Холостяк

Глава 4

Серена

Я одета к девяти тридцати, живот наполнен легким завтраком и намеком на нежданных бабочек. Утренние таблетки давно смыты в унитаз и забыты. Я чувствую себя бдительной и последовательной, готовой встретиться с Дереком и дать ему понять, что я нисколько не нуждаюсь в нем и его услугах.

Я шагаю по северному крылу поместья, где есть пятнадцать или около того бесполезных комнат, заполненных бесполезными артефактами. Несколько лет назад план состоял в том, чтобы превратить Белькур в туристический музей, место, приносящее доход. Идея Вероники. Он пустовал, если не считать тех, кто за ним ухаживал, пока меня не приговорили к жизни в этих стенах, благодаря скрытым манипуляциям моей прекрасной мачехи.

Я ненавижу Веронику, она — единственный человек, которого я ненавижу.

Подождите.

Забираю слова обратно.

Kейр. Его я тоже ненавижу.

В доме пахнет так же, как он выглядит, — старостью. Некоторые люди могут найти утешение в таком доме. Но не я. Здесь ничего не происходит, но напоминает мне о времени, которое мы провели здесь, когда я была ребенком, до того, как мама умерла. Конечно, это хорошие воспоминания, но они наполняют меня печалью.

И чувством вины.

Чем старше я становлюсь, тем меньше помню ее, и ненавижу себя за это. И обаяние этих знакомых запахов заставляет меня так сильно тосковать по ней, что мне физически больно.

Я проскальзываю за двустворчатые двери в комнату Магнолии — комнату, которую назвала и украсила вторая бывшая жена моего отца. Мне нравилась Кэтрин. Она была царственной, тихой и молчаливой. Их союз длился целых два года, прежде чем он оставил ее ради какой-то двадцати с чем-то летней владелицы трактира в Нью-Йорке.

Бедная Кэтрин. Она действительно любила моего отца. Она любила его так сильно, что согласилась не подписывать брачный контракт.

Глупо.

Люди с деньгами живут с комфортом. И когда у вас есть все деньги в мире, любовь часто попадает в эту категорию.

Стоя перед большим окном, я выглядываю наружу на круговую дорогу внизу и наблюдаю за приездом Дерека.

Через минуту я отстраняюсь и спускаюсь вниз. Конечно, есть лучшие способы занять свое время.

— Мисс Рэндалл. — Эудора останавливает меня у подножья лестницы. — Мистер Роузвуд только что приехал. Где вы будете принимать его сегодня утром?

Мои плечи поднимаются и опускаются, когда я размышляю, как ответить. Пространство не должно быть слишком интимным. И оно должно быть хорошо освещено. Нейтрально. Профессионально.

— Приведи его в столовую. Мы встретимся за столом. И пошли за чаем, пожалуйста, — говорю я. — Спасибо.

Проходит несколько минут, и я сажусь во главе стола, такого же старого, как и этот дом, но все еще в почти идеальном состоянии. Короли и королевы пировали за этим столом, или так говорится в истории. Звук шагов отражается эхом от стен, я прочищаю горло и убираю прядь волос за левое плечо.

— Вот сюда, пожалуйста, — слышу я голос Эудоры.

Дерек появляется через мгновение, и я стараюсь не обращать внимания на его повседневный наряд, состоящий из темных брюк цвета хаки и темно-синей футболки поло. Он больше подходит для игры в гольф, чем для встречи с клиентом. С другой стороны, сегодня суббота. Если бы я не была так жестока с ним вчера, могла бы немного его подразнить. В любом случае, он выглядит хорошо, и я ненавижу себя за такие мысли, потому что это последнее, о чем я должна думать.

— Серена, доброе утро. — Темные, шоколадного цвета волосы Дерека хорошо уложены, а не растрепаны, и он идет ко мне с протянутой рукой. — Приятно снова вас видеть.

Я встаю и встречаю его рукопожатие, решив относиться к нему с таким же уважением и любезностью, которые он проявил ко мне вчера.

— Мне тоже, — говорю я. — Пожалуйста, присаживайтесь.

Эудора задерживается на несколько секунд дольше необходимого, будто я не в состоянии справиться с чем-либо самостоятельно. Я бросаю на нее мимолетный взгляд с безмолвной просьбой дать мне больше пространства, и она тихо уходит.

— Итак, — Дерек достает из кармана блокнот и ручку цвета полированного оникса и поднимает свой взгляд на меня, — то, что я хотел бы сделать сегодня, Серена, это понять ваши ежедневные расходы, и исходя из этого мы сможем создать базовый бюджет. И как только его утвердят, мы сможем определить бюджет дополнительных расходов. Я, как ваш опекун, рекомендую придерживаться скромных чисел, чтобы восстановить ваше... хрупкое состояние.

Скольжу языком по своей нижней губе и усмехаюсь.

— Разве я выгляжу хрупко?

— Нет, не выглядите, — говорит он. — Но в глазах закона вы не совсем в порядке прямо сейчас. В настоящее время я не смогу выделить финансирование для крупных покупок.

— Есть «Астон Мартин», на который я положила глаз.

Он улыбается, и я замечаю ямочку на его левой щеке. У него есть только одна, но это идеально — то, где она расположена.

— Вы не возражаете? — Я указываю на его блокнот и ручку, и он двигает их по столу ко мне. Ручка в моей ладони ощущается теплой и гладкой. Нажимаю кончиком пальца на желтую кнопку и пытаюсь записать некоторую смету, а затем замираю.

Несколько месяцев назад у меня был контракт с пиарщиком. У меня были счета за химчистку и еженедельные маникюры и педикюры. У меня были регулярные выходы и поездки за границу не менее двух раз в месяц. У меня было членство в клубе здоровья, и я арендовала квартиру на Лексингтон-авеню в Манхэттене.

Я проживала ошеломляюще экстравагантную жизнь, и теперь не уверена, что мне удобно записывать такие непомерные цифры перед незнакомцем, адвокат он или нет.

Я записываю какую-то чушь, скромные цифры. Лучше, чем ничего, и если деньги должны лежать в банке, то так и будет, но, по крайней мере, счет будет освобожден, и я верну к нему доступ. Не похоже, что сейчас я остро нуждаюсь в пиаре. И я не могу сказать, где находится ближайший маникюрный салон в этой глухомани.

— Вот, — я передвигаю блокнот обратно ему, и он просматривает бумагу, нахмурив брови.

— Хорошо, — говорит он, поднимая руку к подбородку. — Это выполнимо, учитывая ваш образ жизни. Теперь скажите, сколько вы хотите в дополнение к этому. Я не хочу называть это пособием, но... просто подумайте об этом, как о деньгах на развлечения.

Развлечения. Я уже не знаю, что это такое.

— Вы считаете, это разумно? — Я откидываюсь на спинку стула, скрестив ноги. Когда я жила в городе, для меня было нормой тратить четырехзначную сумму денег на изысканные блюда. Еще четыре цифры — или больше — на банальный шопинг. И потом, конечно, путешествия.

— Двадцать, тридцать тысяч в месяц?

Я говорю это, чтобы проверить и оценить его реакцию.

Дерек давится слюной, и это именно та реакция, которую я ожидаю.

Чтобы быть справедливой, эту жизнь создал для меня отец. Он все контролирующий старый ублюдок, неравнодушный к своей единственной дочери, вот живое доказательство того, как деньги деформируют реальность. После того как мама умерла, он наполнил мою жизнь прекрасными вещами, словно красивые платья, чайные сервизы и ценные породистые пони могли заполнить темную пустоту, которую она оставила. После колледжа он настоял на том, чтобы я жила в городе и не спешила выяснять, кем хочу быть в этом мире. И он оплачивал все мои прихоти.

Но все равно я никогда не чувствовала такой опустошенности.

Пока не встретила Кейра.

Я подавляю смешок.

— Вы, наверное, думаете, что я с другой планеты.

Он берет себя в руки, делает глубокий вдох и поджимает полные губы. Черт возьми, он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. Это несправедливо, когда мужчина так красив. Эти темные ресницы. Подбородок. Горящий взгляд.

— Возможно. — Его взгляд напряжен, непоколебим. — Немного.

— Мы не можем изменить то, кем были рождены. — Я не извиняюсь. Только озвучиваю истину.

— Вы абсолютно правы. — Он тянется к ручке, слегка постукивает ею по краю стола. — Я просто пытаюсь думать наперед и в то же время выяснить, что может подумать судья, если я дам ему эти цифры. Я хочу, чтобы вы чувствовали себя комфортно, но я не могу подставить свою фирму под обвинения в присвоении тех средств, которые мы тратим для защиты.

— Слушайте. Я просто хочу выходить отсюда время от времени. Я хочу чувствовать себя нормальным человеком. У меня нет машины. Нет интернета, потому что не дай Бог мы повредим древний потолочный плинтус и прокопаем линию через английский сад, чтобы проложить несколько проводов до этого места. И было бы неплохо выйти куда-нибудь отсюда, и чтобы на моем телефоне было хоть две полоски сигнала. У меня нет денег. Мои средства заморожены. У Вероники мои кредитные карты. Я чувствую, что меня удерживают здесь против воли, и в любое другое время я бы возражала, но мне говорят, что это до тех пор, пока мне не станет лучше, и это не будет длиться вечно. Но прошло больше двух месяцев, Дерек.

— Серена. Серена, — он поднимает руку, но я все еще злюсь. Я готова умереть за все, что сказала. — Серена. Хорошо. Я понял.

— Нет, не поняли. Потому что, если бы поняли, вас бы меньше заботили мои финансы, а больше волновало то, как помочь мне доказать, что я не сумасшедшая. Вы ведь на моей стороне, да?

— Полностью.

— Тогда. Помогите. Мне. Получить. Мою. Жизнь. Обратно. — Каждое произнесенное слово я сопровождаю ударом пальца по столешнице.

Дерек проводит большим пальцем по губам и потом указательный подносит к виску, громко вздыхая, а затем смотрит на стол, и я уверена, что это довольно жалкий вид. Я обычно не раскрываю все свои карты, не позволяю эмоциям взять вверх надо мной, и уязвимость не совсем характерна мне, но в отчаянные времена…

— Вы хотите уйти отсюда ненадолго? — спрашивает он.

Напряжение в моей шее и плечах исчезает, и я борюсь с желанием закричать «ДА!» во всю силу легких.

— Если вам удобно, мы можем покататься на машине, — предлагает он. — Немного живописного вида и загородный тур. Свежий воздух пойдет вам на пользу.

Я сижу ровно, контролируя свою реакцию, чтобы не казаться нетерпеливым щенком и не выбросить всю свою гордость в окно.

— Звучит чудесно. Да. — Усмирив свое волнение, я встаю из-за стола, иду к гардеробу и достаю серый твидовый жакет.

Дерек ждет меня у двери, но звук быстрых шагов заставляет мое сердце сжаться.

— Куда это вы двое надумали сбежать? — Эудора задыхается, неся на подносе уже разлитый чай. Для женщины с ее худой фигурой она действительно не в форме. Ухаживание за поместьем из шестидесяти комнат должно было выработать некоторую выносливость. — Серена, вы не должны покидать дом, помните?

— Мы просто на прогулку, — отвечает за меня Дерек. — Моему клиенту необходима смена декораций. Мы не задержимся. Я позабочусь о ней.

Он подмигивает, но, судя по серьезному, хмурому лицу Эудоры, это никак не исправляет ситуацию.

— Может, нам стоит позвонить доктору Ротбарту? — Взгляд Эудоры мечется между нами. — Посмотрим, считает ли он это хорошей идеей. Вы знаете, маленькими шажочками.

— Эудора. — Мне больно говорить с ней снисходительным тоном, но ее поведение совершенно неуместно. Не говоря уже о грубости по отношению к мистеру Роузвуду. — Все будет хорошо. Это всего лишь прогулка. Пойдемте, Дерек.

Мы спешим к входной двери, прежде чем она получит еще один шанс возразить, и Дерек провожает меня до пассажирской дверцы своего черного внедорожника.

— Спасибо, — говорю я, разглаживая ладонями брюки и готовясь сесть.

Улыбка на моем лице исчезает, когда кое-что бросается в глаза, а дыхание перехватывает, на мгновение лишая меня способности дышать.

— Дерек. — Я поднимаю «Ю-Эс Уикли» с пассажирского сиденья и рассматриваю обложку, мгновенно узнавая жалкую фотографию меня и лживый заголовок.

— Да?

Развернувшись лицом к нему, я ударяю его в грудь.

— Зачем вам это? Вы знаете, как это ужасно? Это ничто иное, как ложь. Почему вы хотите читать обо мне ложь? Я думала, вы на моей стороне?

Журнал падает к его блестящим туфлям, и я одергиваю пиджак, готовясь уйти в дом.

— Серена, подождите. Все совсем не так. — В его голосе слышна усмешка. Но мне не смешно.

Это моя жизнь.