Игрок

Глава 4.

Нелл

— Доброе утро, солнышко, — слишком бодро пропевает Пейдж, мгновенно вызывая у меня желание ударить ее в горло.

Моя лучшая подруга моя полная противоположностью во всем. Она жаворонок, а я ночная сова. Она блондинка, я брюнетка. Она милая, я угрюмая. Она высокая, я низкая...

Вы понимаете. Каким-то образом, несмотря на наши огромные различия, кажется, мы подходим друг другу. Она самая лучшая подруга для меня.

— Слишком рано, — ворчу я, потянувшись к кофейнику, отчаянно нуждаясь в утренней дозе бодрости.

— Долгая ночь? — хихикает Пейдж со своего места у плиты, пока переворачивает идеально круглые блины. Это тоже делает Пейдж самой лучшей соседкой. Девушка умеет готовить так, будто ее жизнь зависит от этого. И она никогда не скрывает своего кулинарного таланта.

Она работает персональным шеф-поваром у знаменитых людей, ведущих богатый образ жизни. Не то чтобы об этом она мечтала, когда закончила кулинарный колледж. Оплата довольно паршивая, у нее есть парочка ужасных историй, которые могут соперничать с моими, когда дело доходит до работы с мудаками, но ее работы есть громадное преимущество.

Остатки еды.

В основном мы питаемся тем, что ее клиенты из высшего общества считают недостойным пережевывать своими жемчужно-белыми винирами.

— Если под долгой, ты имеешь в виду уволиться с работы, а затем сразу умолять вернуть ее, то да, у меня была долгая ночка, — отвечаю я, прежде чем шлепаюсь за стол рядом с ней и делаю большой глоток кофеинового божества.

— Ты уволилась? — кричит она, выпучив встревоженно глазенки.

— Я защищалась. Единственная причина, почему я ушла, — я думала, что меня уволят. Произошло простое недопонимание. Все разрешилось.

— Почему ты решила, что тебя уволят? — спрашивает она, когда разворачивается к блинчикам и делает глоток своего кофе.

— Потому что я ударила мужика в пах. — Глоток, который она только что сделала, расплескивается по всей кухне, когда она давится. — О боже! — верещу я, смотря на испорченную еду в сковородке. — Ты только что испортила блин. Он исключается из твоей доли, не из моей.

— Ты ударила мужика в пах?

— Да, — я обыденно пожимаю плечами и поднимаю кружку к губам.

— Ты знаешь, не то чтобы я удивлена, но не расскажешь мне причину?

Я ставлю кружку на стол и рассказываю ей о Рамосе и его блуждающей руке, а также о странном разговоре, который состоялся у меня с Гевином Сентом.

— Гевин Сент? Ты имеешь в виду Гевина Сента?

Я киваю:

— Да. Король покера в Вегасе. Он самый. Очевидно, когда не забирает чужие деньги, он работает в отделе безопасности в отеле «Парагон». Сначала я не узнала его, но когда он настоял, чтобы я звала его мистер Сент, меня осенило.

— Черт, девочка. У тебя был тет-а-тет с Гевином Сентом. Он такой же великолепный в жизни, как и на экране?

Я вспоминаю, как эти темные, почти черные глаза буравили мои, пока мы разговаривали. Мне приходится подавить дрожь, которая начинает пробегать по моей спине. То, что мы видим, смотря по телеку на его игру в покер не сравнится с тем, как он выглядит наяву. Мое тело почти покалывало под его взглядом. Но ни за что на свете я не признаю это вслух. Пейдж — безнадежный романтик, и если решит, что я хоть как-то заинтересована в нем, в одно мгновение начнет играть в сваху.

— Нет, — отвечаю я. — Он обычный, полагаю. Как по мне, придурок. Так же как и остальные, которые думают, что их дерьмо не воняет, раз у них есть деньги.

— Как жаль, — бормочет она, когда кладет блинчик на тарелку и выключает конфорку.

Мы несем завтрак на журнальный столик перед диваном и садимся на старый, выцветший ковер. Как обычно первый кусочек тает в моем рту, и я выпускаю стон удовольствия. Как только заканчиваем, я несу грязную посуду обратно на кухню и начинаю все мыть. Таков наш договор. Если Пейдж готовит, я мою, и так как у нас нет посудомоечной машины, я провожу следующие десять минут намывая все руками и расставляю на сухой подставке рядом с раковиной.

— Так, чем планируешь заняться сегодня? — спрашивает Пейдж. — Я подумала, мы могли бы зайти в парочку комиссионок. Посмотреть что-нибудь хорошее.

Мы с Пейдж живем не в лучшей части города. Говоря откровенно, в дерьмовой. Жилой комплекс, в котором мы снимаем квартиру — переполнен, и я почти уверена, что чувак под нами варит мет время от времени, но мы изо всех сил пытаемся сделать квартирку приятной и гостеприимной, насколько это возможно... на скромный бюджет, конечно же. Мы посещаем блошиные рынки, комиссионки, секонд-хенды, распродажи и все такое. Мне нравится говорить, что в нашем доме бродяжий шик. Мебель и декор могут быть заметно старыми, но всех, кто переступает наш порог, посещает ощущение гостеприимства. Это лучшее, что мы можем сделать.

— Не сегодня, — надуваю я губы. — Мистер Сент вынудил меня прийти на обучение сегодня, после вчерашнего инцидента. — Лишь от мысли снова его увидеть мой желудок завязывается в узел.

— Весело, — хихикает она. — Как думаешь, сможешь удержаться и никого не бить в пах сегодня?

— Ничего не обещаю, — отвечаю я с коварной улыбкой.

***

К тому времени, как оказываюсь в лифте «Парагона», я вся на нервах. Знаю, что перед Пейдж сыграла, будто это не такое уж и большое дело, но мне нужно сохранить эту работу. Когда ранее я звонила маме, как делаю каждую неделю, она проинформировала меня, что в закусочной, где она работает, снизились чаевые, у них нет возможности оплатить счет за телефон. Она просила меня не беспокоиться, если я позвоню и не дозвонюсь, и сказала, что погасит долг при первой возможности.

Пособия по инвалидности моего отца и зарплаты мамы в закусочной не хватает, чтобы покрыть их расходы по хозяйству, медицинские счета отца из-за травмы, а также долг, который накопился за мои годы гимнастических тренировок. Тогда я и понятия не имела, как им удавалось оплатить все расходы, связанные с этим и, честно сказать, мне было все равно. Я просто хотела стать гимнасткой. И как зацикленный на себе ребенок хотела, чтобы мои родители сделали все, что могли, чтобы моя мечта осуществилась. И они делали.

Теперь чувство вины за все, с чем они боролись, чтобы осуществить мою мечту, ложится на меня тяжелым бременем. Приехав в Вегас, я была уверена, что я появлюсь, пройду прослушивание, получу роль и начну загребать деньги, даже моргнуть не успев. Затем смогу отплатить родителям за все, что они для меня сделали.

Да, не так хорошо вышло.

Я едва свожу концы с концами и не могу ничего сделать, чтобы уменьшить нагрузку родителей. Каждую неделю они говорят не беспокоиться об этом, что с ними все хорошо, а я должна жить своей жизнью. Но каждую неделю в моем желудке поселяется ужас от утомленного голоса мамы или пораженного тона отца. Что-то произойдет, и скоро.

Надеюсь, что пройду это обучение, смогу заработать достойные чаевые и отправлю им достаточно денег, чтобы, по крайней мере, оплатить счет за телефон. Понятия не имею, как не разговаривать с ними каждую неделю.

Дверь в номер хайроллеров закрыта, когда я прибываю, и не уверенная, что делать, я стучусь.

— Входи, — глубокий и хриплый голос Гевина доносится через деревянную дверь. Гевин сидит за покерным столом, сильные предплечья небрежно покоятся вдоль краев, как будто он совершенно спокоен. Что, учитывая его внешний вид, будто он не заботится ни о чем, правда. Он одет в очередной безупречный костюм, и мне очень хочется запустить пальцы в его сексуальную прическу, чтобы проверить действительно ли его волосы на ощупь такие же шелковистые, как и на вид. Черт, этот мужчина слишком хорош для своего же собственного блага. К счастью для меня, он открывает свой рот, разрушая идеальную картинку, которую я, кажется, не могу выкинуть из головы.

— Мило, что ты появилась, — говорит он саркастично, когда я делаю шаг в комнату. Мгновенно мой нрав просыпается.

— Вы сказали в два.

Он наклоняет голову набок, осматривая меня с ног до головы. Его выражение лица безэмоциональное все это время, и я понятия не имею, находит ли он меня привлекательной или ниже себя, мужчина абсолютно ничего не выражает.

— Сказал, — отвечает он в его тоне скука, граничащая с незаинтересованностью. — И ты опоздала. Я не люблю ждать, мисс Прескотт.

Я смотрю на часы на своем запястье, прежде чем поднимаю голову на него в недоумении.

— Время только 14:05.

— И эти пять минут я трачу, сидя здесь, хотя у меня есть дела поважнее. В следующий раз, когда я назначу обучение, полагаю, ты постараешься получше и придешь вовремя. Это обычная вежливость, мисс Прескотт.

Я сердито прищуриваю глаза и открываю рот, слова вылетают прежде чем у меня появляется шанс остановиться.

— Извините, что нарушила ваш распорядок, Ваше Высочество. Извините за неудобства. Подобное больше не повторится.

Из-за моего саркастичного замечания что-то в его лице меняется. Пустая, безэмоциональная манера исчезает, когда его губы расплываются в улыбке с идеально ровными, прямыми зубами. Из-за этого его красивое лицо становится в тысячу раз краше. Благодаря лишь одной улыбке он превращается из просто сексуального в великолепного грозу женским трусикам.

— Рад видеть, что вчерашний огонь был не просто случайностью, — бормочет он, когда встает со своего кресла за столом и медленно двигается в моем направлении.

— Вы о чем? — Моя голова начинает кружиться из-за смеси замешательства и свежего, приятного запаха Гевина Сента.

— Пять минут может казаться не так много для тебя или меня, мисс Прескотт, но для мужчин часто пребывающих в этой комнате — это оскорбление, — говорит он мне низким, успокаивающим голосом, когда кружит вокруг меня.

— Подождите... то есть вы начинаете обучать меня прямо сейчас?

— Да... — отвечает он, останавливаясь прямо передо мной. Его глаза мерцают почти черным, когда он пристально на меня смотрит. Несмотря на то, что мои внутренности превращаются в лужу, я держу подбородок высоко кверху, надеясь и молясь, что он не заметит, как в его присутствии я превращаюсь в смущающийся влажный комок вожделения.

— Я полностью облажалась?

— Я так не сказал, — хихикает он. — Ты сказала все правильно, просто убедись, что опустила сарказм в следующий раз. Ох, и опусти про «Ваше Высочество». Не думаю, что это очень нужно.

— Запомнила, — бурчу я в ответ, ощущая, как мои щеки краснеют в смущении. Когда он тянется взять меня за руку, выше локтя, поток энергии выстреливает из кончиков его пальцев по моему телу, и мне приходится применить все силы, чтобы не задрожать от его прикосновения, пока он ведет меня вглубь комнаты.

— Вижу, на тебе новая пара туфель, — говорит он, глядя через плечо, снова осматривая мое тело.

— Ох... эм, они принадлежат моей соседке, — отвечаю я, когда миллион бабочек взлетают в моем животе. Прикусывая губу, я стараюсь не смотреть прямо на него, когда он занимает место, которое освободил минуту назад. К моему удивлению, он использует ногу, чтобы подкатить кресло рядом с ним, и с помощью хватки на моей руки, направляет меня сесть.

— Ну, они выглядят хорошо на тебе, — рокочет он. — У тебя фантастические ноги.

Это привлекает мое внимание к его лицу, и я вижу, как его почти черные глаза сфокусировано смотрят на мои ноги.

— Это еще одна проверка? — выпаливаю я, привлекая его внимание выше.

— Ты хочешь, чтобы это было проверкой? — озорно ухмыляется он. Я чувствую, что ситуация начинает выходить из-под контроля, и мне нужно как-то это остановить.

— Я бы хотела пройти обучение, чтобы мы не застряли здесь на дольше, чем необходимо.

Улыбка на его лице становится ярче, когда он опускает локти на покерный стол и кладет подбородок на кулаки.

— Расскажите мне немного о себе, мисс Прескотт. Может, узнав друг друга получше, мы сгладим все углы.

— Эм, ну... — я начинаю нервно сжимать руки на коленях.

— Тебе не о чем волноваться, — говорит он, будто читает мои мысли. — Можешь быть настолько откровенной, насколько хочешь. Никаких последствий.

Скептически смотрю на него, приподняв одну бровь.

— Серьезно?

— Умереть мне на этом месте, — отвечает он, очерчивая «Х» над сердцем с помощью указательного и среднего пальцев. Обычный жест ослабляет немного напряжения в комнате.

— Хорошо. Для начала, думаю, вы могли перестать называть меня «мисс Прескотт»? Я чувствую себя восьмидесятилетней старухой, которая сходит с ума по Моргану Фримену. Ради всего святого, называйте меня Нелл или Пенелопа.

Его глубокий смех отдается у меня в груди.

— Если от этого тебе станет немного комфортнее.

— Станет, — раздраженно говорю я.

— Тогда хорошо, Пенелопа. Расскажи мне что-нибудь о себе.

То как он смотрит на меня, как искренне заинтересован услышать то, что я скажу, — смущает. Конечно, я привыкла, что парни западают на меня, но проведенное в Вегасе время доказало, что редко можно найти кого-то, кто не притворяется и не имеет скрытых мотивов. Но опять же. Гевин Сент всемирно известный игрок в покер с репутацией шулера. Конечно, он действовал продуманней других.

— Что вы хотите узнать?

— Для начала, чего ты на самом деле хотела, когда переехала в Вегас.

На краткое мгновение озадаченная его интуицией, я молчу какое-то время, прежде чем отвечаю:

— Откуда вы знаете, что у меня не было жгучего желания стать официанткой в «Парагоне»?

— Я тебя умоляю, — морщится он. — То же самое, если порнозвезда скажет, что делает это ради искусства, а не из-за денег. Это херня. Никто не приезжает в Вегас, чтобы работать официанткой или крупье. Эти работы переполнены людьми, которые мечтали о большем, прежде чем реальный мир поставил их на место.

Эта оценка жалит больше, чем я хочу признать.

— Вау, а вы прям сразу режете правду-матку.

— Я говорю правду, — он пожимает плечами. — Я говорю, как вижу и редко ошибаюсь. Так расскажи мне, почему на самом деле сюда приехала?

То, как он наклоняется ко мне, как понижает свой тенор или смотрит с поволокой указывает на то, что Гевин Сент мужчина, который всегда получает желаемое. И прямо сейчас он хочет мою историю, мои секреты, то, чем я делюсь только с близкими. К несчастью, вероятно, впервые в жизни он не получит желаемое.

Я имитирую его позу и понижаю голос до соблазнительных ноток:

— Я приехала сюда, чтобы вы могли обучить меня быть настоящей официанткой в комнате с хайроллерами, и больше ничего. Поэтому, если вас не затруднит, я буду признательна если мы перейдем к делу и перестанем тратить время.

Я улавливаю быструю вспышку удивления в его темных глазах, прежде чем она быстро гаснет и снова появляется пустое выражение.

— И с чего бы ты хотела начать, — говорит он. — Возможно, я научу тебя правильно обращаться с ВИП-клиентами, которые суют руку тебе под юбку. — Прежде чем могу сформулировать ответ, его рука опускается на мое бедро. Сосредотачивая столько энергии, сколько могу, чтобы не показать ему, как сильно на меня влияет ощущение его шероховатой ладони на моей коже, я делаю успокаивающих вдох и стараюсь быть безэмоциональной, когда его рука поднимается выше. — Как бы ты справилась с тем, что один из мужчин в комнате прикасался бы к тебе так, Пенелопа?

Оборачивая руку вокруг его запястья, я усмиряю ненужное желание, которое внезапно возникает, когда его рука скользит мне под юбку, и вместо этого убираю ее с моей ноги.

— Извините, сэр, но вы не можете к нам так прикасаться.

— Что если я компенсирую тебе это позже? — спрашивает он тем самым голосом, сокрушая мои внутренности.

Убедившись, что мой голос изображает скуку, написанную на моем лице, я лгу:

— Доверьтесь мне, в мире не хватит денег, чтобы мне это компенсировать.

— Я бы не был так уверен в этом, — говорит он нежно, выворачивая свое запястье из моей хватки так, что теперь его большая рука обхватывает мою. Внезапно у меня возникает четкое впечатление, что мы больше не говорим о ВИП-клиентах. — До сих пор я не получал жалоб. Не отказывайся, пока не попробуешь.

— Очаровательно, — отвечаю я, сильно потянув руку, но это ублюдок держит ее еще крепче. — Но думаю, я воздержусь. Венерические заболевания не в моем стиле. — Я самодовольно улыбаюсь, когда наклоняюсь ближе и делаю контрольный выстрел: — Кроме того, уверена, вы уже привыкли к ощущению, будто вы как карандаш бултыхаетесь в ведре. Не хочется напоминать, каково это быть внутри женщины, которая узкая настолько, что может разрушить вас для всех других вагин.