Холостяк

Глава 12

Серена

Этот город причудлив. Живописен. Скромнее, чем другие. Как и в большинстве мест, у него есть свои достоинства и недостатки. Улицы, наполненные историческим шармом и новыми кварталами с гаражами на три машины. Деловые и развлекательные районы. Здесь холмов больше, чем я ожидала, а улицы широкие и засажены деревьями. Я не слышу сирен, не вижу фанатов «Старбакса», снующих по тротуару.

Это место, где человек, не раздумывая, может создать семью.

Место, в котором я мечтала жить, когда была ребенком, хотя раньше ни с кем этим не делилась.

— Здесь я и вырос. — Дерек останавливается перед большим голубым домом с широким передним крыльцом.

Через окно видно, как горит теплым светом лампа и мерцает телевизор.

— Папа, наверное, смотрит девятичасовые новости. А мама, скорее всего, заканчивает сегодняшний кроссворд. Смотри на это как на маленький экскурс в историю наших детских лет.

— Это восхитительно. — Я тихо вздыхаю, пытаясь представить его родителей. — Они долго женаты?

— Почти тридцать лет.

— Хорошо. — Я не могу оторвать взгляда от его дома.

Я хочу все это увидеть.

Испытать.

Это все, чего я когда-либо хотела. Полная противоположность детству, которое у меня было. Кажется, это прекрасное место, чтобы растить ребенка.

— Я имею в виду, это не поместье Белькур, но у нас был дом на дереве. Ты не можешь разглядеть это в темноте, но наш задний двор имеет бейсбольную площадку, которая летом очень хороша.

— Нет, это прекрасно. — Я поворачиваюсь и смотрю на него. — Тебе очень повезло, что ты вырос здесь.

Дерек смеется. Он не воспринимает меня всерьез. И как он может? Несколько дней назад я просила тридцать штук в месяц на развлечения, как какая-то поверхностная идиотка.

Он трогается с места, нажимая ногой на газ. Большой голубой дом еще некоторое время виден в боковом зеркале, а затем исчезает. Дерек провозит меня мимо каждого парка, в котором он когда-либо пропадал в детстве, он везет меня мимо водонапорной башни, которая опрокинулась в 1995 году после удара молнии, а затем показывает мне парк с собаками — его лучший друг детства, Ройал, жил недалеко от него, когда они впервые встретились.

— Я хватаюсь за соломинку, — признается он через час. — Кажется, я показал тебе буквально все, что можно увидеть в Рикстон Фоллс. И я, возможно, поделился несколькими лишними деталями, за что искренне извиняюсь.

— Это была довольно обширная экскурсия, — говорю я. — Я ценю это, обслуживание оказалось выше моих ожиданий, советник. Отлично сработано.

— Готова вернуться?

— Да. — Я скрещиваю руки на бедрах, когда мы приближаемся к светофору, горящему красным светом. Дерек регулирует громкость радио. И зеркало заднего обзора. И настройку температуры. Загорается зеленый, и мы движемся вперед, пока не достигаем его гаража.

Из динамиков раздается звонок, и он отвечает.

— Эй, ты сейчас где? — женский голос наполняет машину.

— В машине. — Его голос низкий, ровный. Как будто он пытается казаться отчужденным и спокойным. Как будто только что не провел мне очаровательную экскурсию по своему детству. Как будто не заметил, что я проверяла, как замечательно выглядит его задница в этих рваных джинсах. Как будто он не уставился на мои губы, словно хочет поглотить их, когда я вышла из комнаты для гостей.

Я смотрю в окно и пытаюсь сосредоточиться на чем-то еще. Там вывеска ювелирного магазина. Зеленый мусорный бак. Почтовый ящик. Пекарня.

— Что тебе нужно, Деми? — спрашивает он.

Деми.

Его сестра.

Я выдыхаю, вежливо притворяясь, что не слушаю, будто это возможно, когда ее голос доносится из динамиков.

— Ты написал мне о том, что в пятницу утром нужно отвести Хейвен в школу, и я звоню, чтобы сообщить тебе, что Ройал утром в пятницу не занимается, и он мог бы взять ее, если тебя это устроит, — говорит она. — Мне надо работать. У мамы назначен поход к врачу в десять. Ройал — твой единственный вариант.

— Да, хорошо. Он будет сидеть в детском саду два с половиной часа и ждать, правильно? — спрашивает Дерек. — Он никуда не пойдет?

Смех Деми заполняет пространство машины.

— Он не покинет помещение. Даже если незнакомец из фургона поманит его щенком.

Сжав губы, Дерек закатывает глаза.

— Ройал защитит Хейвен ценой своей жизни. Ты это знаешь, — говорит Деми. — Он отвезет ее, подождет там и привезет домой. Мама заедет за ней потом, хорошо?

— Ладно. — Дерек скользит ладонью по рулю, его грудь поднимается и опадает, когда он глубоко вздыхает.

— Не волнуйся. У нас все под контролем. Не переживай, хорошо? — Деми утешает своего брата. — Хейвен в хороших руках. Я почти уверена, что мы любим ее больше, чем тебя, а мы тебя очень любим.

Идеальный рот Дерека на мгновение приоткрывается.

— Ну да, ну да. Хорошо. Передай Ройалу благодарность.

— Будет сделано, — заканчивает разговор Деми.

— Итак. — Дерек поворачивается ко мне. — Это была Деми, законный владелец «Ю-Эс Уикли» с твоего сиденья.

Сейчас я могу вспоминать об этом с улыбкой. Она мне нравится. Она кажется приземленной, и мне нравится смотреть, как она раззадоривает своего брата, потому что у меня складывается впечатление, что не так уж много людей позволяют себе дразнить его.

И он всегда такой серьезный, поэтому я называю его «советник». Ему нужно расслабиться.

Повзрослев, я всегда хотела братьев и сестер. С кем-то сражаться. Кого-то любить безоговорочно. Делиться хорошим и плохим.

Но всегда была только я.

Я и мое одиночество.

— Кажется, она замечательная, — говорю я.

— Она пережила кое-что за последние полгода. — Он включает сигнал поворота и заезжает в гараж. — Была помолвлена с одним парнем. У него был кто-то еще. Другая девушка, ждала от него ребенка, а моя сестра не подозревала об этом. Он отменил помолвку. Потом попал в автомобильную аварию, когда ехал увидеть другую женщину...

— Ты серьезно?

— Да. Он был в коме пару недель. Видимо, он совершил ужасные вещи и скрыл их от моей сестры. — Дерек качает головой. — Я имею в виду, это было так, словно все дерьмо всплыло на поверхность. А потом ее бывший появился из ниоткуда.

— Это тот... Ройал?

— Да, — говорит Дерек. — Теперь они вместе. Другой парень давно ушел. В последний раз я слышал, что он находится под домашним арестом и готовится к суду.

— Что он сделал?

— Украл много денег у разных людей. — Мы уже приехали на место, и Дерек отвечает мне, прежде чем заглушить двигатель. — Схемы Понци. (Примеч.: Схема Понци была названа в честь её создателя и основателя — Чарльза Понци. Этот американский деятель итальянского происхождения в 1919 году основал в Бостоне инвестиционное предприятие «Компания по обмену ценных бумаг» (The Securities Exchange Company), которое занималось приёмом денежных средств у населения. Схема Понци — это мошенническая инвестиционная афера, обещающая высокую норму доходности с минимальным риском для инвесторов. Схема Понци генерирует прибыль для ранних инвесторов, путем финансирования новыми, только что вступившими инвесторами. Такая схема будет генерировать доход для старых инвесторов за счет вложений новых, пока не прекратится поток новых инвесторов. После этого данная схема рухнет). Мошенничество с кредитными картами. Что-то в этом роде.

— Как ужасно.

— Не позволяй этому сонному городу одурачить тебя. У нас такая же драма, как в любом другом месте.

Мы выходим из его машины и направляемся к зданию, и, клянусь, я чувствую прикосновение кончиков его пальцев на своей спине, когда он придерживает дверь. Но когда порыв ветра колышет мою блузку, я понимаю, что только воображаю это.

Когда мы добираемся до его квартиры, мои ноги болят, обувь давит на пятки, а сердце колотится так быстро, что я почти ничего не замечаю. Осознание того, что я провела великолепный вечер с Дереком, пришло, когда я смотрела, как он вводил код, чтобы отпереть дверь.

Впервые за долгое время я смогла сосредоточиться на чем-то, кроме моей унылой ситуации.

Но все это не имеет значения. Я не ищу отношений, и уверена, что в ближайшее время не собираюсь никому дарить свое сердце. Кроме того, идея быть с кем-то всегда лучше, чем реальность.

Дерек открывает дверь и пропускает меня вперед. Снимает свои ботинки и аккуратно ставит их на темно-синий коврик у входа. Осмотрев здесь все во второй половине дня, я могу сказать, что он любит, чтобы его вещи лежали определенным образом. Я почти уверена, что он заметит, если я положу соль и перец в шкаф в неправильном порядке или если журналы на его кофейном столике будут перетасованы.

Мы стоим в прихожей, как два неуклюжих подростка, пытающихся завершить первое свидание. Я прерываю зрительный контакт и делаю вид, что зеваю.

— Спасибо, что показал мне все сегодня вечером, — говорю я.

— Я просто хочу, чтобы ты чувствовала себя комфортно. Я знаю, что ты не в своей тарелке.

— Ты оказываешь всем своим клиентам VIP-обслуживание? Или только мне? — говорю я, на половину шутя, наполовину нет. Я хочу услышать его ответ больше, чем могу признать это вслух.

— Нет. Только тебе. — Он не колеблется, но его лицо становится серьезным, когда наши взгляды встречаются.

— Почему я? — Мой голос прерывается, но я не отвожу взгляда.

— Я не знаю. — Он отводит взгляд.

— Да ладно, — смеюсь я, наклоняя голову. — Ты можешь обманывать гораздо лучше. Почему ты так добр ко мне? Я была не самой любезной с тобой в первые несколько дней. Ты, наверное, решил, что я испорченная и высокомерная. Сомневаюсь, что тебя что-то во мне привлекло. Так зачем это делать? Зачем мне помогать?

Слова отца крутятся в моей голове. Всю мою жизнь он убеждал меня, что любой человек «беднее нас» будет любить меня только за мои деньги. И я могу только представить себе реакцию Эудоры, если бы она увидела нас прямо сейчас. Она лишилась бы рассудка. Топала ногами, как сумасшедшая. Она бы набросилась на меня, убеждая, что Дерек что-то задумал, что у него какой-то план.

— Доброта не всегда требует скрытых мотивов, Серена. По крайней мере, не там, откуда я родом. — Он сжимает губы, и я сосредотачиваюсь на темных ресницах, обрамляющих его еще более темные глаза. У него красивые глаза, особенно для мужчины. Может быть, именно поэтому он кажется таким безобидным и заслуживающим доверия. — Я был призван защищать твое состояние и поместье, но не мог оставить тебя там, когда стал свидетелем того, как эти люди относятся к тебе.

— Я большая девочка, Дерек. Ты мог оставить меня там. А ты этого не сделал. Мне просто интересно почему. — Я пожимаю плечами, как будто мой вопрос не важен. Но это не так.

— Это просто то, чему меня учили. Если ты видишь, что кто-то попал в беду, ты ему помогаешь. — На его щеках появляются ямочки.

— Верно, но я первый клиент, которого ты пригласил жить к себе. Такая помощь — это совершенно новый уровень, не так ли?

Каким-то образом пространство между нами сжимается. Я не уверена, кто из нас двигался, но мы здесь, разделяем воздух, дышим друг другом. Мое сердце бешено стучит в груди, а глаза прикованы к нему.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Дерек качает головой. Он раздражен из-за меня. Ему не нравится, к чему ведет этот разговор.

— Никакой лжи между нами? Твои слова.

— Никакой лжи между нами.

— Но ты не честен со мной. Ты отгородился.

— Потому что ты хочешь знать ответы, которые я не могу дать тебе прямо сейчас.

— Почему же?

— У меня их нет.

— У тебя нет ответов? Или ты не хочешь их давать? — Я делаю шаг навстречу, и он не моргает. Он изучает мое лицо. Я изучаю его. Мысленно я повторяю все шаги, которые привели нас сегодня к этому моменту.

Наш ужин и поездка были достаточно доброжелательными. Беседа была легкой. Мне было комфортно рядом с ним. Мы оба вели себя как взрослые, не обращая внимания на прикосновения, взгляды и на то, что, черт возьми, витало в воздухе сегодня вечером — стало невозможно отрицать, что что-то изменилось.

Но каким-то образом мы все равно оказались здесь, купаясь в море напряженности, задавая себе вопросы, которых не ожидали.

Дерек стонет, его губы напряжены, а в шоколадного цвета глазах сосредоточенность.

— Не делай этого, Серена.

Я издаю саркастическое «ха» и вскидываю голову.

— Не делать что, Дерек?

— Не веди разговор таким образом, — говорит он. — Ты хорошо знаешь, куда это приведет.

Я разыгрываю недоумение.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Играй с огнем, сколько хочешь, но я отказываюсь принимать в этом участие. Я не собираюсь исследовать что-либо, отдаленно связанное с этим, потому что ты мой клиент. Это нарушает кодекс этики. Наше совместное времяпрепровождение может отправить меня прямиком в пекло. Я не собираюсь рисковать. — Он придвигается, и я закрываю глаза, чувствуя, как его губы прижимаются к моей щеке. — Как бы заманчиво это ни было. — Затем отстраняется. — Поэтому я с сожалением сообщаю тебе, что не собираюсь тебя целовать, — говорит он, — несмотря на то, что с того момента, как ты вышла сегодня из своей комнаты, только об этом и мог думать.

Ощущая приятное покалывание в животе, прикусываю нижнюю губу.

Я знала.

— Мне правда жаль, что ты это сказал. — Я смотрю на него.

— И почему же?

— Потому что это меняет ситуацию. Теперь каждый раз, когда буду смотреть на тебя, я буду думать о том, как ты хочешь меня поцеловать. И как я могла бы позволить тебе.

Дерек облизывает нижнюю губу, и мое сердце трепещет.

— Ты хороший, Дерек, — говорю я. — Ты показал мне больше доброты, чем я заслуживаю. Мне комфортно с тобой. Я настоящая рядом с тобой, и не могу сказать, что когда-либо была самой собой с кем-то еще. Стены, фасад... с тобой ничего не нужно. Ты настоящий и добрый. Я не знаю никого похожего на тебя.

— Мне жаль, что там, откуда ты родом, нет таких, как я, — говорит он. — Но перед тем, как попытаешься превратить меня в какого-нибудь фантастического парня в твоей симпатичной маленькой голове, позволь мне настоятельно посоветовать тебе избавить себя от хлопот и отступить.

— Я не хочу встречаться с тобой. — Я поджимаю губы. Он все это неправильно понимает. — Я ничего не хочу. Мне просто нравится то, как я себя чувствую. Это все. Это преступление, советник?

Мой учитель истории всегда говорил мне, что мой рот однажды втянет меня в беду. Я была слишком честной, так он мне говорил. Конечно, это было после того, как я вызвала его на разговор о заднице моей лучшей подруги, в холле между первым и вторым уроком. В окружении других людей.

Я ничего не могу поделать. Я говорю о вещах так, как их вижу, и всегда так делала. Я не умею притворяться. Физически больно сдерживать те слова, которые находятся буквально на кончике моего языка.

— Слушай. — Дерек делает шаг в сторону от меня, и я чувствую, как что-то внутри меня будто сдувается. — Это была напряженная неделя. Сегодня вечером мы выпили. Мы хорошо провели время вместе. Ты чувствуешь себя лучше в своей ситуации, и ты перенаправляешь эти чувства на меня. Но могу тебя заверить, я тебе не нужен.

— Откуда ты знаешь, что мне нужно? — Я специально окидываю его взглядом с головы до ног, а потом возвращаюсь к его глазам. — Ты ничего обо мне не знаешь.

— Ты права, Серена. Я ничего о тебе не знаю. — Он делает еще один шаг. — Ты мой клиент. Я позволяю тебе оставаться здесь, пока ты не встаешь на ноги, пока мы не выиграем твое дело. Давай не будем усложнять.

— Тебе не кажется, что мы уже усложнили? Боже, Дерек, ты только что признался, что весь вечер думал о том, чтобы целовать меня, и я сказала тебе, что хотела бы, чтобы ты поцеловал меня. — Я провожу пальцами по своим волосам. — Теперь ты хочешь, чтобы мы разошлись и притворились, что этого разговора никогда не было?

— Мы взрослые. Я думаю, мы справимся. — Он сейчас стоит за островком, как будто хочет быть как можно дальше от меня.

— Мы взрослые? Поэтому ты обращаешься со мной, как с прокаженной?

Дерек выдыхает, его напряженные плечи опускаются.

— Ты продолжаешь отодвигаться все дальше и дальше, — добавляю я. — Чего ты боишься?

Не колеблясь, Дерек быстро подходит ко мне, останавливаясь в нескольких сантиметрах от меня и заставляя мое сердце подпрыгнуть.

— Я ничего не боюсь, Серена. Но я не хочу причинять тебе боль. Я держу дистанцию прямо сейчас. — Едва уловимый запах его одеколона вторгается в мои легкие.

— Причинить мне боль? — спрашиваю я.

— Женщины смотрят на меня, и они видят одно… — говорит он, стиснув челюсти. — Я делаю пару приятных вещей, стараюсь изо всех сил не быть гребаным мудаком, и женщины видят парня, в которого, по их мнению, они могут влюбиться. И выйти замуж. А я не тот человек. Совсем.

— Кто сказал что-нибудь о браке? Я думала, что мы говорили о поцелуе. — Я вдыхаю его теплое дыхание, пробуя сладкое вино и воображая, что его бархатистый язык прижат к моему. — Поверь мне, ты не в моем вкусе.

— Это чувство взаимно.

Его слова жалят, но я принимаю их. Я заработала их справедливо и честно.

— Я бы солгала, если бы сказала, что не считаю тебя чрезвычайно привлекательным, — говорю я. — Это не значит, что я хочу выйти за тебя замуж. И меня оскорбляет то, что ты ставишь меня в ту же категорию, что и всех тех девушек, чья главная цель в жизни — закадрить первого холостяка, которого они увидят, и заполучить его фамилию.

— Я говорю тебе, Серена, давай закончим этот разговор. Я устал. Завтра утром я должен быть в офисе. У меня нет времени продолжать эту дискуссию. Обещаю, мы не зайдем дальше.

Я представляю его в зале суда, во всеоружии, задающего каверзные вопросы один за другим — слова точные и бьют прямо в цель, его влияние физически ощутимо. Внутри меня разливается тепло. Мысль о том, что он борется, защищая беззащитных и исправляя ошибки, заводит меня.

Теперь я официально понимаю в чем обаяние супергероев. Мужчины, которые делают что-то для всеобщего блага, сексуальны. Мужчины, которые совершают хорошие поступки и демонстрируют до смешного высокий уровень самоконтроля, когда женщины предлагают себя ему, еще более сексуальны.

— Мы поняли друг друга? — Он смотрит на меня, а я изучаю, как пропорциональны и симметричны черты его лица, с совершенно прямым носом. Это нечестно — быть настолько привлекательным, в это же время оставаясь вне досягаемости.

В его голосе слышна команда, и я мысленно напоминаю себе, что я в его доме. Я его гость. Я не была воспитана так, чтобы вести себя подобным образом, особенно из-за какого-то глупого поцелуя.

— Думаю, этому не суждено произойти, — шепчу я и отхожу от него, направляясь в свою комнату.

— О чем ты говоришь?

— Поцелуй. — Я останавливаюсь, поворачиваясь к нему лицом. — Мне было любопытно. Думаю, мы никогда этого не узнаем.

— Это к лучшему. Поверь мне.

— Да. Вероятно, ты прав. — Я смотрю вперед и снова начинаю идти по коридору, шепча себе под нос: — В любом случае, я причинила бы тебе боль еще до того, как у тебя появился бы шанс причинить ее мне.