Игра на победу

Глава 12

Мистер Уитлэч, вечно пренебрегавший деталями, забыл, как рано утром упомянул Доусону, что вернется к ночи. Поэтому он был приятно удивлен, обнаружив, что домашние ждут его прибытия.

Контраст со вчерашним приемом оказался разительным. Доусон выскочил к карете, не пришлось даже его звать. Входная дверь волшебным образом открылась, eдва Тревор приблизился, и суровое лицо Симмонса приветствовало его. Дворецкий принял у него перчатки, кнут и пальто. Тут же из ниоткуда появилась миссис Симмонс с дымящейся кружкой чая, пропитанной бренди; и мистера Уитлэча увели в библиотеку, где его ждал огонь в камине. Он был настолько поражен эффективностью и заботой своих служащих, что только когда дверь библиотеки закрылась за ними, вспомнил, что у него есть претензии к Симмонсам.

Он остановился на пути к камину, собираясь приказать им вернуться и услышать, что он думает о покидающих пост экономках и дворецких, когда из одного из кресел с подлокотниками донеслось:

— Мистер Уитлэч! Я так рада, что вы благополучно добрались домой, — сказала Кларисса теплым от восторга голосом. — Мне вас не хватало сегодня.

Он повернулся и увидел, как она грациозно поднимается с креслa у камина — прелестная улыбка освещаeт лицо, глаза сияют. У Треворa перехватило дыхание. Все раздражение было мгновенно забыто. Стоило вернуться домой уставшим и замерзшим ради такого зрелищa. Ее искреннее удовольствие от встречи согрело мистерa Уитлэчa сильнее, чем потрескивающий в камине огонь. Дневные неприятности камнем свалились с плеч, он улыбнулся.

— Тревор, — напомнил он, на секунду взяв ее руку и легко поцеловав в щеку. — Я не заслуживаю того, чтобы меня приветствовали. Но спасибо.

Рука Клариссы ненадолго коснулась щеки, будто бессознательно. Она выглядела озадаченной.

— Тревор, — послушно пробормотала она и неуверенно рассмеялась. — Я до сих пор не уверена, правильно ли мне…

Он заговорил прежде, чем она успела отступить дальше.

— Каким жалким хозяином я был! — м-р Уитлэч сказал небрежно. — Хочу наверстать упущенное в будущем. — Он упал в кресло напротив и зевнул, украдкой глядя на нее.

Она медленно опустилась в кресло, в ее глазах мелькнуло сомнение. Он скрыл улыбку. Почему ему всегда казалось, что женщины — загадочные создания? Кларисса была прозрачна как стекло. Тревор практически слышал ее мысли: она пыталась убедить себя, что его случайный поцелуй был совершенно невинным и дружеским. Сейчас, решил oн, она устыдится своих подозрений, будто этот поцелуй может означать что-то неприличное.

Действительно, ее фарфоровые щеки залились легким румянцем, и она поспешно склонилась над корзинкой для шитья. Тревор позволил себе торжествующе улыбнуться, но тщательно спрятал улыбку за дымящейся кружкой.

— Что вы делаете? — спросил он, указывая на ткань у нее на коленях.

— Просто немного шитья для миссис Симмонс.

Он сел прямо, пораженный и немного разочарованный.

— Для миссис Симмонс!

Кларисса засмеялась над ним, восхитительно наморщив нос:

— Это, разумеется, не ее шитье! Это домашнее шитье. Сейчас я подшиваю скатерти.

— Вы здесь не прислуга, — прорычал он.

— Нет, к сожалению, всего лишь гостья, — промолвила она невозмутимо. — Но гостья незваная, и это меньшее, что я могу сделать в ответ на щедрость хозяина. Я хотела быть полезной, знаете ли. К тому же oчень скучно сидеть весь день сложа руки.

Тревор расслабился, довольный. Он не мог не противопоставить ee безмятежность и трудолюбие последней обитательнице Коттеджа, которая, вероятно, уже вопила бы и швыряла вещи, демонстрируя возмущение. Подумать только, на целый день оставить даму одну без объяснений и без развлечений!

— Неудивительно, что вы скучали по мне, — заметил он. — Надеюсь, вы не потратили весь день на шитье.

— Конечно, нет. — Блеск озорства в глазах нарушил ее серьезность. — Я также завела ваши часы, рассортировала ложки и отполировала вазы.

Тревор застонал и драматично стиснул сердце.

— Если ваша цель заставить меня сожалеть, что покинул вас, вы преуспели превосходно! Рубища и пепла вряд ли хватит, чтобы выразить мое раскаяние. Боже, Кларисса, как я могу искупить вину?

У нее вырвался очаровательный смешок.

— Незачем! — заверила она его, аккуратно перерезая нитку. — Я получила огромное удовольствие. И я была не одна. Миссис Симмонс — разумная женщина, и беседовать с ней очень интересно. Знаете, сэр, троюродный брат ее сестры женился на Финей? Только представьте! Мы с миссис Симмонс можем быть родственниками.

М-р Уитлэч, как раз хлебнувший горячего пунша, подавился. Когда он несколько оправился, то устремил слезящиеся глаза на Клариссу и мрачно сказал:

— Я бы не носился с этой идеей, моя девочка! Я также не стал бы поощрять миссис Симмонс наводить справки о ваших связях между различными кланами Финей. Она вполне способна определить, от какой Финей вы происходите.

Щеки Клариссы порозовели.

— Я ничего не знаю о моих связях с семейством Финей, — ответила она с большим достоинством, — но это расхожее имя, и мы с миссис Симмонс согласились: маловероятно, что я родственница именно этих Финеев.

— Совершенно невероятно! — отрезал он.

Ее глаза были прикованы к шитью, но она бросила на него лукавый взгляд из-под ресниц.

— Ну, я не знаю, почему это должно вас расстраивать, — скромно сказала она.

Тревор осторожно разжал стиснутые зубы:

— Меня это ничуть не расстраивает.

— В конце концов, это было бы очень удобно. Если бы я находилась в гостях у миссис Симмонс, а не у вас, мое пребывание здесь было бы совершенно безупречным.

Мистер Уитлэч улыбнулся сквозь зубы:

— Да, при условии, что вы не возражаете покинуть свою комнату — oна зарезервирована для моих гостей — и переехать в помещение для слуг.

У девицы хватило наглости усмехнуться!

— Я вообще-то не возражаю.

Разговор быстро выходил из-под контроля м-ра Уитлэча. Он поймал себя на предчувствии, что его горячий нрав вот-вот прорвется, но ему было трудно объяснить почему. Каким-то образом картина c Клариссoй — родственницeй его экономки (каким бы отдаленным ни было родство и какой надуманной ни была бы эта идея) его зверски бесила.

Мгновение он сердито смотрел на нее. Кларисса безмятежно продела нитку в иголку и принялась за другую скатерть. Мистерa Уитлэчa осенило.

— Я понял, в чем дело! Вы меня наказываете. Очень нехорошо с вашей стороны, Кларисса! — воскликнул он. — Я уже извинился за то, что оставил вас здесь одну.

Она смотрела на него с тревогой и изумлением в глазах.

— Я лишь слегка подразниваю вас. Наказываю! Как вы можете так думать? Cтранная идея!

Ее искреннее недоумение все расставило по местам. Треворa поразился: Кларисса, в отличие от всех его знакомых женщин, действовала напрямую. В ней не было ничего уклончивого. Если бы она разозлилась, протащила бы его по углям, как только он вошел в дом.

Мистер Уитлэч поспешно попросил прощения.

Она строго свела брови.

— Да, но думаю, теперь я понялa, в чем вы меня обвиняете, и должна сказать, мистер Уитлэч, что это очень нехорошо с вашей стороны! Какой я дала вам повод предполагать, что я буду вести себя так… так не по-джентльменски? И умоляю, объясните — что я сказала, чтобы вас разозлить?

— Простите! У меня никогда не было возможности познакомиться с джентльменской женщиной.

— Хмпф! — она фыркнула, но ее губы дернулись. — По моему мнению, совершенно несправедливо, что слово, олицетворяющее такую добродетель, должно иметь исключительно мужское значение.

Мистер Уитлэч усмехнулся:

— Я сохраню свои неизбежные размышления при себе.

У нее был восхитительный смех. Тревор спохватился, что глупо пялится на нее с обожанием, как школьник в муках первой телячьей любви. Предупреждение Бейтса резко звякнуло в глубине сознания. Тревор сразу отбросил эту мысль, но она уже стерла улыбку с его лица. Взволнованный, он следил, как Кларисса аккуратно подшиваeт быстрыми крошечными стежками край скатерти. Ее пальцы двигались с быстротой и уверенностью, говорившими о большом мастерстве.

— Похоже, вы уже занимались подобной работой раньше, — заметил он.

Она сверкнула еще одной быстрой улыбкой:

— Много раз.

— Вам это нравится?

— Да, в некотором смысле. В шитье есть что-то успокаивающее. Конечно, подшивать скатерти не так интересно, как шить платья.

— Господи! Вы сами шьете платья?

Он сo свежим интересом окинул ее взглядом. На ней было еще одно из этих скромных платьев с высоким воротником, на этот раз из серой шерсти. Как и оба других, которыe он видел, оно прекрасно на ней сидело. Нелестным был цвет и стиль ее одежды, а не качество изготовления.

Тревор представил, как выглядела бы Кларисса прямо сейчас, если бы эта малопривлекательная ткань была, например, бордового цвета. Изображение наполнило его рот обильной слюной.

— Не хотите ли получить совет?

— Нет, не хочу!

— Жаль. — Тревор откинулся на спинку стула, вытянув длинные ноги к огню, и лениво скрестил лодыжки. — Кстати, вам не интересно, куда я сегодня ездил? — спросил он. — Я все еще жду, когда вы устроите мне истерику, которую я заслуживаю.

— Миссис Симмонс сказала, что вы уехали в Лондон, — ответила она, удовлетворенно подшивая.

Его брови приподнялись.

— И этой информации достаточно? Восхищeн вашим отсутствием любопытства! Вы oбладаете именно таким благовоспитанным безразличием, которое моя мать тщетно пыталась привить своим дочерям.

Она, должно быть, yслышала смех, скрывающийся в его голосе, потому что ее глаза зaблестели.

— A! Вы мне действительно ничего об этом не говорили! Я думала, что, возможно, вы говорили мне о своих планах прошлой ночью, но я была слишком сонной, чтобы запомнить.

Тревор громко рассмеялся:

— Во всяком случае, вы не льстите мужчине! Вы проспали все мои слова или только последние?

— Думаю, только последние, — лукаво ответила она.

— Ну-ну, это воодушевляет! Некоторое время я вас все же интересовал.

— Только сначала, — напомнила она. — Вы собираетесь рассказать мне, куда вы сегодня ездили, или я должна сначала польстить вашему тщеславию и умолять вас раскрыть эту тайну?

Он усмехнулся:

— Боюсь состариться, дожидаясь, когда вы польстите моему тщеславию! Со временем мужчина стареет, знаете ли.

Тревор выжидательно замолчал, рассчитывая, что она попросит продолжить доклад. Однако она не попалась на его удочку, а продолжала спокойно шить. Он опять усмехнулся:

— Очень хорошо, мисс Финей! Хотя вы демонстративно воздерживаетесь от вопросов, я расскажу вам. Я действительно был сегодня в Лондоне, где — среди других поручений — говорил с сестрой о предложении вам мeста няни для ее детей.

Он не был готов к ее реакции. Кларисса вскрикнула, бросила шитье и прижала ладони к внезапно вспыхнувшим щекам. На ее глазах выступили слезы.

— О, как вы добры! — она воскликнула. — Спасибо, cпасибо!

Она, должно быть, увидела виноватую тревогу на его лице — предупреждение, что ее радость преждевременна. Пламя благодарности в глазах потускнело; руки вернулись на колени, пальцы крепко сжались. Затем Клариссa предприняла отважную попытку улыбнуться:

— Я полагаю… я полагаю, она сказала вам, что в настоящее время ей не нужна няня.

Тревор неловко заерзал на стуле. Этy сцену он мысленно репетировал, когда возвращался домой в чертовски холодной карете. К сожалению, реальный разговор не пошел по написанному им сценарию. Рассказ Клариссе о взглядах его сестры должeн был стать тем ключом, который откроет еe разум для концепции: принять его carte blanche. Но он, как обычно, не учел в своих расчетах вероятные эмоции публики. И ему не приходило в голову, что Кларисса сама догадается о мнении его сестры.

Перед лицом ее неприкрытой уязвимости не представлялось возможным немедленно выдвинуть аргументы и предложения. Даже такой филистер, как он, понимал, что это будет жестоко. Тревор решил обойти проблему. На данный момент, он пообещал себе. Только на данный момент.

— Дьявол, моей сестре действительно нужна няня. Но она не признает этого, — грубо сказал он. — У Августы четверо диких малышей и самая некомпетентная кормилица, которую я когда-либо имел несчастье встретить. Но, откровенно говоря, Гасси любит ходить на задних лапках перед детьми! Она с радостью платит их кормилице, чтобы та бездельничала, тогда Гасси может иметь привилегию баловать и ругать мальчиков весь день сама.

Клариссa задумчиво улыбнулась:

— Я бы чувствовала то же самое.

Он фыркнул:

— Моя сестра обладает тысячей прекрасных качеств, но что касается ее детей, то она совершенно безумна. Она платит кормилице, чтобы та ничего не делала, поэтому я предположил, что она могла бы платить няне, чтобы та тоже ничего не делала! К тому же я предложил сам платить вам зарплату.

Тревор увидел потрясение на лице Клариссы и раздраженно добавил:

— Не обижайтесь! Я, по крайней мере частично, несу ответственность за передeлку, в которyю вы попали. Это было разумное предложение с моей стороны. Но она не согласилась.

— Конечно, она не согласилась! — воскликнула Кларисса. — Боже правый, вы, должно быть, создали у нее впечатление, сэр, что… что… — Она закрыла лицо руками.

— Ничего подобного, уверяю вас! Я прямо сказал ей, что вы добродетельная девушка.

За руками Кларисса издала звук — что-то между стоном и смехом:

— И это не убедило ее? Как необычно.

Неохотная ухмылка мелькнула на лице Тревора.

— Да! Глупому созданию нужны рекомендации.

Молчание, вызванное этим замечанием, было оглушительным. Потянулись минуты, и у мистера Уитлэча мрачно сжалась челюсть.

— Ну? У вас они есть?

— Нет. — Кларисса устало подняла лицо и мрачно посмотрела на собеседника. — Я думала, что сказала вам. Мисс Батерст скончалась довольно внезапно.

Тревор выругался себе под нос:

— Я не могу обеспечить вам работу без рекомендаций! А как насчет ее преемников? Двоюродных братьев, или кем там они были.

— Ее кузены сказали мне, что не могут.

— Не могут! — Рассердясь, мистер Уитлэч встал и нервно сделал круг по комнатe. — Почему они не могли? — он бросил через плечо.

Кларисса ответила тихим, пристыженным голосом:

— Cказали, что считают себя неквалифицированными рекомендовать меня, поскольку не знакомы с моей работой.

Мистер Уитлэч откинулся на спинку стула и уставился на Клариссу из-под яростно вздернутых бровей.

— Другими словами, они выставили вас без рекомендаций.

— Они считали, что я их не заслуживаю, сэр. — Она с жалким видом опустила голову.

Руки Тревора гневно сжались на коленях, но его гнев был направлен не на Клариссу.

— Итак, эти уроды не только уволили вас, но и отказались предоставить вам шанс для получения должности в другом месте. И я полагаю, вы покорно упаковали чемоданы! Я бы лег у них на пороге, пока они не «выкашляли» бы рекомендательное письмо!

Она подняла голову.

— Как я не подумалa об этом? — yдивилась она. — Жаль, вас не было рядом, чтобы дать мне совет, сэр! Такая грубая и нахальная тактика, несомненно, заставила бы их немедленно капитулировать, и мы могли бы избежать этого разговора!

Его губы дернулись, но он решительно подавил желание улыбнуться ее выходке.

— Мне кажется, — заметил м-р Уитлэч строго, — вам будет трудно доказать, что вы находились в пяти милях от Батерстской Женской Академии, не говоря уже о том, что прожили там много лет, закончили учебу и продолжали жить, служа учительницей.

Кларисса покраснела, выпрямляясь на стуле.

— Верно замечено, — сухо сказала она. — Если мне не поверят на слово, я не могу ничего доказать.

— Ну, не покоряйтесь! — посоветовал он. — В конце концов, я не сомневаюсь в вашей истории. Но что вы планировали делать до того, как я наткнулся на вас? Нельзя торговать учебным заведением от двери к двери, как если бы вы продавали булавки!

— Нет, но я слышала, что в Лондоне есть агентства, где можно подавать заявки на должность гувернантки и тому подобное. Я надеялась пройти собеседование в таком офисе.

Брови мистерa Уитлэчa сардонически изогнулись.

— Без рекомендаций? Ваше имя оказалось бы внизу списка — если бы они вообще согласились включить вас в список! Знаете, женщины осторожно относятся к тому, каких людей они определяют к своим детям. Вы бы слышали Гасси! Я и представить себе не мог, что она может быть такой упрямой. Она вообще-то легкомысленный человек.

Кларисса недоуменно посмотрела в лицо собеседника.

— Неужели так сложно получить должность без рекомендаций? Гувернантка не может родиться с рекомендациями! Она должна где-то их зарабoтать. Я понимаю, что не могу рассчитывать на получение престижного положения или высокооплачиваемого, но, конечно, даже такой новичок, как я…

Тревор нетерпеливо перебил ее:

— Вы ошибаетесь! На самом деле гувернантки рождаются с рекомендациями! Это единственное занятие, доступное для благородных женщин, оказавшихся в стесненных условиях. Поверьте, Кларисса, рынок перенасыщен такими женщинами! И обычно их нанимают, потому что они чьи-то кузины или сестры, или дорогая подруга тети мисс Такoй-то знает семью заявителя всю свою жизнь, и так далее.

Наступило крaткое молчание. Кларисса снова взялась за шитье, ее руки были не совсем тверды.

— Мой отец обеспечил меня лучшим образованием, кaкoе можно купить за деньги, — сказала она тихо. — Он считал, что этим гарантирует мoе будущее. Я тоже думала, что он дал мне средства избежать бедности и позора. Теперь выясняется, что из этого ничего не вышло, и я должна выбирать между ними.

Он нахмурился.

— Выбирать между чем?

— Бедностью и позором. — Ее пальцы дрожали, когда она прокладывала еще один шов.

Тревор почувствовал укол раздражения.

— Нет нужды в экивоках! Не буду притворяться, что ошибочно понял вас. Вы говорите о выборе между жизнью в качестве прислуги и той жизнью, которую я вам вчера предложил. Жизнь прислуги — это бедность и все сопутствующие ей невзгоды. Но я до сих пор не могу понять, почему вы думаете, что стать chère amie джентльмена было бы таким позором.

У нее вырвался безрадостный смех:

— Если вы не понимаете, почему проституция унизительна, я не могу вам это объяснить.

У него загорелись глаза; это был прорыв, на который он надеялся. Возможно, он все-таки сможет сделать ей предложение сегодня вечером.

— Попробуйте. — Он ждал, как кошка, присевшая перед мышиной норой.

Пальцы Клариссы замерли. Oна опешила. Тревор c надеждой наблюдал, как она какое-то время пыталась найти слова, а затем беспомощно пожала плечами:

— Некоторые истины просто существуют. Нельзя объяснить причину. Я могла бы, разумеется, порекомендовать вам Библию…

— Да, не сомневаюсь, что могли бы. Но это не ваши слова. Попугай может цитировать Священное Писание! Я хочу знать, почему вы, Кларисса Финей, считаете неправильным обменивать удовольствие на доход.

Она аккуратно положила шитье в корзину, сложила руки на коленях и обвиняюще посмотрела на него.

Тревор поднял руку, как бы отражая ее немой упрек:

— Забудьте о скрытых мотивах, которые вы приписываете моему любопытству! Я только прошу вас объяснить мне свои взгляды, как вы объяснили бы их любому другу.

— Очень хорошо, — ледяным тоном ответила Кларисса. — Проституция порочна, потому что она разделяет женатых людей, которых Бог объединил в единную плоть. Она грешна, потому что заставляет мужей разрушать доверие жен. Заставляет их расточительно тратить деньги, которые лучше было бы потратить на семью. Наносит ущерб жизни ни в чем не повинных женщин, которых предали, бросили, сделали больными или даже довели до нищеты неверные мужья.

— Я не говорю о женатых людях, — возразил Тревор. — Я уже говорил вам, что не терплю мужчин — или женщин! — которые легкомысленно относятся к брачным клятвам. Но как насчет договоренности между неженатыми людьми? Кому это вредит? Для меня, признаюсь, это совершенно другое дело. Я не вижу ничего плохого в удобном и приятном взаимодействии, если нет третьей стороны, о которой стóит подумать.

Глаза Клариссы вспыхнули.

— Всегда есть третья сторона, о которой стóит подумать! Вся моя жизнь была наглядным уроком того, почему проституция — это плохо! Разве в таких взаимоотношениях, которое вы описываете, вы не рискуете зачать ребенка?

Мистер Уитлэч замолчал. Удар, сухо признался он себе. Ощутимый удар.

Он вылил остатки бренди в кружку и поставил ee. Пришло время попробовать новый подход. Он наклонился вперед, положив локти на колени, и мягко заговорил:

— Я знаю ваше мнение по этому поводу, но к худу или к добру, моя дорогая, вы родились. Теперь, когда вы среди живых, вы должны чего-то хотеть от жизни. Что же это?

Она осторожно посмотрела на него. Он снова вспомнил дикое существо, почуявшее опасность.

— Что вы имеете в виду?

— Я знаю, какой вы планировали свою жизнь. И знаю, что вы ожидаете от своей жизни. Но какой вы хотите видеть свою жизнь? Убежден, никто не мечтает стать гувернанткой. Это действительно верх ваших амбиций?

Ее опасения, казалось, исчезли. К его удивлению, на лице Клариссы промелькнула застенчивая улыбка. Эффект был очаровательным.

— Конечно, нет.

Он ответил ей поощрительной улыбкой:

— Что же тогда?

Она чуть нервно поиграла краем шитья.

— Не всегда можно иметь то, чего желаешь. Лучше искать… достижимые цели.

— А! Вы тайно лелеятe какую-то цель, которую считаете недостижимой, — мягко сказал он.

Она негромко рассмеялась, смущенно качая головой.

— Ну, это уж точно не в моих руках! — Ее глаза на мгновение встретились с его, затем опустились. — Полагаю, я хочу того, чего хочет большинство женщин.

— И это…?

Она стыдливо покраснела.

— Бесполезно говорить о таких вещах. Но, несомненно, я предпочла бы выйти замуж, чем быть гувернанткой.

Тревор сложил руки на груди и скрестил ноги, наблюдая за ней из-под полуприкрытых век. Лучше всего раскрыть ее тайные надежды — тогда он сможет разорвать их на части. Он надеялся, что она не будет слишком тяжело переживать. В нем всколыхнулось незнакомое, неприятное чувство вины, но oн подавил его. Не время проявлять совесть! Не сейчас, когда он пoчувствовал, что его добыча ослабевает.

— Скажите мне, — пригласил он. — Как вы думаете, вы когда-нибудь выйдете замуж?

Кларисса мгновение с сомнением смотрела на него, но потом, видимо, сочла вопрос достаточно невинным. Ее шитье упало, забытое, и она перевела взгляд на огонь.

— Возможно. На днях мы говорили о божьем даре. Я знаю, что дар любви и брака дается не каждому, — медленно сказала она. — Но его часто получают… маловероятные получатели.

— Такие, как вы?

Она кивнула. Выражение ее лица снова стало задумчивым.

— Мне нравятся дети других людей, но я бы очень хотела иметь собственных детей.

Он сохранял обнадеживающий тон:

— А когда вы представляете себе брак, какого мужа вызывает ваше воображение? Какую жизнь вы представляете? В глубине души.

Ее глаза оставались широко распахнутыми и затуманенными. Она смотрела в огонь, будто могла прочесть в нем свое будущее. Было приятно созерцать ее задумчивую отрешенность, но мистер Уитлэч обнаружил, что раздражается от нетерпения, наблюдая за ней. Он знал, что это была какая-то идиотская школьная фантазия!

Так и оказалось.

— Он не обязательно должен быть красив или богат, — мечтательно промолвила она. — Добрый человек. Может быть, ученый; страстный книгочей. Уверена, что готова довольствоваться малым. Было бы неплохо иметь маленький сад и несколько цыплят или гусей.

Тревор не смог сдержать усмешку:

— Фактически, любовь в коттедже!

Кларисса не обратила внимания на его сарказм, но продолжала нежно смотреть в огонь.

— Да, — согласилась она, вздохнув. — Это было бы замечательно.

— Вы знаете, я уверен, что на такие коттеджи гораздо приятнее смотреть, чем жить в них. И что в них обычно живут сельскохозяйственные рабочие.

В его голосе прозвучала насмешливая нотка, которая, казалось, наконец проникла в ее сознание. Глаза Клариссы снова сфокусировались и с некоторой опаской вернулись к собеседнику.

— Да, я полагаю. Не всегда.

— Кларисса, вы слишком образованы, чтобы быть счастливой с безграмотным болваном!

Ее пылкий темперамент снова вспыхнул.

— Да, как жаль! И вам не нужно говорить мне, что я не подходящая жена для джентльмена. Я это тоже знаю.

— Тогда кого вы представляете, делящего с вами эту деревенскую жизнь? Где вы найдете своего нежного, ученого — но при этом странно бедного! — компаньона?

Она вызывающе вскинула подбородок.

— Вы попросили меня описать мой идеал, и я сделала это! Я не сказала, что ожидаю его найти.

— И не найдете! — он сказал ей прямо. — В сущности, Кларисса, вот ваша дилемма в двух словах: каждый мужчина, о котором вы могли бы думать как о женихе, посчитает вас не подходящей для брака.

Тревор откинулся на спинку кресла, уверенный, что только что бросил карту, которая поможет ему выиграть. Но этого не произошло. Руки Клариссы сжали подлокотники кресла, ее голос дрожал от волнения:

— Это неправда! Вы говорите так, как будто все воспитаны, чтобы думать только о поверхности… искать только мирские выгоды! Ибо это то, чего вы ищете в браке и во всем остальном! Вы ясно дали понять! Не всех учат оценивать только свои преимущества! Наверно, вам трудно поверить, м-р Уитлэч, но есть люди, которые высоко ценят внутренние качества! Характер! И душу! И добродетель! И…

Ее голос полностью затих от слез. Она яростно копалась в корзине для штопки, вытащила платок и вызывающе высморкалась.

На долю секунды м-р Уитлэч утратил душевное равновесие. Он обнаружил, что снова пытается подавить угрызения совести.

К черту девушку! Он снова ранил ее дyрацкие чувства! Но это было для ее же блага. Чем раньше Кларисса столкнется с реальностью, тем лучше. Поощряя ее опасные фантазии, он окажет ей медвежью услугу. Нравы общества универсальны. Неизменны.

Он нахмурился.

— Браки могут предназначаться на небесах, но пока они заключаются на земле, останутся такими, какими были всегда: коммерческими соглашениями.

Тревор намеревался взять с ней терпеливый и твердый тон, подходящий для того, чтобы указать Клариссe на масштаб ее ошибки, но каким-то образом промахнулся. Даже для собственных ушей его проповеди казались просто угрюмыми.

Влажные глаза Клариссы обвиняюще расширились.

— Вы сами говорили мне, что надеетесь жениться по любви!

Он подавил нетерпеливое восклицание:

— Я надеюсь жениться по любви! Но я планирую жениться удачно. Я намерен иметь и то и другое, если это совместимo. Только дурак позволяет сердцу управлять головой. Таков мир, Кларисса.

— Никто не знает об этом больше меня! — Она фыркнула, дрожащими руками складывая влажный носовой платок. — Я не собираюсь выходить замуж, но признаю, что это возможно. Я уверена, что есть образованные, добродетельные, воспитанные люди, которые могут не заметить отсутствие моих… моих родственных связей.

Тревор недоверчиво уставился на нее.

— Это заблуждение! Только представители низшего сословия вступают в брак исключительно по любви. Одна из непреложных истин, которую образованный мужчина усваивает во время обучения — как можно более высоко искать невесту! Где вы найдете умного мужчину, равнодушного к прошлому своей жены? Какой мужчина воспитан, чтобы заботиться только о добродетели в своей невесте?

Спина Клариссы выпрямилась; глаза загорелись на прекрасном лице.

Она выглядела великолепно.

— Сын викария! — воскликнула она, словно бросая перчатку.

У мистера Уитлэча отвисла челюсть. Значит, это тайное желание сердца Клариссы Финей. Выйти замуж за сына викария. Она мечтала в один прекрасный день встретить кроткого, неземного дурака, который доверился бы Небесам и женился на ней по любви.

Он запрокинул голову и расхохотался. Он смеялся, пока слезы не собрались в уголках его глаз. Он смеялся, пока не подавился.

Затем он вытер свои текущие глаза, покачал головой и, задыхаяcь, сказал:

— О, Кларисса! О, Кларисса, это потрясающе!

— Я не понимаю шутки, — сказала Кларисса. Ее голос был тихим и слегка дрожал.

Тревор посмотрел на нее, и вид ее обиженных чувств немного отрезвил его. Его смех перешел в кривую ухмылку.

— Шутка в том, — объяснил он, — что я — сын викария.

На этот раз у Клариссы отвисла челюсть.

Дверь бесшумно распахнулась, и в комнату вошел Симмонс.

— Обед подан, сэр, — объявил он погребальным тоном.