Инопланетянин на Рождество

Глава 15

Андерс

Той ночью, после еще пяти раундов, пары походов в душ и двух смен простыней, мы оба погрузились в блаженный сон. Ничто из того, что я узнал о человеческих ухаживаниях и сексе, не подготовило меня к тому, насколько грязным все это может стать. На самом деле я не возражал против этого, но это портило настроение, когда ты просто хотел обняться, но чувствовал себя слишком липким.

После очередного утреннего раунда нам пришлось немного поторопиться, чтобы одеть и накормить Кэтлин и вовремя отправить ее на работу. Конечно, никто бы не устроил ей нагоняй за то, что в этот раз она немного опоздала, но моя пара очень гордилась тем, что всегда была надежной и приходила вовремя.

Нам все же удалось сесть за стол, чтобы поесть под осуждающим взглядом Ворфа. Мы не то чтобы вели себя тихо. Пару раз ночью он выражал свое неодобрение, поскольку наши крики разбудили его.

Я почти почувствовал себя плохо. Почти…

— Итак… — сказала Кэтлин, проглотив кусочек тоста со слишком толстым слоем арахисового масла на нем. — Вчера вечером мы чудом не переломали мебель, но мы не говорили о контрацепции.

Хотя Кэтлин говорила небрежно и с юмором, она относилась к этой теме серьезно. Вопрос о потомстве обычно решался в рамках первоначального отбора. В анкете, которую Кларисса заполнила от имени Кэтлин, она указала, что ее сестра в конечном итоге хочет иметь нескольких детей, но не обязательно сразу. Благодаря достижениям медицины и увеличению общей продолжительности жизни их вида человеческие женщины теперь могут легко иметь здоровых детей в возрасте до пятидесяти семи лет. Поскольку ей было всего тридцать шесть, у нас все еще было чуть больше двадцати лет, чтобы обзавестись семьей.

— Я не могу оплодотворить тебя, пока мы не связаны, — сказал я нежным голосом. — Хотя моя нынешняя внешность человеческая, со всеми присущими ей функциями, моя ДНК остается лирианской. Мой народ не может размножаться с другими видами, пока мы не «станем» ими. Мы несовместимы. Итак, как говорите вы, люди, пока я стреляю холостыми. Беспорядочные холостые выстрелы, но, тем не менее, холостые.

Она фыркнула и медленно кивнула.

— А когда мы будем связаны? — спросила она.

Мое сердце подпрыгнуло от выбранного ею слова.

— Когда мы будем связаны? — повторил я. — Не если?

Вспышка неуверенности промелькнула в ее прекрасных карих глазах. К моему облегчению, причиной стало отсутствие уверенности в себе, а не сомнения в нас. Хотя это все еще требовало исправления, но успокоило меня на наш счет.

— Ну, учитывая твое феноменальное выступление прошлой ночью и этим утром, я могу определенно сказать, что мы полностью движемся к «когда», а не к «если», — сказала она, пытаясь казаться дерзкой и озорной, чтобы скрыть свою робость.

Я выпятил грудь, очень довольная собой.

— Я рад это слышать, потому что у меня нет намерений отпускать тебя, — искренне ответил я. — Что касается твоего вопроса, то после того, как мы будем связаны, это будет зависеть от тебя. Я бы хотел создать с тобой семью. Если и когда это произойдет, решать исключительно тебе — в конце концов, именно ты будешь вынашивать этих детей. До тех пор, если ты не хочешь принимать противозачаточные средства, у меня есть свои. Это натуральное средство без краткосрочных и долгосрочных побочных эффектов. Я буду рад принимать его, если ты пожелаешь.

— Знаешь, тебе действительно нужно перестать быть таким идеальным, — сказала Кэтлин, как будто я слишком часто делал что-то не так. — Это несправедливо даже по отношению к другим мужчинам. Парни обычно возражают против всего, что может повлиять на работу их водопровода, но у них нет никаких проблем с тем, чтобы заставить нас возиться с нашим.

— Ты уверена, что хочешь, чтобы я перестал быть «идеальным»? — поддразнил я.

— Нет! Я очень хочу, чтобы ты оставался таким, какой ты есть, — быстро поправилась она, заставив меня рассмеяться. — Мне нужно идти, — добавила она, поднимаясь на ноги и морщась. — Уф. Кто бы мог подумать, что дикий, непристойный секс — это такая тренировка? Я не могу вспомнить, когда в последний раз у меня так сильно болели мышцы. Можно подумать, я только что прошла интенсивную подготовку к Айронмену⁶.

На этот раз я расхохотался. Я мог полностью понять это. Десятки мышц, о наличии которых я даже не подозревал, ныли от такой жестокой и неожиданной нагрузки.

— Кстати об этом, — осторожно сказал я, — мои собственные мышцы заставили меня понять, что им нужно немного больше активности. Я так понимаю, на станции есть отличный тренажерный зал?

Я оставил эти слова висеть между нами. До того, как войти в полустазис после начала полового созревания, я был очень активным мужчиной. Естественно, я жаждал частой физической активности. Более того, сексуальное тело фитнес-модели, которым я сейчас обладал, выиграло бы от таких тренировок. До того, как естественное старение начнет сказываться на мне, я хотел бы сохранить это великолепное тело, чтобы моя женщина продолжала пускать слюни.

Я не уточнил, когда хочу начать посещать тренажерный зал, оставив этот вопрос открытым для того, чтобы Кэтлин предложила график, с которым ей было бы легче справиться в свете ее неуверенности в себе. Тем не менее, мое сердце наполнилось гордостью, когда отголоски моих эмпатических способностей ощутили ее попытки подавить волну застенчивости, поднимающуюся внутри нее.

Кэтлин вздернула подбородок, бросая вызов самой себе, и посмотрела мне прямо в глаза.

— Спортзал не слишком далеко от моей лаборатории. Если ты сможешь собраться достаточно быстро, я могла бы показать тебе по дороге на работу, — твердо сказала она. — Поблизости также расположен действительно красивый атриум, в котором есть бар с алкогольными и безалкогольными напитками, снеками, легкими закусками, зона для чтения и секция для показа фильмов виртуальной реальности. Если ты решишь воспользоваться чем-нибудь из этих развлечений, запиши все на мой счет.

Я открыл рот, чтобы поспорить по поводу последней части, но она быстро оборвала меня.

— Все эти услуги бесплатны для сотрудников и их партнеров. И я получаю огромную скидку для сотрудников на еду. Это часть привилегий, чтобы обманом заставить нас поселиться на Марсе, — добавила она, пожав плечами.

— И ты говоришь, что это я слишком идеален? — мягко спросил я, улыбнувшись робкому выражению, появившемуся на ее лице. — Я люблю тебя за то, что ты оставила дверь широко открытой для меня. Но это не давление, Кэтлин. Не обязательно должно быть все или ничего.

Она покачала головой, и на ее лице появилось упрямое выражение.

— Если ты хочешь научиться плавать, тебе нужно окунуть свою задницу в бассейн. Погружение пальцев ног в воду у бортика ни к чему не приведет, — убежденно сказала она. — Я ненавижу, что мой глупый мозг продолжает беспокоиться о том, что подумают другие люди, но ему стоит узнать, кто здесь главный — и это я. У нас осталось девять дней, чтобы я могла доказать тебе, что ты не совершил ошибку, доверившись моей жалкой заднице. Я не собираюсь тратить их впустую.

Я поднялся со стула и подошел к Кэтлин, когда она тоже встала.

— Тебе нечего доказывать, — мягко сказал я, обхватив ее прекрасное лицо руками. — Я был твоим в тот момент, когда почувствовал твою ауру. Прошлая ночь только закрепила это.

— Нет, я должна, — возразила Кэтлин, обхватывая пальцами мои запястья, ее большие пальцы нежно ласкали тыльную сторону моих ладоней. — Возможно, тебе не нужно, чтобы я что-то доказывала, но мне нужно доказать это самой себе. Я хочу видеть себя такой, какой видишь ты. Я не просто хочу обладать тобой. Я хочу, чтобы мой мозг осознал, что я тоже заслуживаю тебя. А потом я хочу, чтобы все эти горячие сучки на станции позеленели от зависти, потому что у них никогда не будет такого идеального партнера — и неутомимой секс-машины, — как мой маленький лирианин.

Я хотел рассмеяться, но вместо этого издал рычание, когда кровь прилила к моему паху. Как я мог все еще быть так голоден по ней? Кэтлин усмехнулась.

— Ого, вот это рог, — поддразнила она, отпуская мое запястье, чтобы потереть промежность. — Жаль, что у нас нет времени.

— Это глупое выражение, — проворчал я, еще сильнее прижимая ее руку к своему паху, чтобы усилить трение. — У лириан от природы есть рога, и я могу заверить тебя, что мы не расхаживаем в постоянном состоянии возбуждения.

Она засмеялась, но смех быстро стих под моими губами, атакующими ее, и моим языком, требующим входа. Мне потребовалась каждая капля моей силы воли, чтобы не затащить ее обратно в спальню или не швырнуть на диван, чтобы поступить с ней по-своему.

— Будь ты проклята, женщина. Ты мой наркотик, — прорычал я ей в губы.

— Что ж, твой наркотик, похоже, запаздывает с введением его некоторым пациентам, — поддразнила она. — Так что поторопись и прикрой свою сексуальную круглую попку, чтобы я могла пощеголять с тобой по базе по дороге на работу.

— Твоя воля для меня закон, — сказал я, в последний раз касаясь губами ее губ, прежде чем поспешить в свою комнату.

Поскольку я не захватил с собой надлежащей тренировочной одежды — в потайном отделении моей стазисной камеры был только необходимый минимум, я намеревался купить все, что мне было нужно. Это был предпочтительный подход у лириан, поскольку мода сильно отличалась в разных культурах. Сегодня, учитывая, как мне было больно после энергичных игр с Кэтлин, я, вероятно, не собирался сильно напрягаться, но все равно был бы рад ознакомительной экскурсии по спортзалу и базе.

Я решил ненадолго заглянуть в ванную, чтобы облегчить свой мочевой пузырь. К моему ужасу, вдобавок к тому, что я не мог контролировать реакцию своего тела на пару, я обнаружил, что писать с напряженным членом было настоящим акробатическим трюком. Попытка прицелиться вниз, когда все, чего он хотел, это стоять вверх, заставила меня практически зависнуть горизонтально над унитазом.

Кэтлин, выкрикнувшая мое имя из гостиной, заставила меня осознать, сколько времени я потратил впустую, пытаясь выполнить то, что должно было занять секунды. Я быстро вымыл руки, ругаясь себе под нос. Тем не менее, несмотря на неудобства, я не мог ненавидеть то, что доставляло мне столько удовольствия, когда я сливался со своей парой. Я надел один из трех своих «респектабельных» нарядов, чтобы побродить по базе, и поспешил обратно.

Она вопросительно посмотрела на меня, когда я наконец появился.

Когда я сморщил лицо, до меня дошло, что я имитирую одно из выражений лица Кэтлин, которое появлялось всякий раз, когда ее заставали за чем-то, чего делать не следовало.

— Пытаться писать со стояком — довольно утомительный опыт, — пробормотал я извиняющимся тоном. — Я не рекомендую.

Кэтлин расхохоталась и покачала головой.

— Я поверю тебе на слово. Просто скажи мне, что ты не окрасил стены в желтый цвет.

Должно быть, мое возмущенное выражение лица сказало все, потому что она снова рассмеялась и подняла ладони в умиротворяющем жесте.

— Просто проверяю! — поддразнила она. — Не собирай трусики в кучу! А теперь давай, копуша. Я опаздываю!

— Я не ношу трусиков, — пробормотал я, когда она наклонилась, чтобы поцеловать Ворфа в макушку.

Она взяла меня за руку, а затем потащила за собой из жилого блока. Хотя мы никого не встретили в первых двух коридорах, ведущих из жилых кварталов в промышленный сектор, напряжение Кэтлин неуклонно росло. Тогда меня поразило, что ее страх несколько сместился с того, что подумают другие люди, на то, как я отреагирую на ее реакцию, какой бы она ни была, когда мы столкнемся с другими людьми. Это порадовало меня до такой степени, потому что подразумевало, что она отпустила основную проблему, с которой я хотел ей помочь: не позволять мнению других людей влиять на ее поведение.

С другой стороны, можно сказать, что она всего лишь поменяла беспокойство о мнении масс на беспокойство о моем. Но я был бы для нее более легким препятствием, которое можно преодолеть.

Однако, как только мы вошли в промышленный сектор, нас встретила бурная деятельность.

— Вау! — воскликнул я, наблюдая за людьми, обслуживающими ряд подъемников, которые тащили тяжелые ящики. Каждый из них был заполнен, двигаясь один за другим, очевидно, в одном и том же направление. — Вчера было не так уж много народу.

— Это сотрудники склада, — объяснила Кэтлин. — Они доставляют последние принадлежности для рождественской вечеринки в зал приемов. Честно говоря, я удивлена, что они работают над этим в последнюю минуту. Обычно у Пэтти все готово почти на две недели раньше срока и в итоге она меняет идеи миллиард раз. Бьюсь об заклад, сотрудники склада взбесились, когда она заставила их по пятьдесят раз перекладывать одни и те же вещи, — добавила она со смешком.

— Понятно, — ответил я, когда мы вошли в коридор, отличный от того, по которому двигались грузы.

К моему облегчению, несмотря на множество взглядов в нашу сторону, эмоции, которые я воспринимал от окружающих нас людей, были просто любопытством к новенькому. Некоторые выражали восхищение, которое, как я полагал, было направлено на мою пару за то, что она «поймала» меня.

— Кстати говоря, — сказала Кэтлин, внезапно занервничав, — я планировала бойкотировать корпоратив в этом году. Но сейчас, я думаю, для тебя было бы здорово пойти рождественскую вечеринку. Хочешь пойти? Что также означает, что ты застрянешь со мной в качестве пары, — добавила она с еще более нервным смехом.

Сильный страх быть отвергнутой, исходящий от нее, опечалил меня. Она явно не умела приглашать мужчин на свидание. Тем не менее, для меня очень много значило то, что она рискнула, хотя, как мне кажется, ей следовало бы меньше переживать.

— Я рад иметь честь быть твоим кавалером, если ты решишь пойти, — ответил я. — Я обещаю есть с закрытым ртом, не наступать тебе на ноги, когда мы танцуем, и не бить мужчин, которые слишком пристально смотрят на твою красоту.

Она игриво похлопала меня по плечу и скорчила гримасу.

— Ты никогда не ешь с открытым ртом, глупый мужчина, — сказала она. — И это тебе следует беспокоиться о пальцах на ногах. Я буду той, кто растопчет их все. И не думаю, что будет очень много мужчин, которых ты захочешь нокаутировать, может быть, кроме Уилсона, который разозлится, что ты забил гол старой деве, которая отказала ему. Но я не даю никаких обещаний не надавать пощечин сучкам, которые пускают слюни слишком близко к тебе.

Я усмехнулся и открыл рот, чтобы ответить, когда от Кэтлин поднялась волна напряжения. Я проследил за ее взглядом и остановился на группе из трех человек: двух женщин и мужчине. Они смотрели на мою пару с такой улыбкой, что меня это задело. «Альфа»-женщина группы, в частности, излучала злобную ревность, которую можно было ожидать от хулигана. Это было тем более тревожно, что по человеческим стандартам она считалась красивой женщиной. Итак, с чего бы ей завидовать Кэтлин и ее «удаче» в поиске пары?

— Ну, ну, славный у тебя питомец, — сказала женщина, бросив на меня зловещий взгляд. — Ты, должно быть, сейчас на мели.

Гнев, вспыхивающий внутри меня, перекликался с тем, что исходил от моей женщины.

— Он не домашнее животное, он мой мужчина, и я за него не платила, — сказала Кэтлин ледяным голосом, беря меня за руку. — Но да, он очень милый. Тебе стоит попробовать, для разнообразия, — Пока женщина ахала, моя пара повернулась, чтобы посмотреть на ошеломленного мужчину, сопровождавшего ее. — Когда ты выгуливаешь свою суку в общественных местах, стоит держать ее на поводке.

Я расхохотался, но тут же заставил себя остановиться, хотя и не смог стереть с лица гордую — если не сказать злую — ухмылку. Не дав им возможности оправиться от шока и возмущения, моя женщина увела меня за руку.

По их ошеломленному выражению я догадался, что ее ответ был для них такой же неожиданностью, как и для меня. Я сомневался, что Кэтлин когда-либо так отвечала в прошлом. Она была больше из тех, кто игнорирует обиды и продолжает идти: не реагирует на хулигана, и не отвечает ему. Я был рад, что она сделала предупредительный выстрел, чтобы не связываться с ней.

Несмотря на мое желание высказать «суке» все, что думаю, я не хотел лишать Кэтлин победы. Я сжал ее руку, чтобы выразить свое одобрение, в ту минуту, когда почувствовал исходящее от нее унижение. Она не должна чувствовать себя неловко из-за того, что может постоять за себя.

— Извини, — пробормотала она, бросив на меня косой взгляд.

— Ты шутишь? — сказал я с усмешкой. — Это был потрясающий бросок, — добавил я, не скрывая гордости, которую чувствовал. — Не смей расстраиваться. Она пыталась смутить тебя из чистой злобы и ревности. Она заслужила, чтобы ее поставили на место. И ты была милее, чем был бы я.

Голова Кэтлин дернулась в мою сторону, и она уставилась на меня выпученными глазами.

Я усмехнулся.

— Любовь моя, быть эмпатом не значит быть милым и ангельским, — объяснил я. — Среди моего народа тоже есть мудаки, хулиганы и эгоцентричные придурки. Реже, потому что из-за наших способностей к сопереживанию большинству трудно получать удовольствие от боли невинных, когда ты сам чувствуешь каждую ее частичку. Но точно так же, как ударить придурка по лицу — или надавать по яйцам, что вы, люди, похоже, очень любите, — может быть весьма раскрепощающим опытом, возможность насладиться каждым нюансом эмоционального расстройства, которое вы причиняете хулигану, может быть весьма оргазмичной. И «сука» была очень расстроена.

Кэтлин расхохоталась.

— Ладно, я это вижу. Я все еще чувствую себя плохо, — добавила она, сморщив лицо в своей очаровательной манере. — Мне не нравится быть грубой с людьми. Но я не жалею о том, что сказала. Мирна может придираться ко мне, если хочет, но я не потерплю, чтобы кто-то неуважительно относился к тебе.

Это еще больше растопило мое сердце. В продуктовом магазине я был слишком обезумевшим от ее кипящего гнева, чтобы обратить внимание, когда она откусила кассиру голову за то, что та пялилась на меня. Оглядываясь назад, можно сказать, что даже тогда, несмотря на унижение, которое она испытывала, Кэтлин защищала меня.

— Ты такая невероятно совершенная, — прошептал я, мое горло сжалось.

Кэтлин робко улыбнулась, ее лицо вспыхнуло, когда она украдкой взглянула на меня.

— Найдите себе комнату, вы двое, — крикнул молодой человек, ведущий тележку на воздушной подушке, нагруженную контейнерами, проходя мимо нас с ухмылкой. — Из-за вас перегреется вся база!

Я усмехнулся, в то время как Кэтлин скорчила ему рожицу, ее щеки приобрели розоватый оттенок под золотистой кожей. Отпустив ее руку, я инстинктивно обнял ее за плечи. Я не хотел так открыто демонстрировать наши отношения и тут же отругал себя за свой импульсивный поступок. К моему облегчению, Кэтлин обняла меня за талию и вызывающе вздернула подбородок. Моей паре еще предстояло многое сделать, чтобы обрести уверенность в себе, но она действительно прыгнула в этот бассейн с головой. Я не мог бы гордиться больше.

Однако последнее, чего я ожидал, когда мы вошли в спортзал, это столкнуться лицом к лицу с Уилсоном.

Напряжение Кэтлин резко возросло в ту минуту, когда она мельком увидела своего поклонника, регулирующего веса на одном из тренажеров. Судя по панике на ее лице и беспокойству, которое она испытывала, моя пара умирала от желания утащить меня из спортзала, пока Уилсон нас не увидел. Но, как будто эта мысль позвала его, голова мускулистого мужчины повернулась к нам. Его глаза расширились, задержавшись на мне, прежде чем остановиться на моей паре с выражением предательства.

Но мое внимание привлек шквал эмоций, бушевавших внутри него. Они говорили о чем-то совершенно ином, чем то, что было написано на его лице.

— Я поговорю с ним, — нервно предложила Кэтлин.

— По поводу чего? — спросил я удивленным тоном. — У тебя с ним были какие-то отношения, которые требуют от тебя прояснения ситуации?

— Конечно, нет, — воскликнула Кэтлин, как будто я сказал что-то нелепое. — Но…

— Но ничего, — сказал я, когда ее голос затих. — Ты не несешь ответственности за его чувства. Ты была честна с ним с самого начала. Разговор с ним подразумевал бы, что ты обязана ему все объяснить. Но это не так.

Ее плечи поникли.

— Ты прав. Но я не хочу, чтобы он доставлял тебе неприятности. Он неплохой парень. Просто его язык, логика и такт колеблются на противоположных длинах волн, — объяснила она, как будто говорила об инопланетном виде, который не поддается логике. — Иногда он может быть полным придурком — на самом деле часто. Но я сомневаюсь, что он даже осознает, насколько оскорбительным он иногда бывает. Так что, если он будет приставать к тебе, пожалуйста, имей это в виду, хорошо? Я бы предпочел, чтобы ты не надирал ему задницу одной из своих сотен инопланетных боевых техник. В последнее время он получил достаточно ударов.

Я усмехнулась, мое сердце еще больше потеплело из-за моей пары.

— Не бойся, любовь моя. У меня нет намерений еще больше ломать его бедную душу. В конце концов, я заполучил девушку, — самодовольно сказал я.

Она фыркнула и застенчиво улыбнулась.

— Это, безусловно, так.

— Иди, моя красавица. Ты же не хочешь опоздать на работу, — сказал я, прежде чем нежно поцеловать ее в губы.

Она кивнула и заставила себя не смотреть в сторону Уилсона. Я ненавидел беспокойство, которое все еще клокотало в ней, когда она уходила, но с этим ничего нельзя было поделать. Как только за ней закрылась дверь, я проигнорировал тренера, с приветственной улыбкой выходящего из своего кабинета с окнами, и вместо этого направился прямиком к Уилсону. Он напрягся, выпрямившись с вызывающим видом, как альфа-самец, готовящийся защищать свою территорию от другого альфы.

— Если ты пришел сюда позлорадствовать, — упреждающе сказал Уилсон, когда я сократил расстояние между нами, — то зря тратишь свое время.

— Нет, — сказал я, останавливаясь на границе его личного пространства. — Но моя родственная душа беспокоилась, что между нами могут возникнуть неприятности, поскольку я намерен регулярно пользоваться этим залом.

Он фыркнул.

— Родственная душа? Она, блядь, купила тебя! — возразил он.

— Нет, — сказал я, медленно качая головой. — Ты не можешь «купить» лирианина. Я выбрал ее. Кэтлин даже не знала обо мне, пока я не появился на пороге ее дома. Налоги, связанные с браком с одним из нас, являются чисто административными, аналогичными тем, которые взимаются при международном усыновлении.

— Ну, ладно, неважно. Мне все равно, — пренебрежительно сказал Уилсон.

Мое лицо смягчилось, когда я посмотрел на него.

— Ты красивый мужчина по человеческим меркам, успешный в карьере, очень умный в соответствии с твоим профессиональным профилем, и у тебя на самом деле довольно приятная аура, — размышлял я вслух, искренне удивленный последним. — Женщины должны падать к твоим ногам.

Уилсон напрягся, замешательство и быстро скрываемая грусть сменили вызывающее выражение на его лице.

— В моем родном мире мы все выглядим одинаково, — продолжил я, сцепив руки за спиной. — Наши черты лица настолько неопределенны, что мы не смогли бы отличить друг друга, если бы не наша способность читать ауры. Личность — это все, что имеет для нас значение. Люди совершенно разные. Судя по твоей одержимости фитнесом, я предполагаю, что ты серьезно пострадал из-за своей внешности, когда был моложе.

Всплеск эмоций и острая боль, пронзившая его, подтвердили, что я попал в точку.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, и мне не нужно, чтобы ты пытался провести психоанализ. Ты заполучил девушку, поздравляю! А теперь проваливай, — прорычал Уилсон.

Я улыбнулась, но не сдвинулся ни на йоту.

— Что бы ни травмировало тебя в прошлом, отпусти это. Точно так же, как моя Кэтлин пряталась за слишком большой одеждой, ты прячешься за своими мускулами и дерзким поведением, — сказал я мягким голосом. — Ты преследуешь так называемых «серых мышек» и «старых дев», потому что они легкая добыча, и потому что каждый успех укрепляет твою веру в то, что ты достаточно хорош.

— Я сказал, отвали, — прорычал Уилсон, делая один угрожающий шаг ко мне.

Я снова сочувственно улыбнулся, чувствуя, как рушатся его стены, несмотря на попытки держаться за них.

— У тебя прекрасная душа, Уилсон, — сказала я, игнорируя его угрозу. — И ты больше не гадкий утенок. Веди себя как лебедь, которым ты стал. Перестань вешать всем лапшу на уши о том, каким замечательным ты себя считаешь. Просто будь собой, и они это увидят. Добивайся женщины, которую ты действительно хочешь, а не только ту, которую, как тебе кажется, ты можешь завоевать. А потом послушай ее. Секрет завоевания сердца той, кого ты хочешь, — просто слушать и уделять ей внимание. В конечном итоге она всегда скажет то, что ей действительно нужно, чтобы влюбиться в тебя.

При последних словах я кивнул ему, затем развернулся, чтобы пойти навстречу тренеру, который смотрел на нас со слегка встревоженным выражением лица. Мы были слишком далеко, чтобы он мог слышать нашу дискуссию, но язык нашего тела намекал на напряжение. Тем не менее, я сосредоточился на эмоциях Уилсона. Его гнев и чувство предательства уступили место замешательству, пока он обдумывал мои слова. Но единственной исходящей от него эмоцией, которая заставила меня улыбнуться, была робкая искра надежды.