Игра теней

Глава четвертая

Сара оглядывала из-под вуали припортовые ряды прилавков и палаток. В половине одиннадцатого утра там было множество народу, местных и англичан по виду. Большинство изучали только что привезенные со всего света товары. Торговали здесь всем, чем угодно, от вяленой рыбы до Библии и даже коньков, что заставило Сару улыбнуться: коньки в Британской Гвинее нужны были не больше, чем шерстяная одежда, которой здесь, впрочем, тоже продавалось немало. Была и мебель: диваны, позолоченные зеркала – для европейских гостиных. Сердцем базара был «маленький Китай», где китайцы продавали шелка, изделия из слоновой кости, фарфор. Поговаривали, что там можно купить опиум.

Днем рынок был всегда оживлен, но после захода солнца люди в здравом уме там не появлялись. Грабежи и убийства были обычным делом. Даже белым днем карманников там было не меньше, чем мух, так что зевать было никак нельзя. Поэтому Сара, сопровождаемая Каном, крепко держала сумочку и осторожно пробиралась между рядами в поисках американца.

Нелегко ей было принять решение в последний раз увидеться с Морганом Кейном. Она уже отчаивалась. Ей нужно было как-то убедить его отправиться в Жапуру, хотя бы для этого пришлось дать ему еще денег. Надо было найти средства для этого, пусть даже продав экзотическое изумрудное обручальное кольцо, которое подарил ей Норман. Оно казалось Саре яркой побрякушкой, но она об этом молчала, чтобы не обидеть Нормана. Девушка просто носила кольцо при нем, а когда его не было рядом – снимала.

Воздух был душный и тяжелый. В нем смешались запахи немытых тел, табачного дыма, едкий аромат черепаховой парфюмерии. Покупатели толпились у прилавков, глазея на разложенную всякую всячину, кричали, шептались, все это перемежалось грубым хохотом. В глубине базара ряды стояли теснее и света здесь было меньше. Сушеные кожи боа и черепа тапиров жутковато смотрелись в этом сумраке. Тут и там какие-то оборванцы, расстелив покрывала прямо на земле, тоже чем-то торговали, больше всего украшениями, вырезанными из местных пород деревьев. Были и более совершенные вещи, очевидно, украденные в городе из богатых домов.

Сара прижалась к Кану, а тот расталкивал замешкавшихся индейцев. Едва ли возможно найти американца в такой сутолоке…

Вдруг девушка остановилась.

Табачный дым, висевший в воздухе, лез в глаза и в нос, так что ей пришлось потереть глаза и перевести дыхание. Да, в толпе явно мелькнул американец. Забыв о Кане, Сара бросилась сквозь толпу, спотыкаясь о сломанные ящики и скользя на валявшихся на земле кусках выпотрошенной рыбы, пока не остановилась перед прилавком американца.

Он стоял, опустив голову, так что темные волосы спадали ему на лицо, и считал деньги. Его расстегнутая некогда белая рубаха была грязной и мокрой от пота, а рукава были закатаны до локтей. Во рту торчала сигара.

Сара кашлянула.

Не поворачивая головы, он поглядел в ее сторону из-под мешавших ему волос. Девушка почувствовала сильное волнение. Когда Кейн смотрел на нее не мигая, она чувствовала в нем какую-то неожиданную уязвимость, которая буквально разоружила ее. А ведь всего минуту назад Сара полагала, что уж теперь-то она заставит американца выслушать ее до конца. Однако высокомерие почти моментально вернулось к Кейну. Сара заметила это по его плотно сжатым губам и сузившимся глазам.

Пока длилось напряженное молчание, девушка боролась с искушением убежать. Наконец, собравшись с духом, она сказала:

– Мне надо поговорить с вами, мистер Кейн. Снова пауза.

– Только не говорите, что вы пришил на рынок за снадобьем из змеиного яда.

Она покачала головой, а американец улыбнулся.

– Может быть, за башкой «белогубой пекари»?[2]

– Мистер Кейн!

– Не желаете ли клюв тукана или бутылочку эссенции, если вы кого-то ненавидите, а?

Подошли несколько покупателей, и, опасаясь, что они ее оттеснят, Сара стала беспокойно шарить глазами, не купить ли чего у строптивого торговца. Высмотрев хороший сачок для бабочек, она показала на него:

– Вот это. Он засмеялся.

– Я – серьезно! – выкрикнула Сара. – Продайте мне сачок.

– Кого будете ловить?

– Бабочек, конечно. У моего жениха Нормана большая коллекция бабочек со всего мира. Я обещала ему несколько штук, когда вернусь домой.

– Ваш жених любит отрывать бабочкам крылышки?

– Нет, он только…

– Прокалывает им брюшко.

Сара нахмурилась и понизила голос:

– Мистер Кейн, я пришла сюда не ради сачков. Я последний раз хочу просить вас помочь мне. Вы обдумали мое предложение?

Американец кивнул.

Так как он больше ничего не сказал, Сара сама поторопила его:

– Ну?

– Невозможно, – ответил он с твердостью, от которой она вздрогнула.

Сара оперлась руками в перчатках о прилавок так, что Кейн едва не касался сигарой ее лица. Она разглядела морщинки вокруг его глаз и тоненький шрам на нижней губе.

– Прошу вас, – прошептала девушка, – разве мы не можем обсудить это, как взрослые люди?

Кейн удивленно поднял брови, и на его небритую щеку скатилась капелька пота. Выпустив изо рта дым, он покачал головой и показал ей пару кожаных мешочков:

– Вы видите это, милочка?

Сара взглянула на них и содрогнулась.

– Это – яички ягуара. То же будет с моими, если Кинг снова сцапает меня в Жапуре.

– Если вам нужны еще деньги, я могу вам дать. Кейн со странной улыбкой посмотрел на девушку.

– Вы хотите тысячу? – Она порылась в сумочке, достала кольцо и бросила на прилавок. – Наверняка оно стоит пятьсот. Возьмите, кольцо ваше, так же как те пятьсот, которые я уже предложила вам, и портрет.

Поскольку Кейн вознамерился тут же уйти, Сара в отчаянии вцепилась в каменные мускулы его руки.

– Черт с вами, – прошипела она, – я не попрошайка. Не хотите – найду кого-нибудь еще. На худой конец пойду без проводника. Я переплыву реку, доберусь до Кинга и потребую у него то, что он украл у моего отца.

Кейн вырвал руку.

– А кто, черт возьми, вообще говорит, что вам надо туда идти?

– Что же вы думали? Я неизвестно кому отдам мои деньги и буду сидеть и дожидаться его в Джорджтауне? Это-то и навлекло беду на отца.

– Вы? В Жапуру? – он запрокинул голову и расхохотался. – Представляю себе вашу реакцию, когда вы найдете у себя в постели, например, летучую мышь. Не говоря уже о встрече с ксаванте – охотниками за головами.

– Как вы смеете, – негодующе зашептала Сара, – смеяться надо мной. Я готова к опасным путешествиям не меньше вас.

Кейн усмехнулся:

– Ну да, конечно.

– Я и без вас отправлюсь! – она повернулась, чтобы уйти.

– Эй, – крикнул Кейн, – постойте! – Когда девушка обернулась, он покачал головой. – Маленькая идиотка. Вы сами не понимаете, какую чушь порете.

– Я отчаялась, сэр.

– И скоро погибнете, если будете думать, что вы сама можете иметь дело с Кингом.

– Какой выбор вы мне предлагаете?

Кейн почесал в затылке. Лицо его стало бледнее, голос – более низким и хриплым.

– Дорогая, это безумие. Кинг – это дьявол. Хуже, чем дьявол. Вы не представляете себе, что он может сделать с женщиной вроде вас, со всякой женщиной, но особенно с такой красивой.

– Но ведь вы защитите меня, мистер Кейн.

– Вы шутите. Даже если мы выживем в джунглях, Нам не одолеть Кинга!

– Чепуха! Если мы будем как следует вооружены и подготовлены, почему нам не добиться успеха?

Моля Бога послать ему терпение, Кейн стал разговаривать с ней, словно урезонивал неразумного ребенка.

– Если мы выживем в джунглях, если, леди! А представляете вы, что нас там ждет? – Кейн бросил на прилавок связку рыбьих зубов. – Пираньи. Они способны растерзать человека за несколько секунд. – Он схватил змеиную кожу. – Эта длиной всего в шесть футов. Но представьте себе, что этакая тридцатифутовая гадина бросится на вас с дерева и попытается проглотить. Сначала она оглушит вас ударом по голове. Потом переломает все кости.

У Сары кровь отхлынула от лица. Американец вышел из-за прилавка и стал обматывать вокруг себя шкуру анаконды, пока и головы не стало видно. Потом он продолжал:

– Когда от вас останется одна мякоть, она заплюет вашу голову слизью и слюной перед тем, как проглотить вас. Ваше счастье, если к этому времени вы уже умерли, иначе… Если нет, последнее, что вы увидите – ряды ее зубов.

У Сары перехватило дыхание.

– И все же Кинг может сделать с вами нечто гораздо худшее. Вы будете на коленях молить его о смерти, когда они кончат; он и два десятка его «маттейрос» и «серингерос», которые привыкли драть обезьян и друг друга, забыв, что такое женщина.

В ответ Сара влепила ему пощечину, но это не произвело на Кейна никакого впечатления. Глаза у него стали дикими. Он схватил девушку и поставил ее на цыпочки. Краем глаза Сара заметила, как Кан сделал шаг вперед, но заколебался, и в который раз прокляла власть, которую этот американец имел над туземцами. Сара ругала себя за то, как Кейн влиял на нее: в его присутствии девушка моментально слабела. Ласка его была странной, словно он был зол на нее.

– Дурочка, – тихо сказал Кейн, – хотите, чтобы вас убили?

– У меня нет другого выхода, поймите, мистер Кейн. Без вашей помощи я потеряю все: небольшую сумму, оставленную мне отцом, дом, жениха.

Сара вдруг мучительно покраснела и закусила губу. Ей было стыдно, что она упрашивает его, а еще более смущало желание, чтобы Кейн обнял ее. Девушка вдруг почувствовала острую жалость к себе, точно ей угрожала смертельная опасность. Она отвернулась, чтобы скрыть слезы. Кейн осторожно отпустил ее и бережно повернул лицом к себе. Американец уже не казался сердитым, он улыбался. Эффект оказался удивительный: у Сары перехватило дыхание, она почувствовала, что попадает под его обаяние, забывает о своем отце, даже о женихе, чье присутствие на нее никогда так не действовало. Какофония базара как бы отодвинулась куда-то, и теперь Сара просто ждала, что будет дальше. Бог да поможет ей, но если даже американец поцелует ее на базаре при всех, то и пусть.

– Дорогая, – сказал Кейн, смахивая слезинку с ее щеке, – вы хотите сказать, что ваш жених, этот Норман, любил бы вас меньше, если бы вы были бедной?

– Да, – ответила она нетвердо. Кейн нахмурил брови:

– Какая же это, к черту, любовь, принцесса?

Сара не ответила, и он наконец отпустил ее.

Пока девушка ждала его ответа, сзади ее толкнул ретивый торговец древесными обезьянками. На его согнутой спине подпрыгивала бамбуковая клетка. Торговец проворчал что-то неразборчивое. В это время подоспел Кан и оттолкнул старого индейца, обругав его за невоспитанность. Только после этого девушка опять повернулась к Кейну, намереваясь потребовать ответа. Хватит с нее его колебаний. Сара жалела, что пришла сюда, и по мере того, как крики торговцев и покупателей становились невыносимо громкими, она все больше раздражалась.

Волна людей вдруг отделила ее от американца, и Саре оставалось только опять пробиваться к нему. И тут на расстоянии она заметила странного человека, показавшегося ей чем-то знакомым. Он то появлялся, то исчезал в людском потоке, и только когда повернулся, чтобы заговорить со своим невысоким спутником, Сара увидела шрам на его щеке и сразу поняла, что это за человек.

Американец схватил ее за руку и вытянул из людского потока.

– Знаете, – сказал он, – я жалею, что у вас такой жених. – Он стал говорить громче. – Но на Амазонке мужчина не должен оставлять женщину одну. Почему бы вам дома не написать вашему жениху длинное письмо, объясняющее…

– Мистер Кейн…

Незнакомцы пробирались через толпу, не отрывая глаз от американца. Было что-то зловещее в резких чертах высокого, а его неприятная улыбка из-под неряшливых усов заставила Сару похолодеть.

– Мистер Кейн, – повторила она более настойчиво. Взяв ее за руку, американец вложил ей в ладонь кольцо. С неожиданно нежной улыбкой он сказал:

– Дорогуша, ваше приглашение на Жапуру немного похоже…

– Мистер Кейн, прошу вас! К вам приближаются два подозрительных человека! Если вы сейчас закроете рот и вы слушаете меня, то я скажу вам, что видела их около вашего дома в тот вечер, когда приходила к вам.

Кейн весь напрягся. Он медленно выпрямился и спросил, оглядываясь:

– Сколько их там?

– Двое.

– Как выглядят?

– Один длинный и сухой, с усами и со шрамом. Морган схватил ее за руку и с силой толкнул в толпу.

– Уходите отсюда, – сказал он, – и больше не возвращайтесь. Поняли? Идите домой к своему жениху с его драгоценными бабочками и…

Тут кто-то закричал.

Морган пригнулся, увлекая за собой Сару, так как раздалось несколько выстрелов, мгновенно перекрывших множество других звуков базара. Некоторые покупатели поглупее радостно закричали, решив, что начался фейерверк, другие, кто понял, в чем дело, с воплями стали разбегаться.

Сара упала на землю. Морган бросился рядом и перекатываясь, потащил ее за собой. Он не выпустил ее руки и тогда, когда уже вскочил на ноги и стал прокладывать путь сквозь толпу, чтобы скрыться от убийц Кинга.

– Что происходит?! – кричала Сара. – Кейн, ради Бога, что все это значит?

Увлекая Сару за собой, американец зигзагами побежал, пробивая себе дорогу сквозь толпу.

– Держите его, – кричал человек со шрамом. Морган расталкивал зевак локтями, проклиная идиотов, решивших убить его в самый разгар базара, когда здесь были три четверти жителей Джорджтауна.

Юркнув за угол, он прислонил Сару спиной к груде конопли и тростника и, зажав ей рот рукой, чтобы она молчала, осторожно огляделся.

– Дерьмо! – проговорил он и, не добавив больше ни слова, вновь побежал, не обращая внимания на испуганные крики Сары, которую он тащил за собой.

Все это напоминало блуждания по лабиринту. Лица торговцев были всюду одинаковые – лица людей, переносящих зной и голод. И никого из них беглецы, спасающие свою жизнь, не интересовали больше, чем нищие бродяги.

Проходы между рядами были загажены людьми и животными, воняло гнилыми фруктами, привлекавшими мух, было полно крыс и собак, начинавших скалиться и щетиниться, едва кто-то к ним приближался.

Но, пожалуй, самый спертый воздух был в восточной части базара. Здесь прилавки громоздились один на другой так, что нужны были бамбуковые лестницы. К этому добавлялась вонь гашишного дыма и опиумных испарений. Товары в «Маленьком Китае» были дорогими. Мужчины и женщины продавались здесь дорого, а свои наркотики продавали, за целые состояния.

Конечно, Моргану случалось бродить по сумрачным улочкам «Маленького Китая».

Сейчас, найдя какую-то заброшенную будку, он бросил настороженный взгляд поверх головы своей спутницы и затолкал туда Сару. По опыту Кейн знал, что не следует болтаться в Аллее развлечений, если дорожишь жизнью.

Только после этого он посмотрел на Сару.

Ее золотистые волосы в беспорядке прилипли к мокрым щекам и шее, испуганные глаза неподвижно устремлены на прилавок как раз напротив. Там стоял совершенно голый мужчина, его темные глаза казались просто щелочками; волосы до талии были собраны в косу и завязаны свисавшей с плеча веревкой. Мужчина постоянно делал непристойные движения.

– Идите сюда, а?

Морган резко развернул Сару и прижал ее голову к своему плечу.

– Простите, – прошептал он.

– Вы, – позвал китаец, – вы хотите идти сюда, ко мне?

– Нет, – ответил Морган, – эта леди моя.

– Я хочу не леди, а вас. Идите ко мне. Я доставлю вам большое удовольствие, мистер. Вот увидите.

Раздался женский крик, потом еще и еще. И вот уже по всему проходу зазвучали голоса предлагавших себя мужчин и женщин.

– Это… это отвратительно, – наконец сказала Сара. Голос ее дрожал от ужаса и гнева.

– Можете за это поблагодарить своих соотечественников, – ответил Морган. – Ведь этих восточных людей привезли сюда, скорее всего, богатые британцы, пресыщенные своими женами и считающие, что индейцы мало смыслят в удовольствиях.

Сара посмотрела на него горящими глазами:

– Мой отец никогда не допустил бы таких гнусностей.

– Дорогуша, ваш отец, возможно, был одним из лучших их патронов.

Сара вцепилась бы ему в лицо, если бы Кейн не перехватил ее руку и не прижал бы ее к стенке плохо освещенной будки, которая задрожала от их резких движений.

– Грязное животное! – кричала Сара. – Как вы смеете оскорблять моего отца своими гнусными измышлениями?

Кейн холодно улыбнулся.

– Что здесь гнусного? Почему эти мелкие страстишки заставляют ваших мужчин, а иногда и женщин приходить сюда в поисках партнеров?

– Это вырождение!

– А вы откуда знаете, если вам это незнакомо?

– Никогда! А сейчас я требую, чтобы вы вывели меня из этого ужасного места, пока ваши друзья не убили нас обоих.

– Ну, какая вы прелесть! Сара покачала головой:

– Нас сейчас собираются убить, а вам как будто и дела нет. Вы наверное, сумасшедший, вы…

Кейн резко зажал ей рот. В отдалении послышались голоса:

– Кейн! Мы знаем, что ты где-то здесь. Выходи, и пусть убирается твоя женщина – она нам не нужна… Кейн, мы обыщем каждую будку. Если не выйдешь сам, мы займемся и молодой леди, когда найдем тебя.

– Жильберто де Куэйрос, – едва слышно сказал Морган. – Жаль, что я не убил его, когда был случай.

Он внимательно осматривал темный проход между рядами. Торгашей и проституток как ветром сдуло, они не хотели участвовать в опасном деле. Потом Кейн взглянул на Сару. Если сейчас он попробует уйти, это, возможно, получится. Но если они найдут ее… Тогда живой ей отсюда не уйти. Убийцам вовсе ни к чему свидетели. Если, однако, попробовать запутать следы…

Сара, должно быть, следила за его мыслями, потому что сбросила его руку со своих губ.

– Не смейте, Кейн. Не оставляйте меня в этом… гнусном притоне.

– Иначе может быть еще хуже, – предупредил он.

– Вы уходили и не от таких опасностей. Вспомните ваше путешествие через Жапуру, о людоедах, диких зверях…

– Тогда мне не надо было тащить за собой женщину.

– Я не допущу, чтобы вас убили, если вы об этом.

– Обещаете? – протянул он саркастически, глядя на то, как прерывисто она дышит, обдавая теплом его грудь. Так как Сара ответила только тем, что вздернула носик и подняла брови, он усмехнулся:

– Вы сами этого хотели.

И он побежал, увлекая Сару за собой, не сомневаясь, что сейчас она или задержит его, или споткнется, или допустит еще какую-то гибельную для них обоих оплошность. Но с первых же шагов девушка держалась отлично, ловко маневрируя в полумраке тесного базара. На какое-то мгновение Кейну даже показалось, что с ней можно действительно добраться до Жапуры. По крайней мере, если повезет, можно будет сбежать из «Маленького Китая». Тут они разом споткнулись о что-то мягкое и скользкое и бухнулись на землю, распугав, как сначала показалось, котят. Только это были не котята, а крысы, которые разбежались от гниющего трупа собаки. Сара взвизгнула.

– О Боже, – простонал Кейн.

Позади раздались крики и топот ног, и Морган снова побежал, потянув за собой Сару, по пути задевая тележки и опрокидывая столики. Внезапно затрещали выстрелы – это из-за угла выбежали люди Кинга. Кто-то закричал:

– Диего, сюда! Быстро!

Снова грохнул выстрел, и на этот раз пуля пролетела в нескольких дюймах от головы Моргана, разбив зеленый фонарь над столиком какого-то старого торговца. И вот наконец беглецы выбрались на свет. Они жадно глотали воздух, еще тяжелый, но заметно посвежевший. Больно было глядеть на яркое солнце, и они вслепую тыкались туда-сюда, налетели на детскую коляску и опрокинули жестянку с монетами у нищего.

Вокруг гремела музыка, и под нее скакали и кружились танцоры с развевающимися длинными бумажными лентами. Какие-то люди в костюмах драконов водили хороводы между прилавками, как вылезшие из пещер чудища – в огнедышащих масках, приглушавших их почти сумасшедший смех.

Сара и Морган забежали за угол и тут остановились: в какой-то страшный миг им показалось, что выхода отсюда нет. Впереди высилась десятифутовая стена, а перед ней сидел тщедушный желтолицый старик, его длинные седые волосы были заплетены в косички. В одной руке он держал длинную, как эта рука, игуану, а в другой – нож. Окровавленным лезвием старик разрезал брюхо игуаны, и внутренности падали к его ногам, где на солнце лежали змеи: спали или были уже без кожи. Рядом стояли мешки, сотрясавшиеся от дергавшихся обреченных рептилий, чье яростное шипение заглушало далекую музыку. Сара в ужасе отвернулась.

Морган же поглядел на колени старика, где лежала сурукуку, смирная, как приласкавшаяся кошка. Ее черные круглые глазки уставились на Моргана с холодной злобой. Молодого человека передернуло.

Сзади приближалась погоня, и Сара отчаянно шептала:

– Морган, Морган, Господи, пожалуйста, сделайте что-нибудь…

Китаец повернулся к Моргану; на обоих глазах его была катаракта. Он улыбнулся, показывая беззубый рот и язык, раздвоенный, как у змеи. Шкурка, которую старик снимал с рептилии, упала на его колени.

– Ну? – спросил он, как прошипел.

– Морган, они идут, – закричала Сара.

– Змею. Мне нужна вот эта! – Кейн показал на змею, свернувшуюся на руках у старика.

Словно почувствовав его приближение, змеи в мешках забились с новой силой.

Китаец только улыбнулся, погладив головку змеи и сцепив свои узловатые руки вокруг ее туловища.

Когда Морган приблизился, змея подняла голову и угрожающе зашипела. Он остановился. На лбу его выступили капельки пота. Было ясно: стоит старику отпустить змею, и Кейн умрет.

– Сколько она стоит, косоглазый? – спросил Морган с усмешкой, – сколько?

– А сколько стоит твоя жизнь?

Морган снова вытащил нож и, повертев его, чтобы китаец мог хорошенько его рассмотреть, сказал:

– А сколько стоит твоя жизнь, старикан? Прежде, чем я умру от яда сурукуку, я успею несколько раз перерезать тебе горло и освежевать тебя, как эту игуану.

Они понимающе поглядели друг на друга.

Медленно и осторожно, прислушиваясь к звукам погони, Морган протянул руку к сурукуку и схватил кобру пониже ее массивных челюстей.

– Сара, – тихо приказал он, – отойдите за спину старика.

Когда девушка отошла подальше, Морган вновь обратился к китайцу:

– Здесь должен быть еще один выход. Где он?

– Вон за теми ящиками, – старик показал на кучу бамбуковых клеток и усмехнулся: – Будьте осторожны, здесь много змей…

– Спасибо за предупреждение, старый…

– Кейн! Брось нож! – донесся сзади резкий окрик. Морган обернулся и швырнул извивающуюся змею в лицо преследователю Сара закричала. Морган разрезал завязку на одном из мешков, так что рептилии вырвались на волю, навстречу испуганному убийце.

Сара и Морган помчались через жуткий коридор, образованный множеством клеток со змеями. Наконец они нашли выход к желанному свежему воздуху. Но когда Сара с облегчением прильнула к Моргану, вдруг откуда-то появился Жильберто де Куэйрос и схватил ее сзади так быстро, что Морган не успел отреагировать. Он захватил рукой ее шею и приставил пистолет к виску. Морган в ужасе застыл на месте, а де Куэйрос сказал:

– Наконец мы встретились вновь, сеньор Кейн. И ведь как вовремя!

Морган в тоске закрыл глаза.

– Бросьте нож, сеньор, и подвиньте его мне ногой, пожалуйста.

Морган выполнил требование. Он вытирал пот рукавом, чувствуя, что задыхается. Ему удалось перевести дыхание, и сердце забилось ровнее. Но всякий раз, когда он взглядывал на Сару, его снова начинала бить дрожь.

– Отпусти ее, Куэйрос. Она не имеет со мной ничего общего.

– Да? Это не одна из твоих девок?

– Нет, – Морган покачал головой. – Отпустите ее и делайте со мной все, что хотите.

Де Куэйрос крепче сжал горло Саре.

– Ты врешь, как всегда, Кейн. Сеньорита, вы должны знать, что когда он называет что-то белым, это черное. Значит, вы много для него значите, бесценная моя.

Морган сделал шаг, но де Куэйрос взвел курок.

– Не надо делать никаких глупостей! Ты ведь знаешь, что они всегда влекут за собой тяжелые последствия, не так ли? Ты уже совершил непростительную…

– Так убей меня, а ее отпусти.

– Это не метод нашего друга. Но как нехорошо! Она так молода и красива и сделала такую грубую ошибку связавшись с осужденным. Теперь и она должна умереть.

Сара заплакала. Девушка глядела на Моргана, и из глаз ее текли слезы. Она закусила губу, так что потекла кровь, чтобы не заплакать громко. Вдруг глаза ее закатились, и она обмякла на руках де Куэйроса. От неожиданности тот оступился, не справившись с ее тяжестью, и ее тело упало на землю.

Морган побежал по проходу между двумя лавочками.

– Стой! – Раздался выстрел и пуля ударилась о кирпич справа от его головы.

Морган замедлил бег, потом остановился, глядя на свет наверху и ожидая, что пуля размозжит ему голову. Он считал секунды, надеясь, что его попытка к бегству позволит Саре тем временем прийти в себя и убежать.

Де Куэйрос подошел к нему.

– Ну, наконец, мы – один на один. И на этот раз нож у меня. – Он повертел оружие, блеснувшее в солнечном свете. – Посмотрим теперь, чего ты стоишь без ножа. Посмотрим для начала, как ты будешь выглядеть без своей мужской штучки. Что скажешь, верзила махо? Как ты тогда понравишься сеньорите?

Прижатый к стене, Морган дернулся, когда лезвие ножа было приставлено к его мошонке.

– Зачем это, если я умру, – спросил он, силясь улыбнуться.

– И то правда: не надо отвлекаться. Интереснее будет изрезать тебе лицо и выпотрошить тебя.

Де Куэйрос поднял нож и приставил его к шее Моргана. Если бы тот глотнул, мог бы сам себе перерезать горло. Впрочем, у Моргана уже не осталось слюны, чтобы глотать.

– Итак, друг мой, не хочешь ли ты в чем-нибудь раскаяться, чтобы я мог передать это нашему общему другу?

– Ты говоришь о подонке Кинге?

– Я вижу, твое поведение не улучшилось, это просто срам, после всего, что он для тебя сделал.

– Ты хочешь сказать, «со мной сделал»?

– Сожалею, но я никогда не понимал твоего отношения к нему. Хозяин проявил к тебе такую благосклонность.

– Посадил под замок.

– И где же твоя благодарность?! Ты всегда был так агрессивен, так непослушен. Ты мог бы стать таким же могущественным, как сам хозяин, он ничего не пожалел бы, если бы ты только… был несговорчивее. Сейчас, как ни печально, я должен тебя убить. Поверь, тут нет ничего личного. Что до меня, я бы просто полоснул тебя ножом по лицу, как ты меня, на память о нашей дружбе. Но Кинг есть Кинг. И его слово – закон. Увы, ты никогда этого не понимал. С Богом в путь, друг мой.

Тут де Куэйроса стукнули доской по черепу, и он стал оседать на Моргана, который перехватил его руку раньше, чем нож вонзился ему в горло. Убийца, выпучив глаза, медленно опустился на колени. Затем Сара вновь замахнулась доской, и он упал в лужу с нечистотами.

Морган и Сара уставились на тело де Куэйроса, словно ожидая, что он сейчас придет в себя. Наконец, прикрыв рот рукой, девушка посмотрела на Моргана:

– О Господи, я убила его?

Морган нагнулся, приподнял за волосы голову де Куэйроса и нахмурился:

– Нет, он еще дышит.

Затем он забрал нож из руки убийцы и снова вложил в свои ножны.

– Вам следовало улизнуть отсюда, когда была возможность, – сказал Морган.

– Да, но тогда он убил бы вас.

Морган передернул плечами и поспешил подальше отойти от бесчувственного тела де Куэйроса.

– За такую благодарность мне бы следовало позволить ему убить вас! Черт дернул меня взяться за спасение вашей паршивой жизни! – крикнула Сара ему вслед. – Особенно после того, как вы говорили такие ужасные вещи про моего отца.

– Почему же вы этого не сделали?

– Потому что вы мне нужны, – тихо ответила девушка.

Морган обернулся. Сара напоминала ему петушка, рвущегося в бой. Но было и что-то еще в ее волевом подбородке и в ее глазах, полных слез, хотя она и не плакала.

Молодой человек покачал головой.

– Вы же видите, на что вы решаетесь. Эти кошмары могут возрасти тысячекратно, и вы наверняка не справитесь с тем, что вас ждет в Амазонии. Милая, обмороки не помогут, если вы встретитесь один на один с охотником за головами.

Подхватив юбки, Сара переступила через де Куэйроса и посмотрела Моргану прямо в глаза.

– Этого не было.

– Чего?

– Обморока. Я только притворилась, зная, что он будет вынужден выпустить меня. Я рассчитывала на то, что вы побежите, а у меня будет возможность найти какое-нибудь оружие и подкрасться к нему. – Она гордо улыбнулась, – И это удалось.

– Да, – усмехнулся Морган, – я думаю.

– Так вы возьмете меня в Жапуру?

Девушка ждала ответа, и минуты показались ей вечностью. Потом Кейн улыбнулся и лицо его посветлело, отчего сердце Сары забилось чаще.

– Да, – ответил он, растягивая слова, – я согласен.

Ее реакция удивила даже ее саму. Сара бросилась к Моргану, обняла его и положила голову на его грудь. Смеясь и плача, она вдыхала острый запах его кожи. Весь ужас прошедших минут словно улетучился.

– Спасибо! – Девушка всхлипывала, прижимаясь к нему, как будто и не чувствуя, как мужчина напрягся в ее объятиях. Но посмотрев на него сквозь слезы облегчения, Сара вдруг увидела в его светлых глазах странный блеск. Неожиданно она почувствовала сильное желание поцеловать его небритое лицо.

Но она не сделала этого. Не осмелилась. Сама мысль об этом коробила ее. Вместо этого Сара побежала по проходу в поисках Кана.

…Когда Генри пришел в Табакко-Роуд, Морган закончил свой ужин, состоявший из виски и «фейхоада» – смеси из мяса и черных бобов. Авантюрист вымылся и переоделся в хороший костюм. Когда к нему постучался Генри, он как раз надвигал на лоб белую широкополую панаму.

– Да, – откликнулся Морган.

– Ну, старина, – мрачно сказал Генри, – я видел Кана. Он мне рассказал, что было сегодня на базаре.

– Ну вот, так всегда. Куда к черту деваются твои друзья, когда они тебе нужны?

– Ну, ты, как видно, и сам хорошо справляешься.

– Да, мы живы, черт побери. – Морган лихо заломил панаму.

– Кан рассказывал и про змей.

– Ненавижу змей!

– Я горжусь тобой, Морган, не только твоим поведением, но и твоим решением отправиться на Жапуру.

Морган сгреб несколько монеток с грязного стола и положил в карман.

– Не считай, что я какой-то герой. У нас прежде не было денег для такого похода. Теперь есть. Мы можем добраться до Кинга и его золота.

– И еще – до нескольких тысяч каучуковых семян.

Морган нахмурился:

– Я собираюсь на Жапуру не за семенами. – Но…

– И никаких «но». – Морган расстегнул две верхние пуговицы на рубахе и обнажил волосатую грудь. – Ты был прав: с Кингом можно покончить только в единоборстве. Я не могу бегать и оглядываться всю оставшуюся жизнь. Рано или поздно кто-нибудь из них убьет меня, и, хочешь верь, хочешь нет, лучше встретить смерть лицом к лицу, чем ждать удара в спину. Вот я и думаю, почему бы не отправиться туда в столь идиотской компании?

– Ты говоришь об этом, вроде как о самоубийстве.

– И какой же дурак думает иначе?

– Но Сара…

– Мы воспользуемся ее деньгами, чтобы купить припасов, которых хватило бы на экспедицию до Жапуры. Пусть она тоже доедет до Сантарема или Манаоса. Однажды ночью, пока она будет спать, мы уйдем без нее. Когда она обнаружит это, будет уже поздно.

Генри был поражен:

– О Господи, ты хочешь бросить ее, Морган?

– Ну да.

– В Сантареме или в Манаосе?

– Правильно.

– Черт возьми!

Морган взял с подоконника платок и сунул его в карман. Генри поглядывал на друга с беспокойством…

– Но, Морган, что она там будет делать?

Тот резко вытащил платок из кармана и стал аккуратно его складывать, стараясь не глядеть на Генри. Потом он осторожно положил платок в карман.

– Морган?! – повторил Генри.

Морган взял фляжку с виски и тоже положил ее в карман. Потом он вдруг вытащил ее и сделал большой глоток, затем сунул обратно.

– Что? – наконец ответил он.

– Что Сара будет там делать одна?

– Это ее трудности.

– Господи, да что же, у тебя вовсе нет жалости, и есть ли у тебя совесть?

Морган рассмеялся в ответ.

– Я не могу этого допустить! – возразил Генри.

– Но тогда, – сказал Морган, направляясь к выходу, – как же попасть на Жапуру?

По дороге Морган распугал десяток цыплят. Когда он дошел до Уотер-стрит в порту, он уже докурил сигару и начал новую. Держался Морган поближе к запертым лавочкам и вошел в порт только когда полностью стемнело. Потом он занял свое место под мерцающей газовой лампой и стал жать.

Несколько лет назад Морган Кейн приехал в Южную Америку в надежде быстро разбогатеть, хотя и знал, что здесь терпели неудачу и не такие, как он. Морган продал душу дьяволу ради золотого тельца и едва унес ноги из ада… А теперь его опять влечет в самое пекло, но уже скорее ангел, чем дьявол.

Ангел, однако! Глядя на темное море, Морган вспоминал жизнерадостный смех Сары, ее смелость… а потом и ее руки у себя на шее, и радость, вспыхнувшую в ее глазах, воспламенившую и его, когда девушка ушла. Надо быть с ней очень осторожным, не то – беда. Морган может поверить, что ее красивые глаза могут смотреть на него не только со страхом или с гневом. Как будто она может смотреть на него иначе, чем на «белого оборванца» или на средство для достижения цели.