размеренное бум… бум… бум…

— Лизни, — его пальцы скользят по моей шее и цепочке с кулоном, прижимаются к коже головы, зарываются в волосы и сжимают их.

Мой язык поглаживает, едва касаясь его кожи, и он стонет, низко и жаждуще. На вкус он соленый и свежий, будто с самого детства его, не отпуская, омывал океан.

— Иди ложись, — его пальцы отпускают меня, но взгляд еще на мне. Сейчас я вспоминаю, что Финн на десять лет меня старше, и я, наверное, выгляжу наивной и испуганной. Интересно, он догадывается, что у меня еще не было такого опытного любовника, как он.

— Я свяжу тебя и буду целовать твою сладкую киску. И хочу слышать свое имя, когда ты кончишь на мои губы.

Забравшись на кровать, я поворачиваюсь и усаживаюсь прямо посередине. Я выросла на пляже, поэтому свободно себя чувствую, находясь в купальнике на людях. Но с Финном мы обычно играли в темноте. И это немного странно — быть перед ним абсолютно голой, когда он сам практически одет, и ползать на четвереньках при свете дня.

Стою на коленях и жду, что он присоединится ко мне, но он лишь отрицательно качает головой.

— Ляг на спину и закрой глаза, — на мой подозрительный взгляд он отвечает спокойным глубоким голосом: — Ты хочешь этого или нет?

Прежде чем сделать так, как он сказал, я смотрю на ширинку его джинсов, мягкую от длительной носки и с выпирающей эрекцией. Он всегда уверен, что мое тело готово, и я знаю: чем бы мы ни занимались, тут нет места страху или панике, и моя потребность переключиться на что-нибудь, кроме собственных мыслей, делает меня нетерпеливой.

Он замечает, куда я смотрю, потирает рукой по всей своей длине и сжимает сквозь джинсы.

— Потерпи еще немного, ты его получишь. Ложись.

Подушка немного твердая, но хлопок под моей обнаженной кожей ощущается мягким и теплым. Матрас продавливается у меня между ног, когда Финн забирается на кровать, ладонями поглаживая мои голени.

Финн пропускает конец веревки поперек моего тела и наматывает вокруг своей руки. Заводит ее сзади, спускает по центру тела и крестом обворачивает спереди и сзади. Обматывает вокруг одной моей руки и протягивает обратно по груди до другой стороны. Обернув вокруг другой руки, он нежно связывает их таким образом, что они зафиксированы по сторонам вдоль бедер. Прямо по середине, над пупком, он завязывает сложный и красивый узел. Я наблюдаю за ним все это время, он сосредоточен и связывает очень аккуратно, чтобы не было слишком туго. И по его взгляду я точно знаю, что ему все это нравится. Когда он заканчивает, проводит руками по моим бедрам, животу, груди и шее.

— Я и не догадывалась, что тебе такое нравится, — шепчу я.

Он пожимает плечами, но ничего не говорит. Моя грудь зафиксирована крестом на грудной клетке, и веревка мягкая, но крепкая. Я чувствую, как она давит на нежную кожу по всему телу.

— Не слишком туго? — спрашивает он, пальцем рисуя маленькие круги вокруг соска.

Я проглатываю вздох.

— Нет.

— Тебе нравится?

Я слышу неподдельную заботу в его голосе. По его подрагивающим рукам, пронзительному взгляду и выпирающему сквозь ткань джинсов твердому члену могу сказать, что он в восторге. В полном. И ему важно, чтобы мне тоже нравилось.

И, черт возьми, мне нравится. Я не против, чтобы мои руки были связаны по сторонам так сильно, как я и думала. И я чувствую все: шелковое скольжение веревки, когда я немного двигаюсь под его пристальной проверкой, прохладный воздух на моей коже, пульс, эхом отдающийся в шее, груди и между ног.

Я забыла, какие у него загрубевшие от постоянной работы руки — сильные и большие. Он может закрыть большую часть моего тела, когда проводит пальцами по внутренней стороне мои бедер, раздвигая их.

Я сопротивляюсь, но он цыкает на меня, легко переубеждая и покачивая головой. Он не смотрит мне в лицо, он смотрит на меня там, между ног.

Я считала себя современной женщиной — повсюду говорят о том, чтобы быть свободной и готовой к новым открытиям — но до сих пор это была просто теория. В двадцать два года у меня еще не было достаточно опытного любовника, который бы замедлял и ускорял меня под своим чутким руководством. Я еще не была с таким уверенным мужчиной, который оставался бы спокойным, глядя на меня. И меня, конечно, не связывали. Я ни с кем не наслаждалась всем этим, как с Финном. И даже Финна я еще толком не знала.

Опираясь на локти, он устраивается у меня между ног, целует мое бедро и смотрит на мое перевязанное красной веревкой тело.

— Ты выглядишь потрясающе.

Я сдавленно шепчу в ответ «Спасибо», глядя, как он наклоняется и приоткрывает губы. И боже, я ему верю.

В течение секунды он стонет, прежде чем касается ко мне, и от этого мне кажется, что во мне взорвалась бомба. Словно что-то разбивается внутри от влажного скольжения его языка. Я откидываюсь назад, руки жестко привязаны, спина немного отрывается от матраса, и я выгибаюсь, придвигаясь ближе. Я знаю, что ждала этого не только с прошлой ночи, но и каждую секунду с тех самых пор, когда в последний раз чувствовала его язык у себя между ног. Его рот горячий и властный. Он движется, словно целует мои губы, легкие касания и нежные ласки доводят меня до крика, он хмыкает и проталкивает язык в меня, и тогда я просто… теряюсь во всем этом.

Финн всегда был на грани грубости и определенно хотел контроля те два раза, что мы были вместе, но это… Сейчас все иначе. Это не просто веревка вокруг моих запястий или то, как он ими удерживает меня. Это ощущается, словно мы перешли на другой уровень — до этого был просто секс на одну ночь или повтор по-быстрому, просто секс. Сейчас же кажется, что он, отбросив поверхностное, открывается мне.

Словно со стороны я наблюдаю, насколько он громкий, посасывающий и причмокивающий, как громко кричу я, выкрикивая его имя и какие-то неразборчивые слова, но я не могу сдерживаться. Я не могу, потому что сквозь меня проходят вибрации его стонов, и эти безумные ощущения, когда он использует узел на моем животе, чтобы ритмично подтягивать меня ближе к своему рту, и я кончаю так быстро, так сильно, что ногтями вонзаюсь в свои бедра, и чертово блаженство растекается серебром по мои ногам. Кожа ощущается покрасневшей и наэлектризованной, и я слышу, как собственные хриплые крики эхом разносятся в практически пустой комнате.

Финн все еще не отрывается ртом от меня, но я задыхаюсь, после того как кончила, мои ноги дрожат и тяжелеют. Я хочу сдвинуть их вместе, но его руки удерживают меня за бедра, открывая меня еще больше и прижимая к кровати.

Он рычит: «Нет», и тянется, чтобы резко шлепнуть по внешней стороне мое бедра. Мне так хорошо, что я даже не чувствую шока. Когда он накрывает рукой место, где шлепнул, потирает своей грубой рукой медленными и успокаивающими кругами и начинает одобрительно мычать, я тут же хочу, чтобы он меня снова шлепнул, хочу почувствовать это блаженное тепло под его ласковыми прикосновениями.

Финн наблюдает за мной, его губы мягко прижаты к моему клитору, а внимание сосредоточено на лице. Он немного отстраняется, чтобы прошептать:

— Скажи, как это тебе.

Это он про шлепки или крышесносный оргазм? Или о том, что я благодаря ему едва могу двигаться, и мои мышцы свело судорогой. Хотя какая, блин, разница, ответ будет один и тот же. Моргая, я открываю рот, медленно формируя в голове фразу, и произношу в голове: «Так… охрененно… хорошо».

Прежде чем я это произношу, он улыбается и продолжает свои сводящие с ума поцелуи, облизывания и потягивания веревочного узла. Я произношу, наконец, слова, все остальные мысли просто улетучиваются из моей головы, и я снова прижимаюсь к нему, кружа бедрами у его рта.

Мое лицо и щеки горят. Веревка щекочет кожу, когда он приподнимает и опускает меня в такт с дразнящими движениями своего языка. Соски напряжены, ноют, и я хочу чувствовать на них его пальцы и рот. Хочу его везде. Я чувствую отчаяние, и весь мой мир сосредоточен только на тех местах, где он меня касается и где еще не успел.

Должно быть, я что-то сказала, потому что услышала звук его прорывающегося сквозь туман голоса:

— Это точно, — произносит он, тихо бормоча. — Блять, ты только посмотри на себя.

Но я смотрю на него. На его мягкие волосы у себя между ног, его глаза, на эти чертовы глаза, что смотрят прямо на меня и ждут. Внутри меня он приподнимает вверх кончик пальца, опускает голову и продолжает посасывать, и мне этого достаточно. Моя спина выгибается над матрасом, и я кричу, снова рассыпаясь на кусочки в шелковой паутине его веревки.

Я, как растопленный шоколад, разлитый по его кровати, и тихо постанываю, когда руки Финна нежно поглаживают мой живот и развязывают узел.

— Когда сниму веревку, может немного покалывать, — он целует место, где только что был узел, след от которого смотрится, почти как цветок на моей коже. — Это будет чувствительно.

— Хорошо, — на глубоком выдохе говорю я. И он прав. Как только он распутал веревку на запястьях, а затем и крест на теле, я чувствую, как обдает воздухом легкие отметины на моей коже, но через секунду Финн губами проходит по всей следам, облизывая, целуя, успокаивая во всех чувствительных местах.

Это ошеломляюще приятно — что он так нежен. Как только он освобождает мои руки, я провожу ими по его плечам к шее и удерживаю его лицо, пока он облизывает и посасывает следы от веревки под грудью. Наконец, он берет в рот сосок, обводя его языком.

— Охренеть как хорошо, — мурлычет он, переключаясь на другую грудь и лаская пальцами исчезающие линии.

Его руки находят мои запястья и запрокидывают их за голову, снова связывая веревкой.

— Так нормально? — шепчет он.

— Да.

Связанная, я не могу опустить руки или обнять его за шею. Но сейчас я оставляю их, как есть, наслаждаясь ощущением мягкого одеяла под своей спиной, когда Финн хватает меня за бедра и подтягивает меня к изножью кровати.

Расположившись у меня между ног, он гладит меня двумя пальцами, рисуя галочку вокруг клитора, затем погружаясь внутрь и повторяя это движение снова, снова и снова.

— Ты чертовски горячая, — он нагибается и целует мое бедро.

Финн отстраняется и отходит, чтобы я видела, как он снимает джинсы и стягивает трусы, пинком отбрасывая их. Он достает презерватив из коробки, лежащей в верхнем ящике тумбочки, но пока не надевает.

Вместо этого он забирается на кровать и усаживается на моей груди. Нависая надо мной, он источает огонь и жар, это ни на что не похоже из всего, что я чувствовала раньше. Мне кажется, что в тех местах, где касалась веревка, все мои ощущения стали ярче.

Он кладет руку мне на голову, а другой сжимает свой член.

— Поцелуй его.

Когда широкая головка его члена касается моих губ, я закрываю глаза, слушая его стоны. Я обожаю его и его вкус. Облизываю его головку и открываю рот чуть шире, когда он проталкивает его глубже, просто входя и выходя, пока я с ним играю, смачивая, чтобы он легче скользил между губами.

— Тебе нравится? — осипшим голосом спрашивает он. — Это ощущение моего члена у себя на языке?

Кивая, я открываю глаза и вижу выражение его лица, таким я его еще не видела: неистовое обожание, словно раньше он никогда не видел ничего прекрасней.

— Я никогда не кончал тебе в рот, — тихо говорит он. — Я не могу перестать об этом думать, но когда я собираюсь это сделать, возникают другие идеи.

Отстраняясь, он подтверждает только что сказанное, седлает мои бедра, разрывает упаковку презерватива и раскатывает его по всей длине. Если бы это был момент из фильма, я бы снова и снова пересматривала эти три секунды. Мне нравится, как он выглядит, когда надевает латекс, как сжимает себя и, опускаясь рукой вниз, берет в ладонь свои яйца. С небольшим рычанием он слезает с меня и встает у подножья кровати у меня между ног.

— Оберни свои ноги вокруг моей талии. Сожми меня ногами.

Я делаю все, как он сказал, потому что мне больше ничего не нужно, кроме Финна во мне, прямо сейчас. Он держит свой член, опираясь ладонью о матрас возле моего бедра, и немного вводит головку.

Немного туда и сразу обратно.

Снова туда.

Снова обратно.

Входит.

С диким взглядом и приоткрытыми губами наблюдая за мной, он опять выходит.

Я начинаю стонать, опуская голову обратно на матрас и сжимаю зубы.

— Мне нравится видеть тебя такой нетерпеливой, — шепчет он, наклоняясь и целуя мою ключицу. — Хотя бы представляешь, как ты сейчас выглядишь? Сочащаяся влагой вокруг меня.

Он знает, что у меня нет слов, да и он особо и не ждет моего ответа, просто медленно входит в меня, сантиметр за сантиметром, кружа большим пальцем вокруг клитора, бормоча:

— А-а-а-а-а… Не кончай.

Но когда он выходит, едва успевает вдохнуть, чтобы ворваться снова, и понимаю, что вот оно… началось. Это все он, его сильные толчки, его низкие животные звуки, что он издает при каждом движении. Его руки такие большие, кружат по моему телу и удерживают меня, когда он трахает меня так жестко.

Я наслаждаюсь, как этот мужчина говорит мне сдерживаться.

Подожди.

Не сейчас, Харлоу. Блять, даже не смей кончать без меня.

Я сказал, подожди. Я уже близко. Охуеть, совсем близко.

Он выходит за секунду до того, как я готова разлететься на части, с легкостью входит обратно и шепчет у моей шеи:

— Хочешь кончить?

И да, я хочу.

Хочу.

Пожалуйста, пожалуйста.

Я умоляю и понимаю, на моем втором, может быть, третьем «пожалуйста» — что ему очень нравится, я точно знаю — он снова звереет, и на крошечную, безумную долю секунды у меня откладывается в голове, что это нечто большее.

Я плотно сжимаю веки и снова проваливаюсь в те чувства, где не существует ничего, кроме Финна и ощущений, появившихся благодаря ему.

Ясные мысли исчезают так же быстро, как и появляются, и я снова кричу, когда он двигается во мне и врывается, вонзается, вдалбливается, пока я кончаю. Его ладони хватают мою попу и прижимают к себе, его губы на моем плече, а член так глубоко, что я даже и не подозревала, что могу чувствовать себя настолько заполненной. Финн вздрагивает надо мной, его тело напрягается, и он стонет, прижавшись к моей коже. Я чувствую, как он изливается внутри меня, как бьется его сердце — или это мое — и у меня нет слов. Я просто не знаю, где заканчивается он и начинаюсь я.

Я не уверена, кто из нас больше устал. Финн сделал все сам, двигался на мне, во мне, толкая и притягивая меня, как ему хотелось, но все же я совершенно измождена. Мои ноги тяжелеют, кости, словно резиновые. Кажется, я могу проспать несколько дней.

Да, именно за этим я здесь.

В это время Финн развязывает мои запястья и потирает пальцем красные отметины.

— Это пройдет, — говорит он, внимательно изучая их, и я слышу сожаление в его голосе. — Наверное, через час.

Кивая, я закрываю глаза, считаю до десяти и встаю. Я начинаю одеваться, чувствуя его взгляд на себе.

— Господи, Харлоу, ну зачем так спешить? — его голос слабый и сонный. Небо на улице темно-лавандового оттенка после заката. — Оливера допоздна не будет дома.

— Мне нужно… — я показываю в сторону дома.

Он кивает, наблюдая, как я одеваюсь, и кладет свою тяжелую руку на кровать.

— Харлоу, тебе не стоит убегать, — он поднимается и садится. — Останься, позволь мне… Бля, ну не знаю. Приготовить тебе ванну или… Просто останься здесь. Это же было мощно. Правда же?

Да, так и было. Так мощно, что я начинаю пересматривать приведшие меня сюда причины. Как я понимаю, это желание от всего отключиться, и теперь не уверена, близость с Финном — это мой побег или более опасная моя навязчивая идея.