Инопланетянин на Рождество

Глава 11

Кэтлин

Мой второй эксперимент прошел замечательно. Первые попытки обогащения белка, который я синтезировала для кормления кирди, выглядели более чем многообещающе. Это не было огромной победой, но, надеюсь, помогло бы успокоить моего работодателя в свете грандиозного провала моего основного проекта.

Я нежно укачивала маленького Мирика на руках, пытаясь имитировать движения, которые его мать делала с другими детенышами. Я также прокрутила запись звуков, которые она издавала в это время. Бедный малыш, вероятно, скончается в ближайшие двадцать четыре часа или около того. Мое сердце разрывалось из-за него. Если бы только Джози вернулась из отпуска. Может быть, она заметила бы что-то, что ускользнуло от меня. Если нет, то, по крайней мере, мне было бы с кем поговорить.

Андерс спас меня от еще большего расстройства. Он был таким удивительным во всех отношениях и так невероятно поддерживал. Я никогда не встречалась ни с кем, кто проявлял бы неподдельный интерес к моей работе. Их глаза всегда стекленели. Рядом с ним было легко. Я беспокоилась, что он может быть слишком сосредоточен на «служении» мне, до такой степени, что это будут несбалансированные отношения, когда один партнер будет все отдавать, а другой — только брать.

К счастью, за последние три дня с момента его прибытия — сегодняшний день был четвертым — Андерс, казалось, был готов позволить мне сделать кое-что и для него. Несколько раз он четко выражал свои отличающиеся от моих предпочтения относительно того, какой фильм посмотреть, и я уступала ему. Однако он начинал нервничать, находясь взаперти в моей квартире. Он еще не поднимал эту тему, так как ему еще предстояло кое-что изучить в стазисе, но это был только вопрос времени.

Честно говоря, я прятала голову в песок по этому поводу. Как я должен была представлять его? Как я отвечу на неизбежные вопросы и ехидные замечания, которые будут делать люди? Эгоистичная часть меня хотела навсегда запереть его у себя дома. Честно говоря, если бы мне не нужно было ходить на работу, я бы просто осталась запертой с ним. Но это было нереально, не говоря уже о том, что у него уже было несколько потенциальных вариантов работы, которой он мог бы заняться здесь, на базе. Он думал о чем-то, что можно было бы легко перенести туда, куда меня заведет моя собственная карьера.

В идеальном мире нам не пришлось бы затрагивать ни одну из этих тем в течение следующих десяти дней, пока мы не приняли бы окончательное решение о нас как о паре. Андерс уже был более чем готов взять на себя обязательства. И это тоже меня беспокоило. Он просто слишком хорош, чтобы быть правдой. Каждый день, когда я возвращалась домой к нему, я, затаив дыхание, ожидала, что упадет второй ботинок⁵.

Звонок моего коммуникатора напугал меня до полусмерти. Я взглянула на него и внутренне застонала: Пэтти. Я все еще не перезвонила ей по поводу рождественской вечеринки, до которой оставалось всего пять дней. Уверен, что Андерс захочет пойти. Но как бы я ни боялась посещать вечеринки, было бы в миллиард раз хуже, если бы все начали совать носы в мои дела. И это оставляло мне еще меньше времени, чем я думала, на то, чтобы решить, как я хочу представить его всем. А что, если в следующие четыре дня, прежде чем мы должны принять окончательное решение, что-то пойдет не так?

Трахни меня боком. Почему все всегда так сложно?

Я осторожно поместила Мирика обратно в его маленький виварий и ответила на звонок.

— Привет, Пэтти, извини, что я не перезвонила тебе раньше, последние несколько дней были немного суматошными, — извинилась я заранее.

— Суматошными? — ответила она обиженным тоном. — Поговорим о преуменьшении года, ты, подлая маленькая непослушная девчонка! Подумать только, ты позволяешь мне тратить время впустую, пытаясь свести тебя с кем-нибудь, когда ты все это время знала, что тебя ждет нечто гораздо лучшее, маленькая шлюшка!

Хотя она произнесла это в шутливой манере, это слово оскорбило меня. Но что более важно, от ее намека у меня кровь застыла в жилах.

— Мне больше не нужен твой ответ по поводу рождественской вечеринки, — продолжила Пэтти в режиме сплетницы.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я напряженным голосом.

— Прямо сейчас я смотрю на восхитительного зверя по имени Андерс, — сказала Пэтти, ее голос сочился завистью. — Как, черт возьми, ты могла позволить себе его? Я знаю, что ты сделала, и я слышала, сколько они стоят.

— Ты в моей квартире?! — воскликнула я, потрясенная и возмущенная одновременно.

— Нет, глупышка. Я в продуктовом магазине. Он делает покупки для тебя, и он не очень разговорчивый, — сказала она надутым тоном. — И что? Правдивы ли слухи? Они действительно ненасытны в постели? Какой размер ты ему заказала? Я предполагаю, что он твой рождественский кавалер, верно? Девочка, нам с тобой нужно поговорить. Могу я прийти к вам в лабораторию?

— Я не обсуждаю с тобой Андерса! Это мое личное дело. Ты, блядь, не лезь в это, — огрызнулась я, вне себя от ярости. Какого хрена он делал в магазине? — Я поговорю с тобой позже.

Я повесила трубку, оборвав ее возмущенные возражения, и выбежала из своей лаборатории. Когда я направлялась в продуктовый магазин, люди, мимо которых я проходила в коридорах, либо бросали в мою сторону настороженные взгляды — без сомнения, из-за моего раздраженного выражения лица — либо странно ухмылялись, что говорило о многом. В течение следующего часа или около того новость о присутствии Андерса распространится по станции подобно лесному пожару. Не так я хотела, чтобы об этом узнали — если вообще узнали.

Я уже могла слышать, о чем они все подумают. Бедная, отчаявшаяся, некрасивая серая мышка с Марса потеряла всякую надежду найти мужчину, который захотел бы ее. Поэтому она купила того, у кого не было выбора, кроме как полюбить ее. Мои щеки горели от стыда, когда я наконец добралась до магазина.

Я изобразила на лице нейтральное выражение, в то время как все взгляды были устремлены на меня. Их удивленные, слегка шокированные или наводящие на размышления выражения лиц при моем появлении были унизительны. Я хотела, чтобы защитный купол станции просто раскрылся, высосал меня прямо с базы и каким-то образом унес вглубь космоса. Реальность была бы больше похожа на обморок от недостатка кислорода в считанные секунды, за которым почти сразу же последовал бы разрыв каждого из моих органов от отсутствия атмосферного давления. Но, эй, быстрая пятнадцатисекундная смерть превзошла бы это унижение.

К моему облегчению, мне не пришлось гоняться за Андерсом по проходам, поскольку он уже был в процессе оплаты. К счастью, он был респектабельно одет: длинные черные брюки и красивая светло-серая футболка вместо шорт для стриптиза и прозрачного топа, которые он носил дома. Мойра, обслуживающая его кассирша, строила ему глазки в наименее утонченной манере. Это было откровенно неуважительно. Слегка раздраженное выражение лица Андерса прояснилось в ту минуту, когда он увидел, что я приближаюсь. Но его улыбка стала натянутой и несколько потускнела, когда он почувствовал ярость, клокочущую во мне.

— Привет, Кэтлин, ты что-то потеряла? — спросила Мойра, бросив многозначительный взгляд на Андерса, прежде чем зловеще пошевелить бровями.

Я уставилась на нее.

— Это ты вот-вот кое-что потеряешь, если не будешь держать свои гребаные глаза при себе, — прорычала я. Она отшатнулась, на ее лице появилось шокированное выражение. Мойра была достаточно милой девушкой. Мы всегда были в дружеских отношениях, и она никогда не видела меня в ярости, не говоря уже о том, чтобы я говорила с кем-то так грубо. — Я уверена, что Комитет по этике серьезно обеспокоился бы, если бы услышал о том, как ты на него пялилась.

— Эй, не нужно заходить так далеко, — сказала Мойра, побледнев. — Я не хотела проявить неуважение.

— Ну, ты проявила его, — огрызнулась я в ответ. — Когда закончишь пробивать эти товары, пожалуйста, спиши все с моего счета и оформи доставку в охлаждающий контейнер к моей квартире.

— Я собирался заплатить, — возразил Андерс.

— Я поняла, — резко ответила я тоном, не терпящим возражений.

— Конечно, прямо сейчас, — сказала Мойра. — Мне очень жаль.

— Не извиняйся передо мной. Извинись перед ним.

Она пробормотала какие-то извинения Андерсу. Он кивнул и рассеянно и натянуто улыбнулся ей, прежде чем снова посмотреть на меня, слегка нахмурившись.

— Пошли, — сказала я Андерсу и вышла прежде, чем он успел ответить.

Он шел рядом со мной, не говоря ни слова. Громкий звук моих шагов в тихом коридоре заставил осознать, что я почти топаю ногами. Обычно я бы прямиком направилась в свои комнаты, но мне нужно было вернуться в лабораторию. По правде говоря, мне не следовало уходить, пока эксперимент еще продолжался, на случай, если что-то пойдет не так.

Естественно, все окружающие решили, что сейчас самое время столпиться в коридорах. Часть меня верила, что кто-то распространил слух о том, что Красавчик и Ботаник — или Секс-бот и Старая дева? — разгуливают по базе. Поэтому все зеваки вышли поглазеть на шоу уродцев.

Спустя вечность и один день мы наконец добрались до моей лаборатории. Я открыла дверь для Андерса и последовала за ним внутрь. Если бы дверь не закрывалась автоматически, я, вероятно, захлопнула бы ее за собой. Андерс повернулся и посмотрел на меня с непроницаемым выражением лица.

Я вопросительно подняла ладони и посмотрела на него взглядом типа «какого хрена».

— Какого черта ты делал в магазине? — спросила я строгим голосом.

— Разве это не очевидно? — спросил Андерс с легким раздражением в голосе. — Не хватало нескольких ингредиентов. Я пошел за ними.

— Почему ты просто не позвонил мне, чтобы я принесла то, чего не хватает? — спросила я, нисколько не довольная его тоном.

— Зачем мне это делать? — спросил он, склонив голову набок. — Ты занята работой. У меня есть свободное время и средства. Ожидание также означало бы отсрочку подачи ужина.

— Небольшая задержка никого бы не убила, — процедила я сквозь зубы. — Я не давала тебе разрешения рыскать по базе.

— Разрешение? — спросил Андерс с выражением, которое ясно говорило о том, что он не мог поверить, что правильно меня расслышал.

На этот раз гнев отразился на его прекрасном лице, и он сделал один угрожающий шаг ко мне. Хотя это напугало меня до чертиков — и немного утихомирило мой собственный гнев — я не боялась за свою безопасность. На интуитивном уровне я знала, что он никогда не причинит мне физической боли. Но я чувствовала надвигающуюся словесную порку.

— Я твой пленник? — жестко спросил Андерс.

Я вздрогнула.

— Конечно, нет. Но…

— Но что? — настаивал он тем же ледяным тоном, от которого мне захотелось поежиться.

Теперь, когда он поставил меня в неловкое положение, первоначальный гнев уступил место стыду. Мой разум сверхурочно работал, объясняя мои внезапные реакции. Но на самом деле я не хотела сталкиваться с тем, что они говорили обо мне. Я покачала головой и пожала плечами.

— В магазине и в коридоре ты была унижена, — сказал Андерс отрывистым тоном. — Каждый раз, когда мы проходили мимо кого-то, ты избегала зрительного контакта и становилась еще более униженной. Тебе стыдно за меня, за то, что люди знают, что мы вместе.

— НЕТ! Это неправда! — воскликнула я.

— Да, это так! — огрызнулся Андерс. — Ты забыла, что я могу читать твои эмоции? Тебе было стыдно, что тебя увидели со мной. Забавно, — добавил он с насмешкой. — На этой базе ты спортсмен-качок, а я смущающий ботаник.

Это сильно поразило меня. Я обхватила себя за живот и покачала головой. Это было не так… верно? Мне нужно было заставить его понять…

— Все не так, Андерс, — сказала я умоляющим тоном. — Ты… Ты идеален, абсолютно великолепен. Но это мое рабочее место. Мне приходится общаться с этими людьми каждый день. Некоторые из них могут переходить грань злонамеренности в своих поддразниваниях. Лириане не распространены в Солнечной системе. Какой бы статус у тебя ни был на Альфе Центавра, здесь его нет. Люди будут относиться к тебе как к секс-игрушке или жениху, заказанному по почте.

Я нервно запустила пальцы в волосы, ненавидя себя за то, что не могу прочитать его эмоции прямо сейчас. Его красивое лицо было полностью замкнутым, лишенным какого-либо выражения. И все же я чувствовала, как он кипит внутри, и подозревала, что он был глубоко ранен.

— Однажды ты спросил меня, не хочу ли я внести какие-нибудь изменения в твою внешность, и я сказал «нет», — осторожно произнесла я. — В тот момент я именно это и имела в виду. И хотя я по-прежнему считаю тебя абсолютным совершенством, мы живем не в вакууме. Было бы намного проще, если бы у тебя не было короны. Это помечает тебя как «другого», и люди будут только фокусироваться на этом, чтобы нести чушь. Но если бы ты выглядел полностью как человек…

— Нет, — мое сердце упало от холодной определенности его голоса. — С юридической точки зрения и в соответствии с галактическими договорами лириане обязаны сохранять одну из своих генетических особенностей: рога, корону или хвост. Мы обнаружили, что корона лучше всего соответствует человеческой эстетике, тем более что рога и хвосты имеют сомнительные коннотации в некоторых ваших религиозных субкультурах.

— Почему ты обязан иметь хотя бы одну из этих особенностей? — спросила я, застигнутая врасплох.

— Потому что для нас незаконно пытаться выдать себя за вид, которым мы не являемся, — ответил Андерс. — Часть заполняемых иммиграционных документов включает заявление под присягой о том, что мы этого не сделаем, пока не получим полноценное гражданство на планете, что требует десяти лет проживания в большинстве миров.

— Понятно, — сказала я, мои плечи поникли.

Это, казалось, еще больше разожгло его гнев.

— И почему я должен скрывать, кто я? — огрызнулся он. — Я гордый лирианин. Если бы ты вышла замуж за инопланетянина и переехала в его мир, что бы ты почувствовала, если бы он попросил тебя сделать масштабную операцию, чтобы скрыть твою человеческую генетику?

Я снова вздрогнула. Это задело за живое. Я никогда по-настоящему не рассматривала этот вопрос под таким углом. Он был инопланетянином, которого воспитали с идеей, что он станет другим видом, как только спарится. С моей стороны было узколобо предполагать, будто это означает, что он не гордится своим истинным происхождением. На его месте я бы тоже хотела сохранить следы своей родословной.

— Какая разница, если другие думают, что я секс-бот? — спросил Андерс. — Мы с тобой оба знаем, что это неправда. Большинство из них тоже знают это — по крайней мере, в глубине души, — но им просто нравится издеваться над тобой. Затем они возвращаются домой к своему партнеру и наслаждаются своей маленькой жизнью, в то время как ты погрязаешь в жалости к себе и страданиях.

— Это не так просто, — слабо возразила я.

— Да, это так, — прорычал Андерс. — Я могу приспособиться практически ко всему ради своей пары. Я могу многое изменить в себе, чтобы сделать тебя счастливой. Но я не могу и не буду менять себя, чтобы успокоить кучку идиотов. Ты должна решить, сможешь ли ты жить с этим. И именно поэтому, Кэтлин, нас раньше никому не «дарили». Мы не секс-боты или извращенные секс-игрушки, которые можно спрятать в ящике стола или под матрасом в перерывах между использованием. Я не стану твоей постыдной тайной.

Я задыхалась. Стыд обжег меня изнутри, как кислота. Я искала правильные слова для ответа, на самом деле не зная, что сказать, как смягчить боль, которую я ему причинила. Это никогда не входило в мои намерения, но мои собственные мысли были слишком перемешаны, чтобы придумать что-то связное.

Андерс окинул взглядом комнату и подошел к стеклянной стене, отделяющей кабинет от лаборатории. Он посмотрел на виварий, где Лили — мать кирди — была окружена четырьмя другими детенышами. Она украдкой поглядывала на Мирика, совершенно одного на другом конце стола, в его маленьком виварии.

— Что касается их, мать не отвергает Мирика, — сказал Андерс. — Она болеет за него.

— Что? Она отвергает его каждый раз, когда я приношу его к ней, — возразила я, мой разум заработал от этой внезапной смены темы.

— Чтобы защитить его, — ответил Андерс.

— Защитить его от чего? — спросила я, сбитая с толку. — От остальных?

— Нет, они тоже хотят своего брата рядом, — сказал Андерс.

— Тогда от чего? — спросила я.

— Почему ты не положила немного этих ягод варберри в его виварий? — спросил Андерс.

Я моргнула, в очередной раз сбитая с толку этой сменой темы.

— Потому что он слишком мал, чтобы есть и переваривать их. Лили часто их ела. Это угощение для кирди.

— Скорее всего, это и есть твоя проблема, — сказал Андерс.

— Этого не может быть, — сказала я, качая головой. — Я пыталась привести Лили в виварий Мирика, но даже тогда она оттолкнула его.

— Ты сначала вымыла ее? — спросил Андерс.

Я снова моргнула, еще более сбитая с толку, чем когда-либо.

— Варберри выделяют микроскопические споры, которые прилипают к меху и чешуе маленьких существ, питающихся ими, — сказал Андерс нейтральным тоном. — Когда эти существа роют норы, они распространяют споры, чтобы помочь растению расти в других местах. Споры часто токсичны для ящериц Наргун. Я предполагаю, что это то, с чем ты соединила кирди?

У меня отвисла челюсть, когда я недоверчиво уставилась на него. Я не знала наверняка, что хоть что-то из того, что он только что сказал, было правдой, но у меня не было причин сомневаться в нем. Андерс был буквально живой, дышащей энциклопедией.

— Как ты до этого додумался? — спросила я, запыхавшись.

— Когда я не шныряю по вашей базе без разрешения, я трачу свое время на изучение всего, что может иметь отношение к тебе, — парировал он, сарказм, обида и гнев снова просочились в его голос. — Я сейчас вернусь в свою комнату. К сожалению, скорее всего, меня увидят за этим занятием. Мне жаль, что я не тот, кого ты хотела.

— Андерс… — позвала я, не зная, что сказать.

Он проигнорировал меня и ушел. Часть меня хотела догнать его, но сначала мне нужно было привести в порядок голову. Чувствуя легкое оцепенение, я вошла в лабораторию, подошла к большому виварию и взяла на руки Лили, чтобы искупать ее. Двигаясь на автопилоте, я едва замечала, что делаю, настолько мой разум был перегружен.

Каждое слово Андерса и моя собственная реакция прокручивались в голове по кругу. Он был прав. После всех этих лет ненависти к спортсменам-качкам я относилась к нему точно так же. Это было тем больнее, что он полностью принял меня со всеми моими бесконечными недостатками, а я принимала его только до тех пор, пока он оставался тайной.

Это означало, что я не приняла его по-настоящему.

Не так ли?

Когда я осторожно несла Лили к виварию Мирика, бедняжка жалобно захныкала с такой тоской, что у меня внутри все разорвалось. Но на этот раз Лили не зашипела. Она вытянула свою длинную, похожую на грызунов голову в сторону его маленького жилища. Мое сердце подпрыгнуло от надежды. Неужели все действительно было так просто? Я поместила Лили в виварий. Слезы застилали мне зрение, когда кирди впервые бросилась к своему малышу и сразу же начала облизывать его, как она делала с остальными своими отпрысками. Мирик захныкал и потерся о свою мать, слабо прижимаясь к ней.

Я придвинула стул и села перед маленьким виварием, наблюдая, как мать и сын сближаются, а Лили наконец-то кормит своего ребенка. Андерс восстановил их семью. Теперь мне нужно было наладить нашу.