Грязные игры

4

Ожидая, пока к ним присоединится жена Спикмена, Грифф изучал глобус. Размером с большой надувной мяч для игры на пляже, он был подвешен на полированной бронзовой консоли и сделан из полудрагоценных камней. Дорогая вещь. Грифф подумал, что за эти деньги можно купить приличную машину.

Забавно, как наличие денег или их отсутствие меняет взгляд на мир. Вспомнив редко использовавшиеся и совершенно ненужные вещи в своей «Коробке с игрушками», он не стал осуждать Спикмена за необычный глобус, который тот мог себе позволить. Услышав, как открываются двери библиотеки, Грифф обернулся. Он ожидал увидеть миссис Спикмен, но вместо нее вошел бесстрастный Мануэло.

Он направился прямо к Спикмену и протянул ему маленький серебряный поднос. На нем стоял пузырек с таблетками и стакан воды. Спикмен проглотил таблетку и запил ее тремя глотками воды. Они перебросились несколькими фразами на испанском, а затем Спикмен повернулся к Гриффу:

— Пока Мануэло здесь, он может вам что-нибудь подать.

Грифф покачал головой.

Спикмен перевел взгляд на слугу и отпустил его, тихо сказав:

— Нада мас. Грасиас.

Мануэло и миссис Спикмен встретились в дверях. Он отступил в сторону, пропуская ее в комнату, затем вышел и закрыл за собой двойные двери. Но Гриффа больше не интересовал Мануэло. Его внимание переключилось на миссис Спикмен. Лаура — так, кажется, ее зовут.

Она не была похожа на сумасшедшую. Женщина выглядела абсолютно нормально и полностью владела собой. Она не взглянула на Гриффа, хотя его внушительная фигура была хорошо заметна даже в такой большой комнате, как эта. Миссис Спикмен направилась прямо к инвалидному креслу мужа, положила руки ему на плечи, наклонилась и поцеловала в щеку.

Когда она отстранилась, Спикмен сказал:

— Лаура, это Грифф Буркетт.

Лаура подошла прямо к нему и протянула руку:

— Мистер Буркетт, как поживаете?

Грифф встал, и они обменялись рукопожатием. Ее ладонь была сухой и твердой, как у мужа. Рукопожатие деловой женщины.

— Привет, — Грифф был краток.

Она опустила руку, но продолжала смотреть ему прямо в глаза.

— Спасибо, что пришли. Вы освободились только сегодня утром?

— Мы уже обсудили это, — сказал Спикмен.

— Простите. Я спросила бы вас о долгой дороге, но, боюсь, эта тема тоже исчерпана.

— Точно, — кивнул Грифф.

— Уверена, что вам предложили что-нибудь выпить.

— Да. Все в порядке.

Возможно, они и спятили, но их манеры при этом не пострадали.

— Садитесь, пожалуйста, мистер Буркетт, — сама она выбрала кресло рядом с мужем.

У Гриффа не было времени представлять себе жену Фостера Спикмена, но если бы его попросили рассказать о своем первом впечатлении, то он сказал бы, что был удивлен. В ее рукопожатии и открытом взгляде не было ничего, что можно было бы расценить как нервозность, флирт или неприступность. Похоже, ее не смущала тема, которая их связывала. Как будто его пригласили почистить ковры.

Она также не выглядела покорной или запуганной, как если бы муж настоял на своем ради собственного удовольствия, а она согласилась бы по принуждению.

Черт возьми, он был готов ко всему, но Лаура Спикмен его удивила.

На ней были черные слаксы и белая блузка без рукавов с плиссе — кажется, так назывались эти застроченные ряды складок — спереди. Похоже на рубашку для смокинга. Черные туфли на низком каблуке. Практичные наручные часы, простое обручальное кольцо. Некоторые футболисты носят в ушах бриллианты, гораздо больше и вульгарнее, чем ее сережки.

Волосы темные и коротко постриженные. Немного… волнистые. Он подумал, что они должны были бы виться кудрями, отпусти она их подлиннее. Ростом она была чуть выше среднего, стройная и, судя по обнаженным бицепсам, находилась в хорошей форме. Возможно, теннис. Пару раз в неделю она, наверное, занимается йогой или пилатесом, этими упражнениями для женщин, помогающими поддерживать гибкость и быть в тонусе.

Он старался не глазеть на нее, не разглядывать слишком пристально черты ее лица, хотя общее впечатление было таким, что, заметь он ее в толпе, обязательно бы оглянулся. Ее нельзя было назвать милашкой, как силиконовых далласских куколок, проводивших время в ночных клубах, частыми посетителями которых одно время был Грифф и его товарищи по команде. Но Лауру Спикмен нельзя было назвать некрасивой. Ни по каким меркам.

И еще одно — она выглядела достаточно здоровой, чтобы иметь ребенка. И достаточно молодой, если не будет терять времени. Лет тридцать пять или около того. Примерно его возраста.

Грифф почувствовал себя неловко — он стоял посреди комнаты, а хозяева смотрели на него, как будто ожидая, что он будет их развлекать.

— Мистер Буркетт? Грифф? — Спикмен кивком указал на кресло напротив них.

Грифф повторял про себя, что при первом же удобном случае поблагодарит их, откажется и сбежит. Но он чувствовал, что должен остаться. И, черт возьми, если бы он мог объяснить, почему.

Он подошел к креслу и сел.

— Ваш муж сказал, что вы полностью поддерживаете эту идею, — сказал он, глядя прямо в глаза Лауре Спикмен. — Это правда?

— Да.

Никаких колебаний. Даже не моргнула.

— Ладно. Прошу прощения, но это…

— Необычно.

— Я хотел сказать, что это полное безумие. Один парень нанимает другого парня, платит ему за то, чтобы тот спал с его женой.

— Не спал, мистер Буркетт. Не в том смысле, который вкладывают в это слово. Оплодотворил. Что касается безумия, то это не так уж необычно. Это библейская тема. Книга Бытия. Помните?

В доме, где вырос Грифф, не было Библии. Когда он пошел в школу, то выучил «клятву на верность флагу» и впервые с удивлением услышал в ней ругательное слово «Бог». Вскоре он понял, что «Бог» не всегда используется в сочетании с проклятиями.

В любом случае для него было откровением услышать, что нечто похожее содержится в Библии.

— Мы очень хотим ребенка, мистер Буркетт, — сказала Лаура.

— Есть другие способы забеременеть.

— Да, конечно. Но причины, заставившие нас выбрать именно этот способ, носят личный характер и не должны вас волновать.

— Должны.

— Не должны, — спокойно повторила она.

— Мы… делаем дело, а потом я ухожу домой и сплю с чистой совестью. Так?

— Примерно так.

Он посмотрел на нее, удивляясь, как она может говорить об этом так спокойно, когда муж сидит рядом и держит ее за руку. Грифф перевел взгляд на Спикмена, и тот как будто прочел его мысли.

— Перед тем, как ты присоединилась к нам, Лаура, Грифф предположил… что я буду наблюдать за вами, пока вы занимаетесь делом.

Лаура перевела взгляд на Гриффа, обиженно нахмурившись.

— Послушайте, — Грифф начинал злиться, — не смотрите на меня так, как будто это я здесь извращенец.

— Вы считаете это извращением?

— А как вы это называете?

— Вы посчитали бы извращением, если бы мы попросили вас продать почку? Или кровь?

— Это большая разница, — рассмеялся Грифф. — Для того чтобы отдать почку, не требуется… вступать в контакт, — он поспешно заменил слово, вертевшееся у него на языке. — Для этого даже не обязательно знакомиться.

— К сожалению, репродуктивная физиология такова, что вступать в контакт необходимо.

Черт бы его побрал! Совсем не обязательно лично сажать семена, чтобы собирать урожай. Но это уже обсуждалось с ее мужем. Спикмен настаивал, чтобы она зачала естественным путем. Похоже, она не видит в этом никакой этической или моральной проблемы — так почему он должен волноваться? Мысленно пожав плечами, он принял окончательное решение: если они хотят, чтобы он трахнул ее, он сможет это сделать. Как бы то ни было, у нее не три глаза, и все такое.

— Мы пожимаем руки, и я получаю сто тысяч?

Спикмен подъехал на своем кресле к письменному столу и открыл нижний ящик. Он извлек оттуда большой конверт из желтоватой бумаги и, вернувшись на место, протянул его Гриффу. Грифф вспомнил, как был вынужден попросить взаймы у своего адвоката, будто ребенок, просящий деньги у родителей. Чем скорее он станет независимым, тем лучше.

Он взял конверт.

— Внутри ключ от банковского сейфа и карточка для образца подписи. Вы должны расписаться. Я прослежу, чтобы карточка вернулась в банк завтра утром, где ее внесут в реестр. Потом распоряжусь, чтобы деньги положили в сейф. Вы сможете забрать их, скажем, завтра в любое время после двух часов дня. Утром мы с Лаурой должны встретиться с представителями профсоюза бортпроводников, чтобы обсудить новый коллективный договор.

Наем жеребца был одним из пунктов их делового распорядка.

Ну и отлично, лишь бы деньги оказались в сейфе.

Грифф вытащил из конверта карточку и повертел ее в руках.

— А как насчет здоровья? Что, если я не пройду медосмотр?

Супруги переглянулись, и Фостер ответил за двоих:

— Мы верим, что этого не произойдет.

— Слишком много веры.

— Если бы мы предполагали проблемы, вас бы здесь не было.

— Ладно, я получаю аванс, вы получаете медицинскую справку. И что дальше?

— А дальше вы ждете — вас известят, где вы должны быть и когда. Во время следующей овуляции у Лауры.

Грифф посмотрел на нее. Она спокойно встретила его взгляд, по всей видимости нисколько не смущаясь, что они обсуждают ее овуляцию. Ему хотелось выяснить, что такое овуляция, но он не стал спрашивать. Ему это ни к чему. Он умеет трахаться, и это все, что они от него требуют.

— Вы будете встречаться один раз в месяц до тех пор, пока не произойдет зачатие, — объяснил Спикмен. Он поднес руку жены к губам и поцеловал. — Надеюсь, для этого не потребуется слишком много циклов.

— Я тоже на это надеюсь, — сказал Грифф. — Тогда я стану богаче на полмиллиона долларов.

Все еще чувствуя беспокойство, он встал и подошел к одному из книжных шкафов. Названия книг, те, что были на английском, ни о чем ему не говорили. Похоже, философия или что-то такое же скучное. Ни Элмора Леонарда[3], ни Карла Хайасена[4].

— Вас что-то беспокоит, Грифф?

— Почему именно я? — он повернулся к супружеской паре.

— Я уже объяснил, — ответил Спикмен.

— Вокруг полно светловолосых и голубоглазых парней.

— Но ни у кого нет таких генов. У вас есть все, что мы могли бы желать для своего ребенка. Сила, удивительная выносливость, скорость, ловкость и даже превосходное зрение и сверхъестественная координация. Статьи о вас публиковались не только в спортивных, но и в медицинских журналах — о том, что вы совершенный образец мужского тела.

Грифф вспомнил статьи, написанные тренерами и специалистами по спортивной медицине, один из которых даже назвал его «биологическим шедевром». Ему досталось за это в раздевалке, когда товарищи по команде подтрунивали над его так называемым совершенством, выдумывая самые жестокие способы его проверки. Другое дело, в постели с девчонками. Они действительно кайфовали от его «шедевра».

Но он также вспомнил язвительные редакционные статьи после того, как он совершил «грехопадение». Его проклинали не только за совершенное преступление, но и за то, что он не смог правильно распорядиться тем, что ему было дано Богом.

Дано Богом — эту фразу он помнил хорошо.

Люди, которые им восхищались, вряд ли бы продолжали считать его совершенством, если бы узнали, кто его зачал. Если бы мистер и миссис Спикмен видели его родителей, у них тоже возникли бы сомнения. Захотели бы они, чтобы в жилах их ребенка текла кровь его отца и матери?

— Вы ничего не знаете о моем происхождении. Может, мне просто повезло получить несколько генов, которые случайно сложились в нужном порядке. Может, другая их комбинация обеспечит ребенку дурные наклонности.

— Такая вероятность существует всегда, независимо от того, кто будет донором спермы, даже я сам, — сказал Спикмен. — Почему вы пытаетесь отговорить нас, Грифф?

— Я не пытаюсь.

Хотя до определенной степени Спикмен был прав. Грифф пять лет провел в тюрьме, размышляя о неверном выборе, который он сделал. Если он чему и научился за это время, так это не бросаться в воду, пока точно не узнает глубину.

— Я просто не хочу увязнуть во всем этом, чтобы вы не обвинили меня, если что-то пойдет не так.

— А что может пойти не так? — спросила Лаура.

— Вы, наверное, не очень опытны в таких делах, да? — Он усмехнулся. — Поверьте мне, может случиться все, что угодно. А что, если я подделаю медицинское заключение?

— Вы хотите сказать, что у вас может оказаться низкий уровень сперматозоидов? — спросил Спикмен.

Грифф кивнул.

— У вас есть причина для такого предположения?

— Нет. Но я не знаю. Просто спрашиваю. А вдруг?

— Мы надеемся, что вы не станете подделывать справку. — Спикмен сделал паузу, а потом добавил: — Думаю, у вас остатки тюремной паранойи.

— Вы чертовски правы.

В комнате повисло тяжелое молчание. Спикмен потер подбородок, как будто подыскивал нужные слова.

— Раз уж мы затронули эту тему, давайте поговорим о вашем тюремном заключении.

— А что такое? — Грифф поднял голову.

— Должен признаться, что оно сыграло свою роль в том, что я выбрал именно вас.

Грифф удивленно вскинул брови.

— Хотите сказать, что дело не только в моем физическом совершенстве?

— Вы обманули свою команду, лигу и болельщиков. — Спикмен будто бы рассуждал вслух. — Вы стали персоной нон-грата, Грифф. Боюсь, теперь вы будете объектом для оскорблений.

— До сих пор у меня не было никаких конфликтов.

— Прошло еще очень мало времени, — сказала Лаура.

Их рассудительный тон раздражал его.

— Я не собираюсь завоевывать себе популярность, понятно? Я сжульничал и нарушил закон. И наказан за преступление. Все это в прошлом.

— Но еще остался букмекер, который умер, — Лаура по-прежнему говорила спокойно.

Грифф ждал, когда всплывет эта тема. Если у них хоть немного варят котелки — а по всему было видно, что это так, — они обязательно должны были спросить о Бэнди. Странно только, что эту деликатную тему затронула жена.

— Билл Бэнди не умер, миссис Спикмен. Его убили.

— И в этом подозревали вас.

— Меня допрашивали.

— Вас арестовали.

— Но не предъявили обвинения.

— Никому не предъявили.

— И что?

— Убийство осталось нераскрытым.

— Это не моя проблема.

— Надеюсь, не ваша.

— Какого черта…

— Это сделали вы?

— Нет!

Быстрая перестрелка сменилась напряженным молчанием, прерывать которое Грифф не собирался. Он уже сказал все, что должен был. Он не убивал Билла Бэнди. И точка. Конец.

— Тем не менее, — тихим и примирительным голосом гробовщика заговорил Спикмен, — тень подозрения пала на вас, Грифф. Вас в конце концов отпустили в связи с недостатком доказательств, но это не может служить вам стопроцентным оправданием.

— Послушайте, если вы думаете, что я убил Бэнди, то какого черта я здесь делаю? — В Гриффе просыпалась злость. — Почему вы хотите, чтобы я стал отцом вашего ребенка?

— Мы не думаем, что вы совершили убийство, — сказал Спикмен. — Мы даже в этом уверены.

Грифф перевел сердитый взгляд на Лауру, пытаясь понять, разделяет ли она убежденность мужа в его невиновности. Выражение ее лица оставалось бесстрастным, не обвиняющим, но и, черт побери, не оправдывающим.

Тогда почему она нанимает его, чтобы он переспал с ней? Нужно ли ему это оскорбление?

К сожалению, нужно. Ему нужны деньги. Он должен снова встать на ноги, а шестьсот тысяч баксов — неплохой старт. Черт с ними, с ней, если она думает, что это он укокошил Бэнди. В любом случае их это не очень беспокоит, иначе его бы здесь не было. Они не только чокнутые, но еще и лицемеры.

— Убийство Бэнди, а также федеральные преступления, за которые вы были осуждены, поставили против вашего имени черную метку, Грифф, — сказал Спикмен.

— Я это знаю.

— Поэтому каковы шансы, что кто-то здесь возьмет вас на работу? Велика ли возможность, что кто-то наймет вас даже за меньшую сумму, чем предлагаем мы с Лаурой?

Ответ был очевиден, и Грифф решил не тратить на него слова.

— Ваши перспективы туманны. Вы не можете играть в футбол. Вы не можете работать тренером. Вы не можете говорить или писать о футболе, потому что ни одно из средств массовой информации не передаст ни одного вашего слова. Вы признали, что вам пришлось продать все свое имущество, чтобы рассчитаться с долгами, и это значит, что у вас ничего не осталось даже на черный день.

Похоже, Спикмен получал удовольствие, перечисляя его несчастья. Возможно, подумал Грифф, ему следует дать отпор. Посмотрим, кто выйдет победителем.

— Я зарабатывал в «Ковбоях» три миллиона в год, плюс реклама, — сухо сказал он. — Все имели с этого неплохой куш, начиная с моего агента и заканчивая налоговой службой, но все, что у меня оставалось, я тратил, получая от этого огромное удовольствие. Так что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что у вас, похоже, нет таланта бизнесмена — в противном случае вы по-другому распорядились бы своим доходом. Кроме того, мне кажется, вы плохой вор, потому что позволили себя поймать.

— Мне расставили ловушку. И я попался в нее.

— Тем не менее… — Спикмен немного помолчал, а затем продолжил: — Я не пытаюсь вас оскорбить, Грифф.

— Неужели?

Спикмен не обратил внимания на его язвительный тон.

— Вы спрашивали, почему наш выбор пал на вас.

— Я уже почти забыл о своем вопросе.

— Он требовал подробных объяснений. И я хотел быть абсолютно откровенным относительно причин, заставивших нас сделать это предложение именно вам. Во-первых, у вас подходящий генотип для будущего ребенка. Во-вторых, по причинам, которые только что обсуждались, вы отчаянно нуждаетесь в деньгах, которые мы вам предлагаем. И в-третьих, вы абсолютно одиноки. У вас нет семьи, настоящих друзей, привязанностей, ни одного человека, на кого вы могли бы рассчитывать, и это с нашей точки зрения огромное преимущество. Мы уже подчеркивали конфиденциальность нашего договора. Только мы трое будем знать, что не я отец ребенка, зачатого Лаурой.

Грифф немного успокоился. Кроме того, он не мог позволить себе обижаться. Особенно на голую правду. Он подошел к письменному столу, взял хрустальное пресс-папье и взвесил его на ладони.

— И вы мне верите — что я буду держать рот на замке?

— На самом деле нет, — усмехнулся Спикмен. — Скорее мы верим в вашу жадность.

— Шестьсот тысяч? — Грифф положил пресс-папье на место и ухмыльнулся Спикмену. — Не так много, как вам кажется. Я бы не назвал это жадностью.

— Ты еще не сказал ему остальное? — Лаура взглянула на мужа.

— Мы еще не зашли так далеко, — ответил Спикмен.

— Остальное? — спросил Грифф.

Спикмен направил инвалидное кресло к письменному столу и взял пресс-папье. Вытащив из кармана брюк носовой платок, он протер им хрусталь и улыбнулся Гриффу.

— Не подумайте, что мы сомневаемся в вашей честности.

— Ерунда. Вы были бы идиотами, если бы не сомневались.

— Правильно, — рассмеялся Спикмен. — Были бы.

Он поставил пресс-папье на стол, передвинул его на несколько миллиметров влево, затем медленно сложил платок в идеальный квадрат и спрятал в карман.

— Ради нашего с Лаурой душевного спокойствия, а также для того, чтобы гарантировать ваше молчание, вы получите миллион долларов после рождения ребенка. Кроме того, вы будете получать один миллион долларов каждый год в день его рождения. И все, что от вас требуется взамен, — забыть о нашем знакомстве.