Игрок

Глава 13.

Гевин

— Так, расскажи-ка мне о том, что я слышал: якобы ты расхаживал в номере для хайроллеров, как какой-то рыцарь в сияющих доспехах? — спрашивает Скотт, попивая девчачий напиток, вытянув ноги, заложив руку за голову и сидя на шезлонге рядом.

На нем розовые плавки с синими морскими коньками и черные Ray-Bans. У него хорошо прокаченное тело. Мне нравится верить, что женщины вокруг бассейна разглядывают меня, оценивая мое натренированное тело, но я также знаю, что их внимание приковано и к Скотту. Слишком плохо для скудно одетых женщин, что он вне игры.

Нет, у него нет постоянной подружки или жены, просто он не фанат случайных отношений. Он либо один, либо строит что-то серьезное. Для меня непонятно, как мужик может столько месяцев обходиться без секса. Бл*дь, я без него всего пару недель и еле выдерживаю. От срыва меня удерживает только сладкий образ Пенелопы в голове и хорошо смазанная рука в душе.

— Грэхему стоит основать свой журнал сплетен, — отвечаю. — Этот гондон не может держать рот на замке.

— Он сразу же позвонил мне, и я уверен, говорил из коридора. И также поведал, что ты разговаривал с официанткой за пределами номера.

— Конечно же, бл*дь, он рассказал, — я качаю головой.

Грэхему пора к психологу. Его потребность быть в курсе моей личной жизни граничит с безумием.

— Итак, — Скотт делает паузу, отпивая глоток, пытаясь не уткнуться носом в коктейльный зонтик. — У тебя был первый поцелуй? — он подергивает бровями игриво, озорные бесята танцуют в его глазах.

Иногда мне кажется, что моя жизнь — это бесконечный круг средней школы, где все лезут в дела друг друга, сплетничают, кто кого целовал, и кто с кем порвал. Можно подумать, что в тридцать лет, я могу избегать этой подростковой драмы, спокойно поцеловать женщину в коридоре и не обсуждать это на следующий день со своими друзьями.

Но это не так просто, когда в друзьях у тебя Грэхем и Скотт. Они и возвращают меня своими выходками во времена средней школы. К счастью, я разговариваю со Скоттом, который предпочитает беседу, а не провокации. Идиот Грэхем же, как ребенок, любит провоцировать меня при любой возможности.

Делая глоток пива — девчачьи коктейли не в моем стиле — потягиваюсь на шезлонге и закрываю глаза под очками, позволяя солнцу ласкать кожу груди.

— Ты очень хорошо знаешь, что это не первый мой поцелуй.

Скотт хихикает.

— Я имею в виду с этой официанточкой.

— У нее есть имя, — отвечаю. Мне не нравится, что Пенелопу называют официанточкой.

— Ох, точно... и какое же? — Скотт замолкает, делая вид, что задумался. — Мисс Пикот?

— Прескотт, — выпаливаю раздраженно. — А имя Пенелопа.

— Очаровательно, — отвечает Скотт без какого-либо сарказма. Ему искренне нравится ее имя. — Пенелопа Прескотт звучит довольно мило.

Мило и очаровательно не те слова, которыми можно описать Пенелопу. Так можно высказаться о бабульке на лавочке с мятным мороженым, а не о Пенелопе.

Она интригующая, загадочная, красивая и сексуальная от кончиков пальцев до макушки головы.

Очаровательная? Бл*дь, нет. Скорее соблазнительная.

— Итааак... — настаивает Скотт. — Расскажи мне о ней.

— Не стоит об этом. Мы можем просто полежать в тишине и наслаждаться солнцем. Не обязательно говорить о чувствах.

Скотт садится на лежаке и смотрит на меня поверх очков.

— Гевин, Грэхема здесь нет, чтобы вывести тебя из себя. Поговори со мной.

Серьезно, почему этот мужик так любит разговорчики? Я не говорю о своих чувствах, особенно в публичных местах. Приберегу это для момента, когда у меня вырастет вагина, что сделает нас со Скоттом близнецами.

— Не о чем говорить, — пожимаю плечами.

— Ну, так она тебе нравится?

Злясь на его настойчивость, отвечаю:

— Конечно, нравится. Я бы не целовал ее в коридоре, если бы думал, что она уродица.

— Полагаю, что нет, — смеется Скотт. — Это для тебя просто трах или ты ищешь серьезных отношений?

Идиотский вопрос. Я понятия не имел. Начиналось все с желания трахнуть ее, но чем больше я видел ее уязвимости, тем сильнее мне хотелось ее защитить. Она пробралась мне под кожу в тот день, когда я увидел слезы в ее прекрасных глазах. Ярость вскипела во мне, и я хотел разорвать в клочья шлюху, что довела ее до такого. Мне хотелось вырвать член Генри, только потому, что он привел ее.

Прежде мне никогда не хотелось никого оберегать, но что-то в Пенелопе пробуждало моего внутреннего пещерного человека. Мне хотелось бить себя в грудь и пометить территорию. Расскажу ли я ей об этом? Бл*дь, нет. Признаюсь ли я в этом Скотту, который практически пускает слюни от мысли, что я могу влюбиться? Нет, бл*дь.

Я просто пожимаю плечами на его вопрос, не уверенный в своих желаниях.

— Ох, да ладно тебе, мужик. Скажи мне хоть что-нибудь.

— Зачем? — спрашиваю, задаваясь вопросом, почему Скотт не оставляет эту тему. Не то чтобы мы часто проводим время вместе, заплетая друг другу косички и говоря о чувствах. Мы мужчины, ради всего святого! Нам не должно нравиться подобное дерьмо.

Он поворачивается ко мне и ставит свой бокал на столик между нами.

— Ты не переживаешь о том, что умрешь в одиночестве? Никогда не испытаешь любовь?

Какого хрена?

— Нет, — отвечаю небрежно, не поворачиваясь к нему. Любовь под запретом, это точно. Она разрушает людей, стоит просто посмотреть на моего отца. Ой, нет, вы не можете, потому что он лежит под землей из-за этого сумасшедшего чувства.

— Тебе не интересно, каково это — думать о чьей-то душе впереди своей? Заботиться о ком-то так сильно, чтобы бежать в «Веселую картошку», чтобы успеть до закрытия ухватить последнюю порцию в виде животных?

Я хмурюсь.

— Во-первых, я не веду разговоры о душе. Во-вторых, я похож на гребаного слугу?

— Мужик... — он смотрит на меня серьезно. — Не веди себя как Грэхем. Ты выше этого самодура.

— Ты прав, — отвечаю. Скотту всегда удавалось сделать нам с Грэхемом выговор, заставив нас стыдиться лишь одним взглядом. — Этот комментарий был паскудным. Но нет, мне не интересно это.

— Что насчет того, чтобы защищать кого-то впереди себя?

Вот ублюдок. Я еле сдерживаю ухмылку. Конечно, Скотт начал все это из-за слов Грэхема. Он вероятно в восторге от мысли, как я спас Пенелопу от тех, кто отнесся к ней с неуважением. Теперь использует это против меня.

— Нет, — лгу.

— Это не очень по-дружески с твоей стороны, Гевин. Возможно, я не вижу людей так, как ты, но сейчас ты точно блефуешь. Еще одна попытка.

Я закатываю глаза под своими авиаторами. Предполагалось, что я расслаблюсь в воскресенье у бассейна, а не буду трепаться о своих чувствах.

Я собираюсь сказать Скотту пойти на хер, когда женщина, проходящая мимо, врезает в мой шезлонг.

— Ох, извините... — она замолкает, узнавая меня.

Я почти подскакиваю на своем шезлонге в волнении, потому что передо мной в своем крошечном желтом бикини стоит тема нашего разговора. Пенелопа. Ее волосы собраны на затылке, на лице очки и никакого макияжа.

Без стыда я оглядываю ее тело: стройные ножки, плоский животик, ах эта грудь...

— Мисс Прескотт, приятно видеть вас этим утром.

— Я говорила тебе, что это плохая идея, — бормочет она Дэвис, которая стоит рядом с ней в фиолетовом бикини, демонстрируя сексуальные изгибы. Хороша, чертовка!

— Бесплатные напитки, — говорит Дэвис. — Кто упустит подобное в солнечный день?

Хватая подругу за руку, Пенелопа машет мне и говорит:

— Хорошего дня.

Она не уйдет так легко.

— Почему бы вам не присоединиться к нам, — кричу, вставая у нее на пути.

Уперев руку в бедро, она оценивает наши места.

— У вас два лежала и столик с пустыми бокалами. Здесь нет места для нас.

— Мы можем его найти, не так ли, Скотт? — я шлепаю его по ноге, вынуждая сесть и подвинуться, перестав пялиться на Дэвис.

— Ох, здесь много места, — он садится, оседлав лежак, и указывает на освободившееся пространство. — Видите, много мест. Присаживайтесь, дамы.

— Не возражаешь, если я сяду? — Дэвис пялится на грудь Скотта и садится рядом. — Гвен, — вытягивает руку в приветствии. — Но все зовут меня по фамилии.

— Значит, Гвен, — подмигивает Скотт. — Не хочу быть как все.

— Дэвис, — шипит Пенелопа. — Какого хрена ты творишь?

Даже не смотря на подругу, Дэвис машет в мою сторону.

— Сядешь? Я занята.

Полностью погруженный друг в друга, Дэвис и Скотт начинают разговор, не удосуживаясь включить в него нас, оставляя меня с Пенелопой. Как мне и нравится.

Я глажу шезлонг рукой с коварной улыбкой.

— Садитесь, мисс Прескотт. Уверяю, я не кусаюсь.

Она скрещивает руки на груди.

— Я сяду, только если ты будешь звать меня Пенелопой. Как только скажешь снова «мисс Прескотт», я уйду.

Мне нравилось, что она проявляла бескомпромиссность.

— Хорошо. Теперь садись. Что мне заказать для тебя?

— Я справлюсь сама, — отвечает, не позволяя мне помочь. — Просто нужно подозвать официантку.

— Уверяю, мисс... — одергиваю себя и замолкаю, когда она начинает вставать. Прочищаю горло и начинаю снова. — Уверяю, Пенелопа, я могу заказать напиток, и его доставят быстрее, чем ты привлечешь внимание официантки. Чего бы тебе хотелось?

Пенелопа смотрит на меня скептически и говорит:

— Неплохо выглядит то, что пьет твой друг.

Глядя на Скотта, оцениваю девчачий напиток, который он бесстыдно пьет.

— Пина колада с клубникой «Поток лавы».

Она воодушевляется.

— Звучит здорово.

Конечно же, она захотела девчачий коктейль.

— Дэвис, хочешь чего-нибудь выпить? — прерываю я их разговор со Скоттом. Она машет мне рукой.

— Я буду то же самое, что и у него.

Принимая во внимание, что бокал с выпивкой Скотта пустеет, спрашиваю:

— Тебе повторить, принцесса?

Он показывает мне средний палец, вызывая смех, затем кивает, все еще погруженный в разговор с Дэвис. Бедолага, он попал, если западет на Дэвис. Но опять же, Дэвис невдомек, какой настырный может быть мой вдруг в отношениях.

Я печатаю заказ, выбирая напиток и для себя, затем откладываю телефон и возвращаю внимание к Пенелопе, которая пялится на мою грудь.

— Видишь то, что тебе нравится?

— Что? — она переводит взгляд от моей обнаженной кожи к глазам. Поправляя солнцезащитный очки, снова скрещивает руки на груди и отводит взгляд. — Нет, ничего не вижу.

Я не могу сдержать смешок. Девушки на так уж часто меня смешат, но у Пенелопы это выходит.

Желая вернуть ее внимание ко мне, пододвигаюсь ближе и тяну за руку, вынуждая посмотреть на меня.

— Раз уж я играю по твоим правилам, почему бы тебе не разрешить мне взглянуть хотя бы на твое лицо?

Напряжение исходит от ее тела на мои слова. Девушка перекидывает одну ногу через седушку и оказывается лицом ко мне.

— Ладно, так лучше?

— Гораздо, — я улыбаюсь, осматривая ее. — Так, где Пейдж? Она не захотела сегодня насладиться бесплатными коктейлями у бассейна?

— Она готовится к сегодняшнему ужину или иначе была бы здесь. Ты же знаешь, как она наслаждается «Мимозой».

Я смеюсь. Да, Пейдж и ее «Мимозы». Вот почему я бы хотел, чтобы она была здесь, так я мог бы вытянуть информацию.

Но это также напоминает мне, что я должен позвонить Пейдж по поводу своего ужина. Пошел на хер, Грэхем. Это мой единственный шанс быть ближе к Пепелопе.

— Да, я бы хотел поговорить с Пейдж, когда она осушит пару коктейлей «Мимоза».

— Уверена, так и есть, — мне и не нужно смотреть Пенелопе в глаза, чтобы знать, что сейчас она закатила их. — Она красивая блондинка, кому угодно понравится.

Подняв ее руку, очерчиваю линии на ладони и смотрю прямо на Пенелопу.

— Я имею в виду, мне нравится она пьяненькая, потому что она дает информацию, к которой обычно у меня нет доступа. Ну, знаешь, та информация, которая позволяет мне разрушить свидание, которого и не должно быть.

К счастью для меня, Пенелопа не отдергивает руку, позволяя моим пальцам ласкать ее ладонь. По какой-то невиданной причине мне нравится ощущение ее кожи.

— Ты испортил мое свидание, ты же понимаешь?

— Хорошо, — усмехаюсь. — Если хочешь увидеть чувство вины, то я не раскаиваюсь. Извини насчет этого, солнышко. Мы оба знаем, что свидание с самого начала было катастрофой, и знаешь почему?

— Почему? — спрашивает она, затаив дыхание, смотря на наши руки.

— Потому что хоть твое тело и было на свидании с Ником, разум думал обо мне каждый раз.

— Не правда, — отвечает, поглаживая пальцем мой.

— Давай не лгать друг другу, Пенелопа.

Она смотрит на меня сквозь линзы очков, отрывая взгляд от нашей физической связи.

— Это правда. Ты не занимаешь мои мысли все время.

Улыбка растягивается на моих губах, как только приносят наши напитки. Пенелопа ерзает на шезлонге, освобождаясь от моей хватки. Я сразу ощущаю странное чувство потери, но предпочитаю игнорировать его.

— Ваши коктейли, — я вытаскиваю двадцатку из кошелька и передаю официантке.

Заботясь о голубках рядом с нами, передаю им напитки, в ответ получая грубый игнор. Скотт получит от меня то же самое, чему подверг сегодня меня, как только мы уйдем отсюда. Возвращая внимание к Пенелопе, протягиваю ей напиток. Она тянется к нему, я отодвигаю руку.

— Нет-нет, — грожу пальцем свободной руки. — Ты должна сесть поближе, чтобы получить его.

— Ты, должно быть, издеваешься? Чего ты ждешь от меня? Что я сяду к тебе на колени?

— На самом деле это будет предпочтительней, — я пододвигаюсь и хлопаю себя по коленям.

— Этого не случится, — говорит резко.

Зная, что это проигранный бой, подзываю ее пальцем.

— Ты хотя бы просто можешь сесть ближе. Я не кусаюсь.

— Это не значит, что я не могу подцепить от тебя заразу, передающуюся воздушным путем. Кто знает, где ты был.

Протягиваю ей коктейль и наблюдаю, как она обхватывает своими шикарными губами трубочку и сосет.

Бл*дь.

— Я не был нигде, с тех пор как позвал сексуальную брюнетку в комнату для допроса.

Осознание появляется в выражении ее лица, и она приподнимает брови.

Сглотнув, Пенелопа прочищает горло.

— Эм... это мило.

Я не смог удержаться от смеха из-за ее ответа.

— Я умею удивлять, не так ли, Пенелопа?

— Ага, — она становилась спокойнее с каждым отпитым глотком, осушая напиток быстрее, чем я ожидал.

Зная, что в ближайшее время Пенелопа не окажется у меня на коленях, поднимаю спинку лежака в вертикальное положение и прислоняюсь к ней, заложив руку за голову, а другой держу пиво, поставив его на бедро.

— Так, расскажи мне, нравится ли тебе работать в номере для хайроллеров?

Она пожимает плечами.

— Там неплохо, хорошие чаевые, а вот ошибки пластической хирургии не особо.

Я согласен с ней. Меня раздражал тот факт, что игроки приходили в сопровождении «буферов». Я не раз поднимал этот вопрос с Грэхемом, но он был непреклонен: привилегия играть на самых высоких ставок означала, что ты мог окружить себя толпой телок. Именно поэтому было так много запросов на игры в «Парагоне». По мне так это идиотизм. Именно поэтому я играл все меньше. Для большинства покер стал не игрой, а возможностью утроить шоу.

— Почему ты не приводишь с собой никого, когда играешь? — спрашивает Пенелопа, отвлекая меня от моих мыслей.

— Мне это не нужно, — отвечаю честно. — Я не хочу.

— Почему? — она сосет трубочку, не поднимая на меня взгляда.

— Во-первых, нет никаких причин для нахождения этих женщин на игре, они доставляют одни неприятности. Во-вторых, на кой черт мне приводить женщину туда, где уже есть женщина, которую я хочу?

После моего признания Пенелопа почти до конца осушает бокал с коктейлем

— Все, — говорит нервно.

Наклонившись вперед, притягиваю ее ближе, так что она оказывается между моих ног, закидывая свои на мои. Я забираю пустой бокал и соблазнительно шепчу ей на ухо.

— Ты пытаешься впечатлить меня своими сосательными способностями, Пенелопа? Потому что если да, то отлично работает.

Небрежно, пытаясь не привлекать внимания, я провожу ее пальцами по ткани своих зеленых плавок, позволяя ей почувствовать мое возбуждение.

— Черт, — бормочет она, не смотря мне в глаза.

Продолжая держать ее за руку, соединяю наши ладони и переплетаю пальцы. Зачем? Понятия не имею. Я понимаю только то, что хочу чувствовать еще больше тепла от ее кожи.

— Что ты делаешь, Гевин? — она почти шепчет.

— Убеждаю тебя, что ты должна пойти со мной на свидание.

— Свидание? — переспрашивает пронзительно.

Собираюсь ответить, когда над нами нависает тень. Поднимаю голову и вижу перед нами Рамоса, с обеих сторон от которого стоят женщины.

Боже, можно подумать, что он пытается подражать королю мафии. Но к несчастью для него, меня не проведешь.

— Сент, ты вылез из своей пещеры. Я начал думать, что ты решил стать отшельником.

Какой же он придурок.

Скотт и Дэвис прерывают разговор и сосредотачивают внимание на мудаке перед нами. Скотт знает все о Рамосе и его неудачных попытках спровоцировать меня. Он каждый раз пытается как-то поддеть меня.

— Рамос, как всегда, счастлив встрече, — пытаюсь отшить его кивком, но это не срабатывает. Он не двигается и с места.

— Поговаривают, что вернулся Харли и жаждет крови. Он уже начинает вызывать тебя на бой.

Харли Сент Джеймс. Второй лучший игрок в мире. Он проиграл мне в Монте-Карло. Я поймал его на блефе и поимел. Вероятно, самая запоминающаяся победа в моей жизни. Все остальное с ней несравнимо. Харли был хорошим конкурентом, и я бы не прочь снова с ним сразиться.

— Я готов принять вызов, — заявляю, поглаживая ладонь Пенелопы большим пальцем. Она напряглась из-за внезапного появления Рамоса, поэтому я стараюсь ее успокоить.

Оглядывая нашу компанию, Рамос приподнимает очки, когда замечает рядом со мной Пенелопу и наши соединенные руки. Улыбка растягивается на его лице.

— Что здесь происходит? — он указывает на наши руки.

— Не твое дело, — отвечаю, когда Пенелопа пытается отстраниться, но я не позволяю.

Продолжая смотреть, Рамос потирает подбородок, задумавшись.

— Ты собираешься остепениться, как твой отец?

Именно так, сам того не подозревая, он ударяет туда, куда не целился. Скотт ерзает на месте, готовый вступиться, но я останавливаю его. Рамос как раз и ждет такой реакции.

— Полагаю, тебе пора, Рамос, прежде чем Грэхем занесет тебя в черный список на неопределенный срок.

Запрокинув голову назад и рассмеявшись, Рамос начинает уходить, но затем кричит через плечо:

— Каков отец, таков и сын.

Выпустив руку Пенелопы, я хватаю пиво и пью, пытаясь погасить злость, что кипит во мне.

Каков отец, таков и сын

Да пошло. Я не такой, как отец. Хочу ли я трахнуть Пенелопу? Хочу ли я связать себя с ней клятвами перед Элвисом? Черт, нет. Я не такой, как мой отец. Я не потеряю все, включая свою жизнь, из-за женщины.

— Ты в порядке? — спрашивает Пенелопа, прижимая руку к моей с беспокойством на лице.

— В порядке, — отвечаю грубо.

Пенелопа не сдается.

— Не хочешь поговорить об этом? С твоим отцом все в порядке?

Резко выпрямляясь, осушаю остатки пива и бросаю бутылку на шезлонг.

— Я должен бежать. Скотт, позвоню тебе позже, — мне нужно немного личного пространства, поэтому я ухожу, в спешке говоря «пока» Пенелопе и Дэвис.

Протискиваясь через толпу, захожу в лобби и направляюсь к лифтам. Мне нужен душ. Холодная вода успокоит мои мысли. Именно этого хотел Рамос. И, черт побери, я не позволю ему выиграть.

— Гевин!

Я поворачиваюсь и вижу, что Пенелопа бежит за мной.

— Что случилось?

Оказавшись рядом, она хватает меня за руку, и мне нравится ощущение ее кожи на моей.

— Пожалуйста, скажи, что я не расстроила тебя ранее. Я не хотела совать нос не в свои дела.

Незанятой рукой, я хватаю ее за подбородок большим и указательным пальцем.

— Если это так, как ты собираешься исправлять?

Закусив губу, отвечает.

— Я не знаю.

— Лгунья, — отвечаю, делая шаг ближе, и провожу пальцем по линии ее челюсти.

Она смотрит в мои глаза, ища что-то, но я знаю, она ничего в них не прочитает. Невозможно узнать что-то в моих почти черных радужках — это дар, которым я благословлен, насколько могу судить.

— Что происходит? — шепчет она.

— Кое-что, чему ты больше не сможешь сказать нет, — отвечаю и касаюсь губами ее, пока жду, что она отстраниться или ударит меня по яйцам.

Но этого не происходит.

Она стоит, замерев, и ждет, что я сделаю последний шаг.

И я его делаю. Потому что мне нужно больше.

Нежно притягивая Пенелопу к себе, ласково касаюсь ее губ своими. Мне нравится то, как ее рука крепче сжимает мою только из-за простого поцелуя.

Разрывая поцелуй, немного отстраняюсь, не выпуская ее руки. Ее глаза открыты, взгляд поволокой. Моя работа здесь закончена.

— Спасибо за ваше время, мисс Прескотт. Как всегда с удовольствием провел его с вами, — подмигнув, разворачиваю и нажимаю на кнопку своего частного лифта, все время думая о том, как мои действия заставят ее желать большего. Так какого хрена именно я отчаянно хочу провести с ней остаток дня, касаясь ее губ своими и переплетая наши конечности?

Каков отец, таков и сын

Слова отдаются в моей голове.

«Этого никогда не случится!» — пытаюсь себя убедить.