Идеальная невеста некроманта

Глава 3. Загадка исчезнувшего близнеца

Рождение Тамары Светловой сопровождалось большим скандалом.

Начинался скандал потихоньку, исподволь, с растерянного и перепуганного взгляда врача-акушера, заново схватившейся за сопроводительные бумаги пациентки после ее осмотра. Ирину Светлову доставили в роддом практически в последний момент с преждевременными родами, но отдышавшись от очередной схватки, женщина успела перехватить этот взгляд и настороженно спросила:

— Что-то не так? Со мной все в порядке?!

— Не волнуйтесь, все под контролем, мы оставим вас буквально на минутку, — скороговоркой выдала врач, кивнула акушерке, и они вместе вышли из бокса.

— Что не так, Валентина Ивановна? Звать реаниматологов? — шепотом поинтересовалась пожилая акушерка. — Я ничего плохого не заметила, но что-то не так?

— Что вы можете сказать о пациентке по итогам осмотра? Кратко.

— Таз у матери широкий, ребеночек лежит правильно, сердцебиение у него сильное, головка небольшая, предположительно, роды должны быть быстрыми и легкими, — отрапортовала акушерка. — А вас что насторожило?

— Смотрите! — врач протянула акушерке обменную карту роженицы.

— Как? Какая двойня?! — ахнула опытная пожилая акушерка. — Да нет там второго ребенка! С ума они посходили в консультации или, может, карты перепутали?

— Признаков, что один плод уже вышел, нет, — задумчиво сказала врач.

— Какое там, только-только роды начались! — подтвердила акушерка. — Точно карты в консультации перепутали.

Крик боли из бокса прервал их обсуждение, оставив на ближайшие часы лишь одну задачу — принять роды.

Не успели новорожденную Тамару запеленать умелые руки акушерки после осмотра педиатра, как скандал начал набирать обороты. Мать Тамары завопила на все родильное отделение:

— Что значит — всё? Что значит ВСЛ??!!! У меня близнецы должны быть, вы бы хоть в карту мою заглянули, прежде чем говорить мне: «Поздравляю, отрожались!» Вы снимки УЗИ видели, вообще?! Я буду лежать, пока вторая дочка не родится!

Врач акушер-гинеколог, собравшаяся уже было покинуть блок, растеряно посмотрела на пациентку. Получается, что путаницы в картах не было? Женщина действительно ждала двойню?

— Я осматривала вас перед родами и после — у вас нет и не было никакой двойни, — осторожно сказала она, опасаясь, что роженица неадекватна после перенесенной боли и с трудом понимает ее слова. — Роды уже закончились, это я говорю вам со всей ответственностью врача. Второго ребенка нет.

— Бумаги, документы мои посмотрите! — потребовала Ирина Светлова.

— Да, в них есть указания, что вы ждете близнецов, — еще более осторожно и успокаивающе сказала врач, — но это какая-то чудовищная ошибка. У вас был один ребенок, я опытный врач и ошибиться мне в таком вопросе просто невозможно! Вы можете еще долго ждать возобновления схваток, но поверьте — это совершенно бесполезно.

— Покажите мои бумаги!

Врач с акушеркой переглянулись. Протянули взбудораженной женщине ее карту.

— Говорили же, все говорили — близнецы будут, на УЗИ снимки показывали — там две головки было! — бормотала Ирина, ошарашено листая бумаги. И завопила: — Вот, видите? Видите?! Два ребенка на снимках было, два! Где моя вторая дочь, я вас спрашиваю?! Полицию сюда немедленно! Похитили! Украли!

У измотанной болью, усталой женщины началась истерика, она бросилась на врача, стремясь схватить ее и ударить. Начался переполох, вызвали охрану…

А потом в самом деле началось расследование, поскольку все врачи, наблюдавшие беременность Ирины Светловой, в один голос утверждали, что действительно ожидалась двойня, показывали подтверждающие этот факт сохраненные копии снимков УЗИ. В обменной карте не было ошибок. Точнее, карты не были перепутаны и все данные обследований действительно принадлежали Ирине Светловой.

В итоге главный вопрос следствия звучал так: куда исчезла вторая девочка? Врачей роддома от судебного разбирательства спасли только недавно установленные по всем углам камеры видеонаблюдения и то, что роды Светловой с первого до последнего момента тоже были записаны на камеру. Принимавшая роды врач-акушер согласилась на проверку полиграфом, заверяя, что у пациентки при поступлении к ней изначально был один плод, а признаки того, что второй ребенок родился до приезда в роддом, отсутствовали. Врачи приемного отделения говорили то же самое. Перед полицией встала неразрешимая задача: найти «недорожденную» девочку.

— Впервые в жизни сталкиваюсь с такой нелепой ситуацией! — стонал следователь, жалуясь своим коллегам. — Скажите, как объяснить, что всю беременность девочек было две, а родилась в итоге одна? И вообще, по закону, можно ли открыть дело о похищении человека, который, согласно доказанным фактам, — вообще не родился???

Словом, скандал был страшный, хоть до суда дело так и не дошло — девочка-то в самом деле не родилась! А заводить дело о «краже из утробы матери» в полиции категорически отказались.

— Нас же засмеют, гражданочка, — строго сказал Светловым лейтенант полиции. — Вы ж сами говорите, что роды помните отлично, что девочка родилась действительно одна. Ошиблись врачи при диагностике, не было у вас двойни. За халатность, бардак в документации и введение вас в заблуждение все ответят, не беспокойтесь, но для уголовного дела о похищении оснований нет.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

И родителям Тамары пришлось смириться с этим постановлением и удовольствоваться одной девочкой вместо ожидавшихся двух. Новорожденная Тамара попеременно спала то в одной, то в другой кроватке, на прогулку выезжала в двухместной коляске и гардероб имела весьма внушительный. Ее мать еще поплакала немного, но в итоге пришла в себя и уверилась, что действительно имела место чудовищная медицинская ошибка. Ведь незаметно «рассосаться» в утробе второй ребенок просто не мог!

Тамара росла поразительно здоровым ребенком — все детские болезни обходили ее стороной и даже элементарным насморком она ни разу не болела. Когда девочка начала активно ползать, а после ходить, родители заметили, что синяки и ссадины на пухлых детских ножках заживают удивительно быстро.

— Тебе досталось двойное здоровье, — иногда с печальным намеком говорила Ирина Светлова и тут же слышала выговор от мужа:

— Прекрати немедленно, то была ошибка диагностики. Вопрос закрыт!

Однако вопрос снова всплыл, когда Тамара начала говорить… После первых слов, таких, как «мама», «папа», девочка произнесла:

— Тая.

— Тома, — поправила ее мать. — Тебя зовут Тома.

— Тая, — повторила девочка, ткнув пальчиком в свое отражение в зеркале.

— Это ты и тебя зовут Тома, — наставительно сказала мать, но дочка топнула ножкой и закричала:

— Тая, Тая, Тая, Тая!!!

— Хорошо, пусть будет Тая, — раздраженно согласилась мать, отводя малышку от зеркала.

Так в семье прижилось сокращенное имя Тая. Тамара охотно на него откликалась, признавала это краткое имя своим, а спустя еще два года смогла сформировать полноценный вопрос:

— Где живет моя сестра? Почему Тая живет там, а мы — здесь?

— Какая сестра? — обомлев, спросила Ирина. — У тебя нет сестры! Это кто-то из соседей что-то тебе сказал?! Или тятя Катя постаралась, балаболка?! Какая сестра?

— Моя сестра Тая, — Тамара ткнула пальчиком в зеркало, — она как я, только меньше.

— О, господи, я когда-нибудь с ума сойду, — вздохнула Ирина. — Это не сестра, это твое отражение в зеркале! В зеркале живет твое отражение, понятно?

— Да, — согласилась Тамара. — Отражение живет в зеркале, а Тая — во дворце. Она принцесса!

— Ох, ты и фантазерка у меня! — с облегчением рассмеялась мать. — Вырастешь — сказочницей станешь, если каждый день так и будешь что-то новое придумывать.

Однако фантазии Тамары год от года оставались прежними: девочка часто рассказывала родителям о «младшей сестре», которую служанки наряжают в пышные нарядные платьица и которая только недавно научилась говорить, причем разговаривает совсем не так, как Тамара. На вопрос матери, а как же разговаривает выдуманная сестра, Тамара разразилась целой тирадой на неизвестном родителям языке. Ирина Светлова ошарашено переглянулась с мужем, и они втайне от знакомых и родных отвели девочку к специалистам, пытаясь выяснить, на языке какой страны разговаривает их пятилетняя дочь. Ученый-полиглот внимательно выслушал Тамару и сказал:

— Мне неведомо подобное наречие, я не вижу в нем никаких знакомых основ. Можно записать ее слова на диктофон, пропустить через анализатор речи и обработать на компьютере.

Так и поступили, но результат оказался нулевым. Ученый пожал плечами и вынес вердикт:

— У вас творчески одаренная малышка, она сама умудрилась придумать свой собственный язык, дети частенько придумывают нечто подобное.

— Но не в таком же объеме и не настолько связно и логично, — удивилась Ирина Светлова, но ученый посоветовал обратиться к психологам.

Психологи дружно заверили, что подобное явление феноменом назвать нельзя, что дети буквально все поголовно на некотором этапе жизни пытаются придумать свой собственный «секретный язык» и «тайнопись», и что это чудачество пройдет, когда девочка вырастет.

Психологи оказались правы: к моменту поступления в школу Тамара Светлова перестала вставлять в свою речь фразы на странном певучем языке, общаясь исключительно на русском. Про сестру, живущую во дворце, рассказывать тоже перестала, и родители девочки облегченно выдохнули, не подозревая, что Тамаре просто-напросто не понравились визиты в кабинеты чужих тёть и дядь, и она разумно рассудила, что если молчать о том, что вызывает в родителях волнение, то ее перестанут отвлекать от друзей и игрушек.

Отныне Тамара молчала о посещавших ее странных снах, об иногда накатывающем чувстве, что она грезит наяву, о том, что ей известно два названия каждого предмета: одно название, на которое родители реагируют спокойно, и еще одно, которое употребляют люди в ее снах и которое не стоит произносить вслух проснувшись. Отныне о ее детских «чудачествах» напоминало только одно: сокращенное имя «Тая», которое навсегда прижилось в семье вместо обычного для Тамар сокращения «Тома».

Шли годы, детство Таи Светловой сменилось подростковым возрастом, а похожая на нее девочка из снов все еще оставалась ребенком: когда Тае исполнилось двенадцать, той только стукнуло семь и она еще училась бегло читать и писать на непригодном в России языке. Тая почти каждую ночь наблюдала за тем, как ее более ранняя копия сидит, насупившись, над тетрадками и учебниками, капризничая и не желая учиться, покрикивая на многочисленных служанок:

— Чаю хочу! И пирожных много!

— Ваше высочество, чай будет после урока, — пробовал возражать пожилой учитель, но девочка из снов начинала кричать и топать ножками в золотых туфельках:

— Чаю, чаю, чаю!!! — и ей не смели перечить, принося фарфоровый сервиз и горку сладостей, которые мигом с удовольствием уминались юной принцессой.

Тае было скучно наблюдать за капризами девчонки и когда ей удавалось оторваться от нее, она невидимым призраком скользила по дворцу, рассматривая залы и комнаты и прислушиваясь к людям, обитавшим в нем. Увы, оторваться от принцессы удавалось редко, чаще всего приходилось торчать рядом с ней и от нечего делать самой изучать тексты из учебников. Такие сны Тая не любила и просыпалась всегда взвинченной и усталой.

«Хорошо, что я перестала во снах ощущать себя ею, как раньше», — утешала себя Тая в такие дни.

Да, первые воспоминания о похожих детских снах рассказывали, что раньше она как бы поселялась в теле принцессы во время сна: могла махать ее ручками, топать ее ножками, ощущала вкус еды, съедаемой принцессой, чуть позже — могла произносить слова ее устами. Иногда Тае казалось, что первые годы жизни она действительно попеременно жила то в одном теле, то в другом, настолько длительными казались ей ее сны, а проснувшись, она не раз обнаруживала, что в реальной жизни успел пройти целый день, который она помнит очень смутно, будто видела его чужими глазами. Только после пяти лет прекратилось настолько глубокое погружение в ночные грезы и слава богу: пятилетней девочке совсем не нравилось вновь чувствовать себя трехлетней картавой малюткой. После пяти лет Тая четко отделяла сны от реальности и уже не «проваливалась» в тело принцессы, хоть и продолжала регулярно видеть одни и те же сновидения с ее участием. Точнее, события во снах происходили разные, но место и действующие лица в них не менялись. Тая знала, как зовут родителей и братьев призрачной принцессы, ее подружек, придворных, частенько бывавших во дворце, знала, что среди этих придворных встречаются маги, хоть сама принцесса магиней не была, также как и члены ее семьи, за исключением младшего брата.

Девочка из снов тоже постепенно взрослела, но примерно в полтора раза медленнее Тамары, и той все скучнее и скучнее было наблюдать ночами за избалованной маленькой принцессой. Правда, скучно было, если в сновидениях не появлялся он…

Он был высоким, стройным пареньком, поначалу лет семнадцати на вид, но тоже понемногу взрослевшим. Когда Тае самой стукнуло пятнадцать, юноше ее мечты перевалило за двадцать. Он был черноволос, черноглаз, его лицо состояло сплошь из резких линий: квадратный рубленый подбородок, орлиный нос, резко очерченные высокие скулы, ровные вытянутые стрелками брови вразлет. Юношеская тонкокостность сменилась с годами мощью мускулистых мужских форм, развернув саженные плечи и округлив налитыми мышцами предплечья, но оставив тонкой талию и ровными длинными — ноги. Его звали Кайллеро Бенжамин Данри, но братья принцессы звали его по-дружески Кайлом. Кажется, он был магом, но о его способностях Тае слышать не доводилось, как и видеть проявления его магических сил: Кайл редко появлялся рядом с принцессой, а когда Тае удавалось оторваться от нее, то она наблюдала, как он сражается с товарищами на мечах, стреляет по мишеням из арбалета, гарцует на коне, уезжая из дворца. Увы, самой Тае никогда не удавалось оторваться от принцессы настолько далеко, чтобы покинуть дворец, а сама принцесса при ней никогда его не покидала.

— Этот Кайл из сновидений — воплощение моих подсознательных девичьих грез об идеале мужчины, — говорила себе Тая. — Жаль, что в реальности таких парней днем с огнем не сыщешь!

А реальность не оставляла времени пустым мечтаниям: близилось окончание школы, уроков задавали невероятно много, и еще надо было бегать на дополнительные занятия по биологии и химии — Тая намеревалась поступать в медицинский университет. Работу по дому тоже никто не отменял: родители с утра до вечера трудились на крекерной фабрике, и на Таю возлагалась обязанность ходить в магазины за продуктами, готовить обеды-ужины и прибираться в квартире.

— Чего ты так напрягаешься на кухне? — спросила как-то у Таи одноклассница, забежавшая на минутку за книгой, заданной на дополнительное чтение.

— А кто вместо меня обед приготовит? — удивилась Тая, жарившая котлеты на сковороде. — Мать только в семь часов вечера домой приходит, еле на ногах стоит после смены у конвейера.

— И что? Моя в выходные дни на всю неделю вперед готовит и холодильник забивает, — пожала плечами одноклассница.

— А моя в выходные отдыхает, на то они и выходные, — отрезала Тая.

Одноклассница окинула ее взглядом, выражавшим пренебрежение такой рабской позицией, хмыкнула что-то похожее на «крепко тебя предки придавили, мышь безответную», и ускакала по своим важным девичьим делам.

— Ничего не мышь, — посмотрелась Тая в зеркало, откуда на нее глянула симпатичная, среднего роста стройная девушка-шатенка с золотисто-карими большими глазами. — Это я пару лет назад гадким утенком была, а сейчас все вокруг только и толкуют, как сильно я «повзрослела и расцвела». И вообще, была бы мышь, Славка бы меня в кино не позвал.

Однокласснику Славке Герасимову, конечно же, было далеко до парня из навязчивых сновидений, но Тая давно решила для себя, что акцентироваться надо на настоящей жизни, а не снах. Тем более что привычные с детства сны про волшебное королевство приходили по ночам все реже и реже, становясь все более расплывчатыми, будто растворялись в прошлом вместе с уходящим навсегда детством.

И принцесса из снов все меньше походила на детские фотографии Тамары: вместо худющего подростка, каким всегда была непоседливая Тая, принцесса превращалась в пухлую булочку, что не удивляло, учитывая количество съедаемых ею десертов и малоподвижный образ жизни. День принцессы состоял из почти непрерывных чаепитий, болтовни и игр с подружками, да гуляний по саду в сопровождении мамок и нянек, готовых мигом исполнить любую прихоть высокорожденной девчонки. На уроках принцесса зевала, не слушая учителей, родителей донимала требованиями купить очередной подарок, братьям устраивала всяческие мелкие пакости, что было ее главным развлечением наряду со сплетнями и новыми нарядами. Эта девочка, которую Тая раньше считала своей копией-двойником, перестала походить на нее, как близняшка. Очаровавший Таю парень по имени Кайл во снах практически не появлялся, жизнь принцессы была безнадежно скучна, и Тая искренне радовалась, что это странное наследие детства навсегда покидает ее сны.

После поступления в медицинский университет и отъезда из дома в далекий большой город, сновидения о королевском дворце волшебного королевства окончательно оставили студентку Таю Светлову. Скоро она перестала даже вспоминать о них, но на последнем курсе наследие детства вновь однажды напомнило о себе…

В тот сон Тая провалилась сразу, как только сомкнула глаза. Она оказалась под куполом внутреннего храма дворца, который раньше видела редко — принцесса не любила заглядывать сюда, приходила только в тех случаях, когда посещение храма было строго обязательным для всех членов королевской семьи. В центре небольшого зала у статуи верховного бога этого волшебного мира собрались люди, но присмотреться к ним Тая не успела — ее с неодолимой силой потянуло к толстенькой знакомой принцессе, стоявшей в центре группы с заплаканным, перепуганным лицом и жалобно дрожащими губами. Невидимый водоворот попытался затянуть Таю в тело юной принцессы, но она решительно воспротивилась, ей совсем не улыбалось незнамо сколько таскаться по дворцу на этих пухлых ножках в сопровождении слащаво льстивых подружек-фрейлин.

— Нет уж, у меня коллоквиум завтра, я желаю выспаться! Надоели являться в мои сны! — рявкнула Тая, но ее, конечно же, никто не услышал: она, как в раннем детстве, парила перед принцессой бесплотным духом.

Упорно сопротивляющимся духом!

Водоворот пытался сжать ее нематериальный образ, вытянуть его в струнку и пропихнуть призрачную Таю в раскормленное тело ее двойника королевских кровей, но она, как хитрый мальчик из детской сказки, растопыривший руки и ноги на лопате, чтобы в печь не угодить, так же высовывала из водоворота все конечности, старательно меняя струнку на колючий ёршик.

— Бывалого студента голыми руками не возьмешь, — пыхтела во сне Тая и сопротивлялась до победного, пока наглый водоворот не выпустил ее из своих тисков.

Тая мигом отлетела как можно выше под купол, подальше от принцессы и ее свиты, и перевела дух. С высоты было плохо видно лица людей, но голоса были слышны хорошо, акустика в храме была отменной.

Похоже, народ собрался, чтобы провести помолвку, поскольку в данный момент священник потребовал от принцессы принести клятву своему избраннику, а верховный маг начал наколдовывать сияющие нити магических плетений, что должны были эту клятву закрепить. Тая услышала, как принцесса запинающимся голосом начала говорить заученный наизусть текст:

— Я, Таяра Амалия Грандина Сиарет, добровольно и искренне согласна на брак…

На этом месте принцесса запнулась и разрыдалась, размазывая слезы по круглым щечкам, но ее, похоже, пихнули в спину, поскольку она ахнула, всхлипнула и продолжила бормотать что-то трудно различимое: из-за горьких слез ее голос приобрел заметную гнусавость.

— Ваше высочество, прошу вас, говорите отчетливей, — попросил священник, но маг сказал:

— Для магии слова не так важны, как сам факт согласия, выражаемого этими словами. Продолжайте, ваше высочество, а я постараюсь вам помочь.

С последним словом принцессы маг направил на нее кружевную сетку магического плетения, но та рассеялась еще на подлете. Маг попытался еще раз, принцессу заставили повторно прошептать какие-то клятвы, слова которых Тая совсем не смогла различить, но помолвка явно не задалась: магия таяла, а расстроенный шепот собравшихся нарастал и возносился к Тае под купол.

— Увы, принцесса еще слишком мала для полноценной помолвки, — подвел итог маг, когда Тае уже осточертело болтаться под куполом, безнадежно стараясь проснуться. — Даже с поддержкой моей магии помолвку не заключить.

— Но ей четырнадцать, — робко возразил чей-то голос.

— Физически — да, но разумом и чувствами она еще ребенок, — с откровенным неодобрением заметил другой голос, напомнивший Тае голос друга ее деда — Дмитрия Ивановича Широкова. — Извините, ваше величество, но вам стоит изменить методы воспитания дочери, иначе она и к двадцати годам не повзрослеет! А моему сыну необходима жена, или хотя бы невеста на первое время, он и так долгое время рискует своей жизнью!

«Про воспитание — это он верно заметил, — согласилась Тая. — В детстве мы с принцессой были похожи друг на друга как две капли воды, но она умудрилась за прошедшие годы набрать много отличительных килограмм, а также обзавестись прескверным характером. Будь она моей сестрой — я б ей устроила активную жизнь! Похоже, в этом сне ничего не поменялось за прошедшие долгие годы, принцесса так и растет обжорой, бездельницей и лентяйкой. Любопытно, почему мне так упорно снятся истории про девочку, которая могла бы быть моей близняшкой, если б поглощала меньше сладкого? Я полагала, эта странность моего детства уже канула в небытие. Мне стоит сходить на консультацию к ребятам с факультета психиатрии? Эх, как бы мне проснуться?»

Ее пожелание на этот раз исполнилось: Тая подскочила на собственной постели в общежитии, глянула на старый механический будильник, отзвеневший уже час назад, и начала с проклятьями собираться в университет на коллоквиум. Ехать пришлось на такси, и из головы разозленной непредусмотренными тратами Таи вылетели все воспоминания о странном сне.